Пятьдесят оттенков Поттера: Свобода

      — Мистер Забини, что произошло? — голос у меня хриплый от непролитых слез. Сев. Милый Сев. Мой крестный отец.       — Он попал в аварию.       Авария! Что он делал в машине?!       — Хорошо, я приеду… сейчас же приеду, — адреналин растекается по моим жилам, оставляя после себя панику. Мне становится нечем дышать.       — Они отвезли нас в магловскую больницу, но мы перевели его в Святого Мунго. Я сейчас еду туда. О, Драко, я не видел машину. Северус говорил, что лучше воспользоваться камином, но я сказал, что это будет весело. Я просто не видел ее… — голос его прерывается.       Мистер Забини… Нет!       — Увидимся там, — выдавливает мистер Забини, и связь прерывается.       Страх и паника хватают за горло. Нет. Нет. Я делаю успокаивающий вдох, беру телефон и звоню Роучу. Он отвечает после второго гудка:       — Драко?       — Джерри. С моим крестным произошло несчастье.       — Драко, что случилось?       Я объясняю, с трудом переводя дух.       — Поезжай. Конечно, ты должен ехать. Надеюсь, с ним все будет хорошо.       — Спасибо. Я буду держать тебя в курсе, — небрежно швыряю трубку, но сейчас мне ни до чего.       — Ханна! — зову я и слышу тревогу в своем голосе.       Минуту спустя она просовывает голову в дверь, а я бросаю вещи в сумку и хватаю бумаги, чтобы сунуть их в портфель.       — Да, Драко? — она хмурится.       — Мой крестный попал в аварию. Мне нужно уйти.       — О боже…       — Отмени все мои встречи на сегодня. И на понедельник. Тебе придется закончить подготовку презентации книги — записи в общей папке. Пусть Кортни поможет, если потребуется.       — Хорошо, — шепчет Ханна. — Надеюсь, с ним все в порядке. О делах не беспокойся. Мы прорвемся.       — Я беру с собой «блэкберри»: звони, если что.       Озабоченность отражается на ее узком бледном лице, и мне с большим трудом удается не расплакаться.       Северус.       Я хватаю жакет, сумку и портфель.       — Позвоню, если что понадобится.       — Конечно. Удачи, Драко. Надеюсь, все будет хорошо.       Выдавливаю короткую улыбку и, силясь сохранить самообладание, выскакиваю из кабинета. Очень стараюсь не бежать всю дорогу до приемной. Томас при виде меня вскакивает на ноги.       — Мистер Поттер? — спрашивает он, озадаченный моим внезапным появлением.       — В Святого Мунго — сейчас же.       — Хорошо, сэр, — говорит он хмуро, но дверь открывает.       Движение — это хорошо. Когда двигаешься, немного легче.       — Мистер Поттер, — говорит Томас, когда мы мчимся к стоянке. — Могу я спросить, почему мы совершаем эту незапланированную поездку?       — Мой крестный попал в аварию.       — Понятно. А мистер Поттер знает?       — Сейчас позвоню ему.       Дрожащими пальцами вытаскиваю телефон и набираю номер Гарри.       — Мистер Поттер, — голос у Андреа бодрый и деловой.       — Гарри там? — спрашиваю я.       — Э… он где-то в здании, сэр. Оставил свой «блэкберри», чтобы я отвечала на звонки.       Я мысленно испускаю расстроенный стон.       — Вы не могли бы сказать ему, что я звонил и что мне нужно поговорить с ним? Это срочно.       — Я могу попробовать отследить его. Думаю, он где-то неподалеку.       — Просто передайте, чтобы он позвонил мне, пожалуйста, — умоляю я, борясь со слезами.       — Конечно, мистер Поттер, — она мешкает. — Все в порядке?       — Нет, — шепчу я, не доверяя своему голосу. — Пожалуйста, пусть он мне позвонит.       — Хорошо, сэр.       Я вешаю трубку. Я больше не могу сдерживать свою боль. Слезы непрошеными потоками текут по моим щекам. Я продолжаю идти быстрым шагом, желая поскорее добраться до места.       Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо.       Услышав рингтон «Твоя любовь — король», вздрагиваю от неожиданности.       — Гарри, — выдыхаю я.       — Мерлин, Драко, что случилось?       — Северус… он попал в аварию.       — Черт!       — Да. Я на пути в Святого Мунго.       — Пожалуйста, скажи, что Томас с тобой.       — Да, он идет со мной к точке аппарации       Я слышу приглушенные голоса на заднем фоне.       — Да, Гермиона! — сердито рявкает Гарри. — Я знаю! Извини, детка, я смогу быть там часа через три. Необходимо закончить здесь одно дело. И сразу прилечу.       О боже. «Чарли Танго» снова в строю, и последний раз, когда Гарри летел на нем…       — У меня встреча с ребятами с Тайваня. Я не могу ее отменить. Мы готовили эту сделку несколько месяцев.       Почему я ничего об этом не знаю?       — Приеду, как только смогу.       — Хорошо, — шепчу я. Мне бы сказать — да все в порядке, оставайся на месте и разбирайся со своими делами, но правда в том, что я хочу, чтобы он был со мной.       — Ох, детка, — шепчет он.       — Со мной все будет хорошо, Гарри. Делай все, что нужно. Не спеши. Я не хочу переживать еще и за тебя. Береги себя.       — Непременно.       — Люблю тебя.       — Я тоже люблю тебя, детка. Буду с тобой, как только смогу. Держи Дина поблизости.       — Ладно.       — До скорого.       — Пока, — я ничего не знаю о бизнесе Гарри. Какие, интересно знать, у него дела с тайванцами? Он должен долететь целым и невредимым. У меня скручивает желудок и подступает тошнота. Северус и Гарри. Вряд ли я смогу такое выдержать. Вновь начинаю свою мантру: «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».       — Мистер Поттер, — голос Томаса пробуждает меня от грез. — Мы на территории больницы. Только надо найти приемный покой.       — Я знаю, где это.       Томас останавливается у входа.       — Оставляйте свой портфель, я принесу.       — Спасибо, Дин.       Он кивает, и я быстро иду к приемному покою. Регистратор за стойкой вежливо улыбается мне, через пару минут находит, куда поместили Северуса, и отсылает меня в хирургическое отделение на третьем этаже.       — Спасибо, — бормочу я, стараясь сосредоточиться на ее объяснении, как пройти к лифту. Я почти бегу туда, и тошнота подкатывает к горлу.       Пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо.       Лифт едет мучительно медленно, останавливается на каждом этаже. «Давай же… давай!» Я мысленно подгоняю его, сердито поглядывая на входящих и выходящих из него людей, которые мешают мне попасть к отцу.       Наконец дверь открывается на третьем этаже, и я несусь к еще одной регистрационной стойке, укомплектованной целителями в лаймово-зеленых халатах.       — Чем могу помочь? — спрашивает одна услужливая сестра с близоруким взглядом.       — Мой крестный отец, Северус Снейп. Его только что госпитализировали, — даже произнося эти слова, я мысленно молю, чтобы это оказалось не так.       — Сейчас посмотрю.       Я киваю.       — Да. Поступил пару часов назад. Если вы не против подождать, я дам им знать, что вы здесь. Комната ожидания вот там, — она указывает на большую белую дверь, предусмотрительно снабженную соответствующей табличкой с крупными синими буквами.       — Как он? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал.       — Чтобы узнать о его состоянии, вам придется подождать кого-то из лечащих врачей, сэр.       — Спасибо, — говорю я, но в душе кричу: «Я хочу знать сейчас!»       Открываю дверь в функциональную, аскетическую комнату ожидания, где сидят мистер Забини и Блейз.       — Драко! — вскрикивает мистер Забини. Его рука — в гипсе, а на щеке — синяк. Он сидит в кресле для перевозки больных, одна нога тоже загипсована. Я осторожно обнимаю его.       — Ох, мистер Забини, — всхлипываю я.       — Драко, милый, — похлопывает меня по спине здоровой рукой. — Мне так жаль, — бормочет он хриплым, срывающимся голосом.       О нет!       — Нет, папа, — говорит Блейз с мягкой укоризной. Когда я поворачиваюсь, он привлекает меня к себе и обнимает.       — Блейз, — шепчу я. Не могу больше сдерживаться, слезы брызжут из глаз, все напряжение, страх и сердечная боль последних трех часов дают о себе знать.       — Эй, Дрей, не плачь, — Блейз мягко гладит меня по волосам.       Я обнимаю его за шею и тихо всхлипываю. Мы стоим так целую вечность, и я так благодарен, что мой друг здесь. Мы разнимаем объятия, когда в комнату ожидания заходит Томас. Мистер Забини дает мне бумажный носовой платок из предусмотрительно поставленной тут коробки, и я вытираю слезы.       — Это мистер Томас. Охрана, — сообщаю я. Томас вежливо кивает Блейзу и мистеру Забини, затем проходит и садится в углу.       — Садись, Дрей, — Блейз подводит меня к одному из обитых дерматином кресел.       — Что произошло? Мы знаем, как он? Что они делают?       Блейз вскидывает руки, останавливая мой град вопросов, и садится рядом со мной.       — Нам пока ничего не известно. Мы с папой и Северусом собирались прокатиться на новой папиной машине. Северусу нужны были ингредиенты для зелий, а мне — фотографии из одного места. Северус хотел аппарировать, но мы убедили его поехать в машине. Нас сбил какой-то тупой пьяница…       Мистер Забини пытается вмешаться, бормоча извинения.       — Calmate, папа! — резко бросает Блейз. — На мне нет ни царапины, только пара ушибленных ребер и шишка на голове. Папа… в общем, у папы сломаны запястье и лодыжка. Но удар пришелся со стороны пассажирского места, где сидел Северус.       О нет, нет… На меня вновь накатывает паника. Нет, нет, нет! Меня трясет и знобит, когда я представляю, что произошло с Северусом.       — Магглы вызвали скорую помощь, которая сначала отвезла нас в маггловскую больницу, но мы знали, что они не смогут много сделать для Северуса. Поэтому мы послали патронуса в Святого Мунго. Они переправили Северуса из магловской больницы сюда. Мы не знаем, что они делают. Мы ждем новостей.       Меня начинает бить дрожь.       — Эй, Дрей, тебе холодно?       Киваю. Я в белой рубашке и черном летнем пиджаке, который не слишком греет. Блейз осторожно стягивает свою кожаную куртку и набрасывает мне на плечи.       — Принести вам чаю, сэр? — Томас рядом со мной. Я признательно киваю, и он тут же исчезает.       — Зачем тебе понадобились фотографии? — спрашиваю я.       Блейз пожимает плечами.       — Виды должны быть потрясающими. Мы с папой хотели немного побыть вдвоем, прежде чем начнется учеба на последнем курсе. Северус хотел поехать с нами, — а больших темных глазах Блейза светятся страх и сожаление.       — Ты тоже мог покалечиться. И мистер Забини… еще хуже, — при этой мысли я натужно сглатываю. Температура еще больше падает, и я опять дрожу. Блейз берет меня за руку.       — Черт, Драко, ты холодный как лед.       Мистер Забини придвигается ближе и берет другую мою руку в свою здоровую.       — Драко, мне так жаль.       — Мистер Забини, пожалуйста. Это был несчастный случай… — мой голос сходит на шепот.       — Зови меня Марко, — поправляет он меня. Я посылаю ему слабую улыбку, потому что больше ничего не могу выдавить из себя, и меня опять трясет.       — Маггловская полиция взяла этого отморозка под стражу. Семь часов утра, а он уже вдрызг, — с отвращением шипит Блейз.       Возвращается Томас, неся бумажный стаканчик с горячей водой и отдельно чайный пакетик. Он знает, как я пью чай! Я удивляюсь и радуюсь этому небольшому событию. Мистер Забини и Блейз отпускают мои руки, и я с благодарностью беру стаканчик у Томаса.       — Кто-нибудь из вас что-нибудь хочет? — спрашивает Томас у мистера Забини и Блейза. Они оба качают головами, и Томас снова устраивается в углу. Я опускаю чайный пакетик в воду и, слегка поболтав, выбрасываю в маленькую мусорную корзинку.       — Почему они так долго? — бормочу я, ни к кому конкретно не обращаясь, и делаю глоток.       Северус… пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо.       — Скоро узнаем, Дрей, — мягко отзывается Блейз. Я киваю и делаю еще глоток. Снова сажусь с ним рядом. Мы ждем… и ждем. Мистер Забини сидит с закрытыми глазами и, думаю, молится, а Блейз держит мою руку и время от времени сжимает ее. Я медленно отхлебываю чай. Это не «Твайнингз», а какой-то дешевый сорт, на вкус отвратительный.       Я вспоминаю последний раз, когда так же ждал новостей. Последний раз я думал, что все потеряно, когда «Чарли Танго» пропал. Закрыв глаза, я возношу безмолвную молитву за благополучный перелет мужа. Бросаю взгляд на часы: пятнадцать минут третьего. Он должен скоро быть. Мой чай остыл… бр-р!       Встаю и меряю шагами комнату, потом снова сажусь. Почему врачи до сих пор не пришли? Я беру Блейза за руку, и он успокаивающе сжимает мою ладонь. «Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».       Время тянется так медленно.       Вдруг дверь открывается, и все мы с надеждой вскидываем глаза, а мой желудок скручивает. Неужели?       Входит Гарри. Лицо его тут же темнеет, когда он замечает, что моя рука в руке Блейза.       — Гарри! — вскрикиваю я и вскакиваю, благодаря бога, что он благополучно долетел. И вот я уже в его объятиях, его нос — у меня в волосах, и я вдыхаю его запах, его тепло, его любовь. Какая-то часть меня чувствует себя спокойнее, сильнее и крепче, потому что он здесь. Как же благотворно его присутствие действует на мой душевный покой!       — Какие-нибудь новости?       Я качаю головой, не в состоянии говорить.       — Блейз, здравствуй, — он кивает.       — Гарри, это мой отец, Марко Забини.       — Мистер Забини, мы встречались на свадьбе. Я так понимаю, вы тоже были в аварии?       Блейз коротко излагает историю.       — Вы оба достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы быть здесь? — спрашивает Гарри.       — Мы останемся, — отвечает мистер Забини тихим, пронизанным болью голосом. Гарри кивает. Взяв за руку, он усаживает меня, затем садится рядом.       — Ты ел? — спрашивает он.       Я качаю головой.       — Хочешь?       Я снова качаю головой.       — Но тебе холодно? — он оглядывает куртку Блейза.       Я киваю. Гарри ерзает в кресле, но благоразумно ничего не говорит.       Дверь снова открывается, и входит молодой целитель в лаймово-зеленой мантии. Врач выглядит уставшим и измученным.       Кровь отливает от головы. Я неуклюже поднимаюсь.       — Северус Снейп, — шепчу я, а Гарри встает рядом со мной и обвивает рукой за талию.       — Вы его ближайший родственник? — спрашивает доктор. Его зеленые глаза почти такого же цвета, как и больничная форма, и при иных обстоятельствах я бы нашел его привлекательным.       — Да, он мой крестный отец.       — Я доктор Кроув. Состояние вашего крестного стабильное, но критическое.       Что это значит? Ноги подкашиваются, и только твердая рука Гарри не дает мне свалиться на пол.       — У него несколько внутренних повреждений, — говорит доктор Кроув, — главным образом диафрагмы, но нам удалось устранить их, и мы сумели спасти селезенку. К сожалению, во время операции из-за потери крови он пережил остановку сердца. Нам удалось снова запустить сердце, но пока состояние вызывает озабоченность. Однако больше всего нас беспокоит то, что у него сильная контузия головы, и томограмма показывает опухоль в мозгу. Мы ввели пациента в искусственную кому, чтобы он был неподвижен. Будем пока наблюдать.       Повреждение мозга? Нет.       — Это стандартная процедура в таких случаях. Пока остается только ждать.       — И каков прогноз? — холодно спрашивает Гарри.       — Мистер Поттер, сейчас трудно сказать. Вполне возможно, что он полностью выздоровеет, но нам нужно только ждать и смотреть. На него наложены заклинания, и зелья даются регулярно.       — Как долго вы будете держать его в коме?       — Зависит от реакции мозга. Обычно семьдесят два или девяносто шесть часов.       Так долго!       — Могу я его увидеть? — шепчу я.       — Да, вы сможете увидеть его примерно через полчаса. Его переведут в отделение интенсивной терапии на шестой этаж.       — Спасибо, целитель.       Целитель Кроув кивает, поворачивается и уходит.       — Что ж, он жив, — шепчу я Гарри. И слезы снова катятся у меня по лицу.       — Сядь, — мягко приказывает Гарри.       — Папа, думаю, нам лучше уйти. Тебе надо отдохнуть. Больше мы пока все равно ничего не узнаем, — говорит говорит Блейз мистеру Забини, который уставился на сына невидящим взглядом. — Можем снова приехать вечером, после того как ты отдохнешь. Ты не против, Дрей? — Блейз поворачивается и умоляюще смотрит на меня.       — Конечно, нет.       — Вы останетесь в Лондоне? — спрашивает Гарри.       Блейз кивает.       — Вас надо подвезти?       Блейз хмурится.       — Я вызову такси.       — Дин может вас отвезти.       Томас встает, и Блейз смотрит недоуменно.       — Дин Томас, — проясняю я.       — А… конечно. Да, было бы неплохо. Спасибо, Гарри.       Я обнимаю мистера Забини и Блейза.       — Крепись, Драко, — шепчет Блейз мне на ухо. — Он сильный и здоровый мужчина. Перевес на его стороне.       — Надеюсь, — я крепко обнимаю его. Затем, отпустив, снимаю куртку и вручаю ему.       — Оставь, если замерз.       — Нет, уже все в порядке. Спасибо, — нервно взглянув на Гарри, вижу, что он бесстрастно взирает на нас. Потом берет меня за руку.       — Если будут какие-то изменения, я сразу дам вам знать, — говорю я, когда Блейз везет каталку отца к двери, которую Томас держит открытой.       Мистер Забини поднимает руку, и они приостанавливаются в дверях.       — Я буду за него молиться, Драко, — голос его дрожит. — Было так здорово возобновить наше общение после стольких лет. Он стал мне добрым другом.       — Я знаю.       С этим они уходят. Мы с Гарри одни. Он гладит меня по щеке.       — Ты бледный. Иди сюда.       Он садится и сажает меня к себе на колени, и я с готовностью принимаю его объятия. Прижимаюсь к нему. Я ужасно подавлен несчастьем с крестным, но глубоко признателен мужу за то, что он приехал, чтобы утешить меня. Он мягко гладит меня по волосам и держит за руку.       — Как «Чарли Танго»? — спрашиваю я.       Он усмехается.       — О, он просто яр, — говорит он с тихой гордостью в голосе. Я по-настоящему улыбаюсь впервые за несколько часов и озадаченно гляжу на него.       — Яр?       — Это из «Филадельфийской истории». Любимый фильм Лили.       — Не видел.       — Кажется, он есть у меня дома на диске. Можем как-нибудь вместе посмотреть, — он целует мои волосы и снова улыбается. — Могу я убедить тебя что-нибудь съесть?       Я перестаю улыбаться.       — Не сейчас. Сначала хочу увидеть Северуса, — плечи его тяжело опускаются, но он не настаивает. — Как тайваньцы?       — Сговорчивы.       — В чем сговорчивы?       — Позволили мне купить судостроительный завод за меньшую цену, чем я готов был заплатить.       Он купил судостроительный завод?       — Это хорошо?       — Да, это хорошо.       — Но я думал, у тебя уже есть судостроительный завод. Здесь.       — Есть. Тот мы будем использовать для производства оснащения. А корпуса строить на Востоке. Так дешевле.       — А как насчет рабочих здешней верфи?       — Переведем их на другую работу. Думаю, нам удастся свести сокращения к минимуму, — он целует меня в волосы. — Посмотрим, как там Северус?       Отделение интенсивной терапии на шестом этаже строгое, стерильное, функциональное, здесь пищат аппараты и люди переговариваются шепотом. Четыре пациента помещены каждый в отдельный высокотехнологичный бокс. Северус — в дальнем конце.       Сев.       Он кажется таким маленьким на большой кровати, в окружении всей этой аппаратуры. Для меня это шок. Мой крестный никогда не был ни маленьким, ни слабым. Изо рта у него торчит трубка, и обе руки подсоединены к капельницам. На одном пальце — маленький зажим. Я рассеянно гадаю, для чего это. Нога лежит поверх простыни, заключенная в голубой гипс. Монитор показывает его сердечный ритм: пип-пип-пип. Сердце бьется сильно и ровно. Это я знаю. Медленно подхожу к нему. На груди — широкая белоснежная повязка, которая скрывается под тонкой простыней.       Северус.       До меня доходит, что трубка, натягивающая правый угол рта, ведет к вентилятору. Его гудение сплетается с писком сердечного монитора в настойчивый, монотонный ритм. Вдох, выдох, вдох, выдох, происходящие одновременно с писком аппарата. На экране четыре линии, отражающие работу его сердца, каждая равномерно бежит поперек, ясно демонстрируя, что Северус все еще с нами.       Хоть рот и искажен вентиляционной трубкой, Сев выглядит спокойным и умиротворенным. Словно крепко спит.       Хорошенькая молодая целительница стоит в сторонке, следя за мониторами.       — Можно мне к нему прикоснуться? — спрашиваю я ее, неуверенно протягивая руку.       — Да, — она улыбается доброй улыбкой. На бейджике написано «Келли Н. Р.», и ей, должно быть, двадцать с небольшим. Она блондинка с темными-претемными глазами.       Гарри стоит у изножья кровати, внимательно наблюдая за мной, когда я сжимаю руку Северуса. Она на удивление теплая, и я не выдерживаю. Опускаюсь на стул возле кровати, осторожно опускаю голову на руку и всхлипываю.       — О, Сев. Пожалуйста, поправляйся, — шепчу я. — Пожалуйста.       Гарри кладет мне руку на плечо и успокаивающе сжимает.       — Все жизненно важные органы мистера Снейпа в норме, — тихо говорит целительница Келли.       — Спасибо, — бормочет Гарри. Я вскидываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть ее потрясенный взгляд. Она наконец-то как следует разглядела моего мужа. Ну и черт с ней. Пусть глазеет на Гарри сколько хочет, лишь бы помогла моему крестному выздороветь.       — Он меня слышит? — спрашиваю я.       — Он в глубокой коме. Но кто знает?       — Можно мне немножко посидеть?       — Конечно, — она улыбается мне, щеки красноречиво пылают. Я ловлю себя на неуместной мысли, что она ненатуральная блондинка.       Гарри с нежностью смотрит на меня, не обращая на медсестру внимания.       — Мне надо сделать звонок. Буду за дверью. Дам тебе время побыть наедине с крестным.       Я киваю. Он целует меня в волосы и выходит из палаты. Я держу руку Северуса, размышляя над иронией того, что только сейчас, когда он без сознания и не слышит меня, я действительно хочу сказать, как сильно люблю его. Этот мужчина был в моей жизни постоянной величиной. Моей скалой. И я никогда не думал об этом до сих пор. Я не плоть от плоти его, но он мой папа, и я очень сильно его люблю. Слезы текут у меня по щекам. Пожалуйста, пожалуйста, поправляйся.       Тихо-тихо, так, чтобы никого не потревожить, я рассказываю ему о нашем уикенде в Аспене. Я рассказываю ему о нашем новом доме, о наших планах, о том, что мы надеемся сделать дом экологичным. Я обещаю взять его с собой в Аспен, чтобы он мог собирать растения и ингредиенты в садах, и заверяю его, что мистер Забини и Блейз тоже будут желанными гостями. Прошу тебя, только выздоравливай, папочка, пожалуйста.       Сев неподвижен, вентилятор всасывает и выпускает воздух, и монотонный, но успокаивающий писк аппарата, показывающего работу сердца, — единственный ответ.       Когда я поднимаю глаза, Гарри тихо сидит в изножье кровати. Я не знаю, как давно он там.       — Привет, — говорит он, и глаза светятся сочувствием.       — Привет.       — Значит, я иду на охоту за ингридиентами с твоим крестным, мистером Забини, и Блейзом? — спрашивает он.       Я киваю.       — Ладно. Пошли поедим. Пусть спит.       Я хмурюсь. Не хочу оставлять его.       — Драко, он в коме. Я дал номера наших мобильных здешним медсестрам. Если будут какие-то изменения, они нам позвонят. Мы поедим, поедем домой, отдохнем, а вечером опять приедем.       — Хочешь принять душ? Ванну? Чего ты хочешь, Дрей?       Гарри пристально вглядывается в меня, и я понимаю, что он растерян — мой потерянный мальчик, столкнувшийся с событиями, которыми не может управлять. Он замкнут и задумчив. Он не может контролировать ситуацию, которую не может предсказать. Это реальная жизнь во всей ее неприглядности, а он слишком долго отгораживался от нее и теперь незащищен и беспомощен. Мой милый, ранимый Пятьдесят Оттенков!       — Ванну. Я бы хотел принять ванну, — бормочу я, понимая, что он почувствует себя лучше, если будет занят, даже полезен. Ох, Гарри, мне холодно и страшно, но я так рад, что ты со мной.       — Ванна. Хорошо. Да, — он выходит из спальни и скрывается в роскошной ванной. Минуту спустя оттуда доносится шум воды.       В конце концов я заставляю себя войти следом за ним в спальню. Гарри выходит из ванной без галстука и пиджака, рукава рубашки закатаны.       — Ох, Дрей, — вздыхает Гарри. — Я никогда не видел тебя таким. Обычно ты такой храбрый и сильный.       Не знаю, что сказать. Просто смотрю на него широко открытыми глазами. Сейчас мне нечего ему дать. Наверное, это шок. Я обхватываю себя руками, пытаясь сдержать озноб, хотя и понимаю, что это бесполезно, потому что холод идет изнутри. Гарри заключает меня в объятия.       — Детка, он жив. Все жизненно важные органы функционируют. Нам просто надо набраться терпения. Идем.       Он берет меня за руку и ведет в ванную. Мягко стаскивает пиджак с моих плеч и кладет на стул, затем, повернувшись, расстегивает пуговицы рубашки.       Вода восхитительно теплая и душистая, влажный, душный воздух ванной густо пропитан запахом цветков лотоса. Я ложусь между ног Гарри, спиной к нему, кладу ноги поверх его. Мы оба молчаливы и задумчивы, и я наконец чувствую тепло. Время от времени Гарри целует мои волосы, а я рассеянно лопаю пузырьки пены. Он обнимает меня за плечи.       — Ты ведь не садился в ванну с Дафной, нет? В тот раз, когда купал ее? — спрашиваю я.       Он застывает и фыркает, рука сжимает мое плечо.       — Э… нет, — судя по голосу, он потрясен.       — Я так и думал. Это хорошо.       Он легонько тянет меня за волосы поворачивая мою голову так, чтобы видеть лицо.       — А почему ты спрашиваешь?       Я пожимаю плечами.       — Нездоровое любопытство. Не знаю… встреча с ней на этой неделе…       Его взгляд твердеет.       — Ясно. Более чем нездоровое, — тон укоризненный.       — Долго ты собираешься поддерживать ее?       — Пока не встанет на ноги. Не знаю, — он пожимает плечами. — А что?       — Есть и другие?       — Другие?       — Бывшие, которых ты поддерживаешь.       — Был один, да. Но больше нет.       — О?       — Он учился на врача. Магл. Сейчас уже получил диплом и нашел кого-то еще.       — Очередного доминанта?       — Да.       — Дафна сказала, что у тебя есть абонементы на ее игры, — шепчу я.       — Раньше были. Но я никогда не ходил. Мне не очень нравятся игры любителей. Я отдал их Уизли. Не знаю, ходил ли он, хотя… — Гарри хмурится и шепчет следующее слово: — Ему нравятся «Пушки Педдл», — он выглядит больным при этой мысли.       Я хихикаю, и он обнимает меня, расплескивая воду через край ванны.       — Так-то лучше, — шепчет он и целует меня в висок.       — Готов, — говорю я. Гарри работает на своем ноутбуке в кабинете. Он одет в черные джинсы и серый свитер грубой вязки, а я в джинсах, белой футболке и куртке с капюшоном.       — Ты выглядишь таким юным, — мягко говорит Гарри, поднимая сияющие глаза. — Подумать только: завтра станешь на целый год старше.       Я печально улыбаюсь.       — У меня как-то нет настроения праздновать. Мы можем поехать к Северусу сейчас?       — Конечно. Я бы хотел, чтоб ты что-нибудь поел. Ты почти не притронулся к еде.       — Гарри, пожалуйста. Я не голоден. Может, после того, как мы навестим Северуса. Хочу пожелать ему спокойной ночи.       Прибыв в отделение интенсивной терапии, мы встречаем уходящего Блейза.       Он один.       — Дрей, Гарри. Привет.       — Где твой папа?       — Он слишком устал, чтобы вернуться. Как-никак побывал в аварии, — Блейз печально улыбается. — Да и подействовали болеутоляющие, так что он сейчас спит. А мне пришлось повоевать, чтобы получить разрешение навестить Северуса, поскольку я не родственник.       — И? — спрашиваю я.       — Все хорошо. Состояние прежнее… но стабильное.       На меня накатывает облегчение. Отсутствие вестей — хорошая весть.       — Увидимся завтра, именинник?       — Конечно. Мы будем здесь.       Блейз бросает быстрый взгляд на Гарри, затем коротко обнимает меня.       — Macana.       — Спокойной ночи, Блейз.       — До свидания, Блейз, — говорит Гарри. Блейз кивает и идет по коридору.       — Он все еще сохнет по тебе, — тихо произносит Гарри.       — Да нет же. А если и так… — я пожимаю плечами, потому что сейчас мне не до этого.       Гарри выдает мне натянутую улыбку, и мое сердце тает.       — Молодец, — бормочу я.       Он хмурится.       — Что не скрежетал зубами.       — Я никогда не скрежещу зубами. Идем к твоему крестному. У меня для тебя сюрприз.       — Сюрприз? — я с тревогой смотрю на него.       — Идем, — Гарри берет меня за руку, и мы распахиваем двери в отделение интенсивной терапии.       У кровати Лили беседует с Кроувом и вторым целителем, женщиной, которую я вижу впервые. Заметив нас, Лили улыбается.       О, слава Мерлину.       — Гарри, — она целует его в щеку, затем поворачивается и заключает меня в свои теплые объятия.       — Драко, ты как, держишься?       — Я-то да, а вот за крестного беспокоюсь.       — Он в хороших руках. Целительница Слудер — лучший специалист в своей области. Мы вместе учились в университете.       Ого…       — Мистер Поттер, здравствуйте, — целительница Слудер сдержанно здоровается со мной. У нее короткие волосы, застенчивая улыбка ребенка и мягкий южный акцент.       — Как ведущий целитель вашего крестного, рада сообщить, что он полностью поправится. Рост мозговой опухоли остановился, и она показывает признаки убывания. Это весьма обнадеживающе через такое короткое время.       — Хорошая новость, — бормочу я.       Она тепло улыбается мне.       — Да, мистер Поттер. Мы очень хорошо заботимся о нем. Здорово было повидаться с тобой, Лили.       Лили улыбается.       — Мне тоже, Лорейн.       — Целитель Кроув, давайте дадим этим добрым людям побыть с мистером Снейпом, — Кроув выходит вслед за доктором Слудер.       Я смотрю на Северуса, впервые после аварии — с оптимизмом. Добрые слова целителей Слудер и Грейс вновь зажгли надежду.       Лили берет меня за руку и мягко сжимает.       — Драко, милый, садись поговори с ним. Вам обоим это на пользу. А мы с Гарри побудем в комнате ожидания.       Я киваю. Гарри ободряюще улыбается, и они с Лили оставляют меня с моим любимым отцом, мирно спящим под тихую колыбельную вентилятора и сердечного монитора.       Я надеваю белую футболку Гарри и забираюсь в кровать.       — Ты, кажется, повеселел, — осторожно говорит он, натягивая пижаму.       — Да. Думаю, здорово помог разговор с целителем Слудер и твоей мамой. Это ты попросил Лили приехать сюда?       Гарри ложится в постель и притягивает меня в объятия, повернув спиной к себе.       — Нет. Она сама захотела приехать проведать твоего отца.       — Откуда узнала?       — Я позвонил ей сегодня утром.       А-а.       — Детка, ты вымотался. Тебе надо поспать.       — М-м, — согласно бормочу я. Он прав. Я так устал. День был напряженный и нервный.       Я поворачиваю голову и смотрю на него. Мы не будем заниматься любовью? Вот и хорошо. В сущности, он весь день практически не притрагивался ко мне, и я задаюсь вопросом, следует ли мне тревожиться по этому поводу, но поскольку мое либидо иссякло, я подумаю об этом утром. Переворачиваюсь и прижимаюсь к Гарри, положив на него ногу.       — Обещай мне кое-что, — мягко говорит он.       — М-м? — я слишком устал, чтобы что-то произнести.       — Обещай, что завтра что-нибудь поешь. Я готов стерпеть, не скрежеща зубами, что ты носишь куртку другого мужчины. Но, Дрей… ты должен есть. Пожалуйста.       — М-м, — молча соглашаюсь я. Он целует мои волосы. — Спасибо, что ты здесь, — бормочу и сонно целую его в грудь.       — Где же еще мне быть? Я хочу быть там, где ты, Дрей. Думаю о том, какой большой путь мы уже прошли. И та ночь, когда я в первый раз спал с тобой… Что это была за ночь! Я любовался тобой часами. Ты был просто… необыкновенным.       Я улыбаюсь ему в грудь.       — Спи, — шепчет он, и это приказ. Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон.