Убежище для ангела

– Я заслужил быть счастливым, думалось мне, и эта мысль заставляла не обращать внимания на звоночки, заметные уже в те времена. Я так старался наслаждаться, что совершал ошибку за ошибкой, и не подозревал о том. Серая мрачность дождя портила настроение еще трое суток, ровно до выходных. Дни были по-своему однообразными и не слишком богатыми на события. Занятия продолжались, все это время – только теория, практики на неделе больше не предвиделось. Каждое утро начиналось горьковатым чаем со специями и сухофруктами, наспех распитым на кухне с Греем, парой-тройкой советов, затем пять минут в машине – и перед ним снова Академия. Возможно, у Энджела чрезмерно разыгралась фантазия, но сейчас стены учебного заведения казались ему надежной защитой от… чего угодно. На тихих полусонных занятиях ничего не могло случиться, кроме внезапных вопросов преподавателя, рядом – крепкое плечо того, кого так хотелось назвать другом, на перерывах – тихий мягкий голос Эрики и спокойные, далекие от его настоящих переживаний проблемы: найти нужную аудиторию, разобраться, какая книга нужна, чтобы правильно написать работу, не попасться на глаза преподавателя, когда тот ищет, кого бы спросить по теме. Как же, должно быть, прекрасна жизнь, когда ее наполняют только такие мелочи! Однако у каждого все равно находились причины переживать. Людям только дай повод поволноваться, так ведь говорят? И они раздувают из малейшего повода целую катастрофу. Так странно было словно отгородиться от того, что ранее составляло его личность. Оказаться в месте, безумно далеком от Анны и совершенно не учитывающем его болезненное прошлое, где нет жестоких правил искусственно созданной конкуренции для важной подопытной мышки, Ты можешь быть даже туповатым, но высокий уровень таланта вознесет тебя над десятками людей, завистливо смотрящих тебе вслед. Действительно, эти стены, монументальные и словно поглощающие собой любые тревоги, кроме актуальных в Академии, действовали на Энджела как качественное успокоительное. Неправильное чувство, конечно же, так не должно быть, именно тут – его враг, скрывается в сотнях лиц студентов. Когда вообще удастся найти его? Удастся ли? Энджел, конечно, действовал, но уже понимал, что делает мало. Но на что он способен был без малейшей зацепки? Подходить к каждому и спрашивать, не обладает ли он случайно королевским талантом? Смешно и нелепо. Потому до выходных Энджел делал то единственное, что было в его силах – учился. Он даже писал конспекты по ненавистному профильному предмету. Рэйгал все так же позволял находиться рядом с собой, Эрика охотно с ними двумя общалась, и даже Кристиан оказался не против поближе познакомиться. Вежливый и лишь временами немного резкий, он, однако, охотно отвечал на любые вопросы, правда, и задавал свои. В пятницу они собрались на обед за одним столиком. Энджел с удовольствием пил какао и почти успешно справлялся с поставленной перед собой задачей – сплотить этих троих, чтобы они начали общаться все вместе. Эрика осмелела и теперь спокойно шутила и выглядела радушной и свежей, как утренний цветок, Кристиан оставался немного настороженным, но явно был не против завести друзей, а Рэйгал держался с некоторой отстраненностью, но поддерживал то, что предлагали эти двое и сам Энджел. Например, отправиться пешком домой. Все они, как оказались, жили в академическом городке. – Я тоже думала о таком, – призналась Эрика, заправляя светлый локон за ухо, – каждый раз, когда водитель провозил меня мимо тенистой аллеи, которая ведет к академгородку, я думала, что там, наверное, очень красиво. Было бы неплохо прогуляться, но не в одиночестве же. Там довольно безлюдно. Энджел улыбался, а сам думал о том, какие же они, тепличные цветики, нежные и холеные. Территория вокруг Академии могла считаться одной из самых безопасных. Казалось, какие-либо происшествия там попросту невозможны. Но девушку обязательно должен сопровождать кто-то сильный – так принято. – Мы с Рэем иногда так вместе гуляем, – беззаботно затараторил он, – там есть очень красивые места. Ну, точно стоит того, чтобы посмотреть. А еще тихо, спокойно, такое умиротворение! Эрика слишком очевидно радовалась, и, похоже, больше всего тому факту, что ей удалось найти друзей. Когда глаза ее так воодушевленно поблескивали, она выглядела по-настоящему красивой. В ней было что-то от первых весенних цветов, таких радостно-наивных, пестрых на фоне черной земли, с которой только сошел снег. Может, это потому, что с девушками, помимо Анны, Энджел не особо общался, или из-за того, как легко удалось найти с ней общий язык, и какими чистыми и понятными, в отличие от того же Рэйгала, были ее стремления. – Вы ведь не знали друг друга до Академии? – задал вопрос Кристиан. Энджел с удовольствием уплетал спагетти-болоньезе с сыром, выстукивая вилкой по краю тарелки, пока жевал и не мог ответить, и изредка запивал какао, которое за время их разговора успело остыть. – С Рэем? Нет, я вообще приезжий, – проговорил он наконец. Занятно, что Рэйгал сам не пожелала отвечать, но на него так часто нападала молчаливость, что выуживать слова приходилось прямыми вопросами. К счастью, так было не всегда. – Забавно, но ты говоришь о нем как о ком-то уже очень близком, – продолжал он, буравя Энджела своими глубокими внимательными глазами, – я был уверен, что ты знаешь его уже не первый год. – Чудесно, да? Когда удается так быстро подружиться, – Энджел подмигнул ему и с почти искренним теплом посмотрел на Рэйгала. Тот невозмутимо отломил ложечкой немного от своего фруктового десерта с безе и отправил его в рот. – Я не назвал бы это полноценной дружбой, – пожал плечами Кристиан, – вы не знаете друг друга достаточно. Мы не учимся тут даже трех недель. – Разве нужно заполнять анкеты на десяток страниц, чтобы проводить с кем-то время? – подал наконец голос Рэйгал. Он звучал спокойно, но с едва заметной иронией. Да и один уголок его губ был чуть приподнят. Кристиан примирительно улыбнулся и покачал головой. Он не раз уже так делал – напирал, может, даже немного перебарщивал, а потом резко отступал – нет-нет, ничего такого, это шутка. В книгах по психологии, которые Энджел читал еще во время обучения в организации, такому поведению давалось объяснение – ощупывал грани дозволенного. И не то чтобы это было чем-то плохим, но, понимая, что именно делает этот парень, Энджел невольно начинал ощущать своего рода власть над ним, и это тоже было забавно. Вряд ли Эрика понимала, что он делает. Да и Рэйгал, кажется, не слишком разбирался в психологии. Мир аристократов, таинственный и загадочный, на деле оказался не таким уж и сложным. Он подчинялся тем же правилам, что и тот, в котором жил Энджел, только с куда большим числом ограничений. Но это все такие же люди, как Адам, Ханс, Грей и все ребята, кого раньше он знал. Отличало их только наличие таланта – драгоценной яркой крупицы внутри, которой в самом конце операции должен будет завладеть и Энджел. Словно в подтверждение его слов Эрика мягко прыснула в кулак, по-девичьи дернув острыми плечиками. – У меня не нашлось бы, что рассказать о себе на десяток страниц, – призналась она, чуть смущенно взглянув на Рэйгала, – моя жизнь до Академи была довольно скучной. Читать то, что я написала бы, никто бы не стал. Забавно, но тут Энджел был с ней согласен. – У меня тоже, – коротко отозвался он. И поймал странный, совсем ему не понятный взгляд Рэйгала. В нем читалась то ли задумчивость, то ли желание что-то спросить, то ли несогласие. Однако, стоило их взглядам встретиться, как это нечто исчезло. – Я не сказал бы, что моя жизнь до Академии слишком сильно отличалась, – отозвался Кристиан, – сейчас просто стало еще меньше свободного времени. В этом, как ни странно, Энджел понять его мог. А потом они все вместе шли домой, поочередно рассказывая друг другу забавные истории из своей жизни. Дождь наконец затих, стало спокойно и сыро, дул легкий ветер с запахом мокрых осенних листьев, а в редеющих рыжеватых кронах деревьев стрекотали птицы. У Кристиана нашлись рассказы о его тренере, у Эрики – о части лета, проведенном на курорте, а у Рэйгала – о том, как год назад он увлекался боевыми искусствами, но быстро потерял к этому интерес. Энджел удивленно на него покосился – представить себе этого спокойного и полного аристократичного достоинства принца на боевом ринге ему было сложно. Собственная легенда у Энджела тоже имелась, заблаговременно придуманная вместе с Хансом и Греем, обросшая общими заботами сочными деталями. Он рассказал о псе, которого якобы отбраковали из родительского питомника, так как у него обнаружилась хромота в задних лапах. – Отец разрешил забрать пса домой, он был тогда еще совсем щенком. Я назвал его Лютером. Мне было всего четыре года, и щенок рос вместе со мной, – увлеченно рассказывал Энджел, не глядя на своих друзей. – Мы, конечно же, его водили к ветеринару, серьезных отклонений у него не обнаружили. Песик был добрым, любознательным, мать говорила, что он меня очень любит. Все трое внимательно слушали, Эрика, которая шла совсем рядом, заглядывала в лицо с явным сопереживанием. По тону, которым велся рассказ, они наверняка заподозрили трагедию. – Что-то случилось с его лапой? – предположил Кристиан. – Да, ему стало хуже через время, лет через пять, – кивнул Энджел, но голос его оставался спокойным и будто бы легкомысленным, – он начал хромать на обе задние лапы. А когда мы снова отвели его к ветеринару, он подтвердил подозрение – у него развивалась редкая генетическая болезнь. У собак ее не лечат. – Вы усыпили пса? – сразу же спросил Кристиан. Энджел ждал этого вопроса. – Нет, конечно. Он только чуть-чуть хромал, болезнь не причиняла ему других неудобств. Лютер спокойно дожил до старости, – рассказывал он, с легкой улыбкой поглядывая на своих спутников, – просто пес не мог бы быть бойцовской собакой. Но отсутствие этого качества уж точно не сделало его бракованным, особенно для тех, кто его любил. Это была очень простая идея – показать на примере пса, что отсутствие таланта не делает человека менее ценным и важным. В организации вопросу уделяли особое внимание. Энджелу много рассказывали, что во Фрезии аристократам доступны все привилегии, подчас ценой жертв со стороны тех, у кого не имелось таланта. По документам у обычных людей, коих было во много раз больше, числились почти те же права, но вот на деле… в учебных заведениях, на работе, при выделении государственных средств – всегда в первую очередь приоритет будет за аристократами и никак иначе. Их обязательно выделят, они урвут немного больше, в случае выбора слишком очевидно, за кем будет преимущество. Однако здесь, в Академии, какого-либо презрения к обычным гражданам Энджел пока не заметил, по крайней мере, среди своего окружения. Аристократы попросту об этом не думали. Святое право каждого из них – защищать обычных граждан, не обладающих боевым талантом, вот как они считали, и эту логику вполне поддерживали и преподаватели. Эрика говорила, что дружит с девушкой, не-аристократкой. Рэйгал упомянул, что его тренером по боевым искусствам был обычный гражданин. – Тогда вы правильно поступили, – проговорил Рэйгал, еще больше подтвердив подозрения Энджела, – твой пес прожил долгую жизнь, был счастлив и сделал счастливым тебя. Это ли не главное? – Я тоже так думаю! – улыбнулась Эрика. – Да, пожалуй, – чуть более сдержанно согласился Кристиан. Впервые рассказы из организации не совпадали с тем, что Энджел наблюдал своими глазами. Он никогда не подвергал сомнению вещи, которые ему говорили старшие – руководители проекта, участником которого ему довелось стать и который позволил вырваться из тесного ограниченного мирка. И дело не в том, что Энджел безоговорочно всему верил. Жизнь на улице в раннем детстве лишила его наивности и возможности носить розовые очки. Но в организации навязывался определенный взгляд на вещи, и Энджел безропотно его принимал, считая разумной платой за все те удобства, которые предоставили ему старшие. Больше лояльности от них – легче достичь нужных целей, больше плюшек удастся урвать. Можно было называть это работой, и в его должность входило в том числе придерживаться определенных взглядов и идеалов. Просто раньше то, что он наблюдал, вполне совмещалось с тем, что ему говорили. А еще возникла странная, но по-своему приятная мысль, согревшая изнутри робкой искоркой. Энджел понял, что эти люди, которых он выбрал в качестве друзей, ему в самом деле нравятся. Даже Кристиан, к которому он относился весьма настороженно, проявлял себя адекватным и интересным. Вскоре выяснилось, что дальше всех из них троих жил именно он. Первым к своему дому сворачивал Рэйгал, вежливо со всеми попрощавшись, затем через улицу, улыбнувшись на прощание, их оставляла Эрика. И вот они одни шли дальше, впервые оставшись с Кристианом наедине. Было немного неловко, но Энджел тут же решил, что это неплохой способ наладить отношения и с ним тоже. А так как до дома самого Энджела оставалось всего ничего, с этим стоило поторопиться. – Отлично, что решили все вместе прогуляться! Погодка наконец наладилась – он легкомысленно потянулся и добродушно повернулся к парню. Утром дожди прекратились, выглянуло солнце, и к вечеру лужи на дорогах совсем обмелели. Когда они только вышли из Академии, Энджел немного продрог, но теперь согрелся и искренне получал удовольствие от прогулки. Если быть честным, возвращаться обратно домой ему совсем не хотелось, и он решил максимально потянуть время. – Не думаю, что получится делать так постоянно, – ответил Кристиан, взглянув на часы на запястье. Выглядели они весьма дорого, – мы потратили на дорогу 38 минут. – Да ладно, это же мелочи! – Не всегда. Думаю, тебе прекрасно известно, как важен грамотно составленный распорядок дня. Лишнее же время на дорогу может его нарушить. Энджел исподлобья покосился на него. Логику и уклад жизни аристократов можно было считать дотошными, но не настолько же! Потому он вздохнул и примирительно улыбнулся, разводя руками. – Тут уже как тебе удобнее, – отозвался он, – но я люблю такие прогулки. – В любом случае, похоже, ни для Эрики, ни для Рэйгала это не составило проблемы, – пожал плечами Кристиан, – я не откажусь еще раз так однажды прогуляться, но не каждый день, разумеется. – Разумеется, – кисловато пожал плечами Энджел. Дорога, по которой они шли, уже подводила их к концу улицы, и невольно возникал вопрос, а где же Кристиан живет. Вот этот дом с огромной деревянной беседкой и уродливым навесом – не он, огромный, в два раза больше того, где жил Энджел, с разбитым за оградой садом – тоже мимо, а дальше пришлось с некоторым удивлением остановиться. Энджел пришел к дому, стоял у самых ворот, и Кристиан смотрел на него, чуть приподняв брови. – Ты тут живешь? Пришлось кивнуть, уже заранее предвидя неприятную правду. Выражение лица Кристиана на миг сделалось очень комичным, непривычным для него, такого идеального и ко всему готового. Глаза широко распахнулись, губы сжались в плотную сплошную линию. А секунду спустя он издал короткий смешок, больше походящий на кошачий чих. – Фьюрис, да мы, оказывается, соседи! Выражение лица Энджела, должно быть, в тот момент было ничем не лучше. Он моргнул, тихо рассмеялся, покачал головой. Мысли уже роились, наскакивая одна на другую – это хорошо? Они смогут подружиться! Это плохо? Он слишком близко! Он может увидеть лишнего! – Вот это новости! – своему тону, разумеется, Энджел придал радостной окраски. – Ты живешь тут? Кристиан кивнул в сторону дома, действительно, соседнего, побольше и побогаче, чем тот, где остановился Энджел. Покатая черепичная крыша, массивное здание, сильно углубившееся во двор, так, что с улицы видно только второй этаж, яблони и вьющийся по стене виноград, а спереди – кирпичные постройки, ничуть не менее величественные, чем сам дом. Он там тренируется? Может, у него дома вообще есть конюшня или ткацкий цех? Сыроварня? Это бы не удивило. Энджел соображал, не допускал ли чего лишнего во дворе, не говорили ли они о делах с Греем, находясь не в доме, но память его пока что успокаивала. Кристиан чинно кивнул и вдруг нахмурил темные брови, взгляд его сделался цепким, словно у детектива из старых сериалов. Глаза поочередно впились сперва в Энджела, а затем снова в строение, напротив которого они застыли. – Честно говоря, это странный дом. Я думал, тут не живут студенты. Внутри похолодело, но Энджел заставил себя улыбнуться. – Странный? Да обычный же. Что с ним не так-то? Казалось, Кристиан его не слышал. – Мы с семьей приехали в академгородок очень рано, еще в июле. В нашем основном жилище начался ремонт. Здесь чистый воздух, тихо, спокойно, есть отличная тренировочная площадка. Мать была не против, и мы с ней переехали. И вот когда мы начали обустраиваться, сюда снова и снова приезжали странные машины. Не казалось, что Кристиан собирается в чем-то обвинять Энджела, но его бесцветный тон вызывал нервозность. А еще манера говорить не сразу, а открывать правду кусочками. Энджел переминался с ноги на ногу и очень старался сохранять спокойное выражение лица. – Да почему странные? – А тебя здесь еще не было? Обычно, когда в дом переезжают, нанимают грузчиков, есть немало фирм, работающих в этой области. Но сюда приезжали грузовики с крытыми темной тюлью фургонами, на них не было ни единой надписи. Они выгружали много различных вещей, приезжали не один раз, – продолжал Кристиан. – М-м-м… да черт его знает. Если хочешь, могу поинтересоваться, позадавать вопросы, кого мои там нанимали. Я приехал за неделю до учебы, как раз на последнее испытание таланта, – развел руками Энджел. Он не лгал – все остальные справки были куплены, подделаны, очень осторожно, дорого, на высших уровнях, не подкопаешься. И заехал он в самом деле немного заранее, и всех приготовлений не видел, не знал, в каком состоянии был дом раньше. Но Кристиан довольно быстро оставил скользкую тему, очевидно, на долгую беседу он не был настроен. – Не нужно. Мне просто было интересно. Если все в порядке, то хорошо, – отозвался он, поворачивая к своему дому, – спасибо за компанию, Энджел. – Ага, – чуть растерянно пробормотал тот. Когда он запирал за собой ворота, в мыслях копошились два вопроса. Первый – и ему, и Грею теперь надо быть осторожнее. Не то, чтобы их поведение ранее было легкомысленным, однако с таким любопытным соседом не стоит допускать небрежность. И второе – кажется, надо будет внести небольшую правку в историю Энджела. Странно будет выглядеть – Энджел живет со своим водителем. А вот если Грей – его дядя… наверняка он не будет против. Может, однажды даже удастся познакомить его с Рэйгалом или Кристианом. Это было бы забавно.