Мы не вернёмся к зиме

К убежищу он подходил уже в полной темноте. Любой человек, не обладающий ведьмачьим зрением, сломал бы себе шею на этих уступах, попытайся он спуститься в берёзовую лощину — да и ведьмаку, честно говоря, пришлось бы нелегко. Даже сам Весемир, проживший здесь больше года, пару раз оступился и подвернул себе ногу. Внизу было тихо. Наверное, дети спали. Его настрожило то, что снизу не пахло дымом из печи — неужели они не натопили печь? Хотя может, и натопили, успокоил он себя, но ничего толкового не готовили. Так, чтобы не замёрзнуть, а сейчас маленький дымок и выветрился. Под одеждой загудел серебряный медальон. Вибрация врезалась в грудную клетку и сердце его пропустило удар. — Залупа! Он прошипел ругательство и стал неслышно красться вниз. Впрочем, смысла в этом не было никакого — что бы ни добралось до лощины раньше него, оно уже явно слышало, как он шумел наверху. И, если только не спало мёртвым сном, явно следило за ним. Поэтому Весемир взял в руку камень поудобнее. В кустах зашуршало, будто через них бежали. Весемир напрягся, приготовился ударить и остановил руку в последний момент. Белая псина с рыжими пятнами растерянно и обиженно посмотрела на него и отпрыгнула в сторону, не прекращая вилять пушистым хвостом. Весемир выдохнул, присел на корточки и почесал её за ухом. Псина лизнула его в щёку и отбежала в сторону. Залаяла, подбежала опять к нему, снова отбежала и снова залаяла. — Тихо! — резко одёрнул её Весемир, но собака убедилась, что за ней идут и довольно побежала через кусты, поминутно останавливаясь и оборачиваясь на хозяина. Медальон продолжал зудеть и не давал расслабиться. Весемир понял, что дурацкая собака перебудила, наверное, всех. И правда — в оконцах горел свет, а на брёвнах у входа сидел человек. — Не бось, свои, — сказал он, вставая с бревна и распрямляясь во весь свой немаленький рост. Мужик был немолод, но назвать его стариком язык не поворачивался. Плечи у него были шире, чем у Весемира, и он был на голову выше. В чёрной бороде и волосах пробивались серебристые пряди, из-под кустистых бровей сверкали тёмные глаза. По запаху и ещё чему-то неуловимому ведьмак понял, что перед ним волколак. Наверное, детишки всё же нашли их логово, но волколаки оказались друзьями. — Весемир, — представился он, — что здесь случилось? — Барт, Бартоломей, — ответил великан, — честно говоря, мы боялись тебя не увидеть. — В смысле, что… Дверь приоткрылась, выплеснув на улицу целый ручей оранжевого света. Мальчишечья голова высунулась в проём. — Весемир приехал! — закричал Вацлав, — Весемир здесь! Парни с визгом высыпали на улицу и обступили ведьмака. Кто-то бросился обнимать его, кто-то сыпал вопросами, кто-то пытался сбивчиво что-то рассказывать. Весемир растерянно хлопал детишек по головам и плечам, пытаясь понять, что происходит и заглянуть в дом. В дверях дома стояла невысокая женщина. Весемир угомонил детишек и вышел из их цепкого круга. Женщина была рыжеволосой и слегка пухленькой, с озорными ямочками на щеках и россыпью тёмных веснушек на носу. От неё пахло травами и яблоками — или яблоками несло из дома? Нет, похоже и от неё тоже. — Висенна, — мелодично сказала она и улыбнулась. — Весемир, — ведьмак растерянно посмотрел ей в глаза и непроизвольно почесал в затылке. Ему пришлось тут же отдёрнуть руку, потому что попал он точно по болезненной шишке. — Ну и видок у тебя, Весемир, — женщина улыбнулась ещё шире, — я думала, ты старше. — Я неплохо сохранился, — он попытался пошутить. — Не сказала бы. Пойдём внутрь, тебе надо умыться и перевязать раны. Маленькая мягкая рука скользнула в его грязную подранную лапищу и Весемир покорно пошёл следом за рыжей женщиной, будто его зачаровали. Мальчишки гуськом отправились за ними, шумно перешёптываясь. Барт вошёл последним и затворил дверь. В доме был ещё один парень, похоже, сын Барта, и ещё женщина, тоже рослая, сильная и с рыжеватыми волосами. Все они были волколаками, кроме Висенны, на фоне этих великанов казавшейся чуть ли не карликом. Весемир снял с себя грязную одежду, оставшись в одной нижней рубахе, ополоснулся в тазу с тёплой водой. Всё это он делал будто в трансе, пока ему помогали Висенна и Герт. Вода стала чёрной от угольной пыли, её выплеснули на улицу и набрали ещё. Только когда выносили третий таз, Весемир вдруг будто бы очнулся ото сна, обвёл взглядом всех собравшихся и тряхнул головой. — Во-первых, все мы в большой опасности, — заявил он, — во-вторых, объясните мне, наконец, что здесь происходит! — Мы полезли охотиться на волколаков, — уныло уткнув глаза в пол заявил Герт, — волколаки — это они. — Это я как-то понял, — кивнул Весемир. — Мы с Бартом живём за озером, — подала голос вторая женщина, — меня зовут Марта, это наш сын Альберт. Помните, зимой вы видели меня? Мы знали, что вы здесь живёте, но вы нас не трогали, мы тоже не трогали. Она поджала губы и помедлила. — В наши дни стараешься лишний раз к людям не подходить. — Я приношу свои искренние извинения за этих остолопов, — Весемир прижал руку к груди и покачал головой, — пока я был с ними, они никуда не лезли. Но они ведьмаки, ищут себе монстров и все мы не понимаем, что будет дальше, так что… Марта замахала руками. — Не извиняйся, оно и хорошо, что твои щенки пришли к нам. Потому что к нам как раз заехала Висенна. Она искала вас и хотела предупредить. Хорошо вы спрятались, долго никто не знал, что у тебя здесь детишки. Но этой весной приехал новый начальник шахты и он узнал. Вам надо уходить. — Мы уйдём. Но сначала я прирежу этого выблядка Гольштина, — ответил Весемир. — Весемир, а где Габрис? — спросил Вацлав. Боль навалилась на сердце и вырвала из него кусок. Весемир закрыл глаза и сжал покрепче кулак. Потом посмотрел на ребят и не смог сказать ни слова. — Габрис что, умер? — Да, — каркнул Весемир, — Габрис умер, Вацлав. В доме стало очень тихо. Вацлав и Михай полезли было дальше с расспросами, но Герт дал обоим тумака и они замолкли. Волколаки сочувственно смотрели на Весемира. В голове звенело и мир тихонько кружился вокруг него, будто бы он был пьян — связки трав для чая, пустые склянки, грубой работы берестяные чашки, связанный из старого тряпья половик… — Вам надо уходить, — сказала Висенна и положила тёплую руку ему на предплечье, — я помогу. Весемир отдёрнул руку. — Как я могу уйти? — огрызнулся он, — они решили извести всех, кто им встал поперёк горла. Я не буду больше прятаться, какой смысл в том, что я год прятался от них? — То, что ты выжил. Он посмотрел в её глаза. Они были зелёными с ореховыми прожилками и смотрели очень твёрдо. — Я лучше умру, чем буду смотреть, как меня пытаются извести. — Хорошо, ты умрёшь. Каждый сам решает, жить ему или умирать. А они что? — Висенна обвела сердитым взглядом детей, — я потащу четверых малолетних ведьмаков через весь Континент? — Да кто ты вообще такая?! — возмутился Весемир. — Я чародейка и мне чертовски не нравится то, что происходит. Она ещё не успела договорить, когда Весемир понял, что за сила держала его в трансе. Эта сила исходила от маленькой рыжей женщины с ореховыми глазами. Она была спокойной и дикой одновременно, текучей, как могучая река и упругой, как океанская волна. Висенна была сильной, наверное, такой же сильной, как разрушившая Каэр Морхен Тетра, если не сильнее. — Ты чародейка? — чихнул Весемир, — и ты мне что-то рассказываешь? Щёку его обожгла меткая, но совершенно не магическая пощёчина. Кажется, Висенне пришлось чуть-чуть подпрыгнуть, чтобы дотянуться. — Может, теперь ты будешь соображать побыстрее, — удовлетворённо сказала она, — слушай сюда. Да, мы можем их сейчас перерезать, ты, я и волки, хотя от тебя в этом состоянии толку, как от козла молока. Но чем больше ты мстишь, тем больше они помнят. Ты не сможешь возвращаться в эти города. Тебе и изначально не стоило оставаться здесь, потому что это земли, в которых ведьмаков ненавидят больше всего. — Ну уж извини, — огрызнулся Весемир. Висенна метнула в него убийственный взгляд. — Дети уже собрались. Ты собираешься и мы уходим. Все вместе. — Я смотрю, ты тут уже распорядилась. И куда же мы уходим? — В Махакам. Вниз по Ликсели, до места, где она впадает в Понтар. Это имело смысл. Махакам не трогали никакие политические разборки. Дом для краснолюдов, горная страна сама диктовала правила всем, кто пытался туда сунуться. Если бы Весемир мог переместиться в любую точку на карте, это, с большой вероятностью, действительно оказалась бы краснолюдская земля. — Опасно, — сказал он, подумав. — Уж предоставь это мне. И моим друзьям. — Твоим друзьям? Чародеям? Тем, кто спалил Каэр Морхен? Висенна вздохнула и села на старый стул задом наперёд, расставив ноги и подперев подбородок кулаком. — Друидам. Краснолюдам. Эльфам. Волколакам. Всем, кто несогласен с тем, что сделали с вами. Видишь ли, я и другие друиды Майенны думали, что можем постоять за себя. Но ведьмаки ведь тоже так думали два, три года назад, да? Все мы должны держаться вместе. Ты не один, Весемир. Она встала со стула и начала ловко собирать мази и травы, с помощью которых только что лечила ведьмака. — Ну, в том случае, если ты будешь готов раньше, чем я соберу травы и мы все допьём чай, который я заварю. Тогда ты не один. Так что давай-ка смахивай пыль со своих мечей и собирайся. Ведьмак понял, что не может перечить этой удивительной рыжей женщине с маленькими руками. Он несколько секунд тупо смотрел на то, как она собирает свои травы. Белые руки мелькали меж связок, составляя, перекладывая и заворачивая. Весемир грянул кулаком по столу, взметнув ворох травяного мусора. Висенна мягко улыбнулась ямочками на щеках и кивнула, почти не глядя на него. Весемир молча отправился по скрипучей лесенке наверх. Когда дверца за ним затворилась, он услышал что-то похожее на всеобщий вздох облегчения. Вслед за ним дом снова наполнили неловкие разговоры, которые вскоре переросли в спокойный шум. Он, тем временем, оглядел комнату под крышей, в которой провёл целый год. Травяной матрас казался неожиданно холодным и бестолковым. Морошковое варенье было давно съедено, а шкуры распроданы, так что у стены оставались только мечи, броня, поясная сумка с эликсирами и седельные сумки, набитые всяким барахлом. Весемир медленно оделся. Кожа ремней задубела от неиспользования и местами пересохла от жара печи, да и ободранные об ёлку и перебинтованные руки плохо слушались, но он справился. Собрать оставшиеся нехитрые пожитки не составило труда. В домике в берёзовой лощине действительно не оставалось ничего ценного — да и не было здесь ничего ценного отродясь. Покидая комнату, Весемир не оборачивался.