***
Мы ехали по оживлённой трассе. Ехали туда, куда глаза глядят. И оба молчали. Он ждал от меня слов, а я не знала… Что я здесь вообще забыла?! Зачем я написала отцу?! Зачем?! Зачем?! Зачем?! Надо было сидеть тише воды, ниже травы! Почему ко мне пришла эта ужасная идея, почему мне приспичило её осуществить?! Дура! Я не знаю, что и как ему говорить, почему передумала и сразу не стала решать проблему?! Вжавшись в сиденье, я нервно мяла края шорт. — "Как начать говорить?! Что говорить?!" — отвернувшись лицом в окно, я смотрела на закат. — Что же сподвинуло тебя на беседу? — спокойно спросил отец, внимательно следя за дорогой. Как же прекрасно он начал диалог, одной фразой разрушил все мои жалкие, придуманные попытки начать разговор. Теперь я хоть пойму как. — Мои принципы и добрая душа. — тихо пробубнила я, всё ещё смотря в окно. — Добрая душа? Серьёзно? — Я добра к тем, кто добр ко мне. Ты, вроде, придерживаешься такой же позиции, но почему-то меня это обходило стороной. — так как я пришла с миром, сказала не с недовольством, а с детской обидой. В детстве, я была к нему благосклонна, всегда тянулась к нему, показывала свои успехи, пыталась сделать всё, что бы он меня заметил и сказал: "Молодец, дочка, я горжусь тобой." Или нечто подобное… Я никогда не слышала слов поддержки или как он меня любит… Поэтому со временем я отстранилась и стала привлекать внимание мамы, брата и сестры. И где-то в глубине души говорила, что я неудачница. Раз не смогла добиться положительных слов от отца. Винила себя, что я не такая как Юко, что ничего не умею, что не могу угодить ему… И только недавно задумалась, и поняла, ни в чём я не виновата. — Да. Ты права. Просто… Ты другой случай. — неуверенно произнёс он. — Мм. — Я знаю, что хуёвый отец… И мои прошлые ошибки уже не исправить, но я хочу понять тебя, чтобы жить как нормальные дочь с отцом, а не вечно ссориться… "Вчера вечером я говорил с Иошито."***
Мы с Рэйденом сидели в шумном клубе, за дальним столиком. Сигареты и алкоголь били по мозгам, но как ни странно, я запомнил всё. Всё о чём мы с ним говорили. И он, скорее всего, тоже. — Из-за меня она стала такой. — сказав, Икута за один присест опустошил стакан с виски. — Да что говоришь? — саркастично удивился я — Будто никто не знал. Он лишь туманно осмотрел на меня. — Я хуёвый отец. — Эту фразу я уже весь вечер слышу, меня скоро тошнить от неё начнёт. Не повторяй её больше… Я увидел его подавленность, после которой перестал насмехаться над ним. Глубоко вздохнув, я думал, какие слова сказать, чтобы помогли в разрешении проблемы. — У тебя не было возможности вырасти другим человеком. Что в тебя вкладывали в детстве, то ты и показываешь сейчас. Если бы рос в нормальной семье, всё было бы по другому. Стал бы хорошим отцом… Но у тебя могло не быть, всего того, что есть у тебя сейчас. И детей в том числе. Рэйден поднял на меня уставшие глаза. — Мне похуй, что было до, мне важно, что будет после. — В том-то и дело, тебя интересует только «после», а то, что было «до», не волнует, ты принижаешь все чувства свои детей, — голос сам собой поднялся в тоне, но не переходил четру крика — которые они испытывали за годы прожитые с тобой, "до". Нужно понять, что их тревожит по сей день, и с этого начинать решать вопрос. — И как мне понять, какие у них чувства? — Разговаривай с ними. В мире нет проблемы, которую нельзя решить словами. Есть те, которые очень тяжело решаются словами. И людей не устраивает это. Они хотят сделать всё быстро и легко… А тебе важна не скорость, а результат. Так что перестань валять дурака, и решай дела со своими детьми. — Легко сказать… А если они не захотят говорить о своих чувствах, мне что, силой заставлять? Это тоже не правильно же… Ладно, будь что будет, попытаться стоит. Рэйден встал и направился к выходу, не проронив ни слова.***
— И что же ты хочешь услышать от меня? — Всё. Всё что ты чувствуешь, что тебя тревожит, что думаешь. Я выслушаю. И тогда пойму, что именно делал не так. — "Глупец. Неужели он действительно думает, что я ему вот так всё расскажу? Открою ему то, что из-за него и закрылось. То, что ещё не открыл не один человек. Даже мама… Забавно." — Я понимаю, это очень тяжело, рассказывать, что привык прятать. Особенно от того, кто причинял боль. Но я прошу поверь мне. Сейчас я буду пытаться залечить те раны, что сам же и причинил. Тебе только нужно всё вылит, как есть. Я не буду ничего говорить, буду просто слушать… Мои мысли снова сплелись в паутины, я не понимала, что мне говорить, нужно ли говорить абсолютно всё или стоит промолчать. А даже если начну говорить смогу ли, ибо на эту тему я могу говорить только со злостью, в остальных случаях не смогу сдержаться и разревусь, а при нём, гордость не позволяет плакать. Я стала нервничать, руки не могли найти себе места. Отец заметил. Он в свой кулак сжал две моих руки. Как будто молча говорил: "Доверься мне, я не причиню тебе боли". Я долго пыталась отсортировать всё, что хотела сказать, и что хотела бы оставить в тайне. Но после его фразы: — Дай мне последний шанс стать для тебя хорошим папой. — медленно, он поглаживал мою ладонь большим пальцем. Плюнула на всё. Потому что была ослеплена последней надеждой обрести хорошего папу. — Что тебя больше всего гнетёт? — Всё. — в горле стал ком, голос задрожал на первом, коротеньком слове, а глаза намокли — Всё гнетёт… Я не знаю как ты относился ко мне в детстве, но помню, за всю свою сознательную жизнь, я не услышала от тебя ни одного доброго слова. Были только упрёки, какая я плохая, и что мне нужно быть лучше… Что бы угодить тебе я делала всё, что ты попросишь. Но и после мне не удавалось услышать хороших слов… Зато когда Юко получалось совершить абсолютно маленькое и незначительное достижение, ты хвалил её так, будто она человека спасла… Когда-то я завидовала ей, даже ненавидела, но через время поняла, что не в ней дело… Думала, что во мне. Принижала себя перед ней, говоря, что я неудачница… И много ночей — на этой фразе у меня не получилось сдержаться, слёзы быстро потекли по щекам — я в прямом смысле слова захлёбывалась в слезах… Потому что видела твою любовь к ней. Ты обнимал, целовал, банально уделял ей внимание и исполнял почти все её капризы. Я же всегда была в пролёте… Когда мне на улице попадаются счастливые семьи, то задаюсь вопросами: "Почему я не могу так жить? Что я в жизни сделала такого плохого, что меня поливают грязью?"… А после ссор с мамой, Юко всё ровно находила тебе отмазки и продолжала в слепую верить. А я каждый раз тряслась от страха. Не из-за того, что ты ударишь меня, а из-за того, что ты можешь… — я осеклась, учащённая отдышка после плача и насморк не давали мне опять собраться с мыслями — Убить её. Он удивлённо повернулся ко мне. — И не надо на меня так смотреть. — впервые, за долгое время повернулась к нему лицом — Я была ребёнком. Мать для детей это самое святое, как ни крути. Я боялась потерять самое святое… И как мне после всего этого к тебе относиться? Он медленно перевёл глаза на дорогу. А я снова отвернулась в окно. При этом всём, он продолжал держать мои руки у себя в кулаке. Если честно, в определённые момент, я стала ощущать от них тепло и комфорт… Я перестала нервничать. На улице уже стемнело, и потихоньку начинал идти дождь. А мы всё ехали. Молча ехали. Пока не оказались в более тихой и непримечательной часть Токио. Этот район я не знала, но судя по тому, как легко ориентируется, он ему знаком. Через пару минут, машина остановилась возле въезда во двор с многоэтажками. Отец отпустил мои руки, и выходя, сказал: — На заднем сидении моя ветровка, возьми, прохладно на улице. Обернулась и действительно нашла вещь. Не сомневаясь, так как я была в шортах и в майке, я надела её и выйдя с машины накинула капюшон. Большая куртка была мне до середины бедра, и полностью закрывала мои шорты, поэтому решила оставить её не застёгнутой. Отец пошёл в сторону двора. Я быстрым шагом побрела за ним, осматривая всё вокруг. Неухоженный газон, старые с облезлой, в некоторых местах, краской дома, сломанные пару лавочек, старые детские площадки, которые находились не в самом лучшем состоянии и ужасно не ровные дороги. Теперь понятно, почему он оставил машину там. Проехать тут, означает поиздеваться над ней, ямы были на каждом шагу. Одним словом — ужасное местечко. Но отец шёл уверенно обходя каждую ямку, будто знал, где находиться каждая из них. Я же успела наступить на несколько луж с грязью, от моих белых кроссовок, только название осталось. А он всё продолжал идти. В итоге мы зашли дальше двора с многоэтажками. Я увидела дома. Тоже не в лучшем виде. Отец всё так же уверенно шёл вперёд. Я, не отставая, шла за ним. Пока он не зашёл на территорию одного дома. Я остановилась возле старого металлического забора, не решаясь идти дальше. Отец достал из щели в крыльце ключи. И до меня только сейчас дошло. — "Это его старый дом!.. Мда…" — я обернулась и окинула взглядом окрестности — "Райончик так себе. Страшно представить, как они здесь с мамой жили." — Эми! — позвал меня отец и зашёл внутрь дома. Я бегом добралась до дома. Внутри пахло старинной и плесенью. На полках и столах была пыль, а в углах паутина. — "Давно же тут никто не убирал… Интересно, когда он последний раз был здесь." Я прошла глубже в дом, а отец зашёл в комнату. В гостиной хотела включить свет, но щёлкнув по выключателю, ничего не произошло. — Тебя что, мать не учила, не пользоваться электричеством, если не знаешь исправна ли проводка? — голос доносился со спины, но я даже не обернулась, а он пошёл дальше по комнатам. Этот дом, пробуждает во мне странные чувства. Будто сейчас попаду в прошлое, и какой-нибудь закадровый голос начнёт рассказывать его историю. От него веяло стариной. Было ощущение, что он застрял во времени. По сравнению с моим домом, этот казался старой коробкой 80-х годов. В комнате были ковёр, диван, кресло, столик, полки и большая секция вдоль стены. На одной из полок стояла фотография. В темноте я плохо видела, поэтому взяла её и осветила фонариком телефона. Фото бы в чёрной рамке, с чёрной лентой. — "Это мой дедушка." Неизвестно откуда у меня такая мысль, но в моей голове она была чёткой и уверенной. — Это мой отец.– от неожиданности я вздрогнула — Не бойся, мы здесь одни. — он уселся в старое кресло и что-то положил на маленький столик перед собой, махнул мне головой, приглашая присесть на диван, на против его. В другой бы ситуации я побрезгала сесть на такую старую и грязную мебель, да и отец тоже. Но раз он сел, значит и мне надо. Присела и посмотрела на вещь перед собой. Это был старый фотоальбом. И не просто, а фотоальбом отца, который я не разу в жизни не видела, и думала, что его вообще не существует. Любопытство распирало меня, так что я быстро пододвинула его к себе и стала рассматривать. Аккуратно пролистывала страницы. На первых я увидела маленьких маму, отца и Иошито. На каждом фото они были такими... жизнерадостными. Сложно поверить, что это одни и те же люди. На следующих страницах я увидела фотографию, судя по общей форме, банды. Я стала внимательнее смотреть на неё, не просто же так она сюда попала. — Я был замкомандиром первого отряда. – вальяжный вид отца, давал понять, что он очень горд, за своё бандитское прошлое. — Ты состоял в банде? — не отрывая глаз от фото, я продолжала искать отца. — Да. Нужно же было куда-то девать свою агрессию, появившуюся из-за моего папаши. — "Нашла!" — я внимательно присмотрелась к нему — "Высокий блондин, с выразительными глазами, идеальными чертами лица и с хорошим телосложением. Теперь понятно, почему мама влюбилась в него. Не будь он моим отцом, я бы тоже влюбилась." Дальше были фото с его бандой, а ещё дальше, период когда они начинали свой путь в бизнесе. На некоторых страницах, не хватало одной или двух фотографий, хотя их места были подписаны датой. — А почему эти места пустые? — спросила я показывая пальцем на некоторые. — Потерял. Когда-то я их доставал из альбома, не помню зачем. А когда возвращал на место, обнаружил недостачи. — Ясно. "Странно, что пропали только те фото, что были в тот период, потому что до и после него всё было на своих местах." Я дальше листала страницы. Они уже были взрослыми. Была свадьба мамы и отца и первая беременность мамы. Маленькие двойняшки были такими милыми. На моём лице появилась тёплая улыбка. Я увидела много моментов, где они весело проводили время с отцом. — "Что же послужило их отдалению друг от друга? У них же были такие тёплые отношения." С каждой перевёрнутой страницей, я видела как растут двойняшки. И мамин живот. Момент, когда она была беременна мной, тоже есть в его альбоме. Когда в моё поле зрения попало фото, где отец держит меня совсем крохотную, заставил меня остановиться. Я достала фото и стала его рассматривать, но на нём и так всё было хорошо видно, просто я не могла поверить, что это он меня так бережно держит. Но в больший шок меня повергла надпись, что была на обратной стороне. "13 сентября 1990 На свет появилась моя маленькая дочка. Пусть она и родилась в пятницу тринадцатого, для меня она стала самой настоящей удачей." Непоказывая удивление, засунула фото наместо и стала листать дальше. Моё сердце стало биться чаще. На каждой последующей фотографии, были только я и он… На них отец был таким… Не таким как сейчас. — Я всегда тебя любил, Эми. — спокойно сказал он, мягким голосом. У меня снова накапливались слёзы и снова появился невыносимый ком в горле. Но я продолжала медленно рассматривать фото. — Каким бы я не был, и злым, и добрым, и пьяным, и трезвым, и в других состояниях. Я всегда тебя любил. И сейчас люблю. – он говорил медленно, и произносил чётко каждое слово. У моих фотографий было явное преимущество, их было намного больше, чем с братом и сестрой. Чисто из интереса я посмотрела как много у него фото с Юко… Моих всё ровно больше… И даже если сейчас он периодически пополняет его фото с Юко, моих больше. Хотя он их не добавляет лет с шести. — Я больше тебе скажу… Именно твоему рождению, я был рад больше всего. И только на твоих родах я присутствовал. — Но как, почему? Ты же всегда говорил, что я была нежеланным ребёнком. — уже со слезами сказала я. — Не ты была, не "нежеланной", а "незапланированной". А Юко. — Чего? – от удивления, я неотрывно смотрела ему в глаза. — Юко не должна была рождаться, мы случайно её зачали. Аборт делать не хотели, поэтому она и появилась. — Ты говорил, что я… — Когда-то, она услышала мой и Асами разговор. Мы обсуждали, как тежяло воспитывать четверых детей. И случайно ляпнули про незапланированного ребёнка. Она сразу поняла, что речь идёт о ней. Твоя мать ушла на работу и сказала мне решить вопрос. А я не нашёл ничего лучше чем, свалить всё на тебя… Знаю, что поступил глупо, но у меня и вмыслях не было это распространять. А уж тем более говорить тебе. — Именно ты мне это и твердил всё детство. Ну… то детство, которое я помню. — Я был трезвый или пьяный? — Пьяный. — Эми, запомни Икута Рэйден и пьяный Рэйден, это два обсалютно разных человека. Под действием алкоголя я вбил себе в голову неправдивую историю. А потом рассказывал тебе… Я понимаю, алкоголь не оправдание моим ужасным поступкам... Но я правда не хотел наговаривать на тебя... – отец опустил глаза – Юко, она же такая хрупкая и беспомощная. Иной раз боишься её трогать, иначе разабьётся... Я стал испытывать чувство вины. За то, что не люблю её так как люблю вас... День когда она родилась, был для меня самым обычным днём. И когда я увидел её, у меня не получилось выдавить хоть каких-то эмоций. Я не испытывал к ней ничего как к дочери. Но как человека мне было её жаль. Я боялся представить, какой она станет, если бы я просто не замечал её... Вспоминал, каково быть нелюбимым ребёнком. И для себя решил, что буду дарить ей внимание, как можно больше. Так я компенсирую отсутствие любви максимально большой заботой... Я люблю вас всех, да... И её тоже... Но не как дочь, а как человека, к которому я очень сильно привязался... Так что все твои мысли о том, что я не люблю тебя, неверны. Я даже сказал бы глупые... Просто, всё очень запутанно, вот и ты запуталась. Отец неподвижно оставался сидеть на кресле, закинув ногу на ногу, как любят делать мужчины. А сплетённые пальцы перебирал. — Юко не знает про это? Он отрицательно помотал головой. — Думаешь, она была бы рада, такой-то информации? — "Страшно представить её реакцию." Мысли переплелись ещё больше, чем было до рассказа про меня и сестру. А вместе с ними и эмоции. Поэтому я сидела с каменным лицом, не в силах поменять его выражение. — Но почему ты забыл, что у тебя, помимо её, ещё есть дети? Почему не пытался хотя бы чуть-чуть внимания и нам уделять. Но вместо этого помыкал нами, как угодно? Он не выдержал моего взгляда, поэтому опустил свой. — ...Я вырос тем, кем являюсь сейчас... У меня есть всё. А если нет, я куплю... Раньше у меня ничего не было. И если бы не жестокость моего отца, я бы и остался жить в этой старой халупе. – его глаза пробежались по всему помещению, в них блеснул огонёк отвращения – И помер бы здесь, как и он... Но из-за ненависти, я решил уйти, и сделать всё, чтобы моё будущее было ослепительно прекрасным... Поэтому пришёл к выводу, чтобы жить хорошо, нужен внутренний стержень, а его не будет в мягких людях. Вот и воспитывал вас в таких условиях. — Но в то время такого не было. – я повернула к нему фотоальбом с фото, где были я и он. — Тогда ты была ничего непонимающим ребёнком, я не видел смысла начинать с того момента. Ждал когда ты станешь более менее осознанно жить, понимать, что происходит. Тогда и начал действовать... – тихим и хриплым голосом говорил отец – Думал, если буду надавливать на ваши слабые стороны, то рано или поздно, вы станете защищаться и в будущем вам ни кто не посмеет причить боль и сможете достичь любых высот. — "И как это воспринимать? Как издевательство или желание сделать жизнь своих детей лучше?" — Я понимал, что это может вызвать у вас негатив, но я не хотел чтобы вы стали ненавидеть меня и отталкивать. — Верх безрассудства. — Знаю... Я перегнул палку. Осознал только когда потерял то, из-за чего всё начиналось. Наконец я поняла, что по сути он делал плохие вещи, воимя хороших. Но не подумал, что люди все разные. И его методы для нас не подходят. — Если бы ты знал меня, помнил бы, что я могу постоять за себя. Просто я пользуюсь этим, когда действительно нужно заступиться за себя, а не кидаюсь на каждого неразобравшись. — Я уже понял... — Ну а мама? — А что мама? Я решила задать ему тот же вопрос, что сегодня задала маме. — Ты её ещё любишь, как любил когда-то? Он задумался, а после поднял на меня глаза и с уверенностью заговорил. — Мы с ней много чего пережили. Она много чего пережила за меня и из-за меня. Она удивительная. Не правда ли? – на его лице засветилась мягкая улыбка – Я люблю её до сих пор. Пусть мы ссоримся, всё ровно люблю. Я замерла в ступоре. Инициатор всех бед всё ровно всех нас любит, а те кто притворяются невинными жертвами, на самом деле обливают человека помоями уже несколько лет. — Пойдём, мы засиделись здесь. – он встал с кресла и пошёл медленным шагом к выходу. Я ощущала омерзительное чувство, где-то далеко в душе. Словно изнутри всё гнило с бешеной скоростью. Меня тошнило от самой себя. От всего, что я когда-то высказывала маме про отца. — Эми, пойдём. – на половине пути он повернулся ко мне. А у меня в который раз стали напрашиваться слёзы. Я прикусила нижнюю губу, с усилиями сдержать их хотя бы сейчас. Отец заметил моё оцепенение. — Малыш, ты чего? – он подошёл, и сел на корточки передо мной. — Я... Я...– буквы выходили дрожащими, и выдавали, что сдерживаемые слёзы скоро покажутся – Всё это время, говорила... Самые ужасные гадости вместе с мамой. А теперь узнаю, что ты по-прежнему любишь нас. — Говорила и говорила, я же не слышал. Тем более я тоже много чего сделал. – он положил свои руки мне на колени и начал гладить их, пытаясь успокоить меня. — В лучшем случае я говорила, что ты монстр, хотя сама была ничуть не лучше. Я осуждала тебя, хотя сама чего только не вытворяла. Я ужасная. Я не думала, что-то у тебя тоже могут быть проблемы, что у тебя есть чувства. Я монстр похуже тебя. – под конец мне снова не хватило сил сдержать слёз. — Эми, моя хорошая, не плачь. – отец положил голову на мои бёдра, а руки на спину – Во всём, виноват я. Если бы я жил по другому, то и вы бы или сейчас жили в тишине и спокойствии. Сейчас всё это дерьмо происходит из-за меня. Ты не должна называть себя монстром, только потому, что я закрутил так твою жизнь. Слышишь? Ты не монстр. Слова отца всё больше заставляли меня плакать, и самое главное, я не понимаю почему. Вроде я должна была уже всё выплакать, вроде не весомой причины плакать, но я плачу. Как маленький ребёнок, который доверился своему папе, сейчас всё изливает. Всё, что капилось так долго. Он пришёл к выводу, что я ещё какое-то время, не смогу успокоиться, из-за тоскливой и угнетающей отмосфере дома. Поэтому без предупреждения, взял меня на руки и пошёл к выходу. Я же, не всилах сопротивляться, просто доверилась и обхватив его шею, плакала ему в плечо. Меня всю распирало от слёз, печали, боли. Вдобавок, в голове всплыли самые грусные воспоминания. Тело хотело выдавить всё плохое. Прямо здесь и сейчас! Когда я рядом с отцом. Когда я у него на руках. Просто взяла и растаяла в его руках. Доверилась ему, только за один вечер. Никогда бы не подумала, что один расскрытый секрет сможет поменять моё отношение к нему. Открылась ему, как наверное никому другому. Ведь теперь я ауру от него ощущаю, добрую, заботливую, светлую, открытую, по крайней мере для меня. И убедилась, что сама навязала на него клеймо "чудовища", неразобравшись... А он тоже является сосудом, покрытым трещинами, разных размеров и глубины... Оказавшись на улице, отец закрыл дом и положил ключ на место. Вышел со двора, закрывая старую калитку. И пошёл дальше по ямистой дороге. — Мы ещё куда-то зайдём? – тихо и хрипло спросила я, ведь помнила, что машина находиться в противоположной стороне. — Да. – немногословно ответил отец. Он всё дальше шёл по улицам, на мгновение мне показалось, что он настальгирует. Ведь его глаза приковывадись то к одному зданию, то к какой-то лавочке, то он смотрел куда-то на дальние объекты, и в глазах его ясно читалось, что душой он уходит в иной мир. Мир своих воспоминаний, лучшие годы своей жизни. Мы вышли на более широкую улицу, где суетились люди. Да, не такой поток как в Сибуе или Тюо, но всё же. Через время он прошёл улицы и вышел к парку. В нём, на удивление, было не так всё плачевно, как во дворах. Отец остановился на мосту через широкую реку. Опустил меня на землю, а я к этому времени перестала плакать. Подойдя к перилам, смотрела на быстро текущую воду внизу. — Сюда мы с твоей мамой всегда приходили, когда договаривались о встрече или свидании. Потому что я живу на одной стороне реки, а она на другой. – он стоял в стороне от меня, засунув руки в карманы. — Здесь красиво, единственное место, которое мне понравилось за сегодня. – тихо говорила я, всё так же смотря на воду. — Твоей маме тоже нравилось оно... – минутная пауза раздумий, и он, будто боясь моей реакции и слов, осторожно заговорил – Эми... Я больше не хочу быть каким-то "отцом-тираном", хочу измениться и изменить ваше мнение обо мне. Хочу показать, что я могу любить... Но... Вряд ли все захотят разобрать вместе со мной всё по полочкам... Поэтому я прошу тебя... Я почувствовала, как он повернул свои глаза на меня, и инстинктивно повернула свои на него. — Доверься мне первая... Я сделаю всё чтобы ты не разочаровалась в своём выборе. Обещаю. И тогда все последуют твоему примеру. Я знаю, они не засомневаются в тебе... Отец встал на колени и раскрыл руки для объятий. Всё его тело было напряжённо, было видно, он волнуется, боялся, что я оттолкну его. — Дочь, – на этом слове у меня сжалась грудь, мне снова захотелось плакать – прошу прости за всё плохое, что я тебе сделал... Дай мне пожалуйста второй шанс. Я стану лучшим папой для тебя. Смотря ему в глаза, я увидила в их отражении себя. Маленькую. Ребёнка, которого морально терзали почти всё детство, но такого доверчивого и открытого, что он сам тянулся к отцу, с огромной силой простить его. Я медлено подошла и обняла отца за шею. — Хорошо. – прошептала я ему на ухо. — Спасибо, малыш. – такой же шёпот, но в нём было слышно такие громкие ноты надежды, благодарности, счастья, что можно было оглохнуть. Около пять минут, при ярком свете луны в идеально чистом небе, мы стояли в обнимку. — Поехали, я от везу тебя домой, холодает. Он оптустил меня, из-за чего тепло, которое исходило от него, ушло. Ветер и в правду стал холоднее. По пути обратно, он взял меня за руку. Я лишь посмотрела на него, и дальше шла, согревая хоть одну ладонь.***
В машине, я переваривала всё, что успело произойти. В какие-то моменты жалела, что рассказала слишком много. Что позволила слезам показать себя, хотя всю жизни клялась, при нём ни одной слезинки не проронить. Что так быстро позволила быть настолько близко... Я ведь даже точно понять не могу, простила ли его вообще... Ну как говорить: всё, что ни делается, к лучшему. Тем временем мы подъехали к моему дому. Я вышла с машины и через открытую дверь сказала отцу: — Пока... – у меня проснулась храбрость, и я тихо добавила – Пап. — Пока. – тихо сказал он, улыбнувшись мне. Я закрыла дверьку и отошла на противоположную сторону улицы, достала телефон и набрала номер Манджиро. Я хотела выговориться ему. Мне нужно было поделиться с кем-нибудь моими чувствами. Так как сейчас перевалило заполночь, то Эма уже спит, а Майки в это время любит гонять с Дракеном на байках, но может сегодня он уже спит. Мне пришлось несколько раз набирать его номер, он не брал трубки. После очередных многочисленных гудков, я сбросила звонок и направилась к себе. Когда повернулась лицом к дому, то увидела, что машина отца ещё стоит на месте, и судя по всему, его там нет. Подходя к двери, я заметила, что свет в гостиной горит, хотя мама уже давно должна была лечь спать. Неуспела я переступить порог, как услышала из дома мамины крики. Тихонько прошла в прихожую, а после незаметно для них стояла возле стены и наблюдала за родителями. — Я что тебе говорила?! – истерично кричала мама, размахивая руками и напряжённо перемещалась с места на место – После случая с её подругой, ни на шаг к ней не подходить! Тебе что-то не понятно в обычной фразе?! Чего ты крутишься вокруг её?! Оставь девочку в покое! Ты достаточно боли ей причинил, не смей причинять ещё больше! Папа стоял невозмутимо, уставшим голосом он отвечал. — Эми сама согласилась со мной поехать и не пожалела. — Ты что с ней делал? — Ничего. Мы просто разговаривали по душам. Мы хотим жить нормально, как дочь с отцом. А не как кошка с собакой. И нам это удалось. Она меня... Простила. – неуверенно добавил папа. — Не надо мне лапшу на уши вешать, Эми тебя больше всех ненавидет и призирает. За один вечер она не могла поменять мнение. Или ты ей мозги промыл? — Я объяснил ей всю ситуацию. И она, как взрослый человек, поняла меня. — Она ещё ребёнок. И она разобралась в этой ситуации поверхностно. — Откуда ты знаешь? — Я её мать, о ней я знаю всё. — Да что ты? Ну-ну. – я поняла, что он хотел задеть Майки, ведь маме я ещё не рассказывала о своём парне. Но почему-то передумал. — Как она могла тебя простить?! Объясни! Ты же бесчувственное чудовище, которого заботит только карьера, деньги и статус! Отброс общества, что не заслуживает своей нынешней жизни! Сама Эми так говорила! Лично мне!– она отвернулась к окну и смело заявила – Нужно было тебе остаться в той дыре, в которой ты рос. А мне не следовало связывать с тобой свою жизнь. Сейчас жила бы, пусть и не при деньгах, зато спокойно. — Нет мам. – оба родителя удивлённо обратила на меня внимание – Только сейчас, ко мне пришло осознание, что это ты мне навязывала глупые оскорбления в сторону папы. Всё детство ты говорила мне, какой же он плохой. А я, будучи ребёнком, всё впитывала как губка. Так и получается, что мы с тобой разделяли общую ненависть к отцу, которую ты мне навязала... – мама смотрела на меня большими глазами, полными непонимания — Если в случае с отцом, я видела, что он манипулирует мной, то ты это делала в тайне. Может ты даже не понимала этого. Но факт того, что на самом деле настоящим манипулятором являешься ты, остаётся фактом. Мама стояла в шоке, а отец просто молчал. — Ведь сегодня, когда наш разговор заходил о тебе, папа не обзывал и не унижал тебя, за спиной, как делаешь ты. Он наоборот говорил, что ты удивительная, добрая, смелая, великадушная... Но и отец тоже молодец, пришёл и вылил всё тебе в лицо... Вы оба друг друга стоите. – я быстро развернулась и ушла из дома. — Так вот зачем ты сюда пришёл, опустить меня в глазах дочери. — В мыслях даже не было. Поверь, случайное стечение обстоятельств.***
Я мчалась на байке по почти пустым дорогам Сибуи, в сторону дома Сано. Надежда, что Манджиро ещё не спит, гуляла глубоко в душе.***
Возле его комнаты я стояла минут десять, мне так никто и не открыл. В дом я стучать не стала, боялась, что всех разбужу. Тогда решила посмотреть, есть ли в комнате Майки вообще. Дверь легко поддалась, я прошла немного в комнату, посветила фонариком, но никого не нашла. Было обидно, ведь сейчас мне нужно побыть с кем-нибудь рядом, а домой возвращаться нехотелось. Я вышла, закрыв за собой двери, последний раз посмотрела на дом и стала собираться кататься всю ночь...