ocean's flower

— Пожалуйста, не отходи от меня в порту, — Джошуа произносит между делом, когда Джонхан с увлечением наблюдает за работой матросов и рулевого по пришвартовке корабля. — Я разве не останусь на корабле? — Джонхан повернул голову в сторону капитана, а затем с опаской бросил взгляд на разномастные дома, стоящие на берегу. — Если хочешь, я думал, ты составишь мне компанию, — Джошуа пожал плечами, оперевшись на край борта локтями, прищурив глаза от яркого солнца. Джонхан поджал губы, украдкой взглянув на свои руки и ноги, еще заживающие после многочисленных травм, а затем завертел головой, высматривая чёрные паруса "Виктори". Едкий, липкий страх закрадывался все сильнее в его душу, стискивая грудь железными тисками. Джонхан боялся. Боялся, что где-то там повстречает Хонджуна, и тот снова схватит его силой и вернет в ту мрачную, сырую каморку, достанет свой острый нож и вонзит уже не в руки, а куда-то в горло или в самое сердце, и никто не успеет его спасти. Его ладони затряслись, и русалка обхватил себя руками, пытаясь унять зябкую дрожь. Джошуа протянул было к нему руку, но парень отпрянул резко, а в глазах отразился неподдельный страх. — Джонхан? — капитан обеспокоенно сделал шаг к русалке, а тот замотал головой, неуклюже заправляя за ухо челку. — Все в порядке. Побуду на корабле, помогу Мингю или коку, голодных ртов у него прибавилось, — Джонхан неловко хмыкнул, теперь пряча руки за спиной, смыкая их в замок. Он старался звучать убедительно и небрежно, но выходило так себе. Джошуа заметил волнение русалки еще когда только побережье замелькало на горизонте, а потому старался держаться с ним рядом. Он видел, что хотя Джонхан не подавал вида, но его одолевали тревога и паника. — Знаешь, я раньше боялся огромных собак, которые часто бегали по улицам моего города. Возможно, они не были дворовыми, и хозяева просто отпускали их побегать, и они не держали зла на людей, но все же, видя их, я приходил в ужас. Я долгое время возвращался домой окружным путем, тратя на это уйму времени, лишь бы не повстречать ни одну зубастую, звонко лающую псину. Я был уверен, что так меня никто не тронет. Джошуа повернулся спиной к бортовой перекладине, облокотившись на нее, и Джонхан встал поближе, почти бок о бок, чтобы послушать его историю. — Но в итоге меня укусила вовсе не беспризорная собака. А соседский пес, которого отец выхаживал, будучи ветеринаром, и которого я даже не думал бояться. Он был у нас в доме, был в какой-то бешеной панике, заприметив шприц в руках отца, и вырвался из хватки. Я пытался помочь поймать его, и в итоге он впился своими клыками мне в ногу. Джошуа поднял штанину на правой ноге, там, выше щиколотки, остался след от укуса. Джонхан даже присел, чтобы рассмотреть его, потянулся рукой, беззастенчиво коснувшись глубокого шрама. А капитана словно током проняло до костей, он кашлянул в кулак, опустив брюки. — И что же дальше? Ты стал сильнее бояться собак? — Джонхан выпрямился, склонив голову набок. — Казалось, что да. Но потом я понял, что если всего бояться - это тогда не жить проще. Я стал воспринимать все происходящее как опыт - хороший или плохой, который что-то меняет во мне: делает сильнее, учит чему-то, открывает глаза на какие-то вещи. Боишься собак - изучи природу их поведения, однажды избили - научись защищаться, это же только на пользу. Джонхан задумался, скользя взглядом по кораблю и его экипажу, особо ни на чем не задерживаясь. Слова Джошуа словно растворили его страх, лежащий грузом на душе, он не исчез, но остался осадком где-то на глубине, пыльным воспоминанием, как старая фотография, имеющая место быть. К тому же, Джонхан убедился, что рядом с капитаном Джошуа ему не грозит опасность. Этот человек бесстрашно бросился ему на помощь, проникнув на чужой пиратский корабль. Он ведь мог уплыть, найти другую русалку, но все же вернулся именно за ним. И сейчас он так же предлагал свою защиту, чтобы Джонхан мог впервые за всю жизнь посмотреть на городскую суету изнутри. Он ведь часто смотрел на далекие огни и думал, как живут люди там, на суше, чем занимаются, как одеваются, как ведут себя. — Джошуа, — позвал Джонхан внезапно, — Ты...присмотришь ведь за мной? — М? — капитан сначала не понял, недоуменно моргнув, — Ты о чем? — Я бы хотел увидеть порт, никогда не был дальше прибрежной зоны. Много людей, много домов, наверное там красочные рынки, музыка, огни. Хочу туда, — и Джонхан улыбнулся, расправив плечи. Джошуа хмыкнул довольно, отметив, как воодушевился и изменился русалка. Он и не думал упускать его из вида. Один раз он уже это сделал и к чему это привело? — Ура, ура, идем гулять! — Дино чуть от радости не спрыгнул прямо с корабля на сушу, но Уджи ухватил его за шиворот, стянув с края борта, через который мальчишка уже перекинул ногу. — Во-первых, какого черта, Дино? Во-вторых, с какого перепугу, Дино?! — помощник капитана снова негодовал, и Сынкван с Докемом благополучно выдохнули, что в этот раз не они были причиной его гнева. — Шеф, ну блин! — юнга возмущенно надулся. — Что это за "ну блин", я тебя сейчас в фарш превращу, а потом уже в блин раскатаю, ты меня понял?! Какой еще шеф, у нас если только кока будешь величать шеф-поваром! Ты идешь помогать мне, а не праздно шататься где бы то ни было, — Уджи потянул парня за шиворот за собой, когда тот упирался руками и ногами, — Я тебя научу уму-разуму, бестолковщина. — Наш то кок? Шеф-повар? Да я его стряпню в гробу видал, — хохотнул Докем, но тут же лихорадочно вжал голову в плечи, опасаясь, что сейчас в него полетят овощи, или, того хуже, кухонные ножи. — Эх, а когда-то и мы такими были, дружище, — Сыкнван скрестил руки на груди, с улыбкой наблюдая за этой картиной, — Помнишь, как Уджи нас гонял? — Были времена, — Докем закивал, — Но теперь то мы уже серьезные парни, к нам претензий то и нет. — Вы, двое, какого черта на солнышке нежитесь и языками чешите? А ну живо за мной, я вам пять раз сказал, что вы тоже не по барам гулять будете, а мне помогать, — Уджи прикрикнул, и матросы встрепенулись, переглянулись и поспешили за помощником капитана. — Надо скорее разделаться с нашей миссией, — шепнул Сынкван на ходу. — А потом заглянем в бар, — подмигнул Докем, — Надо споить Дино, для хорошей дружбы друга надо увидеть пьяным. Матросы захохотали, приобняли друг друга за плечи, да так и пошли в сторону города. — Я волнуюсь за Дино, — Вону поправил очки, стоя рядом с Мингю у штурвала. — Этому мальчишке палец в рот не клади, тут надо волноваться за нервные клетки нашего Уджи. Уж сколько Сынкван и Докем его испытывали, — хмыкнул рулевой, разминая руки и потягиваясь, — Третьего раза может не пережить. — Уджи то? Он скорее скинет неугодных где-то посреди океана, и не умрет, пока не добьется своего. Тут либо ты с ним, либо...ты с ним, как ни крути, — Вону уселся на скамью, сделав руку козырьком, чтобы солнце не слепило. — Вону, не идёшь что ли на берег? — Джошуа и Джонхан уходили последними с корабля. — Не охота, — Вону отмахнулся, а капитан пожал плечами и сошел с деревянного трапа, протянув руку Джонхану, который упрямо продолжал ходить босиком, заставляя волноваться за целостность его ног. Они уже вошли в город, а Джошуа и не думал отпускать ладонь русалки. Он крепко сжимал ее, и все это выглядело таким естественным и правильным, что и Джонхан не хотел, чтобы капитан выпустил его руку. Поначалу русалка несколько жался к капитану, недоверчиво косясь по сторонам, но затем его все больше и больше увлекала кипящая вокруг жизнь. Джонхан потянул парня к прилавку, заглядывая в большой чан, где варилась сладкая карамель, а рядом лежали в ящиках аппетитные, румяные яблоки. — Что это? — он хотел засунуть палец в карамель, но Джошуа отодвинул его руку, взял на палочку яблоко и окунул в янтарную жидкость. — Попробуй, это вкусно, — и с этими словами протянул русалке, бросив монету продавцу. — Это и правда вкусно! О, пойдем туда, скорее, — Джонхан не успел дожевать яблоко, как уже потянул Джошуа к другому прилавку, где было множество украшений: кольца, серьги, браслеты, кулоны на любой вкус и цвет. У парня глаза разбегались от сверкающих, похожих на сокровища, вещей. Он потрогал, наверное, каждую из них с большим любопытством и осмотрел так внимательно, как ювелир. Затем парень отвлекся на вещевую лавку, где продавались костюмы из разных тканей. Какой восторг играл на его лице, когда он касался бархата или шелка, с каким интересом он перебирал пальцами кожу и мех. И все больше и чаще восклицаний срывались с его уст, на что капитан только кивал или согласно мычал. — Это так красиво! — Гляди, Джошуа, это так мило! — А что это, Джошуа? — Ух ты, эти люди такие талантливые. Джонхан замер с Джошуа около фокусника, который доставал из шляпы цветные ленты, цветы и кроликов. Затем он встряхнул своим плащом, из-под которого в небо взметнулось несколько белых голубей. Русалка даже приоткрыл рот в немом изумлении, подняв голову вверх. — Как же здорово, — прошептал он одними губами, а Джошуа лишь снова кивнул, чувствуя в груди распространяющееся тепло, когда не сводил глаз с Джонхана. Легкая улыбка тронула кончики его губ. — Там что, музыканты? Я хочу посмотреть! — русалка заслышал музыку вдалеке, дернул Джошуа за рукав, увлекая за собой через толпу. На площади играли музыканты, и много людей собралось вокруг них. Кто-то покачивал головами в такт музыке, а кто-то постукивал ногами или прихлопывал. Джонхан выглядел как большой, очаровательный ребенок, он стиснул руку Джошуа в своей, начиная раскачивать ее вперёд и назад. — Такая замечательная музыка, что я хочу танцевать! — и Джонхан вытянул Джошуа в центр, закрутившись вокруг него в легком танце. Люди, заразившись его примером, тоже задвигались на площади, в конце концов разбиваясь на пары, малые группы или большие. Образовался хоровод, а затем ручеек. Музыка все звучала, и душа Джонхана была легче пушинки и воздушнее самих облаков. Он, закрыв глаза, плавно передвигался по бульварной плите на одних носочках, и было в нем столько аккуратной грации и изящества. Он чувствовал музыку всем телом. Зачарованный им, Джошуа стоял в центре всего этого действа, но видел только его - парня со светлыми волосами, тонкой талией и молочной кожей, солнце ласкало его лицо, и улыбка его сияла ярче небесного светила. Последние ноты были особенно яркими, и калейдоскоп танца так увлек Джонхана, что он случайно запнулся, но не упал. Джошуа подхватил его, свесившись над ним, смотря в его лучистые глаза. У Джонхана на щеках был румянец, он был одновременно удивлен и неимоверно рад. Он тяжело дышал, а волосы непослушными прядями опускались на лоб. Сердце Джошуа пропустило удар, а может и не один. Шум приятно гудел вокруг, все были в воодушевленном настроении. Все в этом моменте было каким-то особенным, порывистым, как этот бриз, всколыхнувший яркие флажки, протянувшиеся над головами. Джошуа тоже поддался порыву. Прильнул к губам Джонхана, оставляя на них легкий поцелуй. Парень распахнул глаза и все внутри всколыхнулось стаей белых птиц. Что это было за чувство? Реальность вернулась к капитану так же внезапно, как и испарилась. Он отпрянул, вернув Джонхана в вертикальное положение. Их обоих бросило в жар, и уши покраснели до самых кончиков. — Что же это тебя ноги не держат, — не в укор говорит Джошуа, смущенно потирая затылок, — Смотри-ка, там в садах выставка живых бабочек, тебе должно понравиться! И капитан теперь сам повел обомлевшего Джонхана за собой. Русалка коснулся кончиками пальцев своих губ. Это было приятно.