***
На небе скопились чёрные тучи. Поднялся холодный ветер. Время близилось к ноябрю, а значит и к холоду. В глубокую яму помещают чёрный лакированный гроб; засыпают землёй и каждый присутствующий кладёт букет цветов на могилу. Из тёмного мрамора сделана плита, на которой написано:«Алекс Маттсон» 1997–2019гг. «Сколько бы он ни пытался оживить этот мир… Он всё равно прогнивший.»
Все люди были в чёрной одежде. В том числе и я. Я… стоял около дерева, что росло неподалёку, и смотрел на Роба, который говорил речь. Ложь. Лгали все, кроме тех людей, которые знали Алекса по-настоящему. Райя ничего не говорила, так как не хотела сболтнуть лишнюю информацию про внука. Да и никто не знал, что она его бабушка. — Ты скажешь что-нибудь? — спросил Кивела, подходя ко мне. Да, наверное, стоит. Я подошёл к могиле и усмехнулся. — Он не умер, — произнёс я, из-за чего все раздражённо выдохнули. Они думали, что я до сих пор верю в то, что Алекс жив… если бы это было правдой… — Он обрёл свободу, — я развернулся ко всем, выдернул бокал шампанского у Роба и выпил залпом. — Алекс сказал мне кое-что в одну из тех ночей, что он провёл в панике и паранойе. Он сказал, что не мечтает о миллионах на своём банковском счету, не мечтает выступить перед более чем миллионом человек, не мечтает жить в шикарном доме и ездить на дорогой машине, не мечтает заселяться в лучшие отели мира, ради одной ночи, не мечтает путешествовать по всему миру, не мечтает о преданной любви своих фанатов… Он мечтал лишь об одном. Он мечтал о свободе. Он хотел обрести крылья, вспорхнуть к Солнцу и не разбиться в грёзах людей, что изливали ему душу в письмах, что отправляли на почту. Он не ходил на вечеринки, он не посещал множество мероприятий, он не развлекался в парке аттракционов, он не ходил в казино, как это делали многие другие. Ему было по душе жить в придорожных мотелях, кушать в забегаловках, ездить на вечно ломающейся машине. Он никогда не был бабником, как все из вас думали. Все те девушки лишь заполняли пространство его одиночества. Он был один. Почти всю жизнь. Алекс предпочитал быть угрюмым мечтателем, чем безмозглым тусовщиком. Алекс хотел быть рокером, который создаёт музыку во благо обществу, чтобы убрать из чартов бездарностей, а не рокером, что живёт ради перепиха в каком-то клубе, водки и героина. Никто из вас его не знал. Вы не имеете права что-то про него говорить. Да, я в самом начале ненавидел его, он меня бесил и раздражал. Но всё же я проводил с ним его бессонные ночи, проживал с ним его припадки в виде паранойи, откачивал его от передозировок, уговаривал выбросить из рук лезвия, просил оставаться живым… И я его полюбил, а потом он полюбил меня, в то время как я… попросил расстаться. Он умер. Он не смог справиться с тем, что упало на его сильные плечи. Он устал. Знаете, Алекс обрёл всё, о чём он не мечтал, но и не получил то, что являлось его мечтой. Этот человек стал легендой. Таких, как он, больше никогда не будет. Я вернулся к дереву, отвернулся от всех и смотрел вдаль. С холма виднелись крыши домов небольшого городка. Я ушёл ещё чуть дальше, чтобы не слышать то, что говорят эти люди. Так тяжело мне не было никогда. Я никогда не хоронил любимого человека. — Салфетка нужна? — раздался голос Роба позади. Я отрицательно помотал головой; он встал рядом и засунул руку в карман чёрных брюк. — Красивая речь. — Ага. — Знаешь, когда я понял, что вы с ним в отношениях, подумал, что это ненадолго. Так и оказалось, но вы два дебила. Я… наверное, больше никогда не застану самую сложную и трепещущую любовь во всём мире, — я ничего не ответил на его реплику. Продолжал смотреть вперёд, будто пытался что-то разглядеть. — Роб, что тебе нужно? Не до тебя сейчас. — О как. Ладно, но у меня для тебя кое-что есть, — Кивела протянул мне папку с бумагами, которую держал в руке с самого начала похорон. — Знаешь ведь, что Алекс не раз совершал попытки суицида. Я видел, как он падал в трясину болота под названием шоу-бизнес. После того, как он вскрыл себе вены в мае, помнишь? — я кивнул головой. Как же я хотел забыть тот день. — Ну вот, он пришёл ко мне и сказал, чтобы всё его имущество было переписано на тебя. Он переписал дом, машину и квартиру на тебя. — Квартиру? — Да, а ты не знал о её существовании? — я оказывается многое ещё не узнал об Алекси. — Она находится в центре Хельсинки. Маттсон там жил, когда периодически начинал бояться одиночества и больших помещений. А ещё, это первое, что он купил на заработанные деньги. Так же, с альбома «Nameless» тебе на счёт будет капать нехилая сумма в течение, наверное, всей жизни. Все остальные деньги будут приходить на другой счёт. Скорее всего, он принадлежит семье Алекса. Ах, да, ты же знаешь его. Как бы он себя ужасно ни чувствовал, он всегда… —… шёл напролом. — Да, поэтому… не останавливайся. Я думаю, он будет рад, если ты продолжишь жить дальше и добьёшься всего, чего требует твоё сердце. Как это сделал он. — Роб, тебе ведь тоже не легко, верно? — с надеждой спросил я, надеясь, что он признается. — Конечно. Ощущение, будто родной сын умер. Я прорыдал всю ночь, меня жена кое-как успокоила. Я всю валерьянку выхлебал, — мы немного посмеялись. — Вот как у него это получается? Рядом нет, а виноватыми всех сделал. — Ты же сам постоянно говорил, что Алекс — гений.***
Поворот ключа в скважине — и передо мной просторный коридор. Трёхкомнатная квартира, в которой было минимальное количество мебели, уже давно никого не встречала. Два дня я приводил в порядок это место. Убирался, складывал вещи Алекси в коробки, перевозил их в дом, а всё для того, чтобы сдать в аренду квартиру. Продавать её нет смысла, потому что недвижимость в хорошем состоянии и её можно использовать. Клиенты появились быстро, вот только никто не знал, что здесь жил Алекс Маттсон. Дом и машину я оставил себе. Дом с участком казался куда сильнее напичкан воспоминаниями связанными с Алекси. Я переехал сразу же, после похорон. Вилме помогла со сборами вещей, помогла прибраться в доме, но ничего, кроме вещей музыканта, мы не тронули. Райя попросила всю одежду и другие личные вещи её внука привести к ней. Она их отдаст в детдома, чтобы ничего не пропадало. Лину я навещал несколько раз в месяц. Придумывал бесконечные отговорки насчёт Алекса, а она наивно верила. Мне было очень неудобно ей врать, я будто врал своей маме. Я привозил ей всё, что она просила. Врачи говорили, что женщина очень часто переслушивает песни Маттсона, рассказывает о нём всем, но из-за отсутствия телефонов и телевизоров никто из пациентов не знал об утрате. Она гордилась своим сыном, а он всегда любил свою маму, несмотря ни на что.***
Я решил прислушаться к словам Алекси, к просьбе Роба. Я решил продолжить дело, которое начал. С Йоонасом мы созвонились и договорились, что он приедет вместе с Томми ко мне, и мы обсудим дальнейшие планы. Сложно теперь привыкать к этому дому, когда из какой-нибудь комнаты тебя никто не зовёт, просто потому что хочет кофе. Я вряд ли смогу забыть то, что здесь происходило. Но и это место продать не могу. Парни явились вовремя, я как раз успел проснуться и умыться. Услышав дверной звонок, я с кружкой кофе в руке пошёл им открывать. — Ну и хоромы, — произнёс Йоон, как только вошёл в дом. — Это всё твоё? — Да, — безэмоционально ответил я. — Проходите на кухню, — они явно будут интересоваться всем, что произошло. Но… у меня нет больше людей, с которыми можно всё обговорить. Вилме, Йоонас и Томми — единственные кому я доверяю. — Вам чего-нибудь налить? — Кофе, — Лалли скромно прошёл за мной, в то время как Порко уже обошёл весь первый этаж. Я сделал драммеру напиток и поставил перед ним на барную стойку. — Ты вообще как? Понимаю, спрашивать, как ты себя чувствуешь, бессмысленно. — Почему? — Хорошо, как ты себя чувствуешь? — Даже не знаю. Здесь каждый уголок напоминает о нём, вся его комната давно пропахла одеколоном. Я сплю в гостевой комнате, в сторону его спальни боюсь даже смотреть. Тяжело, очень. — Ты же не опустишь руки? — ко мне подошёл Йоонас и положил руку на плечо. — Мне нельзя опускать руки. Я должен сделать то, что пообещал Алексу. Если я этого не сделаю — придётся идти по его следам. — Так, всё, закрыли тему. Йоэль, будь сильным, живи мечтой и целью. Стань тем, кем ты хотел стать. К тому же, у тебя уже был опыт, — а вот такая смена темы мне помогла избавиться от мрачных мыслей. — Что ты имеешь в виду? — Я вспомнил, что в Оулу был с друзьями в баре, где выступал парень похожий на тебя. Он играл на гитаре. О! И татуха такая же была! — показал Томми на моё плечо, а я усмехнулся. — Из-за того, что «Nameless» был написан мной и Алексом, у меня есть опыт побольше, чем просто участие в группе. Скажу больше, на втором этаже есть большая комната звукозаписи. Алекс оказался очень предусмотрительным. Он горел желанием мне помочь, хоть и не хотел меня отпускать в мир шоу-бизнеса. Короче, есть целая папка с указаниями, как правильно написать песню, — я бесконечно буду благодарен Алекси за его появление в моей жизни. Бесконечно буду винить себя за то, что позволил нашим отношениям остановиться на непонятной ноте. — Ты был соавтором его последнего альбома? Твою мать, Хокка! Да ты звезда! — Йоонас схватил со стола салфетку, достал ручку из внутреннего кармана своей куртки. — Автограф можно взять? — Чапалах можно получить! — блин, этот кудрявый баран реально настроение поднимает своей врождённой глупостью, несмотря на то, что он довольно-таки умный. — Ладно, давайте за дело. Басист, — напомнил нам Томми. — Что с ним? — Я вчера звонил ему, — начал я, отпивая немного терпкого кофе. — Он сказал, что сегодня вечером у него концерт с группой в ночном клубе The Circus, — место было приличным, даже очень. Но Йоонас явно больше меня знает, потому что… — А, я слышал, что там концерт рок-музыки. Съезжаются малоизвестные группы, чтобы себя показать. Мероприятие длится три дня, сегодня первый день. Начало, по-моему, в семь вечера, — я не удивлён, что у него информации больше. — Нам нужно приехать туда сегодня и посмотреть, как он выглядит на сцене. Пусть он скромняшкой будет, главное, чтобы круто играл. — Золотые слова, — подтвердил Томми.***
Ночной клуб на то и ночной, что самое интересное происходит только в тёмное и не детское время. Мы с парнями быстро пробрались сквозь толпу к бару, встали рядом и смотрели, кто выступает на сцене. Решено было приехать на час позже, всё равно Олли выступает только через тридцать минут. — А как его зовут? — спросил Томми, когда мы удобней уместились на барных стульях. — Олли Матела. Он медбрат в больнице. Парень умный, сразу видно, но довольно стеснительный, — дал я краткую характеристику своим… друзьям? Да, думаю, их можно так называть. Если бы они ими не были, то зачем они столько месяцев терпели моё истерическое состояние? Надеюсь не из жалости. Я многое повидал, пока работал ассистентом. Разные группы выступали у него на разогревах, большинство из них Маттсон жёстко критиковал, но всё равно хвалил за проделанную работу. У него была одна тактика: он говорил, что всё было неплохо, но потом указывал на ошибки. Думаю, это правильно. Представить не могу, скольким музыкантам он дал нужные в то время советы. Многим из них лет больше, чем Алексу, но они его слушали, так как он был талантливее и умнее. Он всегда знал, чего хочет. Через некоторое время моих рассуждений, Йоонас толкнул меня в бок, показывая на сцену. Вышло пятеро парней в цветастой одежде, с непонятными причёсками на голове, я имею в виду, что у вокалиста, например, волосы были растрёпаны, как у хиппи. Гитарист вообще на Джона Леннона смахивал, так как у него были длинные волнистые волосы, которые лежали на плечах, прикрывая их, а также круглые очки. Ещё один плюс работы в шоу-бизнесе: ты видишь ошибки и легко определяешь провальное выступление. Как говорил Алекси: главное себя красиво презентовать, иначе на тебя не посмотрят, а если не посмотрят, значит не заинтересуются твоей музыкой. Олли нас не заметил, а вот мы его тщательно разглядывали. Мы походили на маньяков, которые выбирают себе жертву на ночь. Фу, это ужасно, наверное, выглядит. Хотя, судя по тому, как девочки-подростки смотрели на Алекса, боюсь, наш взгляд был похож на очарование и восхищение. Первый гитарный рифф из четырёх простых аккордов — и Йоонас уже машет рукой, со словами: — Да я такое в школе играл, когда мне было пять! Я не стал напоминать ему, что пошёл он в школу в шесть, а на гитаре стал учиться играть в шестнадцать… Но он был прав. Разнообразия в музыке не было никакого. Что припев, что куплет, как и проигрыш были однотипными. Текст был написан на финском, что не удивительно. Алекс говорил, что сейчас в Финляндии группы не стремятся писать тексты песен на английском, потому что они не залетают. Поэтому он писал тексты на английском, чтобы покорить не Финляндию, а зарубеж. Что и получилось. Я сам хотел делать также. Томми также отреагировал на группу. Он назвал её «школьный девичник», потому что серьёзности ноль, только крики в микрофон, типичные ритмы в музыке и подростковая школьная любовь, описанная в тексте песни. Короче, хрень полная. Но! Олли! Он хоть и не сильно выделялся, но в отличие от своих друзей, Матела играл чисто и чётко. Вот это мы подметили втроём сразу. — Йоэль, парня надо спасать. Загнётся ведь, — не переживай, Томми, у меня есть опыт в спорах с людьми. Переманим его к себе, дадим свободу и запорхает, как ласточка. Спустя пару таких же одинаковых песен, которые различались лишь парочкой аккордов, Йоонас потянул нас на улицу. Оказалось, что он успел с кем-то сцепиться в туалете и этот кто-то хочет ему морду набить. Вот скажите мне пожалуйста, когда наступит тот день, когда мне нужно будет ехать в полицейский участок и вызволять этого долбанутого из решётки? Я реально не понимаю, каким образом он ищет себе приключения на задницу? Его мало били? Так я могу помочь утолить эту жажду мазохизма. На заднем дворе клуба нам посчастливилось застать Олли и его дружков. Те уже отмечали день своего «триумфа», но я решил внести небольшую поправочку в их планы. Я важно поправил куртку-авиатор, запихал руки в карманы, перед этим поправив волосы. — Ты на свадьбу прихорашиваешься? Или соблазнить его решил? — Йоонас с полным непонимаем смотрел на меня, а я закатил глаза. — Закрой рот, пока я не позвал того мужика, — Порко меня сразу услышал. Блин, а мне нравится, когда слушаются. Это так классно. Я направился к новоиспечённым «звёздам горелого парада», а Томми, который в раза два крупней меня, выглядел как охранник, над чем сам подшучивал. Йоонас на его фоне был моей секретаршей. — Привет, хорошо выступили, — начнём с похвалы. — Эм… спасибо, — с подозрением кивнул вокалист. — Ой, привет! А я вас не видел, думал, не придёте! — заулыбался Олли, как только нас заметил. Он пожал мне руку и познакомился с остальными. — Классно было, правда? — Ага… неплохо, — усмехнулся Йоонас. — Давай поговорим. Наедине, — он махнул Матела головой в сторону, а тот только хотел сделать шаг в сторону, как вступил в диалог лидер недогруппы. — Эй, говорите здесь. Он наш друг и наш участник. У нас нет секретов. — Ох, раз так! То… я прямо скажу, — я встал напротив Олли, который немного растерялся от такого давления со всех сторон. — Бросай этих придурков и добро пожаловать к нам в группу. — Что? — он определённо всё чётко расслышал, но был в шоке. — Вы чё творите? Это наш басист! — вскрикнул барабанщик, вылетая из машины. — Правда? Документы на его приобретение имеются? — ха, Томми, охеренный чувак. Не зря его Маттсон сбил. Твою ж… — Н-нет. Что за пургу вы несёте? — Олли, ты ведь сам прекрасно видишь, что тебя здесь не ценят и не уважают. Ты способен на многое. Я это вижу, а ты знаешь, кем я работал. Мы реально можем стать той группой, которая покорит мир, но нам не хватает ещё двух элементов. Ты — один из этих элементов, — Матела смотрел на меня, и его взгляд менялся. Он начал многое переосмысливать. Представить не могу, что творилось у него в голове, как он там с ума не сходил. — Почему от вас троих веет такой сильной и уверенной аурой? — усмехнулся он. — Потому что знаем, на что способны, и знаем, что нужно делать для исполнения своей мечты, — а ведь реально, впервые себя чувствую настолько классно. Но Порко со своей речью ещё больше добивает. — Ааа, я понял, — Олли нервно посмеялся, развернулся к друзьям, надел гитару на плечи. — Идите нахер. Слишком много времени я вам уделял, да и не нравитесь вы мне вообще, — да ну, мы его уговорили? — Пошли, я сделал выбор. — Шикарный и правильный выбор, — Томми отбил новому участнику нашей команды пять, а Йоонас бросил последнюю фразу в тех парней: — Звякните, когда увидите нас на обложке журнала через год, хорошо? Блин, что он несёт? Какой год? Он смеётся? Да у нас времени не хватит. Ладно, пофиг. Я вот только одного не мог понять, почему у меня получилось создать группу из тех, кто всей душой ненавидел Алекса каждый в своё время.***
— Ну и домина, — восхитился Олли, когда прошёл в дом. Ещё один. У них с Порко один мозг на двоих? — А, кто ещё один элемент? — Кстати, да, — подметил Томми. — И… Йоэль, ты сказал, что элементов больше, чем нас в группе. — Да, позже этот секрет раскрою. А вот что касается ещё одного участника… — Мне позвонить Нико? — да боже! Неужели в Финляндии нет больше людей, которые хорошо читают рэп? Йоонас уже достал телефон и смотрел на меня. — Других же вариантов у нас нет, кроме твоего любовника? — я буду до конца издеваться над кудрявым. Нехер было надо мной смеяться. — Любовник? — воскликнули одновременно Томми и Олли. — Ах, да, вы же не знаете. Это пугало нашло рэпера к нам в группу, а мы с тем придурком подрались. Йоонас же поступил как джентльмен, взял свою принцессу на руки и унёс подальше от меня. — Задолбал, честное слово, — в шутку, но с лёгким раздражением, выдохнул блондин. — Сам говорил, что он красивый. — Но ещё и талантливый! Он так хорошо владеет собой, особенно ртом… — наши лица с парнями резко изменились. Мы были в таком шоке, что пять секунд вообще не знали, что думать. — Ну, я в том плане, что он реп классно читает… — вот если бы он не стал объяснять, то мы бы удержались и не заржали, как кони. — Блять, да идите вы знаете куда? — Не-а, ты там прописан, не хочется тебя дома лишать, — продолжил издеваться уже Томми. — Звони своей принцессе. Я и Томми расположились в студии; он проверил барабаны и ещё полчаса восхищался тем, насколько они дорогие, и тем, кто на них играл. Осознание, что Алекс действительно стал легендарным человеком, который обладал нереально большой популярностью, меня до сих пор тревожило. Именно это его и погубило. Олли не стал спрашивать у меня, как я пережил утрату. Думаю, на моём лице всё было написано. — Короче, я договорился. Нико сказал, что у него машины нет, поэтому его нужно забрать из дома. Он не против попробовать порепетировать. Сказал, что готов забыть ту ситуацию в баре. Нико мне ещё тогда говорил, что сам не понял, зачем решил тебя ударить, — почесал затылок Йоонас. — Да мне всё равно. Лишь бы он был нормальным человеком, — и это было правдой. Я понятия не имею, какой этот Нико. Йоон его описывает как классного и смешного парня, который учится на учителя музыки, здорово читает рэп и, вроде как, умеет петь. Мне бы самому потренироваться в пении и подтянуть вокал, а то как я буду петь на сцене? Вот именно, что никак. — Ты своей Рапунцель не забудь сказать, чтоб волосы сбросила, — ой, эти шутки запомнятся на всю жизнь. Ну что за прелесть. — Всё, вы меня достали! Иди сюда, — Йоонас погнался за Олли, который влетел в комнату с барабанами и запер дверь. — Чего спрятался там? Думаешь, я тебя не достану? — А я у Томми палочки возьму и ими буду защищаться! — попытался напугать Порко Матела, но видимо не получилось. — Смотри, чтобы я тебе гитару по самый двадцать четвёртый лад в зад не засунул, — звучало это смешно, но и угрожающе. — Йоэль, а ты можешь мне здесь постелить. Я отсюда не выйду! Хм, это, наверное, называют счастьем, когда есть друзья и всем смешно и классно. Вот только моё сердце продолжает кровоточить, болеть, а спать… спать я не могу до сих пор. Долго мне придётся свыкаться с жизнью. Очень долго.