Кровавые обещания. Взгляд Дмитрия

      Я заказал несколько комплектов одежды для Розы, зная, что ее грязная рубашка и джинсы не подойдут на те несколько дней, которые она проведет в своей комнате для гостей. Знание того, что ее красота будет только для моих глаз, предоставило мне совершенно уникальную возможность, поскольку я выбрал еще несколько непрактичных вариантов, которые я бы никогда не позволил ей надеть под пристальным взглядом другого мужчины.       Я был уверен, что выбираю только платья; непрактично для боев, тренировок или чего-то большего, чем сидеть в ее комнате и обсуждать со мной ее будущее. На этот раз деньги не были проблемой, и я был рад предоставить ей только самое лучшее, что было в наличии, добавив несколько вещей для себя, которые, как я надеялся, она наденет, когда почувствует себя немного более комфортно в моем присутствии. Прозрачный красный лиф и соответствующие трусики, вероятно, не продержались бы долго на ее теле, но они были бы сногсшибательны, прежде чем я сорвал их с нее.       Моя единственная капля сентиментальности, жертвой которой я пал, была, когда я заметил зеленое платье из мягкого кашемира, которое подошло бы ей как длинный свитер. Это напомнило мне о платье, которое впервые привлекло мое внимание еще в академии, когда мы впервые встретились. Не то черное, что было на ней в ночь заклятия похоти, а в ночь ужина у королевы Татьяны, где я наблюдал за ней со своего поста. Это был первый раз, когда я видел ее в чем-то, кроме тренировочной одежды или повседневных джинсов, и я не мог не пялиться на нее. Тогда я был никем. Нет… Теперь я мог бы дать ей все и даже больше.       Я приказал Инне немедленно принести их ей, пока я буду заканчивать кое-какие дела. Хотя я хотел бы провести все свое время с Розой, убеждая ее увидеть свет в ее ситуации, у меня все еще были обязанности здесь. Я не хотел жертвовать своей благосклонностью к Галине. Натан сообщил новости о нашем последнем клиенте, который не выполнил платеж, но у меня была встреча с ней менее чем через час, чтобы убедиться, что у нас нет других клиентов с просроченными платежами. Я успел вовремя, чтобы услышать повышенный голос за приоткрытой дверью кабинета Галины. — …Подвергая опасности все поместье. Что, если она вырвется из этой комнаты? Или, что еще хуже, что, если ей удастся сбежать из поместья? — Ты сомневаешься в безопасности этого заведения? Если я правильно помню, ты помог установить системы безопасности в гостевых покоях, так что, если будет какой-то недосмотр, я полагаю, ты будешь привлечен к ответственности. — Я установил и подписал их финансовую покупку, но я не эксперт по безопасности, — защищался Натан. — Я признаю, что обученный бывший дампир с опытом работы в сфере безопасности лучше подошел бы для этой задачи. Существующие у нас программы доказали свою пригодность на протяжении многих лет, но мы также никогда не сталкивались с тем, чтобы кто-то содержался в одной из комнат дольше 48 часов. Чем дольше она там, тем больше у нее времени на планирование побега. — Если ей удастся сбежать… — Она может привести армию дампиров прямо к нам! Гнев окрасил голос Галины из-за того, что ее прервали, поднявшись на одну опасную ноту в качестве предупреждения. — Если она сбежит из этой комнаты, здешние жители убьют ее в течение нескольких минут. Она никогда не увидит солнца. Я доверяю Дмитрию в этом вопросе. Он может сдержать девушку. Если она была готова выследить его в первую очередь, она, очевидно, испытывает к нему некоторую преданность, и это даст ему значительное преимущество в контроле над ней. — Ты доверяешь Дмитрию, но я сомневаюсь в его мотивах. Она могла бы быть полезна и в других отношениях. У меня перехватило дыхание, я задыхался, когда моя рука потянулась к дверной ручке. — Например? — спросила она. — Извините, надеюсь, я ничему не помешал, — Натан бросил на меня свирепый взгляд, ни на мгновение не питая иллюзии, что я не знаю о разговоре, который должен был развернуться. Однако Галина жестом пригласила меня войти. — Вовсе нет, Дмитрий. Пожалуйста, присаживайся. Натан, мы поговорим позже, но сейчас я умоляю тебя не подвергать сомнению меня или мои полномочия. Твой совет, возможно, заслуживает внимания, но мои приказы абсолютны. Тебе не мешало бы это запомнить. Нам с Натаном было нелегко сохранять невозмутимое выражение лица, пока я пытался сдержать самодовольство на губах и наблюдал, как он скрежещет зубами от разочарования из-за публичного выговора. — А теперь к делу. На этой неделе у нас нет новых клиентов, но нам нужно получить некоторую оплату от нескольких учреждений, с которыми мы сотрудничаем в местных городах.       Я кивнул, мысленно перечисляя некоторые из них. Клуб, в который Натан в самом начале привел меня, был одним из упомянутых предприятий, но несколько других «сотрудничали» с Галиной. Один или два бара, еще один клуб, детский дом, один из приютов для бездомных, тату-салон, небольшой джазовый клуб, обслуживавший небольшие группы, и престижный ресторан, который был открыт до поздней ночи. Иногда Галина приводила туда клиентов, и они готовили совершенно особенное блюдо в соответствии с этим вечером. Каждый платил небольшую плату за услуги, которые мы оказывали, будь то защита, удаление нежелательных или лишних тел, эксклюзивное использование и так далее. — К счастью, на этой неделе у нас также нет неплатежеспособных клиентов, так что у нас должно быть немного дополнительного времени, чтобы позаботиться о домашних делах, — Галина бросила на меня многозначительный взгляд с явными намерениями. — Натан, я хочу, чтобы ты просмотрел наши последние деловые операции за квартал и убедился, что все в порядке. Дмитрий, Натан высказал опасения по поводу того, полностью ли наша безопасность соответствует современным требованиям. Я бы хотела, чтобы ты этим занялся. — Галина… — нерешительно начал Натан. Она едва начала открывать рот, резкие слова вертелись у нее на языке, прежде чем я ответил. — Конечно. Я бы с удовольствием убедился, что все в безопасности. Я мог бы сделать это в течение недели, если к завтрашнему дню у меня будут спецификации и чертежи. Ее глаза слегка сузились, глядя на Натана. — Проследи, чтобы он их получил. Это приказ. Челюсть Натана сжалась, и он кивнул один раз вместо ответа. — Кроме этого, я считаю, что на сегодня мы закончили. Я хотела бы поздравить тебя с успешным закрытием нашего клиента, Дмитрий. Отличная работа. Вы свободны. Я встал, готовый переодеться и вернуться к Розе, но остановился у двери, когда понял, что ухожу один. — Если бы мы могли продолжить нашу дискуссию… — Ты свободен, Натан. Я не хочу больше слышать об этом сегодня. Не делай себе хуже, зля меня еще больше, это понятно? — Понятно.       Я ушел, не потрудившись скрыть свое самодовольство из-за упрека Натана теперь, когда это не будет стоить мне некоторой немилости Галины. Он даже не пытался скрыть свои шаги, когда подошел ко мне сзади. В тот момент, когда я почувствовал, как его рука коснулась моего плеча, я схватил его за руку и прижал к стене. Тем не менее, он действовал так, как будто у него было преимущество. — Тебе это с рук не сойдет, ты же знаешь. Я знаю, ты что-то замышляешь. Что бы это ни было, я разберусь с этим. Меня не так-то легко обмануть. Ты не можешь заменить меня, а Галина не допустит, чтобы ее имущество попало в руки какого-то влюбленного слабака и его зверюшки. Возможно, ты нарушил равновесие, но это будет холодный день в аду, если ты когда-нибудь обретешь контроль. Я насмехался над его нелепым представлением обо мне и его заговором против этого грандиозного плана, который у меня якобы был. Если он хочет бегать кругами, как собака, гоняющаяся за своим хвостом, тогда ладно, пусть это его занимает. У меня были дела поважнее. И все же я не мог не подзадорить его немного. — Ты ошибаешься, — дьявольски улыбнулся я. — Я уже заменил тебя. Я еще раз толкнул его к стене, прежде чем позволить ему упасть на землю, и ушел, не раздумывая ни секунды. Пусть он попробует последовать за мной. Он не победил бы меня, и он это знал. Я сменил свою более официальную одежду, вспомнив мои профессиональные наряды стража, которые лучше сочетались с более изысканными платьями Галины и отглаженными рубашками и блейзерами Натана. В то время как Натан часто выглядел так, как будто он мог бы прийти из какого-нибудь элитного загородного клуба на Северо-Востоке Америки, я предпочитал классический черный костюм. Что-то в черно-белом из моих прежних дней показалось мне удобным, хотя вместо моей плохо сидящей униформы стража я был гораздо счастливее в своем итальянском костюме, сшитом на заказ. Однако это было только для наших встреч. Мои более повседневные джинсы или тренировочный костюм всегда были бы предпочтительнее всего остального. Это и мой пыльник. От старых привычек трудно избавиться. Я собрался с духом, набирая код для второй двери в комнату Роуз. Она еще не издала ни звука, но вполне могла затаиться в засаде. Когда я вошел без какого-либо нападения, я смог осмотреться. Она крепко спала на кровати, даже не потрудившись забраться под одеяло. Я покачал головой при виде этого зрелища, задаваясь вопросом, заснула ли она так из-за усталости или упрямства (или, что более вероятно, из-за того и другого), прежде чем накрыть ее одеялом, которое было брошено на диван. Инна сказала мне, что еда, которую я ей принес, была съедена полностью, к моему большому удовлетворению. Вот и вся ее голодовка. Если ее сила воли в этом была недостаточно сильной, чтобы продержаться хотя бы несколько часов, я мог сломать ее легче, чем я изначально думал. Однако она, казалось, была менее взволнована моим вторым подарком. Я заметил, что она все еще была одета в ту же рваную одежду, в которой я притащил ее сюда. Одежда, которую я купил, была перерыта, но оставлена на кофейном столике. Красное кружевное платье даже было брошено на пол рядом с мусорным баком. Ее упрямство в конечном итоге привело бы ее к гибели, но в эту игру могли играть двое. В конце концов ей придется сбросить эту одежду, и когда она это сделает, ее заберут. Она могла либо надеть одежду, которую я ей предоставил, либо разгуливать голышом. Для меня это не имело значения. По правде говоря, я бы предпочел последнее. Я был великодушен, предлагая одежду вообще. Я бросил белье обратно на кучу и сел на диван, закинув ноги на него и открыв свою новую книгу, чтобы почитать, пока она не проснется. Одним из лучших преимуществ бессмертия было то, что теперь у меня было достаточно времени, чтобы читать книги, которые я всегда хотел, но никогда раньше не имел возможности. Я исследовал истории и жанры, которые раньше не был полностью уверен, что мне понравятся, всегда полагаясь на свои старые книги в моей ограниченной библиотеке. Теперь мой книжный шкаф был заполнен любой книгой, которую я хотел, и даже больше. Все, что хоть немного вызывало у меня интерес, теперь было моим, и я часто читал новую книгу один или два раза в день, если не чаще. Я был в середине своей текущей книги в мягкой обложке, когда Роуз внезапно вскочила с кровати, казалось, что она только что спала, а в следующее мгновение проснулась. В следующее мгновение она заметила меня и вскочила с кровати. — Что ты здесь делаешь? Я едва взглянул на нее, когда закончил свой абзац. — Жду, когда ты проснешься. — Звучит довольно скучно, — ее голос звучал чересчур уверенно для того, кто в данный момент был прижат к стене. В необычный момент храбрости она придвинулась ближе ко мне, обошла диван с другой стороны, так что оказалась полностью лицом ко мне, прежде чем снова отступить к стене. Она небрежно наклонилась, скрестив руки перед собой, но защитная поза никого не обманула. — Не так уж и скучно, у меня была компания, — я поднял книгу, которая была написана пару лет назад, но принадлежала одному из моих любимых писателей. Это, безусловно, соответствовало другим его работам. Я уловил удивление и изумление на ее лице, когда она увидела мой выбор книги. Я сомневался, что она узнала его или проявила к нему какой-либо интерес. Роуз не была поклонницей вестернов или, насколько мне известно, чтения в целом. Она, конечно, мало что делала для развлечения с тех пор, как я ее знал. Однако, похоже, моя книга ее очаровала. Когда ее взгляд переместился с обложки на мое лицо, я понял, что дело было в том, что я читал, а не в самой книге. Должно быть, она ожидала каких-то кардинальных перемен. Казалось, она продолжала надеяться, что я был кем-то совершенно другим, чем тот, кого она знала раньше. Но старые истории были ложью. Она не понимала, что я практически тот же самый человек…просто лучше. Меня больше не сдерживали смертные границы. Было ли это пределом возможностей моего тела, моих ошибочных эмоций, ненужных общественных условностей или чего-то еще. Как только она поймет, что ничего не изменилось, кроме того, что я стал сильнее, увереннее и способен позаботиться о себе и о ней, она будет умолять меня разбудить ее. — Ты долго спала, — легкомысленно прокомментировал я, отвлекая ее от осмотра. — И ты поела, — я не мог удержаться, чтобы не добавить удар. — Да, ну, я обожаю пепперони. Чего ты хочешь? Я вложил в книгу закладку и отложил ее в сторону. — Увидеть тебя. Ее глаза на мгновение расширились, и я едва мог видеть, как дрогнула ее челюсть, но это было единственным признанием, которое она дала скрытому смыслу моих слов. В тот момент, когда она пришла в себя, она выплюнула ответную реплику. — Серьезно? Я думала, твоя единственная цель — сделать меня одной из живых мертвецов. Я спустил ноги с дивана, садясь в глубокое кресло и похлопывая по подушке рядом со мной. — Тебе не надоело все время стоять? — Я только что проснулась. Кроме того, если я могу потратить час на то, чтобы расшвыривать мебель, то немного постоять не такая уж и проблема. — Сидеть тоже не так уж и важно. Я уже говорил тебе раньше, я не собираюсь причинять тебе боль. — «Больно» — это своего рода субъективный термин, — тем не менее, она села в кресло напротив меня. Я бы предпочел чувствовать ее кожу рядом со своей, но это был приемлемый прогресс. — Теперь доволен? Я слегка улыбнулся ей, немного миролюбиво соглашаясь. — Ты все еще остаешься красивой, даже после сна и драки. Раньше любой комплимент, который я бы сделал, легко вызвал бы у неё обожающую улыбку. Теперь она не предлагала мне ничего, кроме скептицизма. Я кивнул на одежду между нами. — Тебе ничего не понравилось? Она усмехнулась, стряхивая розовый прозрачный материал одной юбки на оскорбительный красный клочок. — Я здесь не для того, чтобы играть с тобой в переодевания. Дизайнерская одежда не заставит меня внезапно присоединиться к клубу стригоев. Честно говоря, я не знал, как с ней обращаться. Но такое случалось и раньше. Ее сарказм и упрямство раздражали, но были терпимы. Это была одна из тех вещей, которые делали ее интересной. Однако я не мог понять ее мотивов. Чего она хотела? Если бы я мог узнать, что ей предложить, какого стимула она жаждала, я мог бы использовать это против нее. Это было бы ключом к тому, чтобы убедить ее. Кто-то жаждал силы, кто-то жаждал богатства, кто-то жаждал бессмертия. Сила притягивала меня, хотя это было не то, к чему я изначально стремился. Но Роза…Роза не собиралась выдавать свой секрет. Я мог бы легко обеспечить ее сейчас. Но богатство никогда по-настоящему не волновало ее. Хотя сама она никогда не была богатой, она никогда по-настоящему не хотела чего-то, когда Лисса была рядом с ней. И хотя она ни в коем случае не была такой сильной, как стригои, она, казалось, не боялась моей силы больше, чем следовало бы. Она, казалось, приветствовала Смерть, как свою подругу, так что я не мог использовать это или соблазн бессмертия над ней. Сила…возможно, но что-то подсказывало мне, что она предпочла бы свободу власти. И если бы у нее была настоящая свобода, она бы все равно, вероятно, убежала обратно к Василисе. От этого ей ни в коем случае не стало бы лучше. Нет, у меня не было ничего, что можно было бы использовать, чтобы убедить ее, потому что она ничего мне не предлагала. Она замкнулась в себе и говорила только язвительно и колко. — Почему ты мне не доверяешь? Ее руки вцепились в спинку кресла, кончики пальцев побелели от напряжения. — Как ты можешь спрашивать об этом? Ты похитил меня. Ты убиваешь невинных людей, чтобы выжить. Ты уже не тот. — Я лучше, я же сказал тебе. А что касается невинных… — я пожал плечами, зная, что не должен давать ей больше информации о крупных деловых сделках, чем это абсолютно необходимо. — На самом деле никто не невиновен. Кроме того, мир состоит из хищников и жертв. Те, кто силен, побеждают тех, кто слаб. Это часть естественного порядка вещей. Ты раньше этим увлекалась, если я правильно помню. Это было одно из немногих занятий, в которых Роуз действительно преуспела, помимо своих занятий со стражами. Биология и поведение животных. Она даже показывала мне некоторые отрывки, которые интересовали ее больше всего. Однажды после того, как мы закончили, и я убирал маты после нашей вечерней тренировки, она начала говорить о том, как у хищников обостряются зрение, слух и обоняние, что позволяет им охотиться более эффективно. — Что бы ты предпочел? Улучшение зрения, слуха или обоняния? — она смотрела на меня снизу вверх со скамейки, где лежала на животе, развернув перед собой книгу и делая заметки. — Слух, — потребовалось всего мгновение раздумий, прежде чем я ответил ей. Я с глухим стуком положил последний из синих матов на вершину кучи и схватил свою бутылку с водой, чтобы присоединиться к ней. — Музыка звучала бы лучше, с большим количеством нюансов, и я думаю, что люди начали бы создавать вещи, которые были бы более интересными, если бы у людей был более развитый слух. Кроме того, не помешало бы иметь возможность слышать врагов, приближающихся на расстоянии. — Всегда страж, — проворчала она. — Кроме того, ты не слушаешь ничего, кроме музыки кантри и техно-поп 80-х. Ты хочешь, чтобы это звучало лучше? Я не мог не рассмеяться над ее выражением отвращения, каким бы насмешливым оно ни было. Она действительно была права. Как бы я ни притворялся, что я достаточно образован, чтобы наслаждаться классической музыкой, я не смог бы отличить одного композитора от другого. — Ну, мисс-Всезнайка, что бы ты выбрала? Запахи? — я сел на пол рядом с ней, глядя на ее страницу. — О Боже, нет. Ты видишь, со сколькими парнями мне здесь приходится иметь дело? Я и так достаточно чувствую их запах, — ее улыбка была ослепительной. Так было всегда, когда у нас были такие простые разговоры. — Зрение. Я думал, что это был странный выбор для кого-то, у кого уже было исключительное, хотя и необычное «зрение». Ее связь с Лиссой позволила ей видеть вещи, которые я и большая часть населения не могли. Она была одной из, возможно, немногих в мире, обладающих такой способностью, и единственной, о ком мы в настоящее время знали. — Вижу так далеко, как позволяет мир, замечаю малейшее движение краем глаза, вижу в темноте. Было бы так много возможностей, — в ее голосе было удивление, когда она посмотрела на меня. — Я хотела бы видеть мельчайшие детали во всем, что было передо мной. Чего она тогда не понимала, так это того, что она уже могла видеть меня больше, чем кто-либо другой когда-либо видел. Но теперь это была не игра во флирт между потенциальными любовниками. Это была игра между добычей и хищником, и у меня был неописуемый слух, зрение и, да, даже обоняние. Я был настоящим хищником, которого она должна была бояться. — Это другое, — настаивала она. — Но не так, как ты думаешь, — я вопросительно посмотрела на нее. — Почему питье крови должно быть для тебя таким странным? Ты видела, как морои это делают. Ты позволяла мороям делать это с тобой. Она вздрогнула при этом воспоминании, но я почувствовал быстрый укол ревности из-за того, что кто-то другой попробовал ее кровь. Мне все еще предстояло это сделать. Я все еще жаждал этого первого рывка… — Они не убивают, — отрезала она. — И они столько упускают. Это невероятно, — я закрыл глаза от нахлынувшей на меня волны силы, воспоминаний о моих последних убийствах. — Пить кровь другого…наблюдать, как жизнь уходит из них, и чувствовать, как она вливается в тебя…это величайший опыт в мире. Ее губы била та же дрожь, которую я видел у нее раньше, сопровождаемая легким прикусом нижней губы. Я проигнорировал блеск в ее глазах, когда она прошептала: — Это отвратительно и неправильно. Вместо этого я вскочил с дивана, схватил ее и швырнул туда, где я лежал всего несколько мгновений назад. Секунду спустя я был на ней сверху. Мое тело было наполовину на ней, позволяя моей промежности прижаться к ее бедру, вновь переживая то нарастающее ощущение, которое вызывало ее присутствие. Между этим и воспоминаниями о силе, стоящей за лишением жизни, я был почти готов забрать ее сейчас. — Нет, это не так, — сказал я ей. — И вот тут ты должна мне поверить. Тебе бы понравилось, — я провел носом по ее подбородку и вверх по щеке, вдыхая аромат ее волос, и почувствовал, как она дрожит подо мной. — Я хочу быть с тобой, Роуз. Действительно быть с тобой. Мы свободны от правил, которые навязывают нам другие. Теперь мы можем быть вместе — сильнейшие из сильных, берущие все, что захотим. В конце концов мы можем стать такими же сильными, как Галина. У нас могло бы быть такое место, как это, полностью наше. Она не сопротивлялась, но была напряжена подо мной. Это было почти хуже, чем если бы она боролась со мной. Я бы почти предпочел, чтобы она попыталась убежать, так как это неизбежно привело бы к тому, что я прижал бы ее к себе еще крепче. — Я не хочу ничего из этого. И тут меня осенило. Ничего…не было ни одной вещи, которую я мог бы предложить ей здесь, чтобы убедить ее пробудиться. Кроме… — Разве ты не хочешь меня? Однажды ты хотела меня. — Нет, — она посмотрела налево, разрывая зрительный контакт. Для меня это был один из самых простых способов сказать, что она лжет. Она никогда не умела эффективно лгать мне в лицо. — Тогда чего ты хочешь? Вернуться в Академию? Служить мороям, которые, не задумываясь, подвергнут тебя опасности? Если ты хотела такой жизни, зачем ты пришла сюда? — Я пришла сюда, чтобы освободить тебя, — ее пыл вернулся, и она попыталась ударить меня коленом, не заработав ничего, кроме толчка обратно на диван моими руками и бедрами. — Я СВОБОДЕН. И если бы ты действительно намеревалась убить меня, ты бы это сделала, — я подвинулся, снова терся о нее, прижимаясь ртом к ее шее и позволяя своим клыкам задевать ее кожу, пока я говорил. — Но ты не смогла. Она отстранилась. — Я все испортила. Это больше не повторится. — Предположим, что это было правдой. Предположим, ты смогла бы убить меня сейчас. Предположим, тебе даже удалось бы сбежать. Что тогда? Ты вернешься домой? Ты вернешься к Лиссе и позволишь ей продолжать вливать в тебя тьму Духа? — умереть от моей руки, быстро и относительно безболезненно — это одно, но медленная смерть от буквального безумия, в то время как она была не более чем рабыней устаревшей системы, была больше, чем мог вынести мой гнев. — Я не знаю, — я мог слышать правду в ее голосе. Там царили замешательство и сомнения. Мне бы это не помешало. — Это поглотит тебя, ты же знаешь. Пока она продолжает использовать свою магию, как бы далеко ты ни ушла, ты всегда будешь чувствовать побочные эффекты. По крайней мере, пока она жива. Она попыталась оттолкнуть меня, но когда это не удалось, вместо этого она снова вжалась в подушку. — Что это значит? Ты собираешься присоединиться к Натану и выследить ее? — То, что с ней происходит, меня не касается, это касается тебя. Если бы ты пробудилась, Лисса больше не представляла бы для тебя угрозы. Ты была бы свободна. Связь разорвется. — И что бы с ней случилось? — испуганно спросила она. — Ее бы оставили в покое? — ее преданность Лиссе была почти такой же жалкой, как преданность обиженного щенка своему хозяину. Независимо от того, как сильно ее пинали, она всегда возвращалась с поджатым хвостом, как будто виновата была она. — Как я уже сказал, это меня не касается. Быть с тобой — вот это меня касается. — Да? Ну, я не хочу быть с тобой, — в этом был вызов, но я видел её насквозь. — Я тебе не верю. — Верь во что хочешь. Я больше не хочу тебя. Я начал чувствовать это, ощущать это, чувствовать запах этого. Ее страх и что-то еще. Там было возбуждение. — Ты лжешь. Я чувствую это. Я всегда мог это делать, — это была не совсем ложь. Хотя я, возможно, и не был способен чувствовать так же, как раньше, я все же мог сказать это раньше. — Это правда. Я хотела тебя раньше. Я не хочу тебя сейчас, — с каждым заявлением ее слова становились все более и более пустыми. Я прижался к ней ближе, уверенный, что теперь она может определить мое возбуждение так же, как я мог определить ее. Нас разделяло едва ли дыхание, настолько сильное, что я чувствовал дуновение ветерка на своих губах каждый раз, когда она выдыхала. — Мой внешний вид…моя власть, да, теперь все по-другому. Лучше, — о, так намного лучше. — Но в остальном я такой же, Роза. Моя сущность не изменилась. Связь между нами не изменилась. Ты просто пока этого не видишь. Хотя я видел. Ее глаза потемнели, когда я говорил и массировал то место, где я прижимал ее к себе. Она слегка извивалась от моих ласк, но в конце концов прижалась, желая большего. — Все изменилось, — ее отрицание было слабым шепотом; этого было недостаточно, чтобы убедить саму себя, не говоря уже обо мне. — Если я такой другой, тогда почему бы мне не принудить тебя к пробуждению? Почему я предоставляю тебе выбор? Она искала что-нибудь, что угодно, чтобы возразить мне, и ничего не нашла. Неуверенность играла на ее лице. Я чувствовал, что успех находится в пределах моей досягаемости. Я был так близок к тому, чтобы заполучить ее. Ее тело, ее кровь — все это было на расстоянии вытянутой руки. Я сократил расстояние между нами, слушая ее быстрый и шипящий вдох, когда я позволил своим губам поиграть в уголке ее рта. — И если я такой другой, тогда почему ты поцеловала меня в ответ раньше? Когда я отстранился, чтобы посмотреть на ее реакцию, ее глаза были закрыты, но ее рот на мгновение накрыл мой. Ее тело предало ее, несмотря на гнев в ее глазах. И это пламя только разжигало огонь между нами. И все же ее молчание говорило о многом. Это было все, что мне нужно было услышать. — Нет ответа. Ты знаешь, что я прав. Я крепко поцеловал ее, навалившись на нее всем своим весом, так что она была полностью прижата ко мне. Ее руки потянулись к моим, ища свободу для борьбы, а затем…они этого не сделали. Так же быстро, как она боролась со мной всего несколько мгновений назад, теперь она прижималась ко мне. Я позволил одной руке освободиться, и она сразу же нашла мое плечо, схватила ткань и крепко прижала меня к себе. Я позволил своим пальцам запутаться в ее волосах, контролируя поцелуй, когда ее ноги обхватили мои бедра. Ее тело искало облегчения во мне, а мое — в ее, но я играл с ней, наслаждаясь ее звуками каждый раз, когда я отстранялся, и ее отчаянными стонами в тот момент, когда я целовал ее в ответ. Я был готов сделать ее своей еще раз. Она была такой уступчивой, такой желанной. Сейчас было самое время. Моя рука скользнула вверх по ее спине, ощущая жар ее кожи. Сейчас было намного жарче, чем раньше. Она была подобна огню, но опасность ее пламени можно было легко подавить за несколько минут. Ее голова откинулась назад и в сторону, но не в экстазе, а в раздражающий момент рационального мышления. — Нет. Мы не можем этого сделать. — Ты уверена? — я потянул ее за волосы, чтобы заставить снова посмотреть на меня. Если она собиралась отказать мне, ей лучше было смотреть на меня, когда она это делала. Тем не менее, я старался оставаться спокойным и нежным, так как уговаривал ее. — Ты, кажется, не возражала. Все может быть так же, как было раньше…как это было в хижине… Ее дыхание немного участилось, когда я упомянул о нашем маленьком побеге, прежде чем все полетело к чертям. В то время как это привело к моему восхождению к бессмертию и власти, это забрало ее у меня. Я бы не позволил ей снова ускользнуть. И я мог чувствовать воспоминания ее тела о той ночи и обо всем, что это повлекло за собой между нами. Никто из нас не мог отрицать, как приятно было наконец уступить тому, что задумала природа, а общество запретило. Мы принадлежали друг другу. Я бы заполучил ее прямо сейчас. Она была моей. Я просто должен был напомнить ей. — Ты, конечно, хотела этого тогда… И, Боже милостивый, она хотела. Воспоминания о ней подо мной, извивающейся, когда я вонзаюсь в нее, выкрикивающей мое имя, когда я кончаю. Она была само совершенство; такая красивая и такая готовая. — Нет, — взмолилась она. — Я этого не хочу. Я подавил желание наброситься на нее и прижался лицом к ее лицу, чтобы скрыть свою разочарованную усмешку. Восстановив равновесие, я решил пойти другим путем. Нежно, я позволял своим поцелуям проложить дорожку вниз по ее щеке, подбородку и к шее. Моя доброта была вознаграждена хныканьем, которое было на полпути между удовольствием и болью. Я знал, что она все еще сопротивлялась мне, но ее руки крепко держали мои руки. — Что насчет этого? — я спросил. — Ты хочешь этого? У нее не было времени расспрашивать меня, прежде чем я прикусил, впервые попробовав ее кровь. Это была эйфория; чувствовать, как она напрягается и расслабляется подо мной. Ее удивленный вскрик быстро превратился в долгий, протяжный стон удовольствия, и она крепче прижалась к груди, требуя большего. Я позволил себе только каплю, прежде чем отстраниться и оставить ее желать. Я не мог отрицать, что тоже отчаянно нуждался в большем, но я хотел услышать, как она умоляет об этом. Я хотел услышать, как она просит о своем пробуждении. Ее глаза открылись в ошеломленном замешательстве, когда я вытер немного ее крови со своих губ. — Почему… что… ты сказал, что это будет мой выбор… — ее слова слегка заплетались под воздействием эндорфинов. — Это все еще так, — подтвердил я. Хотя это не было ее мольбой о пробуждении, то, как ее грудь поднималась и опускалась при тяжелом дыхании, заставило меня крепко прижаться к ее бедру. Если она не хотела, чтобы ее разбудили сейчас…что ж, ничто не мешало мне немного повеселиться, пока она не смирилась с неизбежным. — Я делаю это не для того, чтобы разбудить тебя, Роза. Такой укус тебя не обратит. Это, — я кивнул туда, где ее кровь капала из свежей раны, и не потрудился скрыть жаждущее рычание в моем голосе. — Ну, это просто для развлечения. Она не сопротивлялась мне, когда я вернулся к ее шее, жадно поглощая кровь, пока ее руки перебирали мои волосы. Ее послушные выкрики моего имени, когда я потакал ей, были почти такими же кульминационными, как ощущение, что она разрушается вокруг меня, и как только я закончил, она посмотрела на меня теми же мягкими глазами, которые когда-то блаженно смотрели на меня в стенах хижины. Я одарил ее довольной и удовлетворенной улыбкой, прежде чем те же самые карие глаза закрылись, и ее дыхание выровнялось. Я проверил ее пульс, ища сильное и ровное биение, прежде чем перенести ее на кровать, укрыть белым одеялом и пойти за хлопчатобумажной повязкой в смежной ванной. Она даже не пошевелилась, когда я наклонил ее шею к себе и вымыл ее. Было искушение пролить больше крови, но я знал, что еще больше в этот момент означало бы ее смерть или пробуждение, и я хотел сдержать свое обещание, данное ей. Если бы я этого не сделал, то сделал бы себе только хуже. Еще через полчаса я оставил ее, чтобы начать работать над некоторыми заданиями Галины для меня, но я знал, что скоро вернусь. Этот новый метод убеждения с Розой был бы гораздо более интересным для нас обоих.