Инстинкт

С появлением в общине Киана Нэру перестал быть объектом всеобщего интереса. Все внимание поселенцев переключилось на угрюмого немногословного исполина. Мужчины восхищались его силой и мощью, женщины заинтересованно стреляли глазами и, перешептываясь, кокетливо хихикали, стоило Киану показаться на горизонте. Всевидящий Джозу то и дело просил его присутствовать на ритуалах — духи почему-то охотней общались с шаманом, когда Киан был рядом. Заметно повеселевший Грозный Тамхас делился с Кианом опытом, постепенно подготавливая его себе на замену. Киан смотрел на поднятую вокруг него шумиху с недоумением. Эти люди так и вились вокруг него днями напролет. Он не привык быть в центре внимания. Оно претило ему и утомляло. Все эти мужчины, заглядывающие ему в рот и упорно выпытывающие секреты охотничьего мастерства. Женщины, совсем не похожие на женщин его племени — худые, подвижные и говорливые, которые так и норовили прикоснуться к его мускулистой руке или крепкой груди, посмотреть лукаво и отбежать, затерявшись в среди подруг. Глава общины, заставлявший его по всюду следовать за собой и зачем-то решивший пересказать всю свою жизнь. Старик-шаман, на обрядах и ритуалах которого он вынужден был регулярно присутствовать, зевая от скуки и едва сдерживаясь, чтобы не задремать. Все это навевало такую тоску, что Киан с трудом боролся с желанием бежать отсюда куда глаза глядят. Единственное, что его останавливало — здесь был Нэру. Нэру был рад, что его наконец оставили в покое, и рад вдвойне, что внимание к Киану было чрезмерным, и у того просто не было времени перебросится с ним даже парой слов. Честно говоря, Нэру изо всех сил избегал встречи с Кианом и разговора, который неминуемо должен был состояться. Ему нравилась эта община, где его приняли с распростертыми объятиями. Здесь он мог начать жизнь заново, здесь он не был изгоем и неудачником. За меткость его уважали мужчины-охотники, выглядел он теперь молодым привлекательным мужчиной, а не тощим подростком, и это оценили девушки общины. Сразу несколько старались остаться с Нэру наедине, разговорить его и рассказать о себе. Нэру впервые чувствовал себя нормальным. А Киан одним своим присутствием напоминал о его злоключениях, о его боли и унижении. Пока он будет так близко, Нэру никогда не сможет это забыть. Киан уходить не собирался. И что ему оставалось делать? Уйти самому? Но где гарантии, что другая община будет столь же гостеприимна? Завтра должна была состояться большая охота. Обычно Нэру не участвовал в ней. Он охотился в одиночку, когда хотелось. Стрелял небольших животных и птиц. Этого было достаточно, чтобы прокормить себя или подарить тушку симпатичной девушке. Но в этот раз он собирался пойти вместе с лучниками на оленя или дикую лошадь. Чтобы не упасть лицом в грязь перед другими охотниками, Нэру решил пристреляться заранее. На рассвете он закинул за плечи пустую вместительную котомку, взял лук и колчан со стрелами и отправился на охоту. По лесу струился прохладный молочно-белый туман, оседавший тяжелыми каплями на листьях, траве и коже Нэру. Земля под ногами была мягкой и пружинистой из-за влаги. Она отлично скрадывала звуки его шагов, что было Нэру только на руку, потому что бесшумностью его походка не отличалась. Прикосновения крупных листьев папоротника и нижних ветвей деревьев были словно шлепки мокрых ладоней, и Нэру поеживался, когда на коже оставался очередной водянистый след. В ветвях чирикали ранние пташки, пробуждая лес. Замолкая, стоило Нэру приблизиться к дереву, на котором они устроились, они взлетали повыше с встревоженным вскриком. Он мог бы подстрелить любую из них, но мяса в такой пичужке было на один зуб. Неугомонные комары, большие любители влажности, роились в тумане, то и дело стайками атакуя Нэру. Он не особо активно отмахивался от них. Укусы не доставляли хлопот, если смазать кожу соком унимающей зуд травы. Но пронзительно-тонкий писк раздражал. Уже порядочно углубившись в лес, Нэру заметил копошение под крупным папоротником. Затаив дыхание, он подкрался поближе — стрелять издалека при таком густом тумане было невозможно. Нэру остановился в пяти шагах от папоротника и присел на корточки, натягивая тетиву. Терпеливо выждал пару минут, пока из-под листа не показался коричневатый зад зверька. В него-то Нэру и выстрелил, чуть не оглохнув от писка раненой зверушки. Она прыгнула пару раз, не прекращая верещать, а потом замерла, принюхиваясь. Подошедший Нэру тюкнул ее по голове, и вытащил из обмякшего тельца стрелу. Зверек оказался пищухой,* обладателем очень нежного мяса. Нэру сунул тушку в котомку и продолжил двигаться вглубь леса. Чем выше поднималось солнце, тем быстрее рассеивался туман. Видимость становилась все лучше. Теперь можно было поохотиться, ни в чем себя не ограничивая. Высоко на дереве жизнерадостно пиликала маленькая птичка. Судя по необычайно яркой расцветке — самец. Нэру подумал, что девушкам понравилось бы украшение из его перьев. Он прицелился, натянул тетиву, и тут птица вспорхнула. Нэру прикинул, где она будет через мгновение, чуть поменял положение стрелы и отпустил тетиву. Стрела прошила птицу насквозь, и та камнем упала на землю. Нэру подошел к дереву, вытащил стрелу и оглядел птичку. Разноцветные перья, блестящая грудка, длинный хвост. Определенно, из таких перьев получится красивое украшение на шею или для волос. Отправив птичку к пищухе, Нэру потянулся, хрустнув суставами, и пошел дальше. Нэру замедлил шаг, и теперь внимательно смотрел себе под ноги. Комары наконец оставили его в покое, и укусы начинали чесаться. Выйдя на залитую солнцем лесную полянку, Нэру увидел куст, усыпанный ярко-желтыми маленькими цветами,* сорвав несколько стебельков, растер сок по открытым участкам кожи. Окинул быстрым взглядом поляну, заметил еще несколько ярких цветочных кустиков. Решив вернуться сюда на обратном пути и нарвать для девушек цветов — почему-то все без исключения девушки их обожали, Нэру облизал пересохшие губы. Становилось все жарче. Нужно было найти хотя бы небольшой ручеек. Если Нэру двигался в правильном направлении, то неподалеку должна быть небольшая река. И правда, вскоре в просветах меж деревьями что-то блеснуло. Нэру сделал шаг шире и быстро добрался до реки. Она была совсем небольшой — не больше роста взрослого мужчины в ширину, и мелкой — камни на дне отчетливо виднелись сквозь кристально-чистую воду. Нэру опустил колчан и лук на землю, рядом положил котомку. Вошел в речку по щиколотку и остановился, зарываясь пальцами в ил. Из-за быстрого течения речка не успевала как следует прогреваться. Вода приятно холодила ступни. Нэру нагнулся, зачерпнул полные ладони воды и тщательно умылся. Неподалеку была заводь, и он подумал, что туда наверняка заплывала рыба. Нэру отломал от дерева относительно прямую ветку и пообламывал все отростки. Затем внимательно вгляделся в лежащие на берегу камни, и, выбрав самый острый, привязал его к палке. По берегу дошел до заводи и приготовился ждать. Солнце, отражаемое поверхностью реки, жгло нещадно, и только стоящим в воде ступням было прохладно. Наконец в заводь заплыла пузатая рыба и замерла в полушаге от Нэру, лениво шевеля плавниками и виляя хвостом. Нэру подумал, что промахнуться с такого расстояния и в такую упитанную рыбу не сумеет даже пятилетний ребенок. К несчастью, его меткость распространялась на стрелы, но никак не на гарпуны. Нэру вздохнул поглубже, крепко стиснул в руке гарпун, воззвал о помощи к духам и нанес сильный стремительный удар. Остроты наконечника оказалось недостаточно, чтобы пробить рыбу насквозь. Раненая, она отчаянно извивалась, пытаясь выбраться из-под пригвоздившего ее ко дну гарпуна. Нэру, не ослабляя нажима, нагнулся, нащупал большой камень и изо всех сил ударил им рыбу свободной рукой. Последний раз дернув хвостом, рыба замерла, тараща свои пустые круглые глаза. Нэру утер пот со лба и достал рыбу. Ему настолько не везло в рыбной ловле, что убить с первой попытки такую крупную рыбу было настоящим чудом. Не иначе, как духи помогли! Нэру шепотом поблагодарил их и вернулся со своим уловом на берег. Скрывшись от пламенного солнца под покровом леса, достал костяной ножик, с которым никогда не расставался, и распотрошил рыбу. Затем неторопливо съел ее, щурясь на бликующую на солнце поверхность реки. Нэру был несказанно горд собой. Если получилось в этот раз, получится и в другой. Нужно будет как-нибудь прийти сюда еще и потренироваться. В одиночестве, чтобы никто не увидел его позора, когда он непременно промахнется несколько раз подряд. Может, если пробовать каждый день, к осени Нэру станет весьма успешным в рыбной ловле? Рыба была молодой, и ее мясо оказалось мягким и в меру жирным, Нэру только пальцы облизывал. Поев, Нэру решил, что пора возвращаться. Если повезет, он подстрелит еще кого-то по пути обратно. Если нет — что ж, пищуха — очень неплохая добыча. Нэру старался идти назад так, чтобы не пропустить цветочную поляну. Уж очень хотелось порадовать цветами девушек общины. Все они были такие хорошенькие, и становились еще краше с блестящими от радости глазами, розовеющими щеками и искренними улыбками. На поляне Нэру ждал приятный сюрприз — в траве копошилась куропатка* с уже подросшими птенцами. Не желая себя обнаруживать выходом на ярко освещенную поляну, Нэру замер среди деревьев, затаил дыхание и дал глазам привыкнуть к выбеленным солнцем краскам поляны. Куропатка ковырялась в траве, неторопливо передвигаясь по поляне, и заботливо подзывала тощих и нескладных птенцов, заметив в траве очередную букашку. Нэру не тронул бы ее, будь птенцы младше. Но эти вот-вот научатся летать, и уже вполне могли прокормится самостоятельно. Куропатка была крупной, заметно отъевшейся за лето. Нэру отступил на шаг, натянул тетиву, прицелился и выстрелил. Точно в цель. За секунду до смерти куропатка дала птенцам сигнал прятаться, и те, перепуганные, бросились врассыпную. Нэру, щурясь на ярком солнце, подошел к куропатке, достал стрелу, сунул в колчан, а обмякшее тело птицы сунул в котомку к остальным трофеям. Решив, что на сегодня точно достаточно, и больше он охотиться не будет, Нэру решил занять руки большой охапкой цветов. Их разнообразие поражало, но Нэру срывал только те, которые знал. Другие могли оказаться ядовитыми, хоть и невероятно красивыми. Нарвав огромную охапку, Нэру отправился в общину. Но, покидая поляну, он услышал за спиной подозрительный хруст. Замерев, Нэру опустил цветы на землю и натянул тетиву. В деревьях за противоположным краем поляны было какое-то крупное животное. Кадык Нэру нервно дернулся, а кожа мгновенно покрылась липкими бисеринками холодного пота. Не хватало оказаться один на один с медведем или саблезубым тигром. Нэру взмолился, чтобы это был олень, и замер, боясь дышать или даже моргнуть. Животное показалось из-за дерева, и лучше бы это был медведь! На той стороне поляны появился Киан. Как он здесь оказался? Неужели шел за ним все это время? Как Нэру мог так долго его не замечать? Похоже, сейчас Киан не видел его. Нэру убрал лук и стрелы, сгреб цветы в охапку липкими от пота ладонями и быстрым шагом поспешил в сторону общины. Зачем Киан пошел за ним? Оставалось только надеяться, что раз он ни разу не приблизился к нему за все это время, не подойдет и теперь. Пусть ходит следом сколько угодно, только не приближается! Когда до общины оставалось всего ничего, Киан окликнул Нэру. Нэру замер на мгновение, как испуганный зверь, сердце ухнуло куда-то вниз. Киан приближался. Нэру побежал. *Пищуха — небольшое животное, внешне похожее на хомяка. Хотя по мне, на смесь мыши и кролика. Мясо на вкус похоже на кроличье. *Это растение — зверобой, народное средство от множества болезней. *По ископаемым останкам известны два доисторических вида, которые были распространены в раннем и позднем плейстоцене и составляли важную часть рациона кроманьонцев и неандертальцев.