СОБОР. КНИГА I. ☨ ПОСТУЛАТ ЯДОВИТОГО ЯЗЫКА ☨

Мы выезжаем из леса на асфальтированную дорогу. Седьмой час вечера. Наконец-то можно поехать домой. Хотя домом комнату в «Заезжем дворе» трудно назвать. Я устала. Больше морально, чем физически. Физически весь день моя задница сидит. Слишком много информации за шесть часов пребывания в новом городе. Слишком много людей. Слишком много вопросов. А я так и не позвонила Джеку, не сказала, что мы приехали, и что у нас дела обстоят более менее хорошо. Наверное, он волнуется. Да. Он волнуется, потому что, на удивление, Джек упомянул Собор с настороженностью. Очень жарко и потно. Первым делом нужно обмыться в бочке и переодеться. А потом в тишине и спокойствии сесть за написание репортажа. Видеоотрывки есть — это хорошо. Но к ним нужен текст. О чём писать? О пасторе, что держит в страхе город, численностью три тысячи человек, или о горожанах, создавших монстра? Если мы приехали сюда с целью уничтожить сектантов, значит нужно приукрасить ужас, что они несут за собой. А что они несут? Разве ужас? Вполне приемлемое условие — не ступать на их территорию, но как преподнести факт, что лидер секты — педофил? Этот нюанс тут же подогреет интерес зрителей. Они поймут, что возглавляет Собор преступник. Можно ли, судя только по лидеру, ставить клеймо на всей секте? И самое главное — можно ли назвать Энтони Санторе педофилом? Нужно думать, прежде чем записывать мысли на диктофон. Нужно обдумать каждый вопрос. От нашего с Фрэнком репортажа зависит судьба не одного человека, а двух народов. Я не хочу погубить жизни невинных людей. Но почему-то мне кажется, что репортаж погубит обе стороны воюющих. У меня звонит телефон. Джек? На экране высвечивается имя: шериф Шульц. — Алло? — Дженнис? Это Шульц. — Да, я поняла. Фрэнк смотрит на меня. Я даю понять, что всё в порядке. Валери сидит молча сзади. — Я Вас отвлекаю? Кажется, Вы едете. Окна внедорожника открыты, в салон задувает приятный прохладный ветерок. — Да, в «Заезжий двор». — То есть, Вы уже выехали из города? А я как раз освободился. — Это намёк или… что-то другое? — Приглашение приехать ко мне в участок и намёк на разговор. Но Вам неудобно, поэтому я могу подъехать в отель. Как поступить? С нами Валери. Я не хочу в её присутствии разговаривать с шерифом. — Одну минуту. Фрэнк, нам нужно обратно в город, — говорю ему, закрывая динамик с Шульцем. — Опять? Зачем? — Мы не купили ничего поесть. А я не хочу ночью ехать тебе за едой. — Что ж, — Фрэнк думает, — а это тема. Валери? Ты не против? — А? Нет, хватит на сегодня Спрингвейла. Кубрик, выброси меня где-нибудь тут, я дойду до отеля пешком, здесь совсем недолго. — Пешком? Вдоль леса? — Я не боюсь. Если что, знаю, куда бежать. — Первый вариант, — говорю в трубку Шульцу. — Хорошо. Вы знаете, где главная площадь? — Да. — С кем ты там болтаешь? — вмешивается Фрэнк. — С Джеком, — вру. Врангель останавливается. Из машины выходит Валери с вещами. — Эй, гонщица, ты точно дойдёшь? — спрашивает Фрэнк. — Всё путём. Переживаешь за меня? — У меня в крови переживать за женщин, — он расплывается в сальной улыбке. — Тебе взять чего-нибудь? Особую шоколадку? — На свой вкус. Сколько не жалко потратить на меня денег. — Окей. Понял. Валери машет на прощание и отдаляется вдоль дороги. Врангель разворачивается. — Дженнис, Вы тут? — Да-да, Томас. Извините, — впервые называю шерифа по имени, не понимаю, как это произошло. — Томас?! — орёт Фрэнк. — Ты же сказала, что с Джеком! Я стучу его по губам, чтобы он заткнулся. — Рядом с площадью есть административные здания: почта, банк… — Да-да, я видела. — На той же улице находится полицейский участок. Езжайте по ней и в конце увидите белое здание. Я встречу Вас. — Поняла. — Э-э, Дженнис… — шериф прерывается, — я осознаю, как это звучит со стороны, но мы не могли бы остаться вдвоём? В том плане, что… Ваш оператор… очень… Я хочу рассказать Вам наедине. А потом Вы передадите ему всё, что пожелаете. Обещаю, лично привезти Вас в «Заезжий двор». Я не переступлю своих полномочий. Внедорожник уже развернулся и теперь мчится в Спрингвейл. — У меня будет одно условие, о котором Вы узнаете позже. — Условие? Э-э, хорошо… Хорошо. — Буду через двадцать минут. Я отключаюсь. Это не свидание. Нет, Шульц до такого не дойдёт, но и приставать ко мне тоже не будет. — Ну и? Что ты задумала? — Надеюсь, последний разговор на сегодня. — То есть, за едой мы не едем. Я так понимаю. — Едем. Я же знаю, что после десяти вечера ты захочешь есть. Но, Фрэнк, я буду разговаривать одна с Шульцем. — Ясно. Значит, в тебя здесь втюрились, а я для них — мальчик-маньяк. — Это не так, — дёргаю его за подбородок. — Я уже давно в тебя втюрилась. — Знаю, мамочка. Ты попала в мои ловкие сети в наш первый рабочий день. — Думаешь, Шульц запал на меня? — Я же запал. Если это так, Шульц не покажет свои чувства. Осталось только мне не проколоться. Ведь шериф вполне завидный мужчина. — Не будешь скучать в отеле? — Посмотрю записи. Займусь монтажом. Не переживай, найду себе занятие. Набери мне, когда Шульц повезёт тебя домой. Я буду переживать. Что расскажет Шульц? Он — горожанин и будет стоять на стороне Спрингвейла. Но как же хочется встать на сторону Собора. Слабым всегда труднее. По себе знаю. Порой мы так желаем стать сильнее, что не понимаем, чем нам это обходится.