Инстинкт

Свежевыпавший снег громко скрипел под ногами Нэру, колени тряслись от слабости, изо рта вырывались облачка пара. Юноша дышал через рот, и холодный воздух обжигал его легкие. Он уже почти ничего не видел — красная пелена перед глазами становилась все плотнее. Затылок снова стал кровоточить, а в голове не осталось мыслей, кроме «Догнать, убить!» Уже смеркалось, когда Нэру наконец заметил маячившую впереди устрашающе крупную фигуру. Он остановился, отдышался, подождал, пока зрение немного прояснится, и поднял лук, трясущимися руками натягивая тетиву и начиная прицеливаться. Однако руки юноши задрожали еще сильнее, и он совсем перестал видеть. Сделав несколько глубоких вдохов, Нэру снова натянул тетиву. Внезапно он почувствовал, как что-то коснулось его спины. Юноша резко обернулся и пошатнулся. Кто-то чуть ли не бережно забрал из его рук лук и снял с его спины колчан со стрелами. Нэру услышал хруст переламываемого прута и стрел и скрип снега под чьими-то ногами. Юноша по-прежнему ничего не видел, но понял, что это сделал тот, кого он преследовал. Нэру замер и затаил дыхание, ожидая выпада из темной неизвестности, который отправит его в мир иной. Удара не последовало. Зрение Нэру наконец прояснилось, он собрал с земли то, что осталось от лука и стрел. Теперь ему нечем было убить чужака, но и охотиться, а значит, питаться, он тоже не мог. Враг поступил подло. Выказал свое неуважение к Нэру как к противнику. Швырнул об стену, словно прихлопнул надоедливую мошку, не удосужился проверить, жив он или нет, и добить, а теперь просто лишил оружия, оставив подыхать с голоду. Чужак всем своим видом показывал, что не видит в Нэру никакой угрозы. Так, небольшая помеха. Хоть юноша и привык винить себя во всеобщих бедах, толика гордости и самоуважения у него все же осталась, и теперь он был оскорблен до глубины души таким наплевательским отношением. Нэру, недолго думая, снова последовал за чужаком. Правда, теперь он хотел не убить, а умереть. Он нарвется на драку со своим врагом, и тот, естественно убьет его. Погибнуть в бою представлялось Нэру куда более благородным, чем от голода и холода. Юноша настиг своего врага в неглубокой пещере, где тот разводил огонь. Нэру медленно подошел к нему сзади и что есть мочи двинул локтем по согнутой спине, зажмурившись и приготовившись к смерти. Чужак разогнулся, потирая спину, и недовольно посмотрел на незваного гостя. Сын вождя не понимал, что этому слабаку от него нужно. То он не хочет его убивать, то догоняет с этими длинными деревянными штуковинами. Хорошо, что Киан видел, как поселенцы ими пользуются, что эти узкие деревянные палочки способны убить. Не знай он этого, не придал бы копошению мальчишки у себя за спиной значения и лежал бы сейчас на снегу мертвым. — Убей меня! — потребовал Нэру, когда понял, что чужак ничего предпринимать не собирается. Глаза юноши с вызовом блеснули. — Ну же, чего ты медлишь? Или ты считаешь меня настолько никчемным, что думаешь, будто я недостоин быстрой смерти? Киан недоумевающе уставился на мальчишку. Он с трудом воспринимал язык соплеменников, а то, что говорили чужаки, казалось ему и вовсе лишенным смысла. Разозлившись на непонятливого чужака, Нэру ударил себя в грудь, а потом указал на руку врага. Киан поднес ладонь к лицу, пытаясь понять, что с ней не так. Не обнаружив явных изъянов, пожал плечами и вернулся к разведению огня. Нэру еще долго пытался объяснить чужаку, что он должен сделать. И прикидывался мертвым, и рисовал веткой на снегу сцену своего убийства, и объяснял жестами, но мужчине было совершенно наплевать на его суету. Отчаявшись, юноша опустился на пол у стены пещеры. Сейчас, когда он осознал, что ему ничто не угрожает, эмоции отошли на задний план, и его сознанием снова завладела боль. Со стоном Нэру лег на холодные камни. Голова раскалывалась, ноги гудели от длительного бега, мышцы рук были сильно потянуты из-за того, что чужак их ему выворачивал, перед глазами снова возникла пелена. Юноша медленно терял сознание. Конечно, Киан понял, что мальчишка просит, чтобы его убили. Но мужчина не видел в этом никакой пользы для себя, да и смотреть на кривлянья поселенца было довольно забавно. Киан попытался дать себе объяснение поступкам мальчишки. Судя по всему, ему приказали убить чужака, но тот узнал в нем спасителя и не смог. Потом Киан лишил его всего оружия, и он не посмел вернуться в поселение, потому что это было бы позором, а прожить в одиночку, да еще и без хоть какого-нибудь оружия, не смог бы. Поэтому и просил у своего врага быстрой смерти. За то время, пока он был пленен поселенцами, Киан успел серьезно проголодаться, поэтому сейчас решил отправиться на охоту. Мальчишка у стены, кажется, заснул. Мужчине было безразлично, сможет ли убить поселенца тогда в пещере или нет. Самым главным было избавиться от него на несколько часов, поэтому Киан и не стал проверять, жив тот или нет, и практически не удивился, когда заметил, что мальчишка идет за ним следом. Сын вождя опустился на колени перед лежащим на полу врагом, приподнял его голову и осмотрел поврежденный затылок. Рана была довольно глубокая, вся кожа содрана, и череп, похоже, треснул, но, если мальчишка не умрет этой ночью, он поправится и будет жить. Пока не погибнет от голода и холода. Киан вышел из пещеры и огляделся по сторонам. От вражеского поселения он ушел не так уж и далеко, нужно было ускоряться, пока чужаки не хватились его и не начали погоню. Мужчина прихватил с собой костяной ножик и углубился в лес в поисках дичи. Нэру разбудил восхитительный запах жарящегося мяса. Юноша чуть приподнял голову и увидел лежащую неподалеку тушу оленя, ногу которого сейчас жарил на костре чужак. Сглотнув слюну, которой мигом наполнился рот, Нэру внезапно ощутил сильное головокружение и тошноту, и, не в силах сдерживать рвотные позывы, кое-как выполз из пещеры, чтобы прочистить желудок. Киан видел, что происходило с мальчишкой. Он знал, что после сильных повреждений головы человека часто может тошнить. Мужчина больше любил сырое мясо, но пока он тащил оленя в пещеру по морозу, туша успела остыть, а в такой холод хотелось съесть чего-то теплого, поэтому Киан решил немного подогреть мясо. Хоть оно и лишится самого лучшего, что в нем есть — крови, мясо все же останется мясом. Вернувшись в пещеру, Нэру обнаружил врага жадно вгрызающимся в оленью ногу. Усевшись возле стены, он стал наблюдать за тем, как чужак ест, в то время как его собственный живот громко урчал от голода, а рот был наполнен слюной. Насытившись, Киан посмотрел на своего врага, а потом перевел взгляд на почти целую тушу оленя. Он был человеком практичным, не любил, когда еда портится, и ее приходится выкидывать. Так как Киан не собирался тащить тушу с собой, а утром он точно не сможет съесть все оставшееся мясо, мужчина подошел к туше, вырезал большой кусок из бока оленя и стал поджаривать его. Нэру впал в ступор, когда чужак протянул ему кусок жаренного мяса. Зачем он это делает? Они же враги! Он не хочет убивать его и не позволяет умереть от голода… Все мысли о неправильности поступков этого мужчины, мигом выветрились из головы, их место заняло сочное, горячее мясо, которое чужак держал прямо пред его носом. С чувством поблагодарив своего врага, Нэру забрал кусок из его руки и тут же вцепился в него зубами, прикрывая глаза от удовольствия. Неважно, что мясо было почти не прожаренным, важно лишь то, что ближайшие несколько дней он точно не умрет от голода. Стоило Нэру доесть свой кусок, как у него снова начались рвотные позывы, и все мясо вышло наружу. Тем не менее, юноша по-прежнему чувствовал себя сытым. Ночью Киан спал мало — его то и дело будили болезненные стоны мечущегося по полу пещеры мальчишки, к тому же, чужак то и дело просыпался и выползал наружу, чтобы прочистить желудок. Киан сидел у костра, следя за тем, чтобы он не затух, и раздраженно глядя на мешающего спать мальчишку. Нэру с трудом, но пережил эту ночь, а значит, по предположению Киана, его жизни больше ничто не угрожало. Правда, мужчина всерьез волновался, что теперь мальчишка увяжется за ним.