Трус

      Над Сосновском поднималось солнце, своими лучами скользящее по стенам частично заброшенных, а частично разрушенных домов (некоторые из которых на несколько этажей погрузились в землю, накренились, или же вовсе рухнули). Впрочем, выжившим людям хватало и тех зданий, которые остались целыми, ну или же пострадали в минимальной степени, благодаря чему их было достаточно просто реставрировать. Ну а кроме того обнаружились пространственные складки, в которые можно было попасть только при помощи энергии нематериальной реальности, где тоже обнаружились строения, заброшенные туда неведомой силой.       Невзирая на ранний час, люди уже не спали: ночные патрули четвёрок «меченых», как и обычных дружинников, к коим причислялись милиционеры и военные, вооружённые огнестрельным оружием, топорами и тесаками, возвращались со своих маршрутов на базы, в то время как их место занимали новые группы бойцов, готовых защищать сограждан от хищного зверья, обитающих в лесу дикарей и прозрачников… пусть последние проявляли активность только после волн (или Волн?).       В заселённых районах в воздухе чувствовались запах дыма от печей, аромат свежего хлеба, звучали голоса женщин и детей, занимающихся стиркой, шитьём, мытьём и готовкой. На некотором отдалении работали производства товаров первой необходимости, на спешно восстановленных предприятиях разбирали машины и бытовую технику, часть людей трудилась на стройках, тщательно отделяя друг от друга кирпичи, извлекая целые стёкла, разбирая водопроводы… В единственной работающей школе ученикам преподавали как обычные земные науки, так и основы магии (что сильнее всего привлекало подростков, буквально пьянеющих от мыслей о грядущем могуществе, что свалится им в руки).       …       — Здесь мы вывариваем и расщепляем дерево, затем добавляем в него клей, затем переливаем в формы и позволяем влаге стечь, — высокая худая женщина со светлыми волосами, зелёными глазами и бледной кожей, одетая в рабочую робу синего цвета, решительно прошла через павильон завода по изготовлению бумаги. — Весь процесс изготовления продукта занимает шесть дней, после чего мы передаём его вашим курьерам.       — Никак нельзя ускорить этот процесс? — скользнув взглядом по чанам, установленным на сложенные из кирпичей печи, уточнил Мизуки.       — Михаил, при всём моём к вам уважении… — собеседница поправила прядь волос, выбившихся из высокого хвоста, сердито зыркнула на подчинённых, прислушивающихся к разговору, и заявила: — У нас нет практически никакого специализированного оборудования, так что мы работаем вручную. Со временем, может быть, что-то и получится, но сейчас нам остаётся радоваться, что хоть какой-то результат есть.       — Понятно, — беловолосый мужчина кивнул, ещё раз осмотрел помещение с окнами под потолком, затем вернул внимание к собеседнице и изобразил лёгкую улыбку. — Благодарю за экскурсию. Продолжайте в том же духе.       «Это, конечно, не бумага из проводящей чакру древесины, но всё же лучше, чем белые листы со складов, которые рассыпаются при попытке нанести печать».       …       — …Когда всё это только началось, люди стали еду тащить отовсюду… Да, караганда, — почесав короткую бороду, начальник садоводов, одетый в военную форму и сапоги, начищенные едва ли не до блеска, самодовольно хмыкнул. — Только вот мало кто понимал, что для выживания нужно. С врачами-то сейчас совсем плохо, хоть и раньше не так, чтобы совсем хорошо было. Я вот и подумал, что нужно это… лекарства свои готовить. Во! Ну мы и начали свою зубную пасту готовить, да разные настойки по старым рецептам…       — Это вы правильно решили, — заложив руки за спину и шагая рядом с Карагандой, который устроил прямому начальнику экскурсию по подотчётной территории, согласился шиноби. — Только вот нужно было к нам с этим предложением обратиться: какие-то специалисты всё же остались, так что они и совет дать могут. Да и книги из библиотеки мы спасли…       — Это я, караганда, только потом подумал, — признался мужик.       Ведя неспешную беседу, двое людей двигались по грунтовой дороге, с обеих сторон которой стояли одноэтажные деревянные домики с двухскатными крышами. Заборы между отдельными участками были сломаны, земля распахана и засажена картошкой, овощами, пшеницей, овсом, а по тропинкам между грядками сновали мужчины и женщины с вёдрами…       — Я, караганда, спросить хочу: вот мы из-за этих волн урожай по два раза за месяц снимаем… — бывший бомж замолчал, потёр правой рукой шею, снова глянул на лидера их затерявшегося в ином мире сообщества и спросил: — А зима когда будет?       — Возможно, что в следующем месяце, а может быть, и никогда, — ответил Мизуки. — Данные, оставленные нашими предшественниками, ещё расшифровываются, но они в основном записывали то, что касается магии… Другие знания до нас не дожили.       …       Выйдя на середину арены Дворца Спорта, одетый в облегающую майку и свободные штаны Мизуки посмотрел на своего противника. Молодо выглядящий мужчина с густыми чёрными волосами красовался голым торсом, бугрящимся мышцами под бледной кожей, а в его глазах горел нехороший злой огонёк…       На трибунах, представляющих из себя амфитеатр, постепенно собирались самые влиятельные люди Сосновска, ну и обычные зеваки пришли для того, чтобы посмотреть на разборки в высших эшелонах власти. Краем уха беловолосый блондин слышал, что кто-то уже организовал тотализатор, в котором пять к одному ставили на победу нынешнего губернатора.       «Радует, что подчинённые в меня верят», — хмыкнул про себя шиноби, на грани сознания коего промелькнула мысль проиграть этот бой, чтобы скинуть все обязанности на плечи противника (если бы тот не являлся таким засранцем, который ради своих амбиций загубит всё, чего уже удалось добиться, он бы так и поступил).       Через прозрачную плёнку, которой затянули дыру в потолке, лился яркий солнечный свет, доставляющий незначительные неудобства обоим оборотням, прошедшим вторую пелену. Впрочем, ощущение было в большей степени надуманным, с чем позволяли бороться техники самогендзюцу.       Тем временем вокруг арены уже выстроились восемнадцать человек, коим были вживлены кусочки алтаря, обнаруженного в древних руинах, благодаря чему они могли использовать новый вид энергии, отлично подходящий для внешних манипуляций. По мнению учёных, занимавшихся этим направлением исследований, данный монолит был наполнен силой существа, являвшегося светлым богом, погибшим задолго до появления людей в этом мире, благодаря чему они теперь могли использовать ресурс без боязни того, что кто-то выставит им счёт.       Вот добровольцы, первыми прошедшие через операцию внедрения кусочков алтаря в тело, вскинули руки перед собой, раскрытые ладони направив на арену. От их кистей тут же стали распространяться плоскости золотистого полупрозрачного барьера, которые образовали многоугольную фигуру, не позволяющую ни выйти изнутри, ни вмешаться в бой снаружи.       «Если память не изменяет мне со склерозом, то это очень похоже на технику, которую применял один монах храма Огня. Ну и на техники шиноби из селения Звезды немного похоже. Плотная духовная энергия, отлично поддающаяся контролю, становящаяся материальной даже без применения стихийных преобразований… Всё же стоит, наверное, задавить свою осторожность и воспользоваться возможностью для усиления», — параллельно с этими мыслями, Мизуки запустил свою трансформацию, чувствуя как его конечности слегка вытягиваются, ногти обращаются когтями, уши перемещаются на макушку и заостряются, а лицо вытягивается в морду.       Энергия нематериальной реальности, делающая клетки весьма пластичными, позволяла создавать псевдоматерию для того, чтобы увеличивать свои объёмы. Впрочем, при желании можно было наоборот, уменьшиться, для чего требовалось просто уменьшить каждую частицу своей плоти (при этом масса сохранялась прежней).       Покрывшись белой шерстью, похожей скорее на железную щетину, под которой образовалась мелкая чешуя, образующая подобие кольчуги, белый и полосатый человекоподобный кот взмахнул хвостом, оканчивающимся костяным шаром с шипами. Его противник же увеличился в размерах почти вдвое, попутно превращаясь в некое подобие ската с маленькими лапками, шипами и когтями.       «Этот скот даже не маскируется», — мысленно усмехнулся шиноби, разгоняя чакру внутри своего организма.       Вообще чакра и энергия нематериальности, пусть первая циркулировала в основном по каналам, а вторая заполняла собой клетки тела, неплохо смешивались и взаимодействовали: порой создавалось ощущение, будто Мизуки получил улучшенный геном вроде того, что позволял впитывать природную энергию.       Со своих мест противники сорвались одновременно: действующий губернатор поднырнул под ската и полоснул когтями, вспыхнувшими голубоватым сиянием, по его брюху, рассекая одновременно и плоть, и энергетику. За счёт наноклонов, которые теперь находились во всех тканях организма шиноби, он быстро восстановил объём резерва, после чего стал кружить рядом с раненным соперником при помощи шуншина, раз за разом нанося не слишком глубокие, но болезненные и истощающие повреждения.       В какой-то момент второй боец просто больше не смог находиться в облике зверя и вернулся в человеческую форму, после чего был оглушён ударом в челюсть… который в иной ситуации мог разбить на куски каменный блок. Внешне всё выглядело так, будто Мизуки без усилий уложил одного из сильнейших «меченых», но на деле за промежуток времени менее чем в три минуты им было растрачено чакры на четыре резерва среднего джонина.       …       Энергия нематериальности была очень разносторонней: с её помощью оборотни превращали свою плоть в подобие пластилина, из которого можно было лепить почти всё что угодно, а сноходцы плели сложные узоры, создавая защиту от прозрачников или же влияя на материальность через иные инструменты. Звероловы, специализирующиеся на ментальном контроле зверей, научились напитывать своей силой ошейники, способные подавить волю своей жертвы, буквально заперев её внутри головы в качестве молчаливого наблюдателя (к счастью, они и сами понимали, что если подобное станет известно широкой общественности, то относительно спокойная жизнь закончится).       В то время как сноходцы и звероловы учились работать с энергией напрямую, оборотни в первую очередь получали инструмент в виде собственного тела. На первый взгляд последним было проще всего, так как подсознание выполняло всю работу… но если они хотели добиться чего-то большего, нежели трансформация в одну-единственную форму, то приходилось заниматься медитациями, работать над своим сознанием и учиться, чтобы в процессе экспериментов не самоубиться.       У Мизуки, благодаря опыту работы с чакрой, практически не было психологических ограничений, которые могли бы помешать освоению новых трюков. Те же, что всё же обнаружились у мужчины, благополучно были преодолены при помощи самогендзюцу, что позволило создавать боевые формы, но и копировать внешность других людей на самом глубоком уровне (разве что генетический тест нашёл бы отличия). После совещания глав поселения данный навык был признан обязательным к изучению всеми перевёртышами, прошедшими вторую пелену и достигшими возраста восемнадцати лет.       Благодаря своим экспериментам, которые проводил во время медитаций, частенько заменяющих нормальный сон, беловолосый блондин создал в груди образование, должное частично заменять головной мозг. Благодаря более плотной нервной ткани он сумел уменьшить размеры органа до половины изначального объёма, при этом сохранив всю функциональность оригинала.       Получив данные об исследованиях способностей сноходцев и звероловов, джонин стал осторожно исследовать возможность привить данные особенности себе, в чём снова помог «нижний мозг». Впрочем, действовал он столь малыми шагами, что финал эксперимента следовало ожидать не раньше чем через месяц-два…