Ассистент

      "— Следующая номинация! — ведущая открывает конверт. — Лучший рок-альбом! Давайте узнаем, кто номинирован на данную премию! — на экране поочерёдно появлялись вырезки из клипов разных музыкантов. — Cage the Elephant с их работой «Social Cues»! — тихие ребята поднялись с мест, махая рукой в камеру. — Bring Me the Horizon с их альбомом «Amo»! — всё внимание переключилось на парней в простой, не дизайнерской одежде, которые также посмотрели в камеру. — Группа I Prevail с альбомом «Trauma»! — их мало кто знал, поэтому оваций было куда меньше, чем предыдущим группам. — Blind Channel с их работой «Blood Brothers»! — с мест люди начали выкрикивать наши имена, а мы сидели в зале, находясь в шоковом состоянии. Нас начинало трясти. — И в номинации побеждает, — ведущая смотрит в листок, который вытащила из конверта. — Группа Blind Channel и их альбом «Blood Brothers»!»       И… это правда. Сразу после записи альбома и подписания контракта с Sony Music, директор дал нам много свободы. Мы с Вилме и Йоонасом поискали среди своих знакомых людей, которые смогли бы работать у нас в крю. Таким образом мы нашли Сантери — менеджера и тур-менеджера, Микко — световика, Йоона — фотографа, Рупе — звукаря, ну и Мики… он мой давний лучший друг, познакомились благодаря Вилме. Правда, если бы не эта шикарная девушка, мы бы с парнями не нашли и половины команды. Sony Music постарались вложиться в нас, поэтому реклама колесила с нами по всей Европе. Так и прошёл год.       Знаете, я не верил, когда Алекси мне рассказывал, что обрёл популярность быстро. Потом я поверил, когда увидел его гениальность, профессионализм и таланты. Но я не мог о себе сказать, что являюсь гением. Вот только с каждым нашим концертом фанатов становилось больше. Я и Нико давали интервью, отвечали на надоедливые вопросы, которые повторялись из раза в раз. Наш альбом продавался с бешеной скоростью. Я вообще не понимал, что происходит?       Я будто очутился во сне, где всё складывается как по сценарию. Все мои мечты резко стали воплощаться в реальность. Я думал, что мы долго будем прокладывать себе путь к сцене, но оказалось… иметь связи с влиятельными людьми очень даже полезно. Директор время от времени звонил мне и говорил, как он нами восхищается.       — Йоэль, это, блять, заразно! Что Маттсон, что ты! Вы, блять, одного рода придурки, которые всех нахер послали и сделали так, как хотели. Вот ты меня бесишь, но сука, какой же ты… правильномыслящий! — накричал он на меня во время звонка, когда мы с группой были в туре.       Правильномыслящий. Наверное, это равно «гений», да? Нет, я не гений, не дорос ещё до этого звания. Можете подумать, что у меня низкая самооценка, но на самом деле, я же видел настоящего гения. Какого чёрта я должен себя так называть, если я не делал вид, будто умер после передоза, если я не кричал на весь мир матом, посылая всех дебилов, если я не написал альбом у себя в голове, предсказывая последующие действия, если я не собрал на своём концерте миллион человек.       — Йоэль, скажите, вы были ассистентом Алекса Маттсона, каково это знать легенду музыки лично? — спросил журналист после концерта в Риме.       — Не называйте его легендой. Его это никогда не устраивало. Но я отвечу так, — долго думать не пришлось. — Алекс не тот человек, которого вы видели на экранах и на выступлениях. Он — загадочная личность, которая не смогла найти места в этом мире. Он другой.       — Вы знали о нём что-то, чего не знал никто?       — Нет. Мне также многое неизвестно. Но я даже рад этому.       Ложь. Я уже ненавижу себя. Я слишком много врал. Я стольких людей обманываю. И я поплатился за это. Лина. Боже, я ей врал почти полгода! Она достойна была знать правду. Она имела на это право! Моя вина, что умер её сын. Моя вина, что умерла она. Я виноват в двух смертях, в двух суицидах. Я грешен. Я проклят. Я ненавижу себя. Я противен самому себе.       Из-за этой ненависти к себе я начал становится другим человеком. Я сходил с ума. Я пил каждый раз после шоу. Я перестал веселиться с группой, когда шла только вторая неделя нашего тура. Сантери пророчил мне, что загнусь и сдохну в канаве, если не возьму себя в руки. Но всё слишком ужасно.       Я убийца. Я убил двоих человек. Я лишил жизни людей своей ложью. Да я в тюрьме должен гнить, а не на сцене выступать, получать деньги и любовь фанатов, натягивая улыбку на лицо. Со злости и отвращения от самого себя я разбил зеркало в нашем тур-автобусе. Олли перевязал мне руку, а Томми сидел со мной всю ночь и разговаривал.       — Чувак, тебя никто не вытащит из этого дерьма. Либо ты сам возьмёшься за это, либо пойдёшь по проложенному Алексом пути, — и он прав. Я чувствую, как становлюсь похожим на Маттсона. Ни на Алекси Каунисвеси, а на Алекса Маттсона. На того больного парня, которому было всё равно на мнение других, который был лицемерным и самовлюблённым, который жил работой и успехом, которому было похер на то, кем его считают. Может это и хорошо, но именно личность Алекса Маттсона взяла в плен Алекси, невинного мальчика, пережившего слишком много боли, потерпевшего крах в жизни, который болен. Который мёртв. — Сейчас тебе нужно думать о том, как бы найти свой путь. Думай, что бы сделал ты, а не что бы совершил Алекс. Думай о себе, а не об Алексе. Ты сам говорил, что ему не нравилось, когда появлялось нечто лишнее, что мешало ему работать и идти к своей мечте. Йоэль, перестань искать тему для очередной депрессии, горя и причины для бухаловки. Продолжишь пить — умрёшь через год.       — От отказа печени?       — От излияния крови из черепной коробки, — на тот момент мне было двадцать шесть, а через года вполне можно вступить в «Клуб 27». Это был намёк на Курта Кобейна. Алекси часто мне говорил, что мы с ним внешне похожи, что мы с ним оба странные и непонятные миру, что мы сложные, хоть и думаем, что мы слишком простые. Может от и прав. И Томми прав. Все правы, один я придурок.       Алекси, Лина — эти люди жили бы, если бы не моё появление. Я не могу это утверждать, но я стал катализатором, который ускорил процесс в психике у Алекса, из-за чего он и убил себя. Лина стала невинной жертвой моей гнусной лжи.       — Ты выглядел грустным, когда вошёл в ту кофейню. Я подумал, что с тобой что-то случилось. Поэтому хотел развеселить. Я и не думал, что ты искал меня, потому что являешься моим новым ассистентом. Точнее, я думал, что ты очередной скучный ассистент, вот и начал тебя проверять. Прости, что издевался над тобой, но, когда Роб мне сказал, что ты хочешь уволиться, я не знал, что мне сделать, чтобы ты остался.       — Поэтому ты прижал меня к стене и поцеловал? А потом…       — Да. Я вёл себя как эгоист, собственник, я хотел тебя привязать к себе. Я хотел, чтобы ты был только со мной, чтобы никто не мог тебя забрать. Это глупо, но я боялся остаться один. Опять. Я боялся, что больше не появится в моей жизни человек, что будет говорить мне правду в лицо, что будет так восхищаться моим творчеством, что будет приземлять меня каждый раз, когда я снова возомню себя богом этого грёбаного мира. Я дурак, знаю, но я бы никогда не смог бы тебя уволить, прогнать и обвинить в чём-то.       А он и вправду меня привязал к себе. Не отпускал до самого конца. Даже сейчас не отпускает. Я его. Но он не мой. Вот в чём проблема. Светлые и хорошие люди долго не задерживаются в мире живых. Алекси исследовал всё и успел сделать тоже всё. Он легенда, пусть он с этим не согласится. Но это так. А что мешает мне сделать тоже самое? Даже лучше?       — Йоэль? — вытянул меня из мыслей Нико. — Пора на сцену. Ты готов?       — Да. Думаю, пора задать жару. Надоело быть размазнёй! Мы же рокеры, значит вперёд рушить сцену!       Пять парней, одетых в белое, что взорвали всю Европу своей музыкой, непонятного жанра. Мы докричались до Америки, до самых дальних уголков мира. Нас знали. Нами восхищались. Год. Один год на то, чтобы стать тем, кем ты давно мечтал. Мы были агрессивной группой, которая завораживала людей. Фестивали, шоу, концерты, съёмки, интервью — разве не об этом я мечтал в тринадцать лет? Именно об этом.       Кто-то скажет: «Это нереально!» Идите нахер! Если знаете, чего хотите от себя, вы никогда не облажаетесь. Нереальное станет реальным.       Я поправил футболку, длиной до бёдер, джинсовую куртку, джинсы, перевязал шнурки на кедах и поправил свои волосы, покрашенные в блонд. Рядом стоял Нико, который выпрямлял свои шатеновые волосы, затем надел белую шляпу. На нём была длинная футболка с рукавами до локтя и джинсы с дырками на коленях. Томми сидел в кресле в углу комнаты и что-то смотрел в телефоне. Его белые джинсы уже были испачканы в области колен, а футболка была испорчена нами, когда мы пролили на неё вино, но рисунок получился такой крутой, что Лалли решил оставить. Олли тоже причёсывался и общался с Сантери; Матела любитель эстетики и классики, поэтому длинная белая рубашка всегда присутствовала в его гардеробе, ну и джинсы. Но чему мы точно не удивлены, особенно я, так это влетающему в гримёрку Йоонасу.       — Нико! — прокричал он. — Я нашёл тебе такую крутую вещь, — он вытащил из пакета что-то пушистое. — Смотри! — Моиланен отложил плойку в сторону и подошёл к Порко.       — Ты, блять, где это достал? — начал смеяться рэпер, ярко улыбаясь.       — В магазине. Я хотел пива купить, а там оно дорогое, прикиньте? Шесть евро за железяку с божьей водой! Ну это же капец!       — А разве божья вода это не водка? — подметил Олли, на что гитарист закатил глаза.       — Водка — это живая вода, целительная. А пиво — это божественный напиток, ну или божья вода, — он снова перевёл взгляд на Нико, который уже с интересом разглядывал вещь. — Нравится? Сам выбирал. Я даже размер твоей куртки вспомнил.       — Вау. То есть, чтобы запомнить дату моего рождения тебе потребовался год, а размер моей одежды пару дней? Порко, ты откуда такой вылез?       — Из Оулу. Примеряй! — я оторвался от зеркала только тогда, когда рядом со мной встал Нико.       — Ёп… это чё? Шуба? Охренеть! Йоон, ты удивительный человек. Я не знаю, чего от тебя ждать! — посмеялся я.       — Блин, а мне нравится! — восхитился Моиланен, поворачиваясь из стороны в сторону.       — Всё, Ник — это Золушка, а Йоон его фея крёстная, — с полной серьёзностью произнёс Томми, отчего расхохотались все.       — Да идите вы все знаете куда?       — Знаем, но Йоонаса лишать места жительства не хочется, — снова пошутил я, на что гитарист взял расчёску Нико и пошёл с ней на меня.       — Положил расчёску на место! — твёрдо и чётко рэпер пригрозил Порко, на что тот дёрнулся и, от греха подальше, убрал предмет дальше от себя. — Я говорил, чтобы мои вещи никто не брал, особенно ты!       Благодаря этим парням, я осознал, что дружба есть. Вот только Нико ещё та Drama-Queen. Вечно какой-то кипишь вокруг него и нашего кучерявого, который краской измазал все джинсы, я не знаю, где он нашёл розовую краску, но это выглядело неплохо, и натянул капюшон своей куртки на голову.       Сцена большая, есть где развернуться, побегать и попрыгать. Йоонас только об этом и мечтал. Томми вышел первый и начал отбивать ритм педалью по бочке. Фанаты уже кричали наши имена и держали плакаты с различными надписями. Олли остановился посередине сцены, махая руками, призывая людей кричать громче. Йоонас не вышел, он выскочил, и вместе с Матела начал подыгрывать барабанщику. Мы с Нико вышли последние, приветствовали поклонников. Я сразу заметил, как девчонки чуть ограды не сносили вместе с охранниками.       И так начинался почти каждый наш концерт. Что музыка была дикой, что фанаты были ненормальными. Нас распирало на сцене от эмоций, мы творили такую ересь, что вытворяли рок-группы 90-х и 00-х. Белая одежда показывала то, насколько мы свободны, наше поведение на сцене это подтверждало, тексты песен в этом уверяли. Вселить силу в подростков, в людей, которые потерялись, — это хотел сделать Алекси.       Ничего не предвещало беды, всё было прекрасно, но Йоонас всегда должен сделать что-то такое, что поставит в шок всех присутствующих. Так было и сейчас. Он играл на гитаре, пробежал мимо меня, чуть не сбил с ног Олли и не влетел в колонку. Я заметил, как Сантери провёл рукой по лицу, закатывая глаза. Ну что поделать, в каждой группе должен быть укушенный в голову. Порко подошёл к краю сцены, где стоял Нико и вытягивал ноты в проигрыше песни «Sharks Love Blood». Рэпер его заметил и положил руку на плечо, на что гитарист заулыбался. Стоило мне моргнуть глазом, как эти двое слились в поцелуе, а десять тысяч человек, как по команде, запищали и замахали руками.       — Я как будто сериал посмотрел с хорошим концом, — сказал Томми, когда я проходил мимо него. Полностью согласен.       — Когда свадьба? — посмеялся Олли, стоя около Йоонаса. Я расхохотался, но в ответ получил укоризненный взгляд Нико. Ну а что? Нехер такой фигнёй заниматься на сцене. Хотя… людям явно понравилось.       После этого шоу в Стокгольме поцелуй стал фишкой этой песни. В Интернете про нас всех начали ходить слухи, особенно про пророчество, что чаще всего броманс в группах завязывается между вокалистом и гитаристом. Эм… что правда, то правда. Подтверждаю на личном опыте. Видел.       Так мы и продвигали свой альбом. Дома почти не бывали. Родители звонили каждый день, говорил, что рады за нас. От своего отца я наконец получил похвалу и одобрение. Мама так вообще расплакалась, когда узнала, что я больше года буду в отъезде. Чтобы добиться успеха, нужно чем-то пожертвовать. Я пожертвовал слишком многим. Даже людьми, за что себя ненавижу.       А теперь давайте вернёмся в март 2021, в тот день, когда мы приехали в Лос-Анджелес на премию Грэмми. Огромный зал с широкой сценой, вокруг нас сидели мировые звёзды, в список которых теперь вписали и нас. Кто-то из них выступал, а мы сидели и как маленькие дети смотрели на взрослых, успешных и состоятельных людей. Несмотря на то, что, будучи ассистентом, я познакомился с Оливером Сайксом, мы с ним снова пересеклись. Он сказал, что никак не ожидал увидеть меня в составе рок-группы, а я был шокирован, что он прослушал наш альбом, который ему частично понравился. Ну слава богу! Я реально тогда выдохнул. Но мы оба долго не могли осознать, что номинированы в одной категории.       Мы сидели и смотрели как на сцену уже третий раз за всю премию выходит Билли Айлиш, как неподалёку сидит корейская группа. Честно, зависть навевает, когда ведущая произносит их название, и весь зал из фанатов начинает кричать. Тоже так хочу. Мечтаю, чтобы нас поддерживали так же, как Алекса на премии MTV Europe Music Awards 2018. Чего мы ожидали? Ничего. Было классно находиться там, где присутствуют влиятельные люди в музыкальной индустрии. Большинство из этих личностей пригласили ради пиара. Они нигде не были номинированы, но всё равно пришли.       Мы с парнями удивились, когда на красной дорожке к нам подошло около восьми журналистов, когда фотографировали каждый наш шаг. Тогда каждый из нас успел дать краткое интервью.       — Ребят, вы относительно новая группа. Расскажите, что потребовалось сделать, чтобы так быстро набрать популярность? — спросила нас девушка и протянула мне микрофон. Я взглянул на Нико, а он кивнул мне, в знак поддержки.       — Осенью 2019 года мы отправились в наш первый тур. Никто не мог предположить, понравимся мы публике или нет, но оказалось, что мы сильно себя недооценивали. Годы странствий по родной стране, находясь в разных малоизвестных коллективах, ради детской мечты того стоили. Наша группа, наш альбом, наш стиль музыки — нет ничего похожего. Наверное, это людей и заинтересовало. Мы не были дома уже год и четыре месяца. Постоянные разъезды, интервью, шоу и концерты, фанатов по всему миру становится всё больше и больше. Мы мечтали об этом, а теперь мы для кого-то являемся мечтой. Потребовалось сделать и пожертвовать многим, чтобы добиться этого, а удача помогла стремительно набрать популярность.       — Вы номинированы на «лучший рок-альбом года», как думаете, вы выиграете? — я отступил и дал ответить на вопрос Йоонасу.       — Если мы выиграем, я потеряю двести баксов, — блин, ну вот что можно было другого ожидать от этого человека?       — Почему? — со смешком спросила девушка.       — Я поспорил с нашим менеджером. Он сказал, что если мы проиграем, то выплатит мне эти деньги, чтобы утешить.       — Куда бы вы потратили эти двести долларов? — мы с парнями переглянулись и в один голос ответили:       — Пиво.       — Да, мы бы потратили все эти деньги на пиво, — кивнул головой Нико, подтверждая.       Мы бы не расстроились, если бы проиграли. Мы были не готовы к такой награде, несмотря на то, что мы выиграли две награды на Emma Gaala, Грэмми это слишком шикарно для нас. Поэтому, когда признали нашу группу победителем в номинации «Лучший рок-альбом», конечно, мы не поверили. Услышав слова ведущей, я расширил глаза, а Нико продолжал сидеть как ни в чём не бывало.       — Ммм, повезло группе. А чего никто не идёт? — он начал оглядываться, но люди смотрели на нас, фанаты доставали плакаты, чтобы скандировать наше название группы.       — Придурок! Это мы! — кричал Йоонас, подпрыгнув с места.       — Чего, блять? — так, теперь не я один пучеглазик.       — Пошлите уже, пока ни у кого инфаркт не случился, — Томми подтолкнул меня и Нико к сцене. Все камеры были наведены на нас, мы шли на дрожащих ногах, улыбались и махали руками, пока я не вспомнил, что мы суровые финские рок-музыканты.       Мы поднялись на сцену, и ведущая протянула нам статуэтку Грэмми. Чёрт, она так блестела, я увидел своё отражение в этом граммофоне. Нико подошёл к микрофону, оглядел зал и набрал в лёгкие воздуха.       — Фух, — выдохнул он, отчего все посмеялись, особенно мы с парнями. — Мы… потеряли двести баксов и наш менеджер явно этому рад, — все снова рассмеялись. — Два года назад я учился в университете на преподавателя, а теперь стою на сцене и держу статуэтку Грэмми. Думаю, где-то случился сбой в моей жизни, чему я очень рад. Наша группа не целилась получить такую престижную награду, мы не готовы к ней, поэтому я даже не знаю, куда нам её поставить? — атмосфера была лёгкая, мы были в шоке, и многие нас понимали. — Здесь должна прозвучать какая-нибудь пафосная речь, но у нас её нет… — он повернул голову в мою сторону. — А нет, есть.       — На самом деле мы очень рады получить эту награду, для нас это огромный прорыв, — и тут меня незаметно для всех дёрнуло. Я резко вспомнил речь Алекса на MTVEA 2018. Стоит ли мне сказать правду также, как это сделал он? Думаю, да, стоит. — Но… Это было ожидаемо, — лица многих знаменитостей изменились. — Мы бы не добились этого, если бы не задрали нос к потолку, чтобы никого не видеть, чтобы идти напролом к своей цели. Многие у нас спрашивают, как мы добились такого успеха? — я усмехнулся. — Фанаты. Наши поклонники. Поклонники — наши кумиры. Если бы не каждый из них, что так яростно вырывают победу у кумиров нашего детства, — я посмотрел на Оливера Сайкса, что посмеялся. Он-то, блять, знает, что я тащился от его группы, когда в тринадцать лет бегал по дому с гитарой и кричал его песни, — то, мы бы здесь не стояли. Вся благодарность уходит им, ну и ещё одному человеку, которого, к сожалению, здесь нет. Но, я надеюсь, он бы гордился нами.       Я не мог отпустить Алекси. Да, я больной на голову! Я даже с Томми, как с личным психологом, начал разговаривать. Тот уже поставил мне двести диагнозов. Я уверен. Не знаю, вряд ли это лечится. Я был прав, когда говорил вам, что любовь может быть только взаимной. Всё, что происходит лишь с одной стороны… это болезнь.       С парнями наш тур продолжился. Америка покорялась легко. Людей на наших концертах с каждым городом было всё больше и больше. Увы, до Мэдисон-Сквер-Гарден мы ещё не доросли, но всё впереди. Мексика, Бразилия, Перу, Аргентина. Нас ждали даже в этих странах. Всё слишком идёт хорошо для группы. А моя душа и сердце до сих пор разбиты в щепки.

***

      Лето наступило незаметно. Осталось совсем немного до последнего концерта перед началом нашего законного отдыха. Пять концертов и домой. Боже, я впервые так радуюсь. Нас всё устраивало, нам нравилось постоянно быть в разъездах и получать от этого удовольствие, но морально мы уже истощены. Каждому хотелось остаться наедине с самим собой, со своими мыслями. Поэтому мы решили шикануть под конец тура и в отеле взяли номера-одиночки. Рим, Италия — шоу шикарное, казалось, нас там приняли, как дома. Париж, Франция — я впервые увидел столько людей на площади, которые ждали, когда откроют двери к сцене. Берлин, Германия — журналисты и фанаты нас атаковывали со всех сторон, понятия не имею почему, но тогда компания наняла для нас охрану, чтобы мы смогли выйти хотя бы из аэропорта. Мадрид, Испания — я не мог гулять по этому городу, мне было очень тяжело, всё вокруг напоминало об Алекси. Лиссабон, Португалия — последний город.       Я сидел в отеле на кровати и перечитывал папку Алекса. Зачем? Почему? Что я там хотел увидеть? Не знаю. Слишком многое я раньше не понимал, теперь слишком многого не знаю из-за самого же себя. Каждая запись на листе таит определённую боль, отдельное страдание. Где-то в уголке бордовое пятнышко, скорее всего от крови, где-то часть листка мятая, а слова слегка размыты, определённо от слёз. Теперь я никогда не узнаю, что он чувствовал на самом деле, сколько всего он скрывал и никому не рассказывал. Алекс недоговаривал всем: кому-то во благо, кому-то специально. Однажды он рассказывал, как ему нравилось смотреть фильмы про Шерлока Холмса, а в детстве он с бабушкой постоянно смотрел какие-то детективы и расследования. Ему нравилась загадочность, таинственность, запутанность. Ему нравилось находить ответы на сложные вопросы. Алекси был таким странным, непонятным, удивительным и совершенно другим.       Я долго гипнотизировал страницы папки. Я не читал, я разглядывал буквы, сам не знаю для чего. Возможно, я бы убрал в коробку эту вещь, которая не даёт мне покоя, но я слишком долго вглядывался в букву «У» сбоку на странице, в слове «музыка». Почему она написана иначе? Она отличалась от других тем, что не была отзеркалена.       Перевернув страницу, я снова вглядывался в каждое слово. Что если Алекси оставил какое-то послание, но не хотел, чтобы его кто-то нашёл? Или я всё-таки окончательно слетел с катушек? Есть! Буква «Г»! Отлично, что это значит? Я начал вырывать те страницы, на которых замечал что-то неладное и раскладывал их по полу в номере. Блять, я реально одержим всем этим. Я одержим Алекси Каунисвеси. Раздался стук в номер, но я не обратил на это внимания.       — Йоэль? — в номер зашли парни. Ключ, скорее всего, они взяли у Сантери, что не удивительно. Он нас утром постоянно будил, Йоонаса в основном холодной водой обливал. — Слушай… — Порко хотел продолжить, но заметил меня сидящего на краю кровати и смотрящего на вырванные листки. — Понятно. Парни, он точно свихнулся!       — Чего? — Томми зашёл следом за гитаристом. Нико и Олли стояли позади них. — Чувак, всё нормально? Ты в детектива решил поиграть? — ха-ха, очень смешно!       — Это может звучать глупо и вы имеете право позвонить в психушку, но я же не один вижу, что выделенные буквы написаны правильно, в отличие от других? — они подошли ко мне, с опаской, посмотрели на листы и кивнули.       — Ты прав.       — Я знал! — спрыгнул с кровати. — Алекси не просто так выделил эти буквы.       — Так, это мне вообще перестаёт нравиться, — насторожился Олли. — Йоэль, ты как себя чувствуешь? Что за Алекси и причём тут буквы? — твою мать! Я назвал его настоящее имя! Сука!       — Какая к чёрту разница? Не принимайте меня за психопата, пожалуйста. Просто, я…       — Ты завис на стадии «Поиск выхода». Одна из сложных стадий горя. Ты до сих пор не можешь адаптироваться к потере Алекса, — Томми. Он понял меня сразу. — Давай успокоимся, и ты нам расскажешь всё, хорошо?       — Вы думаете, я сошёл с ума? — я их пугал своим состоянием, но они никуда не уходили. Они оставались рядом со мной.       — Нет. Мы думаем, что тебе тяжело. Ты мало с нами разговаривал насчёт Алекса. Тебе плохо. Мы осознаём, что с тобой творится, — компетентно и спокойно объяснил Олли. — Что тебя мучает? Сейчас.       — Я не понимаю, зачем я вырвал эти листки?       — Ну, тут слово, — махнул рукой Нико, чем привлёк всё наше внимание.       — Что?       — Слово. Точнее, название страны, — он выложил страницы в правильном порядке. — Пор-ту-га-ли-я. Португалия.       — И что это? Кодовое слово? Мы в фильме что-ли? — Йоонас начал оглядываться по сторонам.       Португалия. Страна, в которой мы сейчас находимся… Может он что-то хотел здесь оставить? Но что? Блять, я устал, мне плохо. Я уже превращаюсь в нытика! Да я давно им стал!

***

      После того случая в отеле парни пытались не оставлять меня одного. Они тоже посчитали странным то, что буквы сложились в название страны, где мы находились. Концерт прошёл настолько быстро, что я даже не могу вспомнить, как оказался в отеле. Но вечером ребята меня вытянули на улицу и мы пошли в кафе, чтобы поужинать.       Ничего необычного. Обычное кафе с мягкими диванчиками, квадратными столиками, украшенное цветами и другой растительностью. Парни что-то яро обсуждали, пока я пытался уловить суть диалога. И вдруг я слышу позади себя за деревянной ширмой разговор официанта и посетителя.       — Вы готовы сделать заказ?       — Да, мне карбонару с ветчиной, маккиато и чизкейк, — интересный выбор. Помню, как очередь длиной в километр отстоял, чтобы купить карамельный чизкейк Маттсону.       — Какой именно чизкейк?       — Карамельный, — так, это просто совпадение. Ну не может же быть такого, правда? Что за бред? Я не сумасшедший! Всё хорошо, Йоэль, общайся со своими друзьями, к тому же Йоонас опять что-то смешное рассказывает.       Но меня это чувство не отпустило. Самые любимые блюда Алекса. Да ну, нет. Я же не встану и не подойду к этому человеку, чтобы спросить: «Извините, а вы не Алекс Маттсон, который два года назад умер?» Нет, я этого не сделаю. Я полностью отвлёкся, заведя тему об отпуске. Я бы поехал в Оулу к родителям и брату. Может с Вилме и Йоонасом съездили бы на море. А потом снова работа и запись нового альбома. Вот только его ещё написать нужно. Хотелось бы чего-то нового и другого. Думаю, мы сможем написать всё, что захотим.       На улице уже вечерело, хотя время близилось к девяти. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, а небо было окрашено в нежные цвета от фиолетового к жёлтому. В центре площади стоял фонтан, а окружён он был различными прилавками с одеждой, сувенирами, выпечкой и прочим.       — Хочу купить себе магнитик, на холодильник повешу, — Йоонас этих магнитов за весь тур понакупал штук сто.       — Ага, не забудь второй холодильник потом купить, — посмеялся Томми. Я отбил Лалли пять, после чего в меня врезался какой-то парень.       — Извините, — на автомате сказал я, на что он кивнул.       — Ничего, всё в порядке, — он поправил капюшон и пошёл в сторону фонтана, а я повернулся к друзьям.       — Слепые что-ли здесь все ходят. В меня вчера девушка влепилась. Красивая, но не в моём вкусе, — проворчал Порко.       — Голос… знакомый, — протянул я. Обернувшись назад, я лишь заметил чёрную кофту, которая отдалялась. Но парень явно почувствовал, что на него обратили внимание и также посмотрел назад. И вот тут меня будто током ударило. Я не мог поверить своим глазам. — Не может быть…       — Йоэль, как тебе… А он где? — Нико напрягся, когда не застал меня рядом с ними. А я на всех порах пробирался сквозь очередь, чтобы остановить этого человека. Я не мог ошибиться. Это был Алекси. Я не мог не понять, что это его был голос в кафе, я в толпе мог узнать его взгляд. — Йоэль! — позади кричали парни, и я слышал, но не мог остановиться. Я оказался около фонтана, но… так никого и не нашёл. Мне не показалось. Я был уверен. — Твою мать, ты куда так бежал?       Я схватился за голову и крутился вокруг себя, вставал на носочки, лишь бы снова заприметить эту чёрную кофту. Но никого не было. Главное себя не убедить в том, что я псих.       — Йоэль? Ты ответишь хотя на один вопрос? — настоял Олли, тревожно меня оглядывая.       — В меня врезался Алекс. Это был его голос, его глаза. Ребят, я правду говорю! — Томми смотрел на меня так, будто хотел мне верить, но не было на то оснований. Он обеспокоенно перевёл взгляд на Нико, который подошёл ко мне и обнял.       — Ты уверен? — спросил он. — Ты уверен, что тебе не померещилось?       — Уверен, — твёрдо ответил я.       — Хорошо, тогда… что собираешься делать? Искать его?       — Я… я не знаю.       — Поехали в отель. Завтра во всём разберёмся, — Томми вызвал такси, а я всё не мог поверить, что Алекс, возможно, жив.

***

      Алекс гений. Посчитайте за весь мой рассказ, сколько раз я вам это сказал? Много. Но я не перестану в этом убеждаться. Если он жив, то он продумал всё сногсшибательно. Поздним утром я сидел в номере и смотрел на страницы, которые вырвал. Кажется, всё начинает складываться как пазлы. Алекси дал мне возможность его найти. Поэтому он написал эти буквы правильно. Не знаю, специально ли он в меня врезался или нет, но он вселил в меня надежду. Он действительно может быть жив.       Я сразу вспомнил слова Роба на похоронах. Он сказал, что часть денег с последнего альбома Алекса будет капать мне на счёт, а другие деньги на счёт его родственников. Сейчас у него только одна родственница — это Райя. Что если она знает о том, что он жив? Неужели она мне нагло врала? Я схватил свой мобильник и набрал её номер.       — Алло? Йоэль, что-то случилось?       — Я знаю, что Алекс жив, — тишина. После напрягающей тишины я услышал тяжёлый вздох. — Я в Португалии. В Лиссабоне. Вчера я с ним столкнулся. Скажите, вы знаете, где он живёт?       — Да, записывай.       Я сразу же вызвал такси, написал Сантери, чтобы они сегодня улетали без меня, на что этот не спящий человек ответил, что я придурошный. Может быть это и так, но я же, блять, был прав! Алекси жив!       Бесконечные дороги. Мне кажется, мы ехали час. Таксист успел прослушать весь свой плейлист, а я обдумывал, с чего бы мне начать. Сказать привет или сразу послать? Обнять или ударить? Как он там говорил? Импровизация и никакого мошенничества. Ну ладно.       Машина остановилась около красивого одноэтажного дома с чердаком, который находился почти рядом с Атлантическим океаном. Низкий деревянный заборчик, цветочки высажены в клумбы, аккуратно выложены каменные тропинки. Я заплатил водителю и направился к дому. Рядом построений больше не было, кроме красно-белого маяка. Я обошёл дом и вышел к заднему дворику, где росли цитрусовые и виноградные деревья. Красиво, даже очень. Очень уютно и спокойно.       — Йоэль? — прозвучало у меня за спиной. Я обернулся и увидел его. Алекси стоял с садовыми ножницами, в шортах до колена, широкой футболке и с панамой на голове, смотря на меня широко раскрытыми глазами. Он положил на скамью инструмент, стянул с рук перчатки и подошёл ко мне. — Привет?       — Привет? Привет, блять? Да ты со всем охренел? — нет, а как я иначе должен реагировать? Но этот мелкий шкет лишь улыбнулся и обнял меня. Всё, я растаял. — Я ненавижу тебя за то, что ты сделал. Ты понимаешь? Слышишь меня?       — Понимаю и слышу. А теперь просто помолчи.       Мы стояли и грелись в объятиях друг друга, наверное, минут двадцать, пока мой живот не начал урчать. Я же с утра совсем ничего не ел. Алекси это услышал и повёл меня к себе в дом. Уютом веяло со всех щелей. Милая маленькая кухня со столом и двумя стульями, в гостиной стоял диван с телевизором, вдоль стены был стеллаж с книгами. Ванная была маленькая, но тоже очень атмосферная. Спальню я так и не смог увидеть, но да ладно. Алекс положил мне в тарелку овощное рагу и кусок жареного мяса, налил чай и сел рядом со мной. Я спокойно ел до тех пор, пока я не психанул.       — Ну вот зачем?       — Что зачем? — видимо, он очень по мне соскучился, что не обращает внимание на моё вспыльчивое поведение.       — Зачем это всё? Почему ты мне не сказал? Алекси! Я не понимаю! Я начал считать себя психопатом, мои друзья начали волноваться. Я уверен, они думали о том, чтобы отправить меня в психушку!       — Тише, тише. Ты кушай, — ну вот как у него это получается? Ну вот как? И вкусно, и он милый рядом сидит, улыбается. — Прости меня за этот спектакль. Так нужно было. Йоэль, я правда очень сильно устал от всей этой популярности и сокрытия личности. Я боялся, что заработаю бонусом к биполярному расстройству диссоциативное расстройство личности. Я начал терять себя, забывать многие хорошие моменты из своей настоящей жизни. Я думал, что если напишу правдивый альбом, как «Nameless», то всё будет отлично и я переживу все трудности. Но каждую ночь я страдал от бессонницы, думал о суициде, причинял себе боль и одновременно тебе. Поэтому задумался об уходе. Вот только я хотел по-настоящему уйти из жизни, но не смог на это решиться. Я не видел этого у себя в голове.       — Что ты сделал? Как это возможно?       — Когда у меня случился передоз, я увидел поведение людей. Их разум был заполнен очевидным, что я мёртв, они не могли соображать и думать, что я жив. Поэтому я начал придумывать, как можно умереть, чтобы также ослепить фактом сознание людей. Ты же сам говорил, что я гений. Вот я и инсценировал свою смерть. Заказал паспорт на имя Алекси Матиас Каунисвеси, который мне быстро сделали, нашёл человека, который поможет мне воплотить мой план в жизнь. Тот мужчина, который заходил со мной в дом, он живёт в квартире на самом верхнем этаже. Мы с ним столкнули куклу с крыши, после чего на несколько дней засели у него в квартире. Помнишь, я говорил, что деньги всё решают в этой жизни? Пару купюр врачу, что вытащил меня из комы и он придумал всю историю моей смерти. А полиция лишь пешки и ты сам помог нам закрыть дело. Я хотел уйти от всей этой популярности. Я хотел раз и навсегда с этим попрощаться.       — Алекси, ты умер.       — Нет, я жив. Умер Алекс Маттсон — всемирно известный диджей, продюсер и композитор.       Я в шоке. Насколько чётко он это всё обыграл. Как точно он продумал план. Он заставил весь мир поверить в его смерть. Я мучился, винил себя, а он просто взял и обманул. Ненавижу его.       — Я знаю, что ты меня хочешь ударить, накричать на меня, но так нужно было. Прости, — Алекси поднялся со стула и хотел уйти, но…       — Лина умерла, — он остановился и облокотился о столешницу поясницей.       — Я знаю. И я знаю, что ты винил себя в моей смерти и в её. Я любил маму и люблю её, но я понимал, что она не вылечится. Я просто хотел продлить ей жизнь. Я слишком легко принял её уход, за что себя ненавижу, но люди уходят и люди приходят…       — Я не понимаю. Почему ты так спокоен, Алекс? Ты обманул всех! Ты обманул меня! Я чувствую себя марионеткой, которую дёргали за ниточки! Я оплакивал тебя на похоронах! А сейчас ты стоишь передо мной как ни в чём не бывало? Ты серьёзно?       — А что ты хочешь? Йоэль, я мог умереть, и ты это знаешь. Я бы реально умер, но сейчас я перед тобой живой и здоровый.       — Ты псих.       — Опять двадцать пять. Да, Йоэль, да! Я псих! Я психически больной человек, который всю жизнь жил не так, как нужно было! Я не мог выжить в этом мире! И я создал того, кто мог бы это сделать и ещё много всего добиться. У меня это получилось. Но как я его создал, так я его и убил. Всё, что я сделал, так нужно было. Иного выхода не было. Либо умер он, либо умер я, а если бы умер я, то меня бы здесь не было.       — Я любил тебя. Из-за этого мне ещё хуже становилось!       — Нет, ты любил Алекса Маттсона. Ты в него влюбился. Не отрицай этого. Но бросил ты меня. Потому что Алекс весь такой крутой, заводной, смелый, дерзкий, а я, Алекси, я тихий затворник, который вечно жил в одиночестве и понятия не имеет, что такое любовь. И когда на поверхность начал выкарабкиваться я, ты постепенно начал терять чувства. Понятно? Это я тебя любил, Йоэль, а не он. Это я хотел, чтобы ты добился всего, поэтому помогал, а не Алекс, который искал повод тебя привязать к себе, чтобы у тебя не было времени искать участников в группу. Пойми это, пожалуйста! — и я понял. Он прав. Я влюбился в нереального человека и восхищался им. Мне понравилась обложка книги, а не её содержание.       — Ты, — я проглотил ком в горле, — ты до сих пор меня любишь?       — Ты мне нравишься, но я никогда не буду с тобой в отношениях. Йоэль, ты сказал, что чувствовал себя марионеткой. Что ж, а я чувствовал себя использованным и выкинутым. Мы наравне. Теперь лишь остаётся задаться вопросом, что нам делать дальше?

***

      Что нам делать дальше? Хм, я остался у Алекса на неделю и всё это время мы с ним обговаривали идеи, пока я не пришёл к одному умозаключению. Мы должны вытянуть наши отношения до уровня близких друзей. И этого хватило, чтобы наладить общение. Неловкость исчезла, но появилось ещё кое-что.       К началу августа мы с Алекси уже были в Финляндии. Он сменил имидж: покрасил волосы в чёрный, такой смоляной цвет, стал ещё больше походить на ребёнка, но ему шло. Мы жили с ним в его бывшем, моём настоящем, доме. Успели съездить к Райе, которая обрадовалась возвращению внука. Мы забрали его вещи и уехали. Так как денег было достаточно, но дом не нравился из-за своей дурной ауры ни мне, ни Алекси, я его продал. Сумму поделили пополам; я купил себе трёхкомнатную квартиру в центре, а Алекси дом, только чуть поменьше. Он сказал, что ему понравилось следить за садом, очень успокаивает. Также основал на чердаке студию и там мы провели некоторое время, чтобы всё ещё раз обдумать.       Я зашёл в студию, где сидели парни и о чём-то громко спорили. Заметив меня, Йоонас подорвался и обнял.       — Слава святому пиву, я думал, ты там жить останешься.       — Ты как? Всё хорошо? — Томми не меняется, те же самые вопросы.       — Теперь да. Теперь всё прекрасно.       — Ты светишься. Я вижу, что ты хочешь что-то сказать, — а вот Нико проницательнее, чем я думал.       — И ты чертовски прав. Помните, я говорил, что нас не пятеро в группе?       — Да, но мы тогда не придали этому значения, — подтвердил Олли.       — А зря. Будучи «мёртвым», — я изобразил пальцами в воздухе кавычки, — этот человек участвовал в написании наших песен. Поэтому, пора ему стать визуальным, а не выдуманным, участником нашей группы, — я открыл дверь и пригласил в комнату Алекси.       Ступор. У всех. Парни долго сидели и смотрели на Каунисвеси, а мне было немного смешно. Ну никак я не думал, что такое реально будет. У них всех такие лица смешные, будто призрака увидели, хотя… ладно, нет.       — Капец, ты создал группу из всех, кто меня ненавидит, — усмехнулся темноволосый.       — Если собрать всех людей, которые тебя ненавидят, то можно новый город основать, — и это правда.       — Тогда группу нужно было назвать не Blind Channel, а закрытый клуб «Я ненавижу тебя, Алекс Маттсон».       — Это кто? — подыграл я, на что парень закатил глаза.       — Да так, придурок один, который возомнил себя богом, — я понял, что всё затянулось и парни из состояния «загрузка» не выходят, поэтому нужно всё выруливать, но так подумал не только я. — Привет, меня зовут Алекси Каунисвеси, мне двадцать четыре года и, вроде как, я диджей, продюсер и композитор.       — Так, блять! Ты жив? — о, первый очнулся. Но это Йоонас, тут всё понятно.       — Эм… я да, а Алекс Маттсон нет.       — Понятно. Добро пожаловать в группу. Надеюсь, мы все круто сработаемся, — Нико пожал руку Алекси, а Порко продолжил жечь.       — Так вы… это… вместе?       — Нет, — одновременно ответили я и Каунисвеси. — Мы просто близкие друзья с тёмным прошлым, — дополнил было я, и гитарист сказал обычное «Окей».       Работа шла своим чередом. Мы писали альбом, веселились вместе, нам всем было комфортно. Весь офис Sony Music были в шоке увидев Алекси, но они смогли свыкнуться только через месяц. Ну а первый концерт в теперь уже полном составе оказался слишком глобальным. Весь Ice Hall был заполнен фанатами, которые были также удивлены увидеть Алекси. Да, пиар был, но иного выхода не было. Теперь Алекс Маттсон останется в истории как гениальный диджей, проживший всего двадцать один год, а Алекси Каунисвеси войдёт в историю как гениальный диджей, перкуссионист, продюсер и композитор, а также участник группы Blind Channel, который теперь был счастлив.       Ну, вот и всё. Да, вы ожидали концовку наполненную любовью и страстью, но нет. Не в этой истории. Мы с Алекси оказались близкими людьми, но уж точно не любовниками. Мы не подходили друг другу в романтическом плане, хотя продолжали много времени проводить вместе, из-за чего фанаты так и рвались нас шипирить, но мы не против. Я рад, что сейчас всё хорошо. Алекси счастлив и он жив. Мы с ним долго и много разговаривали в Португалии. Многое обсудили и на многом сошлись. Мы любили друг друга в разное время. Мы создали своего вида

броманс.