Дракон, Тигр и Вишня

Раз, два, три… …пятнадцать, шестнадцать… …семьдесят три… Совсем недавно Аркадия вычитала забавную вещь в книге по окклюменции — сосредоточившись на простом счете, можно очистить сознание и успокоить свои нервы. Ей представляется бескрайнее туманное море, над волнами которого всплывают цифры. Прекрасные в своей понятливости. …восемьдесят один… Невыносимо. Она же все равно видит его: чернильные волосы, полуприкрытые глаза, значок старосты. …девяносто, девяносто один… А мантия то новенькая. Не те лохмотья, что он носил все шесть лет, и где только деньги взял? Девяносто девять… — Не могла бы ты перестать смотреть так? Она не вздрагивает, не сбивается, даже едва его слышит. Просто дышит. И считает. И взгляд не отводит. Ну а что? Если не нравится, пусть выпрыгнет из кареты и покончит первым с этой душно-душащей атмосферой. — Селвин…- тихо, едва размыкая зубы, угрожающе начинает Реддл. Сто три уже было или нет? Или уже сто четыре? Салазар! Аркадия все-таки сбивается. Море перед внутреннем взором пропадает, проявляя черты лица сидящего напротив Тома Реддла более явственно. Она демонстративно смотрит в сторону и чешет лоб. Подавитесь, Ваше Сиятельство. — Так достаточно? Или мне закрыть глаза? — даже не стараясь держать маску равнодушия, огрызается она. Сглатывает, подавляя неуемное раздражение, взявшиеся из глубин души. Под шляпой лоб снова чешется, наверняка уже до красна растертый ногтями. — Слабо молча посидеть хотя бы двадцать минут? Я думал, ты умеешь вести себя правильно, — Реддл раскидывает руки на спинке сиденья и ухмыляется неровно. — Ну, знаешь, достойно истинно чистокровной семьи. О, или… Погоди, я тут вспомнил… Начнем сначала. Раз, два… Три… Он склоняет голову набок и Аркадия готова поклясться на своей палочке, что на секунду в его глазах виден огонь. Аркадия знает наперед, что он скажет дальше. Четыре, пять… — Это совсем не про тебя. Верно? — его бровь выгибается дугой. Аркадия прикусила нижнюю губу, шумно втянув воздух. К черту цифры. Она решительным жестом откидывает волосы с плеч и скрещивает руки на груди. — Не будь ребенком! Ты принимаешь все близко к сердцу, — Том коротко хохотнул, но она, не обращая внимание, продолжает говорить, — тем более, что никуда дальше мною сказанное не уйдет. Брат уже завтра забудет, о чем мы говорили. — Я надеюсь, что ты немедленно напишешь ему письмо и объяснишь, что все сказанное тобой — шутка. Нелепая, Селвин, — его губы изгибаются в холодной улыбке, а у Аркадия бегут мурашки по рукам. — Ты поняла меня? Она кивает, но в глубине души знает, что никакое письмо и в помине братцу не напишет. Ни за что. Если и было то, что Аркадия ненавидела больше, чем своего брата, так это признавать свои ошибки. Совместить эти две вещи подобно Бомбарде Максима. — Ты. Поняла. Меня?! — голос Реддла снижается до угрожающего шипения. Он подается вперед внезапно, совсем как дикое животное. Теперь близко. Так близко, что теперь его мантия касается ее. Аркадии настолько неуютно, что она даже не стесняется вжаться в обивку сиденья. Дрожащей рукой направляет палочку в его грудь, но он даже не обращает внимание на это. — Поняла, хватит уже! — она пытается толкнуть его кончиком деревка, но Том абсолютно не двигается с места. Так и застывает над ней как коршун с яростно раздувающимися крыльями носа. — Я отправлю письмо брату! — Сегодня же. — Сегодня же! — немного истерично повторяет и снова тычет в него своей палочкой. Наконец, Реддл замечает ее. — Серьезно, Селвин? — он следит за ее дрожащей рукой, насмешливо приподняв брови. Едва касаясь, Реддл отводит ее запястье в сторону, но Аркадия быстро возвращает руку обратно и на этот раз кончик волшебного дерева смотрит прямо в его горло. — Нарушишь школьные правила прямо здесь? Или используешь что-то из разрешенных? — Я знаю достаточно допустимых заклинаний, — более спокойной отвечает девушка, но палочку не отпускает. Так спокойнее. Есть в Реддле нечто такое, что буквально кричит об опасности рядом с ним. — Ну и ну! Минус десять очков со Слизерина, мисс Селвин. За угрозы в сторону старосты школы. Наконец, напряжение выстреливает холостым и рассевается, когда он садится обратно. Аркадия медленно опускает палочку к себе на колени. Том закатывает глаза, но, кажется, успокаивается. Она украдкой рассматривает его. Что-то в нем изменилось. Манера ли, выдержка ли, Мерлин его разберёт. И дело не в новенькой угольной мантии, блестящих туфлях. Это на уровне ауры. Но мрачнота, источаемая им из самого сердца, портит все впечатление. Он стал более неприятным, в конце концов решает она. Вытянулся, похудел еще больше. Уложенная набок челка легкой волной закрывает его лоб, и это так напоминает о Теодоре. Да, вперед, Аркадия, давай в каждой мелочи видеть того несносного мальчишку. Хмурясь, она вновь пытается уйти в себя, туда, где туман, море и цифры. Еще один урок окклюменции — рассортировать воспоминания в любом удобном порядке. Например, книги или коробки. Аркадия представляет, что события сегодняшнего инцидента — именно инцидента — на перроне варится в котле из различных ингредиентов: возьмите щепотку Тома Реддла, горсть Галатуса-младшего, сок нервов Аркадии, проварите минут десять в настойке из случайности и готово! Вы получите: Жуззи перенесла их на перрон платформы «девять и три четверти» в составе напоминающем о старых добрых временах детства Аркадии: отец Галатус, брат Галатус, Аркадия и ее непомерно большой багаж в неизменно зелёном чемодане. Раньше это была идиллия. Сейчас? Больше напоминает драму. — Как же все-таки здорово, что вы позвали меня проводить Аркадию! Слышь, сестра, это твой последний курс. Тебе надо провести его так, чтобы впечатления остались такие…м-м-м! — незатыкающийся рот братца все говорит и говорит, но от него больше не несёт спиртом, а это уже плюс. — Ого, вы видели эту огромную сову у него? Аркадия, тебе тоже надо было покупать сову, вместо этой уродливой жабы, — Галатус почесывает трехдневную щетину, поправляет слишком тугой галстук, да и вообще ведет себя будто его облили чесоточным зельем. Дёргается, чешется, поправляет и одергивает. Но помимо этого, он кажется совсем не чувствует неловкости. — Ты его разве не нашем болоте поймала? Зато неловкость чувствуется во всех остальных. Аркадия громко вздыхает. — Мой Прыг, по крайней мере, выглядит лучше тебя, понял? — Ты его еще поцелуй, может он тогда и в принца превратится! — парень громко гогочет под сердитое цоканье сестры. — Мерлиновыми подштанниками клянусь, я тебя сейчас… — Дети, хватит! — едва размыкая губы, побагровевший отец холодно смотрит по очереди на каждое чадо. — Я сделаю вид, что не заметил вашей ребяческой перепалки. Перепалка и вправду была ребяческой по сравнению с той, что произошла вчера за ужином. Несколько тарелок из цветочного сервиса были разбиты, а Аркадия совсем не стеснялась в выражениях. Стыдно не было. Пожалуй, она бы повторила. — Вы двое мои единственные дети и я очень люблю каждого из вас. И мне хотелось бы гордиться вами. Поэтому перестаньте вести себя на людях как пятилетки, — строго заканчивает он и стучит палочкой по чемодану Аркадии, чтобы облегчить его вес. — Вот я в вашем возрасте никогда не ссорился со своими кузенами и кузинами. И к чему это привело? К крепким, нерушимым связям не только между нашими семьями, но и связями в обществе! Галатус заводит речь о последнем собрании в Министерстве, на котором выдвинули предложение об изменения графика работников Отдела Тайн, но благодаря поддержки Розье-старшего Галатус смог переубедить начальство. Останавливается он только тогда, когда замечает в толпе магов своего коллегу. Бросив детям, что он ненадолго и непременно успеет до посадки в поезд, Галатус-старший оставляет их одних. Мерлин помоги. — Знаешь, отец писал мне еще в начале августа. Просил приехать и посмотреть за тобой и твоим…дружком. Кстати, куда он делся? Отвлекаясь от унылого разглядывания своих ног, Аркадия поднимает голову, встречаясь с темно-серыми глазами брата. — Знаю, — намеренно игнорируя последний вопрос, она переводит взгляд на толпу снующих туда-сюда волшебников в парадных мантиях. Мелькают белоснежные волосы Малфоев, красные щеки близняшек с Когтеврана, остроконечная шляпа Макгонагалл и еще тысяча знакомых лиц. Родной «Хогвартс-экспресс» чернеет позади них и, как и всегда, обещает одним своим видом те самые приятно-долгие поездки, во время которых можно обсудить летние каникулы с однокурсниками. Сама Аркадия рассказывать не любит, но всегда с интересом слушает то, как отдохнули Блэки, Розье и Аббот. — Не ожидал от тебя, честно сказать. Привела домой какого-то бродяжку? — братец усмехается. — Прости, я и забыла, что из нас двоих только ты имеешь право таскаться со всякими шлюхами и бездомными алкашами, — отрешенно заявляет, по-прежнему всматриваясь в толпу. — И вообще, Тео не какой-то там бродяжка, не смей так говорить! Он чистокровный волшебник из Гер… — Ага, так значит его зовут Тео! — восклицает Галатус-младший, возбуждены от того, что хоть что-то узнал от сестры. Аркадия крепко сцепляет зубы. — Ну и где он теперь? Было так много шума… — тоскливо тянет он и оборачивается, осматриваясь вокруг, будто Теодор и вправду должен оказаться где-то поблизости. Надеюсь, нет. — Тебя не должно волновать, куда он делся. Это не твое собачье дело! Понял меня? Не твое! — Ну как же! Сестрёнка впервые привела домой парня, даже батеньку испугала, ха! — Никакой он мне не парень, — резко развернувшись к брату, Аркадия шлепнула его по плечу. — Да ну? — широкая ухмылка обнажила его зубы. — А выглядишь ты так, будто убиваешься по своему парню, который бросил тебя. — Ты что несёшь?! — она громко втянула в себя воздух от возмущения. Галатус, не смотря на то, что сестра продолжала его крепко держать за плечо и тормошить, выглядит на удивление все таким же довольным. Он беззастенчиво указывает на ее лицо и выразительно поднимает брови. Аркадия прижимает ладонь к лицу у глаза, безошибочно зная, о чем именно толкует брат. Под чарами макияжа скрывались глубокие синяки от недосыпа и воспалённые белки глаз. Их диалог без слов продолжается еще пару минут, прежде чем Аркадия берет себя в руки. Она отпускает брата, поправляет невидимые складки на широких рукавах мантии. Вдох, выдох. Где уже там отец?! Нацепив на лицо холодную улыбку, она безмятежно заявляет: — Что б ты знал, Тео не был моим парнем, — недоверчивое фырканье едва не заглушает ее слова, — у меня он уже есть. — Ты врёшь. — Нет. Левый глаз Галатуса прищуривается. Он сканирует лицо сестры. — Точно врёшь. Да и кто это мог быть? Блэки? Орион женат, Поллукс — тоже, Альфард с Гриффиндора, с такими ты не водишься. Розье наши родственники, а со всеми остальными ты никогда не общалась. Или это кто-то не из двадцати восьми? — Может быть, — безразлично пожимает плечами. Просто уже отъеб… — Ну нет, так не пойдёт! Ты либо говоришь, кто это, либо я делаю вывод, что ты мне нагло, — он наклоняется к сестре и понижает голос, — нагло, бессовестно, безосновательно врёшь. В моих лучших традициях. Аркадию перекосило. Быть как брат — вот уж что хуже смерти! Нервничая, она заправляет прямые пряди волос за уши. Карие глаза беспокойно мечутся по толпе, ищут отца, но не находят. Как и выхода из сложившейся ситуации. — Мы держим наши отношения в тайне, — лепечет в отчаянии, а сама продолжает рыскать взглядом по толпе. Указать бы на кого угодно, даже вон тот прыщавый подойдет. Хотя шуток после не избежать — это точно. Вон рядом Поттер проходит, подойдет? Нет, дальше. Кто-то не из двадцати восьми. Ей нужен неизвестный, но прилично выглядящей и не в маггловской одежде. Кто-то вроде… Мимо бегут несколько маленьких девочек и внезапно ее с силой кто-то толкает плечом, проходя мимо. Она с удивлением узнает в этой высокой фигуре однокурсника. Заметно вытянувшегося за прошедшее лето. — Прошу прощения, — хмурится Том Реддл, останавливаясь, чтобы вежливо кивнуть им. Жужжит. Идея. — Ре… Том! — восклицая, Аркадия улыбается так широко, что болят щеки. — Вот ты где! — Вот я где? — недоуменно переспрашивает он, сжимая губы так плотно, что они белеют тонкой ниткой. Аркадия стреляет в него глазами и указывает на брата безмолвно, но Реддл, конечно же, ее не понимает. Удивление на его лице быстро сменяется раздражением. Она громко кашляет и поворачивается к Галатусу: — Прошу, познакомься! Это Том Реддл, мой однокурсник, староста школы и, — повернувшись лицом к Реддлу, Аркадия одними губами шепчет не «помоги», нет, это было бы глупо, зная его, она шепчет то, что может действительно заинтересовать — «буду должна», — мой парень. Пересиливает себя и даже хватает его за локоть. Просто молчи, молится она. — Да ладно?! — недоверчиво спрашивает Галатус, прижимая подбородок к груди. — Должно быть Аркадия много раз говорила о тебе, но у меня напрочь вылетело это из головы, правда, сестренка? — издевательски надавливает брат. — Что же, прошу прощения, что не представился раньше. Галатус Селвин. Брат этой замечательной леди. Он продолжает пялится на по-прежнему молчащего Тома. Румянец гнева на его скулах вполне можно принять за смущение перед встречи с родственников своей «девушки». Наверное. Замечательная леди продолжает широко улыбаться. — Да-а-а, ведь ты так все время занят своей работой, дорогой брат. Кстати, какой? Не расскажешь Тому? Серые глаза Галатуса сужаются до узких щелочек и, уязвленный, он отводит взгляд и бормочет что-то неопределенное. Даже несмотря на влиятельную фамилию, Галатус долго не задерживался на местах работы: секретарем в Министерстве его быстро выдворили за регулярные прогулы и опоздания, будучи библиотекарем он быстро засыпал от скуки, тогда отец отправил его на курсы мракоборства, но и там Галатус не смог выдержать жесткую дисциплину. Когда отец совсем отчаялся, Галатус заявил, что найдет работу сам, но уже долгое время сидит без дела в своей дешевой квартирке в Лондоне, прожигая фамильные деньги на выпивку, вейл и азартные игры. Последнее доставляло большие проблемы. Довольная, что смогла уколоть брата, Аркадия переводит взгляд на Реддла и пугается. По-настоящему. В черных глазах Тома плещется вязкий гнев; он со смесью отвращения и ярости смотрит на чужую ладонь на его предплечье. Невероятная по силе магическая мощь мелкими укусами проходит по девичьей руке, заставляя волоски встать дыбом. Как ошпаренная, она одергивает руку. Она знала, что Реддл не тот человек, с которым пройдут подобные фокусы, но даже не думала, что его это настолько разозлит. Ну а чего она еще ожидала? — За мной, — отрывисто кидает он ей, а затем холодно улыбается Галатусу. — Был рад знакомству, мистер Селвин. — Я сейчас, нам нужно поговорить, — захлебываясь словами, на выдохе говорит Аркадия, из последних сил удерживая улыбку на лице. Реддл заворачивает за кирпичную колонну и она летит следом, а уже через считанные секунды он с искаженным осатанелым лицом двигает ее к кирпичной кладке еще ближе, чтобы совсем тихо оглушающе заорать: — Ты в своем уме такое говорить, Селвин? Аркадия с отрешенностью понимает, что никогда не видела Тома Реддла таким. Она вообще старалась его всячески избегать и сводить общения на необходимый минимум, чтобы не видеть и не слышать странного полукровку, который половину факультета заставлял плясать под свою дудку. Аркадия вполне искренне не понимала тех, кто добровольно таскался за Реддлом, но сочувствовала тем, кто выполнял его поручения лишь из страха. На втором курсе Аркадия явственно ощутила какого это — когда Том Реддл ненавидит тебя. Испытать такое вновь — удовольствие, сравнимое с Круцио. Брось, Аркадия. Ты уже взрослая девочка. А Реддл всего лишь полукровка. Мальчишка. Жаль, что под рукой нет Феликса Фелициса. — К сожалению да… — Вот и я так думаю. Аркадия молча проглатывает его едкие слова. — Не принимай на свой счет. Все, что произошло — это назло моему брату. Ты мне даже помог, поэтому я буду твоей твоей должницей или если… — О, ты мне еще как будешь должна, Селвин, — мрачно-угрожающе обещает Том, перебивая ее, и Аркадия искренне верит, что еще тысячу раз пожалеет об этом. Он слишком высокий и Аркадии приходится запрокинуть голову, чтобы смотреть в угольные глаза. Он одаривает ее таким убийственным взглядом, от которого хочется провалиться под землю. — Тебе повезло, что сейчас меня ждут дела, но не думай, что я забуду об этой глупости. Лучше тебе не кому больше не говорить эту дрянь, поняла меня? — Реддл склоняется к ней, искриви губы в подобие усмешки. Холодное дыхание касается ее лица. — Или пожалеешь. Сильно. Даже когда он отстраняется, Аркадия все еще не может пошевелиться от потустороннего ужаса, сковавшего ее тело, пробивая на холодный пот. Нет, какой уж он мальчишка. Он псих. И этот псих напугал ее. Похоже, Реддл и вправду торопился — взглянув на карманные часы, он стремительно уходит. Наверное, в ад к Моргане на чаепитие, чтобы хоть как-то себя расшевелить, думает Аркадия. Лишь когда Реддл скрывается в толпе волшебников, девушка наконец-то чувствует, что может сделать вдох полной грудью. Прощание с отцом и братом вышло скомканным и довольно отстраненным. В купе «Хогварста-экспресса» Аркадия затаилась с какими-то третьекурсниками, сделав все, чтобы ее не доставали разговорами. Она думала, думала, ругала себя, думала… …бесконечное количество часов… Пока не пришла к выводу, что в следующий раз сумеет нормально ответить Реддлу, а не блеять перед ним как послушная овечка перед пастухом. Она не его шайка, чтобы пресмыкаться перед ним. Она, в конце концов, Аркадия Селвин, наследница великого волшебного рода. Кто же знал, что Аркадия окажется наедине с Реддлом так скоро! А ведь она специально до последнего не садилась в кареты, надеясь, что Том уедет вперед с другими учениками. Иронично, что с такой же целью Реддл до последней минуты засиделся в купе. И как итог… Ужасный итог. Выскочив из кареты первой, Аркадия в числе первых попала в Хогвартс, спряталась в пустом коридоре и выпила «Жидкую удачу». В желудок медленно проникло тепло, а в голову ощущение бесконечных возможностей. И самое любимое — абсолютная безмятежность. Радостная уверенность во всем, чтобы не случилось. Она справится. Это ведь так просто! Уверенная, что самым лучшим вариантом будет сесть в Большом Зале в самом начале стола, Аркадия направилась прямиком туда. Вальбурга Блэк и Милисента Крауч, сидящие напротив, воззрились на ее недоуменно, но ничего не сказали против. -… ты никогда не догадаешься, что произошло потом. — Что? — с живым интересом допытывала Милисента, наливая в свой кубок тыквенный сок. Вальбурга выдерживает долгую паузу и выразительно играет пальцами. На безымянном пальце правой руки блестит широкое кольцо с крупным камнем. Пухлые губы Вальбурги изгибаются в довольной улыбке, а щеки блестят от румянца. — Встал на колени и сделал мне предложение, — заканчивает она под счастливый писк Милисенты. — Я так рада за тебя! — пухлые пальцы Крауч держат руку Блэк, рассматривая кольцо со всех сторон. — Поздравляю! — воодушевлено говорит Аркадия, хлопая в ладоши. Девушки напротив смотрят с удивлением — Аркадия никогда прежде не проявляла благодушие к их компании. Однако, ничего против наследницы чистокровной семьи они не имеют. — Спасибо, — жеманно отвечает Блэк и кладет ладонь на стол — не иначе, чтобы как можно больше людей увидели обручальной кольцо. — В Рождество мы собираемся устроить прием, посвященный нашей с Орионом помолвки. Будут лишь свои и специальные гости. Матушка пригласила лучшую швеи из Франции, чтобы мне сшили платье. Ты приедешь? — Ну конечно! — с энтузиазмом отвечает Аркадия. И вправду, какая замечательная мысль, ведь помолвка — это так здорово! Она поправляет остроконечную шляпу на светлых волосах. — Расскажи, как это было? Несмотря на то, что Вальбурга уже рассказала эту историю, она не прочь сделать это еще раз. Внимание так льстит ей. К ним подсаживается Гранд Розье. — Кузины, — вежливо здоровается он. — Наслышан о твоей скорой свадьбе с Орионом. Прими мои поздравления, дорогая. — Кузен! — радостно встречает его Аркадия, хлопая по месту рядом с собой. Гранд придвигается ближе. — Какая ты сегодня…бодрая, — Гранд с интересом смотрит на нее. Аркадия смеется, будто он сказал самую лучшую шутку на свете. — Просто настроение, знаешь, такое хорошее. Все-таки это наш последний год в Хогвартсе! — А я вот грущу из-за ЖАБА, — вставляет Милисента. — Говорят, в этом году комиссия будет состоять только из работников Министерства. Ни одного нашего профессора! — Я вообще не понимаю, зачем нужен этот экзамен. Мы что, зря учились все эти семь лет? Могли бы уже давно сделать вывод, кто из нас способный ученик, а кто — нет, — высокомерно подняв подбородок, Вальбурга капризно дует губы. Гранд усмехается и подхватывает кубок наполненный кубок Милисенты. — Не волнуйтесь, я уверен, мы все сдадим! За нас! — полушутя поднимает он тост и выпивает сок до дна. Девочки задорно хихикают. Наконец, всеобщий гам прерывает Диппет, объявляя о начале распределения первокурсников. Тысяча мерцающих паривших в воздухе свечей полыхали с новой силой каждый раз, когда Шляпа объявляла факультет во весь свой зычный голос. Когда последнего ребенка распределили, Диппет снова поднялся из-за стола. Его мантия переливается блестками каждый раз, когда он двигается. — Прежде, чем мы перейдем к новостям, мне бы хотелось объявить о пополнении в рядах седьмого курса — мистер Теодор Изербург прибыл к нам из Германии. Прошу сюда, — старик взмахивает своей рукой и указывает на табурет. По залу проносится взволнованный шепот. Никогда еще прежде в Хогвартс не переводились ученики из других школ. Многие девчонки сразу заприметили очаровательную внешность молодого парня, державшегося уверено и спокойно перед всеобщим вниманием. Аркадия кусает губы, рассматривая Тео. Он ничуть не изменился за эти полмесяца, даже волосы длиннее не стали. — Красавчик, — шепчет какая-то гриффиндорка за соседнем столом и большинство ее поддерживает. Нечто собственническое колет сердце Аркадии. Зелье удачи в крови подгоняет ее прошептать гриффиндоркам, склонившись в их сторону: — Слышала, у него уже есть невеста. Гриффиндорка поворачивается к ней, взмахнув вверх черным хвостом, и заметно грустнеет. Так-то. Жутко довольная своей выходкой, Аркадия снова смотрит на Тео. Шляпа неприлично долго думает над ним, но то, что она говорит парню никто не может слышать. А жаль. Она видит как губы Тео шевелится и глаза чуть прищуриваются от скрытой улыбки. — Слизерин! — громко объявляет Шляпа. Зал взрывается аплодисментами слизеринского стола. Теодор вежливо кивает и улыбается будущим сокурсникам. Когда он садится за стол, не так далеко от Милисенты, а значит и от Аркадии, один из шестикурсников хлопает его по плечу. — Хорошо, что ты с нами. В этом году не так много новеньких на факультете, — громко говорит он и рядом сидящие его поддерживают. — Итак, друзья мои! — ровный и громкий голос Диппета, удивительно сильный для такого старого волшебника, призывает всех вновь замолчать. — Я вас снова приветствую в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс! Начну с некоторых правил для всех новоприбывших. Запрещается посещать Запретный Лес, если это не специальный урок профессора Кеттлберна. Посещения деревни Хогсмид возможно начиная с третьего курса и только тем, у кого есть специальное разрешение от опекунов. Матчи по квиддичу начнутся с октября месяца, однако отборочные в команды возможно проводить уже с середины сентября. Помимо прочего, с этого года мы больше не ставим пьесы. Послышался дружный облегченный вздох со стороны Слизерина и Когтеврана и дружный разочарованный стон от стола Пуффендуя. Аркадия уверена, что сам директор Диппет рад этому решению. — С этого года попечительский совет общим решением решил ввести уроки бальных танц, чтобы приобщить юных волшебников и волшебниц к светским танцам. В связи с этим, в Хогвартсе пройдут четыре основных бала — Хэллоуинский, Рождественский, Весенний и Выпускной. Женская половина учащихся воодушевленно захлопала. Аркадия, заряженная всеобщим настроением, хлопает едва ли не громче всех. В ней растет твердая уверенность, что она должна посетить все балы. Директор объявляет новую приглашенную преподавательницу из Шармбатона — леди Дюпон. Диппет вообще любил приглашать новых преподавателей в Хогвартс. В прошлом году, например, целый год в качестве дополнительных курсов проходили занятия по окклюменции у преподавателя из Дурмстранга. — Приятного аппетита! — заканчивает свою речь Диппет и по щелчку на столах появляются различные праздничные яства. Зал снова наполняется радостным шумом голосов. Аркадия чувствует неприятное жжение в правой щеке — точно кто-то тычет в нее острой иголкой. Выпрямив спину, девушка оглядывается и взглядом точно находит Реддла. Сидит он далеко, едва ли не в конце стола, в окружении своей шайки. Прямо там, где обычно любила сидеть она и Лукреция, как хорошо, что сегодня она решила сесть в начало. Вынести ужин рядом с Реддлом, особенно после сегодняшнего, стало бы настоящим испытанием для нее. И нервных клеток. Мерлин благослови Феликс Фелицис. Блаженное ощущение, что она в безопасности заставляет Аркадия улыбнуться искренне-широко. Реддл увидев улыбку, недоуменно поднял бровь наверх. Сообразив, что все это время она продолжала смотреть на него, Аркадия быстро опускает взгляд на свою тарелку и фыркает себе под нос. Приподнимая еще одну попытку, она вновь поднимает глаза. Том сидит, подперев подбородок сплетенными пальцами. На Аркадию он уже не смотрит, теперь его занимает кто-то другой. Кто же этот счастливчик? Она следит за его взглядом и нежданно-негаданно находит Тео. Смотрит Реддл на него так же хмуро-неприятно, как на нее до этого. Странно. Чем успел так насолить Тео Реддлу? Ее брови сходятся на переносице. Да мало ли чем, они ведь не виделись с того самого дня, когда он бросил ее в Косом переулке, а Лондон не резиновый — мог наткнуться и на Реддла. Что ж, в таком случае Теодор еще более неудачливый, чем она. Подарить ему что ли один флакончик Феликса? Отвлекаясь от разговора с все тем же шестикурсником, зеленые глаза Тео находят ее. …какие же они все-таки зе-ле-ны-е… Аркадия хочет, очень хочет помахать ему или улыбнуться, или вообще сделать хоть что-то, чтобы показать Теодору, что она все еще готова с ним дружить, но… Даже если бы зелье удачи в крови не шептало ей игнорировать его, Аркадия сама бы ни за что не заговорила с ним первой. Все-таки этот идиот сильно обидел ее. Да и вообще, зелье лучше нее знает, что делать, верно? Аркадия расслабляется и равнодушно переводит взгляд с него на Вальбургу. — Так какого цвета, говоришь, ты хочешь розы?