Инстинкт

Тяжкий вздох сорвался с губ Киана. Он хотел было повернуться на другой бок, но чьи-то руки надавили ему на плечи, удерживая на месте. Сил сопротивляться не было, и мужчина, что-то недовольно промычав, снова погрузился в беспокойный сон. Всевидящий Джозу влил в умирающего исполина столько сил, что сам чуть не погиб. У старика тряслись руки и подкашивались ноги от усталости, морщин на лице, казалось, стало вдвое больше. Шаман, гонимый духами навстречу ушедшим за чужаком охотникам, жаждал узнать, что в мужчине может быть такого, что его непременно нужно спасти. Сначала старик решил было, что все дело в силе кочевника. На памяти Джозу был только один человек, способный голыми руками убить гигантского хищника — дед Грозного Тамхаса. Как только он подумал об этом, духи послали ему яркий образ умершего молодым главы общины. Стоило старику вглядеться в изможденное лицо чужака, как все встало на свои места. Кочевник был поразительно похож на мужчину из воспоминаний шамана. Напрягшись, Джозу смог разглядеть его подернутое дымкой прошлое. Своим рождением чужак убил мать. Духи отчетливо обрисовали Шаману молодую черноволосую девушку, показывая, что дело в ней. Джозу сосредоточился и погрузился в воспоминания незнакомки. Оказалось, что племя воинственных приземистых кочевников уничтожило почти всю ее общину. Она попала в число тех, кто чудом уцелел. Однако уйти далеко не удалось — чужаки шли следом, чтобы добить. Вскоре беглецы были убиты. Все, кроме нее. Девушка чем-то приглянулась молодому вождю. От их союза на свет и появился гигант-полукровка. Джозу не понимал, что не так с незнакомкой, но духи утянули его глубже в ее прошлое. Там он увидел, что далекая прародительница девушки родилась у жены их главы, а затем была выдана замуж в соседнюю общину. Грозный Тамхас был несколько раз женат, но ни от одного из браков дети не появились: очередная умирала при родах, унося с собой загробный мир и дитя. Сорок лет назад Всевидящий Джозу предсказал будущему главе, тогда еще глупому юнцу, что жениться ему нельзя и оставить наследников не суждено. Тамхас не поверил, пошел наперекор судьбе и сгубил десяток человеческих жизней. После смерти пятой жены, будучи уже зрелым мужчиной, он сдался, сломался. На коленях приполз к шатру шамана, молил о прощении, рыдал. Старик не сердился на глупца. А вот погибшие по вине Тамхаса, те, кто терзал его душу по ночам, так никуда и не пропали. Грозный воин пал духом, превратившись в блеклую тень себя прежнего. Духи, обеспокоенные будущим общины, словно посылали Тамхасу наследника. Джозу видел это ясно, он не мог ошибаться. Чужак был дальним родственником Грозного Тамхаса, в нем текла та же кровь, что и в нем. Значит, он мог занять его место, когда тот умрет. И шаман не жалел сил, переливал свою жизнь в тело чужака. А духи потом поделятся с ним своей энергией, если он все еще будет нужен. Всевидящий Джозу доживал уже двенадцатый десяток. Ни разу за свою сотню лет он не болел, ни разу не был ранен. Его называли любимчиком богов, уважали и преклонялись, завидовали и ненавидели. Шаман пережил своих дочек, пережил их дочек. Девушки, которых он сейчас учил общаться с духами, были внучками его внучек. Иногда с невеселой усмешкой Джозу думал, что и их может пережить. Каждое утро старик, просыпаясь, прислушивался к своему телу. Ничего не болело, силы бурлили в нем, словно полноводная река. Значит, он все еще нужен этому миру. Значит, духи по-прежнему рассчитывают на него. Киан распахнул глаза и рывком поднялся на ноги, пытаясь вспомнить, как он очутился в высоком шатре. Кажется, только что он лежал на шкурах в своей пещере, а Нэру в очередной раз промывал его раны, обреченно вздыхая. А теперь он каким-то невообразимым образом очутился в шатре, и на него с интересом смотрит древний старик, настоящая развалина, сидящий на шкурах, подогнув под себя ноги. Подождав, пока все перестанет кружиться перед глазами, Киан сделал несколько неуверенных шагов по направлению к старику. Тот не шелохнулся. Он даже не мигал, неотрывно смотря мужчине в глаза. — Где я? — прохрипел Киан. Шаман обнажил белоснежные зубы в широкой улыбке и торжественным голосом ответил: — Дома! Мужчина помотал головой. С этим стариком явно что-то не так. Он не может быть дома. У него нет дома. Никогда не было. Он кочевник. Лишь в одном месте Киан задержался — в той пещере, где обитал сначала с медведем, а потом с мальчишкой-чужаком. Но и она была скорее убежищем. Джозу молчал, предоставляя кочевнику возможность прийти в себя. Старик даже залюбовался своей работой: от глубоких кровоточащих и гноящихся ран на смуглой коже остались лишь тонкие белые шрамы, невидимые в полумраке шатра. Похоже, чужак и сам заметил произошедшие с его телом изменения. С удивлением Киан ощупал грудь и бедро, пробежался пальцами по ребрам, осторожно втянул воздух, ожидая боли. Когда ее не последовало, мужчина неверяще, потрясенно посмотрел на незнакомца. Джозу по-доброму рассмеялся: — Ты что, шаманов никогда не видел? — Видел, — промедлив, ответил Киан, — но разве так можно? — Мне все можно, — снова рассмеялся старик, а затем посерьезнел. — Я Всевидящий Джозу, шаман общины Грозного Тамхаса — Я Киан, — представился мужчина. — А прозвище? — старик недоумевающе поднял брови. Чужак пожал плечами. — Неужели нет?.. Будешь Непобедимым. За то, что голыми руками тигра убил. Есть хочешь? Когда Киан энергично закивал, шаман поднялся на ноги и вышел из шатра. Мужчина постоял немного на одном месте, а потом осмотрелся, поражаясь многообразию черепов, костей, зубов различных животных, шкур и ярких птичьих перьев, цветных камушков, засохших цветов и трав… Зачем шаман спас чужака? Как попал в его пещеру? Не легче ли было просто добить? Киан вздохнул, вспомнив, что чуть не погиб из-за такого же импульсивного поступка. Почему кинулся на помощь мальчишке, увидев его в лапах хищника? Рисковал своей жизнью? Всевидящий Джозу вскоре вернулся с едой, на которую мужчина накинулся с животной жадностью. Насытившись, Киан прилег на шкуры на полу. Он все еще ощущал слабость, и тело не до конца слушалось его. Старик присел рядом с чужаком на колени и положил ладонь ему на лоб, посылая волны сонливости. Глаза Киана медленно закрывались. В секунде от того, чтобы окончательно заснуть, мужчина встрепенулся, перехватил руку шамана и глухо спросил: — Что с Нэру? Старик снова вернул ладонь на лоб чужака: — Он здесь. С ним все хорошо. Спи. Услышав ответ, Киан удовлетворенно кивнул и мгновенно провалился в сон.

***

После того, как у членов общины не осталось сомнений в его полезности, Нэру стал основной темой для разговоров. Большинство отнеслось к новичку благосклонно, что не могло не обрадовать юношу. Нэру поселили в шатре, в котором жили молодые неженатые мужчины. Сон был единственным, для чего он использовался. Все остальное время сожители юноши либо были на охоте, либо хвастались охотничьими трофеями перед девушкам. Нэру тоже принимал участие в охоте, правда немногие, подобно ему, предпочитали лук и стрелы копьям и грубой силе. Несмотря на суету, которую поселенцы развели вокруг него, Нэру волновало лишь одно: успеет ли Всевидящий Джозу добраться до Киана до того, как тот умрет. Юноша осознавал, что ему будет лучше, если чужак не выживет. Не будет своим видом будоражить неприятные воспоминания, не будет смотреть на него этим странным взглядом, не будет унижать и причинять боль, не будет заставлять чувствовать себя ничтожным. Но несмотря на это, Нэру хотел, чтобы мужчина поправился. Страх не вынести чувства вины еще за одну утраченную жизнь был слишком велик. К тому же, если кочевник выкарабкается, у юноши появится возможность хоть как-то отблагодарить своего спасителя. Тот вечер, когда к шатру шамана несколько мужчин принесли изможденного Киана, прочно врезался в память Нэру. Чужак так исхудал, что от него, казалось, остались одни обтянутые кожей кости. Обычно смуглая кожа приобрела болезненно-серый цвет, на гноящиеся раны было страшно смотреть. От былой мощи не осталось и следа. Теперь кочевник не вызывал ничего, кроме жалости. Юноша терзался чувством вины. Сможет ли Всевидящий Джозу поставить на ноги того, кто больше похож на мертвеца, чем на живого? Две луны* шаман не выходил из шатра и не подпускал к нему никого, кроме своих внучек. Кейе и Рун тоже не позволялось заходить вовнутрь — они лишь оставляли то, что требовал дед, у входа и тут же уходили. Нэру тщетно пытался выведать у девушек, как себя чувствует Киан — они и сами ничего не знали. Вся община гадала, что же это за чужак такой, что Всевидящий Джозу столько времени тратит на его лечение, все свои силы отдает? Лишь однажды Грозный Тамхас, подстегиваемый всеобщим любопытством, вопреки всем запретам вошел в шатер. Его не выгнали. Мужчина пробыл там довольно долго, вышел бледный, но с горящими глазами и улыбкой на лице, заявляя, что, когда чужак поправится, жизнь общины изменится к лучшему. Никто не знал, что увидел глава в шатре, что сказал ему шаман, но ни разу не ошибшийся Всевидящий Джозу пользовался безусловным доверием. Наконец исхудавший и постаревший шаман объявил, что чужак готов предстать перед общиной. Люди собрались вокруг шатра, собираясь приветствовать нового члена так же, как Нэру. Сам юноша затаился в последних рядах, за широкими спинам охотников. Он волновался, дыша часто, как после долгого бега. Как Киан выглядит теперь? Злиться ли на него? Что, если все же заметит в толпе? Когда из шатра, прихрамывая, вышел Всевидящий Джозу, люди затрещали вдвое громче. Стоило за его спиной появится огромной фигуре, все смолкли. Мужчина выглядел так же, как до злосчастной схватки с тигром, не было лишь нечесаных косм и бороды. Чужак возвышался надо всеми на несколько голов, из одежды на нем был лишь кусок шкуры на бедрах. Дикий, непокорный, с хмурым лицом, он выглядел по-настоящему угрожающе. Киан скользил равнодушным взглядом по толпе, ловя всеобщие удивление, восторг, восхищение и даже раболепие. Наконец он отыскал янтарные глаза трусливого мальчишки. Сердце Нэру пропустило удар. *Имеется в виду два лунных цикла, то есть примерно два месяца.