СОБОР. КНИГА I. ☨ ПОСТУЛАТ ЯДОВИТОГО ЯЗЫКА ☨

Фрэнк посмотрел запись разговора в полицейском участке. Перекинул на ноутбук, но добавлять в общий видеоролик пока не стал. — Боже, Дженни, это обалденно! — Фрэнк ест бутерброд из двух пряников, смазанных между собой маслом. — Такая хреновина, но на вкус чума! Перед отъездом следует обязательно затариться пряниками и маслом. — Ты же вегетарианец. Яйца и те не ешь, — с одной котлетой в тесте я покончила, остальные две — на вечер. — Ты ничего не видела, — Фрэнк закрывает контейнер с маслом и завязывает пакеты с пряниками. Мы сидим в комнате Фрэнка и шепчемся. Не думаю, что стены особо толстые. — Дженни, ты понимаешь, что твой ненаглядный Томас ещё сильнее нас запутал? — Да, Тарантино. Увы, но это так. Фрэнк на своей кровати, обложенной всяческой аппаратурой и проводами, я на кровати напротив. — Что нам делать? Не верить Валери? — Я… я не знаю. Честно, пока не знаю. Придётся играть на два фронта. — Окей. Но когда в решающий момент тебе предстоит сделать выбор, чью сторону ты выберешь? У Валери весомые аргументы и мотивы, но теории Томаса их рушат. По его мнению всё, на чём основывается Валери, — это бред и ложь. Валери считает, что Энтони — педофил, она цепляется за старую историю и тянет ниточку наружу, оголяя грехи пастора и общины. Шериф же опровергает дневник, и самое главное — опровергает слухи о пропажах и убийствах. Для Валери Энтони — чёрт, для Томаса — святой. Как быть, Дженни? — Может, Джек прав, и нам действительно не нужно выбирать ничью сторону? — Тогда не получится репортаж. Что мы по итогу хотим? Уничтожить Собор или залить грязью мэра Спрингвейла? Пока я ещё не знакома с мэром Шульцем, но что-то мне подсказывает, что это знакомство я запомню надолго. — Всё идёт к тому, что из первого мы перейдём ко второму. — Да, — соглашается Фрэнк, — как ни крути, но Спрингвейлу в этот раз не отвертеться, а община — часть города. — Тарантино, мы не уничтожим общину, населением в двадцать человек. Мы замахнулись на городок, населением в три тысячи. Фрэнк убирает с колен ноутбук и садится на край, ставит стопы на пол: — Смотри. Дело в лидерах. Ты сказала, Валери хочет столкнуть лбами пастора и мэра. В конце концов они оба пострадают, ведь каждый виноват по-своему. За смерти невинного населения должны отплатить лидеры. — Смена лидера поможет разрядить напряжение между городом и сектой? — По крайней мере, Томас ведёт мирную политику. Он — единственный, кто хочет наладить отношения с общиной. Судя по рассказам Томаса, Гарет Шульц не передаст ему пост мэра. — А Собор? Фрэнк на минуту задумывается: — Кальд. Он — наследник. — Инвалид не может управлять сектой. К тому же Кальд — погонщик, обученный убийца. — Посмотри под другим углом. Сын мэра и сын пастора. У обоих проблемы с папочками, оба сломлены: один — физически, другой — морально. Я думаю, что эти двое найдут общий язык. Это будет выглядеть красиво. Отцы расчертили границы, их сыновья эти границы сотрут. Страшное начало истории, но великолепный финал. — Всё, что ты сказал, может произойти, но при одном условии: Гарет и Энтони умрут. При таком раскладе кровные наследники займут свои троны. Заточение в тюрьму не вариант. Мы знаем, чем закончилась подобная история, и Энтони тому подтверждение. Можно и из заключения управлять своим государством. К тому же, — напрягаю мозги, — мы всё логично раскидали, но у Шульца и Санторе есть последователи, есть преемники. — Отстой. Уверен, у мэра есть председатель или что-то в этом роде, а у пастора — Свита. Это как экранизация книги. Ты представляешь в голове персонажа, но в фильме его играет совсем другой человек, с иными внешностью и повадками. Уничтожить управление города? Уничтожить всю администрацию? Расчистить путь Томасу. — Убрать клерков в костюмах гораздо проще, чем головорезов с оружием. Если кто-то из Святой Троицы займёт место лидера, ничего не изменится. — Угу, — угрюмо кивает Фрэнк. — Оружие Энтони — слова, Калеба — сила, Авроры — вера, Альфреда — мозги. Думаю, в Спрингвейле такая же ситуация. Нам же нужно… смирение. — Томас и Кальд, — повторяю как мантру. — Окей. Такой вариант устраивает нас, но мы забываем, — Фрэнк указывает пальцем на стену справа от себя, — про Валери. Кажется, у неё напряжённые отношения с Томасом. — Мы будем подстраиваться под Валери? Она и так многого хочет. Мы хоть что-то планируем. И вообще, какого хрена мы планируем будущее города, к которому не имеем никакого отношения? — Давай кокнем Валери? — Фрэнк подимает брови над очками и улыбается. — Она говорит то, что не говорит Томас. — А Томас говорит то, что не говорит Валери. Облом. Где золотая середина, мамочка? Под чей сценарий мы пляшем? — Мы и есть золотая середина. Мы здесь ради репортажа? Так давай делать его. Мы будем слушать и шерифа, и сектоведа, но гнуть свою линию. Пускай обижаются, обзываются и перечат нам. Мы — репортёры, и мы на работе. Это мы пойдём по головам. — Наше собственное журналистское расследование? Я киваю. — У меня есть кое-что, — он берёт с тумбочки телефон, лазает в нём и передаёт мне. — Нажми «Воспроизвести». Видео из магазинчика с лимонадами. Сьюзи в кадре. Взволнованная и растерянная. Голос Фрэнка за кадром. У Сьюзи светлые волосы. Я возвращаю телефон Фрэнку: — Ты скинул запись на комп? — Нет ещё. Как думаешь, видео имеет значение, или это мои предрассудки? — Ты что-то спрашивал у Валери? — Нет, не стал, но кажется, она спалила меня. — В смысле? — Она поняла, что я подозреваю Сьюзи. — Не будем приплетать в эту теорию Валери. Сами узнаем. — Ты хочешь напрямую поговорить со Сьюзи? — Можно… и даже нужно. Фрэнк встаёт с кровати и начинает метаться по комнате: — Чёрт! Чёрт! Чёрт! Дженни, нужно это сделать осторожно. А вдруг она действительно Кейти? Кэтрин Санторе умерла. Она же воскрешается. — Нам необходимо увидеть одну очень важную бумажку. Вживую, а не на фотографии. Нам нужно её пощупать.