Котята

      Петр Юрьевич Хазин привык ко многому. К тому, что, то Игоря, то его самого могут выдернуть среди ночи из теплой постели и погнать на место преступления. К отсутствию выходных и праздников. Пару раз с банкета приходилось ехать на опознание залежалых трупов, что способствовало повышению морального духа. Много чего было в их жизни. И плохого и хорошего. Казалось, удивить двух майоров ничем невозможно. Но вот то, что Игорь приехал в три часа ночи, неся на руках полубесчувственное тело какого-то белобрысого пацана, выбило Хазина из колеи надолго. Как озлобленный кот, он едва ли не шипел. - Это что? - Не «что, а «кто». Кирилл Гречкин. Петь, принеси аптечку. Игорь сгрузил тушку на диван. И чудом увернулся от аптечки, летевшей не то в него, не то в Гречкина, которому и так досталось от Чумного Доктора. - Не думал, что такой ревнивый, Петь. - Хуеть. Ревнует, значит, любит, не слышал такое? - бросил тот и ушел на балкон курить. Игорь появился минут через пять. Петя выкурил сигарету. Замерз и разозлился еще хуже. - Ну что ты, в самом деле? Я его из горящей тачки вытащил. Сам обжегся немного, но повезло. А Кириллу вон больше досталось. Гром положил руку на плечо Пети, тот нервно дернулся и сбросил: - И хули ты его к нам приволок? Тут теперь приют для сирых и убогих? Сказал и язык прикусил. Почти два года назад он был готов «смыть в унитаз» все результаты реабилитации и снова подсесть на вещества. Питер оказался ничуть не благоприятнее Москвы, откуда Хазин свалил после очередной ссоры с отцом. И если бы не Игорь, неизвестно, жив был бы майор Хазин или кормил собой червей под помпезным памятником. Сам Гром никогда не упоминал то, как отпаивал чаем трясущегося Петю, как уговаривал успокоиться, как забрал к себе – просто и без шуток, приехал, покидал в сумку немудреные пожитки и увез. Прошло два года, многое изменилось. Не изменилось лишь отношение Грома, внешне сурового питерского мента с душой Человека с большой буквы. Игорь устало взглянул на Петю, по-прежнему, молча. Тот сразу сник: - Ты того, это… покажи ожог-то. Надо намазать пантенолом или еще чем. Когда оба пришли с балкона, Кирилл уже сидел на диване, ошалело хлопая глазами. - Лежи, - сурово сказал Гром, - голова кружится? - Да… нет… - «Да», «нет», «не знаю» - не удержался от ехидства Хазин. - Не знаю, - повторил Гречкин. Он все еще был в шоке. Перед глазами до сих пор стоял жуткий тип в костюме Чумного Доктора. Немного мутило, голова кружилась, но в целом самочувствие было нормальным. Только мысли возвращались к тому, что если б не Гром, он сейчас был бы… не было бы его. А была б обгорелая тушка за рулем элитной иномарки. - Что, кто-то пытался сжечь гречку? – снова подал голос Петр. Оба промолчали. Кирилл – потому что реальность вообще воспринимал с трудом, а Игорь – потому что дико устал. И хотелось только одного – упасть и отключиться.       Вторую комнату в громовской квартире оба использовали как помесь кладовой и гардеробной. Сначала там жил Петя, потом он перебрался на кровать Игоря, а в той комнате благополучно сваливали все, что попало. Утруждать себя уборкой не было - ни времени, ни желания. - Петь, - тихо попросил Гром, - сбрось там с дивана все куда-нибудь. И возьми чистое постельное. И плед в шкафу. - Хуеть,- привычно отозвался Хазин, но просьбу выполнил. Игорь помог Кириллу выкупаться в душе, пока Петр боролся с желанием сунуть колючую мочалку для пригоревших кастрюль под простынку Гречкину. Вместо этого пришлось делиться майкой и спортивками, благо, шмоток у Хазина было в избытке. Наконец, все трое улеглись. Игорь намазал ожоги Кириллу, а Петя – Игорю. - Игорь, - прошептал он на ухо, - прости меня, ладно? Я и правда ревнивая тварь. Но это же потому, что я люблю тебя. Люблю так сильно, насколько я вообще умею любить. А тут… этот Гречкин. Ты же знаешь, он сбил детей на переходе. Среди бела дня, не то пьяный, не то обдолбанный. Я вообще его знаю, еще папаши наши общались по делам бизнеса, блядь. - Знаю. И что отпустили из зала суда, тоже знаю. Я ж там был, на суде-то. Ладно, потом поговорим, Петь. Завтра, все завтра. Давай спать. И Гром засопел куда-то в область шеи, так сонно и расслабленно, что Хазину волей-неволей пришлось тоже задремать. Хотя бы потому, что ворочаться не было возможности. Не хотелось беспокоить Грома, ему и так досталось. Завтра будет время разобраться, что там с Гречкиным, куда его девать и вообще… «Нечего претендовать на чужую жилплощадь» - подумал про себя Хазин.       Кирилл тоже спал. Просто вырубился, словно провалился в темную яму без снов. Даже сожаление по поводу сгоревшей «ламборджини» отодвинулось на второй план. Он жив, и пошло оно всё… Гром мировой мужик, хоть и крутил руки после ареста. «И все-таки хорошо, что дети живы остались», - промелькнуло в голове. Судью удалось подкупить, а вот Чумной Доктор мог бы рассчитаться с мажором жестко и радикально. И если б не Игорь, все было бы куда печальнее.