******
— Знаешь, сегодня ночью даже звёзд не было видно… — с печалью на лице произносит голубоволосая. Ляпис принесла ей ещё тёплые маффины с ежевикой, которые давали на завтрак, чтобы она «не померла с голоду». Сапфир сложно заставить себя съесть что-то утром, но ради спокойствия сестры она делает это. Ляпис такая заботливая. — Ты снова не могла уснуть? Разбудила бы меня, вдвоём не так грустно не выспаться! — высокая девушка смешно хмурится, но Сапфир знает, что Лазурь на неё не злится. — А почему не видно-то? Всё тучами затянуло? — Ага. Снега навалит выше моей головы, наверное. — показывая примерную отметку будущих сугробов, Сапфир усмехается. — Не переживай, если что, я тебя на плечи посажу. — Ляпис лохматит ей волосы на макушке и из-за этого чёлка закрывает оба глаза. Сапфир нравятся её прикосновения. Они нежные и аккуратные, хотя Ляпис и делает это несколько небрежно. В противовес этому вспоминаются прикосновения матери — обманчиво ласковые, но пропитанные упрёками и будто ограничивающие. Всё должно быть правильным: мысли, действия, круг общения и увлечения. Так считает мать Корунд. Конечно, в правильные увлечения не вписываются уроки фехтования и общение с обычными девочками, наподобие Лили Эванс или Роксаланы Сноуфулл. Мысли о побеге из собственного дома тоже не считаются правильными, и уж точно правильными не могут быть приготовленные для этого деньги. Иногда Сапфир кажется, что для своей матери она полностью неправильная. И Ляпис, её племянница, тоже. И, наверное, родись Сапфир Рубином к ней бы было меньше критериев, в которые она не попадает. — Когда начнётся сезон матчей? В декабре? — узнаёт она у сестры. — Да. Искусственный лёд, конечно, не плох, но настоящий по-лучше будет. — Ляпис кивает с озорной улыбкой. От предвкушения победы над Поттером её аж трясёт. Уж в этом-то году они должны сойтись в противостоянии! — Отлично, значит, успею закончить. — Сапфир улыбается своим мыслям. — Только не спрашивай меня с чем — это секрет! — Ха-ха-ха, ладно, так и быть! — Ляпис примирительно поднимает руки на уровень груди. Хорошо, что сидят они почти в конце аудитории. За спинами однокашников даже такую высокую девушку, как она, можно не увидеть. Особенно, если быть таким же низким, как профессор Флитвик.******
Юноша проходится рукой по бритому затылку, а после собирает длинные волосы в пучок на макушке. Иногда Блэк думает, что пора бы всё-таки отстричь эти патлы. А потом вспоминает, как глупо он выглядит с короткими волосами и шлёт эти мысли о стрижке куда подальше. Сосредоточиться на уроке истории ему мешает какое-то внутреннее волнение. Оно возникло в тот самый момент знакомства в библиотеке и никуда не уходит. Причина его Блэку не ясна, да и, быть честными, выяснять её не хочется. Чего Сириус действительно желал, так это сна, потому что из-за этого самого волнения всю ночь вертелся, ища удобную позу. У Джимми урчит в животе — этот дурак проспал завтрак (обвинял он в этом Сириуса, потому что «Ты всю ночь как уж на сковородке ворочался, а у меня слух чуткий! Ты совсем рядом, тем более, лежишь! Если из-за тебя я усну на истории — пеняй на себя, блохастый!»). Блэк не сдерживается, и смешок вырывается наружу. Поттер смотрит так оскорблённо, будто Бродяга не посмеялся, а всю его семью вырезал. Профессор Бинс пытался высмотреть, кому это там стало смешно с темы битвы за Британию. Конечно, увидеть он не смог. Сириус и Джеймс сидят за самым последним столом, ещё и пригибаются, чтобы точно не было заметно, что они не темой урока заняты. Воспоминая сегодняшнее утро, Сириус осознаёт, что Сапфир он за завтраком не видел, в отличие от Ляпис. Даже вредина Сноуфулл и глупышка Цисси были на завтраке, а Корунд не было! Или Сириус её просто не заметил? Надо бы спросить у неё самой. И принести ей чего-нибудь вкусного, если она такая же соня-мышь, как Поттер. Блэк кивает самому себе. — Дружище, ты меня совсем не слушаешь? — Сохатый хмурится ещё больше. За оправой очков не видно, но он действительно недоволен. — Когда я говорю, нужно внимать! — Извини, мысли другим заняты. — отмахивается Блэк. Поттер возражает: «Не другим, а другой». — О чём ты? — Ладно, проехали. — знает, что Блэк не будет признавать этого. — Я спрашивал, куда можно Лили сводить. — У самой Эванс и спросил бы. Какой из меня советчик? — Ты дурак совсем что ли? Какое ж это свидание-сюрприз, если она будет знать, куда мы пойдём? Сириус даже жалеет, что так отчаянно топил за их отношения и даже уговаривал Эванс на коленях, чтобы она присмотрелась к оленю-Поттеру. Между тем, друг предлагает различные варианты. Джеймс мог бы говорить об этом бесконечно долго, но прозвенел колокол, отпускающий учеников с урока. — Давай по-позже всей компанией обдумаем, а? — предлагает Блэк и, убрав тетрадь с ручкой обратно в сумку, убегает в неизвестном для Джеймса направлении. Римус спрашивает у него, куда это Блэк побежал, но Сохатый лишь пожимает плечами.******
Мужчина выходит из продуктового магазина с большим пакетом, который он несёт на руках. Тёмно-синий шарф слегка развевается от северного ветра, а снежинки падают ему на ресницы. Продуктов хватит где-то на неделю, может, чуть больше. Он не планирует сильно закупаться сейчас. Ему это и не нужно — в трудовом контракте указано, что работников будут кормить три раза в день. Он снял в Хогсмиде небольшую квартирку на втором этаже одного из домов. На первом было то ли кафе, то ли трактир. Молодой человек не сильно вдавался в подробности о своём месте проживания. Тем более, что всё это — лишь на первое время. А потом он решит: оставаться здесь или найти другое пристанище. Квартира была полупустой — у сирот накапливается не так уж много вещей. Пакет с продуктами остаётся на кухне, он разберёт его позже, когда захочет есть. Мужчина проходит мимо террариума со змеёй, оглядывая ту. Сонное царство, как и всегда. Он тихо усмехается себе под нос, насвистывая какой-то старый мотив. Кто бы мог подумать, что через столько времени он вернётся в школу, чтобы работать учителем? И ради чего это всё? Конечно же, для баллов к карме, которые ему отдадут влиятельные семьи. Всего лишь год продержаться, а после можно будет приступать к плану в министерстве. Всё пройдёт как по маслу.******
— Са-а-ап! — разносится на весь коридор. Если бы Сапфир знала, что в комплекте к общению с Мародёрами идут и громкие призывы на всю школу, она бы подумала дважды. И всё равно бы согласилась. Джеймс бежит к ней так быстро, что девушка думает, что он не успеет затормозить, и они оба упадут на каменный пол. К счастью, Поттер аккуратно останавливается и, приветствуя, крепко прижимает к себе Корунд. — Как у тебя дела-а-а? — спрашивает с улыбкой до ушей. — Неплохо. Ты меня напугал немножко. — признаётся она с честной улыбкой. Поттер смеётся, параллельно извиняясь. — Представляешь, я сегодня совсем не выспался из-за Бродяги. Он, собака такая, всю ночь вертелся и вздыхал. Ещё и завтрак проспал! Кстати, у тебя нет ничего поесть? — отпуская её, но оставаясь достаточно близко, начинает быстро рассказывать Поттер. Сапфир протягивает ему несколько карамелек, которые всегда носит в карманах кардигана. — Ой, спасибо большое! — Я вот тоже завтрак проспала, но Ляпис мне потом принесла десерт. — смущённо улыбается она. Делиться чем-то таким с парнем, с которым она знакома всего несколько недель, было странным. — Вы с ней в одной комнате живёте? Повезло вам. — у Джеймса взгляд очень внимательный, но с весёлостью. Глаза у него такие тёмные, как горький шоколад. — Да. А потом ещё Сириус тоже принёс много вкусного. — Тебе он носит, а над другом, который из-за него проспал, только посмеялся?! Ах, он образина собачья, да я ему..! — ругается Поттер. Сапфир не знает, в шутку или в серьёз. Они прогуливаются по коридору, идя в неясном для Корунд направлении. Она просто идёт за Поттером, надеясь, что это не принесёт проблем им обоим. Глупо, но всё же. Поттер нравится ей, как человек. Он хороший друг и товарищ, это видно сразу. Джеймс сказал, что она может считать его своим старшим братом, он, мол, не против. Сапфир только смеётся, брат ей уж точно не нужен. Поттер приводит её на кухню. Обслуживающего персонала в это время самый минимум — Джеймс просит постоять её у дверей и обязательно звать его, когда мимо начнут проходить повара или учителя. Сам Поттер скрылся где-то между стеллажами с выпечкой. «Если попадётся, то наказания не избежать… Интересно, Сириус тоже так сделал, чтобы принести мне дынных булочек?» После выпечки он идёт к ящику с фруктами, забирая несколько яблок. Хочется взять и что-нибудь попить, но тары никакой нет. Он возвращается к Сапфир, отдавая той часть добычи. Теперь они настоящие подельники. — Как думаешь, куда девушку на свидание сводить можно? — вдруг спрашивает Поттер, откусывая яблоко. — Я бы не отказалась от похода в кафе мадам Паддифут, но насчёт Лилс не знаю. — о том, что Джеймс всё же начал встречаться с Эванс, не знал только слепо-глухо-тупой, и, наверное, даже в Хогсмиде многие тоже были в курсе. — Чай любишь? — Очень. — кивает Корунд. Джеймс обещает подарить ей на Новый год набор чайных сортов из разных уголков мира. То, что у Сапфир уже есть несколько таких, она умалчивает. Лишь кивает, улыбаясь.******
— Опять ты?! — Ляпис возмущена. Эта коротышка-Слизеринка встречалась ей за день, по меньшей мере, три раза, при том, что никаких параллелей в расписании со змеиным факультетом не было! — Как твоё имя и что ты тут забыла? У вас сейчас вообще в другом крыле занятия должны идти! — да, Лазурь злилась. Но любая бы злилась на её месте! — Вот что, сталкер-недоучка, ещё раз увижу тебя следящей за мной или моей сестрой, ты такую взбучку от меня получишь! Иди к своим однокурсникам, пока я тебя в ближайшем фонтанчике не искупала! Аллен была обескуражена. Объект оказалась агрессивнее, чем при спорах с преподавателем, хотя и старалась держать себя в руках. Сказывалось, то, что Перидот попалась ей несколько раз на глаза? Или присущие аристократам разнузданность и обыкновение кричать на низших по рангу и прислугу? Или же что-то другое? — Ты язык проглотила или по-английски не понимаешь? Кивни, если поняла, что я говорю. — конечно, Перидот понимала. Она кивнула, а после медленно развернулась и убежала. Ляпис тяжело вздохнула. «Эта хризолит такая проблемная…»******
Регулус смотрит со стороны, как старший брат смеётся с чей-то шутки и шутит в ответ. Старший брат оборвал все связи с семьёй и ушёл из дома, но, кажется, у него всё хорошо, и он не живёт под мостом, воруя продукты из магазина. Брат выглядит здоровым, счастливым и таким… Свободным..? Испытывает ли Блэк-младший зависть к своему брату-Гриффиндорцу? Не совсем. Регулусу просто не хватает общения и той связи, что у них была раньше. Раньше всё было по-другому… Регулус понимает, что в какой-то степени он живёт прошлым, но стремиться исправить это нет смысла, ведь для этого нужно отвергнуть идеалы матушки и принять сторону брата. А Регулусу уже слишком поздно принимать такое решение. Он уже поддержал мать, и перебегать, как трусливый ребёнок, нет смысла. Образцового наследника из Сириуса не вышло, ну что ж… Придётся взять всё в свои руки. Он смотрит ещё с минуту, а после их взгляды пересекаются. Смех, напоминающий лай дворового пса, утихает. Даже широкая улыбка сползает с лица Сириуса. Регулус усмехается. С недовольным взглядом его лицо выглядит немного жутко. Серые глаза Сириуса внимательно смотрят на братишку, будто спрашивают: «Что ты сделаешь? Уйдёшь или нет?». Он смотрит на него спокойно, но это спокойствие поднимает в душе Регулуса волну недовольства. Блэк-младший шипит что-то себе под нос и уходит в кабинет. Сириус горько усмехается. Его младший брат всё такой же… — Бродяга, ты чего? — он слышит голос Джеймса будто из-под толщи воды. Верно, Джеймс не брат его по крови, но по духу. А Регулус… Пусть этот ребёнок сам решает, кем для него будет Бродяга. Он предлагает сделать что-нибудь глупое, чтобы друзья не беспокоились о резкой смене настроения Блэка.******
17 человек в экипировке выходят на лёд. Коньки привычно рассекают гладкую поверхность. Капитан остаётся в качестве судьи, а остальные делятся на команды ради импровизированного матча. В зале прохладно и играет лёгкая музыка. Ляпис попадает в первую команду — у них синий цвет формы. У второй — бронзовый. Капитан свистит и «матч» начинается. «Поехали!» — командует себе Лазурь. Первое вбрасывание остаётся за бронзовой командой. Сегодня у этого коллектива почти нет изменений, относительно предыдущей тренировки. Момент — и сразу же взятие ворот противника. 1-0, из первой команды забивает Кёрли. «И сколько забьём?» — Ляпис верит, что этот тренировочный матч выиграют синие. Потому что когда забивают всего через 10 секунд после проигранного вбрасывания, намерения соперника становятся кристально ясны. Бронзовые выиграли у них вбрасывание, ну а дальше на пятаке оказался один лишь Шон Кёрли. Они с Ляпис обстукивают кулаки друг об друга, и Ляпис постукивает его по шлему. Шон хорошо постарался. Они будут много играть. — Всегда здорово, когда ты против хорошего соперника выходишь на лёд, — говорит Шон. Ляпис соглашается. — Можно и статистику набить, например. — «Угу» — мычит Кёрли. Их полузащитник отправляет шайбу броском издали. Лесли помогает им забить ещё раз. 2-0 в пользу синих. «Таких голов как сейчас будет много» — решает для себя Лазурь. Почему? Потому что бронзовые будут прижиматься к своим воротам. На синей линии будет свободно — туда будут давать передачи, туда будут идти броски. Но так как они прижимаются — там будет большая плотность и не всегда шайба будет доходить до ворот, она будет застревать где-то на пятаке. — Куда он сейчас отдавал? — не понял капитан, — Там же прямо на крюк сопернику! — А вот это не на крюк? — Линкер язвительно подмечает, — Пожалуйста! На крюк, видите? Но сейчас вполне может забить Лазурь! Ляпис, распалённая ходом игры, сначала ведёт шайбу в сторону своих ворот, но быстро меняет направление — теперь она движется к воротам бронзовых. Назад, передача, бросок! 3-0! Ляпис забивает ещё раз — счёт становится 4-0. — Не, что-то Бен Боунс… Надо его поменять, как мне кажется, — капитан и радуется за синих, и волнуется за игру бронзовых. — На Джексона Вислоу. А то у нас какие-то не сбалансированные команды вышли. — Эта шайба не должна была залетать в ворота. Я имею в виду, траектория полёта шайбы — она ведь по центру летит. Ставлю на такой сценарий. — удивляется Рейчел. — Ну, посмотрим. — ухмыляется Брокк. — Время ещё остаётся. Передача на партнёра — Климберг… чёрт, рикошет! Шайба остаётся в игре. Последние десять секунд периода уже начинают свой отсчёт. Бэмстренг ведёт на синюю, снова Лазурь, бросок с кругом. Вбрасывание! И это 5-0! Чётко и спокойно — все на своих местах, бронзовые, понятное дело, не успевают. — Молодцы, синие, что не сильно радуются голам! — хвалит их капитан. — Не кричат ничего, и руки не поднимают — было бы некрасиво. Прилично всё. Правый фланг, передача, бросок. И всё-таки 6-0! Наконец-то синие забивают в этом периоде. Тот, кто бежит по центру, ускоряется на воротах, стягивает на себя защитника. Второй защитник играет по тому, кто с шайбой. И, соответственно, эта передача на вершину, она проходит в большинстве случаев.******
Страх поглотил её разум. Помещение наполнилось воем десятков голосов: они скандировали слова на древнем языке,HEL HELOYM SOTHER EMMANVEL SABAOTH AGLA TETRAGRAMMATION AGYROS OTHEOS ISCHYROS ATHANATOS IEHOVA VA ADONAI SADAY HOMOVSION MESSIAS ESCHEREHEYE
исполняя ритуал, и низко кланялись человеку в мантии. Лицо его было скрыто за капюшоном, а голос напоминал змеиное шипение. Мужчины сменились женщинами, а женщины мужчинами — и так бесчисленное количество раз, когда наблюдающий уже не может уловить последовательность. Огонь на факелах дрожал, отбрасывая на сырые стены пугающие тени. Они приветствовали смерть. Неминуемую, медленную, вгоняющую в отчаяние. — Прошу, отпустите! Боже, за что мне это?! — к ней неспешно двинулась тень, укрытая капюшоном. Из темноты сверкали два глаза с вертикальным разрезом, полные безумия и жестокости. Взгляд фигуры был пристальным и жаждущим. — Не шуми. Разве так встречают своего господина? Прими свою судьбу, прими смиренно и с честью! — красные глаза опасно сверкают в темноте. Несколько рук грубо швыряют женщину под ноги неизвестному. Он склоняется над мученицей, растягивая губы в улыбке, жертва не видит это, но чувствует. Что-то ужасающее было в этом оскале — женщина опустила голову, заходясь в горьких рыданиях. Она осознала — гибель неизбежна. — Прими её! Прими её, о Бескрылый! — алые брызги окропили стены и задели фигуру в плаще. В подземелье стали доноситься демонические звуки богохульного расстроенного органа, играющего надтреснутым басом нечестивые пародии на гимны. Всё вокруг тут же пришли в движение, всё это кошмарное сборище начало скакать и кривляться в дионисийском исступлении.