Сладость с горчинкой

Не дождавшись ответа, Красная громко цыкнула и стала массировать висок. Вот так утро! Мало было ей проспать, нет, теперь с этим разбираться! — Черт с тобой, молчи! Я буду краткой — ты мне не нравишься. "А будто я этого не заметил", — съязвил Аффогато у себя в голове. Он молчал, потому что возразить ей не смел, вдобавок, по-своему было интересно услышать что-то новое в своей адрес. Аффогато много ругательств знает, он считайте ходячий их словарь. Красная Шиповник продолжила: — А еще больше мне не нравится, что ты крутишься вокруг моей сестры, а она и подыгрывает! Бедная добрая ее душа! Полукровка удивленно раскрыл глаза. Серьезно? Он ее окучивает? Не наоборот разве? Что-то Красная путает и слишком сильно превозносит свою простенькую, открытую сестричку. — Она тебе не ровня, и не надейся ни на что, — девушка наклонилась и с силой тыкнула раза два-три в его лоб. — Ты малодушный, подлый оборванец, совсем не ровня своему родственнику, — о, Аффогато и не сомневался, что она умудрится приплести Бичерина, с которого глаз не сводит. — В последний раз предупреждаю: сядешь ей на уши — я тебя размажу по стенке. Ей нужен кто-то достойный, — закончив свою озлобленную тираду, Красная, которая и правда была такой от гнева, выбежала из спальни сестры, громко хлопнув дверью. А затем раскрыла ее, рявкнув, чтобы он выметался отсюда, и снова скрылась, ляпнув дверью еще громче, настолько, что Аффогато аж качнулся. Он отсюда не выйдет, пока шаги старшей сестры Джем не пропадут куда-нибудь, а лучше пусть под пол провалится. Небольшой речи бестии хватило, чтобы знатно подпортить настроение! Хотелось ее обругать. Впрочем, он это и сделал, прокричав все, что он о Красной думал, в подушку. Вроде бы и легче, но Аффогато все еще чувствовал себя паршиво. Красная конечно торопилась на работу к ненасытному в всех смыслах дракону, однако не смогла устоять перед соблазном снова попробовать покрутиться рядом с Бичерином. Мысль была навязчивой и не давала успокоиться, ведь дородный отравитель пришелся вертихвостке по вкусу. Его неприступность раззадоривала, и оттого хотелось как можно быстрее его окрутить. Имя Бичерина будет самым первым и желанным в списке соблазненных ею мужчин, как настоящий трофей. Огромный, необъятный иностранец… Красная уже видела, как его большие и сильные руки сжимают ее мягкие бедра, широкие длинные пальцы проваливались бы в пухлую плоть ягодиц как будто в желе.. Ах, а сама бы она вжималась в круглый живот, руками гуляя по его широкой крепкой спине, зарыв голову тому в твердую стоячую грудь, вдыхая дурманящий запах шоколада, который исходил от Бичерина. Сладкая и влажная мечта, которая скоро станет реальностью… Решено! Черт с драконом, пропади он пропадом, она его все равно не боится и презирает! Так что она вышла из комнаты младшей сестры с целью найти свою жертву. Да только кто тут окажется жертвой в итоге? Не долго пришлось искать— вот он, на подходе. Видно хорошо позавтракал, раз возвращается так поздно, улыбаясь. Какая же сладкая и подкупающая у него улыбка, на нее взглянешь — и будто по тебе в тот же миг льется теплое масло. Хочется ей обмазаться. Она поправила платье и пошла в наступление. Поймала Красная Бичерина практически на первой ступеньке лестницы, и, останавливая, положила руку на плечо, дополнительно обозначив, что она хочет поговорить. Отравитель встал на месте и глубоко вздохнул, поджав пухлые губы. Нет, она вообще на ошибках не учится. В этот раз кинет ее с лестницы, если начнёт лезть, как вчера. Бровью даже не поведет. — О чем? — перешел мужчина сразу к делу, тем самым показывая, как сильно не хочет тратить свое время на бессмысленные разговоры, а с ней особенно. — Мне кажется, — Бичерин, не опуская головы, глазами, которые двигались подобно маятнику, монотонно и медленно, следил за ходом пальцев говорящей, — вы здесь совсем не отдыхаете. Это в корне неправильно, и я, как хорошая хозяйка, обязана вам с этим помочь, — голос был тягучим и соблазнительным, ниже на тон или два, Красная настоящая хищница; ее аккуратные пальцы проскользили до груди, на ней остановившись. — По мне вы забываетесь, — не разжимая зубов, прошипел Бичерин. — Я теряю терпение. Это последнее предупреждение, — отрывистые и холодные, при этом кипящие от злости фразы, резко покидали горло. — Ох, и что вы же сделаете со мной, такой надоедливой фрейлиной? Неужели накажите? Вы меня заинтриговали, господин,— почувствовав вкус победы на языке, она осмелилась пройтись ладонью по животу Бичерина, почти дойдя до крупной паховой области, вот только он тотчас перехватил ее и вывернул, заставив Красную остановиться и шикнуть от боли. — Хуже, —авторитарно он заявил и грубо потянул за собой фрейлину, широким шагом направляясь в его спальню, где и кинул на кровать девушку, как тряпичную куклу. Отравитель тотчас над ней навис своей огромной постатью, закрыв растерявшуюся черной тенью. Красная могла услышать, как бешено ляпается сердце об крепкие ребра, удары были гулкими. Он напоминал хищника, повалившего в снег свою добычу, который превосходил ту настолько, что мог задавить просто своей практически ощутимой аурой опасности. Напряженное массивное тело от злобы подрагивало, однако хватка была крепкая и не думала ослабляться: одной рукой сжал шею с такой силой, будто намеревался ту переломать пополам, а коленом уперся ей в пах. Правой ладонью он закрыл ее рот и начал свою речь: — А теперь слушай меня, девица, — Бичерин перешел на хищный шепот, все еще стараясь держать свою агрессию под контролем; давно он так не злился. — Если продолжишь действовать мне на нервы — я тебя изнасилую. Зрачки Красной сузились до размера малюсенькой точки. Ей должно быть послышалось, и он имел в виду просто грубое сношение, ведь нежным в постели Бичерин фрейлине никак не представлялся в любом случае. Дыхание сперло, отравитель явно не шутил, что бы он ни задумал. — Что физически? Забудешь через два дня об этом, о, нет. Психологически, — его лицо было в паре миллиметров от побледневшей Красной, шептал он практически в девичьи губы, успевшие высохнуть от страха. — Один из пунктов договора гласит, что все мои действия на совести нанимателя. Можешь считать, что твой любимый брат это все допустит. Нет, он тебя подложил мне, — знает же, как перефразировать, чтобы сделать ситуацию еще хуже, — и мне ничего не будет, — от осознания безнаказанности в случае, если им окончательно овладеет слепая ярость, холодность его шепота сменилась на хищный экстаз, оскал извилистой щелью украсил широкое лицо, успевшее насытиться жаром. Вдруг он сделал паузу, оценивающе осмотрел Красную. Насколько жалко она распласталась на кровати, как подбитая птица, которая надеялась на милость охотника. Но нет, жалости от Бичерина она не увидит. — С другой стороны ты, падшая женщина, наверняка этого и жаждешь, — плюнул он презрительно фразу. — И что мне с тобой делать? Вроде бы совращением занимается она, а стыдно и мерзко ему. Это она должна так себя чувствовать! Женщина, которая только в сексе видит удовольствие и чувствует себя полноценно, ничем не отличается от проститутки, не считая того, что плату не берет. А так что одна, что другая ущербные. Под гнетом его голоса, — а по ощущениям каждое слово для Красной весило минимум тонну, — она чувствовала себя под давлением гидравлического пресса. Уж лучше бы и правда ее прижало насмерть, это хотя бы не так мучительно долго...Сознание плыло от удушения и картинка перед глазами начала покрываться пеленой. Пусть зрение и потеряло привычную остроту, физическое чувство никуда не пропало, а будто бы наоборот, усилилось, от чего она предательски выдохнула в ладонь теплый стон. Красная не понимала, чего конкретно Бичерин добивается: он или хочет с коленом провести аналогию с пенисом, или хочет проломить ей тазовую кость, — поскольку им он двигал крайне беспорядочно, сильно упираясь в промежность, что приносило дискомфорт, но каким-то боком умудрялось возбудить. — В-вы мне...— осмелилась что-то залепетать ослабшая и уже не такая дерзкая обольстительница, — делаете больно. — Больно?! — деланно возмутился Бичерин, причем в голосе чувствовалась некая оскорбленность. Он даже ей ничего не оторвал и не разбил, даже не ударил ни разу, а ей еще и больно! Может быть ее пожалеть, бедняжечку? Нет, ты самая нарвалась, дура. Теперь расплачивайся. Твои действия — плевок в душу Бичерина, а свои ценности он ставит превыше всего и никому не позволит их принижать подобным грязным способом. — Было бы больно, сделала бы хоть что-то, а не выпячивала бы грудь мне навстречу, —монотонно, но с какой-то злой издевкой, констатировал отравитель. — Хм... Многого ты хочешь, Бичерин: сопротивления от девушки, которая весит меньше тебя на килограмм тридцать минимум. Даже будь у нее подобающая физическая подготовка, все равно бы ничего тебе не противопоставила. Задумчивый отравитель все же опустил студеный взгляд на ее грудь, предательски выпирающей из-под верха платья. Ему было жалко портить одежду, — ценности в ней Бичерин видел больше, чем в той, кто его носила, — поэтому широкая ладонь грубо залезла под лиф, — первоначально планировалось его порвать, — который закрывал только нижнюю половину груди, и сильно сжал. — За это я тебе ее оторву. О, Красная Шиповник и не сомневалась, боль была невыносимой! Казалось, что внутри от напряжения лопнут вены и артерии, и ее красивая грудь превратится просто в дряблый шарик, наполненный клубничным джемом. И ведь это было не единичное движение, он продолжал, «оттягивая» нежную и чувствительную плоть органа в разные стороны. Будто бы тесто месил, ей Богу… У нее наверняка останутся синяки после такой "близости", и это в лучшем случае. Отстранился он так же неожиданно, как и начал, эту пытку. Бичерин громко заявил, что сегодня придется принять полноценную ванну, поскольку он брезгует ходить на людях после контакта с ней. Видимо для Красной, по его мнению, унижений от его действий было мало. — Я делаю тебе одолжение. И ушел, громко хлопнув дверью. Распластавшаяся на кровати Красная испытала величайшее облегчение в ее жизни. Девушку накрыла странная волна возбуждения и страха одновременно. Еще минут пять фигуристая печенька потратила, чтобы прийти в себя и отдышаться, вернуть себе лицо. Этот небольшой отрезок времени казался мучительной пыткой, унять подступившую панику было довольно трудно, как и приятно сдавливающее чувство внизу живота. Немного подрагивали пальцы рук и колени... она знала, как избавится от этого сладостного тягучего ощущения, но она не смела сейчас даже подумать об этом. Красная Шиповник впервые проиграла. С другой стороны, так ли это плохо? Она потерла шею, в которую совсем недавно намертво вцепился Бичерин рукой, будто собираясь оторвать с ней голову от тела, как от куклы. Кровать ,кажется, от пота, который выступил на голой спине, промокла. В любом случае фрейлина теперь не торопится. Даже если бы пошла сейчас к Питайе, то в таком состоянии все равно не ушла далеко. Банально бы не дошла, так что и так и так Красная Шиповник осталась дома. Вылетевший из спальни разгоряченный Бичерин решил принять ванну сейчас, все равно ему некуда торопиться, потому что занят будет только вечером. Вода смоет с него весь негатив, который Красная вывернула из его души… впрочем, не одного его.

~Экстаз~

На Бичерина напали воспоминания об убийстве Какао Баттер. Взглянул на руки. Пальцы подрагивали мелкой дробью, как тогда, как только намертво вцепился советнице в голую длинную шею. Ах, чувства, что и при первой охоте... От нагрянувшей эйфории укусил себя за палец, сладко простонав: — Как хорошо-о...— голос растекся по ванной комнате подобно гулкой волне, обволакиваю каждую поверхность. Бичерин облизнулся. Он и правда чувствовал себя хорошо, даже лучше. Давно отравителю не приходилось кого-то душить голыми руками. В этом методе убийства есть свой неповторимый шарм: будучи одним из самых простых, он дарует немыслимое чувство превосходства над жертвой. Выдавливая воздух из легких печенья, чувствуешь себя Смертью воплоти. В голову бьет адреналин, действующий в такой ситуации как самый сильнодействующий психотропный препарат, и в миг в руках что-то хрустит, так громко, так звонко. Чужая трахея. Как бы Бичерин ни презирал Красную, сейчас он был по-своему благодарен, что смог испытать те же чувства вновь. Хотелось бы ему больше позабавиться с фрейлиной дракона, но нет, нужно держать свои порывы жестокости при себе. Зато потом, после знатного банкета, тебе будет в сотню раз приятнее, ведь умрет так много печений, плюс получишь вторую часть оплаты. Под сладкие и тягучие размышления, он полностью разнежится в ванне. Пора бы начать набирать воду, а пока она будет течь…Во время завтрака Бичерин заприметил соблазнительно крупные гроздья винограда, за ним и сходит. А вот Розо только вышел из оккупированного чудищем дворца. Плелся по улице, внимательно рассматривая несколько листов документов, описывающие предстоящее торжество. Меню, рассадка, список гостей, план композиций оркестра и так далее. Несмотря на то, что он их сам и писал, — но это было где-то неделю назад и писал он это в полусонном бреду, — он рассматривает одобренные документы как в первый раз. Впрочем, это хорошо, что этим занимался только он сам. Розо смог себя вписать себя в состав оркестра. Уже в обед будет репетиция, поэтому стоит поторопиться поесть заранее и с контрабасом направляться в дворец. Он надеялся, что товарищи по ремеслу его не выгонят, подгоняя скрипкой наготове, или, не дай Дессертный Бог, тубой. Один раз его ей по голове огрели, случайно конечно, но Розо потом еще неделю ходил с синюшной левой стороной лица. Хорошо, что Питайе дела нет до бумажной валакиты и он просто дал добро на все, не вчитываясь. Дракону главное подавать хлеба и зрелищ. Именного этого чудовище ожидало от организаторских способностей Розового Шиповника. Парень добрался до листа рассадки и остановился у ворот собственного поместья, увидев имя дочки дирижера, которая, по плану, сидела по правую руку от него, и только потом сестра. Больше родственников он не вписывал, пусть сидят дома. — Баноффи...— прошептал он еле слышно имя его любимой. — О, господин Розовый Шиповник, доброго утра! — вдруг его окликнул женский голос. Господин вышел из ступора, но ненадолго. — А что вы здесь делаете? — он никак не ожидал увидеть представителей ателье мадам Черничный Маффин. — Мы принесли заказ юного господина Аффогато, — в качестве подтверждения девушка с очень вычурной и сложной прической показала синюю коробку с фирменным знаком ателье. У него подскочила челка. С каких это пор этот малыш считается здесь "юным господином"? — Эм...Но я ничего не— — Потому что юная госпожа Шиповниковая Джем заказывала, —перебил высокий парень, стоящий за спиной коллеги.— К слову, вот чек, — и протянул его Розовому Шиповнику. Он взял его и взглянул на сумму. Лучше бы не смотрел. Захотелось выть голодным волком, который еще и депрессию подхватил. Откуда у Джем вообще чек действующий появился? Неужели в его кабинете шарилась? Секунду он рассматривал чек, будто не верил, что он правда принадлежит их семье. К великому сожалению, это не ошибка. Розо мученически выдохнул, вытирая пот со лба. — Конечно, пройдемте...— отказать он все равно не может, ведь товар на руках, да и чек уже выписан. Троица печенек встала в парадной, и как удачливо им попался Аффогато, идущий с завтрака. Он на него припоздал, но все равно урвал вкусную еду. А как же, если бы Аффогато накормили плохо, он бы пошел в разнос, еще бы и Бичерина подключил. Им повезло, что зажаристые вафли с сладким ванильным мороженым, политые сверху ягодным сиропом, были вкусные, а не то...Вдруг мысли печеньки перебились. — Юный господин, юный господин! — мило подозвала девушка в синем платье просто с огромной юбкой, в которой буквально провалилась, садясь на корточки с коробкой. Пока Аффогато поворачивал к ней, коллега попросила парня заняться деньгами, тихонько шикнув. Он кивнул и последовал за Розовым Шиповником, который проклинал про себя работников некогда любимого ателье. "Стервятники-поборщики, " — про себя думал глава дома, сжав руки в кулаки. — Ваш заказ внутри этой коробки! Вот, держите, переодевайтесь и оценивайте работу! — ухоженная печенька передала тару мальчику и сложила руки у груди. Аффогато сначала лишь приоткрыл большую коробку, дабы не портить интерес, а только немного раззадорить. Он увидел белый мех, значит наверху лежала шуба. Юный господин, — уж очень понравилось ему такое обращение, — сказал, что сейчас придет, и побежал с коробкой по лестнице вверх, в свою временную спальню. В большом зеркале он вдоволь налюбуется своим прекрасным костюмом. В комнату Аффогато влетел тайфуном, буквально сорвав с себя одежду и кинув ту на кровать. Коробка полетела под ноги, крышка отлетела куда-то взад. Темная печенька присела на колено и стала аккуратно перебирать одежду, слой за слоем. Наверху, как правильно определил, лежала белая и пушистая, мягкая шуба. Наденет ее в последнюю очередь, но уже может сказать, что она была ему где-то по колено. А вот и пиджак с этими фалданами, или как их там. Все, как и хотел, даже ветвистые узоры по бокам и внутри хвостов пришлись по вкусу. Внутри кармана он нащупал бабочку. Достав ее, Аффогато ахнул. О, пусть этот светло-фиолетовый камень на месте узелка черной бабочки будет драгоценным! Милый белый бантик сзади пиджака понравился не меньше. Ленточки доходили примерно до середины хвостов и к концам немного подворачивались в сторону наружу. Яркая фиолетовая рубашка была аккуратно сложенная, под ней черные штаны. И наконец-то — блестящие черные туфли. Аффогато, когда надевал новый костюм, чувствовал себя таким важным богатеем. Представлял, что он собирается на какой-то важный банкет, где ему будут петь диферамбы, а после сытного обеда, его бы обступили красивые девушки,которые на его фоне выглядели бы серыми и непримечательным мышами, а он деланно бы делал вид заинтересованности, про себя думая, как здесь все скучно, и вдруг Джем бы подошла и позвала танцевать, а он бы и согласился. Вдруг "богач" завис, застряв на четвертой пуговице рубашки. Встрепенулся. А как в его фантазию она пробралась? Больно нужна ему Джем с ее красивыми волосами и прекрасным запахом..! На Аффогато почему-то напала злость и он пнул коробку. Вот же зараза, эта Шиповниковая Джем! Что же ты так в голову врезалась!? Быстро закончив прихорашиваться, разгоряченный полукровка топнул ногой, будто поставил точку. Стал вертеться волчком, чтобы рассмотреть себя со всех сторон. Правда, с шубой он быстро распрощался, так как стало очень жарко. И без нее потеет, как грешник в церкви. И все же чего-то не хватало. Аффогато подошел ближе к зеркалу и стал рассматривать лицо. Верно! Он не накрашен, не спадают с висков витые косички с лентами. Его образ сильно пострадал... Но сам же он не будет этим заниматься! Нужно найти эту упархнувшую раннюю пташку! Схватив ленточки с тумбочки, которые комком лежали с прошлой ночи, он побежал по лестнице. Шубой похвастаться еще успеет. Как только Аффогато появился в фойе, работница ателье в миг стала его расхваливать так, будто никогда прежде не видела мальчика прекраснее. Поинтересовалась, как сидит костюм, не жмет ли где. Пока они разговаривали, вернулись Розо и ее коллега с заявленной суммой в чеке. Парень ей кивнул, уже открывая входную дверь. — Вот и все! — быстро сориентировалась. — Носите на здоровье, юный господин Аффогато, до свидания! — громко попрощалась девушка и с коллегой направилась к кованой калитке, оставив дверь нараспашку. Розо проводил взглядом представителей ателье, нахмурившись. Он сегодня серьезно поговорит с Джем на тему распоряжения средствами дома в таких больших суммах без ведома его главы. Сейчас Шиповники не могли похвастаться богатством… Особенно после приезда Бичерина. В миг лишились двух миллионов, впрочем, сам виноват. Нужно было ставить фиксированную цену, а не надеяться на жалость отравителя. Розовый Шиповник глубоко вздохнул, протирая зеленой тряпочкой очки. Он обратил внимание, что Аффогато хотел тихонько ретироваться от возможного нового скандала за входную дверь, но окликнул полукровку: — Эй, погоди, — юноша подошел к новоиспеченному моднику, закрыв ногой белую дверь, тем самым отрезав ему путь отступления. — Аффогато, верно? — Розо сократил расстояние между ними, присев на одно колено. — Есть разговор. Темная печенька уже нахмурилась и поморщила нос, готовая оскалиться, если потребуется. Впрочем, он уже был на взводе, и уголок верхней губы уже уплыл куда-то в сторону, обнажая клык. Сначала Красная докопалась, теперь этот с него спросит за костюм. Однако Розо вдруг улыбнулся и пальцем поднял нос Аффогато, обескуражив того. — Должен признать, костюм хорош и тебе к лицу, несмотря на то, сколько за него отдали, — вдруг он перешел на шепот, подавшись к приемышу Бичерина ближе. — Джем тебе сделала такой дорогой подарок, без ведома семьи, еще и вчера устроила невесть что за столом. Хах, ты, кажется, ей понравился, — Розо аккуратно тыкнул того в грудь. — Гордись этим, у нее нет друзей среди мальчиков. Она в разы разборчивее старшей сестрицы. Аффогато почти рассмеялся. Что верно, то верно, Красная сильно смахивает на вульгарную шлюху. Сдерживая смех, у него надулись щеки. Да только глава дома вдруг смерил его строгим, колким взглядом и тонкими бровями, сведенными у переносицы, будто намекая, что ему-то, сопляку-чужаку, осуждать Красную права не дано. Он послушно закрыл рот рукой и выдохнул, прогнав смех. Розо ему кивнул. Пригладив челку, заговорил: — В общем, у меня к тебе просьба, — положил на плечо мальчика свою руку. — Я очень люблю свою младшую сестренку. Она заложница обстоятельств, а на ее хрупкие плечи по несправедливости оказывается такое давление… Я видел не много, но рядом с тобой, Джем, кажется, снова расцвела, так что, хотя бы на эти три дня, пожалуйста, осчастливь ее, — у него такой отчаянный взгляд. Видимо единственный представитель мужского пола в этом знатном доме не видит других методов решения проблемы. — Тебе, Аффогато, даже стараться, как видишь, не нужно. Ей для счастья хватает малейшего внимания от тех, кто ей по нраву или дорог. Печально это…— на секунду Розовый Шиповник отвернулся; полукровке показалось, что у того из глаза предательски потекла на щеку слеза. Парень, как смахнул пакостную солоноватую жидкость, повернул голову обратно на малолетнего и протянул руку. — Мы договорились? Аффогато деланно задумался, прежде чем совершить рукопожатие. Забавно все так получается, он не смог сдержать улыбки! Ее старшая сестра кричит держаться от нее подальше, угрожая напрямую, а двоюродный брат его просит осчастливить младшенькую! Впрочем, предложение Розо куда приятнее, да и он в глазах Аффогато вырос. Он сначала показался ему трусом, который боялся красную бестию и не смел против ее воли и слова сказать. — Конечно. Мне это в радость, — две черные перчатки встретились. Рукопожатие совершилось, Розовый Шиповник тот час встал и поправил свой камзол, будто застыдился того, что произошло. — Тогда не смею больше задерживать. Впрочем, он улыбнулся с благодарностью в глазах, прежде чем уйти в сторону банкетной залы. Аффогато, выходя на улицу, подумал про себя, что понял, с кем Джем разделяет свою доверчивость. Его ослепило яркое солнце, контрастирующее своим желтым кругом на фоне ярко-розового неба с зеленоватым подтоном, но внимание быстро переключилось на волшебную мелодию флейты, почти гипнотизирующую темную печеньку, которая исходила из глубины сада. Казалось, что Аффогато манит нечто войти в этот непроглядный цветочный лабиринт, который мог похвастаться не только соблазняющими пестрыми бутонами самых разнообразных роз, но и колючими шипами, готовые показать заплутавшему путнику, что он тут нисколечко не хозяин, а неуклюжий гость. Аффогато повернул в сад. Он и правда был огромный, пришлось потратить минут десять или даже пятнадцать, чтобы прийти к источнику манящей мелодии. Поодаль небольшого фонтана лежали горные львы, остывали от жары. Еще чуть дальше располагались большие белые садовые качели с зеленым навесом и подушками, которые украшали узоры цветочных мотивов. На ней сидела Джем с закрытыми глазами, погруженная в игру, точнее почти лежала: одним локтем она оперлась на резной подлокотник качели, а ноги, немного поджатые под себя, лежали сбоку, выглядывая из-под платья примерно до колена. Худые длинные ноги обтягивали белые аккуратные колготки. Аффогато впервые увидел ее туфли. Они были красные, украшенные широким зеленым бантом, ушки которого шли вертикально. Их перехват был украшен крупным цветком шиповника, а по его бокам — маленькими ягодками растения. Выглядели как настоящие, да наверняка это просто декоративное украшение. Мальчик вдруг задумался, сама ли Джем украшала свои туфли. А что, если смогла понравиться самым страшным хищникам сурового королевства Дарк Какао, то почему бы ей не уметь декорировать обувь? Это явно не сложнее. Да и Джем столько всего умеет, что идея того, что туфли изначально были так украшены, покажется глупой. Напротив качели стоял пюпитр с нотами, а под туфлями лежала стопка из нескольких больших потрепанных от возраста книг, наверняка как-то связанных с музыкой. Аффогато даже как-то подзабыл, что шел с ней ругаться, настолько его очаровала эта завораживающая обстановка умиротворенности и даже какой-то сказочности. Все же он вышел из транса и подошел ближе к качели, поставив руки на бока. — Джем, ты ничего не хочешь мне рассказать? — претензионным тоном спросил новоиспеченный модник. Девочка открыла глаза и от увиденного у нее флейта из рук упала на узорную подушку. Восхищенно вздохнув, она хлопнула в ладоши и начала расхваливать наряд друга с широкой улыбкой на лице. — Ой, доброе утро! Ва-ай, Аффогато, какой ты красивый! Ты выглядишь как настоящий знатный холлиберианский лорд! — Почему ты меня не разбудила? — прервал похвалы "обиженный" полукровка. — Я вообще выгляжу абы как без макияжа и прически! Вдобавок на меня накричала твоя сестра, и, будто этого мало, еще и завтрак почти проспал, вот тебе спасибо! —А?...— Джем резко поникла и спрятала голову в плечах, сложив руки на подлокотнике, нервно стуча по нему пальцами. — Ну...ты так сладко спал, разбудить тебя было бы преступлением, да и легли мы поздно…Мне в любом случае нужно заниматься, а ты гость и повинен отдыхать. Н-но если тебе это было так важно, то прости, пожалуйста!— с виной в голосе растерянно извинилась Шиповниковая. — М-м…У меня здесь расческа есть! — видимо лежала сзади нее, поскольку достала парикмахерскую принадлежность из-за спины. — О, а у тебя и ленточки из кармана торчат, вот так повезло! Давай я тебя сейчас причешу, и мы забудем об этом маленьком конфузе! — более задорно предложила компромисс печенька. «Ты бы и так и так меня обслужила,»— дерзко подумал про себя Аффогато, однако промолчал, и с очень деловым видом сел рядом с Джем, которая в свою очередь забрала у него фиолетовые ленты. Белый гребешок между прядей подобно ножу в масле, легко и совершенно не путаясь в густых волосах. Аффогато наслаждался прикосновениями Джем, когда та начала плести по бокам косички, запуская в них ленту. Ловкие пальцы явно были научены делать это быстро и безболезненно. С ее-то копной это считалось Аффогато как само собой разумеющееся. Вспоминая ночь, длинная коса и правда выглядела очень аккуратно и красиво. На самой себе значит тренировалась. — Готово, — и узкие длинные ладони соскользнули с его лица с легкостью ситцевой шторки, спадающей с уголка стола. — Ну...Вот зеркальца у меня нет с собой. Поверь мне на слово, выглядишь о-о-очень красиво, — растянула восторженно дворянка. Аффогато гордо тряхнул челкой. — Я не сомневался. Джем хихикнула. — Как славно, что мы помирились, — заключила ягодная печнька, натянув на ноги платье, поскольку снова легла. Аффогато просто угукнул. Интерес перешел на книги; самую верхнюю он достал из-под ног Джем, маленькие каблучки звонко стукнули о другую в стопке, ноги опустились. Книга белая, старая. Название, которое, судя по всему, было когда-то выведено золотистой краской, почти стерлось, оставив только пару букв и очертания прошлых слов. — Ну и старье, — вслух брезгливо прокомментировал Аффогато, но услышав, как возмущенно и даже как-то обиженно Джем ахнула, то поправился: — То есть...наверняка у этой книги долгая история. Выглядит немного потрепанной, — поправился он, натянув улыбку. — То-то же, — Джем забрала себе книгу. — Это сборник опер. Я разучиваю соло из оперы "Гуава и Папайя". Она повествует о юноше, выдающемся музыканте, который за душой своей любимой оправился в Ад, но, к сожалению, погиб сам. Я только начала ее играть. Вот, на пюпитре, — она указала на него флейтой, — я переписала ее на нотный стан. Аффогато пригляделся. И правда, было видно, что ноты были нарисованы. А издали не отличишь. Рукастая. — Там несколько листов, потому что довольно долгое соло. Знаешь, — Джем усмехнулась как-то неловко, — а раз ты сюда пришел, то наверное слышал, как я играю. Скажи, как оно звучало? Я не говорю о правильности, — засуетилась, замахав руками, — или еще чем-то в этом роде. Расскажи о своих чувствах, что вызвала флейта. Джем говорила взахлеб и с искренним интересом, видимо для нее много значит его мнение. Аффогато секунду подумал, будто бы не зная, что ответить, но выдал в итоге довольно емкое словцо, что точно описывало то, что он ощущал, пока шел сюда: — Завораживающе. Джем расцвела. К ушам поползла улыбка, обнажая зубки, кажется, вдобавок покраснела. — Спасибо огромное, Аффогато. Как хорошо иметь слушателя. О, а может ты умеешь играть на чем-нибудь? Ох, хотел бы он и тут соврать, но здесь без шансов, а позориться неохота. Так что покачал головой. Впрочем, Джем не обиделась, а махнула рукой, приободрив: — Ой, ну ничего страшного! Слушать — не меньший труд, чем играть! Аффогато подпер подбородок кулаком. — И ты сама учишься так? — Только эти два месяца, — начала объяснятся дворянка. — Обычно наших музыкантов берут на репетиции королевского оркестра. Когда у них перерыв, а он большой, то занимаются с нами. Но, сам понимаешь, что теперь...Я давно не видела оркестр, — Джем грустно вздохнула. — Скучаю. По всем скучаю, и по Баноффи тоже. Она такая милая, но скромная-скромная. Розо в ней нравится ее кротость...Ой, что-то я заговорилась! — ягодная печенька закрыла рот ладошкой, будто сболтнула лишнего. — М-м...Ну, чтобы закончить про оркестр. Вот, у них у всех комзолы красные, наши галстуки носят, только зеленькие. Знаешь, почему? А потому что это переработанная форма нашего дома, правда классно? Это потому что мы оркестр основали, — Джем явно гордилась историей знатного дома. А Аффогато ее слушал, да не особо и не вникал. Музыка была от него далека как ремесло, истории прошлого мало интересовало. Мозгами он уже был снова в своих мечтах, и на этот раз танец с Джем под это ее соло из трагичной пьесы не казался чем-то постыдным или неприятным. Кружась по просторной бальной зале, все их обсуждали. Точнее Аффогато. Гости вздыхали, охали и сплетничали. Все завидовали Джем, ведь ей так повезло танцевать с сами Аффогато! И все хвалили танец, который он вел. В своих мечтах он конечно же вырос, и теперь Джем была по грудь танцора, а не наоборот. Однако неоднозначная для него "партнерша по танцу" его и вывела из мечтаний. — Аффогато, хочешь, я тебе сыграю что-нибудь? — поинтересовалась Джем, уже прикладывая к дульцу губы. — Ну сыграй, — ухмыльнувшись, позволил полукровка. — Еще послушаю. Она назвала, что собирается сыграть для него, да только Аффогато все равно ничего не понял, потому что музыкальные термины ему казались каким-то непонятным набором звуков. Однако как этот набор звуков был хорош! Нежная мелодия текла в уши подобно спокойному и освежающему ручью. Он бы в ней был бы не прочь утонуть, отдав себя на милость прохладного, немного меланхоличного потока. И чем дольше играла блаженная мелодия, тем больше Аффогато расслаблялся. Одной ногой он немного раскачивал качели. Подул ветер. Не освежающий, наоборот обжигающий, но он красиво поднял лепестки роз, заставив их закружиться в танце. Сейчас он чувствовал себя вечным. От нагрянувшей сладостной неги, голова сама припала к плечу Джем. И вот надо было все испортить! Тайфуном пронесся внутрь дома Розо, поздоровавшись с младшей на ходу, видно Аффогато не заметил. Двое печенек на секунду отвлеклись, но пожав плечами, Джем продолжила играть, возвращая спокойствие. Переодевшийся Розо, прибежав домой на скорый обед, через пятнадцать минут вышел, но застрял в дверях, поскольку, на ходу дожевывая яблоко, обговаривал с сестрой причину ее отсутствия во дворце. — Ты, знаешь ли, его разозлила таким выпадом! Та лишь отмахнулась и сказала, что ей нездоровится. Не удивительно, Красная бы взглянула на брата в ее состоянии: понесся бы ли он на работу к гадкому ящеру? Глава дома хотел в ответ ей что-то крикнуть, но в спину ударил громкий и задорный голос друга, которого так давно не видел. Впрочем, он был не один. По галдежу, Розо определил, что за воротами поместья стоит практически весь обновленный состав королевского оркестра. — Эй, дружище, что застрял! — закричал второй обладатель контрабаса, Арбуз. — Давай быстрей, дирижера нечего заставлять ждать! У Розового Шиповника, медленно сошедшего на ступеньку, закрыв дверь, пропал дар речи. Там, за воротами, стояли товарищи по оркестру. Тубы, рожки, арфы, флейты, скрипки, ксилофоны, кларнеты...Все были. — Хах...— парень, будто не веря своим глазам, попятился и невольно согнулся, словно припуганное животное. — Ну?! Давай, выходи, мы не кусаемся, — махнул рукой товарищ, приглашая скорее выйти к ним,— мы ж не звери какие-то! Или что, думал, что оркестр начнет чураться лучшего контрабасиста из-за бреда всякого, что понапридумывал зашуганный и обозленный народ? — Арбуз подмигнул черным, как семечко ягоды, глазом. Самому громкому в оркестре стали поддакивать. Голоса, раздававшиеся за широкоплечим Арбузом, так же подбадривали Розо и немного поторапливали. Сам же второй контрабасист пока что пригладил красные волосы с семечками. Подогнутые пряди выходили из-под зеленой полосатой корки, которая, как будто шляпка, покрывала макушку головы. Короткий черенок торчал кверху. Сочные объемные волосы были пострижены под маллет, а челка из двух длинных прядей шла назад, над проколотыми ушами. Сережки были арбузных в форме семечек. Розо все же вышел. Приободренный, он забыл обо всех тревогах. Вот, кажется, что нет никакого дракона, не было похорон родителей, и он просто идет на очередную репетицию, поскольку скоро юбилей у королевы. — Ты мог бы и не переодеваться, — хлопнул по плечу Арбуз розового друга, — все равно форму не отличишь почти от твоего костюма. — Не изменился ты, Арбуз, такой же дурак, — с любовью подтрунил товарища Розовый Шиповник, сдерживая смех. Радостный оркестр, подобно большой семье, под бытовые разговоры двинулся вперед, даже не особо замечая аккомпанемент флейты, но как только мелодия стала громче, Арбуз повернул голову на звук, а там младшенькая из Шиповников и кто-то еще. Какой-то горелый, но хорошо одетый. — О, Джем, — статный парень помахал рукой девочке, которая тотчас оторвалась от игры на флейте, и поздоровалась в ответ,— ты нашла мальчика наконец-то! — разнеженный Аффогато постарался припасть к сидушке так, чтобы его не было видно. — Правильно, правильно, лучших парней разбирают щенками! Ты и так долго тянула, аха-ха!  Аффогато лежал спиной к сидящей Шиповниковой, закрыв руками лицо. Глупые, глупые холлиберианцы, все они вечно желают опошлить! Аффогато никто не нужен, не нужна ему эта гадкая, разнеживающая любовь..! Все испортили, все настроение попортили! С другой стороны...Все так сложно! Почему, почему у Аффогато не может быть простой жизни?! Он и так настрадался, а теперь у него душа рвется от размышлений на счет Джем. С одной стороны, иностранцу четко ясно, чего он хочет, с другой же, лишний раз подумает — и в миг она ему нужна не как ресурс. Да и не простой она ресурс...А иногда и вовсе ее видеть не хочется. Как же сложно! Почему же твое черствое сердце так мечется, Аффогато!? Да тебя прокляли! — Ну бывай,подруга! Обещаю привести твоего брата целым! — попрощался громче всех Арбуз, возглавив с посмеивающимся Розовым Шиповником толпу музыкантов. Джем неловко помахала уходящим ручкой, а затем повернулась к Аффогато, шепчущему про себя не самые лестные слова в сторону напыщенного горлопанистого идиота. — Не злись, пожалуйста. Мне если честно и самой неприятно, просто у нас в королевстве нормально уже в таком возрасте иметь некий любовный интерес, — она положила руку на голову Аффогато, и стала поглаживать волосы. — А ведь есть те, кто уже строит планы на будущее замужество. Хах, правда дико? — на секунду она повернулась лицом к саду, задумчиво рассматривая большие розовые кусты. — Ко мне уже сватались кстати. Если можно так выразиться… Аффогато вскочил. — В смысле? Сам не понял, от чего вдруг его сердце кольнули, будто шампуром, и почему ее откровение так его возмутило. Нет, он понял, но сформулировать не смог. Но чувство это было собственническое и жадное, будто у Аффогато отобрали нечто дорогое, что никогда прежде он не имел. — У дяди…то есть, господина Вишневого Ликера есть два сына, Вишневые Алкогольный Желе и Бисквит. Они неплохие ребята, но своими неосторожными и даже грубыми словами они меня когда-то сильно обидели, — Джем развела руками. — Кто будет в десять лет решать, за которого из братьев выйти замуж в будущем, когда их знаешь от силы час? Знакомая ситуация, одно что Аффогато в женихи не торопится, да знает он ее дольше. От того усмехнулся, продолжая следить за ходом повествования от подружки. — А еще они меня обозвали капризной, что неправда, — видимо эти слова ее сильно обидели, раз до сих пор помнит, что ей сказали год назад два несмышленых мальчишки, не сильно старше, всего на два года. Джем обижено поджала под себя ноги, обняв их руками. — Я ведь не капризная, Аффогато? — и взглянула на него, желая услышать ответ, который удовлетворит обоих печенек. — Нет, хотя я бы не удивился, будь ты требовательной, как я, — даже честно ответил, удивительно. — Теперь вопрос от меня, — голос стал тягучим, как сладкая помадка, и сам он подсел ближе, заглядывая в лицо дворянки. — Я твой первый мальчик, да? — сколько жеманного самолюбования он вложил в это фразу, а ведь совсем недавно практически закатил истерику на тему любви у детей. Или же он хочет специально поставить ее в неловкое положение такой двусмысленной формулировкой? Наверняка второе. Аффогато интересна ее реакция. Джем на секунду впала в ступор, а затем тотчас покраснела. — М-мог бы и другую формулировку придумать, ты меня смутил... — смущенно пролепетала девочка, беспорядочно вертя в руках флейту. — Но, да, у меня больше нет друзей среди мальчиков...да, ты первый, — а голос становился все тише и тише. Сейчас она не смеет взглянуть на Аффогато, но ему это на руку. Он вдруг почувствовал такой прилив удовлетворения, глядя на смущенное желтоватое личико Джем. Казалось, что еще чуть-чуть, еще одно двусмысленное слово и она расплачется. Влажные зеленые глаза блестели, рот то немного приоткрывался, то наоборот, ягодная печенька старалась поджать губы. Напоминала рыбу, выброшенную на сушу, Аффогато еле сдержал смех. В этой сладостном неловком положении она ему казалось по-своему милой, потому что выглядела беспомощно и жалко, однако веселая Джем радует не только глаз, но и его душу с потребностями. Он решил ее приободрить: — Если тебя это утешит, — будто невзначай вспомнил какую-то мелочь жеманный мальчик, что показал согнутой рукой в локте с опущенной кистью, — то ты моя первая подруга. Джем вопросительно взглянула на него, наконец-то повернувшись на Аффогато, а затем резко оживилась и рассмеялась, упав на подушки. Быстро она переключила настроение. — А я думала, что у сына героя много друзей! Получается, мне несказанно повезло! — звонкий смех разливался по саду освежающим ручейком. — Просто не все достойны моего вним— Ох…— Аффогато запнулся, поскольку на него налетела Шиповниковая с крепкими объятиями. — Знаешь, Аффогато, — зашептала Джем на ушко, — мне кажется, что это судьба, наша встреча. Ты веришь в судьбу? Недолго думая, полукровка ответил несколько отстраненно, пожав плечами: — Я только себе верю. Имеет смысл. Судьба — предначертанная штука, а ему верить не хотелось в то, что у него вся жизнь будет такая же гадкая и неблагодарная, как его детство. — Поэтому ты мне и понравился, — Джем сильнее его обняла. — У тебя интересное мышление. Оно такое непохожее на мышление здешних мальчиков, это очень любопытно. Любопытное не может не заинтересовать и не понравится. Аффогато только самодовольно хмыкнул, положив свои ладони на обнимающие руки…Чувствовать себя нужным кому-то не такое и плохое чувство...А может быть и правда судьба существует? По крайней мере , если она есть, то Аффогато бы поблагодарил ее за эти два дня простых удовольствий и детских радостей, которых он столько лет был лишен по чужой указке. Тем временем оркестр все ближе и ближе подходил к дворцу. — Кстати, Розо, знаешь, кто дирижер? — с какой-то игривостью спросил Арбуз, хлопая друга по плечу; он будто ожидал от собрата по инструменту какую-то особую реакцию. — Что значит кто? — Шиповник выгнул бровь в непонимании. — У нас дирижер один. — Э? Так ты не знаешь? — на секунду Арбуз притих, выглядел он несколько растерянно, как и остальные участники оркестра. — Что? Что не знаю?! — уже и Розо начал нервничать. — Не томи! Арбуз назад пригладил волосы, выдыхая. — В общем, старик Карамелизированный Банан слег больной, как этот кошмар начался. Заместо него на банкете будет Баноффи дирижером. Я удивлен, что тебя эта новость обошла стороной.