Дорога сна

– Так выглядит полоз, смотри, – рассказывал ей когда-то Златояр, указывая в сторону змеи, ползущей через лесную дорожку. – Они в этих краях редкие гости. У нас все чаще ужи и гадюки. Холодно зимой, и полоз тихо себе умирает в снегу. – Фу, – хихикала тогда девчонка. «И хорошо, что холодно», – подумала Весея, едва скинув оцепенение. Она помнила, как змеиная чешуя блестела на жарком летнем солнце, как гибкое тело ее, извиваясь, двигалось в сторону тени. Она ненавидела змей. Однажды мать поймала в поле ужа и принесла в дом, показать любопытным детям, и младшая из дочерей выпрыгнула в распахнутое окно от страха. Эти бусинки-глаза, лишенные любого намека на душу, неказистые длинные тела, резкие движения… Весее никогда прежде не приходилось касаться змеиной кожи, но именно такой она себе ее и представляла. Холодной и скользкой. Этот – больше всех виденных ею прежде. Таких змей не должно было существовать, ведь они съели бы всех людей, коров, всех других животных, и в конечном счете принялись бы пожирать друг друга. Тело сказочной твари овивало ее кольцами, сжимало все плотнее и плотнее, лишая доступа к воздуху. Узкая чешуйчатая голова венчалась зеленой короной, выложенной отростками плоти, желтые глаза существа рассматривали свою добычу в нетерпеливом любопытстве. – Я тебя з-с-снаю? – прошипела змея, и Весея мотнула головой, чувствуя, что теряет сознание от страха. – Нет? С-с-с-странно. Тогда тебя должна знать Морена? Но беглянка снова качнула головой, не в силах отвести взгляда от своего собеседника. Узкие зрачки змееподобной твари приковывали ее внимание, не давали отвернуться, будто внушив свою волю. Весея чувствовала, как быстро колотится сердце в груди. Казалось, что оно вот-вот пробьет грудную клетку, сломает ребра и выберется прочь, оставив ее наедине с чудовищем. Змея склонила голову вбок, словно оценивая услышанное. Существо двинулось, ветки и кости захрустели под ним, крошась в пыль, смешиваясь с вязкой лесной грязью. «Так и со мной случится», – понимала беглянка. «Змеи свою добычу сначала душат, а потом жрут», – рассказывал старший брат. Вот, зачем тварь обвила ее тело кольцами плоти, вот зачем сжимала несчастную все крепче и крепче. Весея на мгновение закрыла глаза, представляя, каково это – умереть от удушья. Наверное… Быстро? Во всяком случае лучше, чем потонуть в болоте, наглотавшись грязной воды. Да и есть ее он будет уже мертвой. Милосердная смерть, почти подарок для девушки, сунувшей нос в непроглядную чащу, обитель злых сил. – Да ты немая что ли? Ладно, пустое, – заметила тварь, справедливо решив, что Весея не ответит и в этот раз. – Морена раз-с-с-сберется, куда тебя девать, – прошипела змея раздраженно. Кольца плоти чуть ослабили хватку, и беглянка набрала воздуха в грудь. Земля, вспаханная огромным телом, пахла сыростью, змея поползла в сторону дома, освещенного огненным черепом. Она двигалась быстро, словно тень, падающая на грешную землю после заката. Существу ничего не стоило добраться из одного конца болота в другой. Весея слабо пискнула, когда тварь хвостом постучала в деревянную дверь, когда она повела себя весьма по-человечески. Мох поблескивал в ярком свете, капли воды, собранные в стыках бревен, отражали огненные всполохи. Под крыльцом здесь росли бледные поганки, и Весея заметила, что несколько шляпок кто-то срезал ножом, оставив лишь белые ножки. Дверь открылась сама собой, и об обратную ее сторону стукнулся птичий череп. Кто-то привязал его жгутовой веревкой к ручке. «Ворона?», – спросила себя дочь батрака, пытаясь оценить величину клюва. Недобрый знак, знак плохой… Змея протиснулась внутрь, затаскивая за собой и добычу, оцепеневшую в страхе девчонку. По низкому потолку разливался темно-рыжий, почти красный свет, источник которого найти никак не удавалось. Хижина напоминала домик, в котором обитала Боговеда, деревенская вещунья, обещавшая Весее страшный конец. Под потолком тут и там висели сушеные травы, пыльные шкафы полнились склянками, только… Только в этих кто-то двигался. Весея почти слышала, как чьи-то маленькие пальцы скребут глиняные горшки изнутри, как что-то отчаянно жаждет свободы. «Помоги… нам», – прохрипело что-то в глубине ее разума, но дочь батрака ощутила не жалость, а тревогу. Что бы то ни было, лучше ему не выбираться… Беглянка поджала губы. Она сталкивалась с прибожками и прежде, знала, что мир вокруг населен весьма разными тварями: добрыми и злыми… Только увидеть магических сказочных вместе, в таком количестве – это совсем другое. – Кого ты там притащил? – прошелестел мелодичный женский голос, он звучал из самой глубины дома. – Человечиной все вокруг пропахло. – Девчонку, – ответила змея, и тело ее ослабило хватку. – Пряталас-с-с-сь за деревьями, глазела на твоих уродов. – Дай-ка теперь я на нее гляну! – оживился все тот же приятный женский голос, узнав о Весее и ее безобидной выходке. Змей, тем временем, поставил девушку на пол, отполз в сторону и свернулся клубком. Как самая обычная змея, только змея куда более могучая, морской бог из детских сказок. Существо затряслось, словно в приступе сонной горячки, тело его принялось извиваться кольцами все более мелкими, змеиная кожа клоками слезала с человеческой плоти. Чешуя блестела в полумраке надежного угла. Весея моргнула, и за плотным покровом век не успела заметить перемену, случившуюся после. В углу, совсем недавно ставшим убежищем огромному змею, стоял только высокий темноволосый мужчина лет двадцати пяти. – Ох, глянь только на эту замарашку. Тощая какая, – брезгливо заметила женщина, в это время вынырнувшая из-за поворота хижины, что внутри будто была больше, чем снаружи. – Ты поэтому ее не сожрал прямо там? – Нет. Вдруг еще пригодится, – улыбнулся мужчина, покидая свой угол. Он подмигнул Весее, и девушка отвернулась. – Хорошенькая. А еще она показалась мне с-с-с-смутно знакомой, – он пришепётывал гораздо меньше, чем в змеином обличие. – Вы… Это вы – ведьма, да? – подала голос беглянка. – О, да ты умеешь болтать, посмотри-ка, – рассмеялось существо, природу которого Весея не могла понять. – Ты зачем вообще пришла сюда, девочка? Смерти хочешь? Ну для этого совсем необязательно заходить так далеко, ты могла бы просто броситься в реку. Девчонки любят топиться. – Вы – ведьма? – повторила Весея, не смотря в сторону говорившего. Она не желала звучать робко, но голос дрогнул, предал беглянку. Пожалуй, это – неважно… В глазах столь могущественный существ Весея все равно выглядела жалко. Ведьма шагнула чуть ближе, и в рыжем свете Весее удалось рассмотреть ее с ног до головы. Высокая полная женщина: таких любили и в селах, и городах. В волосах ее вместо цветов лежали сухие ветки деревьев, голову опоясывал терновый венок, шипы которого врезались в кожу. Темные глаза блестнули в ярком свете, женщина улыбнулась, показав край безупречно ровных жемчужных зубов. Она расправила черный передник и сделала еще один шаг вперед. – Кто тебя сюда отправил, девочка? – спросила она, изображая дружелюбие, прикидываясь доброй травницей из детских сказок. Жалко только, что от нее веяло тьмой. – Мне не нужны гости. – Так отдай ее мне, – подал голос змей, рассматривающий золотые кольца на собственных пальцах. – Я возьму с собой в Навь, найду ей какое-нибудь местечко. – Она ко мне пришла, а не к тебе, Яже. Найди себе другую девку и делай с ней все, что захочешь, а эта – моя. Ты же и сам знаешь, иначе не принес бы ее сюда. «А что бы… Что бы он со мной сделал?», – спросила Весея саму себя. Ведьма бросила в сторону своего собеседника недовольный взгляд, и тот хмыкнул, ничего не ответив. Он улыбнулся, встретив испуганный взгляд своей «добычи», и девушка поняла, что ответ на свой же вопрос ей не придется по вкусу. Змей развернулся к говорившим спиной, он отправился вглубь дома, к источнику ярко-рыжего света. Ведьма прищурилась, глядя на Весею с особым интересом. Должно быть, редкому человеку удается забраться так глубоко в лес. Еще и ночью, под белой луной. – Я тебя знаю, – шепнула она, не задав вопроса, но констатировав факт. – Ты ощущаешься очень знакомо… Откуда ты? – Из низины, я живу в, – начала Весея, но умолкла, когда ведьма бросила на нее недовольный взгляд. – Из какого ты мира, дурочка? Ты ведь не отсюда пришла, от тебя совсем не так пахнет, – ведьма вскинула черную бровь, она обошла Весею по кругу, осматривая со всех сторон. – Тебя кто-то хочет обидеть. Давно хочет, сильно хочет. – Мне… Мне кое-что предсказали в моей деревне, – рассказала Весея, слыша, как хрустят половицы под весом женщины за ее спиной. – И я пришла сюда за помощью. – Деревенские вещуньи могут наболтать всяких глупостей, дитя. Девки то и дело ходят в болото топиться, едва что-то услышат от своих местных колдуний, – рассмеялась ведьма, но смех ее тут же оборвался. – Но ты – другое дело. Весея прикусила губу. В глиняных сосудах, расположенных на полках слева от нее, что-то заскреблось, вновь запросилось наружу. Дочь батрака не нашла в себе сил, чтобы повернуть в сторону голову и взглянуть на них. Она слышала, как ведьма тянет воздух ноздрями, как она принюхивается, подобно охотничьему псу. Весея знала, что платье ее пропахло болотной гнилью, кожа покрылась липкой испариной, и смущение затопило ее лицо. Краска прилила к щекам, и девушка невольно сцепила губы. «Извиниться?», – спросила она саму себя, тут же решив, что это будет глупо. – Ты отмечена, – прошептала лесная ведьма, вновь представ перед лицом своей гостьи. – Ты принадлежишь… Чернобогу. Услышав ее, змей вышел из-за стенки, бросил на Весею еще один взгляд. Девчонка не смогла распознать эмоцию, отраженную узким черным зрачком. Она отвернулась, и ведьма подалась вперед, всего полшага отделяло их друг от друга. Опустив глаза, Весея заметила на груди женщины знак, такой же, как у деревенской вещуньи. Навник. Кривая серебряная петля болталась на шерстяной нитке, терялась среди груды ярко-красных бус. Кажется, у мамы тоже были такие, только не каменные, нет… Деревянные, попроще. – Тебе ведь именно это сказала твоя вещунья? – проворковала ведьма, взяв Весею за руку. – Она предрекла тебе скорую встречу с тем, кому ты принадлежала все это время? Большого дара не нужно, чтобы понять, как сильно он тебя хочет. – Вот эта девочка? Чернобогу? – спросил змей, все не отводивший взгляда от Весеи. – Ты что-то путаешь, только глянь на нее, я еле-еле сдерживаю слезы. – Много ты понимаешь, Яже, – фыркнула ведьма, даже не повернувшись к юноше. – Она очень нужна Чернобогу, ты разве не чувствуешь? Этот запах… Она уйдет, а запах останется здесь со мной еще на месяц. – Тут должна быть какая-то ошибка, – фыркнул змей, вскинув тонкую бровь. Весея прикусила губу. Она и сама так думала всю дорогу: ошибка, вещунья запуталась в собственных словах, вот и все. Только ведьма, эта странная женщина… Она говорила так, словно ее тут и не было, словно гостья значила так мало, что и мнение ее не имело никакого значения. Беглянка оглянулась к выходу. Свет не проникал в окна, череп с пустыми глазницами смотрел в сторону леса, леса, из которого больше никто не показался. В хижине пахло сыростью и сухой травой, основную нотку составляла полынь. «Трава плакальщиц», – вспомнила вдруг Весея. Холодок пробежал по ее спине, нехорошее предчувствие, ставшее таким привычным за день. Ведьма ухмыльнулась, снова показав ровный ряд своих красивых зубов, и Весея отступила на шаг, чувствуя неловкость. Когда она вновь оглянулась к выходу, женщина схватила девчонку за руку, больно сжала тонкое запястье. Сарафан на ней был ярко-красным, праздничным, словно дочь батрака заглянула на пир. Ее собственное платье, светло-бежевое, теперь и испачканное, показалось девушке неуместным. Змей в последний раз скользнул взглядом по ее фигуре, встретился глазами с Ведьмой и скрылся за поворотом стены. – Не забудь сказать ему, кто ее нашел! – крикнул он из-за угла, и Весея почувствовала, как холодеют ее руки. – Я тебе помогу, – заговорила ведьма, и беглянка понимала, что та врет. – Я знаю, кто ты. Кем ты была когда-то, – шепнула женщина, приподняв лицо Весеи за подбородок. –Вот уж не думала, что ты выберешь это тело для новой жизни. Но не мне об этом судить, Маре всегда виднее. – Я хочу уйти, – с нажимом ответила ей Весея, откинув руку незнакомки от своего лица. – Но ты не уйдешь, девочка, – с таким же нажимом ответила ей ведьма. – Ты останешься тут, со мной. Беглянка фыркнула, круто развернувшись, вырвав свою руку из цепких лап хозяйки дома. Она уже бежала из рук местных старцев, уйдет и отсюда… Весея сделала лишь один шаг в сторону выхода, половицы заскрипели под ее ногами, и из щелей меж старых досок к рукам и ногам ее потянулись брусничные ветви. Девушка закричала, но крик не спас, дерево росло под ее ногами, образовывая клетку из острых скрипучих прутьев. Ведьма смеялась, щелкала пальцами, шептала что-то, повелевая пространством вокруг. Змей притих в своем дальнем углу. – Мы вместе подождем Чернобога, милая, а дальше решим, как тебе можно помочь, – проговорила она, когда Весея в ужасе осела на пол. – А сейчас я принесу тебе немного водички, ты плохо выглядишь.