Пятьдесят оттенков Поттера: Свобода

      Поворачиваюсь, привычно подкатываюсь к Гарри и обнаруживаю, что его нет. Черт! Сна как не бывало. Привстаю, беспокойно оглядываю каюту. Гарри наблюдает за мной из небольшого кресла, стоящего у кровати. Он кладет что-то на пол, поднимается, подходит к кровати и растягивается рядом со мной. На нем серая футболка и шорты.       — Не бойся. Не паникуй. Все в порядке, — голос мягкий, тон увещевающий, словно он разговаривает с испуганным, загнанным в угол зверьком. Протягивает руку, убирает у меня с лица волосы — и я мгновенно успокаиваюсь. Вижу, он и сам обеспокоен чем-то и безуспешно пытается это скрыть.       — Ты такой нервный в последние дни.       — Я в порядке, Гарри, — безмятежно улыбаюсь — не хочу, чтобы он знал, как меня тревожит этот случай с поджогом. Я хорошо помню, что чувствовал после случая с «Чарли Танго», когда от Гарри не было известий: пустоту в душе и невыразимую боль. Теперь те же чувства всплывают вновь, и память скребет сердце. — Ты наблюдал за мной, пока я спал?       — Да, — коротко отвечает Гарри, изучающе глядя на меня. — Ты разговаривал во сне.       — Неужели? — черт! Чего я там наговорил?       — Ты чем-то обеспокоен, — добавляет он, продолжая смотреть мне в глаза. Я не выдерживаю, моргаю. Нет, от этого человека ничего скрыть невозможно. Он наклоняется, целует меня между бровей. — Когда ты хмуришься, у тебя между бровями появляется что-то вроде маленького треугольника. Его так приятно целовать. Не тревожься, детка, я о тебе позабочусь.       — Я не о себе тревожусь, а о тебе. Кто позаботится о тебе?       Он снисходительно улыбается.       — Я уже большой и достаточно страшный, чтобы самому о себе позаботиться. А теперь вставай. Прежде чем отправиться домой, я бы хотел кое-что сделать.       Он широко, как будто напоминая, что ему всего лишь двадцать восемь, улыбается и хлопает меня по заднице. Я вскрикиваю от неожиданности и вдруг понимаю, что уже сегодня мы возвращаемся в Лондон. От этой мысли становится грустно. Уезжать не хочется. Я был счастлив двадцать четыре часа в сутки и не готов делить мужа ни с его компанией, ни с его семьей. Мы провели чудесный, волшебный медовый месяц. Не без сбоев, надо признать, но ведь это нормально для новобрачных?       А вот Гарри взволнован как мальчишка, и его возбуждение — даже при том, что в голове у меня бродят разные мрачные мысли — заразительно. Он легко соскальзывает с кровати, и я, заинтригованный, следую за ним. Интересно, что он задумал?       Гарри вешает мне на запястье ключ.       — Хочешь, чтобы я вел?       — Да, — улыбается он. — Не слишком туго?       — Нет, нормально, — я поднимаю брови. — Ты поэтому надел спасательный жилет?       — Да.       Я прыскаю со смеху.       — Какая уверенность в моих способностях, мистер Поттер.       — Как всегда, мистер Поттер.       — Ну так не читайте мне нотаций.       — Да я и не смею.       — Смеете и будете, но только на тротуар в заливе свернуть будет нельзя.       — Верно подмечено, Драко. Будем стоять здесь весь день и обсуждать твои навыки или все-таки отправимся на берег и повеселимся?       Я становлюсь за руль гидроцикла, Гарри устраивается сзади и отталкивается от яхты. Уизли и двое матросов с интересом наблюдают за нами с палубы. Гарри обхватывает меня руками, ерзает, прижимается теснее. Да, вот чем мне нравится такой транспорт. Я вставляю ключ зажигания, нажимаю кнопку, и мотор отвечает громким урчанием.       — Готов? — кричу я, перекрывая шум двигателя.       — Готов и всегда буду, — отвечает он, прижавшись губами к моему уху.       Мягко включаю передачу, и «джет-скай» отходит от «Прекрасной леди» — слишком медленно, на мой вкус. Гарри сжимает объятья. Добавляю газу, и мы прыгаем вперед. Двигатель работает ровно, не глохнет, и я счастлив.       — Полегче! — предостерегает Гарри, но и в его голосе звучат радостные нотки.       Проношусь мимо «Прекрасной леди» и беру курс в открытое море. Мы бросили якорь напротив Порт-де-Плезанс Сен-Клод-дю-Вар. Вдалеке, словно встроенный в Средиземное море, виднеется аэропорт Ниццы. Уже после прибытия сюда, прошлой ночью, я слышал звук идущего на посадку самолета и теперь решаю взглянуть поближе.       Мы несемся к цели, прыгая над волнами. Я в восторге, а самое главное — Гарри дал мне полную свободу. Мы мчимся к аэропорту, и все беспокойство, все тревоги последних дней уходят сами собой.       — В следующий раз возьмем два гидроцикла! — кричит Гарри. Я улыбаюсь — погонять с ним наперегонки было бы здорово.       Мы мчимся через прохладное синее море к концу взлетно-посадочной полосы, когда небо над головой вдруг раскалывает грохот идущего на посадку самолета. Я вздрагиваю и, поддавшись на мгновение панике, выворачиваю руль и одновременно жму на газ вместо тормоза.       — Драко! — кричит Гарри, но уже поздно. Гидроцикл виляет, и я, раскинув руки и ноги и прихватив с собой Гарри, лечу в море.       Здесь холодно, не то что у берега. Я погружаюсь, но тут же всплываю — спасибо спасательному жилету, — успев отведать средиземноморской водички. Кашляя и отплевываясь, протираю глаза и оглядываюсь. Гарри уже плывет ко мне. Гидроцикл с заглохшим двигателем беззаботно покачивается неподалеку.       — Ты в порядке?       — Да, — хриплю я и не могу скрыть радости.       Видишь, Гарри? Это худшее, что может случиться, когда катаешься на гидроцикле! Он заключает меня в объятья, отстраняется и с тревогой шарит глазами по моему лицу.       — Видишь, все не так уж плохо! — улыбаюсь я, шлепая ладонями по воде. Не сразу, но он все же улыбается, сначала недоверчиво, потом с облегчением.       — Да уж. Если не считать, что я весь мокрый, — ворчит он совсем не сердито.       — Я тоже.       — Ты нравишься мне мокрым, — ухмыляется он.       — Гарри! — укоризненно говорю я тоном праведного негодования. Он улыбается своей роскошной улыбкой, наклоняется, крепко целует и отстраняется. Я перевожу дух. Его глаза темнеют под полуопущенными веками, и мне становится жарко.       — Давай вернемся. Нам все равно надо принять душ. Но поведу я.       Мы прохлаждаемся в зале для пассажиров первого класса, ожидая рейса на Лондон. Гарри читает «Файнэншл таймс». Я беру фотоаппарат, хочу сделать парочку снимков. Он такой сексуальный в белой льняной рубашке и джинсах, с засунутыми за пуговицу очками. Вспышка. Гарри мигает и улыбается мне своей застенчивой улыбкой.       — Как самочувствие, мистер Поттер?       — Не хочется возвращаться. Мне так нравится, когда тебя не нужно ни с кем делить.       Он наклоняется, сжимает мою руку. Подносит ее к губам, целует костяшки пальцев…       — Мне тоже.       — Но?.. — спрашиваю я, услышав непроизнесенное короткое слово в конце его заявления.       Гарри хмурится.       — Но?.. — он делает вид, что не понял. Я слегка наклоняю голову и смотрю на него с выражением «ну же, скажи», которое довел до совершенства в последние пару дней. Гарри вздыхает и откладывает газету. — Я хочу, чтобы этого поджигателя поймали поскорее и чтобы нам не о чем было беспокоиться.       — О… — я и вправду удивлен его откровенностью.       — Лонгботтому не поздоровится, если нечто подобное случится еще раз.       Обещание звучит так зловеще, что у меня по спине бегут мурашки. Гарри бесстрастно смотрит на меня, и я не знаю, чего он от меня ждет и каким мне нужно быть — дерзким, легкомысленным, беспечным? Мыслей нет, и, чтобы снять возникшее между нами напряжение, я делаю то единственное, что приходит в голову: поднимаю фотоаппарат и щелкаю затвором.       — Эй, соня, мы уже дома, — говорит Гарри.       — М-м-м, — сонно ворчу я, пытаясь удержать сон, в котором мы с Гарри валяемся на одеяле в Кью-Гарденсе. Я так устал! Путешествовать по-маггловски утомительно, даже первым классом. Мы провели в самолете часов восемнадцать или даже больше — я уже потерял счет времени. Дверь открывается, я открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Гарри. Он расстегивает ремень и поднимает меня на руки.       — Эй, я и сам умею ходить!       Гарри только фыркает.       — Мне нужно перенести тебя через порог.       Я обнимаю его за шею и вскидываю бровь.       — Правда?       — Драко, рад сообщить, что ты набрал вес.       — Что?       Он улыбается.       — Я, наверное, не смогу подняться по ступенькам, — он делает вид, что собирается уронить меня, и я хихикаю.       У входа на «Гриммо» нас встречает Уизли.       — Добро пожаловать домой, мистер Поттер, мистер Поттер.       — Спасибо, Уизли.       — Пожалуйста, зовите меня Драко. Это становится слишком запутанным, — я одариваю Уизли мимолетной улыбкой. Он усмехается и кивает, н аправляясь к «Ауди», за рулем которой сидит Томас.       — Так что, я действительно набрал вес?       — Немного, — успокаивает Гарри, но лицо его вдруг темнеет. О нет… что еще?       — Ты всего лишь вернул тот вес, что потерял, когда ушел от меня, — негромко объясняет он, проходя по коридору и еще больше мрачнеет.       Я вижу, чувствую его боль, и под сердцем как будто повисают гири. Нет!       — Эй, — глажу его по щеке, запускаю пальцы в волосы, тяну к себе. Он не упирается, охотно уступает. — Если бы я не ушел тогда, стоял бы ты сейчас здесь? — шепчу я, глядя в глаза цвета спелой листвы. На губах смущенная, моя любимая улыбка.       — Нет, — тихо говорит он, наклоняясь и нежно целуя меня.– Нет, Драко, я не стоял бы здесь с тобой сейчас. Но я бы знал, что могу защитить тебя, если бы ты не бросил мне вызов.       В его голосе слышится нотка сожаления. Черт.       — Мне нравится бросать тебе вызов, — осторожно говорю я.       — Знаю. И мне… мне это тоже нравится, — с улыбкой признается он.       О, слава Мерлину.       — Даже несмотря на то, что я толстый? — шепчу я. Он смеется.       — Даже толстым, — мы снова целуемся, уже по-настоящему, с желанием. Я тяну его за волосы, наши языки переплетаются в медленном, чувственном танце.       — Мне очень хорошо с тобой. Очень… — Он смотрит на меня с вожделением, потом качает головой, словно прогоняя непристойные мысли. Мы входим в фойе.       — Добро пожаловать домой, мистер Поттер, — Гарри снова целует меня, теперь уже почти целомудренно, и выдает свою фирменную, на целый гигаватт, улыбку. Его глаза светятся от радости.       — Добро пожаловать домой, мистер Поттер, — я тоже улыбаюсь, чувствуя, как и мое сердце переполняется радостью.       Вопреки ожиданиям, он не опускает меня, а несет через фойе, потом по коридору, входит в большую комнату и усаживает на кухонный стол. Я сижу, болтая ногами, а Гарри достает из шкафчика высокие бокалы и из холодильника — бутылку шампанского, своего любимого «Боланже». Ловко, не пролив ни капли, открывает, разливает бледно-розовое вино и вручает мне бокал. Потом берет другой, нежно раздвигает мне ноги и становится между ними.       — За нас, Драко.       — За нас, Гарри, — шепчу я, невольно улыбаясь. Мы чокаемся и делаем по глотку.       — Знаю, ты устал, — Гарри трется носом о мой нос. — Но вообще-то спать я еще не хочу, — он целует меня в уголок рта. — Это наша первая ночь здесь, и теперь ты по-настоящему мой.       Его губы спускаются ниже и ниже. В Лондоне ранний вечер, и я чертовски устал после перелета и от смены часовых поясов, но в глубине меня уже распускается желание.       Гарри мирно посапывает рядом, а я смотрю на розовые и золотистые полосы новой зари в широких окнах. Его рука лежит на моей груди, и я стараюсь дышать в одном с ним ритме, но ничего не получается. Сон не приходит. Мой организм настроен на гринвичское время, и мысли бегают по кругу.       Столько всего случилось за последние три недели — нет, не надо никого обманывать, за последние три месяца, — я как будто витал в облаках. И вот, позвольте представиться: мистер Драко Поттер, муж самого восхитительного, соблазнительного, сексуального и невероятно богатого магната, какого только можно встретить. Как могло случиться, что все произошло так быстро?       Я поворачиваюсь и смотрю на него бесстрастно и оценивающе. Знаю, он частенько наблюдает за мной во сне, но мне такая возможность выпадает редко. Во сне он выглядит таким юным и беззаботным, длинные ресницы едва заметно подрагивают, словно крылья веера, на подбородке легкой тенью проступает щетина, губы, словно вышедшие из-под резца скульптора, слегка приоткрыты. Мне так хочется поцеловать его, раздвинуть его губы языком, пробежать пальцами по мягкой, но колючей щетине. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не прикоснуться к нему, не погладить, не разбудить. Хм… Почему мне нельзя хотя бы поиграть с мочкой уха? Чуть-чуть прикусить, пососать. «Оставь беднягу в покое, Драко» — сердито бросает мое подсознание.       В понедельник мне возвращаться на работу. Сегодняшний день отведен на акклиматизацию, а потом — назад, в привычную рутину. В последние три недели мы не расставались ни на минуту, и не видеть Гарри целый день будет, наверно, непривычно. Я откидываюсь на подушку и смотрю в потолок. Кто-то скажет, что проводить вместе столько времени невозможно, но это не мой случай. Я был счастлива с ним даже тогда, когда мы ссорились. И единственным, что омрачило мое счастье, стала новость о пожаре в Поттер-хаусе.       У меня холодеет кровь. Кто мог пожелать зла Гарри? Загадка не дает мне покоя. Кто-то из партнеров по бизнесу? Бывшая любовница? Обиженный служащий? Я понятия не имею, а Гарри молчит и, стремясь защитить меня, выдает информацию по капле. Я вздыхаю. Мой рыцарь в сияющих черно-белых доспехах, всегда старающийся защитить меня. Что нужно сделать, чтобы он немного раскрылся?       Гарри шевелится, и я замираю, не хочу будить его, но эффект получается обратный. Черт! Два ярко-зеленых глаза смотрят на меня.       — Что случилось?       — Ничего. Засыпай, — я ободряюще улыбаюсь. Он потягивается, трет глаза, улыбается.       — Сбился с ритма?       — Думаешь, дело в этом? Я не могу уснуть.       — У меня есть универсальное средство от бессонницы, и как раз для тебя, детка, — он по-мальчишески широко ухмыляется, а я закатываю глаза и прыскаю. Все мои мрачные мысли улетают без следа, а зубы находят мочку его уха.       Мы мчимся по автостраде на «Ауди R8». Нас ждет ланч у родителей Гарри, воскресный ланч по случаю возвращения домой. Соберется вся семья плюс Пэнси и Итан. Мы долго были вдвоем, и оказаться теперь в большой компании немного непривычно. Мы даже не успели поговорить толком: он с самого утра ушел в кабинет, а мне пришлось разбирать вещи. Гарри, правда, сказал, что это необязательно, что вещи разберет Добби но к помощи по дому мне еще только предстоит привыкнуть. Мысли разбегаются, и я рассеянно постукиваю пальцами по кожаной обивке дверцы. Настроение паршивое, но из-за чего? Не успел акклиматизироваться? Или из-за поджога?       — Разрешишь мне сесть за руль? — спрашиваю я и сам удивляюсь тому, что произнес это вслух.       — Конечно, — улыбается Гарри. — Все, что мое, оно и твое тоже. Но если разобьешь или поцарапаешь, я отведу тебя в Красную комнату боли, — он бросает в меня быстрый взгляд и зловеще ухмыляется.       Ничего себе! Я смотрю на него непонимающе. Это что, шутка?       — Ты же сказал это не всерьез, да? Ты ведь не станешь наказывать меня за то, что я поцарапаю твою машину? Неужели ты любишь ее больше, чем меня?       — Почти так же, — с улыбкой отвечает он и, опустив руку, тискает мое колено. — Но она не согревает меня по ночам.       — Уверен, это нетрудно устроить, и тогда ты мог бы спать в ней, — бросаю я.       Гарри смеется.       — Мы и дня не пробыли дома, а ты меня уже выставляешь?       Он, похоже, в восторге и на мой недовольный взгляд отвечает широкой ухмылкой. Когда Гарри в таком настроении, злиться на него совершенно невозможно. Подумав, прихожу к выводу, что он пребывает в таком настроении с того самого времени, как вышел утром из кабинета. И тут я начинаю понимать, из-за чего злюсь. Нам нужно возвращаться в реальный мир, а я не знаю, что нас ждет: станет ли Гарри прежним, таким же закрытым, как до медового месяца, и смогу ли я поддерживать существование его новой, улучшенной версии.       — Почему ты такой довольный?       Мне достается еще одна улыбка.       — Потому что этот разговор такой… нормальный.       — Нормальный! — фыркаю я. — Но только не на четвертой неделе брака!       Улыбка соскальзывает и исчезает.       — Я шучу.       У меня нет ни малейшего желания испортить ему настроение. Просто поразительно, каким неуверенным в себе он порой бывает. Подозреваю, таким он был всегда, но скрывал эту неуверенность за суровым экстерьером. Поддевать его, подшучивать над ним легче легкого, наверно, потому, что он совершенно к этому не привык. Как многое, однако, нам еще предстоит узнать друг о друге!       — Не беспокойся, меня и «Сааб» устраивает, — говорю я и отворачиваюсь к окну, чтобы самому не поддаться скверному настроению.       — Эй, в чем дело?       — Ни в чем.       — С тобой бывает так трудно. Давай, говори, что не так.       Я поворачиваюсь.       — Посмотри на себя, Поттер.       Он хмурится.       — Но я стараюсь.       — Знаю. Я тоже, — я улыбаюсь. Настроение чуточку улучшается.       Джеймс стоит у барбекю в поварском колпаке и фартуке с надписью «К грилю допущен». Вид у него до крайности нелепый, и я невольно улыбаюсь каждый раз, когда смотрю на него. Я и вообще чувствую себя значительно лучше. Мы все сидим за столом на террасе большого фамильного дома Поттеров, наслаждаясь теплым летним деньком. Лили и Луна расставляют всевозможные салаты, Тео и Гарри дружески пикируются и обсуждают планы строительства нового дома, а Итан и Пэнси выпытывают у меня подробности нашего медового месяца. Гарри почти не выпускает мою руку и то и дело крутит мое обручальное кольцо.       — Что ж, если уладишь дела с Габриэлем, у меня будет окно с сентября по середину ноября. Смогу бросить всю бригаду, — говорит Тео, обнимая Пэнси за плечи. Она улыбается.       — Габриэль должен приехать завтра вечером для окончательного согласования, — говорит Гарри. — Надеюсь, тогда обо всем и договоримся, — он поворачивается и выжидающе смотрит на меня.       О, вот так новость.       — Конечно, — я улыбаюсь, главным образом для всех его родственников, но настроение снова падает. Почему он принимает такие решения, не поставив меня в известность? Или мне просто не дает покоя мысль о Габриэле с его безупречной кожей, идеальными волосами, дорогой дизайнерской одеждой и лосьоном после бритья, который слишком вызывающе улыбается моему мужу? Подсознание снова останавливает меня сердитым взглядом. Он не дает тебе повода для ревности. Черт, что-то меня бросает сегодня то туда, то сюда. С чего бы?       — Дрей! — окликает меня Пэнси. — Ты все еще на юге Франции?       — Да, — отвечаю я с улыбкой.       — Хорошо выглядишь, — добавляет она и сама же при этом хмурится.       — Вы оба чудесно смотритесь, — расцветает улыбкой Лили.       Итан наполняет бокалы.       — За счастливую пару, — предлагает Джеймс, и все за столом поддерживают тост.       — И давайте поздравим Итана с тем, что записался наконец-то на психологическую программу в Лондоне, — с гордостью добавляет Пэнси. Она одаривает его редкой сестринской улыбкой, и Итан ухмыляется ей.       Я прислушиваюсь к разговорам за столом. Гарри пересказывает всю программу нашего путешествия, время от времени останавливаясь чуть подробнее на том или ином пункте. Держится свободно и раскованно, ни малейших признаков беспокойства из-за поджога или поджигателя. А вот мне, напротив, никак не удается избавиться от нехорошего предчувствия. И аппетита нет. Гарри сказал вчера, что я потолстел. Он же просто пошутил! Подсознание снова обжигает меня недовольным взглядом. Тео роняет бокал на каменный пол, и все вздрагивают от звука разлетевшегося вдребезги стекла. Размеренное течение ланча прерывается короткой вспышкой активности — все собирают осколки.       — Если не выведешь себя из этого настроения, отведу в лодочный сарай и отшлепаю по первое число, — шепчет мне на ухо Гарри. Я вздрагиваю от неожиданности, поворачиваюсь и в изумлении смотрю на него.       Это что, шутка?       — Не посмеешь, — вполголоса отвечаю я, чувствуя, как где-то в глубине рождается знакомое, такое долгожданное волнение. Гарри вопросительно выгибает бровь. Конечно, посмеет. Бросаю взгляд через стол — на Пэнси. Она с интересом наблюдает за нами. Поворачиваюсь к Гарри и пристально на него смотрю.       — Сначала поймай, — цежу я сквозь зубы.       — С удовольствием постараюсь, — шепчет он, недвусмысленно усмехаясь. Шутит?       Я краснею от смущения, но чувствую себя уже лучше.       Мы едва успеваем закончить десерт — земляника со сливками, — как разверзаются хляби небесные. Гарри накладывает чары, чтобы защитить нас от дождя, пока мы убираем тарелки и бокалы со стола и относим их на кухню.       — Хорошо еще, что хорошая погода продержалась почти до конца ланча, — замечает Лили по пути в комнату. Гарри садится за сверкающий черный рояль, прижимает ногой педаль и начинает играть знакомую мелодию, название которой выпало у меня из памяти.       Лили интересуется моими впечатлениями от Венеции. Они с Джеймсом ездили туда много лет назад во время их собственного медового месяца, и мне вдруг приходит в голову, что это добрый знак, если учесть, как счастлива эта пара. Пэнси и Тео устраиваются вдвоем на большом мягком диване, а Итан, Миа и Джеймс заводят разговор о психологии. Ремус и Сириус куда-то улизнули вместе… и я не хочу знать, чем они занимаются.       Внезапно все как один Поттеры умолкают, оборачиваются и смотрят на Гарри.       Что?       Гарри тихонько напевает что-то, подыгрывая себе на рояле. В комнате воцаряется тишина, в которой звучит лишь его мягкий, лиричный голос. Я и раньше слышал, как он поет, а они? Гарри останавливается, заметив вдруг, что играет в полном безмолвии. Пэнси оглядывается и вопросительно смотрит на меня. Я пожимаю плечами, а Гарри, поняв, что невольно оказался в центре внимания, смущенно хмурится.       — Продолжай, — просит Лили. — Никогда не слышала, как ты поешь.       Она смотрит на него удивленно, словно видит в первый раз. Гарри сидит неподвижно, потом пожимает плечами, бросает нервный взгляд на меня и поворачивается к окну. Все вдруг начинают разговаривать, делая вид, что не обращают на него внимания, и только я один смотрю на моего дорогого мужа.       — О, дорогой! — Лили, подойдя, берет меня за руки, а потом вдруг заключает в объятия. — Спасибо тебе, спасибо! — шепчет она так тихо, что никто больше ее не слышит.       К горлу подступает комок.       — Э… — я тоже обнимаю ее, хотя и плохо представляю, за что меня благодарят. Лили улыбается, глаза ее сияют. Она целует меня в щеку. Ну и ну! Что же я такого сделал?       — Приготовлю чаю, — говорит Лили хриплым от непролитых слез голосом.       Я иду к Гарри. Он закончил играть и стоит у застекленной двери на террасу.       — Привет.       — Привет, — Гарри кладет руку мне на талию, привлекает к себе, и я просовываю ладонь в задний карман его джинсов. За окном шумит дождь. — Ты как? Уже лучше?       Я киваю.       — Да. Ты определенно знаешь, как заставить всех замолчать.       — Только этим и занимаюсь, — говорит он с усмешкой.       — На работе — да, но не здесь.       — Верно, не здесь.       — Неужели никто никогда не слышал, как ты поешь?       — Похоже, что нет, — сухо отвечает он. — Пойдем?       Я смотрю на Гарри — глаза у него теплые, мягкие — и решаю сменить тему.       — Собираешься меня отшлепать? — в животе у меня как будто просыпаются тысячи бабочек. Может быть, это как раз то, что нужно… то, чего мне недоставало.       Он смотрит на меня сверху вниз, и зрачки его темнеют.       — Делать больно не хочу, но поиграю с удовольствием.       — А… — я нервно оглядываюсь, но нас никто не слышит.       — Только если будете плохо себя вести, мистер Поттер, — шепчет он мне на ухо.       Несколько слов — и меня только что не колотит от желания. И как только у него это получается?       — Посмотрим, что можно сделать, — уклончиво говорю я.       Как только мы собираемся извиниться и уйти, мы слышим крик Лили из кухни и звон разбитого стекла. После секундного колебания мы все бежим на кухню. Гарри оказывается там первым и останавливается в дверях, покачивая головой. Когда я протискиваюсь внутрь, я вижу Лили, обнимающую Римуса и Сириуса. Она плачет… но при этом улыбается.       — Мама? — спрашивает Луна. Все трое подпрыгивают, не услышав нас. — С тобой все в порядке?       — Да, — она вытирает глаза и переводит взгляд с нас на Сириуса и Ремуса.       — Эм-м… у нас есть новости… — неуверенно произносит Ремус.       — У нас будет ребенок! — кричит Сириус, поражая всех нас.       Раздаются вздохи и визги, люди бросаются к ним, но я почему-то стою на месте, потрясенный. Раньше мне не доводилось сталкиваться с беременными людьми, и я не знаю, как себя вести. Луна начинает сюсюкатся с животом Ремуса, так что я предполагаю, что это он носит ребенка.       Гарри подходит ко мне и берет меня за руку. Он немного побелел, и я думаю, что он тоже не знает, как себя вести.       В конце концов, мы подходим к новоспеченым родителям и поздравляем их.       — Спасибо, Гарри! — Сириус хлопает его по спине, заставляя меня вздрогнуть. Гарри ненадолго застывает, но я сжимаю его руку, и он расслабляется, улыбаясь мне.       — Какой срок? — спрашиваю я Ремуса, не зная, что еще сказать.       — Пятнадцать недель. Мы решили подождать, не говорить вам обо всем до медового месяца, — усмехается Ремус.       — Да, не хотели отвлекать внимание от вас, двух влюбленных птичек, — подхватывает Сириус. Это заставляет меня захикать.       К Сириусу подходит Джеймс и крепко обнимает его.       — Мы долго пытались, — шепчет мне Ремус, возвращая к нашему разговору. Он грустно улыбается.       — Что ж, я очень рад за вас, — искренне говорю я. Я обнимаю его и мельком бросаю взгляд на его живот.       Мы прощаемся со всеми и идем к машине.       — Держи. Только не разбей, — Гарри бросает мне ключи от «Ауди» и абсолютно серьезно добавляет: — А то я буду чертовски недоволен.       У меня пересыхает во рту. Он разрешает мне вести свою машину? Е-ес!       — Уверен? — я едва шевелю губами.       — Да. И поторопись, пока я не передумал.       Наверное, я никогда еще не улыбался так широко. Гарри закатывает глаза и открывает передо мной дверцу. Я поворачиваю ключ и завожу мотор еще до того, как он успевает обойти машину спереди.       — Не терпится? — с усмешкой спрашивает Гарри.       — Ужасно.       Я тихонько сдаю назад и разворачиваюсь на подъездной дорожке с удивительной для меня самого ловкостью. Мотор работает ровно, чутко откликается на малейшее прикосновение. Осторожно маневрируя на дорожке, смотрю в зеркало заднего вида: Томас и Райан, наши сегодняшние секьюрити, как раз забираются во внедорожник. Я и не знал, что они сопровождали нас сюда. Прежде чем выехать на шоссе, сбрасываю газ.       — Уверен?       — Да, — коротко отвечает Гарри, и я понимаю, что он ни в чем не уверен.       Бедненький! Мне хочется смеяться и над ним, и над собой, я нервничаю, и волнуюсь, и думаю, как было бы здорово оторваться от Томаса и Райана. Смотрю влево, вправо и, убедившись, что нам ничто не угрожает, вывожу «Ауди» на шоссе.       Гарри напрягается, но ничего не говорит. Удержаться невозможно. Дорога чиста. Я прижимаю педаль газа, и машина прыгает вперед.       — Эй, потише! — кричит Гарри. — Ты нас убьешь!       Я тут же убираю газ. Какой послушный автомобиль, как легко им управлять!       — Извини, — бормочу я тоном кающегося грешника, но результат получается совершенно неубедительный. Гарри усмехается, скрывая облегчение.       — Что ж, это уже можно зачесть как плохое поведение, — небрежно замечает он, и я послушно сбавляю.       Смотрю в зеркало — «Ауди» не видно, позади нас только какой-то одинокий темный автомобиль с тонированными стеклами. Представляю, каково сейчас Томасу и Райану, как они отчаянно пытаются сократить дистанцию. Не знаю почему, меня это только раззадоривает. Но думать надо и о муже, а потому я решаю вести себя прилично и уже без фокусов, обретая постепенно уверенность, еду домой.       Вдруг Гарри ругается и с трудом вытаскивает телефон из кармана джинсов.       — Что? — сердито бросает он в трубку. — Нет, — оглядывается. — Да. Она.       Что там еще? В зеркале вроде бы ничего странного — позади лишь несколько машин. Внедорожник отделен от нас четырьмя автомобилями, и вся эта группа движется на одной скорости.       — Понимаю, — Гарри вздыхает и трет ладонью лоб. Я ощущаю исходящее от него напряжение. Что-то не так. — Да… Не знаю, — он смотрит на меня и опускает телефон. — Все хорошо. Едем дальше, — голос его спокоен, на губах улыбка, но глаза серьезные. Плохо дело! В крови уже бурлит адреналин. Гарри снова поднимает телефон.       — Да-да, на автостраде. Как только доедем… Да… Да…       Он кладет аппарат на подставку и переключает в режим громкой связи.       — В чем дело?       — Не отвлекайся, детка, — говорит Гарри.       Направляюсь к развязке автострады в сторону Лондона. Бросаю взгляд на Гарри — он смотрит прямо перед собой.       — Ты только не паникуй, но, когда мы окажемся на автостраде, добавь газу. Нас ведут.       Нас ведут! Ни фига себе! Сердце подскакивает, колотится о ребра, по коже пробегают мурашки, и горло сжимается от паники. Но кто? Кто за нами следит? Я снова бросаю взгляд в зеркало заднего вида и убеждаюсь, что темная машина по-прежнему держится за нами. Черт! Так это они? Пытаюсь рассмотреть, кто сидит за рулем, но ничего не вижу.       — Смотри на дорогу, детка, — спокойно, даже мягко говорит Гарри. Обычно, когда я за рулем, он пользуется другим, куда более жестким тоном.       Соберись, одергиваю я себя, чтобы не поддаться страху. А если наши преследователи вооружены? Вооружены, и их цель — Гарри. Мне становится не по себе, к горлу подкатывает тошнота.       — Почему ты решил, что за нами следят? — срывающимся шепотом спрашиваю я.       — У «Доджа», что сзади, поддельные регистрационные номера, а на машине наложены заклинания.       Откуда он знает?       Мы приближаемся к автостраде по въезду. День близится к вечеру, и хотя дождь перестал, дорога мокрая. Хорошо еще, что машин немного.       В моей голове звучит голос Северуса с одной из его многочисленных лекций по защите от темных искусств. «Именно паника убьет тебя или серьезно покалечит, Драко». Делаю глубокий вдох, пытаюсь взять под контроль дыхание. Тому, кто нас преследует — кем бы он ни был, — нужен Гарри. Я делаю еще один вдох — в голове начинает проясняться, перестает сжиматься живот. Мне нужно спасти Гарри. Я сам хотел прокатиться на этой машине, прокатиться с ветерком. Ну что ж, вот он, мой шанс. Вцепляюсь в руль и бросаю последний взгляд в зеркало заднего вида. «Додж» приближается. Я сбрасываю газ, оставляя без внимания беспокойный жест Гарри, и рассчитываю подъезд к автостраде таким образом, чтобы «Доджу» пришлось остановиться и ждать просвета в плотном потоке движения. И тогда я даю полный газ — и «Ауди» прыгает с места, вдавливая нас обоих в спинки сидений. Стрелка спидометра подлетает к семидесяти пяти милям в час.       — Не гони, детка, — спокойно говорит Гарри, хотя спокойным я назвал бы его в последнюю очередь.       Мы мчимся между двумя рядами, прыгая то влево, то вправо, как черная дамка по шашечной доске, ускользая от грузовиков и легковушек. Я старательно игнорирую гневные, неодобрительные взгляды других водителей. Гарри сидит неподвижно, держа сцепленные руки на коленях, и я еще успеваю подумать, что он, наверное, делает так, чтобы меня не отвлекать.       — Молодец, хороший мальчик, — говорит он и оглядывается. — Не вижу «Доджа».       — Мы за несубом, мистер Поттер, — доносится из «блэкберри» голос Томаса. — Он пытается догнать вас, сэр. Постараемся вклиниться между вами и «Доджем».       Несуб? Это еще что такое?       — Хорошо. Драко пока справляется. На этой скорости и при условии, что машин не прибавится, мы съедем с автострады через пару минут.       — Понял, сэр.       Спидометр показывает, что я держусь на одной и той же скорости — семьдесят пять миль в час.       — У тебя действительно хорошо получается, — говорит, оглядываясь, Гарри, и его тон почему-то напоминает мне нашу первую встречу в игровой комнате. Я тут же отсекаю воспоминание, чтобы не отвлекаться.       — Куда едем? — почти спокойно спрашиваю я. Управлять машиной — одно удовольствие; даже не верится, что мы едем на приличной скорости.       — Мистер Поттер, направляйтесь к следующему выезду, а затем на юг. Мы хотим проверить, последует ли за вами «Додж», — отвечает по громкой связи Томас. Впереди — слава Мерлину — загорается зеленый, и я прибавляю.       Бросаю беспокойный взгляд на Гарри — он подбадривает улыбкой и тут же меняется в лице.       — Черт!       У съезда с моста машины сбавляют, и мне тоже приходится сбросить газ. Смотрю в зеркало и вижу «Додж».       — Сколько, десять или больше?       — Да, вижу, — говорит Гарри. — Интересно, кто это?       — Мне тоже. А кто за рулем? Узнать можно? — обращаюсь я к лежащему на подставке «блэкберри».       — Нет, мистер Поттер. Тонировка слишком темная, не разглядеть. Может быть как мужчина, так и женщина.       — Женщина? — повторяет Гарри.       Я пожимаю плечами и предлагаю свой вариант:       — Твоя миссис Робинсон?       Гарри напрягается и берет с держателя телефон.       — Она не моя миссис Робинсон, — ворчит он. — Я и не разговаривал с ней с самого дня рождения. Да Белла и не стала бы так делать — это не ее стиль.       — Дафна?       — Она с родителями. Я же тебе говорил.       — Уверен?       Гарри отвечает не сразу.       — Нет. Но если бы она сбежала, я уверен, что ее родители сообщили бы Дамблдору. Давай обсудим это, когда вернемся домой. А пока тебе лучше не отвлекаться.       — Но ведь это может быть и просто какая-то случайная машина.       — Я не собираюсь рисковать. Тем более в ситуации с твоим участием, — обрывает меня Гарри и возвращает «блэкберри» на подставку, так что мы снова можем держать связь с Томасом и Райаном.       Ну и ладно. Спорить с ним сейчас смысла нет… может быть, потом. Я придерживаю язык. К счастью, поток машин снова редеет. Мне даже удается протиснуться вперед.       — А если копы остановят? — спрашиваю я.       — Это было бы неплохо.       — Только не для меня.       — За права не беспокойся, — уверяет он, и мне слышатся в его ответе нотки веселья.       Давлю на газ и снова подбираюсь к семидесяти пяти. Да, эта пташка умеет летать. Она такая легкая в управлении, такая послушная! Выдаю восемьдесят пять. Не думаю, что я когда-либо ездил так быстро.       — Набирает скорость, — спокойно и равнодушно докладывает Томас. — Идет под девяносто.       Черт! Ну же, быстрее! Жму еще сильнее. Мотор урчит, но вытягивает на девяносто пять. Мы летим двойной проезжей части.       — Так и держи, Дрей, — говорит Гарри.       Я немного сбрасываю газ, проезжая перекресток. Движение здесь довольно спокойное, и мне в долю секунды удается выскочить на скоростную полосу. Снова газую — и вот мы уже летим по левой полосе, а прочие смертные подают вправо, пропуская нас вперед. Не будь я так напуган, наверно, получал бы удовольствие.       — Он вышел на сотню, сэр, — докладывает Томас.       — Оставайся с ним, Дин, — бросает Гарри.       На нашу полосу выскакивает грузовик. Черт! Я успеваю ударить по тормозу.       — Чертов идиот! — клянет лихача Гарри. Нас бросает вперед. Как хорошо, что есть ремни безопасности.       — Обходи его, детка, — цедит он сквозь стиснутые зубы.       Я проверяю, что там, сзади, и режу по диагонали через три линии. Мы снова вырываемся на скоростную полосу. — Хороший маневр, Драко, — одобрительно ворчит Гарри. — И где, интересно, копы? Как надо, так их и нет.       — Мне штрафной талон ни к чему, — говорю я, не глядя на мужа. — Тебя разве никогда не штрафовали за превышение скорости?       — Нет, — я кошу правым глазом и вижу, что он улыбается.       — И не останавливали?       — Останавливали.       — Понятно.       — О…       — Обаяние, Дрей. Все дело в обаянии. А теперь сосредоточьтесь. Томас, где «Додж»?       — Идет на ста десяти, сэр, — сообщает Томас. Ничего себе! У меня даже сердце подскакивает. Смогу ли я ехать быстрее? Снова придавливаю педаль газа и уношусь вперед.       — Поморгай, — говорит Гарри, имея в виду маячащий впереди «Форд Мустанг».       — Я только дураком себя выставлю.       — Ну так выстави, — резко бросает он.       Ладно, раз тебе так надо.       — Э, а где фары?       — Индикатор. Потяни на себя.       Тяну на себя — и «Мустанг» уходит вправо. Водитель показывает мне палец, но я проношусь мимо.       — Придурок, — бормочет Гарри и тут же поворачивается ко мне: — Сверни на следующем съезде.       — Есть, сэр.       — Мы на Стюарт-стрит, — говорит Гарри Томасу.       — Направляйтесь прямиком на Гриммаулд, сэр.       Сбрасываю газ, смотрю в зеркало, показываю поворот, на удивление легко пересекаю четыре полосы и скатываюсь с магистрали. Едем по Стюарт-стрит на юг. Улица пустынная, машин почти нет. И где же все?       — Нам сегодня везет, никто не мешает. Но и «Доджу» тоже. Давай, Дрей, гони. Вези нас домой.       — Не помню дорогу, — бормочу я. «Додж» по-прежнему висит на хвосте, и меня это нервирует.       — Держи на юг, пока я не скажу.       Гарри тоже волнуется. Мы пролетаем три квартала, но очередной светофор встречает нас желтым.       — Жми, Дрей, — кричит Гарри. Я жму на педаль газа, нас бросает назад, и «Ауди» рвется вперед, на красный свет.       — Они едут по той же дороге, — докладывает Томас.       — Оставайся с ним, Дин.       — Дин? Почему ты зовешь его по имени?       — Это его имя.       Невольно бросаю взгляд вправо — Гарри смотрит на меня, как на сумасшедшего.       — Следи за дорогой! — рявкает он.       Я не обращаю внимания на тон.       — Тебе не нравится, когда я называю его Дином.       — Да!       Какие мы раздражительные. Но и я хорош: человек ходит за мной на работу последние шесть недель, а я даже не могу обращаться к нему по имени.       — Субъект набирает скорость, сэр, — я вздрагиваю, хотя голос из трубки спокойный и, как всегда у Томаса, монотонный.       — Давай, Драко, не спи. Поменьше болтай, — ворчит Гарри.       — Стоим на первом перекрестке, — докладывает Томас.       — Быстрее, сюда, — кричит Гарри, указывая на парковку слева.       Я резко выворачиваю руль, и покрышки протестующее взвизгивают. Площадка забита до отказа.       — Вокруг, быстро, — командует Гарри. Маневр ясен: скрыться, чтобы нас не заметили с улицы. — Туда! — он показывает свободное место. Хочет, чтобы я припарковался? Что за дурь!       — Делай, что говорят, — я и делаю. Получается идеально. Впервые в жизни удалась образцовая парковка.       — Мы спрятались на парковке, — говорит Гарри, наклонившись к «блэкберри».       — Хорошо, сэр, — Томас, похоже, не в лучшем расположении духа. — Оставайтесь на месте, а мы последим за «Доджем».       Гарри поворачивается ко мне, всматривается…       — Ты в порядке?       — Конечно, — шепчу я едва слышно.       Он усмехается.       — Знаешь, те, в «Додже», нас не слышат.       И я смеюсь.       — Вижу парковку, сэр. «Додж» проскочил мимо.       Мы оба облегченно вздыхаем.       — Отличная работа, мистер Поттер. Хорошо водите, — Гарри проводит по моей щеке костяшками пальцев. Я вздрагиваю от прикосновения и перевожу дух.       — Значит ли это, что ты перестанешь жаловаться на мое вождение? — спрашиваю я.       Он смеется, громко и от души.       — Так далеко я заходить, пожалуй, не стану.       — Спасибо, что разрешил прокатиться. Да еще при таких волнующих обстоятельствах, — я старательно и безуспешно пытаюсь взять легкий тон.       — Может быть, сейчас за руль лучше сесть мне.       — По правде говоря, я, наверно, даже выбраться отсюда не смогу. Ноги как ватные, — меня вдруг начинает трясти.       — Это адреналин, детка. Ты, как всегда, был великолепен. У меня нет слов. Ты ни разу меня не подвел, — Гарри снова гладит меня по лицу, в его глазах любовь, страх, сожаление, столько эмоций сразу — и меня прорывает. Скопившиеся чувства вырываются из груди сдавленным всхлипом, и я рыдаю.       — Не надо, детка, не надо. Пожалуйста, не плачь, — он тянется ко мне и, несмотря на ограниченное пространство, перетягивает через консоль ручного тормоза, устраивая меня у себя на коленях, убирает с лица волосы, целует глаза, щеки… Я обхватываю его руками, прижимаюсь к его плечу и тихонько всхлипываю. Он тычется носом в мои волосы, поглаживает по спине, и мы сидим так какое-то время, молча, не говоря ни слова, просто держимся друг за друга.       Действительность напоминает о себе голосом Томаса.       — Несуб возле «Гриммо». Объезжает здание.       — Продолжайте наблюдение, — бросает Гарри.       Я вытираю ладонью нос, перевожу дух.       — Воспользуйся моей рубашкой, — он целует меня в висок.       — Извини, — смущенно говорю я.       — За что? Тебе не за что извиняться.       Я снова вытираю нос. Гарри берет меня за подбородок и нежно целует в губы.       — Мой прекрасный, храбрый мальчик, у тебя такие мягкие губы, когда ты плачешь, — шепчет он.       — Поцелуй еще.       Гарри замирает.       — Поцелуй меня, — выдыхаю я. Он наклоняется, берет стоящий на подставке «блэкберри» и бросает на водительское сиденье. И вот уже его губы впиваются в мои, язык врывается в рот, против чего у меня нет никаких возражений. Адреналин распаляет страсть, иглами разлетающуюся по телу. Я сжимаю его лицо между ладоней, упиваюсь им, и он глухо рычит, воспламеняясь от моего огня, и там, внизу живота, свиваются упругие кольца желания. Он шарит жадной рукой по моей груди, талии и спускаясь к заднице. Я слегка приподнимаюсь…       — Уф… — выдыхает Гарри и отодвигается.       — Что? — шепчу я.       — Дрей, мы на парковке в Лондоне.       — И что?       — Ну, я хочу трахнуть тебя, а ты тут… ерзаешь. Неудобно.       Его слова только раздувают костер моего желания, и оно вырывается из-под контроля, стягивая мышцы внизу живота.       — Хочешь — трахни, — я целую его в уголок рта. Эта гонка на машине… волнение… страх… напряжение… они подстегнули мое либидо. Гарри отстраняется, смотрит на меня пристально из-под тяжело нависших век.       — Здесь? — хрипло спрашивает он. Во рту делается сухо. У него это получается, завести меня одним словом.       — Да. Я хочу. Сейчас.       Он смотрит на меня еще несколько секунд, чуть склонив голову набок.       — Какой вы бесстыдный, мистер Поттер, — шепчет он после долгой, в целую вечность, паузы. Собирает мои волосы на затылке, оттягивает голову назад, и вот уже его губы захватывают мои, требовательно, жадно.       Стягиваю с себя шорты, пока Гарри накладывает отвлекающее заклинание. Забираюсь к нему на колени, и его руки тут же начинают поглаживать мои бедра. Я снова ерзаю на его коленях, с шипением втягивая воздух.       — Не ерзай, — рычит он, лаская мой член сквозь кружевное белье. Я мгновенно замираю. Его палец порхает по головке, и у меня захватывает дух — где-то в глубине меня словно пробивает электрический разряд.       — Не елозь, — шепчет Гарри и снова целует меня, кружа большим пальцем по тонким кружевам моих дизайнерских трусиков. Два пальца медленно пробираются под шелк и прикасаются к дырочке, тут же погружаясь внутрь. Я со стоном подаюсь им навстречу.       — Пожалуйста…       — О. Ты уже такой готовый, — говорит он, мучительно медленно трахая меня пальцами. — Тебя возбуждают автомобильные погони?       — Меня возбуждаешь ты.       Гарри хищно, по-волчьи, ухмыляется и резко выводит пальцы, оставляя меня ни с чем. И тут же, без всякого предупреждения, подхватывает меня под колени, приподнимает и разворачивает лицом к ветровому стеклу.       — Разведи ноги, — командует он.       Я послушно исполняю приказ. Теперь мои ноги свешиваются до пола по обе стороны от него. Он гладит меня по ногам, снизу вверх.       — Положи руки мне на колени. Наклонись вперед. И подними свою восхитительную задницу. Смотри головой не стукнись.       Черт! Мы все-таки сделаем это, прямо здесь, на общественной парковке. Я быстро оглядываюсь по сторонам и никого не вижу, но огонек возбуждения уже бежит в крови, хотя знаю, что чары скрывают нас. Гарри возится у меня за спиной, и я слышу, как вжикает «молния». Он обнимает меня за талию одной рукой, стягивает трусики другой и одним быстрым движением нанизывает меня на себя.       — А-а! — вжимаюсь в него и слышу, как он шипит мне в шею. Его рука ползет вверх и хватает меня снизу за подбородок. Он тянет мою голову назад и в сторону, подается вперед и целует в горло. Другая рука ложится на бедро. Мы начинаем наш танец.       Я подбираю ноги, и он набирает темп. Ощущения… Я громко стону. Как глубоко у него получается. Хватаюсь левой рукой за рычаг ручного тормоза, опираюсь правым локтем на дверцу. Он терзает зубами мочку моего уха, тянет… мне почти больно. Он таранит меня снова, и снова, и снова. Я качаюсь вверх-вниз, и мы находим наконец общий ритм. Гарри кладет руку на мой член, и начинает нежно поглаживать его сквозь тончайшую ткань нижнего белья.       — А-а!       — Быстрее, — выдыхает Гарри мне в ухо сквозь стиснутые зубы. — Все надо сделать быстро, Драко, — он добавляет жару, большим пальцем стимулиря чуствительную головку.       — А-а! — я уже ощущаю знакомый гул приближающейся волны наслаждения, растущей, сгущающейся в глубине меня.       — Ну же, детка, — хрипит мне в ухо. — Я хочу тебя слышать.       Я снова стону, я теряюсь, тону в ощущениях, и глаза мои закрыты. Его голос — у меня в ухе, его дыхание — у меня на шее, удовольствие, исходящее от того, как его пальцы дразнят мое тело и как он глубоко входит в меня, и я теряюсь. Меня захватывает водоворот, и мое тело требует разрядки.       — Да, — шипит Гарри, и я на миг открываю глаза и вижу перед собой брезентовую крышу «R8». Я снова жмурюсь и тут же кончаю.       — Ох, Дрей, — удивленно шепчет он, обхватывает меня руками и сделав еще пару безудержных толчков, замирает, кончая глубоко внутри меня.       Гарри проводит носом по моей челюсти и нежно целует горло, щеку, висок, пока я лежу на нем, прислонившись головой к его шее.       — Напряжение снято, мистер Поттер? — он снова тискает зубами мочку моего уха. Я полностью опустошен, и сил хватает только на что-то напоминающее мяуканье. Чувствую, как он улыбается. — Мне так точно помогло, — он снимает меня с себя. — Ты что, голос потерял?       — Да.       — А теперь скажи, кто у нас распутник. Не думал, что ты такой эксгибиционист.       Я тут же выпрямляюсь и беспокойно озираюсь по сторонам. Он напрягается.       — За нами ведь никто не наблюдает? — с тревогой спрашиваю я.       — Неужели ты думаешь, что я позволил бы кому-то смотреть, как мой муж кончает? — Гарри поглаживает меня по спине, но от его голоса по ней снова бегут мурашки. Я оглядываюсь и лукаво улыбаюсь.       — Секс в машине!       Гарри усмехается и убирает у меня с лица прядку волос.       — Давай поменяемся. Я поведу.       Он открывает дверцу, чтобы я выбрался на площадку, и быстро застегивает «молнию». Потом выходит сам, открывает другую дверцу, быстро возвращается за руль, подбирает «блэкберри» и набирает номер.       — Где Томас? И «Додж»? Как получилось, что Томас не с тобой?       Он внимательно слушает ответ, наверное, Райана.       — Он? — пауза. — Оставайся с ним, — Гарри дает отбой и смотрит на меня.       Он? Райан говорил о водителе «Доджа»? Но кто?       — В «Додже» был мужчина?       — Похоже, что так, — тихо отвечает Гарри. Его губы сжимаются в тонкую, сердитую линию. — Едем домой, — он поворачивает ключ и осторожно сдает назад. «Ауди» плавно выкатывается со стоянки.       — А где… этот… несуб? И вообще, что это все значит? Звучит почти как БДСМ.       Гарри едва заметно усмехается.       — Несуб — это неизвестный субъект. Райан — бывший фэбээровец.       — Бывший фэбээровец? Он магл?       — Он сквиб. Не спрашивай, — Гарри качает головой, похоже, что-то обдумывает.       — И где же сейчас этот несуб?       — Направляется на юг по шоссе, — он бросает на меня короткий взгляд. Глаза холодные, жестокие. Ух ты, такой переход от страсти к спокойствию! Несколько секунд — и передо мной другой человек. Тянусь, поглаживаю по бедру, пробегаю пальцами по внутреннему шву джинсов — надеюсь поднять настроение. Он отпускает руль, кладет свою руку на мою — дальше путь закрыт.       — Нет. Мы и так далеко зашли. Ты же не хочешь, чтобы я попал в аварию в трех кварталах от дома, — подносит мою руку к губам — смягчить упрек бесстрастным поцелуем. Расчетливый, холодный, властный… Мой Пятидесятигранный. Впервые за долгое время я чувствую себя непутевым ребенком. Убираю руку, отодвигаюсь и секунду-другую сижу тихо.       — Значит, мужчина?       — Очевидно, да, — Гарри вздыхает и поворачивает на нашу улицу. Он едет дальше, плавно паркуя машину на отведенное для нее место.       — Мне нравится эта машина, — мурлычу я.       — Мне тоже. И нравится, как ты с ней справился. Даже не сломал.       — Можешь купить мне такую же на день рождения, — я мило улыбаюсь и выхожу из машины — Гарри сидит с открытым ртом. — Белую, — добавляю я.       Он ухмыляется и качает головой:       — Драко Поттер, вы не перестаете меня удивлять.       Я захлопываю дверцу и жду Гарри. Он выходит, смотрит на меня, и этот взгляд как будто обращается к чему-то, что живет глубоко во мне. Теперь я уже хорошо знаю этот взгляд. Гарри подходит ближе, наклоняется и шепчет:       — Тебе нравится машина. Мне нравится машина. Я трахал тебя в ней… может быть, стоит трахнуть на ней.       Ответить я не успеваю — к нам подъезжает сверкающий серебристый «Мерседес». Гарри смотрит на него сначала с беспокойством, потом с раздражением.       — Похоже, мы уже не одни. Идем, — он берет меня за руку и собирается направиться к дому, когда к нам присоединяется водитель «Мерседеса». Молодой, одет с элегантной небрежностью, волосы длинные, темные. Обычно так выглядят телевизионщики или газетчики.       — Привет, — он добродушно улыбается нам.       Гарри обнимает меня за талию и вежливо кивает.       — Я только что переехал. Вон в тот, — он указывает на здание через три дома от нас.       — Привет, — улыбаюсь я в ответ. У него добрые карие глаза. Гарри смотрит на меня с непроницаемым выражением.       — Вы — Гарри Поттер, — говорит молодой человек.       Гарри натянуто улыбается.       — Ной Логан, — он протягивает руку. Гарри неохотно ее пожимает. — А вы…?       — Драко Поттер, — я вежливо улыбаюсь, и мы обмениваемся рукопожатиями. Ноа задерживает на мне взгляд и чуточку краснеет. Вот еще. Я тоже краснею и чувствую, как напрягается лежащая у меня на талии рука. — Когда вы переехали?       — В прошлый уикенд. Мне здесь нравится.       Возникает неловкая пауза.       — Рад был познакомиться с вами обоими, — говорит он и направляется к своему дому. Мы медленно идем к нашему, пока дверь Ноа не закрывается.       — Мне он показался милым. А других соседей я еще не встречал.       Гарри хмурится.       — Предпочитаю, чтобы так и было.       — Это потому, что ты затворник. А мне он понравился.       — Затворник?       — Затворник. Прячущийся в башне из слоновой кости, — сухо констатирую я.       — Башня из слоновой кости, — он усмехается. — Я так полагаю, теперь ты можешь добавить еще одно имя в список своих поклонников, Драко.       Я закатываю глаза.       — Ты каждого записываешь в мои поклонники.       — Ты сейчас закатил глаза?       Пульс учащается.       — Да, закатил, — дышать становится труднее.       Он смотрит на меня, чуть наклонив голову, со своим фирменным, самодовольно-насмешливым выражением.       — И что мы будем с этим делать?       — Что-нибудь грубое.       Моргает. Не ожидал.       — Пожалуйста.       — Хочешь еще?       Я медленно киваю. Дверь открывается — мы дома.       — Насколько грубо? — глаза его темнеют.       Я молча смотрю на него. Он закрывает на мгновение глаза, потом хватает меня за руку и тащит в коридор.       Мы врываемся через двойные двери в холл и натыкаемся на Томаса. Он выжидающе смотрит на нас.       — Томас, доложишь обо всем через час, — говорит Гарри.       — Да, сэр, — Томас поворачивается и идет в офис Уизли.       У нас целый час!       Гарри смотрит на меня.       — Значит, грубо?       Я киваю.       — Что ж, мистер Поттер, вам повезло. Сегодня у меня день исполнения желаний.