***
Париж. Говорят, что это город любви. Вообще не понимаю, какой псих сказал эту чушь? Как город может являться городом любви? Что за бред? Наплели людям ниточки из лапши и на уши повесили — прекрасно. Всё же столица является местом истории, напичканным достопримечательностями. Сколько всего произошло на главных улицах Парижа, что происходило с церквями и зданиями… Многие историки не смогут вам перечислить всё, что здесь творилось. Сейчас тысячи людей из пригородов Франции съехались в столицу на долгожданный концерт Алекса. Знаете, я всё ещё продолжаю ему завидовать. По всему городу висели плакаты с его фото, а на улицах около концертной площадки La Zenith уже собрались фанаты. Я шёл из магазина с пакетом набитым водой и энергетиком, планировал пробраться внутрь через чёрный вход, но пришедшее СМС от Сини меня огорчило. Через запасной вход я не зайду, потому что там дверь заклинило. Ну просто класс! Кто везунчик по жизни? Точно не я. Надев капюшон на голову, я направился к главному входу. Но мой шок продолжает оставаться со мной и не собирается покидать. Кто-то из толпы, видимо, меня узнал, потому что люди начали кричать и показывать на меня пальцем, а железные преграды не позволяли им выбежать. Ну на этом спасибо, меня хотя бы не задавят. Зато, я почувствовал себя известным. А что? Иногда можно, потому что… потому что! Вот и всё. Благодаря охране я проник внутрь и меня никто не растоптал. Оставив пакет на столе, я услышал, как Роб на кого-то кричал, видимо, организатору концертов сильно попало. По любому Аллан тоже вставил тому сотруднику. А всё из-за обычной воды! Это шоу-бизнес. Я постоял, подумал, всё ли я сделал, и только хотел присесть, как меня под руку хватает Оксана и суёт чехол с одеждой. — Чавой-то? — хлопая глазами, спросил её я. — Отнеси демону, я не успеваю, а мне ещё к Робу надо подойти, — хах, демону. Я не один этого малолетнего так называю. Это прозвище он получил ещё от директора лейбла. Алекс и ему успел нахамить, но прогнать его никто не мог, потому что Маттсон слишком хорош в своём деле и приносит огромную прибыль. Я постучал в дверь. Это важно! Я же всё-таки к своему боссу пришёл… ой, блять, даже стыдно об этом думать. Короче, я открыл дверь, вроде ничего такого, но этот божедурье стоял перед зеркалом без футболки и расчёсывал мокрые волосы, так как только что вымыл голову. Он ничего не заметил, а лишь продолжал тщательно распутывать светлые пряди, с которых скатывались капельки воды и падали на его оголённую спину и грудь. Не сказал бы, что он был качком, но мышцы у него есть, пресс тоже виден и… Йоэль, блять, чего? Ты сейчас на полном серьёзе рассматриваешь этого… короче, Маттсона? Я головой что ли где-то стукнулся? Какого хрена я уже который раз залипаю на его внешность? Я озабоченный, походу. — Ты что-то хотел? — он не разворачивался ко мне, а посмотрел через зеркало, одаривая своей противной ухмылкой. — Оксана просила тебе костюм передать, — о слава всем богам, я очнулся и не показал, что завис, увидев его. — Ммм, спасибо. А-то уже успел подумать, что заинтересовал тебя и ты принял для себя, что я красавчик. И раздумываешь, как бы меня в постель затащить, — Он. Со мной. Флиртует! Потому что обычные люди специально не закусывают губу как сказали свою мысль, не понижают голос и не говорят с нотками сексуальности. Ну какого чёрта! Ну я уже надеялся, Алекс нормальный! — Блин, а вот тебе лишь бы кому-то в постель прыгнуть, да? — я решил ответить ему тем же. — Нет, только к тебе, — он слегка улыбнулся, продолжая хитро на меня смотреть, забрал чехол с одеждой и начал переодеваться. Я же снова завис. — Боже, блять! — я выскочил из его гримёрки и облокотился на закрытую дверь спиной. — Он заигрывал с тобой? — рядом появился Роб, отчего я испугался и дёрнулся. — Д-да, а ты откуда узнал? — Вторая стадия, — задумчиво произнёс он. — Как-то долго он с тобой возится, — мужчина нахмурился. — Так, начало через двадцать минут! — прокричал он всем сотрудникам. Какая, нахер, вторая стадия? Стадия чего? Его социального упадка? Вообще не понимаю, куда я ввязался месяц назад. Да, уже прошёл месяц! Скоро на мою карту поступит первая среднестатистическая зарплата, а не какие-то пятьдесят евро, которые мне обычно платили. На самом деле, эти деньги уйдут Вилме, потому что я ей много должен, а там уже вторая и третья зарплата и можно будет квартиру искать. Пока этого плана я и придерживаюсь. Потом после квартиры запись к психиатру и лечение в психбольнице, потому что с этой обезьяной невозможно жить нормально! Он на сцене забрался на какую-то колонку и чуть не навернулся с неё! — Господи, дай мне сил! — прошептал Роб, а я усмехнулся, потому что просил тоже самое, только в первый день работы ассистентом. — Пусть себе ногу один раз сломает, в следующий раз знать будет и не полезет туда, — разумную мысль сказал Аллан. — Ты думай, что говоришь! Куда он не полезет? Да этот скалолаз на стены в отелях разве что не карабкался! А ногу сломает, ну и что дальше? Он не пятилетний мальчик, который с первого раза всё поймёт, он и с двадцатого раза будет снова пытаться и пробовать. Вот только Дьявол знает, сколько лет его отродью, — ответил Роб. Мне так нравится весь этот цирк! Все сотрудники с такой ненавистью относятся к Маттсону, но называют его профессионалом и гением, бояться ему насолить, а директор лейбла вообще с ним разговаривает как с другом. Куда я попал? Как выбраться из этой трясины?***
Ночь в Париже ничем не отличается от дня. Всё также много людей на улицах, постоянная музыка, всё вокруг освещено, а люди в своих квартирах страдают и не могут уснуть. Я лежал на кровати и смотрел в потолок, раздумывая, чем можно заткнуть рот Леви? Он так сильно храпел и так громко переворачивался, что я в шоке с Инкери, который спокойно посапывал у себя на койке. — Нет, это невозможно! — я по характеру очень раздражительный человек, а жить в одном номере с генератором раздражающих звуков — нереально! Я надел джинсы и футболку, решая выйти из номера и прогуляться, чтобы где-нибудь подцепить сон. Отель был не сильно дорогим, хотя по моему пустому карману, можно было его описать как — это самый дорогой отель в моей жизни, в котором мне только удавалось остаться! И не важно, что я в отелях никогда не спал, вплоть до этого тура, вплоть до этой работы. Спустившись на лифте на первый этаж, я направился к диванчикам, но заметил Алекса, который сидел за барной стойкой и держал в руке стеклянный коктейльный бокал с чем-то розовым. Он выглядел задумчивым, грустным и одновременно утомлённым. Я стоял посередине фойе отеля и хотел всё же уйти к диванчикам, но дёрнулся и остановился. Он же одинокий. Ему одиноко. И я его прекрасно понимаю. Чёрт. — Вы потерялись? — ко мне подошёл парень с ресепшена, а я глупо улыбнулся и показал пальцем на бар. — Оу, хорошо. Извините за беспокойство, — вот что он спросил? Это был французский! Я чисто на автомате показал на бар. Слишком близко к Алексу я решил не подсаживаться — личное пространство есть у всех. Но я услышал, как он тяжело вздохнул, после чего отпил немного алкоголя. Мне не удалось слиться с пространством, и он меня заметил. — А чего за километр от меня не сел? — о, это было ожидаемо с его стороны, и очень логично. Я действительно далеко сел и это было очень глупо. — Прости? — включаем режим дурачка, может он забудет про меня. — Прощаю. Может поближе сядешь? Ты же вряд ли сюда пришёл, потому что выпить захотел. Вот только попробуй сказать «да», не поверю, — сейчас мне кажется, что ему столько же лет сколько и мне. Он так повзрослел из-за алкоголя или из-за одиночества? Я всё же подсел к нему, и он позвал бармена. — Повтори, — сотрудник кивнул и взял с полки бутылку, наливая розовый напиток в бокал. Я помотал головой, когда бармен посмотрел на меня. Не хочу пить алкоголь, абсолютно. — Всё нормально? — не знаю почему я задал этот вопрос, просто мне казалось, что Алекс душевно разбит, что его что-то тревожит. — Да, — он нахмурил брови, отпивая напиток, а потом взглянул на меня, — почему спрашиваешь? Слишком хреново выгляжу? — Н-нет, просто… Думал, с чего бы начать разговор. — Микки… — Йоэль. — Да, точно, — он щёлкнул пальцами, переводя взгляд на полки с алкоголем, но кажется, он смотрел в пустоту. — Ты странный парень. Тебя вечно куда-то тянет. Ты записался в мамочки? Следишь за каждым моим шагом, набрёл на мою визитку в борделе, добился информации о тех девушках, которые каждый день выходят из моего дома, узнал о моей ориентации… Чёрт, я идиот, — серьёзно? Мне не послышалось? Он признал, что он идиот? Какое сегодня число? Сегодняшний день должен стать всемирным праздником! Но… что его остановило? — Ты плохо на меня влияешь. Слишком много знаешь. Теперь тебя сложно будет уволить. Молодец, подушку безопасности ты себе сформировал из информации обо мне. — Я не… — Мне не нужны твои оправдания. Просто, если ты не хочешь сесть в тюрьму, то лучше молчи и никому не говори обо мне то, что знаешь ты. Чего ты добиваешься? — спросил он меня, а я понятия не имею, что ему ответить. — Я не собираюсь тебя как-то подставлять… — Да я не в этом плане. К чему стремишься? Зачем пришёл сюда работать? Особенно со мной. — Ну, я хочу набраться опыта в шоу-бизнесе, чтобы понять, как он работает. А пришёл сюда, потому что у меня нет денег, вообще. Со всех работ попёрли, думал, хоть здесь продержусь неделю, но в первый день меня уволили, благодаря тебе, на минуточку, — Алекс усмехнулся, снова отпивая алкоголь. — Но потом приняли, тоже благодаря тебе. И вот, я уже месяц как ассистент Алекса Маттсона. — Гордишься этим? — я чувствую себя куда младше этого парня. Как у него это получается? — Нет, просто я рад, что у меня хоть что-то получилось. Обычно меня выпинывали с работы спустя неделю и платили гроши. А тут… вот, — я посмотрел на него. Алекс продолжал смотреть в пустоту. — А почему ты сказал «особенно со мной»? Я думаю, на многих музыкантов работают ассистенты. — Да, но не все музыканты такие твари как я, — ого, сегодня он меня удивляет всё больше и больше. — Да, я знаю, как меня все называют. Демон, придурок, козёл, дурак и прочее. Вы не единственные. Меня весь офис ненавидит, некоторые журналисты про меня всякую гадость пишут, если я не ответил на их вопрос. Знаю я, всё знаю. И прекрасно понимаю, — он совсем поник. Мне снова стало его жалко. — Все, кто на меня или со мной работают, ненавидят в первые же минуты. Называют меня лицемерным, эгоистичным, самовлюблённым, во многих случаях апатичным, высокомерным и так далее. Думаешь, я таким всегда был? — я отрицательно помотал головой, а Маттсон снова ухмыльнулся. Это его привычка. — Правильно тебе твоя совесть подсказывает. До всего этого, как ты сказал, шоу-бизнеса я был спокойным, милым и добрым парнем, которого все любили. Но в тяжёлом мире таким мягким и тихим не выжить. Мой характер стал меняться. Я стал вести себя не на свой возраст. А попав под первую волну популярности я потерял себя прежнего. Алекс Маттсон — это образ, оболочка меня настоящего, я создал этого известного профессионального диджея и продюсера, с которым каждый хочет работать. Я сам себя создал. Я был вынужден это сделать. — Каково быть Алексом Маттсоном? Ну, я имею ввиду, популярным и известным. — Хм, каково быть известным диджеем, которого приглашают на многие шоу, интервью, бесконечные фотосессии. Музыкантом, который вечно должен делать что-то нереальное, чтобы запомниться всем в мире. Человеком, который никогда не должен давать себе слабину, не поддаваться боли, натягивать улыбку и выходить в свет с маской на лице, чтобы избежать безумного количества ненужных вопросов. Когда ты не можешь одеться в треники и грязные кроссовки, потому что из-за каждой пазухи тебя сфотографируют и опубликуют где-нибудь, где не нужно. Когда ты не можешь нормально поесть, запачкав от удовольствия всё лицо кетчупом, так как тебя снова сфотографируют. Когда ты должен ходить в дорогой дизайнерской одежде, которая не всегда является удобной. Когда ты не можешь встретиться со своей семьёй и спокойно погулять по городу, так как об этом узнают все. Ты не можешь что-то скрыть, потому что это сложно. А когда скрываешь свою настоящую личность — это в два раза тяжелее. Каждые мысли, слова фильтруешь, проводишь через мозг, обдумываешь, лишь бы не сказать, чего-то лишнего. Когда боишься, что на твою жизнь могут покушаться. Когда сидишь под душем, под холодной водой, и трясёшься от панической атаки, которую уже не знаешь, как предотвратить, почти задыхаешься, а потом выходишь из своего номера и улыбаешься, махая ручкой, как Королева Елизавета. Но зато ты богат, у тебя много возможностей, можешь отдыхать, где захочешь, хоть на северный полюс уехать. У тебя много денег, которые ты тратишь на поддельное счастье. У тебя никогда не будет спокойной и умеренной личной жизни, потому что всех интересует, что ты делал в туалете пять минут? В моём случае, это жить не своей жизнью. Мама, папа, сестра, брат, я не помню, когда в последний раз проводил время со своей семьёй, — Алекс допил алкоголь в бокале и поставил на столешницу. — Ты спрашивал про девушек. Проще завести постоянную. Нет, не проще. От меня девушка не уйдёт разве что из-за денег. Вот только она уже будет содержанкой, а это всегда надоедает. Мне хватает того, что обо мне пишут в журналах и газетах, как слухи распространяются по всему интернету. А удалить это невозможно, потому что интернет помнит всё. Вот каково быть Алексом Маттсоном — одним из самых известных и молодых диджеев в мире. Я бы отказался от этого, но уже не могу, — он снова подозвал к себе бармена. — Дай ту бутылку мартини, которую я сейчас пил, — он вытащил из кармана пару купюр и положил на стол. Сотрудник протянул ему мартини Росато розового цвета с нотками гвоздики и корицы. — Когда пьёшь алкоголь становится проще, мысли пьянеют и уходят на задний план, а когда не пьёшь — становится плохо. Так вот, музыка для меня, как алкоголь для пьяницы. Пока музыка есть — всё хорошо и жизнь прожить можно, а если её нет — то и смысл жить тоже исчезает, — он забрал бутылку и направился к лифту. — Вам налить чего-нибудь? — Эм, воды, — кивнул я для себя и выпил половину стакана, который протянул мне бармен. Это ужасно. Алекс упомянул слишком много. Снова. И он опять будет об этом жалеть. Я и подумать не мог, что, получив то, чего ты хотел, можно обрести то, чего ты не ожидал. Я не имею права говорить, что понимаю его. Я его абсолютно не понимаю. Но может он такой, потому что нет друзей? Я же не хочу быть сольным музыкантом, я хочу создать группу, а это всегда веселее. Я надеюсь. Страшно осознавать, что Алекс сталкивается с паническими атаками, паранойей и другими страхами. Но это не значит, что я перестану думать, что он придурок. — Третья стадия, — произнёс Роб, садясь рядом со мной за барную стойку. — Чего? Что за стадии? — Позже поймёшь. Вернувшись в номер, я всё равно не смог уснуть, зато многое обдумал. Всё, что сказал мне Алекс, я это переваривал. Было интересно узнать о его жизни, а теперь как-то неудобно. Похоже, он раскрыл мне свою душу. Как-то некомфортно. Хотя, я его попросил, он мог и отказать. Но теперь я знал точно, что всё его поведение — это фальшь, а значит нет смысла реагировать на его провокации. Зато меня не уволят… или посадят в тюрьму. Только начинаю радоваться, как меня обламывают.***
В аэропорту, как всегда, много людей. Все куда-то торопятся, а я просто сидел и ждал пока прилетит самолёт, на котором мы полетим в Португалию. Ко мне подсели Леви и Инкери, которые устремили свой взгляд туда же куда и я. Алекс стоял перед большим окном, которое показывало, что происходило на взлётной полосе, а Сини его фотографировала. Потом он как ошпаренный носился по кругу и танцевал под музыку, которая играла у него в наушниках. Охрана также наблюдала за ним, сидя с каменным лицом, думая, какой их босс ещё ребёнок. — У него биполярка? — сказал я, скорее, спрашивая себя, чем кого-то. — Знаешь, сколько ему диагнозов поставили? Психбольницы всего мира плачут, что он всё никак не ляжет, — смеялся Леви, а Инкери стукнул его по плечу. — А почему ты так решил? — Вчера ночью около бара мы с ним душевненько поговорили, он ещё выглядел как двадцатипятилетний, а сейчас он себя ведёт как ребёнок. Я его не понимаю. — Есть в мире человек, который его понимает? — Инкери поднял голову к потолку, тяжело выдыхая. — Если я его не понимаю, то у других и шанса нет, — сказал Роб и снова ответил на звонящий телефон. — Он прав, — подчеркнул Леви.***
Лиссабон — жаркая столица Португалии, страны, которая омывается Атлантическим океаном с холодным течением. Круглый год на улицах города жарко, но вода на берегу всё равно холодная. Многие музыканты пропускают это государство и редко здесь бывают, но Алекса очень любят португальцы. Как только мы оказались в аэропорту, фанаты начали махать плакатами, выкрикивать имя их кумира, в то время как журналисты снимали репортаж о диджее, на концерт в Алтис-Арене которого собралось более двадцати тысяч человек. В самолете я проспал всё время, даже пропустил небольшой перекус, но из-за бессонной ночи и впечатлительного разговора с Алексом это не удивительно. Я многое осмыслил, многое обдумал. С Маттсоном нельзя ссориться, может благодаря ему у меня получится вырваться куда-то, откуда я смогу оттолкнуться и самостоятельно чего-то добиться. Находясь в отеле, все отдыхали, так как на следующий день будет концерт, но мне на телефон пришло сообщение, в котором Алекс просил меня зайти к нему в номер. Мой босс жил как царь. У него в номере стояла большая широкая двуспальная кровать, ванная с джакузи, панорамные окна и вообще он жил один, а это уже классно, только не для него. — Чего тебе? — спросил у Алекса я, когда зашёл в его номер. — Покрась мне волосы, — он протянул коробку с краской, а я удивился. — Почему я? — Во-первых, ты мой ассистент. Во-вторых, я… немного тебе доверяю. Мне легче стало, после вчерашнего разговора. — О, я польщён, но я никогда никому волосы не красил, поэтому потом не ругать, — он кивнул и сел на стул перед зеркалом. — Какой цвет-то? — Потом увидишь, — он хитро приподнял уголки губ, а мне оставалось только тяжело выдохнуть. Я открыл коробку, достал инструкцию, смешал нужные жидкости и взял кисточку, которая шла в наборе. Так как я сам являюсь крашеным блондином, воспоминание о том, как меня красила Вилме служило мне подсказкой. Я аккуратно красил пряди Алекса, уделяя больше внимания корням волос, которые были довольно-таки длинными. Конечно, если их завязать резинкой, они всё равно распустятся. Половина работы уже была позади, и у меня неплохо получалось. Когда я перевёл взгляд на зеркало, то заметил, как от моих манипуляций руками с его волосами, Маттсон прям засыпает. Неужели ему настолько кайфово, что он ничего колкого мне не говорит? — Думаю, мой рай будет состоять из удобного кресла, массажа головы и горячего кофе, — он слегка улыбнулся, всё так же его глаза были закрыты. — Ты так уверен, что попадёшь в рай? — усмехнулся я, а ответом на мой вопрос послужило мычание диджея. — Серьёзно? — Я же никого не убил. Никого не изнасиловал. Не издевался, поэтому… — Прости, но я хочу открыть для тебя небольшой секрет, — я наклонился и низким голосом произнёс: — Ты надо мной уже месяц издеваешься. — Ой, да брось! Я же не заставлял тебя меня на руках носить, кормить меня, мыть меня. Подумаешь, попросил волосы покрасить! — цокнул он языком, а я решил монотонно ему ответить. — Да, ты вылил на меня кофе, оставил за несколько км от моего дома на улице, на съёмках поставил стаканчик мне на голову, разрисовал лицо губной помадой и заставлял махать на тебя листочками, потому что тебе жарко, хотя рядом стоял вентилятор, но он мог испортить твою причёску. Действительно, ты надо мной не издевался, я всё придумываю, — Алекс открыл глаза и посмотрел на меня через зеркало. — Жалуешься? — Нет, просто расширяю твой кругозор, заставляю посмотреть на то, что ты делал. Он опустил голову, и я прокрасил оставшиеся волоски, после чего отнёс всё в ванную, вымыл и выкинул всё лишнее. Алекс стоял около окна и смотрел вдаль, не сказав ему ничего, я ушёл к себе в номер.