Кровавые обещания. Взгляд Дмитрия

      Я откинул волосы Розы и уложил ее на кровать. На её временную кровать. Так или иначе, она не сможет долго оставаться в этой комнате. Я бы предпочел повнимательнее присматривать за ней в моих собственных покоях, но Галина твердо заявила, что до тех пор, пока я буду настаивать на сохранении жизни Розы, ее будут держать под замком. По крайней мере, она позволила ей остановиться здесь, а не в более устаревших и менее гостеприимных «номерах» в подвале. Поскольку я не смог бы оставаться с ней все время, я мог видеть плюсы в том, чтобы держать ее взаперти для безопасности. В то время как другие знали, что лучше не приближаться к моим комнатам, я не мог быть полностью уверен, что Роза не отправится бродить по поместью, и я не мог обеспечить ее защиту за пределами этой комнаты, пока она не поймет, что я могу ей предложить.       Я знал, что она скоро проснется, вероятно, в течение часа, и мне все еще нужно было покормиться перед встречей с ней. Видеть ее в состоянии жажды крови было бы ужасной идеей во многих отношениях, и хотя свежее убийство, вероятно, было бы моим лучшим выбором, поездка в наше логово кормильцев была бы лучше, чем ничего.       Некоторые стригои называли логово «Кормовой площадкой» из-за того, насколько люди, дампиры и да, даже случайные морои, не принадлежащие к королевской семье, вели себя как скот после нескольких укусов. Мало того, что наши укусы были более интенсивными, чем у типичных мороев, но мы также имели тенденцию раздвигать границы того, что было безопасно, прежде чем кормящий терял сознание или просто умирал от потери крови. Тем не менее, они продолжали возвращаться, потому что кайф был сильнее любого наркотика на рынке или на улицах, поэтому, даже если они видели, как кто-то умирал накануне, они были готовы подставить шею на следующий вечер только ради дозы. У некоторых даже была слабая надежда на бессмертие, хотя в конечном итоге она терялась в их одурманенных наркотиками воспоминаниях в течение недель или месяцев… если они могли продержаться так долго. Мне еще не приходилось кормиться от одного и того же человека более трех раз.       Едва я насытился, как в моем кармане зазвонил телефон. Это мгновенно вернуло меня из пассивного настроения в тревожное и возбужденное. — Что? — мой тон был ровным, но слово прозвучало отрывисто. — Она проснулась, — голос на другой стороне звучал скучающе, но я сразу понял смысл их сообщения. Роза. В гостевых люксах не было ни аудио, ни визуального контроля, но я не сомневался, что Роуз могла бы заявить о себе, если бы захотела. — Тебе лучше подняться туда, пока она не разрушила все к чертовой матери.       Я почти улыбнулся этой мысли, когда повесил трубку, на другом конце провода уже не было связи, и направился обратно в гостевые апартаменты. Моя еда потянулась к моей ноге, стоящей на кафельном полу, умоляя о еще одной дозе его неуловимого наркотика, но быстрого пинка было достаточно, чтобы отвлечь его, пока кто-то другой не смог позаботиться о его нуждах. Всегда найдется кто-то, кто захочет крови, и пока она не иссякнет, жертва всегда будет готова предложить себя.       Сэмюэль сидел за пределами гостевого зала, и я мог слышать, почему они позвали меня, когда она проснулась. Было совершенно очевидно, что она не спала, и хотя стук, доносившийся из конца коридора, был слабым, ей нужно было издавать чертовски много шума, чтобы быть услышанной вообще. Номера были практически полностью звукоизолированы.       Он взглянул поверх журнала с полураздетой женщиной на обложке и пожал плечами. — Она дважды нажала на клавиатуру, затем несколько минут молчала. Внезапно раздался стук. Решил, что мы должны позвонить тебе. Не знаю, что она делает, но она нашла, с чем поиграть, — в целом, он казался больше озабоченным своим журналом, чем тем, кто был у меня за дверью, и это была одна из причин, по которой я его ценил. Я уверен, что Галина чувствовала то же самое. Было что сказать о людях, которые беспрекословно выполняли приказы.       Я ввел пароль в комнату Розы и отпер первую дверь, собравшись с духом, когда шум внезапно прекратился. Чтобы не выдать себя полностью, я продолжил вводить следующий код и уклонился от внезапной атаки Розы с помощью стула, который она, вероятно, использовала ранее, чтобы попытаться сбежать. Как и почти все остальное в комнате, стул был практически небьющимся, специально изготовленным из дерева Веравуд и состоящим из минимального количества частей. Роза скорее сломала бы себе кости, чем этот стул.       Но она пыталась сломать не свои кости, а мои. Честно говоря, я думаю, что она была бы удовлетворена хотя бы одним ударом после того, что произошло раньше. Я почти ожидал, что она заколеблется, когда снова увидит меня, и я увидел то же самое узнавание в тот момент, когда наши глаза встретились, но она набросилась на меня со всей силы.       Это не имело значения. Я оттолкнул ее, и она удержала равновесие в нескольких футах от меня, прежде чем снова наброситься на меня, рыча от разочарования. Я мог чувствовать это вокруг нее во время этой встречи, отраженное в моих собственных чувствах. Это тоже не то, что я планировал. Но мое разочарование тоже росло. Я научил ее кое-чему получше этого. Я научил ее сражаться с ясной головой. Чтобы исключить эмоции из уравнения. Как я мог когда-либо верить, что она может быть в безопасности сама по себе, когда она даже не могла встретиться со мной лицом к лицу?       Как только стул оказался в пределах досягаемости, я вырвал его у нее и швырнул в стену. Тишина длилась всего секунду, но она была оглушительной. Ее дыхание стало прерывистым, сердце быстро и громко билось в груди. Мое собственное дыхание было более контролируемым, но с низким рычанием, которое не могло остаться незамеченным.       Затем на мгновение воцарилась суматоха. Низкий удар от нее, не более чем уловка, чтобы приблизить мое тело к ее досягаемости, прежде чем она нанесет быстрый удар по моему горлу. Хватаю ее за руку, заламываю ее за спину, но она уворачивается. Все это игра, в которую мы играли снова и снова при гораздо менее тяжелых обстоятельствах, когда призом была улыбка или прикосновение руки. На этот раз речь идет о жизни или смерти.       Мы двигались взад и вперед по комнате, как в танце, читая движения друг друга, как будто мы были открытыми книгами. Я мог точно чувствовать, когда она собиралась атаковать, и она была в состоянии предсказать мои контратаки. Это было почти бессмысленно, как и титаны, воюющие друг против друга. — Роуз, — я отразил еще один удар, прежде чем она юркнула за диван на расстояние. — Ты зря тратишь время. Остановись.       Моего внезапного повышения голоса было достаточно, чтобы подтвердить, что я все еще оказываю на нее влияние, как бы она ни боролась с этим — в прямом и переносном смысле. Ее боевые инстинкты превратились в отчаяние, когда она попятилась к стене. Ее пальцы прошлись по однообразной гладкой поверхности, пока не нашли одинокий пролом в полке, схватили DVD-плеер с его насеста и вытащили его перед ней со всеми шнурами и остальным.       С первобытным криком она бросилась на меня, замахиваясь, но удар пролетел мимо цели, и я легко уклонился. Он разлетелся на сотни осколков рядом с нами, и я смог притянуть ее, ошеломленную и неподвижную, в свои объятия, прежде чем она снова начала подниматься. — Я не собираюсь причинять тебе боль. Роза! Пожалуйста, остановись.       Она лишь на мгновение замедлила свою борьбу, прежде чем возобновила свои бесполезные удары ногами по мне. Она едва не задела чувствительную область, прежде чем мое раздражение достигло предела, и я прижал ее лицом к стене и использовал свое собственное тело, чтобы сделать это. Она прижалась ко мне, разжигая первобытную похоть, которая, казалось, всегда присутствовала, когда мы ссорились, но я только прижал ее сильнее к стене. — Прекрати бороться со мной, — я снова прижал ее, позволив себе на мгновение насладиться тем, насколько близко я был к ней. Когда она прижалась спиной к моей груди, отвернув лицо, я почувствовал запах ее крови прямо под кожей. Учитывая, как сильно мы только что боролись, держу пари, я видел, как ее артерия билась в ожидании моего укуса. Я сделал глубокий вдох, позволяя моему носу коснуться ее шеи и наблюдая, как распущенные пряди ее темных волос разлетаются в стороны. — Я не собираюсь причинять тебе боль. — Ты же понимаешь, мне трудно в это поверить, — она ударила меня локтем, и вместо того, чтобы снова прижать ее к стене, я крепче прижал ее к себе, наслаждаясь этим ощущением. — Если бы я хотел твоей смерти, ты уже была бы мертва. Теперь, если ты собираешься продолжать сражаться, мне придется связать тебя, — я слегка улыбнулся, втайне заинтригованный этой мыслью, но благодарный, что мои мысли были скрыты от нее. — Если ты остановишься, я позволю тебе оставаться несвязанной. — А ты не боишься, что я сбегу? — Не боюсь, — из всех возможных исходов для завершения этого противостояния, ее побег из этой комнаты живой не был одним из них. И чем быстрее она это поймет, тем лучше нам всем будет.       Я почувствовал момент, когда она отказалась от борьбы. Я не был настолько глуп, чтобы поверить, что это был последний раз, когда она пыталась бороться со мной, но нынешняя битва закончилась. — Хорошо, — вместо того, чтобы вырваться из моей хватки, она слегка расслабилась, прижимаясь ко мне. Я не мог не заметить обещание скрытое в этом маленьком движении; я даже не был уверен, что она осознавала, что совершила. Ее всю жизнь учили бояться стригоев и избегать их. Они означали смерть. Если бы она покинула эту комнату, это все равно означало бы ее смерть. Но здесь, со мной, она была в безопасности. Инстинктивно, где-то она это знала. Все, что мне нужно было сделать, это разрушить стену, которую мир мороев и ее обучение в Академии поставили между нами, и тогда она увидит потенциал. Семя было там, мне просто нужно было способствовать его росту.       В тот момент, когда я полностью отпустил ее, она отпрянула, повернувшись ко мне лицом и отступив. Она настороженно посмотрела на меня, но я все еще мог видеть сомнение в ее глазах. Она продолжала изучать меня, отмечая мои черты, как будто это могло как-то помочь ей понять меня. Возможно, ей было бы легче попытаться убить меня или оправдать попытку сделать это. Однако у нее никогда не будет другого шанса. — Зачем ты пришла сюда? — спросил я, внезапно заинтересовавшись. Конечно, она не могла подумать, что ей действительно удастся убить меня. Да, она была лучшей в своем классе, но этого было недостаточно. Не против меня. Она несколько раз побеждала меня в Академии, но единственный случай, заслуживающий внимания, был во время испытаний. Теперь я был быстрее и сильнее. Даже если бы она продолжала тренироваться и сражаться с другими стригоями, у нее был лишь небольшой шанс превзойти меня таким образом. Если бы я не убил ее сразу, я бы, по крайней мере, серьезно ранил ее. Одно это может погубить ее карьеру.       Я чуть не усмехнулся, понимая, что это не имеет значения. Ее карьера уже закончилась. Не имело значения, выберется она каким-то образом отсюда живой или нет. Учебный год еще не закончился, и поскольку в данный момент она стояла передо мной, она, должно быть, бросила учебу. С ней покончено. Никакого выпуска. Никакого Знака Обещания. Никакой Лиссы. Она бросила все это ради бесполезной миссии.       Ее бравада проступала сквозь маску, которую она носила, скрестив руки на груди, как барьер против меня. — Потому что ты ударил меня по голове и притащил сюда. — Это не то, что я имел в виду, и ты это знаешь, — я хотел услышать, как она произнесет эти слова. — Почему ты здесь? — В Сибири? — она легкомысленно ответила, — Я пришла, чтобы найти тебя. Я вознаграждал честность честностью. — А я приехал сюда, чтобы убежать от тебя.       Признание, казалось, потрясло ее, хотя Роуз редко теряла дар речи. Вместо этого она высказала то, что, как я полагаю, было первой мыслью, пришедшей в голову. — Почему? Потому что я могу убить тебя? — Нет. Чтобы мы бы не оказались в такой ситуации. Теперь мы здесь вместе, и выбор неизбежен. — Ну, ты можешь отпустить меня, если хочешь избежать этого.       Я подошел к одному из кожаных кресел в гостиной напротив ее кровати, приглашая ее присоединиться ко мне либо в другом кресле, либо на диване. Часть меня хотела быть рядом с ней, побудить ее сесть рядом со мной и показать ей, что я не причиню ей реального вреда, если она будет сотрудничать, но я знал, что мне нужно немного подождать. Она все еще была напуганной, целая жизнь тренировок все еще пересиливала то естественное влечение, которое мы испытывали друг к другу. Итак, нужно немного подождать.       Она все еще стояла рядом со стеной, к которой я ее прижимал, не совсем загнанная в угол, и она не стремилась быть ближе ко мне, чем это было необходимо. Я на мгновение закрыл глаза, настраиваясь на звуки в комнате, особенно на те, что окружали ее. Я мог слышать тихие, быстрые вдохи, которые она делала. Я знал, что она пыталась сохранять спокойствие, но безуспешно. Ее пульс тоже слегка участился. Наша короткая схватка закончилась достаточно давно, чтобы понять, что это не рассеивание остаточной энергии. Она могла бояться меня, должна была бояться меня в какой-то степени. Возможно, это сыграло свою роль, но было и нечто большее. — Это больше невозможно. Не после того, как увидел тебя сейчас, — сказал я, снова открывая глаза, чтобы изучить ее. Да, страх был. Была неопределенность. Это было видно по тому, как ее плечи были напряжены, а пятки подняты и готовы к прыжку. Но ее кожа тоже покраснела. Это не было признаком страха. Как и выражение ее глаз и то, как ее зрачки начали вытеснять светло-карие радужки. И, ах, вот оно что… ее нижняя губа была слегка прикушена. Она была возбуждена, и этого было более чем достаточно для меня. — Ты все такая же красивая, какой я тебя помню, Роза. Не то чтобы я ожидал чего-то другого. Она прислонилась спиной к стене, скрестив руки на груди в жалкой защите от моих слов, которые сбили меня с толку. — Ты можешь сесть, — предложил я. — Мне и здесь хорошо. — Ты хочешь чего-нибудь еще? — Чтобы ты отпустил меня. Это почти заставило меня улыбнуться. Это было так похоже на нее — шутить даже в самых тяжелых обстоятельствах. Она, конечно, знала, что я не позволю ей просто так уйти отсюда… но все же… — Нет, Роза. Я имел в виду, тебе здесь что-нибудь нужно? Другая еда? Книги? Развлечения? — Ты говоришь так, будто это какой-то роскошный отель! — ее голос слегка повысился, когда она обвела руками помещение. Я пожал плечами. — В какой-то степени так оно и есть. Я могу поговорить с Галиной, и она достанет тебе все, что ты пожелаешь. — Галина?       Я почти мог услышать намек на что-то в её вопросе. Ревность? Я испытывал искушение использовать это в своих интересах, зная, что Роуз была из тех, кто легко поддается ревности, но решил, что честность сослужит мне здесь лучшую службу. Я хотел, чтобы она доверилась мне чем раньше, тем лучше, и игра с эмоциями Роуз, чтобы добиться от нее кратковременного подъема, не принесла бы мне никакой пользы в долгосрочной перспективе. — Галина — мой старый инструктор, еще с тех времен, когда я учился в школе. — Она стригой? — Да. Она была превращена несколько лет назад, во время драки в Праге. Она относительно молода для стригоя, но она достигла могущества, — я указал на комнату. — Все это принадлежит ей. — И ты живешь с ней? — ревность вертелась у нее на языке, и я практически видел, как она корит себя за это. — Я работаю на нее, — я настаивал на своем, избавляя Роуз от ее страданий. — Она была еще одной причиной, по которой я вернулся сюда, когда меня разбудили. Я знал, что она стала стригоем, и мне нужно было ее руководство, — хотя это было не совсем правдой, я надеялся, что это придало ей немного больше уверенности в моем месте в иерархии и в том, что я могу обеспечить место для нас обоих здесь. — И ты хотел уйти от меня. Это была другая причина, верно? Я кивнул, подтверждая ее слова. Это, казалось, немного расслабило ее, когда она слегка ослабила бдительность и выглянула в затененное окно. — Где мы? Мы ведь далеко от Новосибирска, верно? — Да, поместье Галины находится за городом, — я намеренно оставался расплывчатым в своих ответах, уже понимая, к чему она клонит. — Как далеко? — ее тон был приторно сладким. Это был тот же самый тон, который она использовала, когда пыталась выиграть свободное от тренировки утро. Это не срабатывало в Академии и не сработает здесь. — Я знаю, что ты делаешь, и я не собираюсь давать тебе такую информацию. — Тогда что ты делаешь? — она быстро повернулась ко мне, ее слова, покрытые сахаром, мгновенно вспыхнули, когда ее руки взлетели в стороны. — Почему ты держишь меня здесь? Убей меня или отпусти. И если ты собираешься просто запереть меня и мучить своими интеллектуальными играми или чем-то еще, тогда я действительно предпочла бы, чтобы ты убил меня. — Смелое заявление, — ее щеки вспыхнули от гнева, когда я встал и прошелся за креслом, на котором сидел. — Я почти поверил. — Это правда. Я пришла сюда, чтобы убить тебя. Если я не смогу этого сделать, тогда я лучше умру.       Я приподнял бровь в знак признания. Я был уверен, что она не лжет. Вероятно, она действительно хотела убить меня. Не сумев сделать это, она, вероятно, была бы не прочь умереть. К сожалению, она потеряла способность самостоятельно делать выбор. Теперь все карты были в моих руках. — Ты потерпела неудачу, ты знаешь. Там, на улице. У нее хватило такта выглядеть пристыженной, по крайней мере, на мгновение, прежде чем ее типичный сарказм вернулся в полную силу. — Да. Я вроде как поняла это, когда проснулась здесь.       Я двигался так быстро, что у нее перехватило дыхание, когда она увидела меня перед собой. Между этим и физической реакцией, которую ее тело начало испытывать от моей близости, я улыбнулся, обнажив свои клыки и все остальное. Я услышал ее тихое хныканье, прежде чем заговорил. — Я немного разочарован. Ты такая хорошая, Роуз. Так что очень, очень хорошо. Ты и твои друзья, разгуливающие повсюду и уничтожающие стригоев, вызвали настоящий переполох, ты знаешь. Некоторые стригои даже боялись. — Но не ты? — она бросила вызов. — Когда я услышал, что это была ты…м-м-м-… нет, я не испугался. Мне было любопытно, — мне так хотелось прикоснуться к ней. Нас разделяло всего несколько дюймов. — Возможно, я был насторожен. Если бы кто-то мог убить меня, то это была бы ты. Но, как я уже сказал, ты колебалась. Я был твоим последним испытанием моих уроков, и ты провалила его. Она стиснула зубы и сузила глаза. — В следующий раз я не буду колебаться. — Следующего раза не будет, — я почти жалел ее за то, что она, казалось, застряла в этой надежде. — И в любом случае, как бы я ни был разочарован в тебе, я, конечно, все равно рад, что жив. — Ты не живой, — это прозвучало натянуто, как будто это было что-то, что она репетировала для себя, а не для меня. — Ты мертв. Все твое естество противоречит природе. Ты давным-давно сказал мне, что скорее умрешь, чем будешь таким. Вот почему я собираюсь убить тебя. — Ты так говоришь только потому, что не знаешь ничего лучшего. Тогда я тоже этого не знал. — Послушай, я имела в виду то, что сказала. Я не играю в твою игру. Если я не смогу выбраться отсюда, тогда просто убей меня. Хорошо?       Я должен был показать ей, что есть нечто большее, чем просто жизнь и смерть. Больше, чем те ужасные карты, которые нам раздали. Я провел пальцем по ее щеке, подавляя дрожь, вызванную ее словами. Она ахнула, встретившись со мной взглядом, когда мои пальцы накрутили выбившуюся прядь волос и заправили ее за ухо. — Убить тебя… Ну, это не так просто. Она вопросительно посмотрела на меня, совершенно не понимая, почему я хочу сделать что-то еще, кроме как убить ее на месте. — Есть третий вариант, — тихо прошептал я. — Я мог бы обратить тебя.