Как только ты очнешься, все изменится. Мир больше не будет хорошим местом. Жизнь, какой ты ее знаешь, будет заменена чем-то другим. Но… Никогда, никогда не сдавайся. Будь смелой. Двигайся вперед. Ты все еще можешь закончить эту историю так, как ты хочешь. Живи. Это мой последний урок тебе. Химеко Мурата Honkai Impact 3rd
— Кадзуха, вставай! Пора в тюрьму! Кадзуха неохотно открыл глаза. На улице еще даже не рассвело, а Кевин уже суетился, предвкушая невозможное приключение. — Сегодня? — сев в постели, изумленно уточнил Кадзуха. — Почему же ты умолчал об этом вчера вечером? Кевин смерил его ироничным взглядом. — Тогда ты бы всю ночь промучился мыслями о том, что нас ждет. А так ты свеж, полон сил и энтузиазма! — Я бы так не сказал, — выразительно зевнув, откликнулся Кадзуха. — Особенно про энтузиазм. Особенно когда смотрю на твою рубашку. Ты собираешься пойти в тюрьму наполовину расстегнутым? Боюсь, твой торс не впечатлит местных стражников… Кевин бросился в него кимоно, которое обычно носил Кадзуха, и принялся искать собственный плащ. — Ха-ха, смешно, обхохочешься. Ты случаем не в цирке работаешь? Кадзуха тихо рассмеялся и, спрыгнув с постели, принялся одеваться. Кевину наконец удалось отыскать чистую футболку. Он стянул рубашку, и Кадзуха обратил внимание на шрам, который белел на его правом боку. — Прощальный подарок от Отто, — проследив за взглядом Кадзухи, объяснил Кевин. Кадзуха с пониманием кивнул. — Кевин, ты уверен, что готов? Я не пытаюсь сказать, что не доверяю твоему решению. Если ты считаешь, что справишься, я последую за тобой. Я просто не хочу, чтобы вся эта затея с Воображаемым Древом принесла тебе боль. Кевин ответил не сразу. Он влез в футболку, набросил на плечи плащ и повесил на пояс ножны с клинком. Наконец он подошел к Кадзухе и, стиснув его плечо, сказал: — Я готов. Не думай, что я какая-то хрупкая принцесса. — Ты не хрупкая принцесса, — вздохнул Кадзуха. — Но и не каменный голем Натлана. Просто помни, что я рядом и всегда готов поддержать тебя, если потребуется. Кевин улыбнулся. — Я знаю, малой. Ты готов? Кадзуха затянул волосы в хвост и с неохотой кивнул. Приключения в странствиях — это одно. А попытка проникнуть в самую охраняемую тюрьму Тейвата и освободить Архонта — совсем другое. Даже с Воображаемым Древом. Кадзуха надеялся только, что удача, которая обычно сопутствовала Кевину, не оставит их и на этот раз. — Пойдем, — с ухмылкой позвал Кевин. — Перекусим в порту да отправимся. Тюрьма ждет.* * *
В узком переулке, который до сих пор был погружен в предрассветный сумрак, Кевин протянул ладонь и, словно ухватив рукоять невидимого клинка, медленно повел несуществующим лезвием. Потрясенный Кадзуха наблюдал, как пространство разошлось, будто взрезанное аккуратным, но точным движением самурая, и в образовавшуюся щель между двумя измерениями хлынул холодный розовый цвет. — Ты первый, — сказал Кевин. — Ничего не бойся. Я прямо за тобой. Кадзуха кивнул и с некоторой опаской прошел в мерцающую щель. На несколько мгновений его ослепил яркий свет. Когда зрение восстановилось, Кадзуха не сдержал изумленного выдоха. Даже его самые красочные фантазии не могли сравниться с тем, как выглядело Воображаемое Древо. Над головой простиралось невероятное пространство — не то небо, не то пронизанная фиолетовыми столпами бесконечность. Далеко внизу бесновалась бездна, усыпанная сверкающими точками, похожими на звезды. Кадзуха видел, как бездна вздымает свои темные волны, как она стремится добраться до Древа, поглотить его, утащить на дно. От вечного падения вниз Кадзуху удерживала только тонкая прозрачная платформа. От каждого шага по ней пробегали концентрические круги — словно кто-то бросил в воду камень. И наконец, само Древо. Могучее, нереальное, не поддающееся осознанию. Воображаемое Древо отдаленно напомнило Кадзухе Священную сакуру в Храме Наруками. Оно было таким же древним, уходило могучими корнями далеко вниз и тянулось ввысь, а его ветви сплошь усыпали розовые лепестки. Вот только то, что казалось лепестками, на самом деле было бескрайней вереницей миров. Быть может, Древо и вовсе не было похоже на Священную сакуру. Быть может, оно лишь предстало таким, потому что его истинный облик был непостижим для человеческого сознания. Кадзухе хотелось бы сложить стихи, чтобы описать его красоту и величие, но даже ему не хватило бы подходящих слов. Это было древо, которое стояло выше миров и людей. Это было само сердце бесчисленных вселенных. — Впечатляет, да? — раздался сзади мягкий голос. Обернувшись, Кадзуха увидел Кевина. Ох! Заглядевшись на Древо, он чуть не забыл, зачем вообще пришел в это невероятное пространство. Кевин скользнул взглядом по могучему стволу. — Не увлекайся. Человеку, воля которого недостаточно тверда, здесь очень легко потеряться. Прямота Кевина поразила Кадзуху. Казалось, Древо срывает с него маски, обнажает душу, позволяя искренности расцвести. Кадзуха не стал обижаться. Он не видел в этом смысла. — Ты думаешь, моя воля недостаточно тверда? — спросил он. Кевин обратил к нему голубые глаза и вдруг печально улыбнулся. — Ты размышляешь в рамках человеческого сознания. Но Древо судит иначе. Он протянул Кадзухе руку. Поколебавшись, Кадзуха сжал его ладонь, и Кевин, крепко ее стиснув, зашагал вперед, к Древу — но в то же время как будто прочь от него, раздвигая миры, пересекая вселенную. Его голос обволакивал Кадзуху со всех сторон. — Целый мир может быть легко уничтожен. Мимо, будто потревоженные непогодой птицы, проносились образы иных миров. Кадзуха видел Кевина, который стоял на крыше высокого дома в несколько десятков этажей. Под его ногами простирался ночной город, не похожий ни на один из городов Тейвата. Кадзуха видел бредущую сквозь джунгли Сумеру Люмин, рядом с которой крутилась Паймон. Видел все то же самое, только место Люмин занимал очень похожий на нее юноша. — Целый мир ничего не значит, потому что он лишь один из бесчисленных лепестков бесконечного Древа. Видел Кадзуха и самого себя. Он видел, как шагает по Заоблачному пределу бок о бок с Томо. Он видел могилу, у которой лежал потухший Глаз Бога, а Томо стоял над ней, сжав рукоять катаны. — То, что для людей становится невероятной трагедией, для Древа не более чем естественный процесс. Один упавший лепесток. Один мимолетный миг. Сотни развилок, сотни вероятностей, сотни осколков одной истории. Они сплетались и расходились, сливались воедино и рассыпались в пыль. Всего этого не было — но все же оно существовало. — Твоя воля настолько тверда, что ей мог бы позавидовать сам Властелин Камня, — проговорил Кевин, повернув голову. — Но здесь, у Древа, все иначе. Здесь правила игры меняются, и ты должен играть по ним. Если захочешь, я могу тебя научить. Кадзуха хотел ответить, но грудь сдавило тоской по тому, что не сбылось, тому, что случилось не с ним, тому, чему еще только суждено было случиться. Поэтому он просто кивнул. Кевин чуть улыбнулся. Здесь, у Воображаемого Древа, в переплетении тысячи миров и времен, он казался другим. Исчезло его напускное ребячество, его бесшабашность — но вместе с ними ушло и веселье. Кевин был спокоен, словно глыба льда посреди пустоты, не обремененная заботами смертных, оторванная от мира людей, но оттого не менее печальная и одинокая. Кадзуха сильнее сжал его ладонь. Неужели это истинная природа Кевина? Неужели таков он на самом деле? Или это лишь одна из его бесчисленных копий, проступившая в веренице картин, показанных Воображаемым Древом? Впереди вспыхнул разрыв, и Кевин легко прошел через него, ведя за собой Кадзуху — будто перешагнул через порог и закрыл за целым миром дверь. Кадзуха часто заморгал. Ему казалось, он в одночасье лишился чего-то прекрасного — и впредь недостижимого. Кадзуха знал: даже если он вновь попадет на перекресток между мирами, он придет туда другим человеком. А может, сам перекресток станет другим. Щемящее чувство прошло, а невообразимое пространство пропало, сменившись понятной, вполне измеримой комнатой. Вернее, тюремной камерой. — Ой, — устало привалившись к стене, сказал Кевин. — Ошибочка вышла. Он снова стал прежним. А может, вновь надел маску — теперь Кадзуха не был уверен до конца, так ли хорошо он знал своего друга. С другой стороны, Кевин понимал, на что идет. И он выбрал доверить это Кадзухе, обнажить перед ним душу. Даже понимая, что Кадзуха уже никогда не посмотрит на него по-прежнему. Возможно, подыграть Кевину — это самое малое, что Кадзуха может для него сделать. — Почему нам обязательно нужно было оказаться по эту сторону решетки, — вздохнул Кадзуха. Кевин усмехнулся. — Ну извини. Мне ни разу не доводилось бывать в этой тюрьме. — В «этой»? — уточнил Кадзуха. — Значит, в других доводилось? — У меня была долгая жизнь, — поразмыслив, ответил Кевин. Переборов слабость, он подошел к решетке и осторожно выглянул в тюремный коридор. Стражников пока нигде не было видно. Кадзуха тем временем пытался сообразить, что им теперь делать. У него, конечно, имелся богатый опыт в роли преступника, но вот в роли заключенного ему бывать еще не доводилось. Ох уж этот Кевин. Каждый день с ним приносит что-то новое — и не всегда хорошее, стоит признать. — Ты не можешь вернуться к Воображаемому Древу? — Не издевайся, — ответил Кевин. — Могу, конечно, но второй такой забег сразу после первого напрочь лишит меня сил. А они нам еще понадобятся, если хотим освободить Мурату и перенестись на свободу вместе с ней. Кадзуха понимающе кивнул. Что ж, очередное невозможное приключение — какое по счету за минувшие шесть лет? Пока Кевин напряженно всматривался во тьму коридора, наблюдая за чем-то незримым, понятным одному ему, Кадзуха осмотрел камеру. Как и ожидалось, ничего полезного здесь не было — только соломенный матрас и брошенная жестяная кружка. Наверное, Куки Синобу смогла бы придумать, как применить их для спасения, но Кадзуха не обладал ее талантами. — Я проверил, — сказал наконец Кевин. — Миктлан Форталеза славится барьерами, которые здесь накладывают на двери камер. Ни один из нас при всем желании не сможет снести эту решетку. — Зачем же нужны эти барьеры? — В тюрьму бросили Пиро Архонта, и за все эти годы она не смогла сбежать, — напомнил Кевин. — Кто знает, каких еще преступников и существ здесь запирают. Кадзуха со вздохом прислонился к стене. — Мы можем подождать, когда ты восстановишься, и перенестись через Воображаемое Древо в нужное место. Кевин усмехнулся, и Кадзухе не понравился азартный блеск в его глазах. Обычно он значил, что Кевин задумал нечто, что превратит остаток дня в хаос. Кевин достал из внутреннего кармана плаща фальшивый Дендро Глаз Бога — много лет назад, еще до путешествия по Тейвату, он носил его в память о своей погибшей подруге Селене. Когда они с Кадзухой отправились в странствия, Кевин снял его, утомленный вопросами о Дендро и о том, как у него получается управлять другими стихиями, но все равно неизменно носил с собой. — Что ты делаешь? — спросил Кадзуха. Кевин закрепил Дендро Глаз Бога на поясе. — Обеспечиваю нам путь к Мурате. Доверься мне. Не дожидаясь ответа Кадзухи, он вновь вгляделся во тьму коридора и, уловив движение тени на стене, громко сказал: — Эй, не подскажете, где это я очутился? Кадзуха вжался в стену, надеясь, что стража его не заметит. А стража не заставила себя ждать. В коридоре показался настороженный мужчина. Он был одет в тяжелую броню и вооружен до зубов, а за его спиной висел плащ с гербом Натлана. Завидев Кевина, он не сдержал изумленного восклицания, но тут же взял себя в руки и свел на переносице кустистые брови. — Ты еще кто такой? Эта камера должна была быть свободна до завтрашнего утра. Кевин развел руками и обезоруживающе улыбнулся. Мужчина нахмурился еще сильнее, а затем, завидев на поясе Кевина Глаз Бога, удалился — но вскоре вернулся в сопровождении другого воина, более свирепого и рослого. Пока его не было, Кевин очертил в воздухе сложный знак, который вспыхнул синим и тут же исчез. — Вот, командир, — отчитался стражник. — Появился невесть откуда. Глаз Бога не изъят. Командир задумчиво подвигал массивной челюстью. Кадзуха изо всех сил вжимался в стену. Сердце громко стучало, отдаваясь в висках, и ему казалось, этот предательский стук может выдать его в любой момент. Но стражники ничего не слышали. Когда командир заговорил, его голос напоминал скорее волчий рык: — Передай Глаз Бога добровольно. Медленно протяни его через решетку, и чтоб без фокусов, а иначе мне придется отнять его у тебя силой. И это, поверь, придется тебе не по вкусу. — Извините, сэр, — с издевательской вежливостью отозвался Кевин. — Я не могу с ним расстаться. Свирепо всхрапнув, командир совершил едва уловимое движение рукой — и Кевина тут же отнесло к дальней стене. Пылающие огненным цветом потоки силы, которой управлял командир стражи, подняли его в воздух, захлестнулись вокруг шеи удавкой, и Кадзуха едва удержал себя на месте. Рано. — Передай. Свой. Глаз Бога, — раздельно произнес командир. Дрожащей рукой Кевин снял Глаз Бога с пояса и протянул его через решетку командиру. Тот сунул изъятый артефакт в карман и, вновь поведя в воздухе ладонью, отшвырнул Кевина прочь. Ударившись об пол, тот затих. — Это не наш пленник, командир, — сказал первый стражник. — Он как будто из ниоткуда появился. Нужно разобраться, откуда он здесь взялся и что с ним теперь делать. — Без его Глаза Бога сделать это будет значительно проще, — отозвался командир. Над его рукой загорелась огненная руна. Впившись в дверь камеры, она разрушила невидимый барьер, и командир прошел внутрь, чтобы обыскать Кевина. Сердце Кадзухи оборвалось. Командир пристально изучил камеру, задержал взгляд на том месте, где прятался Кадзуха… И, пожав плечами в такт своим мыслям, опустился на корточки рядом с Кевином. Дальше события развивались так быстро, что Кадзуха не успевал даже толком их обдумать. Резко вскинув руку, Кевин атаковал командира ледяной волной. Не ожидая подобной атаки, командир повалился на пол, и стражник попытался прийти ему на помощь, но тут из укрытия выскочил Кадзуха. Ударив противника росчерком ветра, Кадзуха тут же затянул его потоком Анемо в камеру. Тем временем командир пришел в себя и набросился на Кевина, вновь попытавшись удушить его пылающим хлыстом, но Кадзуха сбил его с ног, и Кевин, воспользовавшись заминкой, сложными магическими пассами обвил командира лианами. — Да кто ты такой? — взревел командир. Лиана оплела ему рот, заставив умолкнуть. Тем временем стражник, придя в себя после удара Кадзухи, попытался подняться, но Кадзуха вновь послал в его сторону волну ветра. Противника отнесло к стене, где Кевин быстро его опутал. Командир замычал — судя по выражению лица, он пытался высказать в адрес Кевина и Кадзухи нечто крайне нецензурное, но не мог вымолвить ни слова. — Нам очень жаль, — сказал Кадзуха. — Но у нас не было другого выбора. — Ему жаль, — добавил Кевин. — Не мне. Присев на корточки рядом с командиром, он бесцеремонно обыскал его и успокоился лишь тогда, когда поддельный Глаз Бога вновь оказался в его руке. — Это мое, — объяснил он командиру. — Я же говорил, что не могу с ним расстаться. Опустив Глаз Бога в карман, Кевин забрал у командира странный предмет, похожий на круглую печать, какой обычно ставили пометки на важных документах. От печати исходила огненная сила — вероятно, именно она позволяла командиру управлять хлыстом и разрушила барьер на решетке. Поразмыслив, Кевин перекинул печать Кадзухе. — Пойдем, — позвал он, поднявшись. — Обсудим все подальше от этих двоих. Кадзуха заметил багровый след, оставшийся на шее Кевина после удавки командира, но спорить не решился. Кевин оттащил пойманных стражников подальше от решетки, чтобы их сложнее было увидеть из коридора, и, отряхнув руки, поторопился за Кадзухой. Кадзуха запер решетку, вернул с помощью печати магический барьер, в точности повторив руну, которую до этого очерчивал командир, и они с Кевином торопливо зашагали прочь. — Ты как? — тихо спросил Кадзуха. — Это было рискованно. Кевин потер оставшийся на шее след и поморщился. — Да, такого я не ожидал. Хотя следовало: все-таки мы не в тюрьме Ордо Фавониус. Надо было догадаться, что стражники здесь с сюрпризом. Он чуть улыбнулся. — Не переживай. Я успел немного защитить себя энергией Крио. Быстро пройдет. Кадзуха кивнул. Правда, когда Кевин говорил «Не переживай», обычно это значило, что переживать придется много — но главное, они оба ушли живыми и относительно невредимыми. — Как ты это сделал? — Кадзуха повернул голову, глядя на Кевина с помесью любопытства и уважения. — Командир смотрел прямо на меня, но в упор не видел. Кевин усмехнулся. — Помнишь, мы как-то раз встречали в пустыне Сумеру малого с маской шакала? Как его там… Сайно? — Конечно. Наши дороги на какое-то время пересеклись, и он помогал нам на пути через пески. Я даже сохранил его подпись на нашей карте, — Кадзуха улыбнулся краем губ, предавшись приятным воспоминаниям. — Сайно… Хороший человек. Но при чем тут он? — Ну, пока ты обсуждал с ним возвышенные темы, в которых я ни хрена не разбираюсь, я взял у него пару уроков. Он показал мне руну, которая временно делает объект невидимым, а я немножко адаптировал ее и получил вполне сносное заклятие. Оно, кстати, до сих пор работает. Постарайся не вбегать в стражников очертя голову и поменьше болтать. Кадзуха изумленно покачал головой. Шесть лет прошло, а Кевин до сих пор умудрялся его удивлять. Кадзухе далеко не всегда нравились его сюрпризы, но зато ему никогда не приходилось скучать. Сумасбродность Кевина напоминала Кадзухе о Томо. Впрочем, теперь Кадзуха хорошо понимал, как много напускного было в этой сумасбродности. Казалось, Кевин делает сумасшедшие, невозможные вещи — лезет на рожон, навлекает на себя опасность, бросается с головой в омут приключений, не думая о последствиях… Но Кадзуха помнил выражение его лица у Воображаемого Древа. Кевин всегда думал о последствиях. Он всегда знал, почему поступает так, а не иначе — просто не считал нужным объяснять это окружающим. Однажды он поймет, что ему необязательно справляться со всем в одиночку. Надежно укрытые заклятием невидимости, Кадзуха и Кевин прошмыгнули мимо патрулей и наконец отыскали спуск на нижние уровни. Через некоторое время Кадзуха почувствовал, как резко возросла температура — жерло вулкана становилось все ближе. Темный камень стен сменился незнакомым багровым минералом, от которого исходил жар. По полу то и дело рассыпались искры: они появлялись из ниоткуда, вырываясь из переполненных энергией Пиро артерий земли, и быстро исчезали, не оставляя на прочном полу следов. Кадзуха утер пот со лба. Кевин метнул в его сторону обеспокоенный взгляд, и Кадзуха затряс головой, показывая, что он в порядке. Кевин кивнул, но без особой уверенности. Вскоре температура поднялась еще выше, но вместо того, чтобы ощутить жар, Кадзуха вдруг почувствовал, как его обволакивает прохлада. Он сразу понял, что это дело рук Кевина. Архонты, сколько же у него сил? Он перетащил их обоих через Воображаемое Древо, сразился со стражниками, укрыл их заклятием невидимости — и ко всему прочему умудрялся облегчать состояние Кадзухи. Наверное, с могуществом Кевина могла бы поспорить только Люмин. Наконец они добрались до нижнего уровня тюрьмы. Рассекая багровый минерал, по полу струились лавовые реки. То и дело выбрасывая ввысь огненные столпы, они стекались к центру зала и пропадали в огромной дыре, ведущей дальше вниз — казалось, в саму Бездну. Воздух вибрировал от жара, а каждый вдох обжигал легкие. Если бы не ледяные волны, исходившие от Кевина, Кадзуха бы уже давно потерял сознание. Камер на нижнем уровне не было — только большой огненный пузырь, который висел над дырой и в котором Кадзуха угадывал смутный силуэт. От пузыря в разные стороны тянулись полосы огненного света, соединявшие его с кристаллическими черными колоннами. Кадзуха узнал этот материал. Это был обсидиан — популярный в Натлане минерал, из которого часто изготавливались украшения и обереги. — Она там, — одними губами произнес Кевин. — Мурата. Кадзуха согласно кивнул. Все еще укрытые заклятием невидимости, они осторожно приблизились к одному из стражников, который скучал у обсидиановой колонны. Бездумно перекидывая из руки в руку копье, он наблюдал за работой деловитого ученого с копной красных волос. Кадзуха прислушался к бормотанию ученого и отчетливо уловил: — Не может быть, чтобы мои расчеты были ошибочными… Но как тогда такое возможно? Гнозис должен был быть извлечен, но вместо этого оплавил устройство… Кевин не обладал острым слухом, поэтому Кадзуха отвел его в сторону, подальше от скопления стражников у обсидиановых колонн, и прошептал: — Они пытаются извлечь ее гнозис. Не похоже, что они добились каких-то успехов. Кевин вздохнул. — Так ты был прав. Мятежники были бы рады забрать гнозис Мураты, да не могут этого сделать. — Он усмехнулся. — Мне определенно нравится эта женщина. Даже в тюрьме, заключенная в какую-то непонятную сферу, умудряется не играть по чужим правилам. — Вы подружитесь, — улыбнулся Кадзуха. Кевин хмыкнул и внимательно осмотрел обсидиановые колонны. Затем, задумчиво приложив руку к подбородку, изучил огненный пузырь над провалом. Покрутил головой, определяя положение стражников и их количество. Наконец он сказал: — Эти колонны — магические замки. Они действуют по тому же принципу, что и барьеры в камерах, блокируют силы Мураты и мешают ей покинуть пузырь. Ты должен их разрушить. — Я? — ошарашенно переспросил Кадзуха. Кевин невозмутимо дернул плечом. — Ну а кто, Дендро слайм? У тебя же есть печать. Так используй ее. Он призвал клинок, и в душу Кадзухи тотчас закралось нехорошее предчувствие. — А чем же займешься ты? — О, — ухмыльнулся Кевин. — Я устрою зажигательную вечеринку. Кадзуха устало вздохнул и скрестил руки на груди, приготовившись спорить. План Кевина был безумен. На нижнем уровне Кадзуха насчитал по меньшей мере семерых стражников. Все они были вооружены и запросто могли владеть печатями, как командир на верхнем уровне. Впрочем, Кевин не оставил ему ни шанса. — Не высовывайся раньше времени. Дай мне привлечь их внимание. И не теряй бдительности: я могу упустить кого-то из виду. С этими словами он хлопнул Кадзуху по плечу и, не дожидаясь реакции, сбросил с себя заклятие невидимости. Кадзуха не сдержался и выругался, но шепотом, чтобы не выдать свою позицию, и не слишком крепко. Не пристало самураям терять лицо. Особенно на поле битвы. Воспользовавшись тем, что Кевин мгновенно привлек внимание стражников, Кадзуха перебежал за соседний камень и осторожно двинулся в сторону дальней обсидиановой колонны. Итак, магических замков было пять. Количество стражников тем временем неуклонно росло. Кевин пытался увести их наверх, подальше от дыры — и Кадзуха понял, что должен действовать прямо сейчас. Он вытащил из кармана печать и вновь очертил в воздухе пламенный знак. Какое счастье, что он успел его запомнить! Обсидиановая колонна отозвалась глубоким гулом. По ее поверхности пробежала вереница огненных символов, которая быстро угасла. «Надеюсь, это значит, что она перестала работать», — с замиранием сердца подумал Кадзуха. Ему удалось без приключений отключить еще три колонны. Стараясь не смотреть в сторону Кевина, вокруг которого уже собралась целая толпа, Кадзуха перебежал к последней и столкнулся нос к носу с красноволосым ученым. Тот вжимался в колонну, надеясь, что битва его не затронет, и испуганно шептал молитвы Архонтам, но Кадзуху не замечал: заклятие невидимости все еще продолжало действовать. Кадзуха перевел дух. Использование печати отнимало силы, и с каждым новым очерченным символом он чувствовал себя все хуже. Вдобавок ледяная энергия, которая прежде омывала его и уберегала от жара, начала ослабевать — даже могущество Кевина было не бесконечным. «Надо поскорее покончить с этим, — понял Кадзуха. — Иначе Кевин лишится сил, и мы оба здесь погибнем». Он поднял дрожащую руку, чтобы начертить последний символ. И в этот момент ученый перевел взгляд на Кадзуху — так, словно наконец его заметил. Его глаза расширились от ужаса. Заклятие невидимости перестало работать. — Прошу, не волнуйтесь. Я не причиню вам вреда, — пообещал Кадзуха. — У нас нет никаких причин воевать друг с другом. Ученый медленно отполз в сторону, судорожно ловя ртом воздух. «Не похоже, что он успокоился. Но по крайней мере здесь, вдали от битвы, он будет в безопасности. А это самое главное». Собравшись с силами, Кадзуха нарисовал последний символ. Каждая черточка давалась с трудом, каждое движение требовало небывалой концентрации и напряжения — так, словно он вдруг решил овладеть силой стихий, не имея при этом Глаза Бога. Это было невозможно. Огненные искры рассыпались, никак не желая складываться в осмысленный знак, глаза застилала мутная пелена, и Кадзухе пришлось перехватить одной рукой другую, чтобы унять дрожь. «Давай. Ты сможешь. Ты должен». Пальцы обожгло, и Кадзуха стиснул зубы, борясь с приступом боли. Ему казалось, знак перед ним сейчас взорвется, разрушив всю тюрьму от вершины до основания. Жар стремительно нарастал. По вискам и лбу катились капли пота. «Давай!» И в тот момент, когда Кадзухе уже начало казаться, что он не сможет удержать символ и закончить последнюю черточку, до него докатилась успокаивающая волна прохлады. Ты справишься. Я в тебя верю. Твердостью твоей воли восхитилось бы сейчас само Воображаемое Древо. Кадзуха прикрыл глаза и, доверившись мягкому голосу, шагнул куда-то за грань своих возможностей. Символ вспыхнул огнем, и обсидиановая колонна тут же отозвалась, мигнув незнакомыми знаками. Световые полосы, которые тянулись от колонн к пузырю над дырой, медленно исчезли. Барьер, окружавший Пиро Архонта, засиял — и рассыпался на языки пламени, открыв взору то, что за ним скрывалось. Над дырой парила молодая женщина. Здесь, на нижнем уровне, не было ветра, но ее длинные ярко-красные волосы развевались, напоминая о танцующих на поленьях языках пламени. Поначалу ее одежды казались тусклыми, но постепенно обрели краски, стали багровыми и золотыми, а за спиной возник плащ, сотканный из чистого огня. Женщина отвела руку в сторону, и в ее раскрытую ладонь легла рукоять тяжелого двуручного клинка. Она улыбнулась. А затем открыла глаза. Они вспыхнули янтарем, и женщина, издав боевой клич, метнулась к группе стражников, которые окружили Кевина. Кадзуха облегченно привалился к обсидиановой колонне, с восхищением наблюдая за движениями Пиро Архонта Мураты. Ему никогда не доводилось видеть подобного боевого запала. Даже его друг из Инадзумы, Аратаки Итто, не мог похвастаться таким азартом, такой любовью к эффектным приемам и позам. Мурата не просто сражалась. Она словно исполняла танец, прекрасный в своем безумии, сливалась в одно целое с лавой, с бешено ревущими потоками пламени, с горячими искрами, которые разбрасывал в разные стороны ее плащ. Нижний уровень Миктлан Форталеза освещался то огненными вспышками, то ледяными — это Мурата и Кевин, встав спина к спине, теснили стражников прочь, и с их объединенным могуществом могла бы потягаться одна только Селестия. Кадзуха не мог не восторгаться этим смертельно опасным дуэтом, симфонией льда и пламени, двух противоположных начал, которые сливались воедино под сводами древней тюрьмы. И тут висок обожгла острая боль. Кадзуха охнул, оглушенный ударом, и завалился назад, но был быстро схвачен за шиворот. Кто-то сорвал с него Глаз Бога. Сильные руки потащили его прочь от обсидиановой колонны, к провалу, куда стекались лавовые реки. Кадзуха попытался вырваться, но тело сковала слабость, а мир крутился перед глазами. На несколько мгновений ему удалось выловить в этом круговороте знакомое лицо красноволосого ученого: он вышагивал рядом с одним из стражников тюрьмы и по-прежнему сжимал в руках окровавленный камень, которым ударил Кадзуху. «Напрасно я тебе поверил». Стражник поднял Кадзуху над дырой и на мгновение задержал его над лавовым озером, которое бесновалось далеко внизу. «Я должен что-то сделать». Но тело не слушалось, а в расшибленном виске билась боль. Кадзуха встретился взглядом с красноволосым ученым, и тот, выронив камень, торопливо отвернулся. «Кевин!» Вместо крика с губ сорвался едва различимый хрип. Стражник с ухмылкой сбросил в провал Глаз Бога Кадзухи и некоторое время с упоением наблюдал, как тот летит вниз. Кадзуха судорожно выдохнул. Теперь, без Глаза Бога, у него не осталось ни шанса спасти себя от падения. — Счастливого полета, — хмыкнул стражник. Он медленно, наслаждаясь ужасом жертвы, разжал руку, и Кадзуха рухнул вниз — прямо в объятия огненного озера. Кевин! Мысленный импульс пронзил все существо Кевина. В этом неслышимом крике отчаяние мешалось с болью, и Кевин мгновенно понял: Кадзуха в беде. Оттолкнув ближайшего противника в сторону Мураты, которая уже с нетерпением потрясала клинком, Кевин ударил в землю бледно-голубой вспышкой. Уже через секунду он кинулся над головами стражников по ледяному мосту, а тот стремительно сплетался под ногами, едва поспевая за его поступью. Мурата появилась рядом. Она не бежала — летела, распахнув за спиной огненные крылья, и ее лицо впервые с начала битвы было искажено испугом. — Не бойся, прыгай! — услышал Кевин ее голос, зычный и глубокий. — Доверься мне! Выбора у Кевина не было. Добежав до края моста, он спрыгнул в провал, навстречу лаве и обжигающим искрам. Жар нарастал, но Кевин не думал об этом. Его мир сузился до одного-единственного пятнышка далеко внизу — Кадзухи, который летел прямиком в объятия своей смерти. Он не успеет. Он его не поймает. Крепкие руки подхватили Кевина и понесли вниз так быстро, что мир вокруг смазался, превратившись в неразборчивую череду картинок. Мурата. Сложив огненные крылья, она вихрем неслась к Кадзухе, и Кевин, предоставив ей управлять полетом, вытянул руки. «Я не отпущу тебя, малой. Даже, блядь, не думай умирать!» Закричав от немыслимого усилия, Мурата ускорилась, и руки Кевина наконец сомкнулись за спиной Кадзухи. Он притянул его к себе, прижал, держа так крепко, как ни разу не держал даже верный меч. Лава с каждой секундой становилась ближе. Разогнавшись, Мурата уже не могла остановиться или сменить траекторию, и Кевин, постаравшись прикрыть собой Кадзуху, зажмурился, ожидая удара. — Не закрывай глаза! — закричала Мурата. — Приготовься тормозить! «Что?..» Не сбавляя скорости, они пронеслись сквозь лаву — и она вдруг оказалась холодной. Кевин ощутил, как пространство вокруг стремительно сменяется. Они уже не летели сквозь провал на нижнем уровне. Соприкоснувшись с лавой, они переместились в другое место где-то за пределами тюрьмы, но все еще падали вниз, рискуя разбиться. Кевин наконец понял, что имела в виду Мурата, и, прижав к себе Кадзуху одной рукой, выставил вторую, пытаясь смягчить падение волной ветра. Наверное, у Кадзухи получилось бы лучше, но от жара и боли он потерял сознание, и полагаться оставалось только на себя. Приземление вышло жестким. Кевин успел перевернуться в воздухе так, чтобы сберечь Кадзуху и принять основной удар на себя. Мурату отнесло куда-то в сторону, и Кевин, оглушенный столкновением с землей, ненадолго потерял ее из виду. Некоторое время он лежал, не рискуя пошевелиться, не веря в то, что он до сих пор жив — и даже подозрительно цел. Медленно выпустив Кадзуху из объятий, Кевин сел. Под его рукой что-то захрустело. Отдернув ладонь, он обнаружил целую гору Глаз Бога — померкших, лишенных силы своего элемента, а значит, и своих хозяев. Наверное, Кадзуха стал не первым, кого сбросили в эту жуткую дыру. К счастью, Кевину удалось быстро отыскать в общей куче Глаз Бога Кадзухи. Его было легко отличить по круглой оправе Инадзумы и красному узелку — Кадзуха тысячу раз объяснял, как он называется, но Кевин так и не запомнил. Разумеется, даже падение с такой высоты не причинило Глазу Бога вреда. Вздохнув с облегчением, Кевин прицепил его к поясу Кадзухи, чтобы не потерять в суматохе, а затем поднялся и осмотрелся в поисках Мураты. Она уже пришла в себя и теперь мрачно озиралась. Над ее бровью темнела ссадина, и в падении она до крови ободрала себе локоть, но в остальном она была в порядке. — Милое здесь местечко, — заметил Кевин. — Ты придумывала дизайн? Мурата усмехнулась и обвела взглядом высокие своды пещеры, в которой они оказались. Здесь уже было не так жарко, как на нижнем уровне тюрьмы — и это несмотря на то, что неподалеку текла лавовая река. Возможно, как и озеро на дне провала, она была холодной. Кевину не хотелось проверять. — Значит, вот что бывает с теми, кто нарушает законы Натлана, — сказал он. — Их Глаза Бога изымают, чтобы они не могли спастись, а их самих скидывают в лавовое озеро. Они испытывают миг облегчения, когда лава оказывается холодной, но затем неизбежно разбиваются. Суровая кара. — Когда-то было иначе, — отозвалась Мурата. — Но похоже, у Карлоса свои взгляды на то, как следует наказывать преступников. — Карлос… Тот мятежник, который сумел тебя победить? Мурата вновь усмехнулась и ничего на это не ответила. Бегло изучив пещеру, Кевин приметил проход, который уводил вдоль лавовой реки куда-то в темные глубины, и вернулся к Кадзухе. Дышал он ровно — уже хорошо. Кевин осторожно осмотрел его рану на виске и не сдержал ругательства. Жаль, тот, кто это сделал, остался наверху. Кевин охотно преподал бы ему пару уроков. Пока Кевин оказывал Кадзухе первую помощь, Мурата обошла пещеру по периметру и осторожно заглянула в темный коридор, но идти туда не стала. — Похоже, отсюда есть другой выход, — поделилась она. — Если преступники, которых скидывали в эту дыру, разбивались, здесь должны были остаться их кости. Но их нет, так? — А значит, их кто-то отсюда выносит, — подхватил Кевин. — Здравая мысль. Слегка прихрамывая, Мурата приблизилась, и они оба устроились на камнях, пытаясь осознать все, что с ними произошло. У обоих накопилось достаточно вопросов друг к другу, но все, что они сейчас могли — это просто сидеть бок о бок и потрясенно молчать. Наконец Кевин спросил: — Откуда ты знала, что лава холодная? Мурата взглянула на него с веселой искоркой в глазах. — Ты же сам сказал: я придумывала дизайн этого места. — И что, это правда? — Нет, конечно. Эта пещера древнее нас с тобой, Кевин. А если бы я действительно здесь бывала, я бы точно знала, как отсюда спастись. Кевин порылся в карманах и наконец отыскал в них пачку сигарет. Закурил. Мысли понемногу успокаивались, а страх, сковавший из-за падения Кадзухи, начал наконец улетучиваться. — Резонно. Но не объясняет того, почему ты не переживала из-за лавы. — Ну, я все-таки богиня огня. Могу отличить фальшивое пламя от настоящего. Заметив, как завистливо покосилась на него Мурата, Кевин протянул ей пачку. Она с любопытством покрутила сигарету в руках. — Значит, это теперь курят в Тейвате? Ее вопрос так огорошил Кевина, что он невольно рассмеялся. — В Тейвате? Нет, здесь до такого пока не додумались. Как делать блюда из слаймов — так это пожалуйста. А как нормальные сигареты — так это, будьте добры, не к нам. Мурата усмехнулась. Кевин помог ей зажечь сигарету, и она с облегчением затянулась. — Недурно. Особенно после восьми лет заточения. — Ты все это время оставалась в сознании? — Ну… — Мурата повела плечом. — Смотреть восемь лет на один и тот же уровень тюрьмы довольно уныло. Иногда приходила в себя. Но в основном дремала со скуки. Кевин качнул головой. — Не представляю, каково тебе пришлось. Мурата сползла на пол пещеры и прислонилась спиной к камню. — Убить меня, пока я владею гнозисом, довольно сложно. Карлос знал об этом. А еще хотел получить гнозис. Окружил меня своими бестолковыми стражниками и учеными… — Она хмыкнула. — Врать не буду, это было на редкость дерьмово. Кевин опустил голову. Восемь лет провести в заточении, восемь лет наблюдать за тем, как кучка ученых ставит на тебе эксперименты… Кевину однажды довелось провести в плену год — и он едва не сошел с ума от скуки. Он не представлял, что все эти восемь лет испытывала Мурата. Она вдруг улыбнулась и, протянув руку, ткнула Кевина в плечо. — Эй, не вешай нос. Ни к чему меня жалеть. Я ведь теперь на свободе, а это самое главное, верно? — Хм… Пожалуй, что так. — Спасибо, что вытащили меня, — добавила Мурата. — Одного не пойму: зачем? Вам тоже нужен мой гнозис? Кевин выпустил в воздух облако дыма. — Не совсем. Мы, наоборот, хотели, чтобы он непременно остался у тебя. Стараясь не вдаваться в подробности и по возможности заполнить пробелы в знаниях Мураты о современном Тейвате, он поведал о планах Фатуи и о том, что за минувшие шесть лет им удалось собрать пять гнозисов. Новости встревожили Мурату, и она, нахмурившись, некоторое время молча покусывала губы. — Вот, значит, как. Ну, можешь об этом не переживать. Вытащить из меня гнозис насильно не получится: такова уж особенность Пиро Архонта. Я могу достать его только по собственной воле. — Фатуи не обрадуются таким новостям, — рассмеялся Кевин, но тут же посерьезнел. — Но они хитры и умеют добиваться цели разными способами. Не все гнозисы они забрали у Архонтов силой. Мурата понимающе кивнула. — Полагаю, старик Моракс не упустил случая заключить выгодный контракт. А что насчет последнего гнозиса? — Электро. Шесть лет назад он был вывезен из Инадзумы, и с тех пор еще никому не удавалось его отследить. Это все, что я знаю. — Значит, надо любой ценой его сберечь. «Найти бы его для начала», — подумал Кевин. Докурив, он поднялся с камня и подошел к Кадзухе. Тот до сих пор не пришел в себя, и Мурата помогла Кевину взвалить его себе на спину. Так они, потрепанные, но живые, двинулись к коридору, в который убегала лавовая река. — Что до Фатуи, я так и думала, что они замышляют нечто паршивое, — вновь заговорила Мурата. — Знаешь, с чего началось восстание в Натлане? Кевин качнул головой. — Последний раз вулкан Миктлан извергался пятьсот лет назад, когда в Тейвате случилось страшное бедствие. После этого он долгое время оставался спящим, и мы, натланцы, приспособились жить у его подножия. Кевина впечатлило, что Мурата до сих пор причисляла себя к «натланцам». Не похоже, чтобы она вообще превозносила себя над местными жителями — и это несмотря на то, что являлась их богиней, пускай и свергнутой. — Вот только восемь лет назад Миктлан ни с того ни с сего проснулся, проявляя необычайную активность, и жители Натлана стали опасаться извержения. Оно означало бы конец многих поселений, гибель сотен людей. С Миктланом нужно было что-то делать. — И здесь объявились Фатуи, — догадался Кевин. Это было легко: Фатуи всегда объявлялись в кризисный момент и услужливо предлагали свою помощь. Мурата кивнула, подтверждая его догадку. — Они предложили использовать свои технологии, чтобы обуздать огненную энергию Миктлана и таким образом избежать извержения. — Ты не поверила им? Мурата хмыкнула. — Группа подозрительных людей предлагает вести подозрительную активность в подозрительно удобный для этого момент — как я могла такому поверить? И это уж не говоря о том, что взамен Фатуи хотели заполучить Кровь Текутли. — Кровь Текутли? — переспросил Кевин. — Это еще что за ерунда такая? Забыв о возможной опасности, Мурата громко расхохоталась. — Кажется, только странник из другого мира может назвать Кровь Текутли «ерундой». Видишь ли, в Натлане существует легенда о том, что глубоко под землей, еще глубже этой пещеры спит грозный великан по имени Текутли, мечтающий пожрать мир. Его кровь опасна для всего живого. Она мгновенно убивает людей или извращает их сознания и тела, превращая в прислужников Текутли. — Очаровательно, — отозвался Кевин. Мурата пожала плечами. — Я не могу сказать, сколько правды в этих древних мифах. Но так или иначе, иногда из расщелин в земле, которые уводят глубоко-глубоко под землю, на поверхность выступает странная субстанция, которую мы называем Кровью Текутли. Здесь, в Натлане, мы стараемся обходить ее стороной, потому что всякое живое существо начинает чувствовать себя рядом с этой субстанцией плохо. Но приезжие из других королевств, особенно ученые, крайне ей заинтересованы. Ох, сколько же дуралеев из Сумеру я самолично вытащила из этих проклятых красных луж! И почти все они в конце концов погибли, не выдержав такого воздействия. Кевин не нашелся с ответом. Шутить после такой информации не поворачивался язык. — В общем, Фатуи хотели получить образцы Крови Текутли, и я послала их в Бездну. А затем решила спуститься в жерло Миктлана, чтобы с ним поговорить. — Поговорить, — повторил Кевин, уверенный, что ослышался. — Поговорить, — невозмутимо подтвердила Мурата. — Я ведь Пиро Архонт и кое-что смыслю в управлении огненной стихией. Кевин изумленно покачал головой. Он уже убедился, что Мурата отважная и умелая воительница. Но кем же надо быть, чтобы спуститься в жерло действующего вулкана и вежливо попросить его… ну… перестать действовать? — В жерле вулкана я обнаружила необычайную активность артерий земли. Выяснить, с чем она была связана, я так и не успела. Но не удивлюсь, если это было дело рук Фатуи. — Очень на них похоже, — согласился Кевин. — Самим учинить неприятности, а потом предлагать свою помощь в их разрешении. Мурата согласно кивнула и продолжила рассказ: — Действовать надо было быстро. Я сумела запечатать пламя вулкана, но это решение, конечно, было временным и давало Натлану лишь несколько недель форы. Я рассчитывала подняться наверх и связаться с другими Архонтами, чтобы посоветоваться с ними, но на поверхности меня поджидал сюрприз. — Твой любимчик Карлос. — Он, родимый. Мурата вздохнула и некоторое время молчала, восстанавливая в памяти события прошлого. Наверняка за восемь лет, проведенных в состоянии полусна, она успела многое позабыть. Кевин не отвлекал ее от размышлений. Коридор извивался, то поднимаясь, то опускаясь, но они явно спускались все глубже и глубже — может быть, куда-то, где жил кровожадный великан Текутли, мечтавший пожрать мир. — Карлос был напуган, как и другие натланцы. Я боролась с вулканом несколько дней, и мое исчезновение они приняли за побег. Тогда они решили обратиться к Фатуи и воспользоваться их помощью, чтобы обуздать вулкан, а меня свергнуть. — Вот как он победил тебя, — догадался наконец Кевин. — Ты наверняка была истощена после такой долгой борьбы с вулканом. — Я никогда не чувствовала себя настолько измотанной, — согласилась Мурата. — А Карлос, снабженный оружием, которое любезно предоставили ему Фатуи, не упустил шанса этим воспользоваться. Так я и оказалась заперта на нижнем уровне Миктлан Форталеза, а Карлос завладел троном Натлана — и бьюсь об заклад, вольно или невольно помог Фатуи осуществить не один их коварный план. Кевин задумчиво опустил взгляд. Мурата упомянула, что Кровь Текутли имеет красный цвет. По рассказам мондштадтцев, пламя, которым пользовался Альбедо во время Пепельного Бедствия, тоже было красным. Наблюдая за этим миром, Кевин уже давно заметил, что схожие типы энергии имеют здесь схожую окраску. Может ли быть такое, что Фатуи воспользовались полученной от Карлоса Кровью Текутли, чтобы подготовить атаку на Мондштадт? Мурата сказала, что Кровь Текутли способна извращать тела и сознания живых существ. Что, если Альбедо на самом деле не переходил на сторону врага? Что, если он действовал не по своей воле, подчиненный Кровью Текутли? Но разве Мондштадт атаковал не Орден Бездны? Значит ли это, что Орден Бездны и Фатуи объединились ради какой-то общей цели? И как, черт возьми, с этим связаны «Стремительный натиск» и поиск гнозисов? От размышлений голова стала тяжелой, и Кевин решил на время об этом не думать. Когда Кадзуха очнется, они смогут обмозговать всё вместе — где-нибудь подальше от этой треклятой пещеры, в уютной прохладе и безопасности. Коридор неожиданно оборвался, и Кевин с Муратой оказались в очередной пещере — не такой большой, как та, из которой они пришли, но с высоким сводом, вырезанным в уже знакомом багровом минерале. Пещера явно была создана руками людей. На потолке и стенах краснели странные символы, похожие на буквы языка, на котором говорили натланцы. — «Этот ключ мы нарекаем Пламенным Правосудием, и да хранит он волю Пиро-элемента», — перевела Мурата. — «В час конца он войдет в круг, как положено семи, и исполнит небесный замысел». Интересно. Этот язык гораздо древнее натланского, пускай и очень на него похож. — Что это значит? — изумился Кевин. — Где мы? Мурата не ответила. В отличие от Кевина, она не стала осматривать пещеру, а сразу вышла к ее центру, к высокому обсидиановому постаменту. Из глубокой щели торчал двуручный клинок необычной формы. Он казался тусклым, будто бы спящим, но даже так Кевин ощущал исходившую от него силу. Это была сила, неподвластная людям. Мурата вдруг охнула и приложила руку к сердцу. — Все в порядке? — встревожился Кевин. Мурата не ответила. Не сводя глаз с двуручного клинка, она медленно поднялась по обсидиановым ступеням и вдруг сомкнула обе руки на массивной рукояти. Кевин предусмотрительно посторонился, но ничего не случилось. Меч не сдвинулся даже на дюйм. — Хм, — только и сказала Мурата. Пока она осматривала клинок, Кевин отошел в сторону и пристроил Кадзуху у стены. Можно было сколько угодно притворяться неуязвимым, но при падении он сильно ударился плечом, и держать Кадзуху с каждой минутой становилось все сложнее. — Потерпи еще немного, — попросил Кевин. — Я восстановлю еще немного сил, а потом мы уйдем отсюда. Кадзуха до сих пор не очнулся. Кевин сжал его плечо и, прикрыв глаза, заставил себя вернуться к Мурате. — Ты знаешь, что это за клинок? — Может, это его называют Пламенным Правосудием? — предположила Мурата. — Не просто же так он стоит на постаменте в центре этой древней пещеры. Кевин задумчиво оглядел рукоять, но не считая ее непривычной формы, не обнаружил ничего подозрительного. Тем не менее, сила, исходившая от меча, беспокоила его. Она лежала где-то за пределами семи элементов, на которых держался Тейват. — Это оружие… — проговорила Мурата. — Оно зовет меня, Кевин. Оно хочет, чтобы его держали в руках и с его помощью в мир несли перемены. Быть может, я могла бы взять его… Могла бы остановить Карлоса, не допустить того, чтобы гора померкших Глаз Бога в той пещере продолжала расти… Она судорожно выдохнула и вдруг показалась Кевину потерянной, сломленной. Восемь лет назад она отдала все силы, чтобы помочь родному королевству, а в результате оказалась предана собственным народом. И теперь обнаружила, во что за время ее отсутствия превратился Натлан. Кевин с Кадзухой так и не добрались до столицы, но даже в Пуэрто-де-Флорес видели отголоски правления Карлоса. Безработица. Бедность. Голод. Кевин не говорил об этом Кадзухе, но в минувшую ночь он видел, как девушку с пламенными волосами, обслуживавшую их в портовом кафе, ударил ее собственный работодатель. А когда Кевин вступился за нее, девушка расплакалась, потому что испугалась, что теперь потеряет работу. Кевин подошел к Мурате и стиснул ее плечо. — Я знаю, как тебе важно освободить Натлан, и я полностью разделяю твои чувства. Но возможно, с этим стоит повременить. Натлан нельзя будет спасти, если его уничтожат своим «Стремительным натиском» Фатуи. Мурата сжала его руку в ответ. — Я знаю, Кевин, знаю. Это здравая мысль, — она тяжело вздохнула. — Ты мог бы стать хорошим советником. Кевин усмехнулся и качнул головой. — Едва ли. Я совершил в своей жизни слишком много ошибок, чтобы раздавать советы. К его изумлению, Мурата вдруг рассмеялась. — Именно по этой причине твои советы имеют такую ценность. Это истина, которую еще предстоит познать Карлосу и его сторонникам… Тот, кто ошибался, знает мир таким, какой он есть. Он знает настоящую цену провала и настоящую ценность победы. Уперев руки в бока, она обвела исписанные древними знаками своды задумчивым взглядом. Разумом она блуждала далеко за пределами этой пещеры. — Если ты совершал ошибки, сумел выстоять, выжить, извлечь из них уроки… Значит, ты стал сильнее. Мудрее. Надежнее. Кевин отвел взгляд. «Извлечь из них уроки»… Сумел ли он извлечь урок? Стал ли он сильнее, мудрее и надежнее после того, как десятки раз оборвал жизнь своего друга? Или после того, как перестал гнаться за прошлым? Но перестал ли? Порой он и сам не мог дать себе ответ на этот вопрос. Когда Кадзуха падал навстречу огненному озеру, прежние потери пронеслись перед глазами Кевина неудержимым вихрем. Он не мог от них отмахнуться. Столько лет прошло, а он до сих пор не мог оставить прошлое позади и жить, наслаждаясь моментом, как Кадзуха. — Взять хоть этот меч, — продолжила Мурата. — Это оружие, несомненно, обладает божественной силой. Но станет ли могущественным тот, кто будет просто держать его в руках? Даст ли оно силы юнцу, который впервые ступил на поле боя? — Оно лишь обременит его, — ответил Кевин. Мурата кивнула. — Могущество этого клинка сможет понять лишь тот, кто знает, как им управлять. Но овладеть оружием можно лишь постоянно тренируясь. Совершая ошибки и работая над их исправлением. Ты можешь не осознавать этого, пока проводишь день за днем перед тренировочным манекеном, пока учитель отчитывает тебя за оплошности и пока тяжелая рукоять выскальзывает из рук… Ее губы тронула улыбка — слегка печальная, но с отголоском тепла, как если бы Мурата вспомнила о чем-то приятном. — Но однажды наступит день, когда рукоять перестанет казаться тяжелой. Ты овладеешь приемом, который никак не поддавался, и заслужишь похвалу своего учителя. И так ты, преодолев старые промахи, станешь сильнее. Кевин убрал руки в карманы и опустил голову. «Ты можешь не осознавать этого…» — Я вижу по твоему лицу, как дорого обошлись тебе твои ошибки, — сказала Мурата. — Но ты здесь, спас меня от весьма незавидной судьбы. Ты не представляешь, как много значит для меня эта свобода. Я лучше умру, ярко пылая с клинком в руках, чем превращусь в холодные угли. Она осторожно подошла и теперь уже сама положила руку Кевину на плечо, мягко заглянула в глаза. В уголке ее губ по-прежнему таилась улыбка. — Ты живешь не меньше меня и знаешь, что убежать от прошлого, отвернуться, сделать вид, что оно тебе не принадлежит, невозможно. Оно всегда будет преследовать нас, ибо это наша неотъемлемая часть, это топливо, которое питает пламя. Она протянула вторую руку и осторожно коснулась того места, где в груди Кевина беспокойно билось истерзанное тревогами сердце. — Но мы можем изменить будущее. Все, что происходит с нами — это наша история, и мы можем написать ей такой конец, какой захотим. Какой конец ты хочешь для своей истории, Кевин? Ответ оказался так прост, что Кевин невольно улыбнулся. — Я… Я не хочу, чтобы она заканчивалась. Мурата удовлетворенно кивнула и, ткнув его кулаком в плечо, вновь вернулась к обсидиановому постаменту. Кевин усмехнулся. Как она умудряется это делать? Становиться величественным Архонтом, а уже через секунду дурачиться и взглядом вымаливать у него сигареты? «Странные вы, боги Тейвата». — В одном мире я слышал легенду о мече в камне, — сказал он, приблизившись к загадочному клинку. — Многие герои пытались вытащить его. Воины, рыцари, чародеи… Все стекались к камню, уверенные, что именно они смогут завладеть клинком, но один за другим терпели неудачу. Пока в конце концов у камня не появился простой мальчишка. Другие принялись смеяться над ним: «Если даже великие силачи не смогли достать меч, на что же надеяться такому слабаку, как ты?» — Но мальчишка их не послушал, — догадалась Мурата. Кевин сложил руки на груди. — Мальчишка не стал им ничего отвечать. Он сомкнул ладони на рукояти клинка и без всяких усилий достал его из расщелины в камне. Говорят, потом этот мальчишка вырос и стал великим королем. — Такие же сказки, как истории о великане, который мечтает пожрать мир? Кевин рассмеялся. — Возможно. Но ведь и в легенде о Текутли есть доля правды? Мальчишка сумел достать меч из камня, потому что меч счел его достойным. Может быть, это наш случай. Мурата нахмурилась, обдумывая рассказ Кевина, и некоторое время изучала клинок. Вдруг ее глаза сверкнули азартом, и она горячо прошептала: — Гляди! Кевин всмотрелся туда, куда она показывала. Под гардой клинка темнело небольшое отверстие. — Это щель для… — Он сощурился. — Эм-м… Шахматной фигуры? — Не для шахматной фигуры, — замотала головой Мурата. — Для гнозиса. Думаю, ты был прав, Кевин. Если доказать мечу, что я достойна, вставить в него гнозис… — Он обретет силу, а ты сможешь достать его из камня. Они посмотрели друг на друга, и Кевин вдруг отчетливо ощутил, как его сердце стискивает ледяная ладонь страха. — Но тебе нужно извлечь гнозис. Ты ведь понимаешь, что это сделает тебя уязвимой? Без Сердца Бога тебя можно будет убить, и… — Кевин, — прервала его Мурата. Он вздохнул. — Да понимаю я, что ты уже все для себя решила. Я не дурак, чтобы спорить с вулканом. Взгляд Мураты, до этого преисполненный решимости, смягчился, и она слегка улыбнулась. — Не волнуйся. Все будет в порядке. Здесь ведь никого нет, верно? Никто не сможет причинить мне вреда. Кевин не стал на это отвечать. Ему не нравился план Мураты. Ему не нравился этот клинок, источавший странную, потустороннюю силу — силу, от которой по коже бежали мурашки, а ушибы и ссадины по всему телу отзывались болью. Лишь бы Мурата не пожалела о своем выборе. — Если мы выживем, однажды с этим клинком в руках я освобожу Натлан, — пообещала Мурата. — А ты можешь стать моим советником… Или рыцарем, если эта должность тебе не по душе. Кевин хмыкнул. — Нет уж. Из меня рыцарь, как из Кадзухи боксер на подпольном ринге. Мурата засмеялась. — Но я буду рад снова сразиться с тобой плечом к плечу, — с улыбкой добавил Кевин. — Мы, кажется, неплохо сработались. — А я буду рада иметь такого союзника. И друга. Кевин вздернул брови, удивленный ее словами, но Мурата не сочла нужным что-то объяснять. Опустившись перед клинком на одно колено, она осторожно приложила руку к сердцу. Кевин задержал дыхание. На миг его ослепила огненная вспышка, а когда зрение вернулось, он увидел, как бережно Мурата сжимает в руках предмет, похожий на шахматную фигуру. Гнозис. Мурата склонила голову, точно преподносила клинку великий дар, и вставила гнозис в щель. Огненный свет озарил пещеру, и до Кевина донесся треск — это обсидиановая щель в постаменте расширилась, позволяя легко вытащить клинок. Мурата поднялась. Обменялась с Кевином быстрым взглядом. Протянула руку, чтобы ухватиться за рукоять. И в этот момент тишину, которая наполнила пещеру после воссоединения клинка с гнозисом, прорезал выстрел.Этот фрагмент можно читать под фоновую музыку: Tanya Chua — Nightglow. Ставьте на повтор
Все случилось так быстро, что Кевин не успел даже опомниться. Ему в лицо, заставив отшатнуться, брызнула чужая кровь. Вот Мурата стояла перед обсидиановым постаментом, и на ее губах играла уверенная улыбка — и вот она, схватившись за сердце, рухнула на пол, сраженная пулей. Казалось, темнота пещеры раздвинулась. У дальней стены вспыхнул красный огонек, похожий на зоркий глаз, а через несколько секунд из теней появился и его обладатель. Кевин не сдержал изумленного выдоха. — Аякс? Нет. Этот человек… Это… Кевин помнил, как Аякс поднял в небо огромного водяного кита, чтобы потушить пожар в Инадзуме и спасти жителей от гибели. Кевин помнил лицо Аякса в тот миг, когда он осознал, что Сяо больше не очнется, когда смотрел, как горько плачет Люмин, когда понимал, что не в силах примирить ее с потерей. Аякс был человеком. То, что смотрело на него из тени, не было человеком, а лишь отдаленно его напоминало. Левую часть лица Аякса закрывала металлическая пластина. Красный огонек, зловещий свет которого выбивался из-под упавшей на лицо челки, на самом деле служил ему механическим глазом, который быстро вращался, сканируя пещеру, помогая своему обладателю улавливать и анализировать малейшие колебания воздуха. Остальная часть тела скрывалась под одеждой, но Кевин видел металлическую полоску, которая охватывала шею Аякса, а по движениям правой руки сразу понял, что это протез. Весьма искусный и способный в точности имитировать движения человека. — Что они с тобой сделали? Аякс не ответил. Его настоящий правый глаз выражал абсолютное равнодушие. Он оценивал Кевина не как человека, а как препятствие на пути к цели. Кевина пробила дрожь. Если он не будет драться с Аяксом, живым им из этой пещеры не уйти. — Ты убил Мурату. — Я устранил цель, — отозвался Аякс. Его голос казался обычным, но каким-то мертвым, напрочь лишенным интонаций. Так могла бы разговаривать бездушная машина, но никак не человек, которого знал Кевин. Правая рука Аякса поднялась, и под сводами пещеры снова грянул выстрел, но Кевин успел заметить во тьме дуло револьвера и броситься в сторону. Зная, что из-за протеза Аякс будет двигаться медленнее обычного, Кевин стремительными перебежками добрался до обсидианового постамента и, прежде чем Аякс успел выстрелить снова, сомкнул ладони на рукояти клинка. Меч поддался так легко, словно просился в битву. Кевин извлек его из расщелины и отскочил в сторону, пропуская мимо вражескую пулю. Оружие лежало в руках непривычно, казалось тяжелым, непокорным, как необузданное пламя. Кевин чувствовал, как его со всех сторон обволакивают волны чужеродной силы. Она пронизывала все его существование, пока в конце концов не вылилась в обжигающую боль в руках. Человек был не способен удержать в руках такое оружие. Но Кевин и не был человеком. Он направил к ладоням ледяную энергию, и это на время помогло обуздать боль. Клинок отозвался возбужденной дрожью. Он пытался вырваться из руки, но Кевин не позволил ему это сделать, крепко стиснув рукоять, и меч неохотно покорился его воле, будто могучий дракон, склонивший голову перед всадником. Аякс призвал оружие, и в его левую руку лег меч, лезвие которого состояло не из металла, а из странного сплетения красной энергии. — Это не ты, Аякс, — сказал Кевин, шаг за шагом сокращая дистанцию. — Дотторе превратил тебя в свою машину для убийств. Он подчинил тебя своей воле, лишил свободы, но ты еще можешь сопротивляться. Правый глаз Аякса устало взглянул на Кевина. — Мне все равно. Кевин стиснул зубы. — Мне не все равно. Они бросились навстречу друг другу, и красное лезвие столкнулось с пылающим. Ни один клинок не причинил вреда другому, и противники вновь разошлись, пытаясь оценить ситуацию. — Ты сопротивлялся шесть лет, — продолжил Кевин, припомнив содержимое письма, о котором рассказывал Дилюк. — Что изменилось? Что заставило тебя сдаться? Аякс наставил на него револьвер, и Кевин успел увернуться, но был вынужден тут же отражать удар клинка. Для человека, части тела которого были заменены механическими протезами, Аякс двигался на удивление проворно. И все же Кевин улучил момент, чтобы лучше рассмотреть его револьвер — оружие, хорошо знакомое ему по другим мирам, но с необычной ледяной капсулой, встроенной вместо барабана для пуль. Очередная разработка Фатуи? Лезвие красного клинка Аякса рассекло воздух в нескольких миллиметрах от виска Кевина. Он увернулся, совершил ложный выпад и попытался атаковать с другой стороны, но Аякс успел отразить его удар и оттолкнул, вынуждая Кевина потерять равновесие. Красное острие устремилось к сердцу Кевина, но пламенный клинок вдруг сам выпустил струю огня, словно пытаясь защитить хозяина, и Аяксу пришлось отступать в сторону. — Я знаю, что тебе пришлось нелегко, но ты должен бороться. Если мы объединим силы, мы сможем победить Фатуи. Найти Люмин… Между бровей Аякса пролегла хмурая складка, и он вдруг направил револьвер в сторону — туда, где лежал без сознания привалившийся к стене Кадзуха. Не успев даже толком обдумать, что делает, Кевин с коротким вскриком бросился вперед, и пуля Аякса прошла через его левый бок, пронзив все тело волной нестерпимого холода. Кевин упал на одно колено, непроизвольно зажав рану рукой, и огненный меч зазвенел по полу. Аякс сделал шаг вперед. Из последних сил Кевин выставил перед собой руку, пытаясь заслониться ледяным барьером, но ледяной шип, который выпустил Аякс, легко расколол щит на осколки. «Откуда у него такая сила?» Сапоги Аякса растоптали ледяное крошево в пыль. Он приблизился, глядя на Кевина с безразличием, и приставил к его лбу револьвер. — Привязанности делают тебя слабее. Кевин зашарил рукой по полу, пытаясь нащупать меч, но Аякс заметил это и сильнее вдавил дуло револьвера. — Когда-то ты был сильнее, Кевин. Но эти шесть лет, похоже, не пошли тебе на пользу. Не сводя с него револьвер, Аякс наклонился и подобрал оброненный Кевином меч. Словно опасаясь разгоряченной рукояти, он держал ее в механической руке, и Кевин невольно усмехнулся, осознав, что даже у этой непобедимой силы есть то, чего она опасается. — Ты рассуждаешь о привязанностях, — пересилив боль, сказал он. — Но сам до сих пор не можешь решиться и убить меня. Странно. С Муратой ты не колебался. В глазу Аякса, который прежде таил одно только холодное безразличие, промелькнула искра. Удобнее перехватив рукоять огненного клинка, он вдруг замахнулся, и Кевин ощутил нестерпимую боль в правом плече. — Кто сказал, что мне нужна твоя смерть? — произнес Аякс. В его голосе проскользнули ноты, которые нельзя было назвать равнодушными. Он… злился? Печалился? Кевин не мог понять. Он с трудом удерживался в сознании, зная, что должен найти способ встать, выкроить несколько спасительных мгновений и помочь Кадзухе сбежать через Воображаемое Древо. Вдруг пламенный меч рванулся из руки Аякса и огненной стрелой метнулся куда-то за его спину, обратно к обсидиановому постаменту. Потрясенный этим, Аякс отвлекся, и Кевин выбил револьвер из его руки. Аякс ухватил его за волосы и попытался дотянуться второй рукой до шеи, но тут за его плечом раздался знакомый голос: — Так ты доказываешь свою силу? Добиваешь раненых? Сердце Кевина пропустило удар. Аякс обернулся через плечо и увидел перед собой окровавленную женщину. Она стояла, слегка дрожа, и ее длинные красные волосы налипали на взмокший от жара лоб, но пламенный клинок в руках придавал ей сил. Мурата. Аякс отшвырнул Кевина и, подобрав револьвер, метнулся ей навстречу. Беги, Кевин. Забирай Кадзуху и уходи. Кевин с трудом поднялся, помогая себе здоровой рукой. Пещера перед глазами превратилась в смазанное пятно, но он угадывал в воздухе вспышки пламени и льда. Между Муратой и Аяксом развернулось ожесточенное сражение, но поражение смертельно раненой Мураты было лишь вопросом времени. «Я не могу бросить тебя здесь на смерть». Мне не нужно твое разрешение. Кевин встал, покачнулся, сделал шаг в сторону схлестнувшихся в поединке Мураты и Аякса, но тут перед ним выросла стена пламени — это Мурата, отставив руку в сторону, призвала огонь, чтобы не позволить ему присоединиться к битве. Прошу тебя, уходи. Ты знаешь, как победить Фатуи. Спаси своего друга. Спаси себя. Живи. — Мурата… Ты хотел, чтобы твоя история не заканчивалась. Так иди и напиши ее продолжение. Огонь подобрался ближе, вынудив Кевина отступить к стене — туда, где лежал Кадзуха. За стеной ревущего пламени он на мгновение увидел лицо Мураты. Она чуть повернула голову, перехватывая его взгляд, и улыбнулась — мягко, с теплом, словно пытаясь подбодрить даже на грани смерти. Я же говорила. Я лучше умру, ярко пылая с клинком в руках. Смерть в пылу битвы — лучшая награда для натланца. Огонь бесновался уже так близко, что его жар грозился опалить лицо, и Кевин понял — Мурата не оставит ему выбора. Она знает, что сам он не уйдет. И еще она знает, что он не позволит Кадзухе сгореть заживо. Прощай, Кевин. Кевин прижал Кадзуху к себе. Сил, чтобы открывать разрыв между мирами, почти не осталось, но он собрал в кулак все, что смог наскрести, и ощутил, как постепенно ослабевает жар, как исчезает в вихрях чужих миров пещера, Аякс, пламенный клинок. Мурата. — Прощай. Все исчезло. Они с Кадзухой вновь очутились у Воображаемого Древа, и Кевин, не выдержав груза боли и горечи, упал на колени, не выпуская Кадзуху из рук. — Кевин?.. Кадзуха медленно приоткрыл глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, где они находятся. — Мы у Воображаемого Древа? А где Мурата? Нам… удалось ее спасти? Тут он заметил кровь. Заметил он и то, что Кевин плачет — впервые за те шесть лет, что они провели в совместных странствиях. — Что произошло?! Кевин не нашел в себе силы ответить. Поднявшись на ноги, он зашагал вперед. Путь по Воображаемому Древу, который прежде дался ему так легко, теперь забирал крупицы последних сил. Вместо того, чтобы мягко скользить в пространстве между мирами, они с Кадзухой словно прорывались через метель, и каждый шаг давался с трудом, а каждая ошибка заставляла отступать на несколько шагов назад. — Ты можешь идти сам? Кадзуха кивнул, и Кевин поставил его на ноги. Вновь покачнулся, но устоял, оперевшись на подставленное Кадзухой плечо. — Мне нужна твоя помощь, малой. — Я здесь, Кевин. Что мне нужно сделать? Кевин не смотрел на него, и Кадзуху это пугало. — Представь безопасное место, где ты хотел бы сейчас оказаться. Представь во всех красках. Воссоздай его в своем воображении. Должно быть, он ощутил на себе испуганный, полный непонимания взгляд Кадзухи, потому что сжал его плечо и мягко сказал: — Ничего не бойся. Прошу тебя. Кадзуха судорожно выдохнул. Мураты нет с ними — значит ли это, что они проиграли в битве со стражниками тюрьмы? Что произошло после того, как он потерял сознание? Как он вообще потерял сознание? Он не помнил ничего из того, что случилось после освобождения Мураты из заточения. Кевина пробила дрожь, и Кадзуха выдернул себя из мыслей. Крепко ухватив его за руку, он первым зашагал вперед — туда, куда направлял его Кевин, вырисовывая в воображении надежные, сулящие тепло и безопасность стены Мондштадта.Этот фрагмент можно читать под фоновую музыку: Frankie Rose — Pair of Wings. Ставьте на повтор
Мир вокруг раздвинулся, и Кадзуха увидел впереди мерцающий провал. Казалось, ему хватит лишь нескольких шагов, чтобы достичь его, но каждый такой шаг растягивался до бесконечности, а провал с каждой секундой становился все более узким и тусклым. Кевин вел их по Воображаемому Древу, но он был серьезно ранен, и его силы давно иссякли. Они не дойдут. Тут Кадзуха ощутил, как Кевин отпускает его руку и вместо этого хватает за плечи. Кадзуха попытался обернуться. Кевин не позволил ему этого сделать. — Иди туда, — сказал он. — Найди того, кому доверяешь. Скажи, что Мурата погибла и что Аякс забрал ее гнозис, а вместе с ним — оружие, которое этим гнозисом управляется. — Кевин, подожди… — Найдите Электро гнозис, — не обращая внимания на Кадзуху, на его отчаянные попытки вырваться из хватки и заглянуть другу в глаза, продолжил Кевин. — Аякс придет за ним. Спрячьте его, сделайте что угодно, но не дайте до него добраться. — Кевин… Кадзуха не успел даже осознать всего, что сказал Кевин. Сильные руки подтолкнули его в спину, и Кадзуха полетел навстречу мерцающему провалу, не в силах развернуться, не в силах самостоятельно решать, куда он направится по этому невозможному Древу. Кевин не оставил ему выбора. Перед тем, как залететь в провал, Кадзуха успел увидеть его в последний раз. Кевин стоял, провожая Кадзуху взглядом, и по его лицу катились слезы. — Кевин!!! «Прости, Кадзуха. Я не смогу провести по Древу нас обоих». Кадзуха попытался протянуть руку, остановить это мимолетное мгновение, но Кевин стоял слишком далеко. Его пальцы ухватили пустоту. Окружающий мир наполнился светом, и Кадзуха исчез в мерцающем портале, а Кевин остался стоять у подножия Воображаемого Древа, глядя туда, где только что пропал его лучший друг. «Прости». Он сел, и ствол Воображаемого Древа вдруг оказался за его спиной — так, будто пытался поддержать. Кевин привалился к нему, чувствуя, как глаза заволакивает багровая пелена. Я буду рада иметь такого союзника. И друга. Как это могло произойти? Я лучше умру, ярко пылая с клинком в руках. Зачем ты приняла такое решение? Почему не дала шанс спасти тебя? Потому что знала, что втроем нам не уйти? Спаси себя. Живи. Кровь мешалась с ворохом розовых листьев, которые ковром укрывали подножие Древа. Кевин закрыл глаза. Ты хотел, чтобы твоя история не заканчивалась. Так иди и напиши ее продолжение. Черт. Судорожно выдохнув, он оперся на ствол дерева и с трудом поднялся на ноги. Мир покачнулся перед глазами, но Кевин все же сделал шаг вперед. Затем еще один. И еще. Высоко над головой вспыхивали фиолетовые столпы, а под ногами бесновалось звездное море. Древо и море сталкивались в своем вечном противостоянии, а Кевин шел, думая только об одном — о кленовом листе, который носил на поясе Кадзуха. Перестань сходить с ума, — сказало ему Древо — а может, его собственный внутренний голос. — Не тебе ли знать, как опасно идти вперед, не понимая, куда стремишься? «Мне нужно выжить. Мне нужно к нему». Тебе не найти его в этой бесконечной веренице миров. «Заткнись». И голос замолк. Зажимая рукой рану на боку, Кевин шел вперед — как ему показалось, бесчисленные годы. Может, даже целую вечность. Все вокруг потеряло смысл, и только кленовый лист ярко горел в памяти, протягивая мост между двумя мирами. И вот наконец Кевин увидел далеко впереди мерцающий разрыв в ткани мироздания. Надежда, вспыхнувшая посреди бесконечности, словно дар Воображаемого Древа за его глупое упрямство. Спаси себя. Живи. Собрав остатки сил, Кевин двинулся к разрыву.