Кровавые обещания. Взгляд Дмитрия

— Дай мне посмотреть на твою шею, — я лежал, прижавшись к ее спине, моя рука лежала на ее бедре после того, как минуту назад она была у нее под юбкой. Ее трусики валялись на полу там, где я их бросил. Она все еще немного запыхалась, но в остальном мурлыкала, как маленький котенок, которого только что погладили и покормили. — Уже? — когда она повернулась, чтобы задать мне вопрос, я неодобрительно посмотрел на нее, и она быстро подчинилась. Даже если бы я планировал сократить наше время, перекусив сейчас, это было не ее решение, также как и не было причиной для спора. Я все равно не понимал, почему она будет возражать. Я уже дал ей первую порцию кайфа, и я думал, что сейчас она будет умолять о второй. Она откинула волосы вверх и в сторону, охотно подставившись, но выглядела немного удивленной, когда не мои зубы задели ее шею, а мои руки и холодный металл другого подарка. Ожерелье с синим сапфиром было подарком от наследницы, которую я убил накануне. Ее отец задержал свой первый платеж, но у него не было стража, которого он мог бы предложить, и у него не было денег, чтобы заплатить штраф. Гленн решил, что его старшая дочь была достаточной платой и должна была послужить достаточным стимулом для него, чтобы не пропускать последующих платежей. В конце концов, у него были еще три дочери, о которых нужно было беспокоиться. В ретроспективе забрать ожерелье показалось достаточно добрым поступком. По крайней мере, это было намного добрее, чем то, что трое других мужчин со мной решили забрать у нее перед смертью. У меня не было никакого интереса в девушке, несмотря на мои текущие проблемы с Розой. Хрупкая блондинка просто не шла с ней ни в какое сравнение. Поэтому, взяв ожерелье и слегка прикусив ее шею, чтобы немного успокоить ее, я позволил остальным повеселиться, прежде чем объявить работу выполненной. В любом случае, платиновая оправа и темно-синие камни смотрелись на моей Розе гораздо лучше. — Красиво, — когда я просунул палец под бретельку ее платья, я увидел, как она задрожала от моего прикосновения. — Тебе идет. Она продолжала играть с украшением с довольной улыбкой, позволяя своим пальцам обводить каждую грань. — Где ты его взял? — У меня есть свои источники. Когда она снова откинулась на подушки, показывая свою грудь в попытке продемонстрировать блеск на фоне ее чудесного тела, она рассмеялась. — Ты такой же, как Эйб. — Кто? — я не помнил никакого Эйба из Академии, и я не помню, чтобы она когда-либо говорила о нем раньше. Часть меня зашевелилась в ревнивом гневе. — Это мужчина, которого я встретила, — она сказала это так небрежно, как будто прикосновение другого мужчины к ней не будет стоить им жизни. — Эйб Мазур. Он что-то вроде босса мафии… Он продолжал преследовать меня. — Эйб Мазур следил за тобой? — как только имя Мазура прозвучало, я понял, что все гораздо хуже, это не просто еще один идиот, претендующий на ее внимание. Если Эйб Мазур начал обращать на нее внимание, у Роуз было гораздо больше проблем, чем она думала, и я не сомневался, что она совершенно не знала о том, какой властью он обладал. Я совершил эту ошибку давным-давно и до сих пор расплачиваюсь за свою наивность. — Да. И что? — она могла сказать, что разговор переменился, и закрылась от меня. Но я не мог этого допустить. Мне нужно было знать, чего он хотел от нее. Если он заключил с ней сделку, она никак не могла понять, чего ей это стоило. — Почему? Что он хотел от тебя? — Я не знаю, — по крайней мере, здесь она была честна. Ее боязливое уважение ко мне сделало ее гораздо более нерешительной во лжи, ведь она знала последствиях. — Он все время хотел знать, почему я оказалась в России, но в конце концов сдался и просто хотел, чтобы я уехала. Я думаю, кто-то из дома нанял его, чтобы он нашел меня. Конечно. Если кто-то нанял его, чтобы найти Роуз, он был единственным человеком, который мог выследить ее лучше, чем кто-либо другой. Ни один частный детектив не мог сравниться с ним. Он, вероятно, мог выследить ее до этого самого поместья, если бы захотел. Его связи были повсюду, и его влияние было глубоким. Мазур был тем, кому можно было позвонить, если вы хотели что-то сделать, и вы хотели, чтобы это было сделано быстро, тихо и качественно. — Я не хочу, чтобы ты была рядом с Эйбом Мазуром. Он опасен, — ее спина еще сильнее вжалась в кровать, когда я повысил голос, но мне нужно было, чтобы она знала, насколько я серьезен. Я спустил бретельку ее платья вниз по руке в попытке снова завоевать ее расположение. — Конечно, такие люди, как он, не будут проблемой, когда ты проснешься. Она умоляюще сжала мою руку, заставив меня ухмыльнуться. В эти дни не требовалось много времени, чтобы отвлечь ее, и было почти забавно видеть, как мало мне нужно было сделать, чтобы заставить ее бежать ко мне. — Что ты делал сегодня? — ее вопрос был перемежен тихими хриплыми вздохами, когда я позволил своим рукам провести по ее груди и рукам, уделяя особое внимание ее новому дополнению к коллекции украшений. Я не хотел сейчас много болтать о пустяках, но это было лучшее время, чтобы убедить ее посмотреть на вещи по-моему, поэтому я позволил это ради нее. — Поручения для Галины. Ужин. Она нахмурилась. Я знал, что ей не нравится тот факт, что я кормлюсь и убиваю. Это было то, что мы обсуждали раньше, но это была реальность жизни. Это было частью природы, с которой ей придется смириться. Я не мог нянчиться с ней из-за такой простой вещи, как еда. — Ты пьешь из них… для развлечения? К этому моменту мои губы были на ее шее, играя по ее коже в извращенной забаве, которой мы наслаждались, чтобы увидеть, кто сломается первым. Она потеряла большую часть времени, но ее вопрос остановил меня на секунду. В ее голосе звучало не отвращение, а ревность. Я не мог удержаться от улыбки, когда позволил своим зубам коснуться ее уха, прежде чем прошептать: — Нет, Роза. Они — еда, вот и все. Все быстро заканчивается. Ты единственная, кто доставляет мне удовольствие. Ее тело выгнулось навстречу мне с признанием, издав в ответ тихий стон. Я позволил своим губам успокоить ее. Когда она снова расслабилась, она обвела контуры моего лица, прежде чем зарыться руками в мои волосы и подвинуться подо мной. — Ты продолжаешь хотеть разбудить меня… но мы больше не сможем этого делать. Стригои не пьют друг у друга, не так ли? — Нет, — автоматически ответил я. У меня не было никаких планов унижать Роуз, как Галина поступила со мной. Я не мог обещать, что Галина не сделает с ней то же самое, но мы редко кормились друг от друга, и мы, конечно, не делали этого так, как мы с Розой делали сейчас: для сексуального удовольствия. — Но это того стоит. Мы сможем делать гораздо больше… Сила, которой мы обладали бы. То, как мы могли бы сражаться бок о бок, сделало бы нас почти неудержимыми. Плюс, удовольствие, которое мы, наконец, могли бы снова получить друг от друга. Я бы, наверное, забрал ее, как только ее разбудили и накормили. Одна мысль о том, чтобы наблюдать, как она совершает это первое убийство, видеть, как она осознает свою собственную силу и способности, заставляла меня уже хотеть ее. Я пытался напомнить ей, как хорошо нам было вместе, как своими словами, так и своими прикосновениями. Независимо от того, как часто я доводил ее до криков удовольствия, она все равно сопротивлялась одной вещи, на которой я настаивал, прежде чем позволить нам идти дальше. Я знал, что это делало ее беспокойной, потому что это сводило меня с ума. Раз или два я без нужды затевал драки в окрестностях Поместья и стал безжалостным на тренировках. Моим единственным облегчением было то, что я брался за случайную работу по контракту для Галины и позволял себе вымещать весь свой гнев на своих жертвах. Ничто другое, казалось, не снимало постоянного напряжения, которое я чувствовал. — Вот и началось, — она легкомысленно закатила глаза и отстранилась. — Рекламная кампания. Вечная жизнь. Непобедимые. Ничто не встанет у нас на пути. — Это не шутка, — я схватил ее за руку, притягивая ее лицом к себе. Она вздрогнула, но я не отпустил ее. — Мы не можем оставаться в таком состоянии вечно. Ты не можешь оставаться здесь вечно. Предупреждение Галины зазвенело у меня в голове, как эхо тревожного звонка, когда я толкнул ее обратно на подушки. Я был слишком раздражен, чтобы даже на мгновение взглянуть на Роуз. Она только усложняла жизнь нам обоим своим упрямством, и если она этого не поймет, то может вышвырнуть нас обоих отсюда или еще хуже. Несколько минут спустя кровать сдвинулась, когда она придвинулась ближе ко мне. Должно быть, я выглядел спокойнее, или она, должно быть, набралась храбрости, чтобы наконец приблизиться ко мне. — Мы не можем поговорить об этом позже? Одна из ее рук массировала мою шею, но я чувствовал себя гораздо более гармонично, когда ее вторая рука ласкала мое бедро. Я немедленно прижал ее к себе в пламенном поцелуе, позволяя своему разочарованию излиться в нее, пока не осталось только желание. Однако долго это продолжаться не могло. Если я позволю желанию идти своим чередом, мы оба сойдем с ума, и я не мог позволить этому контролю ускользнуть. Если бы только она смирилась с неизбежным. — Давай, — я внезапно потянул ее вверх, заставив ее дернуться от этого движения. — Пойдем. — Куда мы направляемся? — На улицу, — возможно, прогулка за пределы ее идеальной маленькой комнаты напомнила бы ей, что мир на этом не заканчивается. Рано или поздно ей придется вернуться к цивилизации. Она слегка откинулась на кровать, застыв в шоке. — На улицу… прямо на улицу? Но… это запрещено. Мы не можем. — Мы можем делать все, что я захочу! — как она смеет указывать мне, что разрешено, а что нет?! Я думал, она усвоила свое положение здесь. Я был тем, кто обеспечивал ее, и у нее не было полномочий задавать мне вопросы. Я снова дернул ее за руку, на этот раз поймав, чтобы она не упала, прежде чем шагнуть вперед, чтобы открыть дверь. Переместившись так, чтобы панель доступа не была видна, я набрал код. Прошло время с тех пор, как Роза, казалось, была заинтересована в побеге, еще одна причина, которая заставила меня задаться вопросом, почему она все еще не решалась быть разбуженной, но я не мог ослабить бдительность. Она ждала позади меня и у второй двери, позволив мне провести ее за руку мимо охранника в коридоре, как только мы вышли. Он не заговорил со мной, но схватился за рацию. Мне нужно было только два предположения относительно того, кому он звонил. Один был намного лучше другого, но он был бы чертовски раздражающим, если бы мы случайно встретились с ним. Роза слегка притормозила нас. Я продолжал тащить ее за собой, но, казалось, ее отвлекало все вокруг. Однако это не было похоже на оценку возможных выходов. Вместо этого она восхищалась произведениями искусства, позолоченными потолками и узорчатыми коврами. Это здание слишком отличалось от Академии и, вероятно, от любого другого места, где она была, но сейчас у нас почти не было времени на экскурсию. — Что ты делаешь? Дерьмо. Натан встал с того места, где он, казалось, прятался в холле, как будто он ждал нас. Я держал Роуз позади себя, когда он подошел ближе, готовый сразиться с ним, если понадобится. — Я веду ее на прогулку, — Натану так нравилось называть Роуз «моим питомцем», но в этой ситуации он, казалось, не находил юмора. — Это против правил. Достаточно того, что она все еще у тебя здесь. Галина приказала тебе держать ее взаперти. Нам не нужен бродячий дампир, снующий вокруг. Я не хотел смеяться в открытую, но это было заманчиво. Роуз едва могла стоять на ногах из-за всех эндорфинов, переполнявших ее организм. Ей было бы трудно справиться со стригоем, а тем более с целым домом из них, в ее лучшем состоянии и форме. Так вот, что ж, она была бы мертва в одно мгновение, если бы я выпустил ее из виду. — Она выглядит как угроза? Натан взглянул на Роуз и посмотрел на нее скорее как на угощение, чем как на угрозу. Я не знаю, была ли это Роуз, которая продвинулась дальше позади меня, или мой толчок заставил ее двигаться. В любом случае, когда он оглянулся на меня, он пожал плечами. — Нет, но мне было приказано присматривать за этой дверью, и я не собираюсь попадать в неприятности из-за того, что ты отправляешься на экскурсию. — Я разберусь с Галиной. Я скажу ей, что одолел тебя. В это не должно быть так уж трудно поверить. Натан подался вперед, осторожно, чтобы не коснуться меня и не начать физическую битву. — Ты так уверен в себе. Я разбудил тебя не для того, чтобы ты вел себя так, будто ты здесь главный. Я сделал это для того, чтобы мы могли использовать твою силу и внутренние знания. Ты должен отвечать передо мной. Я повернулся, не обращая внимания на его слова, и схватил Роуз за руку. — Не моя вина, если ты недостаточно силен, чтобы заставить меня подчиняться тебе. Я слышал, как он двинулся в атаку. Натан говорил так, как будто ему нужна была причина, чтобы Галина поверила, что я одолел его, и теперь она у него была. Прежде чем он смог прикоснуться ко мне или к Розе, я развернулся к нему и отбросил его к стене. Я снова был на нем, прежде чем он смог подняться на ноги, и разбил ему нос в кровь, пока не почувствовал, как он хрустнул под моим кулаком. Последним ударом ноги, чтобы он еще несколько мгновений оставался на полу, я позволил ему почувствовать свою боль и унижение. — Не пытайся, — предупредил я. — Ты проиграешь. Его куртка висела на стуле у окна, и я воспользовался ею, чтобы стереть его кровь со своей руки, прежде чем найти Роуз и сказать через плечо. — Я же сказал тебе, я разберусь с Галиной. Но спасибо за твою заботу. — Ты не в безопасности! Ни один из вас! Она обед, Беликов! Обед! Роуз немного захныкала рядом со мной, и было неясно, было ли это от слов Натана или от того, как моя рука сжалась вокруг ее запястья, когда он произнес их, но я хотел, чтобы между нами и ним было как можно больше расстояния. И быстро. — Натан пугает меня. Ее слова были тихими, и эхо от стен было почти легче уловить, чем ее хриплый шепот. — Он не тронет тебя, — я бы позаботился об этом. — Тебе не о чем беспокоиться. Лязг двери о лестничную клетку прервал наш разговор. Она сделала всего несколько шагов, но после второго спотыкания я понял, что проще просто поднять ее, чем постоянно ловить, пока она не упала и не ушиблась. Она лучше справилась с тем, чтобы не позволять витиеватым украшениям здесь отвлекать ее. Я думаю, ее больше беспокоило, с кем мы можем столкнуться, и в тот момент, когда Марлен появился в поле зрения, она напряглась. — Роуз Хезевей. Я вспомнил твое имя — точно так, как ты мне сказала. Мне потребовалось мгновение, чтобы сообразить, откуда он мог ее знать, прежде чем я понял, что именно он принес сообщение Розы в Поместье. С тех пор он не мог избавиться от смущения. Однако он не помешал нам пройти мимо, по крайней мере, когда я ему это приказал. — Он хочет убить меня, — сказала она, как только мы оказались вне пределов слышимости. — Все стригои хотят тебя убить, — ну, кроме меня. Казалось странным выделять Марлена конкретно. — Он действительно хочет… Я пытала его. — Я знаю. С тех пор он был в немилости и потерял часть своего статуса здесь. — Это не заставляет меня чувствовать себя лучше, — я думаю, она говорила больше сама с собой, чем со мной, но я все равно ответил. — Марлен — это не тот, о ком тебе нужно беспокоиться. То, что ты дралась с ним, только доказало Галине, что ты здесь хорошее дополнение. Он ниже тебя. Лабиринт простирался далеко перед нами, три входа были открыты. Я знал, что крайний правый путь в данный момент был самым прямым выходом к остальному миру, но левый приведет меня туда, куда я надеялся ее отвести. Галине понравилось вдаваться в детали, чтобы сделать этот участок немного более декоративным, наполнив его несколькими цветущими ночью цветами и подстригая живую изгородь декоративными узорами. В то время как другие входы окружали это место, здесь всегда был по крайней мере один легкий доступ. Впереди был большой внутренний двор с фонтаном и прудом с кои, но я знал, что мы не доберемся туда, когда Роуз начала тормозить рядом со мной. — Я устала. Я помог ей сесть на траву на одной из небольших полянок. Здесь было не так красиво, как в некоторые других частях лабиринта, но здесь присутствовала некоторая тишина. Я знал, что наша экскурсия была большей физической нагрузкой, чем то, она делала за последние дни. Меня ничуть не удивило, когда она легла, глубоко вдыхая наполненный жасмином воздух. — Это потрясающе. Каково это для тебя? — Хмм? — Здесь достаточно света, чтобы я могла видеть довольно отчетливо, но все равно тускло по сравнению с днем. Твои глаза лучше моих. Что ты видишь? Я огляделся вокруг, видя каждую деталь живой изгороди и цветов четкими. Для меня, казалось, не было разницы между ночью и днем, кроме способности выходить за пределы тени. Я все еще мог видеть звезды, хотя они казались более тусклыми на фоне светлого неба. — Для меня это как ясный день, — я сделал паузу на мгновение. — Это может быть так же и для тебя. Я видел, как она пыталась сосчитать звезды, а когда это не удалось, она посмотрела на тени, падавшие между изгородями. — Я не знаю. Мне вроде как нравится темнота. Я не мог не усмехнуться. — Только потому, что ты не знаешь лучшего. — Так ты продолжаешь говорить мне. Она так расстраивала меня во многих отношениях. Часть меня хотела избавиться от нее, полагая, что это сделает мою жизнь бесконечно проще, но я знал, что не могу потерять ее. Я резко повернулся, убирая волосы с ее глаз, когда она вздрогнула. — Роуз, это сводит меня с ума. Я устал от этого ожидания. Я хочу, чтобы мы были вместе, — я понизил голос, наклоняя голову к ней. — Тебе это не нравится? Что у нас есть? Все могло бы быть еще лучше. Я улыбнулся, чувствуя, как ее дыхание коснулось моей щеки, когда она начала поддаваться моим прикосновениям и соблазнению. Принуждение вряд ли было необходимо. Я как раз собирался поцеловать ее, надеясь скрепить сделку, когда она остановилась. — Почему? Ее вопрос застал меня врасплох. — Почему что? — Почему ты хочешь меня? — она выглядела почти такой же сбитой с толку, как и я, ее вопросом. — Почему бы мне не хотеть тебя? — я всегда хотел ее. Сколько я ее знал, я хотел ее. Когда я не мог заполучить ее, я все еще хотел ее. Когда я думал, что потерял ее, я хотел ее. И теперь, когда она была здесь… Я хотел ее больше всего на свете. Я не собирался позволить ей ускользнуть у меня из рук. Она была моей. Я упорно боролся за нее. Я не собирался позволять кому-то другому забрать то, что принадлежало мне по праву. Она должна была знать, что я всегда хотел ее, и мы принадлежали друг другу. Вместе мы были лучше, сильнее, мы были непобедимы. Она была идеальным союзником, и с ней я мог бы делать все, что мне заблагорассудится. Она обернулась за секунду до того, как я услышал шаги. Галина сохранила свою легкую, как перышко, походку, которую она изо всех сил старалась привить мне, и я был так очарован Розой, что почти пропустил звук ее шагов. Она была почти рядом с нами, когда я сумел подняться на ноги. Роза не потрудилась сдвинуться со своего места на земле. Если бы у Галины было намерение убить ее, это не имело бы значения, и, возможно, Роуз была достаточно умна, чтобы понять это. Тем не менее, я попытался занять такую позицию, чтобы предложить хоть какую-то защиту. — Натан сказал мне, что ты нарушил мое правило. Я вижу, что она бродит на свободе, — она говорила на нашем родном языке, возможно, чтобы сохранить нашу беседу в тайне. Я не знаю, знала ли она, говорит ли Роза по-русски или нет. — Я держу ее под контролем. Как ты можешь видеть, она не представляет большой угрозы. Я надеялся, что смена обстановки поможет ей прийти к правильному выводу о своем будущем. — Похоже, ты больше играешь, чем убеждаешь. Я не позволяла тебе держать ее здесь как игрушку, Дмитрий. Ты обещал мне сильного солдата, а не пристрастившуюся кровавую шлюху. — Уверяю, ты получишь то, что я обещал, — я перешел на английский ради Розы, представляя ее. — Роза, это Галина. Она единственная, кто был достаточно добр, чтобы позволить тебе остаться. Женщины мгновение смотрели друг на друга, одна с опаской, а другая почти с презрением. Роза заговорила первой, нарушив молчание. — Спасибо. Это была простая благодарность, но слова, произнесенные на русском, казалось, успокоили Галину. Немного. Галина повернулась ко мне, полностью игнорируя Роуз, пока мы быстро говорили. — Твое время на исходе, Дмитрий, и я должна сказать, что то, что я вижу, недостаточно впечатляет, чтобы заставить меня подумать о том, чтобы оставить ее. Я видела людей с большим потенциалом, чем у нее. Она едва может стоять без твоей поддержки. — Я перекормился от нее. Я был жадным. Я обещаю тебе, она сильная. Я сам ее обучал. Я сильно давил на нее и знаю, на что она способна. — Я думаю, ты подрываешь мой авторитет лишь для того, чтобы поиграть в семью с этим твоим маленьким домашним животным, — она указала на Роуз, и Роуз посмотрела между нами, совершенно не подозревая о разговоре, который проходил на неизвестном ей языке. — Ты не должен делать из меня дуру. Не в моем доме. Не в моем бизнесе. Я не могу позволить себе проявить слабость, и если ты хочешь проявить свою, тебе здесь не место. Ты понимаешь? — Говори яснее, — я знал, что не смогу справиться с ней физически. Помимо ее значительной силы, унаследованной от возраста пробуждения, она всегда была хитра в своей технике боя. Она научила меня большинству своих трюков, но мне всегда казалось, что кое-что она приберегла для себя. Тем не менее, мое разочарование росло, и я был почти готов дать ей шанс, если она решит говорить загадками. — У тебя есть три дня, Дмитрий. Я устала ждать. И если ты не можешь этого сделать, не стесняйся оставить ее. В любом случае она долго не протянет. С этими словами она развернулась и скрылась из виду. Я наблюдал за тем местом, где она исчезла, пока не услышал, как ее шаги полностью затихли, и не почувствовал, как Роуз прижалась ко мне. — Пойдем, нам пора возвращаться, — Роза даже не спросила меня, возможно, все еще напуганная нашим неожиданным гостем и пытающаяся разобраться в этом. После нескольких минут и поворотов она, наконец, заговорила. — Что она сказала? Я продолжал тянуть ее за собой, размышляя, как много я должен ей рассказать. — Ей не нравится, что ты все еще здесь. Она хочет, чтобы я разбудил тебя или убил. — О… Эм, что ты собираешься делать? Что мне было делать? Часть меня думала, что было бы хорошо заставить ее сейчас, но все эти усилия были бы напрасны. Это заставило бы ее ожесточиться по отношению ко мне, что затруднило бы ее контроль. Если бы я мог избежать этого, убедив ее в течение следующего дня или двух, это сэкономило бы мне значительное время позже. — Я подожду еще немного, а потом… Я сделаю выбор за тебя. — Как долго? — Недолго, Роза. Тебе нужно выбрать. И сделать правильный выбор. — Какой именно? Я вскинул руки вверх. — Выбрать все это. Совместную жизнь. Она последовала за мной за последний поворот лабиринта. Возможно, если бы она обладала более осознанным мышлением, я бы больше заботился о том, чтобы она помнила пути входа и выхода, но я сомневался, что она сможет запомнить это и этот разговор; между ними одно, безусловно, важнее другого. Я слегка замедлился, когда она сделала быстрый шаг или два, чтобы догнать мои более длинные шаги. Я не мог позволить ей слишком быстро устать. — И что тогда? Значит, я тоже буду работать на Галину? Я позволил своему языку пробежаться по зубам, прослеживая линию от одного клыка к другому, пока напряжение нарастало в моей челюсти. — Некоторое время. — Сколько времени — это «некоторое время»? — она расспрашивала меня, и искра любопытства в ее голосе намекала на то, что она понимает мою потребность в чем-то большем. Я остановился и посмотрел на нее сверху вниз, улыбаясь от осознания того, что пока я не мог сделать это один, с ней…что ж, все было возможно. — Пока мы не убьем ее, Роуз. Пока мы не убьем ее и не заберем все это себе. Роуз больше не задавала мне вопросов, и я был рад этому. Раньше я не мог даже представить себе такой план, но теперь, когда он у меня был, мой разум лихорадочно обдумывал эту возможность. Как, когда, с кем вступить в союз и кого убрать, чтобы обеспечить мою власть. В конце концов, всем этим нужно будет поделиться с Розой, но только тогда, когда она лучше разберется в самом Поместье и во всех его механизмах. Ей тоже нужно было бы заключать союзы и выяснять, кто принесет пользу нашему делу, а кто будет расходным материалом. Все эти мысли о том, чтобы наконец-то обеспечить себе всю власть и контроль, к которым я стремился, которые я заслужил, заставляли меня испытывать голод. Знать, что Роуз будет на моей стороне через все это, сражаться рядом со мной и за меня, было почти больше, чем я мог вынести. Никому из нас не пришлось бы служить под унижением другого. Мы будем править вечно и беспрекословно. Я быстро провел нас по дому, выбрав лифт вместо лестницы, так как знал, что она не преодолеет четыре пролета. К счастью, нас никто не остановил, и в тот момент, когда мы вошли в ее комнату, я был на ней. Я притянул ее к себе, чувствуя, как она скользит руками под моей курткой, пока я вытирал холод с ее кожи, прежде чем прижаться губами к ее губам. Она не сопротивлялась мне, автоматически запустив пальцы в мои волосы и притянув меня ближе. Я позволил своим рукам скользнуть по ткани ее юбки, пока не нашел обнаженную кожу, и наслаждался ее гладкостью, когда поднял ее, прижимая к стене своим телом, пока она не оказалась на месте, чтобы я мог просунуть пальцы под тонкую ткань, прикрывающую эту красивую попку. Быстрым толчком, я ввел в нее два пальца, она вскрикнула, почувствовав, как я напрягся, прижавшись к ней. Я улыбнулся, целуя ее шею, плечи и грудь, когда она поспешно расстегнула пуговицы моей рубашки и стянула ее, чтобы провести руками по моему телу. Она отчаянно пыталась полностью стянуть с меня рубашку, расстегивая пуговицу на моих брюках, в то время как мои пальцы впились в ее бедро, а зубы задели ее обнаженное плечо, когда я пришел в себя. Я почти потерял себя. Я почти потерял контроль. Я резко оттолкнул ее, позволив ей упасть на землю. — Нет! — прорычал я. Я отвернулся от нее в гневе, испытывая отвращение к тому, как я позволил ей соблазнить меня. — Пока нет. Не раньше, чем ты проснешься. — Почему? — я взглянул на нее, когда она спрашивала меня, все еще лежа на полу, но глядя на меня широко раскрытыми глазами, бретелька ее платья спала достаточно низко, чтобы обнажить одну грудь, а юбка закрутилась вокруг верхней части бедер. — Почему это имеет значение? Есть… есть какая-то причина, по которой мы не можем? Я опустился на колени рядом с ней, проводя рукой вверх по ее обнаженной груди и вниз по ее руке, пока не нашел тонкую бретельку платья и не вернул ее на место, все время наслаждаясь тем, как ее грудь вздымалась мне навстречу. — Нет, но будет намного лучше, если ты проснешься, — я уже мог представить, как она крепко сжимает мой член, пульсирует, когда я заставляю ее кончить, и чувствую, как она разрушается подо мной, когда я трахаю ее к радости своего сердца. — Позволь мне сделать это… позволь мне сделать это, и тогда мы сможем делать все, что захотим… Она была так близка к переломному моменту. Я мог это видеть. Еще мгновение или два, и она была бы там, рядом со мной. — Нет, — всхлипнула она. — Я… я боюсь… Внезапно я увидел другое лицо: лицо маленького мальчика, сидящего в оранжевой палатке и пытающегося быть храбрым, дрожа передо мной и трупом своего отца. Роза выглядела такой похожей, такой маленькой и испуганной, что я не смог удержаться и прикоснулся к ее щеке. Она вздрогнула, прежде чем позволить моей руке обхватить ее лицо. — Роуз, ты думаешь, я сделал бы что-нибудь, что причинило бы тебе боль? — Укус… Превращение причинит боль… — она покачала головой и попыталась отвернуться, но я крепко держал ее. — Я же сказал тебе: это будет точно так же, как то, что мы уже делали. Тебе это понравится. Это не повредит, клянусь. Она подтянула ноги к подбородку и обхватила их руками, увеличивая расстояние между нами в процессе. — Я не знаю. Я встал, все сочувствие исчезло с этими тремя словами. — Терпение Галины на исходе. Как и мое. — Ты сказал, что у нас еще есть время! Мне просто нужно больше времени… Я прищурил глаза, задаваясь вопросом, должен ли я признать, как мало у нас было времени. Подумав об этом получше, я повернулся, чтобы уйти. — Я должен идти. Мне нужно разобраться с некоторыми вещами. — Мне жаль, — это был жалкий крик, но он заставил меня обернуться к ней. Слегка приподняв ее, я прикусил нежную плоть ее шеи и позволил себе еще один жадный глоток ее крови, но остановился гораздо быстрее, чем обычно. Галине нужно было увидеть, что она сильная, и для этого мне нужно было перестать истощать ее энергию и оставлять ее такой слабой. Однако, когда я отпустил ее, она все еще была в некотором тумане, и я задумался, решая, оставить ли ее там, где она лежала, или потратить время на то, чтобы устроить ее поудобнее. Я выбрал последнее, когда она снова потянулась ко мне, и я притянул ее в свои объятия и положил на диван. — Увидимся позже, — пообещал я, убирая ее волосы назад, прежде чем отойти. Я остановился у двери и повернулся к ней. — Помни, я хочу тебя, и я никогда не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Я буду защищать тебя. Но… Я не могу больше ждать. Ее глаза закрылись раньше, чем за моей спиной закрылась дверь.