Инстинкт

После того, как Нэру овладел луком, отношение к нему членов общины значительно улучшилось. Обычно юноша ходил на охоту вместе с Донкором, который предпочитал ближнему бою стрельбу, и ни разу еще не возвращался с пустыми руками. Смелый Хакон не мог нарадоваться, глядя на своего сына. Неужели боги наконец услышали его молитвы и избавили Нэру от трусости? Тем не менее, мужчина боялся, что страхи его сына еще не искоренены полностью, и, дабы не прервать процесс исцеления, не подавал виду, что в его отношении к Нэру что-то изменилось, оставаясь с ним таким же холодным и равнодушным. Юноша же не знал, что еще ему нужно сделать, чтобы отец окончательно поверил в то, что он изменился, чтобы наконец вспомнил о том, что у него есть сын. Если раньше отношение Хакона к Нэру было хотя бы притворно дружелюбным из-за постоянных одергиваний старшей сестры, Солнечной ОйХи, то после того, как в конце осени она скончалась от простуды, уже никто не мог оказывать на него влияние. В середине зимы Нэру заметил, что подрос, теперь он был ненамного, но выше большей части мужчин общины. Голос юноши стал значительно ниже, черты лица заострились, кости начали обрастать мышцами. Однажды Нэру подстрелил огромную хищную птицу, из тех, что летали так высоко, что с земли казались лишь маленькими черными пятнами на чистом голубом небосводе. Мясо птицы было жестким и невкусным, поэтому для употребления в пищу она не годилась, однако украсить свою одежду ее иссиня-черными перьями было очень почетно. Убийство птицы возвысило Нэру в глазах членов общины. Мужчины зауважали его, а две молодые девушки внезапно серьезно заинтересовались им, что не могло не льстить. Однако больше всего Нэру был рад тому, что, узнав о птице, отец ему ободряюще улыбнулся. Этот незначительный, казалось бы, жест подарил юноше второе дыхание. Несмотря на то, что общественное мнение о нем изменилось в лучшую сторону, Нэру не был уверен, что действительно избавился от трусости — слишком отчетливо он помнил напавшего на него медведя и человека, спасшего его от смерти ценой собственной жизни. Что, как ни страх не позволило Нэру остаться тогда на поляне и не позволить тому чужаку умереть за себя? Большую часть своего времени Нэру проводил с Донкором. Этот мужчина был опытным и предусмотрительным охотником, но не любил людской гомон, что заставляло его возвращаться в поселение лишь на ночь. Сын главы мог надолго покинуть общину и отправиться путешествовать в одиночку. Благодаря своей неуемной тяге ко всему новому, он побывал в шести ближайших к его родной общинах, познакомился с их главами и шаманами, узнал ходившие среди людей легенды. Больше всего Нэру любил, когда темными вечерами Донкор рассказывал эти странные, непривычные, но несказанно увлекательные легенды других племен. Некоторые истории казались настолько невероятными, что юноша начинал сомневаться, могло ли такое произойти на самом деле. Племя Атсу вымирало. Эта зима оказалась слишком холодной для многих женщин и детей, а мужчинам раз за разом не везло на охоте. Сам Атсу был серьезно болен — вот уже несколько недель он кашлял кровью. Вождь не мог смотреть, как разрушается то, что он строил долгие годы, поэтому, собрав последние силы, вместе с другими двумя мужчинами отправился на поиски Киана, их последней надежды на спасение. Трое суток они прочесывали каждый уголок леса, все сильнее углубляясь в него, но не находили никаких зацепок. На рассвете четвертого дня Атсу увидел уже сильно припорошенный снегом след, оставленный большой человеческой ногой. Вряд ли в лесу мог находиться кто-то, кроме его сына, поэтому мужчина отыскал еще несколько следов, позвал своих спутников, и они вместе отправились по цепочке из следов. Неожиданно Атсу замер. Совсем рядом с человеческим появились отпечатки медвежьей лапы. Значит, на Киана охотился зверь. Возможно, даже убил его. Надеясь на лучшее, вождь ускорился. Через пару часов мужчины увидели большую пещеру, ко входу которой вела протоптанная тропинка. Судя по всему, именно здесь жил Киан. Внутри они обнаружили кострище и десяток шкур, устилавших пол вокруг него. Сомнений быть не могло — здесь действительно обосновался человек. Оставалось только дождаться, когда Киан вернется в пещеру, если его, конечно, не задрал тот медведь, чьи следы они видели. Атсу развел огонь, отправив мужчин найти хоть что-нибудь съестное. Смеркалось. Киан со своим медведем возвращался домой, зверь волочил убитого ими сегодня оленя, питаясь мясом которого, пару дней можно было не беспокоиться о пище. Когда их жилище уже виднелось сквозь просветы между деревьями, медведь разомкнул челюсти, уронив оленя на землю, шумно втянул воздух, беспокойно вытягивая шею и поворачивая голову то налево, то направо, и ринулся в пещеру. Киан взвалил тушу себе на плечи, не придав его поведению особого значения — он знал, что эта одна из забав медведя: соревноваться в том, кто быстрее доберется до пещеры. Так как мужчина сильно уставал за день, в этой игре он предпочитал сдаваться без боя. Неандертальцы сидели у костра, протягивая руки к огню, чтобы согреться. На незнакомой территории им никого не удалось поймать. Атсу был зол на Киана за то, что тот так долго где-то ходит. Желудок вождя сводило от голода, а горло словно кто-то настойчиво пилил изнутри тупым камнем, отчего мужчина вновь и вновь заходился кровавым кашлем. Внезапно в пещере стало темнее: кто-то очень большой загородил собой почти весь вход. Мужчины повернулись в ту сторону и окаменели, увидев пещерного медведя, часто втягивающего воздух и пристально разглядывавшего их. Один из мужчин не сдержался и громко вскрикнул. Киан, уже почти добравшийся до пещеры, вздрогнул, услышав доносившийся из нее человеческий вопль ужаса. Бросив оленя, мужчина побежал вовнутрь. В пещере он увидел, как медведь, ощетинившись и скаля зубы, надвигается на Атсу и еще двух мужчин из племени Киана. Мужчина похлопал медведя по боку, привлекая его внимание, зверь бросил на него непонимающий взгляд, продолжая угрожающе нависать над чужаками. Киан похлопал медведя еще раз, теперь сильнее. Тот наконец повернулся к нему мордой. Сын вождя успокаивающе погладил зверя по шее и мягко взглянул ему прямо в глаза, показывая, что угрозы нет, и убивать этих чужаков не стоит. Все еще злобно скалясь, медведь стал медленно пятиться назад, пока не достиг выхода из пещеры. Предупредительно рыкнув напоследок, зверь вышел наружу. Киан перевел взгляд со своего сожителя на ошеломленных соплеменников. Атсу закашлялся еще раз, а потом, поднявшись на ноги, подошел к сыну и пожал ему руку, глядя на него с нескрываемым восхищением: — Твой? — хрипло спросил вождь. Киан медленно кивнул в ответ, запоздало осознав, что у него спросили. За время, проведенное в пещере, он совсем забыл, как звучит человеческая речь. Медведь ее все равно не понимал, да мужчина и сам никогда не горел желанием разговаривать с кем бы то ни было. — Чужаки убили наших мужчин. Зима забрала женщин и детей. Мы не можем охотиться. Я был неправ, сын мой! Прошу, вернись назад в племя! Сын вождя замер, осмысливая, что ему только что сказал отец. Племя почти вымерло. Это было нехорошо, но это племя само выгнало его! Киану неплохо и одному. Здесь у него есть медведь, ставший ему братом, которого у него никогда не было, заменивший ему погибшего несколько лет назад единственного друга. А что ждало его там? Ему придется охотиться одному, чтобы прокормить восемь человек. Это выглядело совсем не заманчиво. Киан помотал головой, возвращаясь в реальность, и выдавил из себя первые за несколько лет слова: — Что… Надо… Сделать? Атсу просиял и рассказал, что Киан должен отомстить чужакам, лишившим племя кормильцев, виновникам того, что сейчас они находятся на грани вымирания. Ведь это он, Киан, разгневал поселенцев, напав на их жен и детей. Только убив всех чужаков, Киан сможет искупить вину перед племенем и перед самим собой. Сражение с пещерным медведем https://vk.com/photo107692709_456239317