СОБОР. КНИГА I. ☨ ПОСТУЛАТ ЯДОВИТОГО ЯЗЫКА ☨

Я выхожу на улицу с двумя вёдрами картошки. Кайзер наводит порядок на заднем дворе — собирает остатки мангала, стоя на четвереньках, и вытаскивает из травы угольки. Лира вдалеке — отец не позволяет дочери ему помогать. — Похеру. Потом уберу, — Кайзер кидает очередной уголёк в ведро. — Я пошёл мыться. Через десять минут буду готов. Брутус разжёг костёр? — Я ему передам. Выстави всё, что нужно перенести к церкви. — Вот эти тазики с рыбой. Я приготовил вагонетку. — Отлично. Всё, иди отсюда. — Ага, давайте. Мне ещё рубашку чистую искать. Генерал уходит к бане, расстёгивая по пути ремень на брюках. Я возвращаюсь на корабль и вытаскиваю ещё два ведра картошки. — Я помогу, — Лира берётся за железную ручку. — Вёдра очень тяжёлые. Не надо. Она не слушается и поднимает с травы пятикилограммовые вёдра. — Если твой пупок вылезет наружу, сама будешь объяснять произошедшее родителям. — Не бурчи. Пойдём. С четырьмя вёдрами мы идём к церкви, где стоит стол. Что-то щёлкает слева от меня. Я смотрю на Лиру — она что-то перебирает во рту. — Портишь аппетит? — Захотелось сладкого, а у меня в кармане завалялась конфета, но она виноградная, а я не люблю виноград, — она морщится и снова щёлкает. — Невкусный леденец. — Выплюнь. — Не-а. Собаки могут съесть, а им нельзя сладкое. — Проглоти. — Не люблю глотать. — А ты пробовала? То ли мне солнце припекало, то ли что-то иное било в голову, то ли тяжесть в руках поднимала давление и пульсировала кровь, но я захотел задать провокационный вопрос, ведь рядом со мной не девочка, а девушка. — Конечно. В детстве часто глотала конфеты. Всё-таки девочка. — Энтони, даешь, жалко выкидывать. — Как будто ты платила за леденцы, — тяжело вздыхаю. — Хочешь, чтобы я испортил аппетит? — Ну, пожалуйста. — Ладно. Мы останавливаемся. Я хочу опустить ведро, чтобы освободить руку для конфеты, но не удаётся. Лира приближается ко мне с зажатым в зубах круглым леденцом. Нет, не девочка, а девушка, что сводит меня с ума. Я обнажаю зубы, дабы не касаться её губ, но искушаюсь в последний момент. В момент, когда леденец уже у меня в зубах, мы смыкаем губы. Лира чувствует лёгкое щекотание моих усов, а я — мягкие губы. Я забываю о тяжёлых вёдрах, о жарком солнце. Думаю о том, что случилось. Это не поцелуй, всего лишь лёгкое касание, но настолько вкусное. Леденец щёлкает у меня во рту, я не облизываю губы. Не стираю вкус Лиры. — Сладко. Приторно. Липко. — Понравился? Она имеет в виду леденец, но я думаю о другом. — Очень. — Тогда ты будешь есть все мои конфеты с виноградом. — Как пожелаешь. Она отдаляется вперёд, но её вид сзади прекрасен. Тяжесть в руках возвращается. Настигают и привычные обыденные мысли. Мы дотаскиваем вёдра с картошкой, и я сажусь передохнуть. Вкус винограда во рту исчезает, но не вкус Лиры на губах. — Брутус, разожгли костёр, Калеб будет дожаривать еду. Экзекутор молча, как и всегда, складывает дрова подальше от праздничного стола. Одна бутылка самогона уже открыта. Георг. Маленький алкоголик. — Аврора, будь любезна, приведи Джерома к столу. Мадонна направляется к четвёртому дому, где на железной кровати сидит человек, запертый в собственном теле. — Дайана, у корабля стоят миски, прикати их на вагонетке, пожалуйста. Тауншенды старшие разливают воду по стаканам. Теперь Лоуренс и Жанин носят по два браслета. Вместе с Эскулапом ночью мы закопали кожу в общую могилу, а браслеты я вернул родителям мёртвых детей. Камилла с Эуплектес идут от Сада. Они занимают места, они всегда садятся вместе. Ты пойдёшь к нему вечером? Ты делаешь это назло мне, или ты, правда, так любишь его? Пожалуйста, не губи себя. Своими действиями ты угнетаешь не меня, а убиваешь себя. Пожалуйста. Я не хочу тебя хоронить. Мадонна на руках несёт недвижимого Джерома. Борджиа выходит с собакой с кладбища. Буратто толкает вагонетку: — Баллеры сейчас придут! — кричит она. — Там Калеб наряжается. — Ты плохо выглядишь, — шепчет на ухо Лира. — Побелел. Что такое? — Спина заболела. Я же говорил, что вёдра тяжёлые. — Ну а чего ты тогда их понёс? Я бы сама в два захода. — Тебе ещё детей рожать, — накрываю её ладонь своей. — Успеешь натаскать тяжести. — Так, эти тарелки, скорее всего, под кости, — Эуплектес берёт на себя бразды правления за столом, пока нет родителей. — Скатерть сильно не пачкайте, а то мама будет ругаться. Георг, поставь, пожалуйста, эту тарелку на другой конец стола. Недоразвитый младенец скачет мимо меня. Три длинных стола соединены между собой. Четыре скамьи и четыре стула. Все помещаются. Места для всех хватает. Я сижу за вторым столом по центру. Слева от меня — Лира, справа — Тауншенды. За ними — Мутуализм с Экзекутором. Напротив меня Джером с Борджией и Буратто. По другую руку от Лиры — Мадонна с Эскулапом. Напротив них — Эуплектес с Камиллой. Аир несёт на руках Мора. — Простите, мы долго переодевались, — Аир сажает именинника во главе стола и занимает место рядом. — Это Самир долго гладил свою рубашку. Аир в чёрной рубашке, а мой сын в белой. На голове у него венок из лилий. Бежит Аратинга с корзинкой в зубах. Кайзер ведёт под руку Медведицу, а в другой руке у него ветки и дрова. — Я как жених на свадьбе, но рубашечка что надо. Ослепительно белая рубашка застёгнута на все пуговицы и заправлена в чёрные брюки. Густые усы блестят на солнце. Рукава сильно завёрнуты, оголяют загорелые бицепсы. Молодой парень вырос и уже давно стал генералом. — Так, я не понял, вы что, начали без меня?! Альфи, какого чёрта?! Открытая бутылка самогона стоит под носом у Эскулапа. — А я что? Я одну стопочку. — Костёр уже разжёг Брутус, — киваю на ветки в руках Кайзера. — Зачем ты их принёс? — Они придадут пище вкусный аромат. Запах будет насыщенным, а мясо таять во рту, как мороженое, — он опускает взгляд на жену. — Этому меня научила Циллочка. Попугай садится на стул с другого края стола, Медведица занимает место возле старшей дочери. Другая половина скамьи пустует — место Кайзера. Костёр горит. Солнце припекает огонь. Генерал вбивает в землю два столбца и насаживает на ветки тушки. Отодвигает стул и садится вдалеке. Он не сядет за общий стол, пока не доготовит пищу. — Я думаю, пора начать, — предлагает Мор. — Калеб, иди к нам ко всем. Твои зайцы уже мертвы, они никуда не убегут. Аир наливает стопку самогона Мору. Мутные бутылки одна за одной переходят из рук в руки. Привезённый лимонад стоит возле сына. Джером смотрит на меня. Кроме меня, он никого не видит. Такова его участь. Он не будет есть. Не за общим столом. Амелии нет, его никто не покормит. Его жизнь — его страдания. Кайзер садится за общий стол и берёт стопку. Пора начинать. Я встаю с места с стопкой в руке, но слово берёт Мор. — Лоррейна, Владычица всего мира видимого и невидимого. От Твоей Святой воли зависят все дни и лета моей жизни. Благодарю Тебя, премилосердная Лоррейна, что Ты дозволила мне прожить еще один год, знаю, что по грехам моим я недостоин этой милости, но Ты оказываешь мне её по неизречённому человеколюбию Твоему. Продли и ещё милости Твои мне, грешному, продолжи жизнь мою в добродетели, спокойствии, в здравии, в мире со всеми сродниками и согласии со всеми ближними. Подай мне изобилие плодов земных и всё, что к удовлетворению нуждам моим потребно. Наипаче же очисти совесть мою, укрепи меня на пути спасения, чтобы я, следуя по нему, после многолетней в мире сем жизни, прейдя в жизнь вечную, удостоился быть наследником Царства Твоего небесного. Сама, Лоррейна, благослови начинаемый мною год и все дни жизни моей. Аминь. — Аминь! — повторяет община. — Дорогая Лоррейна, обращаюсь к Тебе и прошу Тебя за сына своего Кальда. Залечи его раны, помажь Своим драгоценным елеем и дай в сердце сына моего Твой Божественный мир и Твою любовь, чтобы сердце его не ожесточилось, храни его в Своей руке и веди по жизненным дорогам, уча и наставляя, как вести себя в сложных ситуациях, дай Твою Божественную мудрость и наполни сердце любовью к погибающему миру, храни от всякой губительной язвы, помажь его Своей драгоценной кровью. Я верю всем сердцем, что Ты всегда рядом и помогаешь преодолеть трудности. Благодарю, Лоррейна, за Твою любовь и милость. Аминь. Я опустошаю залпом стопку и слышу «Аминь» от общины. Стук стопки по столу. Кайзер встаёт с места. — Да начнётся праздник!