Вы:
Хорошо)
18:15
Дазай положил смартфон на тумбочку, переворачиваясь на спину и расставляя руки в разные стороны. Рядом лежащая Нэко недовольно заерзала и, потянувшись, передвинулась ближе к своему хозяину. Подросток начал гладить кошку, задумавшись. Переписка с Достоевским, оставила внутри приятное ощущение. Даже после переписки с друзьями, Дазай не чувствовал похожего на это. И эта их маленькая игра… Иногда шатен пробовал писать наподобие чего-то такого друзьям, но они не понимали, и Осаму не обижался на это. Он понимал, что мало кто поймёт его небольшие причуды. Но Фёдор понял. Первый человек, кто так быстро понял смысл и даже подыграл ему. И это радовало. — Эх, Нэко, Нэко, может ты понимаешь, что это за чувство? — Вздохнул парень, посмотрев в золотые глаза. — Мяу? — Кошка склонила голову на бок, чем немного рассмешила Дазая. Всё-таки она слушает и понимает его. Жаль ответить не может. Посмотрев в экран телефона и увидев цифры «18:28», Осаму решил, что уже пора выходить. Встав с кровати и выйдя из комнаты, он подождал, пока Нэко последует за ним и закрыл дверь. Спустившись вниз, он крикнул, ведь не знал, где точно находится Мори: — Я пошёл! — Окей! Много не пей и чтобы к двум был дома! — Прозвучало в ответ и Осаму понял, что отец в своей комнате. — И если надо будет забрать вас на машине — звони! — Хорошо! Погладив Нэко, он надел кроссовки, и положив карту в карман, вышел из квартиры. Сегодня они пьют за его счёт.*****
Как и обговаривалось ранее, друзья встретились ровно в семь, у входа в бар «Ричи». Чуя, пока другие отвернулись, тыкнул в плечо Акутагавы пальцем и указал на Фёдора. Рюноскэ сразу понял, что спрашивает Накахара. — Его Осаму пригласил, — шёпотом ответил парень. — И я не понимаю, Чуя, ты же знаешь, Фёдор уже влился в нашу компанию, к чему такое недовольство? —… — А-а-а-а… Ты злишься, потому что его пригласил именно Дазай… — Догадавшись, протянул Акутагава, чем заставил рыжика сжать кулак и вполсилы ударить друга по плечу. — Да какая, нахрен, разница? Он мне просто не нравится, — фыркнул Чуя, после чего подошёл ближе к друзьям, давая понять, что разговор окончен. Рюноскэ лишь вздохнул. Чувствует он одним местом, что этот любовный треугольник так просто не разрешится. Акутагава тоже подошёл к собравшимся друзьям, после чего они все дружно решили, кто и что будет пить и во сколько они закругляются. После, они вошли в помещение. Среднее помещение по размерам, в котором висели небольшие люстры, а в углах горели светильники. Из небольших колонок играла энергичная музыка, которая веселила собравшихся людей. Которых, к слову, было приличное количество. Немудрено, ведь завтра суббота и на работу большинству не нужно. Они сели за свободный столик. К ним подошёл официант. — Что желаете? — Мне Йогуртино, — Рюноске не любил крепкий алкоголь, поэтому предпочитал подобные напитки. Да и если он напьётся в стельку, кто будет следить, чтобы эти «пока-что-адекватные-люди», не нашли приключений на свою пятую точку? — Авамори, — Ацуши не то, чтобы любил выпить, но если друзья зовут — идёт. Однажды он попробовал такой напиток, и он ему понравился. Эта жидкость хороша тем, что если Накаджима выпьет его в небольшом количестве, то лишь частично пьянеет. — Сакэ, — А вот Чуя любитель крепкого. Он считает, что слабоалкогольные напитки для слабаков, однако, если Накахара выпьет бутылку Сакэ, то уже набухается в хлам, но до последнего будет утверждать, что он трезв, как стёклышко. — Chuhai с миканом, — Осаму же всё равно, какой алкоголь пить. Он, как правило, слегка пьянеет, и то, лишь когда выпьет две бутылки наподобие Сакэ. Сначала шатен начинает со слабоалкогольных напитков, а уже потом будет пить тоже, что и заказал Чуя. — Две порции, — добавил Дазай, посмотрев на Фёдора. Кивнув, молодой человек удалился. Ацуши начал упрекать Рюноскэ за то, что тот снова заказал такой слабый напиток. Накахара же следил за этим, иногда вставляя свои комментарии и поддакивая Накаджиме. Осаму улыбнулся этой картине, а потом повернулся к брюнету. — Так, как ты здесь первый раз, то я решил заказать тебе то, что и себе. Достоевский на это слабо улыбнулся и кивнул. Ему не очень нравились такие места, но всё же он согласился. И всё это из-за этих жалобных глаз, цвета кофе. Почему-то он не смог отказать. Да и вообще, отказать Дазаю, как-то не получалось, хотя раньше он мог спокойно и холодно сказать твёрдое «нет» любому. С Осаму такое не срабатывало. — Ваш заказ. Фёдор так задумался, что не заметил, как официант уже принёс заказы. Поблагодарив парня, компания принялась пробовать свои напитки. Прошло всего лишь около двадцати минут, а Чуя с Накаджимой уже были в хлам. Накахара не только выпил за это время целую бутылку Сакэ, а ещё и напоил второй Ацуши, пока Акутагава отлучился в уборную. Дазай предупредил рыжика, что ему знатно влетит, когда Рюноскэ вернётся, но на это, парень лишь махнул рукой, и уже через пять минут за столом были два, в стельку пьяных человека. Как и говорил Осаму, как только Акутагава вернулся, то дал этим двум подзатыльники и сказал, что как только Чуя протрезвеет, он выебет ему все мозги. Ацуши же весь негатив парня обошёл стороной и ему досталось лишь несколько замечаний. Фёдор выпил, как он узнал позже, любимый напиток Осаму, который тот заказал им двоим. Теперь Достоевский начинает понимать, почему шатену нравятся апельсиновые напитки. — Ух… Пойду попрошу принести ещё бутылочку… — Промямлил Чуя, вставая с дивана и пошатываясь шагая. — Я с ним, а то ещё подерётся с кем-нибудь по дороге, — Рюноскэ последовал за другом. Хоть дорога к барной стойке была короткая, но и этого Накахаре, как оказалось, хватило, чтобы вляпаться куда-нибудь. Ацуши вяло кивнул, и перевёл взгляд на оставшееся Саке. Поморщившись, он отодвинул его подальше. — Всё… Не могу больше пить… Слишком крепко… Ик… — А вот не нужно было поддаваться уговорам Чуи, — хмыкнул Осаму, после чего допил свой напиток до конца. — Ик… Спать хочу… — Накаджима положил голову на стол и прикрыл глаза. Через пару минут было слышно тихое сопение. Ацуши из тех людей, кто, если сильно напьётся, сразу валится спать. Фёдор тоже немного прикрыл глаза. Хоть напиток, который заказал ему Дазай и был слабоалкогольным, брюнет чувствовал, что достаточно расслабился, а взгляд стал немного мутным. Он, решив так же, как и шатен, выпить всё разом, хватает стакан и выпивает содержимое залпом. Резко открыв глаза приходит осознание, что во рту непривычно терпко и немного жжёт. Достоевский смотрит на стакан, и запоздало понимает, что это вовсе не его. Это стакан Ацуши, в котором было Саке. Парень переводит уже достаточно помутневший взгляд на друга, силуэт которого стал уже достаточно расплывчатым. — Осаму… Кажется я выпил не то, что нужно… — Фёдор чувствовал, как язык понемногу начинает его не слушаться и заплетаться. — Спокойно, вряд ли тебя разнесёт от одного стаканчика, — ответил он, хотя в его голосе проскальзывали нотки неуверенности. И Дазай был не прав. Буквально через пару минут, Достоевский начал что-то рассказывать, и смеяться над своими же словами. И он, чуть было не упал на пол, пытаясь встать и подойти к шатену, говоря, что ему не нравится сидеть на против него. Он хочет ближе. И Дазай встаёт, подходит к брюнету и, прося его немного подвинуться, садится рядом. — Тише, я здесь, — говорит парень на ухо другу, от чего Фёдор льнёт вплотную к нему, прижимаясь. — Ты такой милый, Осаму… Ты знал это? — Ну, мне часто говорят такое, — хотя, шатен должен признаться, слышать эти слова от брюнета намного приятнее. От этого ответа Достоевский хмурит брови и надувает губы, после чего выдаёт: — Не хочу, чтобы кто-то называл тебя милым, кроме меня!.. Хочу, чтобы только от меня ты слышал, как я называю тебя милым… Щеки Осаму приобретают розоватый оттенок, после чего он неловко хихикает, и подумав, что вряд ли Фёдор будет это помнить, говорит: — Я не против. Наоборот, я хочу, чтобы только ты меня так называл, — Дазай не знает, что сподвигло его именно на такой ответ. Что-то внутри хочет, чтобы именно Фёдор называл его милым, чтобы только он мог вот так обнимать его. Хотя, Осаму и вправду впервые даёт себя так обнимать. Обычно он не слишком любит, когда к нему так сильно липнут, но сейчас он совершенно не против. И буквально в тот момент, когда Достоевский поднял на парня удивленный взгляд, появляется запыхавшийся Акутагава. — Что? — Раздражённо спрашивает Дазай, недовольный тем, что их прервали. — Там Чуя… Бутылку виски разбил… — Ох, чует моя жопа, что сегодня моя карточка знатно опустеет… — Вздыхает шатен. — Сколько? — 22 674 Йен… И это без оплаты счёта… Дазай молча достаёт карточку из кармана и протягивает её другу. — Скажи, чтобы посчитали вместе с счётом. Всё равно нам пора уходить. — Окей, — Рюноскэ развернулся и собрался было уходить, как повернулся назад и хитро прищурился. — А вы тут воркует, да? ~ — Акутагава, свали в туман, а?*****
Ребята вышли из бара. Время подходило к часу ночи. Осаму держал Фёдора, чтобы тот ненароком не упал, в то время, как на Акутагаву свалилась сразу двойная ноша, в виде спящего Ацуши и, орущего какую-то песню, Накахары. — Я написал Мори, так что он сейчас приедет и заберёт нас, — сказал Дазай, кладя руку на талию Достоевского, когда тот пытался вырваться из «объятий». — Хорошо, а то на такси переться как-то не охота, — после этого он обвёл взглядом двух друзей. — Если тебе нравится Фёдор, то лучше дай знать это мне. Ты ведь знаешь, многие по тебе сохнут, так что их сердце разобьётся, как только они узнают, что у тебя появилась вторая половинка. — Мне? Фёдор? — Удивленно переспросил парень. Его щёки немного покраснели, но Осаму списал это на выпитый алкоголь. — Дазай, ты либо тупой, либо слепой, — Рюноскэ выдохнул. — Ладно, не мне это решать. Но как только разберёшься в своих чувствах, дай мне знать, окей? На это шатен промолчал. Чувствах? Каких? Нет, несомненно он догадывался, каких именно, но всё отказывался верить. Несомненно, ему хорошо в обществе Достоевского, с ним легко и он понимает его. А ещё у Фёдора много тайн и загадок, которые так и хочется разгадать. Может, это просто симпатия? По крайней мере, Дазай подумает об этом позже, сейчас надо благополучно довести всех до дома, а так же узнать адрес брюнета.*****
Мори подъехал через десять минут. Сначала они отвезли Чую, ведь его дом был ближе всего. Потом Акутагаву с Ацуши. Правда, Накаджиму пришлось везти к Рюноскэ, из-за того, что родственники Ацуши уехали, а ключи остались дома. Пришлось им провести ночь вместе. Остался лишь один Фёдор. Огай остановил машину, ведь не знал точного адреса места проживания брюнета. — Эй, Фёдор, — Осаму легонько похлопал его по щекам, и тот приподняв голову с плеча шатена, на котором лежал, мутным взором уставился на друга. — Какой у тебя адрес? Мы отвезём тебя домой. Через минуту до брюнета дошёл смысл сказанных слов и, прижавшись к Дазаю ближе, пробормотал ему куда-то в шею: — Нет… Пожалуйста, не отвози меня домой… Он опять побьёт меня… Опять будет называть шлюхой… Шатен осторожно положил руки на спину друга, легонько прижимая к себе. Кто «он»? И почему шлюхой? У Федора кто-то есть? Или это семейные проблемы? Слишком много вопросов, на которые ещё нет ответов. Посмотрев на дрожащего парня, Осаму перевел взгляд на отца, который подал плечами. — Я не знаю кто его так называет. Я видел только его медецинскую карточку. Отвернувшись и опять посмотрев на Достоевского, Дазай вздохнул. — Мори, поехали домой. Огай улыбнулся. Он знал, что его сын так скажет. В последнее время он частенько, незаметно для себя, в разговорах упоминал Фёдора. И он надеется, что подросток догадается, что это может значить. Развернув машину, мужчина поехал в сторону их дома.*****
Выйдя из машины, Осаму подхватил сонного брюнета на руки и пошел в сторону подъезда. Мори закрыл машину и открыл дверь внутрь ключом. — Прошу, рыцарь, несите свою принцессу, как можно аккуратнее, — Огай прыснул, заходя следом за сыном. — Боже, Мори, прошу, прекрати. Мне и Акутагавы хватает, — простонал Дазай, заходя в лифт. Нажав на четвёртый этаж, шатен покрепче прижал Фёдора. Осаму заметил, что Достоевский весит, словно пушинка. Брюнет зашевелился, прижавшись к груди друга, и обхватив его шею руками, тихо прошептав: — Так тепло и мягко… Мори отвернулся, пытаясь скрыть улыбку, а щёки шатена слегка покраснели. Лифт остановился и Дазай со своей «принцессой» на руках, вышел из лифта, подмечая, что внутри него стало как-то жарко. Мужчина открыл квартиру и подросток, сняв обувь, направился в свою комнату. Зайдя внутрь, он положил брюнета на кровать и решил не укрывать его одеялом, ведь в комнате и так было достаточно тепло. Фёдор перевернулся, что-то пробормотав, и шатен тихо вышел из комнаты и спустился вниз. — Осаму, я завтра рано утром уеду, поэтому вы останетесь вдвоём. Приеду я где-то к часу, — оповестил сына Огай, уже переодевшись в свою домашнюю одежду. — Хорошо, — Дазай уже направился было обратно, как его окликнули: — Подожди, забери Нэко с собой в комнату, а то она нам спать спать не даст, если мы оставим её одну. — А почему ты её не возьмёшь? — Потому, что ты ей нравишься больше и она тебя слушается. — Ладно. Подойдя к лежащей на диване кошке, шатен подхватил её на руки. — Пошли, Нэко, — кошка глухо мяукнула, совершенно не вырываясь, как это происходило, когда её брал Мори. Зайдя в комнату, перед Осаму предстала такая картина: Фёдор встал с кровати, и шатался, пытаясь не упасть. Поставив кошку на пол и закрыв дверь, Дазай подошёл к другу, положив руки ему на талию, таким образом поддерживая. — Зачем ты встал? — Парень принялся укладывать брюнета на кровать. — Я думал, что ты меня бросил… — Пробормотал Достоевский. — Глупый, как я могу так тебя бросить? — Убедившись, что Фёдор больше не собирается вставать, он вздохнул. — Всё, давай-ка засыпай. Дазай планировал уйти и лечь спать на диване, чтобы дать другу больше личного пространства, но тот схватил его за руку и с силой потянул шатена на себя, заставив того упасть рядом с ним на кровать. — Прошу, останься… — Фиалковые глаза смотрели прямиком в кофейные. Достоевский хочет, чтобы Осаму остался. Хочет чувствовать его тепло и нежные прикосновения. Брюнет не хочет, чтобы он уходил. Осаму внимательно всматривался в эти, до чёртиков прекрасные, глаза, после чего вздохнул. Как отказать ему? Никак. Дазай просто не может отказать Фёдору. И не хочет. Поэтому прижимает его к себе, и тот обхватывает руками талию шатена, зарываясь носом куда-то в ключицы. Дождавшись, пока Фёдор заснёт, подросток аккуратно достал из кармана телефон, ища в контактах знакомый номер. Послышались гудки, а после и хриплый мужской голос: — Ало? — Привет. Прости, что так поздно. Ты можешь кое-что сделать для меня? — Ты же знаешь, Осаму. Для тебя я сделаю всё, что попросишь. По крайней мере постараюсь. — Да, знаю. — Так что ты хотел? — Мне нужна информация про Фёдора Достоевского. И желательно больше про его семью. Сможешь найти? — Хм, постараюсь. Я позвоню тебе, когда найду. — Хорошо. Спасибо, Одасаку.