Сладость с горчинкой

Над двумя печеньями нависла липкая и противная тишина. Они, погруженные в собственные мысли, старались делать вид, что эта едкая субстанция напряжения их не беспокоит, но долго самообман не продлился. — А как он выглядел? — поинтересовался тихо Аффогато. — М? — Бичерин тоже вышел из транса и посмотрел на малыша. — Ах, точно. М-м, — он оттянул в сторону теплый пуховик и достал старенькую, потрепанную фотографию. — Вот, смотри, — и подсел ближе. — Стоило показать ее раньше. На черно-белой фотографии все стоящие представляли крайности. Отец Аффогато, Рексентин, был самым темным пятном, и только глаза с цветными прядями в волосах, — как понял Аффогато, — были самую малость светлее. Волосы к концам завивались, прямо как у Аффогато, до плеч. С левого бока шел косой пробор, с него свисала одна изогнутая прядь, чуть длиннее подбородка, а на правую сторону лба спадала фигуристая челка. Рядом стояла девушка, судя по всему его мать. Белая-белая, словно снег, и только маленькая черная родинка под правым глазом выделялась. Правда у нее был какой-то измученный вид, несмотря на красоту. Да, она была похожа на снежинку, почти не осязаемая. Кучерявые светлые волосы чуть выше подбородка, сверху собранные в пучок, перевязанный лентой, обрамляли худое и острое лицо. Передние пряди были собраны в два хвостика. У нее была очень замысловатая одежда. Если Рексентин и Бичерин стояли в шубах, — только первый на распашку, да так, чтобы была видна его форма, — то у его матери было очень интересное одеяние. Манишка, на всю длину плеч, обитая мехом и украшенная узором белых подтеков, а также белой каплей в центре, с стоячим широким воротником, красивым, но не практичным. Такой шею не защитит от холодов. Фотография сделана по пояс, так что Аффогато не может сказать, стоит она в ханбоке или теплом платье, которые носила каждая девушка в его старом месте жительства. И вот уже справа от нее стоял Бичерин. Его точно ни с кем не перепутаешь: двуцветные волосы и статная фигура — самые явные черты на месте. — Оу. Аффогато увидел на руках Рексентина себя, запеленованный в черные пеленки. Такого маленького, но с такими непропорционально большими глазами. Он улыбался, глядя на папу. И папа улыбался, полный радости, и мама улыбалась, скромно конечно. И Бичерин улыбался. Снисходительно и нежно, будто бы он отец, который удачно женил своего сына. "Все на фотографии выглядят счастливо. Как настоящая семья. Интересно, как бы моя жизнь сложилась, не лишись я ее? " — рассуждал Аффогато про себя. Он потер пальцем собственное лицо на фотографии. У него правда были такие круглые щеки? Аффогато укусил свои с внутренней стороны, проверяя. Нет, худые, почти впалые. С другой стороны, когда это было? Семь лет назад. Вот только как вышло, что он оказался в городе Мороженого? Да, он сирота, но мог остаться в кофейной общине с тем же Бичерином, учитывая то, как близок он был с его отцом. "...Получается меня выкрали?" На Аффогато напала злость и обида. Теперь все стало на свои места. Эта белая девушка — его мертвая мать, из города Мороженого, где он и вырос. Получается, что ее родня выкрала ребенка, чтобы хоть на ком-то выместить свою злобу! Какими жалкими и озлобленными нужно быть, чтобы так мстить?! Напало желание разорвать эту фотографию к чертям, лишь бы не видеть эту скромную улыбку, которая теперь Аффогато казалось гадкой и противной. И даже ее красивое одеяние не спасет ее от презрения сына. "По чей-то прихоти меня лишили нормальной жизни!— возмущался Аффогато. — Кто они такие, чтобы портить мою жизнь?! Кто дал им на это право?!" На фотографию громко упала слеза, у ссутулившегося Аффогато затряслись руки. — Ты плачешь? — Бичерин нагнулся к лицу мальчика, приобняв его за плечи одной рукой. — Нет, я злюсь, — дрожащим голосом сквозь зубы сказал Аффогато. — Плачут только слабые печеньки, которые не умеют контролировать свои эмоции, — полукровка небрежно вытер слезы рукавом, а затем всучил фотографию Бичерину. — Убери ее! — и закрыл лицо тонкими руками с извилистыми, острыми пальцами. Бичерин не стал ничего говорить, молча убрал фотографию. Он отлично понимает состояние Аффогато, всю его злость и обиду, эту распирающую и жгучую ненависть. Сам проплакал целую ночь, после смерти Рексентина. Единственное, что хотелось в тот день, это чтобы про тебя забыл весь мир. Бичерин сказал то, что бы сказал самому себе несколько лет назад: — Направь эти эмоции в правильное русло, Аффогато. Разрушай мир, который заставил тебя страдать и плакать, а не себя. От этого нет никакого толку. Бичерин прищурился. Ноль реакции от Аффогато. Мужчина был готов поспорить, что мальчик в кровь кусает губы, лишь бы навзрыд не разреветься. — Я тебя оставлю, — Бичерин встал с упором на колени. — Если я тебе понадоблюсь, ты выйдешь. Как только Бичерин закрыл за собой дверь, Аффогато завопил что есть мочи, как резанное животное. Он кричал от боли, от обиды, от ненависти. От ненависти к этому несправедливому миру, от ненависти к родственникам его мертвой матери, которые превратили его жизнь в Ад, от ненависти к самой матери, — ведь она не может быть хорошей с такой-то родословной, — от ненависти к отцу, который мало того, что посмел умереть сам, так ещё и допустить смерть мамы. Нет, ему не было жалко никого из них. При взгляде на фотографию в его душе не появилось ни одного тёплого чувства. Под раздачу попал даже Бичерин, которого Аффогато возненавидел за то, что он медленно его искал. Каждый тезис из мыслей полукровки можно понять, но он до сих пор многого не знает, от того его позиция очень однобока. Истерика прекратилась спустя минут пятнадцать. Теперь Аффогато лежал без сил и легким дискомфортом в перевязанном глазу. «Нужно позвать Бичерина…» Нехотя Аффогато встал и вышел из возка. — Ты закончил? — спросил подошедший со стороны львов Бичерин. — Нет, не закончил! — буркнул Аффогато, нападая. — Почему ты так долго меня искал!? — и зло топнул ножкой. Бичерин опешил. Сначала он даже не понял, о чем говорит Аффогато, а вот когда пришло осознание… Он оскалился. —Ах вот как значит! Ты решил на мне сорваться!? — посох резко вонзился в снег на сантиметров десять, а сам Бичерин сложил руки на груди. — Ты хоть знаешь, сколько в этом треклятом королевстве деревень и городов , где живут мороженые печеньки?! Как много младенцев с тёмным тестом и светлыми волосами?! Ты думаешь я знал, кто тебя похитил? Я даже смерть твоей матери не застал, как и арест Рекса, потому что все это время я был в командировке! Ты знаешь, какого узнавать такие новости от третьих лиц за пару часов до казни?! — топнул уже Бичерин. — Как мои родители вообще к этому причастны!? — Аффогато, кажется, хотел перекричать Бичерина — Потому что Ванильное Мороженое убил Рексентин! Аффогато застыл. Эти слова врезались в голову, как если бы в ней застряла пуля, выпущенная в лоб. Ванильное Мороженое...Вот как его мать звали. — Что? — на рефлексе спросил Аффогато. — Видишь, как все вышло, ты оказался не нужным собственной матери! — сыронизировал Бичерин и театрально развёл руками. — Она хотела тебя утопить за ненадобностью, ты должен быть благодарен своему отцу, что вообще остался жив! Бичерину потребовалась секунда, чтобы понять, что он наговорил в порыве возмущения. Разумное, однако, решение — кричать на ребенка, которого всю жизнь и так ни во что не ставили...Он закрыл рот ладонью. — …Арх. Прости. Прости меня, Аффогато, мне не стоило так грубо это преподносить. Аффогато будто его и не слышал, и говорил сам себе: — Я даже собственной матери оказался не нужен… Аффогато уже не грустил, банально сил не осталось. Ему было смешно. Чем больше он узнает, тем больше ненавидит и смеётся с факта своего появления на свет. Удача с ним сыграла злую шутку ещё с младенчества. Он бухнулся на ступеньку возка, а Бичерин подошел ближе. — Правда горькая, Аффогато... Хотя и я не знаю всех деталей. Я — Попытка оправдаться не удалась. — Я передумал. Я бы предпочёл бы ее не знать вовсе. Жил бы в сладком неведении с тобой… И всё было бы намного проще. Следующие фразы были сказаны на автомате: — Это не дело, Аффогато. — Зато комфортно. Аффогато грустно смотрел в остатки снега на черной безжизненной почве. Такой же выдохшийся из-за жестокости мира, как и эта земля, лишенная плодородия из-за погодных условий. Чтобы вернуть его в чувство, нужен особый жест. Долго думать Бичерину не пришлось. Единственное, что ему потребовалось сделать, так это поднять голову ребенка, который ее спрятал в коленях, а самому встать на колено. Неожиданно Аффогато вздрогнул. Тепло. Он почувствовал тепло в лбу. И дыхание. Теплый воздух, выходящий с острого носа. От удивления и непривычки у него сперло дыхание. Поцелуй. Бичерин его целует в лоб. Аффогато раньше никогда не целовали. По спине пробежались мурашки. "Будоражит..." — Разве...Разве в лоб не целуют покойников? — спросил Аффогато, еле шевеля ртом. Выбор места для поцелуя ему казался занятным. Бичерин отстранился, сомкнул губы. — Может что-то описать нашу связь лучше, чем символичный поцелуй в лоб, объединяющий мертвецов всего Хлебоземья? Знаешь, зачем это делают? Так родственники погибшего забирают плохие воспоминания земной жизни у покойного, чтобы тот явился чистым и счастливым на небеса. Теперь понимаешь смысл? — недавно кричащий Бичерин звучал сейчас особо нежно, что вызывало некий рассинхрон с его глубоким и тяжелым басом. — Ха... Я заново родился, — у Аффогато и правда приподнялось настроение. — ...Нагнись, — скромнее уже сказал мальчик, немного замявшись. Бичерин улыбнулся и покорно опустил голову, как зверь перед хозяином. Теперь уже Аффогато забрал его плохие воспоминания. Только очень быстро и неловко, это было видно. Но Бичерин не видел в этом проблемы. Это логично. Аффогато не знает любви и ласки, конечно ему такие интимные действия в новинку. — Спасибо, что ты мне доверился, Аффогато. Мальчик шмыгнул. — Только больше не кричи на меня, — попросил он, протирая рукавом нос. — Конечно, Аффогато, — заверил того Бичерин. — Не буду. Иди ко мне, — и поманил руками. В тёплых объятиях Бичерина Аффогато хотел раствориться, как и утонуть в его мягком и тёплом пуховике, а в этих больших руках он чувствовал себя в безопасности. Он впервые испытал сегодня стыд. Повел себя как маленький. Что, он впервые узнает о себе что-то неприятное? А такую истерику закатил, еще и пытался ругаться с тем, кто его кормит и присматривает. «Ты вкусно пахнешь шоколадом, Бичерин,» — подумал Аффогато, и уткнулся носом в широкое плечо. — Не знаю, обрадует ли это тебя, но с завтрашнего дня ты начнешь свое обучение, Аффогато, — Бичерин уведомил, поглаживая того по спине.