Кровавые обещания. Взгляд Дмитрия

      Клуб, в который Натан и другие привели меня, казался похожим на несколько из тех, которые я посещал в свои одинокие дни стригоя, и хотя здесь было несколько мороев, было ясно, что они были не клиентами, а товаром. То же самое с дампирами. Там не было стража, которого можно было бы найти, и люди, которые нашли свой путь внутрь, были в блаженном неведении об опасности, которая скрывалась среди них, поскольку они питались энергией, излучаемой вокруг них, запивая ее здоровой дозой алкоголя просто для надёжности.       Наше присутствие было замечено сразу, но, казалось, никому не было до этого дела. На самом деле, несколько женщин обратили на это внимание и сразу же начали стекаться к нам, полностью игнорируя то, что должно было быть их естественным инстинктом. Их короткие юбки, низкий вырез и высокие каблуки не сигнализировали об их намерениях так сильно, как зловещие улыбки на их лицах и ряд шрамов вдоль и поперек шеи.       Натан, не колеблясь, схватил двух девушек из толпы и повел их в темный угол танцпола, где были расположены частные кабинки. Пара других мужчин и женщин из нашей группы также разделились на пары, включая Марко с барменом, который подал знак своему напарнику, чтобы тот присматривал за баром, прежде чем отвести Марко к двери за стеной бутылок, пока я не остался один. — Ну что, пойдем?       Я убрал руку от длинных ногтей, тянущихся вниз по моей руке, и встретился взглядом с девушкой. Рыжие волосы, зеленые глаза, веснушки. Возможно, много лет назад она выглядела ангельской и невинной, но это давно исчезло под темной подводкой для глаз, частично скрытыми татуировками и едва скрываемой зависимостью, маскирующейся под похоть, которую она теперь с гордостью показывала.       Но в ее глазах также была искра, несмотря на отчаянное желание перекусить. Искра, которая напомнила мне о ком-то другом. Эта искра была тем, что заставило меня сказать «Да», что заставило меня взять ее за плечо и притянуть к себе, на мгновение подразнить ее поцелуем в ее шрамы, когда она прижалась своим телом к моему, чтобы позволить мне почувствовать все, что она могла предложить. Это было достаточно долго, чтобы наполнить мой разум воспоминаниями, в то же время чувствуя себя совершенно по-новому.       Я без колебаний позволил своим рукам блуждать по ее телу, и она не сопротивлялась, давая мне понять, что я волен делать все, что мне заблагорассудится. Когда мои пальцы обхватили выпуклость ее груди, на виду у всех, кто был готов смотреть на это посреди танцпола, она выгнулась мне навстречу. Однако это была моя игра, и она была достаточно умна, чтобы понять, что я контролирую ситуацию. Она могла кусать эту хорошенькую, маленькую, накрашенную губку и хлопать глазами сколько угодно, но я был бы тем, кто говорил, когда и куда мы пойдем и что будем делать. Твердая рука на ее затылке, притягивающая ее рот к моему в сильном поцелуе, была лишь доказательством этого.       Она застонала, вжимаясь в мое тело, когда мои клыки впились в ее нижнюю губу. Я чувствовал, как повышается ее температура, как пульсирует ее кровь, мчащаяся по венам, когда мы оба начали все больше возбуждаться от возможности того, что будет дальше.       Тем не менее, в окружении ярких огней, грохочущих басов и кружащихся тел зрителей вряд ли можно было позволить себе подобную роскошь. Нам нужно было что-то более приватное для того, чего мы оба желали.       Натан сидел в полуоткрытой угловой кабинке с двумя женщинами, которых он ранее выбрал, одна уже слегка ошеломлена укусом, когда кровь стекала с ее шеи, когда она наливала им напитки, в то время как другая сидела у него на коленях и была занята его губами. Похоже, с ее укусом придется подождать еще некоторое время, но в данный момент она, похоже, не возражала. — Есть ли где-нибудь тихое место, куда мы могли бы пойти?       Девушка, чье имя я не спросил, да и не хотел знать, кивнула и потянула меня к занавешенному коридору, в который, как я видел, направлялись несколько человек из моей компании. Мы миновали несколько дверей, за которыми слышались вздохи, ворчание и стоны, прежде чем нашли открытую. Как только я закрыл и запер дверь, она оказалась прижатой к ней, ее стройное тело оторвалось от пола, а ноги обвились вокруг моей талии, чтобы она могла соответствовать моему росту.       Я буквально сорвал с нее топ, заставив ее рассмеяться, когда тонкие ленты, скреплявшие его по бокам, разорвались в клочья и упали на пол. Она еще не знала этого, или, может быть, знала, но просто еще не нашла в себе сил заботиться об этом, но ей это больше не понадобится.       Бледный цвет ее кожи на фоне моей должен был бы контрастировать, но цвет ее кожи почти совпал с моим мертвенным оттенком. Мы оба были цвета сливок, а не загара, как я когда-то, только на тон светлее, ккаким я был на фоне кожи Розы. Я оторвался от ее груди, съежившись от нежелательного воспоминания. Я был здесь, чтобы забыть. — Все в порядке? — ее голос был задыхающимся, очевидно, она была захвачена тем, что мы делали. — Просто отлично, — заверил я ее, покусывая ее за ухо, когда я снова вдохнул ее запах, чтобы заземлиться здесь и сейчас. Было легко потеряться еще раз, когда я почувствовал, как она трется обо меня, позволяя ощущениям и животному желанию преодолеть рациональное мышление, пока все, что было между нами, это наше нижнее белье. Если бы я позволил себе переосмыслить ситуацию, я мог бы связать этот момент с другим временем и другим местом, где я двигался слишком быстро, но, в отличие от того случая, это не было заклинанием похоти, построенным на основе истинных эмоций. Это был момент чистой плотского вожделения. Я был тверд. Она была готова. Не было никаких причин не продвигаться вперед. Но я этого не сделал. — Что не так? Хочешь что-нибудь еще, прежде чем мы начнем? — я почувствовал, как она покачнулась подо мной, прежде чем ее рука коснулась моей эрегированной выпуклости, скользнув внутрь через трусы и обернувшись вокруг моего члена.       Мои глаза закатились, слегка закрываясь от ощущения прикосновения кого-то, кроме меня, за то время, что мне казалось вечностью. Когда ее рука начала медленно поглаживать меня, я услышал низкое рычание в своей груди и начал толкаться в ее ладонь. — Вот так, Детка. Тебе это нравится? — ее горячее дыхание на моей груди только усилило ощущения. Я даже не мог ей ответить. Я потерял дар речи от удовольствия от прикосновения ее руки ко мне. Я кивнул, желая, чтобы она продолжила. — Я могла бы сделать что-нибудь еще, если ты хочешь, — я почувствовал что-то влажное и теплое у своего сердца; ее язык.       Я застонал от этой мысли, уронив голову на тонкий и изношенный матрас под нами. Так долго. Это было так чертовски давно. Мне бы и в голову не пришло просить Роуз, особенно в тот первый раз… Черт. Я снова думал о ней. — Нет? — должно быть, она восприняла мое рассеянное покачивание головой как ответ. — Так же хорошо. Ты и так практически у меня в руках, не так ли? Я отстранился, нависая над ней и прищурив глаза. Однако ее темп не замедлился, когда она злобно улыбнулась мне. — Большой плохой стригой в моей власти. Я знаю, что тебе нужно. Ты и близко не такой могущественный, как…       Ее глаза выпучились, когда моя рука обхватила ее горло, перекрывая ей слова и кислород. Я почувствовал, как она отпустила меня, когда ее руки взлетели, пытаясь вцепиться в мои. — Э-э-э, — предупредил я. — Я не говорил, что ты можешь остановиться.       Ее глаза расширились от удивления при моих словах, но она признала их, медленно вернув их к предыдущей задаче. Когда она снова начала медленно поглаживать меня, я осторожно отпустил ее трахею, не настолько, чтобы позволить ей говорить, но достаточно, чтобы позволить ей дышать. — Итак, вот как все будет на самом деле. Ты заставишь меня кончить, а потом я тебя. Поняла? Она кивнула, насколько позволяла моя рука на ее шее. — И давайте не будем забывать, кто здесь у власти. А теперь будь хорошей маленькой кровавой шлюхой и заслужи свой укус, поняла?       К этому времени слезы потекли из уголков ее глаз, а дыхание стало прерывистым. Я чувствовал исходящий от нее запах страха, и хотя это было далеко не так заманчиво, как чистая похоть, которая была раньше, в этом тоже была какая-то странная привлекательность. Я бы не стал активно добиваться этого, хотя я знал некоторых в Поместье, которые именно так и поступали. Сказать, что ее сердце, разум и тело больше не были полностью вовлечены в это, было бы преуменьшением. Это сделало бы свою работу, но за определенную цену.       В последней отчаянной попытке сохранить хоть какое-то удовольствие от этой сделки я пошевелил пальцами. Ее крик быстро превратился в стон, а затем в вздох, когда мой укус и эндорфины проникли в ее организм. Резкий толчок в ее ладонь напомнил ей о ее работе, и прошло всего несколько мгновений, прежде чем я со стоном кончил. Мгновение спустя ее рука безвольно упала, а сердце полностью остановилось.       Я скатился с ее трупа, все еще теплого, но уже начинающего вызывать у меня отвращение, и сел рядом с ним, спрятав лицо в ладонях. Это был сносный трах, но вряд ли он стоил затраченных усилий, и мне все еще нужно было избавиться от тела. Приподняв голову ровно настолько, чтобы взглянуть на конечности, разбросанные по грязному матрасу, и беспорядок рыжих волос, натуральных, а не крашеных, я мог, по крайней мере, утешиться в одном: я определенно становился аккуратнее в процессе убийства. Я едва ли пролил лишнюю каплю.       Эта мысль вызвала странный смех, когда я высоко вытянул руки, разминая напряженные мышцы, прежде чем подняться. Я знал, что, вероятно, достаточно скоро найду Натана в коридоре, поэтому вытащил свою книгу в мягкой обложке, чтобы подождать его у своей комнаты. Я был сыт этим местом по горло, по крайней мере, на данный момент. Я решил, что если я собираюсь охотиться, то предпочитаю, чтобы моя добыча не бросалась на меня. Может быть, я просто был старомоден.       Натан появился менее чем через десять минут из комнаты, расположенной несколькими этажами ниже той, перед которой я ждал, такой же одинокий, как и я, и с широкой улыбкой на лице, как у кота, поймавшего канарейку. Казалось, что даже одного моего вида было недостаточно, чтобы убрать его. — Уже закончил, Дмитрий? Ты же знаешь, что это не гонка, верно? Повеселись немного! — он похлопал меня по руке, явно намереваясь встряхнуть, но это никак не сдвинуло меня с места на стене. — В итоге она стала немного менее сговорчивой, как только мы туда вошли, — я пожал плечами, убирая книгу в карман. — тем не менее, это сработало. Просто хочу понять, что делать с тем, что осталось, — я слегка приоткрыл дверь, позволяя ему увидеть обнаженную фигуру внутри. — Мертва? — спросил он, приподняв брови. — Мертва. — Это позор, она была довольно хорошенькой. Я бы и сам был не прочь попробовать, даже если бы это было после твоих неаккуратных действий. В любом случае, оставь ее оплату на прикроватном столике и повесь красную табличку на дверную ручку. Кто-нибудь заберет ее тело и возьмет плату в качестве компенсации, — он усмехнулся. — Если она была хоть немного хороша, не стесняйся оставлять чаевые.       Он снова рассмеялся своей собственной шутке, прежде чем отступить по коридору навстречу грохочущей музыке и снова начать танцевать. Я посмотрел в сторону комнаты, из которой он вышел, и заметил красную табличку, свисающую с дверной ручки, удивляясь себе, что не заметил ее раньше, когда он выходил. На нескольких других дверях тоже были красные таблички, а на двух или трех — желтые. На мгновение я задумался, что это значит, прежде чем отбросить эту мысль на второй план и снова войти в свою комнату.       Мы не задержались в клубе слишком долго после того, как наши дела были закончены. Натан использовал это время, чтобы объяснить, почему он привел нас сюда, за еще несколькими напитками, которые, к удивлению, принесла одна из девушек, с которыми я видела Натана всего несколько часов назад. — Укуси одну, переспи с другой, — подмигнул он мне, потягивая старомодный напиток. — Это одно из мест, с которыми у Галины есть контракты, позволяющие нам вести бизнес незаметно. Не беспокойся о Стражах или этих проклятых алхимиках, штурмующих это место и задающих вопросы. Нам позволено приходить и уходить, когда нам заблагорассудится, и получать свою дозу. — Значит, есть и другие? Он кивнул, поморщившись от крепости своего напитка. — Да, вот почему мы ждем пару человек. Приют на соседней улице не возражает потерять один или два рта, которые им приходится кормить каждый месяц, если мы будем достаточно осторожны, чтобы не высовываться и не делать этого слишком регулярно.       Мысль о тех старых сказках, которыми моя бабушка пугала нас поздно ночью, промелькнула у меня в голове. Истории о Бабе Яге, крадущей детей, которые без разрешения уходили из своих домов в лес или которых ловили, не будучи «чистыми сердцем». Но русская ведьма могла помочь или помешать в зависимости от того, кого вы спросили и какой урок вы хотели преподать своим детям в этот день. Нет, эти кошмары были гораздо больше похожи на американского Бугимена, прячущегося под вашей кроватью: всегда наблюдающего, всегда ждущего, и в тот момент, когда вы думали, что вы в достаточной безопасности, чтобы заснуть… — Если тебе от этого станет легче, быстрая смерть может быть лучше для некоторых из этих детей. Приют всегда переполнен и недофинансирован. Больше людей умирает без нашей помощи, чем с ней, и им слишком легко выдать наши убийства за очередную смерть или сбежать.       Блондинка, которая принесла Натану его первый напиток, принесла еще, несмотря на то, что его первый стакан был уже наполовину наполнен, и я украл его, как только он попал на стол, выпив половину в несколько глотков и смакуя жжение в горле. Когда у нее хватило наглости прищурить глаза на мои действия, я тихонько зарычал, а Нейтан просто рассмеялся над нашим взаимодействием. — Принеси ему еще, Наталья. Похоже, ему это нужно больше, чем мне, — шлепок по заднице был единственным ободрением, в котором она нуждалась.

***

      Ли остался с нами в Поместье, что никого не удивило. Он не выглядел ни разочарованным, ни обрадованным. Он просто выглядел смирившимся.       Я пошел, чтобы рассказать Галине, о чем просил меня Ли, если это произойдет, но она, как всегда, была на шаг впереди меня. Она хотела лично провести меня через мою первую трансформацию, используя Ли. Часть меня сразу же ожидала, что меня снова выставят напоказ перед всем Поместьем, продемонстрировав мое невежество в таких вопросах, но она заверила меня, что для удобства Ли мы проведем трансформацию в тишине его гостевых апартаментов. После того, как он будет принят в ряды, ему будут предоставлены его собственные личные апартаменты. Единственными присутствующими будут Галина, Натан, Ли, я и несколько других высокопоставленных членов Поместья.       Однако она не стала откладывать церемонию, назначив ее всего на несколько часов после того, как рассказала мне об этом. У меня даже не было возможности поговорить с Ли до того, как меня привели в его номер, хотя он выглядел достаточно информированным о том, что произойдет. Он спокойно пожал руки вошедшим и быстро направился к дивану, пока Галина распоряжалась его комнатой. — Итак, Ли, тебя когда-нибудь раньше кусали? — Нет, мэм. — Ну, я не могу обещать, что это будет совершенно безболезненно, но боль будет недолгой. Самое большее за несколько мгновений до того, как укус Дмитрия наполнит тебя эндорфинами. Ему придется почти истощить тебя, и чем меньше ты будешь сопротивляться, тем легче будет вам обоим. Потом ты будешь пить из него. Это будет худшая часть, но она будет короткой. Ты потеряешь сознание, а когда проснешься, то будешь бодрствовать целую вечность. Ты понимаешь? Он кивнул. — Есть вопросы? Как насчет тебя, Дмитрий?       Мы оба быстро ответили «нет», хотя я чувствовал, как мое сердце немного колотится. Я знал, что это в основном нервы, вспоминая моменты из моей юности, когда Галина объясняла мне сложный, новый ход. Я знал, что она будет инструктировать меня со стороны, как она делала это много лет назад, корректируя мою технику, и все, что мне нужно было бы сделать, это прислушаться к ее указаниям, но старое давление нежелания разочаровывать ее снова поднималось, несмотря на то, что оно бездействовало уже много лет. — Хорошо, тогда начинайте.       Ли доверчиво улыбнулся, обнажая шею и делая глубокий вдох. В тот момент, когда я прикусил его, я услышала, как он застонал, но после этого не было ничего, кроме тишины. Никакой борьбы, просто ровное дыхание и крепкая хватка на диване.       Я сразу же почувствовал, как его кровь омыла меня, наполняя жаждой и удовлетворением. Я сразу понял, почему Галина хотела, чтобы я покормился прошлой ночью, просто чтобы поддержать мою жажду крови сегодня, но я также мог видеть, что ничто не сможет полностью подавить желание полностью уничтожить жизнь и объявить ее своей.       Вместо этого я попытался сосредоточиться на потоке его крови, биении его сердца, звуке его дыхания, входящего и выходящего из легких. Все подсказки о его жизни и о том, сколько еще осталось. Там не было страха, как у моих жертв, но он был не столько добычей, сколько актом добровольного самопожертвования.       Смерть человека, будь то человек, дампир или морой, занимает гораздо меньше времени, чем вы думаете. Без обычной борьбы это заняло около двух минут, но я чувствовал, что его сердце значительно замедлилось. Когда я попыталась отстраниться, то услышала позади себя голос Галины. — Продолжай. Еще несколько секунд, и я снова остановился. — Еще рано… — Он скоро умрет. — Не останавливайся! — Га… — кто-то попытался вмешаться. — Нет, пока я не скажу.       Я подождал еще один удар сердца, прежде чем отстраниться и разорвать свое запястье собственным клыком и прижать его к его рту. Его глаза уже были закрыты, но я позволил своей крови капнуть ему на язык, отчаянно надеясь, что будет какая-то реакция. Краем глаза я посмотрела на Натана, но то, как он отказывался встречаться со мной взглядом, сказало мне больше, чем я хотел услышать. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. — Позор. По крайней мере, ты получил от этого приличную еду, Дмитрий. В следующий раз следуй своему инстинкту, — она повернулась к двери, несколько других последовали за ней. — Натан, покажи ему, где избавиться от тела, хорошо?       Натан закатил глаза, раздраженно пыхтя, как только дверь закрылась, оставив его, Ли и меня наедине. Он позвонил, попросил тележку, а затем плюхнулся на один из стульев и включил телевизор, все это время я смотрел на тело человека, который мне доверял. — О, не слишком волнуйся. Если бы она хотела убедиться, что он жив, она бы попросила кого-нибудь более опытного сделать это. — Я знал, что мне нужно остановиться. Я знал, что с ним покончено, — мой голос был тихим, и хотя я знал, что он мог меня слышать, слова были не совсем для него. — Тогда почему ты этого не сделал? — Она сказала мне не делать этого, — я посмотрел на него так, как будто ответ был очевиден. Он был там, он слышал ее. — Что я должен был делать?       Он пожал плечами, достал одну из банок пива из маленького холодильника на кухне и предложил мне тоже. — Поступай как знаешь, — это было все, что он сказал, когда я проходил мимо, и остальное время мы провели в тишине, пока кто-то не появился с тележкой, чтобы помочь нам погрузить тело, бросить его в грузовик и избавиться от него на совершенно заброшенной дороге в глуши.       Я вспомнил, как моя мать писала мне о том, что эти дороги стали особенно плохими за последнее десятилетие из-за нападений стригоев на проезжающих автомобилистов, и мне пришлось задаться вопросом, правдивы ли эти истории или это просто массовая свалка для Галины и ее операций. Поскольку тело и раны практически не скрывались, я предположил последнее.       Как только я вернулся в Поместье, я заперся в своей комнате и закрыл глаза от всего мира. Я пытался забыть этот день. Я пытался забыть, как Ли улыбнулся мне перед тем, как я укусил его. Я пытался забыть, как замедлилось его сердцебиение. Я пытался забыть о том, как что-то внутри меня говорило мне остановиться, а я игнорировал это. И когда я не смог забыть, я открыл глаза. Стул ударился о зеркало, разлетевшись на мелкие осколки разрушения.