Шок
— Я знаю, это тяжело принять… — Это невозможно принять! Как ты не понимаешь! — Это ты не понимаешь! Он был мне дорог также, как и тебе! Просто заткнись и послушай! Алекс умер. Он мёртв! Его нет с нами. — Да ты псих! Какой, к чёрту, мёртв? Роб! Очнись! Маттсон! Это Алекс Маттсон — один из самых гениальных людей в мире! Человек, который за короткое время стал мега известным! Да его считают воскреснувшим из мёртвых! Он — феникс! Он жив, просто прячется где-то! — Йоэль! — по щекам Кивела текли слёзы, а голос дрожал. — Я тоже хочу надеяться, что Алекс жив. Но правда наяву, — рядом с нами открылась дверь, откуда вышел врач. — Вы кем приходитесь музыканту? — с нотками грусти спросил у нас мужчина. — Я его менеджер, а это, — Роб посмотрел на меня, — это его парень. — Оу, простите, мне очень жаль. Соболезную вашей утрате, — чё за хрень происходит?! — Доктор, вы можете сказать, что именно с ним? — Думаю, подробности вам расскажут другие люди. Извините и будьте сильными. — Я… я не понимаю. Роб, кто нам что должен рассказать? Объясни! — Алекса убили. — Что? — Так предполагают все, по крайней мере. Да кто решил его убить? Что за дичь?! Нет, у Алекса много врагов, но тем похер на него. Я не думаю, что за весь этот год он успел кому-то настолько сильно насолить. Бред какой-то. Но меня пугает факт того, что Маттсона действительно больше нет. Я… я не увижу больше этих светлых глаза, счастливой улыбки и надоедливых шуток я тоже не услышу. А если… если он спрыгнул с крыши из-за меня? Боже, да мы оба больные на голову. Мы оба психопаты!***
Через день мне нужно было появится в морге. Как вы думаете в каком состоянии я туда пошёл? Ни в каком. Я был с сильного похмелья, потому что сразу после больницы я набухался как не в себя! Удивительно, как я не получил алкогольное отравление. Из-за того, что я был единственным человеком, который знал об Алексе всё, меня заставили опознать тело. Вилме от меня не отходила, как и Йоонас, как и Томми. — Прошу за мной, — лейтенант шёл по коридору морга, а я и Вилме шли за ним. — Проходите, — мы зашли в комнату, где был мужчина в белом халате, перчатках и маске. — Вы готовы? — спросил доктор. — Да, — я нихрена не был уверен. Мне было очень страшно. Патологоанатом взял край белой простыни и открыл верхнюю часть трупа. — Нет, — прошептал я, прикрывая рот рукой. — Вилме, нет. — Это не он? — не понимала она.Онемение
— Этого не может быть! Он не мог! Нет! — я захлёбывался в слезах, пока подруга прижимала меня к себе, обнимая.Отрицание
— Мне жаль, — да какого хрена всем жаль?! Почему мне не жаль? Почему мне так больно? Почему для меня это превращается в пытку? Бледное, зеленоватое, холодное тело лежало на металлическом столе, прикрытое белой простынёй. Небольшие шрамики на скулах от акне, родинка на ключице, родимое пятнышко на правой руке. Блять, ну почему? Алекси, зачем ты это сделал? Зачем? Да, я не верил в то, что его могли убить, но это до первого появления в полиции.***
Я сидел за столом в кабинете полицейского. Меня сильно выматывало всё происходящее, я уже не думал о жизни, все мои мысли касались лишь Алекси. Как же мне было плохо. Я не спал. Я пил. Я страдал. Я виноват в его смерти. Только я. Но всё это прервал скрип двери. В кабинет вошёл мужчина в чёрных брюках и водолазке. Он крепкого телосложения, видимо, опер. — Здравствуйте, меня зовут Нил Майкенен. Я бы хотел задать вам пару вопросов и объяснить всё, что случилось с Алексом Маттсоном. Вы согласны? — я кивнул головой, после чего сказал вялое «да». — Ладно. Сперва, кем вы приходитесь Алексу Маттсону? — Я Йоэль Хокка. С июня 2018 года по июль 2019 работал ассистентом Алекса. — Какие у вас были отношения? — Сначала, он мне надоедал. Был дерзким и эгоистичным, но позже мы с ним начали общаться, а потом я в него влюбился. — Вы… вы встречались? — да, чувак, моим парнем был Алекс Маттсон, которого я оплакиваю, а ты блять со своими вопросами лезешь не в тему! — Как всё проходило? — Сложно. Вроде встречались, а вроде просто были друзьями. Я любил его, а потом осознал, что это не так. Потом он полюбил меня и не смог отпустить. — У вас были ссоры? — Нет, никогда. Во время наших отношений были лишь разногласия, с которыми мы быстро справлялись. — Хорошо. Вы знаете сколько ему лет? Я имею ввиду, что он совершеннолетний? — Считаете, что я мог бы встречаться и спать с человеком, не зная сколько ему лет? Я не насильник и не совращал малолетних! — это меня выбесило. — То есть вы знаете сколько ему лет? — Да. — Можете поделиться информацией о его настоящей личности? — Я предан Алексу. Несмотря на то, что его нет в живых, я никогда никому не скажу то, что знаю о нём настоящем. Пусть мы даже расстались, я бы всегда молчал. Эта информация уйдёт со мной под землю. — Ясно, — опер явно был шокирован моей стойкостью. — У вас были мотивы убивать музыканта? — Чего? Да вы сбрендили! — я подскочил с места, но другие полицейские меня посадили на стул. — Я любил Алекса. И люблю! Нахер мне его убивать? Да пусть он мне изменил бы с лучшей подругой, пусть трахнул бы мою бывшую или друга! Похуй! Но я бы никогда не тронул пальцем этого человека, которого жизнь и так не щадила! — Хорошо, хорошо, успокойтесь. — Его правда убили? — Мы так предполагаем. Алекс зашёл в здание Циррус в 19:54, а в 20:16 он уже лежал на асфальте, разбитый насмерть. При обследование его тела были найдены синяки в зоне артерии, видимо, его душили, гематомы на запястьях — его удерживали. Также в 19:56 в Циррус зашёл мужчина в чёрной одежде, но больше не вышел из дома. Мы думаем, что это мог быть житель этого дома… — Слишком много думаете. Пользы никакой. — Мы знаем, но… Вы в курсе были, что Алексу Маттсону ежемесячно с апреля по декабрь 2018 года приходили письма с угрозами? — опер положил передо мной десяток писем, которые я начал рассматривать. — Нет, я не знал, — в тексте было открыто написано, что Алекси задушат, убьют или подставят. — Но… понимаете, мы вчера исследовали дом музыканта и обнаружили коробку, которая принадлежала вам. Наверное, Алекс вам хотел что-то передать. Вещи можете получить на входе. Если станет что-то известно, то обязательно нам сообщите. И не совершайте глупостей, — он встал с места и хотел выйти, но я его остановил. — Алекса никто не убивал. Точнее… — Точнее что? — Его убила его же психика. Алекс был очень сильно болен. Он параноидальный шизофреник, хоть и не признавал этого. Когда он лечился от наркотической зависимости, ему поставили хроническую бессонницу, депрессию и возможные признаки маниакального расстройства. Он часто жаловался, что видит кого-то. Если собираетесь гнаться за убийцей, то постоянно будете натыкаться на свой же хвост. Алекс был болен. Как и у всех гениев, у него были проблемы с психикой. Поэтому не пытайтесь найти убийцу. И… попросите врачей провести дополнительный осмотр тела. — Что вы этим хотите сказать? — Он был в силах себя убить. У него было много попыток покончить жизнь самоубийством. Осенью в прошлом году я обнаружил его тело в ванне с холодной водой. Врачам удалось спасти его от потери крови, так как он вскрыл себе вены. У него было около десяти передозировок. Во что вы верите больше: в то, что он сам себя убил, или в то, что его прикончили? Алекс был скандальным артистом, у него было много врагов, но всем им было всё равно на него. И как бы сильно его ненавидели, его любили сильнее. Так уж получилось, что он дал жизнь миллионам человек, пожертвовав своей. Полицейский запутался. Это было видно. Мои слова заставили его поверить в иную версию смерти Алекса, но вряд ли переубедили. Но вот меня это стало раздражать. Людям по всему миру в новостях вбивали в голову, что Маттсона убили. Всем глубоко наплевать, что он был сильным человеком, который слишком много всего натерпелся, который каждый день был на грани. Вот эта грань и исчезла. Я пришёл домой, в квартиру Вилме, поставил коробку в коридоре и наткнулся на куртку Алекса, которую он оставил ещё месяц назад. И тут меня сорвало окончательно. Я швырнул в сторону всё, что находилось на тумбе в прихожей. Ударил кулаком об стену, отшвырнул стул, ногой начал бить пуфик, пока не оттолкнул его в другой угол. Сдёрнул со стены картину, которую мы с Вилме купили на барахолке, разбил о край тумбы. Стекло посыпалось на пол, а я продолжал рвать полотно. На глазах образовывалась пелена из-за слёз. Руки начали кровоточить, но я ничего не чувствовал, потому что был переполнен эмоциями.Эмоциональные выплески
Спустя час входная дверь открылась и Вилме впала в ступор. Она смотрела на разгром в коридоре, заметила меня. А я сидел на полу, на моих руках уже засохла кровь, но капли присутствовали на полу. Волосы запутаны, а голова опущена. — Боже, Йоэль, — подруга аккуратно прошла в квартиру, присела на корточки передо мной и попыталась обнять. — Зачем же ты так? Это кровь? — Вилме… он, — я всхлипывал, как последний трус, но меня не волновало, что я выглядел жалко, — он действительно умер. — Ну, что же ты такое говоришь? Он жив в твоём сердце. Всё хорошо. — Нет! Ничего уже не будет хорошо! Я лишился самого драгоценного в своей жизни! А всё из-за моей неопределённости. Он любил меня! Он говорил, что любит меня! А я? Когда я в последний раз сказал, что люблю его? Когда он умер! Когда его нет рядом!Злость
Вилме удалось меня поднять на ноги; она довела меня до ванны, где стянула футболку и усадила в ванну. Мне было всё равно, как я сейчас выглядел, было всё равно, что подруга отмывает кровь с моего тела. Всё это время я проревел. Мне было очень плохо. Хотя, то, что я чувствовал словами не опишешь. — Полежи, отдохни, только не падай в депрессию, я тебя умоляю, — сказала Вилме, укрывая одеялом, подминая его по бокам. Что дальше? Как жить с осознанием, что из-за тебя человек покончил с собой? Двигаться дальше? Это невозможно. Не обращать внимания? Нереально.Страх
Постепенно моё тело отпускало жизнь. Только я погрузился в сон, моё тело дёрнулось в судорогах. А если он жив? Ну что за бред? Не мог же он вот так просто уйти из жизни? Я быстро оделся, вылетел из квартиры, а за мной последовала Вилме, которая пыталась меня остановить, но поняла, что это невозможно.Поиски выхода
Я быстрым шагом направился в дом Алекса, оставляя машину открытой на территории участка. В доме я обошёл каждую комнату, искал признаки чего-то необычного. Да, за год работы на Маттсона я смог выучить все его привычки. Насколько я понял, полицейские ничего не трогали, кроме тех коробок. Ничего я так и не нашёл, пока не зашёл в ванную. — Ну что? Что ты пытаешься найти? — Вилме подошла ко мне и мельком оглядывала комнату. — Ничего нет. — Знаешь, почему полицейские не смогли найти признаков суицида? — она помотала головой, в то время когда я достал ключи и поддел край двери в стене, которая прятала счётчики водоснабжения. — Потому что Алекс никогда не говорил о своих попытках суицида. Он резал вены, а потом перематывал запястья, боясь, что умрёт. Он ничего не чувствовал, кроме боли. По крайней мере, до моего появления в его жизни. Однажды я нашёл это, когда сдавал показатели водоснабжения, — в углу за этой дверцей валялась маленькая коробочка. — Там лежали лезвия и сейчас они должны быть. Знаешь почему? — Почему? — Потому что я за день до его смерти написал, чтобы он выкинул их. Если он жив — он их не выкинул, — я с полной уверенностью открыл коробочку и… — Йоэль… мне жаль. — Он… не выкинул их. Вилме я уверен! — Хорошо, хорошо. Спокойно. Он жив. Вдруг он забрал их с собой? — Да, возможно. Так, наверное, и есть.***
Дезорганизация. Паника. Вина. Одиночество
Я лежал в комнате. Я перестал чем-либо заниматься. Паниковал каждую ночь. Впадал в истерики. Страдал от панических атак, каждый раз просыпаясь от них. Я винил себя в смерти Алекса. Я ведь его добил! Я подтолкнул его к содеянному. Я ни с кем не общался. Йоонас, Томми, Олли, Вилме. Я забыл о существовании мира за пределами моей комнаты и ванной. Я ничего не слышал. Ничего не видел. Я заживо гнил. Телефон, ноутбук — всё это было выкинуто из окна в мусорный бак под окном, потому что каждый раз, открывая интернет, я натыкался на новости об Алекси. Я не притронулся к тем коробкам, которые так и стояли в прихожей. Вилме меня заставляла есть, пить, она мыла меня, давала таблетки, чтобы я не заболел от постоянного нахождения в комнате. Йоонас приходил, но от меня он ничего не услышал, также как и Томми. Лалли ещё надеялся на своё образование, ведь учился на психиатра. Вот только никаких результатов не принесло. — Ну, как он? — взволнованно спросила Вилме у Томми, который сел за стол на кухне рядом с Порко. — Всё очень плохо. Пред депрессивное состояние, — парень тяжело выдохнул. — Он на этапе Изоляции, — Йоонас сложил руки на груди. — Алекс и Йоэль созданы судьбой. Хокка такой депрессивненький чувачок, а Маттсон, наоборот, эмоциональный и энергичный. Они и есть биполярка! — Йоон, я тебе секрет открою, я больше, чем на сто процентов, уверен, что у Алекса была и депрессия и мания. Он музыкант. А у Йоэля, по твоим рассказам, СДВГ. Такое состояние при его болезни норма. Они оба больные. Вилме, ты замечала что-то странное? — Например? Он не отпускает Алекса. Неделю назад он сорвался с места, после того как всё здесь разнёс, поехал в дом Маттсона и нашёл коробочку, где должны быть лезвия. Но их там не было. Томми, Йоонас, он одержим был тем, чтобы найти выход из ситуации, чтобы доказать, что Алекс реально жив! — Плохо. Очень плохо. Он не успокоится. Но я успокоился. Я пил. Пил очень много. Неважно, что именно пить, для меня важнее было находиться в том состоянии, когда мозги отказываются работать. Я курил также много. Вся комната пропахла сигаретным дымом, а одеяла местами прожжены. Знаете, никогда не смейтесь над людьми подобными мне. Никогда не шутите на тему депрессии, если вы её не проживали. Всё, что вам показывают в фильмах и сериалах, полная чушь. Я бы никогда не смог об этом кому-то рассказать, потому что это нереально описать. Многие говорят иначе. Страдать из-за смерти человека, который не был тебе родственником, или страдать от проблем в жизни — это ерунда, это потеря времени. Так вот нихрена подобного. Почему-то из-за смерти родного человека ты не проходишь этот жгучий Ад, а вот с уходом человека, которого ты полюбил, пусть даже как друга, которого ты потерял, всегда будешь винить себя. Хрень полная и запутанная. Но это так. Депрессия — это опасная, тяжёлая для понимания, психологическая болезнь. Любовь — это биохимический процесс, который ничего не имеет общего с сердцем, только с мозгом. Она, влюблённость, появляется у нас в разуме. Любовью считается тесные взаимоотношения между двумя индивидами, а влюблённость, то есть любовь одного человека к другому без какой-либо отдачи, — это болезнь. Так вот, я был болен. Алекс был болен. Я не смог вылечиться. Он тем более. К чему я это вам разъяснил. Не совершайте необдуманных поступков. Влюбились в человека — ждите. Просто ждите. Ждите момента, когда почувствуете от него отдачу, вот тогда и признавайтесь. А если это не взаимно — бегите. Вы влюбились в манипулятора. Всегда учитесь на ошибках других. Но также учитесь на своих ошибках. И забудьте правило: «Человек не может повторять одну и ту же ошибку дважды, во второй раз — это выбор». Нихрена подобного. Человек совершает столько ошибок, наступает столько раз на одни и те же грабли, сколько нужно для того, чтобы понять, что он творит. Почему в моей жизни не было такого мудрого человека?***
Потребовалось два месяца для того, чтобы встать на ноги. В первый день, когда почувствовал в себе силы встать, я забрал коробки из прихожей. Удивительно, Вилме протирала с них пыль всё это время. Ах, да, по традиции. Она шикарная женщина. Всё это время она возилась со мной, как мама с грудным ребёнком. В коробке лежали блокноты со стихами Алекси, папки с текстами должно быть будущих песен, диски с музыкой, которую он создавал во время выступлений. Всё-таки он записывал импровизацию. А также письмо. Во второй коробке я обнаружил непонятные мне тетради, в одной он записывал свои мысли, а в другой тетради он расписал, как создавал музыку. Я одолжил ноутбук у Вилме, вставил флэшку и, перед началом просмотра видео, решил прочитать письмо. Почерк был кривой, видимо, его рука сильно тряслась. «Привет. Это письмо попало тебе в руки 14 февраля 2019 года. Я очень волнуюсь, но для меня было волнительно всё это время быть с тобой. Ты такой взрослый, смелый и красивый. Я определённо твой фанат. Йоэль, я ещё мальчишка. Я маленький негодник, который попросил тебя переспать со мной и в итоге влюбился, я неопытный человек в плане отношений. Прости за все мои проделки и издевательства. Я проверял тебя. Я всех проверял. Я искал человека, которому смогу довериться. Этим человеком оказался ты. Спасибо тебе, что терпишь меня. Я очень сильно люблю тебя». А на обратной стороне было подписано: «Жалею, что попал тогда в больницу и не смог тебе его передать. Может быть это что-то изменило. Я глупый». Глупый я, а ты нормальный. Был. Я нажал на кнопку и видео быстро загрузилось. «—Так, ну, вроде записывает, — Алекси проверил камеру, которая стояла на столе. Сам он уселся удобней на диване в гостиной, поправил волосы и улыбнулся. — Ладно, надеюсь, что это действительно запишется, и я не поговорю с Богом, — посмеялся он. — Да, то мой дурной юмор. Окей, хорошо. Хм, с чего бы начать. Эм… сейчас 27 июня 2019 года. Время… — он посмотрел на экран телефона, — Вау! Два часа ночи. Ровно! — снова Алекси нервно захихикал. — Я не знаю, получил ты это видео или нет. Может его уже успел просмотреть какой-то упырь! Но я очень надеюсь, что эта флэшка попала к тебе в руки. Именно к тебе. Фух, я волнуюсь. Прикинь? Я волнуюсь! Ладно. Йоэль… Йоэль Хокка — парень, заставивший меня рассказать тебе слишком много о своей жизни. Я не золото, которое ты искал. Я не бриллиант, который полировали для тебя. Я дешёвый камень с дороги, который скоро станет песком. Прости за мой ужасный характер. Я знаю, бесил тебя неоднократно. Ты явно хотел меня убить в нашу первую встречу. Блин, как же я тебя изводил. Надеюсь, твои нервы ещё живы. На самом деле, я хочу многое пояснить. Я тебя проверял. Каждый раз. Каждый, мать его, раз. Это, — он показал белые исписанные листы, — угрозы в мою сторону. Их отправлял Леви, чтобы выкачать из меня много денег. Я догадался об этом, когда застал около своего дома, как и это письмо. Но мне было интересно чем это всё закончится. Конечно, я не думал, что это придурок сольёт обо мне такую чертовски странную информацию, но ладно. Факт в том, что ты до конца пытался доказать мне, что ничего никому не рассказывал. А мне нужно вручить Оскар, за самую охренительную роль. Мда… на сегодня явно хватит. Что-то меня в сон клонит. Прям вау. Что за день сегодня? Ах, да, четверг. Ладно, пока! — Да блять, оно записывает? Записывает, вроде время пошло. Короче, пока… пока что? Мозг не включается уже второй день. Так, сегодня 29 июня 2019 года. Пять часов утра тридцать восемь минут и десять… одиннадцать… двенадцать, да ну ёмаё! Секунд! Вот! Да. Эм… ты офигенный парень. Я реально виноват в том, что тебя упустил. Ты меня любил, пока я хернёй маялся. Ты всё правильно тогда сказал. Я не смог дать тебе того же внимания, которое ты дал мне. Ты укладывал меня спать и даже оставался на ночь, чтобы я поспал больше тридцати минут. Ты готовил мне каши, которые я с удовольствием ел. Следил за моей горничной. Короче, ты делал всё. Молодец! А я придурок! Потому что я видел, как тебе было плохо, но не смог помочь. Прости. Ты для меня всё. Я и вправду в тебя влюбился. Два психопата нашли друг друга в этом мире. Как? Жопой об косяк. А, а, я помню. Ты постоянно мне так говорил. А ещё говорил, чтобы я находил выход из ситуаций сам. Помнишь, ты мне сказал четыре темы для песен? Так вот, в лечебнице я их осмыслил и всё понял. Ты плюшевый мишка, на которого я нажимал и он говорил, что любит меня. Ужас. Я хочу, чтобы ты понял, что не виноват в наших отношениях. Ты слишком хорош для меня. Но, Йоэль, в тот вечер я сказал правду. Я не уйду, но уйдёшь ты. Может меня ты и разлюбишь, но я не смогу. Я болен уже этим. Прости. — Сука, записывай! Что б ты понимал, я придумал крутую речь и двадцать минут говорил с выключенной камерой! Ну что за трэш? Пишет? Пишет. Реально с Богом поговорил. Так, ладно. тогда была репетиция, сейчас выступление. Да ну нахер, я сбился! Фу ты блин! — Привет, — камера дрожала, потому что Алекси держал её трясущейся рукой. Он выглядел почти живым. — Сейчас 2 июля 2019 года. 03:25. Я устал. Я не могу так больше. Ты видел, что про меня пишут? Суицидник. Наркоман. Сатанист. Сектант. Раньше это я видел в газетах, а сейчас? Голос неонового поколения. Самый известный диджей в мире. Всеми любимый Алекс Маттсон. Гений. Красавчик с журнала. Парень, которого раньше свет не видывал. Может это так? Как думаешь? Я, наверное, должен устроить вечеринку, отпраздновать всё, пообщаться с фанатами. Но в данный момент я сижу на полу в ванне с перевязанными запястьями, пару часов назад я выпил банку снотворного, но потом вызвал у себя рвоту, чтобы не сдохнуть. Почему я не чувствую то, что должен чувствовать любой человек на моём месте? Почему я отвратительно себя чувствую? Мне плохо. Я слабый. Я очень слабый. Все, все полюбили Алекса Маттсона, даже ты. Алекс Маттсон счастлив, а Алекси — нет. Я болен. Врач тебе, наверное, сказал, что я окончательно слетел с катушек. Сто процентов сказал. Йоэль, мне так больно. Я не могу так больше жить. Это не моя жизнь. Это жизнь Алекса Маттсона. Я схожу с ума. Я не чувствую себя собой, когда нахожусь на сцене. Я не могу его контролировать. Я боюсь. Мне страшно. Я уже несколько дней не спал и не ел. Нет, я не жалуюсь… боже, да кого я обманываю… Я жалок. Помнишь, ты сказал, что одну спичку можно зажечь дважды? Так вот я, скорее всего, уже давно потухшая деревянная палочка. Я уверен, — он вытер слёзы с глаз, вдохнул полной грудью и выдохнул с улыбкой на лице. — Ты смотришь это видео и уже знаешь, что меня больше нет. Пожалуйста, пойми меня правильно. Я, только я причастен к своей смерти. Моей главной ошибкой было — это создавать Алекса Маттсона. Я надеюсь, что ты создашь группу и вы станете мега популярными, но не совершай моих ошибок. Вилме передавай привет, пусть она всегда улыбается. Тому парню, Йоонасу, тоже передай привет. А этому медику, Олли… короче, затащи его в группу. А меня нет. Завтра вечером я пойду на крышу, откуда уже не смогу сбежать, только спрыгнуть, потому что иначе, я не смогу больше жить. Маме осталось лечиться три года, я оплатил лечение полностью. Когда она выйдет, отвези её к бабушке и скажи, что я переехал в другую страну из-за контракта. Рано или поздно она всё равно узнает о моей смерти. Этот дом переписан на тебя. Делай с ним, что хочешь. Хоть продай. Студия и вся аппаратура тоже твоё. Пожалуйста, найди в себе силы и будь здоровым. Не иди за мной. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты погиб. Твоё время ещё не настало. Ах, да, я уверен, ты захочешь узнать обо мне всю правду, поэтому я спрятал письмо в гитаре, которую тебе отдал. Прочитай его. Я планировал свою смерть много лет. Не думал, что спрыгну с крыши, но… так оно и стало. Будь счастлив. Но уже без меня. Спасибо тебе за всё. Прощай…» Я вытащил листок из гитары трясущимися руками, с заплаканными глазами и со всхлипами.Алекси Матиас Каунисвеси. 1 ноября 1997 г. Финляндия, Нуммела.