Кровавые обещания. Взгляд Дмитрия

      После произошедшего я играл в игру, становясь в строй, как хороший солдат, каким Галина хотела, чтобы я был. Я продвигался вперед, когда мне было нужно, и отступал, когда знал, что она хочет, чтобы я подчинился. Вскоре я обнаружил, что поднимаюсь по служебной лестнице и все больше завоевываю ее расположение.       Я часто ходил на охоту с другими и становился сильнее. Я убивал, когда она мне говорила, выслеживая тех, кто нарушал свои контракты, и игнорируя их мольбы о пощаде. Я обратил довольно много людей, пока этот процесс не стал такой же второй натурой, как и кормление. Хотя моя личная коллекция обращенных не могла соперничать с поместьем, построенным Галиной, но за те пару недель, что я там жил, у меня уже было довольно внушительное количество укушенных. Никто из них не исправил мою ошибку с Ли, и не все они были санкционированы, чтобы стать частью поместья, но знание того, что я могу даровать что-то еще, кроме простой смерти, было почти таким же сильным, как отнятие жизни.       Первый раз, когда я сделал выбор разбудить кого-то, самостоятельно и без пристального взгляда Галины за моей спиной, можно было бы назвать почти бескорыстным. Не прошло и сорока восьми часов после смерти Ли, а я настоял на охоте — настоящей охоте, где я мог должным образом выслеживать свою добычу, когда я услышал крик молодой женщины в окружающей меня темноте. Возможно, это были старые привычки, но я побежал на звук и обнаружил, что к молодой женщине пристают трое мужчин. Все они были людьми, и хотя мужчины были пьяны, было ясно, что девушка просто пыталась вернуться домой с работы. Ее униформа теперь была грязной и порванной от того, что ее бросили на землю, ее отчаянные крики о помощи становились все слабее по мере того, как ее мучители безжалостно избивали ее, и один готовился к чему-то гораздо более зловещему.       Я бы вряд ли назвал себя героем в этот момент, но также стоило отметить, что несколько легких жертв в темном переулке тоже заслуживали моего взгляда. Я свернул шею одному мужчине, а другого прижал к стене, вонзив свои клыки глубоко в его плоть, прежде чем кто-либо из них даже понял, что я был там. Он был мертв к тому времени, когда третий мужчина понял, что происходит среди суматохи, и побежал, его пряжка ремня звенела, когда он в страхе помчался по улице.       У меня было не так много времени, чтобы оплакивать побег моей живой добычи, когда тихий стон девушки донесся из скорчившейся фигуры в углу. Если бы я был человеком, как она и другие, я, возможно, даже не заметил бы этот звук, потому что он был таким тихим. Пока ее сердце все еще билось, я подошел к ней, взял ее на руки и убрал волосы и грязь с ее шеи, чтобы я мог покормиться.       Она сказала только одно слово «пожалуйста», пробормотав его тихо и с энергией, которая, по-видимому, быстро уходила, но это застало меня врасплох. Никаких отчаянных просьб или чего-то подобного, просто обычное слово. Насколько я знал, она могла бы с таким же успехом просить меня убить ее быстро, чтобы облегчить ее боль, вместо того, чтобы просить меня спасти ее. Поэтому я согласился.       Ее тело напряглось при первом укусе, ее рука сжала мою руку, прежде чем медленно расслабиться. Когда она была так слаба, я был почти уверен, что потеряю ее, как потерял Ли. Не было никакого способа, которым я смог бы быстро осушить ее, прежде чем ее сердце полностью остановилось. Но каким-то образом она оказалась достаточно сильной и держалась так долго, как мне было нужно. Укусив собственное запястье, я прижал его к ее рту и заставил ее пить, побуждая её пить, когда она пыталась отвернуться.       В конце концов она потеряла сознание, как и я когда-то, но вскоре очнулась. Я зачарованно наблюдал, как раны, полученные ею от нападавших, заживали, пока она спала, и ухмыльнулся, когда карие глаза, в которых раньше отражался вопрос, теперь были окружены кроваво-красным кольцом.       Объяснить ей перемены и мир, который до того вечера был всего лишь ужасной сказкой, было труднее всего, но в тот момент, когда она укусила труп человека, который причинил ей боль ранее, она была более чем убеждена в моих словах. В ту ночь я поохотился с ней, предложив показать ей все тонкости и научить основам, прежде чем расстаться. Я знал, что не смогу вернуть ее в поместье, пока нет. Я не заслужил такого права.       Но теперь все было по-другому. Меня уважали и боялись. Не только из-за моей собственной силы и могущества, но и из-за подъема во власти, которого я добился здесь. В течение считаных недель осталось всего несколько человек, которые могли отменить мои приказы, и я быстро приблизился к тому, чтобы стать заместителем Галины. Я уже был для нее чем-то вроде доверенного лица, поскольку я был тем, с кем она была знакома, и она чувствовала, что может доверять мне задания, которые были как частными, так и с высоким риском.       В то время как многие просто приняли мое новое положение в поместье — особенно потому, что у них не было выбора в этом вопросе, были некоторые, которые возражали. А именно Натан. Особенно ему не нравилось быть наравне со мной после того, как он, по его мнению, много лет верой и правдой служил под началом Галины. Тот факт, что он произвел меня на свет, также был горьким для него. Он изо всех сил старался убедиться, что я тоже это знаю. Иногда это были просто непристойные взгляды, иногда это были обзывания. В редких случаях это были несанкционированные Галиной действия, и мне приходилось как-то выкручиваться, чтобы создать впечатление, что я планировал это для ее блага. Я гордился тем, что устраивал подобные розыгрыши прямо ему в лицо, поскольку в девяти случаях из десяти мне удавалось заставить их в конце концов сработать в мою пользу после того, как он пытался выставить меня дураком.       Когда слухи начали разноситься по поместью, все отнеслись к ним как к шутке. Ни для кого не было секретом, что небольшие группы самопровозглашенных «охотников на вампиров» появлялись то тут, то там. У них была долгая история, и в Восточной Европе и России они пользовались почти такой же дурной славой, как американские «охотники за привидениями». Было даже несколько, состоящих из красных стражей или бесперспективных дампиров, которые добились немного большего прогресса, чем человеческие группы, которые иногда сталкивались со стригоями. Тем не менее, в конце концов их всех удавалось разбить. Конечно, новый охотник в конечном итоге занял бы его место, как выросший на скошенной траве сорняк, но это было скорее досадной помехой, чем чем-либо еще.       Но когда Галина вызвала меня к себе в кабинет, стало ясно, что слухи были гораздо серьезнее, чем кто-либо ожидал. — Дмитрий, похоже, ты нажил себе несколько врагов.       Мой разум сразу же обратился к Натану, но я знал, что несколько человек как внутри, так и за пределами этих стен могут легко захотеть, чтобы я пострадал или что-то похуже. — Влиятельные люди обычно так и делают. Я думаю, ты сама говорила что-то подобное. Хитрая улыбка тронула ее лицо в ответ на скрытую похвалу. — Это правда, но этот конкретный враг меня интригует. Ты случайно не знаешь Роуз Хезевей?       Я старался не подавать виду, что узнал ее, но Галина была мастером читать даже малейшие изменения тела. Это был один из ключей к ее успеху. Она, вероятно, могла бы услышать, как мой пульс на мгновение остановился при ее имени, если бы скрежет моих зубов не заглушил этот звук. — А, так она знакома тебе. — Имя из моего прошлого, уверяю тебя. Я не общался с ней с тех пор, как меня разбудили. — Скоро пообщаешься. Эту маленькую группу бесперспективных охотников возглавляет мисс Хезевей, и они, по-видимому, слишком успешны как в пытках, так и в убийстве стригоев, с которыми они сталкиваются. Похоже, у нее есть единственная цель, — она повернулась ко мне, но я уже знал, какими будут ее следующие слова. — И это — ты.       Я хотел сказать ей, что это невозможно, но я знал, что нет ничего невозможного, когда дело касается Розы. Она была упрямой и умной, и если бы она хотела найти меня, то не остановилась бы ни перед чем, пока не добилась этого. Меня не должно удивлять, что она искала меня в России, особенно когда она почти обещала сделать это меньше года назад. Что должно было меня удивить, так это то, что ей потребовалось так мало времени, чтобы в конце концов разыскать меня. — Как она узнала, где я? — Она этого не сделала, по крайней мере, пока. Она схватила Марлена, пытала его и расспрашивала о тебе. Когда она узнала, что он знает о тебе, она передала ему сообщение и отпустила его. — Сообщение? — Да, что она придет за тобой. Я прикусил язык, сдерживая несколько ругательств, которые хотели вырваться наружу. — Должна сказать, ты не выглядишь удивленным. Должна ли я беспокоиться о ней?       Ее вопрос был ясен. Она беспокоилась не о Розе, она беспокоилась обо мне. Неужели Роуз скомпрометировала меня? — Нет. Я позабочусь о ней. Она была студенткой, которая чувствовала, что ей нужно что-то доказать, и ничего более. — Ты позаботишься. Позаботишься о ситуации и убедишься, что ничего подобного больше не повторится. Я не могу допустить, чтобы что-то подобное нарушило работу винтиков в нашей машине. Каждая деталь должна быть на месте, чтобы мы могли работать без сбоев. У тебя есть две недели, и я настоятельно рекомендую закончить это дело раньше.       После этого она оставила меня одного в кабинете, и в тот момент, когда я услышал, как хлопнула дверь и ее каблуки затихли в серии щелчков по мраморному коридору, я рухнул в кожаное кресло. Проклятия, которые я сдерживал раньше, теперь вырвались наружу, и когда они перестали портить мой язык, я запил горький привкус двойной порцией того, что было внутри первой бутылки, которую мои руки схватили из личного бара Галины.       Как она могла здесь оказаться? Как она вообще проделала весь этот путь? Она должна была быть в безопасности в школе, со своими друзьями. Стражи должны были следить за ней. Она была умнее этого.       Но в этом тоже была проблема. Она была достаточно умна, чтобы сделать именно это. Если кто-то и мог придумать способ попасть в Россию, даже без всех необходимых документов, то это была бы она. Она продержалась два года в бегах с Лиссой на буксире, так что несколько недель в одиночестве, даже в чужой стране, не были бы для нее таким уж большим испытанием. Меня даже не удивило, что ей удалось собрать группу неперспективных стражей, которые последовали за ней в успешной охоте на меня. Что меня удивило, так это то, что я не ожидал, что все это произойдет. Что я думал, что смогу убежать, и на этом все закончится. Она была великолепна, а я был идиотом, который недооценил, насколько упрямой она может быть. Но теперь, когда она была рядом, я больше не мог позволить себе роскошь игнорировать ее. Либо она найдет меня, либо я найду ее. Я должен был убедиться, что произойдет последнее. Был еще один вариант — кто–то другой нашел ее раньше меня, но это было не то, что я мог допустить по многим причинам. Она была моей и только моей. — Ходят слухи, что теперь ты облажался по-королевски, — Натан стоял в дверях, скрестив руки на груди и прислонившись к стене. — Это ни что иное, как вендетта. И, похоже, у этого места есть привычка превращать простые слухи в нечто гораздо большее. Ощущение, будто я снова оказался в Академии. Он усмехнулся, отмахиваясь от моих слов. — Кто мог затаить на тебя обиду? Ты пробыл здесь недостаточно долго, чтобы нанести какой-то реальный ущерб.       Я проигнорировал его, не потрудившись опуститься до его уровня ребячества. У меня были более серьезные причины для беспокойства. Это, казалось, раздражало его еще больше, но, не имея ничего, чем можно было бы питаться, он задыхался в своих молчаливых размышлениях. — Когда наша следующая охота? — спросил я, меняя тему. — Завтра, но мы снова идем в клуб «Солянка». Галина хочет, чтобы мы убрались с улиц на несколько дней, пока мы не выясним, что происходит со всей этой ситуацией с охотниками на вампиров.       Я хмыкнул в знак разочарованного признания. Я не мог винить нашего неутомимого лидера за такой указ, поскольку никто из нас не хотел, чтобы члены поместья были убиты во время чьих-то поисков меня, но я мог только отложить свои собственные поиски Розы на день, прежде чем мне придется отправиться в самостоятельную дорогу, чтобы противостоять ей. Через минуту размышлений над этой мыслью я встал, молча кивнул на прощание и ушел.       Один в своей комнате, расхаживая взад и вперед, как тигр в клетке, я попытался еще немного подумать. Мне нужно было найти ее. Мне нужно было найти Роуз до того, как она найдет меня. Стоять на открытом месте, как добыча, с мишенью на спине не сработает. Она бы ударила меня, не задумываясь. Я не был в неведении относительно того, зачем она пришла сюда. Она обещала убить меня, «освободить» меня, как я обещал сделать для нее, если возникнет такая необходимость. Никогда бы я не подумал, что буду наслаждаться своим вновь обретенным бессмертием и славой, которая пришла вместе с ним. Нет, сначала я должен был бы найти ее. Мне пришлось бы это сделать… Мог бы я? Мог ли я действительно убить ее?       Честно говоря, я не знал. Убить ее — это не то же самое, что убить других. Я не мог притворяться отстраненным, как будто она была просто еще одной жертвой. Даже сейчас, когда я был на охоте, были моменты, когда мне приходилось останавливаться, потому что я видел кого-то, кто был отдаленно похож на нее (хотя теперь я задавался вопросом о некоторых из этих моментов), так что я действительно чувствовал ее шею под своими пальцами, ее кровь бежала по моему языку, ее пульс ускорялся или замирал по моей воле… Я кашлянул, приводя себя в порядок даже в уединении своей комнаты, прежде чем упасть на диван.       Было кое-что еще, что я мог сделать. Это было бы дерзко, вопреки приказам Галины и, конечно же, того же хотела бы и Роза. Обе женщины, вероятно, будут бороться с этим изо всех сил, но, возможно, их удастся убедить. Одно легче, чем другое. Но сначала я должен был найти Роуз.       Я провел остаток того вечера, погруженный в мысли о ней, чего не допускал уже несколько недель. Каждое мгновение, каждый образ, каждый нюанс, которые я пытался подавить с момента моего пробуждения, проявились заново, и я потерял себя в этом грехе. Я попытался вспомнить ее запах, чтобы выследить ее, вместо того, чтобы использовать что-то осязаемое. Пряные духи, которые купил Адриан, иногда выделялись, но я помнил ее и то, как мы оба пахли потом и мускусом после многочасовых тренировок. Я уверен, что это было бы оскорбительно для некоторых, но это было то, что отличало нас как стражей. Никого из нас это не волновало. Я вспомнил запах ее шампуня, чего-то бодрящего и свежего. Она не склонялась к цветочным вещам, которые предпочитали мои сестры.       Конечно, я не мог не вспомнить запах нас, вместе, после той ночи. В маленькой комнате пахло потом и сексом, совершенно плотский аромат, с оттенками потрескивающего огня. Любой, кто вошел бы, даже после того, как мы были одеты, сразу бы понял, чем мы занимались. Сейчас она бы так не пахла, помоги ей Бог, лучше бы ей этого не делать, но, возможно, если бы она убедилась в моем видении, тогда это снова могло бы стать реальностью.       С обновленной картиной ее в моем сознании и моим сердцем, настроенным на то, чтобы выследить Роуз, я был готов, наконец, увидеть ее снова. Единственный вопрос заключался в том, будет ли она готова увидеть меня или нет.