_______________
От: Гарри Поттер Тема: Скучаю по тебе Дата: 13 сентября 13:58 Кому: Драко Малфой Мистер Поттер! Я пробыл в офисе всего три часа, а уже соскучился по тебе. Надеюсь, с Северусом все в порядке. Мама собирается навестить его сегодня днем и проверить, как он себя чувствует. Звучит неплохо? Твой любящий муж. Гарри Поттер, генеральный директор холдинга «Поттер Энтерпрайзес»
_______________
Я быстро печатаю ответ._______________
От: Драко Малфой Тема: Скучаю по тебе Дата: 13 сентября 14:10 Кому: Гарри Поттер Отлично. Драко Поттер, редактор LIP
_______________
От: Гарри Поттер Тема: Скучаю по тебе Дата: 13 сентября 14:14 Кому: Драко Малфой Ты в порядке? Гарри Поттер, генеральный директор холдинга «Поттер Энтерпрайзес»
_______________
Нет, Гарри, не все. Я страшно боюсь, что ты придешь в ярость. Я не знаю, что делать. Но я не собираюсь сообщать об этом через электронную почту._______________
От: Драко Малфой Тема: Скучаю по тебе Дата: 13 сентября 14:17 Кому: Гарри Поттер Все хорошо. Просто занят. Увидимся в шесть. Драко Поттер, редактор LIP
_______________
Когда я скажу ему? Сегодня вечером? Может, после секса? Или во время секса? Нет, это может быть опасно для нас обоих. Когда он будет спать? Я обхватываю голову руками. Что же, черт возьми, мне делать? — Привет, — осторожно говорит Гарри, когда я забираюсь в машину. — Привет, — бормочу я. — Что случилось? — он хмурится. Я качаю головой. Уизли трогается с места и направляется в сторону больницы. — Ничего, — может, сейчас? Я мог бы сказать ему сейчас, когда мы в ограниченном пространстве и с нами Уизли. — На работе все нормально? — продолжает допытываться Гарри. — Да. Отлично. Спасибо. — Драко, что случилось? — тон его чуть более настойчивый, и я трушу. — Просто соскучился по тебе. И я волновался за Северуса. Гарри заметно расслабляется. — С Северусом все хорошо. Я говорил с мамой сегодня днем, и она впечатлена его успехам, — Гарри находит мою руку. — Бог мой, какая холодная рука! Ты сегодня ел? Я краснею. — Драко, — раздраженно выговаривает он. Что ж, я не ел, потому что знаю, что ты будешь метать громы и молнии, когда я скажу, что беременный. — Поем вечером. У меня толком не было времени. Он в расстройстве качает головой. — Хочешь, чтоб я добавил «кормить моего мужа» к списку обязанностей службы охраны? — Прости. Я поем. Просто сегодня день такой сумбурный. Знаешь, возвращение на работу и Сев. Его губы сжимаются в жесткую линию, но он ничего не говорит. Я смотрю в окно. «Скажи ему!» — шипит мое подсознание. Нет, я трус. Гарри прерывает мои размышления: — Возможно, мне придется полететь на Тайвань. — Когда? — В конце этой недели. Или, может, на следующей. — Хорошо. — Я хочу, чтоб ты поехал со мной. Я сглатываю. — Гарри. Прошу тебя. У меня работа. Давай не будем возвращаться к этому спору. Он вздыхает и надувает губы, как капризный подросток. — Я просто спросил, — недовольно ворчит он. — На сколько ты едешь? — Не больше чем на пару дней. Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне, что тебя беспокоит. Как он догадался? — Ну как же, ведь мой любимый муж уезжает… Гарри целует мои костяшки пальцев. — Я ненадолго. — Это хорошо, — я слабо улыбаюсь. Мы приходим к Северусу. Он уже намного бодрее и гораздо менее ворчлив. Я тронут его спокойной признательностью Гарри и на мгновение забываю о том, что предстоит, пока сижу и слушаю, как они разговаривают. Но Северус быстро утомляется. — Сев, мы пойдем, а ты поспи. — Спасибо, Драко. Я рад, что вы заглянули. Видел сегодня и вашу маму, Гарри. Она меня здорово ободрила. — Увидимся завтра, хорошо? — я целую его. Подсознание поджимает губы. «Это в том случае, если Гарри не посадит тебя под замок… или чего похуже». Настроение резко падает. — Идем, — Гарри протягивает руку, хмуря брови. Я беру ее, и мы покидаем больницу. Я ковыряю вилкой в тарелке. Добби приготовил куриное фрикасе, но мне кусок в горло не лезет. Желудок скручен в тугой узел тревоги. — Проклятье, Драко, ты скажешь мне, в чем дело? — Гарри раздраженно отодвигает пустую тарелку. Я поднимаю на него глаза. — Пожалуйста. Ты сводишь меня с ума. Я сглатываю и пытаюсь утихомирить панику, хватающую за горло. Делаю успокаивающий вдох. Сейчас или никогда. — Я беременный. Он застывает, и очень медленно краска сползает с его лица. — Что? — шепчет он, мертвенно-бледный. — Я беременный. Гарри непонимающе сдвигает брови. — Как? Как… как… Что за нелепый вопрос? Я краснею и взглядом спрашиваю: «А ты как думаешь?» Его поведение тут же меняется, глаза становятся каменными. — А заклинания? — рычит он. О черт! — Ты забыл про чертовы заклинания? Я просто смотрю на него, не в состоянии говорить. Господи, он зол, ужасно зол. — Господи, Драко! — он с грохотом опускает кулак на стол, отчего я подпрыгиваю, и встает так резко, что чуть не опрокидывает обеденный стул. — Тебе надо было помнить только одну, одну-единственную вещь. Проклятье! Не могу в это поверить. Как ты мог быть таким тупым? Тупым! Я открываю рот, как рыба, выброшенная из воды. Черт. Хочу сказать, что заклинание оказалось неэффективным, но не могу вымолвить ни слова. Смотрю на свои пальцы. — Извини, — шепчу я. — «Извини»? Проклятье! — снова рявкает он. — Знаю, что время не очень удачное. — Не очень удачное! — кричит он. — Да мы знаем друг друга всего каких-то пять минут, черт бы побрал все на свете! Я хотел показать тебе мир, а теперь… проклятье. Подгузники, отрыжка и дерьмо! Он закрывает глаза. Думаю, пытается справиться со своим гневом и проигрывает битву. — Ты забыл? Скажи мне. Или ты сделал это нарочно? — глаза сверкают, и гнев так и брызжет из них, словно огненные искры. — Нет, — шепчу я. Я не могу сказать про Ханну, он ее уволит. Я знаю. — Я думал, мы договорились! — кричит он. — Знаю. Мы договорились. Прости. Он не слушает меня. — Вот почему. Вот почему я люблю все держать под контролем. Чтоб дерьмо вроде этого не вплывало и не портило все на свете. Нет… маленький Комочек. — Гарри, пожалуйста, не кричи на меня, — у меня по лицу текут слезы. — Не начинай разводить тут сырость! — рявкает он. — Проклятье, — он проводит рукой по волосам и дергает их. — Ты думаешь, я готов стать отцом? — голос его срывается, в нем — смесь ярости и паники. И все сразу становится ясно — эти страх и отвращение в его глазах. Его ярость — ярость бессильного подростка. Ох, Пятьдесят Оттенков, мне так жаль! Для меня это тоже шок. — Знаю, никто из нас не готов к этому, но, думаю, из тебя получится чудесный отец, — выдавливаю я. — Мы справимся. — Откуда ты, черт побери, знаешь! — орет он еще громче. — Скажи мне, откуда! — зеленые глаза горят, и так много эмоций мелькают на лице. Но самая заметная из них — страх. — Да пошло все к дьяволу! — рявкает Гарри и вскидывает руки в жесте поражения. Разворачивается на пятках и, схватив на ходу пиджак, выскакивает в холл. Его шаги гулко стучат по паркету, и он исчезает через двойные двери в фойе, с силой захлопнув их за собой, отчего я снова подпрыгиваю. Я один в тишине — в неподвижной, безмолвной, пустой огромной гостиной. Непроизвольно вздрагиваю, немо глядя на закрытые двери. Он ушел от меня. Проклятье! Его реакция даже хуже, чем я мог представить. Отодвигаю тарелку и, сложив руки на столе, опускаю на них голову и даю волю слезам. — Мистер Поттер, — рядом со мной возникает Добби. Быстро выпрямляюсь, смахнув слезы с лица. — Добби все слышал. Добби сожалеет, — мягко говорит он. — Хотите травяного чаю или еще чего-нибудь? — Я бы хотел бокал белого вина. Добби долю секунды медлит, и я вспоминаю про Комочка. Теперь мне нельзя алкоголь. Или можно? Надо изучить список предписаний и запретов, который дала мне целительница Делакур. — Я принесу. — Вообще-то, пожалуй, лучше выпью чаю, — я вытираю нос. Добби по-доброму мне улыбается. — Чашка чая — это прекрасно. Он собирает тарелки и идет в кухонную зону. Я плетусь следом и усаживаюсь на табурет, наблюдая, как он готовит мне чай. Добби ставит передо мной исходящую паром кружку. — Может, вам дать что-нибудь еще, сэр? — Нет, больше ничего, спасибо. — Вы уверены? Вы почти ничего не ели. Я смотрю на него. — Как-то не хочется. — Мистер Поттер должен есть. Вы теперь не один. Пожалуйста, позвольте мне соорудить для вас что-нибудь. Чего бы вы хотели? — он взирает на меня с надеждой. Но я правда не могу ни на что смотреть. Мой муж только что ушел от меня, потому что я беременный. Мой крестный попал в серьезную аварию, и еще этот подонок Том Риддл пытается обвинить меня в сексуальных домогательствах. Вдруг возникает неконтролируемая смешливость. Видишь, что ты сделал со мной, Маленький Комочек? Я глажу себя по животу. Добби снисходительно улыбается мне. — На каком вы сроке, сэр? — мягко спрашивает он. — Совсем небольшой. Четыре или пять недель, врач не уверена. — Если не будете есть, то, по крайней мере, вам следует отдохнуть. Я киваю и, взяв чай, направляюсь в библиотеку. Это мое убежище. Вытаскиваю из сумки «блэкберри» и раздумываю, не позвонить ли Гарри. Знаю, для него это шок, но его реакция уж слишком резкая. А когда она не бывает такой? Я вздыхаю. Пятьдесят Оттенков переменчивости. — Да, это твой папочка, Маленький Комочек. Будем надеяться, он остынет и скоро вернется. Вытаскиваю свиток со списком предписаний и запретов и сажусь читать. Не могу сосредоточиться. Гарри никогда не уходил от меня вот так. Последние дни он был таким внимательным и добрым. Таким любящим, а теперь… А вдруг он никогда не вернется? Черт! Может, следует позвонить Дамблдору? Я не знаю, что делать. Я в растерянности. Он такой ранимый во многих отношениях, и я знал, что он плохо воспримет эту новость. В выходные он был таким милым. Многие обстоятельства он был не в состоянии контролировать, но все же он прекрасно справился. Однако эта новость выбила почву у него из-под ног. С тех пор как я познакомился с ним, моя жизнь была сложной. В нем ли дело? Или в нас обоих? Предположим, он не справится с этим? Предположим, потребует развода? Желчь подкатывает к горлу. Нет. Я не должен так думать. Он вернется. Вернется. Я знаю, что вернется. Знаю, что, несмотря на весь его гнев и резкие слова, он любит меня… да. И Маленького Комочка тоже будет любить. Откинувшись на спинку кресла, я засыпаю. Просыпаюсь от того, что мне холодно, и не сразу соображаю, где я. Ежась, смотрю на часы: одиннадцать вечера. Ах да… ты. Я глажу себя по животу. Где же Гарри? Вернулся ли? Поднимаюсь из кресла и иду на поиски мужа. Пять минут спустя сознаю, что его нет дома. Надеюсь, с ним ничего не случилось. Наваливаются воспоминания о долгом ожидании, когда пропал «Чарли Танго». Нет, нет, нет. Прекрати так думать. Возможно, он пошел… куда? К кому он мог пойти? К Тео? Или, может, к Дамблдору? Надеюсь, что так. Я отыскиваю в библиотеке свой «блэкберри» и пишу ему: «Где ты?» Я наполняю себе ванну — меня знобит. Его все еще нет, когда я, переодевашись в атласную пижаму и халат, иду в гостиную. По дороге заглядываю в свободную спальню. Быть может, это будет комната Маленького Комочка. Я потрясен этой мыслью и останавливаюсь в дверях, размышляя над новой реальностью. Интересно, мы покрасим ее в голубой или розовый? Эта приятная мысль омрачена тем, что мой блудный муж так ужасно зол на меня. Схватив с кровати стеганое одеяло, я направляюсь в гостиную ждать его. Что-то меня будит. Какой-то звук. — Черт! Это Гарри в фойе. Я снова слышу, как скрежещет стол по полу. — Черт! — повторяет он, глуше на этот раз. Выпрямляюсь и вижу, как он, пошатываясь, входит через двойные двери. Он пьян. Мне делается не по себе. О боже, пьяный Гарри? Я знаю, как он ненавидит пьяниц. Вскакиваю и бегу к нему. — Гарри, ты в порядке? Он прислоняется к дверному косяку. — Мистер Поттер, — невнятно бормочет он. Черт. Он сильно пьян. Я не знаю, что делать. — Ох… ты просто классно выглядишь, Драко. — Где ты был? Он прикладывает пальцы к губам и криво улыбается мне. — Ш-ш! — Мне кажется, тебе лучше лечь в постель. — С тобой… — он сдавленно хихикает. Хихикает! Хмурясь, я мягко обхватываю его за талию, потому что он с трудом держится на ногах, не говоря уж о том, чтобы идти. Где же он был? И как попал домой? — Давай я помогу тебе лечь. Обопрись на меня. — Ты очень красивый, Дрей, — он опирается на меня и нюхает мои волосы, чуть не свалив нас обоих. — Гарри, пошли. Я уложу тебя в постель. — Ладно, — говорит он, словно пытаясь сосредоточиться. Мы, пошатываясь, идем по коридору и наконец добираемся до спальни. — Кровать, — говорит он, ухмыляясь. — Да, кровать, — подвожу его к краю, но он держит меня. — Присоединяйся ко мне, — говорит он. — Гарри, думаю, тебе надо поспать. — Вот так это и начинается. Я об этом слышал. Я хмурюсь. — О чем? — Дети означают конец сексу. — Уверен, что это не так. Иначе во всех семьях было бы только по одному ребенку. Он с нежностью смотрит на меня. — Ты смешной. — А ты пьяный. — Да, — он улыбается, но улыбка его меняется, когда он думает об этом, и затравленное выражение мелькает на лице. Взгляд, от которого меня до костей пробирает озноб. — Ну же, Гарри, — мягко говорю я. Ненавижу это его выражение. Оно говорит об ужасных, кошмарных воспоминаниях, которых не должно быть ни у одного ребенка. — Давай уложим тебя в постель, — мягко подталкиваю его, и он плюхается на кровать, раскидывает руки и ноги и ухмыляется мне. Затравленный взгляд исчезает. — Иди ко мне, — невнятно бормочет он. — Сначала давай тебя разденем. Он широко пьяно ухмыляется. — Вот это другой разговор. Ну и ну. Пьяный Гарри милый и игривый. Таким он мне нравится куда больше, чем злой. — Сядь. Дай мне снять с тебя пиджак. — Комната кружится. Черт… его что, стошнит? — Гарри, сядь! Он глупо ухмыляется мне. — Мистер Поттер, а вы, оказывается, командир… — Да. Сядь, тебе говорят, — упираю руки в бока. Он опять ухмыляется, с трудом приподнимается на локтях, затем садится так неуклюже, так несвойственно Гарри. Прежде чем он снова плюхается на спину, я хватаю его за галстук и стаскиваю серый пиджак. — От тебя хорошо пахнет. — А от тебя — крепким спиртным. — Ага… бур… бон, — он произносит слово так старательно, что я с трудом удерживаюсь от смеха. Бросив пиджак на пол рядом, берусь за галстук. Он кладет руки мне на бедра. — Мне нравится, как эта ткань облегает тебя, Дра… ко, — бормочет он. — Ты всегда должен быть в атласе или шелке, — проводит вверх-вниз по моим бедрам, затем дергает меня на себя и прижимается ртом к животу. — А здесь у нас незваный гость. Я перестаю дышать. О господи. Он разговаривает с Комочком. — Ты не будешь давать мне спать, так ведь? — говорит он моему животу. Мерлин. Гарри смотрит на меня сквозь длинные черные ресницы, зеленые глаза мутные и тусклые. Мое сердце сжимается. — Ты предпочтешь мне его, — печально говорит он. — Гарри, ты сам не понимаешь, что говоришь. Не глупи, я никого никому не предпочту. И это может быть она. Он хмурится. — Она… боже, — он плюхается спиной на кровать и прикрывает глаза рукой. Мне удалось расслабить ему галстук. Я развязываю шнурки и стаскиваю туфлю и носок вначале с одной ноги, потом — с другой. Когда встаю, то вижу, почему не встретил сопротивления — Гарри полностью отключился. Он крепко спит и тихо похрапывает. Я смотрю на него. Он непозволительно красив, даже пьяный и храпящий. Его скульптурные губы приоткрыты, одна рука над головой, волосы взъерошены, лицо расслаблено. Он выглядит молодым — да он и есть молодой; мой молодой, пьяный, несчастный муж. Эта мысль камнем ложится мне на сердце. Что ж, по крайней мере, он дома. Интересно, где был. Не уверен, что у меня еще есть энергия и силы передвигать его или раздевать дальше. К тому же он поверх покрывала. Вернувшись в гостиную, беру стеганое одеяло, которым укутывался, и приношу его в спальню. Он по-прежнему спит, все еще в галстуке и ремне. Я забираюсь на кровать с ним рядом, снимаю с него галстук и мягко расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Он бормочет что-то нечленораздельное, но не просыпается. Я осторожно расстегиваю ремень и тащу его сквозь петли на поясе. С некоторыми трудностями, но мне все же удается его вытащить. Рубашка вылезла из брюк, открывая дорожку волос на животе. Я не могу устоять. Наклоняюсь и целую его туда. Он шевелится, приподнимается, но не просыпается. Я выпрямляюсь и снова смотрю на него. Ох, мои Пятьдесят Оттенков… что мне с тобой делать? Я пропускаю его волосы сквозь пальцы, они такие мягкие. Потом целую в висок. — Я люблю тебя, Гарри. Даже если ты пьяный и шлялся бог знает где, я все равно люблю тебя. Всегда буду любить. — М-м-м-м, — бормочет он. Я еще раз целую мужа в висок, затем слезаю с кровати и накрываю его стеганым одеялом. Я могу спать рядом с ним поперек кровати. Да, так и сделаю. Но сначала надо привести в порядок его одежду. Я качаю головой и подбираю носки и галстук, потом вешаю пиджак на руку. При этом его «блэкберри» падает на пол. Я подбираю и нечаянно разблокирую. Он открывается на списке эсэмэс. Я вижу свою эсэмэску, а над ней — еще одну. Черт. Все у меня внутри холодеет. Приятно было повидаться. Теперь я понимаю. Не бойся, ты будешь прекрасным отцом. Это от нее. От миссис Беллатрис Педофилки Робинсон. Проклятье. Так вот где он был. Встречался с ней.