_______________
От: Драко Малфой Тема: Спасибо Дата: 17 августа 16:55 Кому: Гарри Поттер За то, что не был слишком ворчливым. Твой любящий муж Xxx
_______________
От: Гарри Поттер Тема: Стараюсь оставаться спокойным Дата: 17 августа 16:59 Кому: Драко Малфой Не за что. Возвращайся целым и невредимым. Это не просьба. X Гарри Поттер, генеральный директор холдинга «Поттер Энтерпрайзес» и твой заботливый муж
_______________
Я невольно улыбаюсь. Мой тиран. И с какой это стати мне так захотелось пройтись по магазинам? Ненавижу шопинг. Впрочем, в глубине души я знаю почему — и потому решительно шагаю мимо «Шанели», «Гуччи», «Диора» и прочих фирменных бутиков и в конце концов нахожу лекарство от терзающей меня хвори в маленьком тесном магазинчике для туристов. Это серебряный ножной браслетик с крохотными сердечками и колокольчиками. Звенит очень мило, а стоит всего пять евро. Покупаю и тут же его и надеваю. Вот это — мое, то, что мне нравится. И сразу становится легче и покойнее. Я не хочу терять связь с тем мальчиком, которому нравилось такое. В глубине души понимаю, что на меня давит не только сам Гарри, но и его богатство. Привыкну ли когда-нибудь к нему? Мне вдруг захотелось оказаться в волшебном мире. Я поворачиваюсь к Уизли. — Здесь поблизости есть магическое сообщество? — спрашиваю его. Уизли поднимает бровь, но кивает. — Конечно, мистер Поттер велел мне осмотреть их. Я могу аппарировать вас туда, — говорит он с некоторым энтузиазмом. Неужели Уизли тоже скучает по магии? — Да, пожалуйста, Уизли. Десять минут спустя мы шагаем по маленькой деревушке, расположенной за углом от того места, где мы были. Повсюду волшебные магазины, по улицам снуют люди. На секунду останавливаюсь, впитывая здешнюю атмосферу. — Хотите отправиться в какое-то конкретное место, Драко? — спрашивает Уизли. На секунду задумываюсь, но, увидев котел, вдохновляюсь. — Здесь есть место, где я мог бы сварить зелье? — спрашиваю с любопытством. На мгновение Уизли задумывается, а затем кивает и указывает мне направление. Мы идем несколько минут, затем он направляет меня в небольшой переулок. — Сюда. Мистер Поттер знает владельца этой аптеки, и я уверен, что он позволит вам воспользоваться одним из своих котлов. Звенит колокольчик, когда мы входим, и мы идем к стойке. После недолгого ожидания из-за угла появляется дородный мужчина с темными светлыми волосами. Он улыбается, увидев Уизли. — Рон! — он обходит прилавок и с энтузиазмом пожимает руку Уизли. — Эрни, как дела? — Уизли, кажется, рад видеть этого человека. — Очень хорошо, бизнес идет в гору, и семья счастлива, — Эрни улыбается. — Я рад слышать, что у Сьюзен и мальчиков все хорошо, — Уилзи делает паузу и смотрит на меня. — Это Драко Поттер. Драко, это Эрни Макмиллан, наш с Гарри друг из Хогвартса. — Привет, — бормочу я с легкой неловкостью. — Привет! Конечно, я знаю Драко Поттера. Мы все еще получаем здесь «Ежедневный пророк», Рон, — он ухмыляется Уизли и протягивает мне руку. Я пожимаю ее и улыбаюсь. — Итак, что я могу вам предложить? — Вообще-то, Эрни, я хотел спросить, не может ли мистер Поттер воспользоваться котлом на несколько часов? — спрашивает Уизли. Он кажется таким непринужденным с Эрни, что мне кажется, будто я вижу, каким он был в Хогвартсе. — Конечно! — восклицает Эрни. — У меня есть один свободный. А что вы хотите сварить? Возможно, у меня есть это в магазине. — Эмм… Я вообще-то об этом не думал. Может быть, пару простых зелий, от головной боли и так далее. Я просто хочу варить сам, если честно. Скучаю немного, знаете ли, — бормочу я. — Да, мне знакомо это чувство. Именно поэтому я и открыл свое дело, — говорит он мне и мило улыбается. Я улыбаюсь в ответ. — Спасибо, — он кажется очень скромным человеком, и он мне уже нравится. Эрни проводит меня в подсобку, пока Уизли остается в магазине, а Гастон — снаружи. Он показывает мне прилавок и рассказывает, где что находится, а потом начинает рассказывать о себе. Думаю, он знает, что я не в настроении говорить. Он рассказывает о своей жене и детях, о том, как учился в Хогвартсе вместе с Гарри и Роном. Это фоновый шум, пока я занимаюсь своими зельями, но это хороший шум, и мне нравится его слушать. Закончив с зельями, я предложил Эрни заплатить ему, но он сказал, что должен Гарри и что я делаю ему одолжение, занимаясь варкой. Через несколько часов мы прощаемся с Эрни и выходим на улицу. — Готовы вернуться к магловской жизни? — бормочет Уизли. Я то готов, но не думаю, что он тоже. Я хихикаю. — Не сейчас. Я хочу купить кое-что для Гарри, прежде чем мы вернемся. Если ты не против? — быстро добавляю я, не желая больше тратить время Уизли. — Конечно, мистер Поттер, — мягко говорит он и улыбается. Мы идем по улице под поздним полуденным солнцем. В какой-то момент я даже забываю об присутствии охраны. Хочу купить что-нибудь Гарри. Что-то, что отвлекло бы его от случившегося в Лондоне. Но что купить человеку, у которого есть все? Я останавливаюсь посередине небольшой площади, окруженной магазинчиками, и осматриваюсь. Замечаю магазин электроники и сразу вспоминаю посещение галереи и наш поход в Лувр… Венеру Милосскую… В памяти всплывают слова Гарри: «Мы все можем оценить формы, как женские так и мужские. Мы любуемся ими в мраморе и масле, атласе и на пленке». Идея приходит сама собой. Смелая идея. Вся проблема в том, чтобы не ошибиться с выбором, и в этом мне может помочь только один человек. Достаю из кармана «блэкберри» и звоню Блейзу. — Кто… — сонно бормочет он. — Блейз, это Драко. — Дрей, привет! Где ты? Ты в порядке? — его голос звучит более настороженно, обеспокоенно. — Я в Каннах, на юге Франции, и у меня все в порядке. — На юге Франции, вот как? В каком-нибудь шикарном отеле? — Э… Вообще-то нет. Мы здесь на лодке. — На лодке? — То есть на яхте. Это большая лодка, — поясняю я со вздохом. — Понятно, — потянуло холодком. Черт, не стоило ему звонить. Только этого мне и не хватает. — Послушай, мне нужен твой совет. — Мой совет? — он, похоже, поражен. — Конечно, — уже гораздо дружелюбнее. Я излагаю свой план. Через два часа Уизли помогает мне подняться из моторки на палубу яхты. Гастон с матросами ставит на место гидроцикл. Гарри нигде не видно, и я торопливо прохожу в нашу каюту — завернуть подарок. На душе по-детски легко и радостно. — Долго же вас не было, — я вздрагиваю. Поворачиваюсь — Гарри стоит в дверях каюты и внимательно на меня смотрит. Вот те на. А если история с «джет-скаем» еще не закончилась? Или ситуация с пожаром в офисе серьезнее, чем казалось? — У тебя в Лондоне все под контролем? — осторожно спрашиваю я. — Более или менее, — немного раздраженно отвечает он и чуть заметно хмурится. — А я кое-что купил и сварил парочку зелий, — я надеюсь хоть немного поднять ему настроение, вот только бы его раздражение не было направлено на меня. Он тепло улыбается — значит, все в порядке. — И что же ты купил? И что ты сварил такого, что нельзя было просто купить? — Вот это, — ставлю ногу на кровать и демонстрирую браслет. — Очень мило, — говорит он. Он подходит ко мне и ласкает крошечные колокольчики так, что они приятно звенят на моей лодыжке. — И вот это, — протягиваю коробку, надеясь в глубине души, что подарок все же отвлечет его от проблем. — Это мне? — удивленно спрашивает Гарри. Я робко киваю. Он берет коробку и осторожно встряхивает. По-мальчишески широко ухмыляется, садится рядом со мной на кровать, наклоняется и целует. — Спасибо. — Ты же еще не открыл. — Неважно. Что бы там ни было, оно мне уже нравится, — он смотрит на меня сияющими глазами. — Я нечасто получаю подарки. — Тебе трудно что-то купить. У тебя все есть. — У меня есть ты. — Да, есть, — я улыбаюсь ему. — И еще как есть. Он быстро расправляется с оберточной бумагой и первым вытаскивает пузырек. Он поднимает бровь. — Что это? — спрашивает он, не лучший знаток зелий и неспособный определить его. — Умиротворяющий бальзам. На случай, если кому-то из нас понадобится сохранять спокойствие в ближайшие дни, — я улыбаюсь ему. Он легонько целует меня, а затем достает из коробки другую вещь. — «Никон»? — он озадаченно смотрит на меня. — Знаю, у тебя есть компактная цифровая камера, но та — магловская, а эта — волшебная, для съемки движений и тому подобного. К ней два объектива. До него никак не доходит. — Сегодня, в галерее, тебе понравились фотографии Флоранс Делль. Я помню, что ты сказал в Лувре. И, конечно, те снимки… — я сглатываю, изо всех сил стараясь не думать о картинках в шкафу. Он замирает, начиная понимать, о чем идет речь, и я торопливо, боясь, что вот-вот сорвусь, продолжаю: — Я подумал что ты мог бы… что тебе, может быть, захочется… ну, сфотографировать меня. — Сфотографировать… тебя? Позабыв о коробке на коленях, Гарри во все глаза смотрит на меня. Я отчаянно киваю, пытаясь предугадать его реакцию. Он наконец переводит взгляд на коробку, почтительно проводит пальцами по глянцевым картинкам. Он пожимает плечами и снова бросает взгляд на мое запястье, где еще недавно болтался купленный им браслет. Бинго! — Послушай, это ровным счетом ничего не значит, — я поднимаю руку, демонстрируя еле видный рубец. — Ты дал слово. Да что там, вчера было здорово. Интересно. Перестань изводить себя — мне нравится жесткий секс, я тебе и раньше говорил. Я заливаюсь краской и из последних сил сдерживаю подступающую панику. Он смотрит на меня пристально, но о чем думает? Может, анализирует сказанное мной? Я сбиваюсь с мысли. — Это из-за пожара? Думаешь, пожар как-то связан с «Чарли Танго»? Ты поэтому беспокоишься? Поговори со мной… пожалуйста. Гарри смотрит на меня молча, и между нами снова пролегает молчание. Вот же гадство! Знаю, от него уже ничего не добьешься. — Не надо выдумывать лишнего, — негромко выговариваю я, и слова отдаются эхом, тревожа память из недавнего прошлого — его собственное высказывание о том дурацком контракте. Я наклоняюсь, беру у него с колен коробку и открываю. Он наблюдает за мной пассивно, словно я — какое-то забавное существо с другой планеты. Услужливый продавец уже подготовил камеру к работе, и я достаю ее и снимаю с объектива крышку. Навожу на Гарри, и рамку видоискателя заполняет его прекрасное обеспокоенное лицо. Я нажимаю кнопку и удерживаю, сохраняя для потомства десять цифровых картинок озабоченного Гарри. — Ладно, тогда объектом будешь ты, — снова нажимаю затвор. На последнем кадре его губы едва заметно вздрагивают. Жму еще, и на этот раз он улыбается — блекло, но все же… Я не отпускаю кнопку и вижу, как напряжение уходит, отпускает. Гарри расслабляется, и я тихонько хихикаю. Слава богу. Мистер Непостоянство вернулся — и я как никогда рад его видеть. — Э, это же вроде бы мой подарок, — шутливо ворчит он. — Предполагалось, что будет весело, а вышло так, что теперь камера — символ доминирования, — отрезаю я, делая еще несколько кадров и видя на крупном плане, как меняется выражение прекрасного лица. В какой-то момент его глаза темнеют, и в чертах проступает что-то хищное. — Так ты этого хочешь? Доминирования и подавления? — обманчиво мягким голосом спрашивает он. — Нет, не хочу. Нет. — Я ведь могу подавить вас по-крупному, мистер Поттер, — зловещим тоном обещает Гарри. — Знаю, что можете, мистер Поттер. И вы часто это делаете. Он моргает, лицо вдруг вытягивается. Черт, что еще? Опускаю камеру и вопросительно смотрю на него. — Что не так? — мой голос звучит разочарованно. Ну же, скажи! Молчит. Злится. Я снова поднимаю камеру. — Так что случилось? — Ничего, — говорит он и вдруг исчезает из видоискателя. Одним движением сметает на пол коробку из-под камеры, хватает меня, толкает на кровать и… вот он уже сверху. — Эй! — я успеваю сделать еще несколько снимков — Гарри улыбается, и намерения у него самые недобрые. В следующий момент камера уже у него в руках, и фотограф оказывается в роли субъекта — Гарри направляет объектив на меня и щелкает затвором. — Итак, мистер Поттер, хотите, чтобы я вас сфотографировал? Я не вижу его лица — только всклокоченные волосы и сломанный ухмылкой безупречно вылепленный рот. — Что ж, для начала, думаю, запечатлеем вас смеющегося, — он безжалостно щекочет меня под ребрами, и я пищу, хохочу и верчусь под ним, безуспешно пытаясь схватить за руку и прекратить истязание. Его рот растягивается в ухмылке, а камера продолжает щелкать. — Не надо! Прекрати! — кричу я. — Шутишь? — он откладывает камеру и пускает в ход вторую руку. — Гарри! — выдавливаю я, задыхаясь от смеха. Раньше он никогда меня не щекотал. Черт, да прекрати же! Я мотаю головой, пытаюсь вывернуться из-под него, толкаю обеими руками, но он неумолим, и роль беспощадного палача ему явно по вкусу. — Перестань! — умоляю я, и он вдруг останавливается. Хватает меня за руки, прижимает их к подушке, привстает… Я никак не могу отдышаться. Он тоже. Смотрит на меня… как? Я замираю. Как? Удивленно? Восхищенно? С любовью? Ну и дела. Этот взгляд! — Ты. Такой. Красивый, — выдыхает он. Смотрю на него, на его милое, дорогое, божественное лицо, и он вглядывается в меня так, словно видит впервые в жизни. Наклоняется, закрывает глаза, целует… Его восторг, неумеренная радость, восхищение — это как звонок для моего либидо. Даже не верится, что это все из-за меня. Ох… Он отпускает мои руки, просовывает ладони мне под голову, запускает пальцы в волосы, и я поднимаюсь ему навстречу, наполняюсь его желанием, отвечаю на его поцелуй. А поцелуй вдруг уже другой — не милый, сладкий, восхищенно-почтительный, но греховный, порочный, глубокий, жадный. Язык вторгается в мой рот не дарителем, а завоевателем, жадным и отчаянным, спешащим взять… Желание бежит по жилам, пробуждает мышцы и связки, отдается волнующей дрожью. Что же не так? Гарри резко вздыхает. — Что ты со мной делаешь, — бормочет он с рвущим душу отчаянием и вдруг опускается на меня, вдавливает в матрас — одной рукой держит за подбородок, другой шарит по телу, гладит живот, бедра, тискает задницу. Он снова целует, раздвигает мне ноги коленом, вжимает меня в себя, и его желание рвется через одежду, его и мою. Мой вздох и стон глохнут под его губами, я таю в жаре его страсти. Где-то далеко тревожно звенят колокольчики, но я не желаю их слышать, потому что знаю: он хочет меня, нуждается во мне, не может без меня и это — его любимая форма общения со мной, его самовыражения. Забыв обо всем, отбросив осторожность, я целую его, зарываю пальцы в его волосы, сжимаю кулаки и впитываю его вкус и запах. Он вдруг поднимается, стаскивает меня с кровати, и я стою перед ним, растерянный и ошеломленный. Он расстегивает пуговицы у меня на шортах, падает на колени, стаскивает их и заодно трусы… Не успев опомниться, я снова на кровати, под ним, и он уже рвет «молнию» на брюках. Боже, он даже не раздевается, даже не снимает с меня футболку. Никакого вступления — он вонзается в меня с ходу, и я вскрикиваю, скорее от удивления, чем от чего-либо еще, поскольку я все еще растянут с утра. Я слышу хрипящее дыхание над ухом. — Да, да, да… — он замирает, приподнимается и вгоняет еще глубже, вышибая из меня стон. — Ты нужен мне, — хрипит Гарри. Он пробегает зубами по моему подбородку, по скуле, покусывает и посасывает, потом снова целует — без нежностей, требовательно и алчно. Я обхватываю его руками, обвиваю ногами, сжимаю и не отпускаю, словно хочу выдавить все, что тревожит его, не дает покою. Он начинает двигаться, как будто пытается вскарабкаться внутри меня. Снова и снова, выше и выше, отчаянно, безумно, подчиняясь древнему инстинкту. Захваченный заданным им сумасшедшим темпом, я отдаюсь ему полностью, без остатка. Что гонит его? Что тревожит? Вопросы остаются без ответа, потому что мысль не успевает за телом, которое уносится выше и выше на волне безумных ощущений, отвечая выпадом на выпад, ударом на удар. Я слышу натужное, шипящее, резкое дыхание и знаю — он забылся во мне. За стоном — вздох, за хрипом — вскрик. Это так эротично — его неутолимая жажда, его ненасытный голод. Я уступаю, отдаю, а он требует больше и больше. Как же я хочу этого — и для себя, и для него. — Кончай со мной, — выдыхает он и поднимается, разрывая мои объятия. — Открой глаза. Мне нужно видеть тебя, — это не просьба, но приказ, требующий беспрекословного подчинения. Мои глаза тут же открываются, и я вижу напряженное, разгоряченное лицо и горящие, голодные глаза. Его страсть, его любовь — как удар потока: как только он обхватывает рукой мой член, плотина рушится, и я кончаю, откинув голову, содрогаясь в конвульсиях. — О, Дрей! — вскрикивает он и, догнав меня последним рывком, замирает, а потом падает, но тут же скатывается, так что сверху оказываюсь я. Оргазм уходит. Я хочу отпустить какую-нибудь шутку насчет подавления и объекта, но прикусываю язык — кто знает, какое у него настроение? Отрываюсь от его груди, смотрю в лицо. Его глаза закрыты, руки — на мне. Я целую Гарри через тонкую ткань льняной рубашки. — Что же все-таки не так? — мягко спрашиваю я и с волнением жду ответа. Может быть, теперь, после секса, он скажет, в чем дело. Но нет, Гарри молчит. И тут меня посещает вдохновение. — Торжественно обещаю быть верным партнером в болезни и в здравии, в час счастливый и горький, делить радость и печаль… Он застывает и лежит неподвижно. Потом открывает свои бездонные глаза и смотрит на меня. А я продолжаю повторять слова свадебного обета: — Обещаю любить тебя безоговорочно, поддерживать во всех начинаниях и устремлениях, почитать и уважать, смеяться с тобой и плакать, делить надежды и мечты и нести утешение в пору испытаний, — делаю паузу, выжидаю; он смотрит на меня, чуть приоткрыв рот, но ничего не говорит. — Заботиться о тебе, холить и лелеять, пока мы оба живы, — я вздыхаю. — Ох, Драко, — шепчет он и приподнимается, обрывая наш восхитительный контакт. Теперь мы лежим на боку, и он поглаживает меня по щеке. — Торжественно клянусь оберегать наш союз и дорожить им и тобою, — шепчет он. — Обещаю любить тебя верно и преданно, отвергать всех других, быть с тобой рядом в радости и горе, в болезни и здравии, куда бы жизнь ни увела нас. Обещаю доверять тебе, защищать и уважать тебя. Делить с тобой радости и печали, утешать в тяжелые времена. Обещаю холить тебя и лелеять, поддерживать твои мечты и беречь от всех невзгод. Все, что мое, отныне и твое. Моя рука, мое сердце, моя любовь — отныне и навек твои. Слезы наворачиваются на глаза. Гарри смотрит на меня, и выражение его лица смягчается. — Не плачь, — тихо говорит он, подхватывая сорвавшуюся с ресницы слезинку. — Почему ты не хочешь поговорить со мной? Пожалуйста, Гарри. Он жмурится, как будто от боли. — Я клялся нести тебе утешение в тяжелый час. Пожалуйста, не вынуждай меня нарушать обещание. Гарри со вздохом открывает глаза. Выражение лица унылое, безрадостное. — В Лондоне поджог, — вот черт. Я смотрю на него — он такой юный, такой беззащитный. — И теперь они могут охотиться за мной. А если за мной, то… — он замолкает. — То и за мной, — заканчиваю за него я. Гарри бледнеет, и я понимаю, что добрался наконец-то до истинной причины его беспокойства. — Спасибо. Он хмурится. — За что? — За то, что рассказал мне. Он качает головой, и губ его касается бледная тень улыбки. — Ты можешь быть очень убедительным, Драко. — А ты умеешь изводить себя и, может быть, умрешь от сердечного приступа, не дожив до сорока, а мне нужно, чтобы ты оставался со мной еще долго-долго. — Если меня кто-то и доведет до могилы, Драко, так это ты. Я и так чуть не умер, когда увидел тебя на гидроцикле, — он откидывается на подушку, прикрывает ладонью глаза и ежится. — Послушай, я всего лишь прокатился на «джет-скае». На них сейчас даже дети катаются. Подумай, что будет, когда мы приедем к тебе в Аспен и я впервые в жизни встану на лыжи. Гарри поворачивается, и я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться, — такой ужас на его лице. — К нам в Аспен, — поправляет он. Я пропускаю реплику мимо ушей. — Я уже взрослый и вовсе не такой хрупкий, каким кажусь. Когда ты это поймешь? Он пожимает плечами и поджимает губы. Пора менять тему. — Итак, пожар. Он был магический или магловский? — Магический. — Авроры знают о поджоге? — Да. — Хорошо. — Я приму дополнительные меры безопасности, — сухо говорит он. — Понимаю, — мой взгляд скользит по Гарри. Он по-прежнему в шортах и рубашке, а я — в футболке. Вот так и потрахались по-скорому. Я прыскаю. — Что? — спрашивает Гарри. — Ты. — Я? — Да. Ты. Все еще одет. Он смотрит на себя, потом на меня, и его лицо расплывается в широкой улыбке. — Ну, ты же знаешь, как трудно мне держать руки подальше от тебя, Драко — особенно когда ты хихикаешь, как сейчас. Щекотка… Вот оно что. Я перекидываю ногу, чтобы оседлать его, но он уже просчитал мои коварные планы и хватает меня за обе руки. — Нет. Судя по тону, Гарри не шутит. Принимаю обиженный вид, но потом решаю, что он не готов. — Пожалуйста, не надо. Не выдержу. Меня никогда не щекотали в детстве, — я опускаю руки, показывая, что ему нечего опасаться. — Бывало, смотрел, как Джеймс балуется с Тео и Луной, но сам… Я прижимаю палец к его губам. — Знаю, молчи, — я нежно целую его в губы, туда, где только что был мой палец, и, свернувшись рядышком, кладу голову ему на грудь. Во мне опять нарастает знакомая боль, и сердце охватывает печаль. Ради этого человека я готов на все — потому что люблю его. Он обнимает меня, прижимается носом к волосам и нежно поглаживает по спине. Мы лежим так какое-то время, нисколько не тяготясь молчанием, но в конце концов я первый нарушаю тишину: — Тебе доводилось обходиться без доктора Дамблдора? — Да. Однажды мы не виделись две недели. А почему ты спрашиваешь? Испытываешь неодолимую тягу пощекотать меня? — Нет. Думаю, он тебе помогает. — Так и должно быть, — фыркает Гарри. — Я хорошо ему плачу, — он легонько тянет меня за волосы, заставляя повернуться к нему. Поднимаю голову. — Беспокоишься о моем благополучии, Драко? — Любой хороший супруг беспокоится о благополучии своего любимого мужа, Гарри, — укоризненно напоминаю я. — Любимого? — шепчет он, и вопрос повисает между нами. — Очень-очень любимого, — я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его, и он смущенно улыбается. — Не хотите ли пообедать на берегу, мистер Поттер? — Готов на все, лишь бы вы были довольны, мистер Поттер. — Хорошо, — усмехается он. — На борту я могу обеспечить вашу безопасность. Спасибо за подарок, — он берет фотоаппарат и, держа его в вытянутой руке, снимает нас — в посткоитальной, постисповедальной, постщекотальной позе. — Всегда пожалуйста, — я улыбаюсь, и в его глазах вспыхивают огоньки. Мы летаем, когда солнце садится. Накладываем чары рассеивания, чтобы маглы нас не увидели, и взлетаем. Вокруг берега и вдаль по морю. Виды потрясающие, и мне всегда нравится летать с Гарри. Затем он велит мне следовать за ним, и мы летим над землей, которая выглядит как пустое поле, но как только мы пересекаем определенную точку, взору открывается величественный храм. Заходящее солнце заливает его светом, который освещает золотой декор и кристаллы вокруг. Это захватывает дух. Гарри приземляется, и я следую за ним, не отрывая глаз от этого места. — Волшебник построил это для своей жены очень давно в качестве свадебного подарка. Лишь немногие знают о нем, и заклинания вокруг этого места не позволяют маглам найти его. Никто не может понять, как он смог заставить свою магию действовать так долго, но даже сотни лет спустя она все еще охраняет подарок, который он сделал своей любимой, — мягко говорит Гарри, сам почти пораженный. — Должно быть, он был очень могущественным и очень сильно любил ее, — я наконец-то смотрю на Гарри, а он на меня. — Я бы построил такой же для тебя, — шепчет он. — Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как солнце полирует твои волосы, — Гарри убирает мне за ухо выбившуюся прядку. — Ты словно ангел, — он целует меня в шею пониже уха и тихонько шепчет: — Мы, деспоты, делаем это для тех, кого любим. Я краснею, застенчиво улыбаюсь и поднимаюсь вслед за ним в воздух. — О чем думаешь? — спрашивает Гарри, делая глоток послеобеденного кофе. — О полете. — Замечательно, не так ли? — он усмехается, а я оглядываю обставленную с не меньшей роскошью столовую «Прекрасной леди» и поджимаю губы. — Я бы не назвал это замечательно, — оправдывается Гарри, заметив мой взгляд. — Я знаю. Это прекрасно. Лучший медовый месяц, который только можно пожелать. — Правда? — удивленно спрашивает он и застенчиво улыбается. — Конечно. — Осталось всего лишь два дня. Хочешь еще что-нибудь посмотреть? Что угодно, только скажи. — Хочу просто быть с тобой. Он поднимается из-за стола, подходит и целует меня в лоб. — А обойтись без меня один час сможешь? Надо проверить почту, посмотреть, что происходит дома. — Конечно, — говорю я, старательно скрывая разочарование. Целый час без него! Ну не странно ли, что мне так хочется постоянно быть с ним? — Спасибо за фотоаппарат, — говорит он и уходит в кабинет. Вернувшись в каюту, я решаю тоже заняться почтой и открываю лэптоп. Письма от мамы и Пэнси с последними слухами и сплетнями и расспросами о медовом месяце. Что им сказать? Все было прекрасно, пока кто-то не вознамерился поджечь «Поттер Энтерпрайзес». Я уже отправляю письмо маме, когда в мой почтовый ящик падает сообщение от Пэнси._______________
От: Пэнси Паркинсон Тема: ОМГ!!! Дата: 17 августа 11:45 Кому: Драко Малфой Дрей, только что услышала о пожаре в офисе Гарри. Как думаешь, он магический? П xox
_______________
Она в сети! Я перескакиваю к своей новой игрушке — скайпу — и вижу, что она доступна. Быстро пробегаю пальцами по клавиатуре._______________
Драко: Ты здесь?Пэнси: ДА! Как ты? Как медовый месяц? Ты уже видел мое письмо? Гарри знает о пожаре?
Драко: У меня все хорошо. Медовый месяц проходит отлично. Твой мейл видел. Про пожар Гарри знает.Пэнси: Я так и думала. Новости очень скудные. Что случилось, непонятно. А Тео, конечно, ничего не говорит.
Драко: Ищешь материал для заметки?Пэнси: Ты слишком хорошо меня знаешь.
Драко: Гарри почти ничего не рассказывает.Пэнси: Тео узнал от Лили!
Ну уж нет! Вот чего не надо Гарри, так это того, чтобы о пожаре узнала вся Волшебная Британия. Я решаю использовать проверенный на практике прием отвлечения из арсенала Паркинсон. Драко: Как Тео и Итан?Пэнси: Итана приняли на магистерский курс по психологии в Лондоне. Тео — лапочка.
Драко: Какой молодец Итан!Пэнси: Как наш любимый экс-дон?
Драко: Пэнси!Пэнси: Что?
Драко: Ты знаешь что!Пэнси: Извини.
Драко: Он в порядке. Более чем.Пэнси: Если тебе хорошо, то и я рада.
Драко: Я на седьмом небе от счастья.Пэнси: Мне надо бежать. Поговорим позже?
Драко: Не знаю, получится ли. Ты посмотри, буду ли я в сети. Часовые пояса — отстой!Пэнси: Согласна. Я тебя люблю.
Драко: Я тоже тебя люблю. Пока.Пэнси: Пока.
Теперь уж Пэнси эту историю из рук не выпустит. Я закатываю глаза и закрываю скайп, пока Гарри не увидел нашу переписку. Реплика насчет экс-дона ему бы точно не понравилась. Да и экс ли он? Я в этом не совсем уверен. Вздыхаю. Пэнси знает все со времен нашей «вечеринки», когда я уступил ее инквизиторским расспросам. Приятно все-таки поболтать со знакомым человеком. Смотрю на часы. После обеда не прошло и часа, а я уже скучаю по мужу. Возвращаюсь на палубу — может, он уже закончил? Нахожусь возле храма, который мы посетили сегодня. Гарри стоит рядом, смотрит на меня с любовью и улыбается. Он словно ангел. Я улыбаюсь в ответ, но потом оглядываюсь и вижу себя в своей серой, унылой комнатушке. Нет! Я торопливо поворачиваюсь к Гарри — он улыбается, грустно, печально. Протягивает руку, убирает мне за ухо выбившуюся прядку. Потом поворачивается и, не сказав ни слова, медленно уходит. Идет по бесконечному залу к богато расписанным дверям, и звук его шагов отскакивает эхом от зеркал — одинокий человек, человек без отражения… Я просыпаюсь в панике, хватая ртом воздух. — Эй, — озабоченно шепчет он из темноты. Здесь, он здесь. Ему ничто не грозит. Облегченно перевожу дух. — Ох, Гарри, — шепчу я, пытаясь усмирить скачущее сердце. Он обнимает меня, и лишь тогда я понимаю, что по лицу у меня катятся слезы. — Драко, в чем дело? Что случилось? — Гарри гладит меня по щеке, утирает слезы. Я слышу его боль. — Ничего. Просто кошмар… Он целует меня в лоб, в мокрые от слез губы. Утешает, успокаивает. — Все хорошо. Это только сон, — шепчет Гарри. — Ничего не бойся. Со мной тебе ничего не надо бояться. Я вдыхаю его запах, прижимаюсь к нему, стараясь отогнать то ощущение отчаяния и потери, что пришло во сне, и вдруг понимаю, что больше всего на свете боюсь потерять его.