Escape

Голова после жутчайшего похмелья раскалывается на миллион частей. Женя стонет, тянет рукой до тумбочки, пытается найти бутылку с водой; затем одним движением сбрасывает крышку и жадно пьет из горла. До жути рада, что ее автопилот не подвел, и она оставила себе на ночь исцеляющий нектар для алкоголика любой масти. Переводит взгляд на постель и тяжело выдыхает. Рядом спит девушка, чье имя она слабо помнит. Приглушенный свет ночника (да, они не выключили, им было не до этого) слегка освещал ее милое лицо. Наверное, ей лет двадцать, не больше. Аккуратно выточенный носик, румяные щеки, бархатная кожа. Женьку передергивает. Она не знает, как любить чужих. Она знает только, как любить Этери, даже если эта любовь односторонняя. Да, ей нужен был отдых, алкоголь и хороший секс. Замечательный рецепт обезболивающего, и она не чувствует никакой вины за содеянное. А перед кем? А за что?.. По ее подсчетам, Этери должна скоро закончить отпуск в Америке, а пока она наверняка получает удовольствие, проводит время с Дианой, смеется над шутками других людей, пьет в ресторане освежающее белое вино. А Медведева здесь. Валяется после похмелья и секса с малознакомым человеком, кутается в халат, который всегда был ей большим, и отчаянно хочет закурить, хоть никогда и не курила. – Где же этот дурацкий телефон, – стонет она, ища рукой в сумке. Через полминуты недра сумки поддаются, прекращая быть Нарнией, и Женя выуживает наружу айфон с 5% зарядки. Весьма предусмотрительно не брать с собой повербанк на вечеринку. Она широко зевает, и просматривает уведомления, скопившиеся за ночь. Вас отметили в сторис, вас отметили в посте, о вас написали тут и там... Доходит до сообщений и забывает закрыть рот при зевке. Просто замирает, не веря тому, что написано на экране. «Привет» Шесть букв, а Медведева рада, как девчонка. Чувствует, что будто задержала дыхание под водой и вынырнула наружу. Теперь можно жить, дышать, радоваться. И даже неважно, что после этих шести букв ничего нет. Они здоровались раньше, когда Медведева приходила на тренировки, когда они работали вместе на Кубке Первого канала, сталкивались в коридорах, кивали друг другу, перекидывались парой абсолютно ничего не значащих фраз. – Медведева, вы сегодня образец пунктуальности. – Пробки, Этери Георгиевна. – Что ж, вас заждались. Не буду больше задерживать. Женя заваливается на кровать и прижимает айфон к груди, потому что приветствие – это нечто большее, это знак того, что женщина пойдет ей навстречу. Бабочки в животе ожили после долгой спячки. Как будто чувствуя ее состояние, телефон жужжит новым уведомлением. Она готова пищать от счастья: это все та же загадочная Э. «Ты в сети, как я погляжу. Вчера у тебя был бурный вечер, поэтому не стала продолжать диалог. Не пиши мне, Медведева. Это лишнее.» До Жени не сразу доходит, что она написала. А когда доходит, то она лишается дара речи, воздуха в легких и вообще смысла жить. Она понимает, что ее план и эта дурацкая считалочка в голове сбита. Раз, два, три, четыре, пять Я хочу с тобой играть. Потому что Женька сейчас, в своих мыслях, стоит на кухне Этери, они готовят вдвоем завтрак почти в шесть утра, потому что у кого-то ранний подъем; нежно и аккуратно трутся носами, легко целуют друг друга в губы и обнимаются. И они обе счастливы, прямо как раньше. И Этери не причинит ей боль. Никогда. *** – Она, значит, тебя прокатила, – Крис закуривает прямо в квартире. – Прокатилась, – уточняет Женя. – Асфальтоукладочным катком по мне. – Неожиданно? – он почему-то усмехается. – Привычно. Но я скучаю по тому времени, когда было проще. Легче. И по тому времени, когда мы любили друг друга. – А я скучаю по той Жене Медведевой, которая была влюблена и готова была совершить неожиданные поступки, – он ерошит ей волосы, и становится приятно и тепло. – Ты уверена, что скучаешь по Этери, а не по тому образу, который у тебя остался в голове? – Просто... Знаешь, Этери изменилась, как и я в свое время. Но если я выросла, набралась опыта, то она изменилась внутри в рамках своего характера. Внешне она такая же, как и была, а внутри... Я не узнаю того человека, которым она стала. Когда она звонила мне в прошлом году, и мы говорили, то она на что-то неявно злилась. А я никогда не могла понять, почему. – И поэтому вы разошлись? – Как в море корабли, – улыбается Медведева и отбирает у него сигарету под удивленный взгляд и возглас «ты же...» – Ты, ты же учишь меня летать, совсем не учишь меня гореть, – насмешливо поет она, склонив голову и выдыхая дым. – Фу, ну и гадость. – Тебя никто не заставлял, – обиженно говорит Кристиан и забирает у нее сигарету. Женька согласно кивает головой. Ей на самом интересно только одно – когда ей удастся вздохнуть как раньше, полной грудью, когда в душе ещё теплилась надежда. И думает, что ей уже пора заняться своей личной жизнью, потому что пустая квартира и холодная кровать вгоняют в тоску, а случайные связи вообще никак не разжигают огонь в ее сердце. – Так бывает, все хорошо, вы помиритесь, – но это абсолютно не те слова. *** Они сталкиваются в Хрустальном абсолютно случайно, в какой-то из вечеров, когда Медведева забегает решить что-то с документами, и заодно посмотреть на новую программу девочек. Было так же воздушно и прекрасно, как умеет команда Тутберидзе. – Привет, – и ее будто сбивает с ног на полпути. Наспех заклеенная дешевым лейкопластырем рана начинает опять кровоточить. Пожалуйста, вызовите доктора, или отмотайте время назад, чтобы они не встречались. Этери случайно задевает ее запястье, и девушку прошибает током так, что кажется, сейчас сердце остановится. Настолько это было неожиданно, хотя само прикосновение было легкое, мимолетное. – Привет, – неуверенно отвечает Женя, потупив взгляд в пол, а сердце разрывалось на миллион осколков. – Как ты? Медведева не знает, что ответить, потому что ответить нечего. Как она? Да в принципе, неплохо, жива, жует бутерброды и пьет кофе по утрам. Этери старается не вспоминать. Она просто не готова говорить правду. Не то место, не то время. – Хорошо, – пытается улыбнуться, а улыбка выходит кривой. Неискренней до тошноты. – Подвезти тебя? – Нет, ты что. Сама доберусь. Дальше происходит что-то странное. Этери притягивает к себе, обнимает, и шепчет «береги себя» на ухо. Хочется зареветь навзрыд и уткнуться в воротник, так сладко пахнущий знакомыми духами. Женя чувствует себя сплошным оголенным проводом, пока они обнимаются. Не сдерживается и спрашивает: – Почему ты сказала, чтобы я тебе больше не писала? – звучит жалобно и как-то по-детски. Этери закусывает нижнюю губу – она всегда так делает, когда сильно напряжена. А у Медведевой все внутри жжет от невысказанного. – Потому что в сообщениях нет правды, – наконец отвечает Этери, и Женька не сдерживает первых слез. – Нам нужно поговорить, – тихо утверждает Женя, не поднимая взгляд на Тутберидзе. И хочется закричать – ну, давай, признайся, черт возьми, кто я тебе! Безответная любовь к тебе не передается по воздуху, не бойся. – Жень, мне через час нужно быть дома, я Дише обещала... – Да, да, извини. Женька неловко мнется и отпускает из своих объятий Этери. Понимает, что сейчас им не о чем говорить, не о чем задавать эти вопросы, ответы, препарировать друг друга, выворачивать наизнанку. Они не готовы. Не го-то-вы – Я поеду. Пока, Женек. И она уходит.