В поле спят мотыльки, Уж свернулся у реки. Но не может уснуть одна душа — Чудища бедную душу страшат. Cactus In A Scarf — Lullaby of Woe
Этот фрагмент можно читать под музыку: Nightwish, Andrew Lloyd Webber — The Phantom of the Opera. Ставьте на повтор
«Его действие будет ограниченным». Пальцы Барбары гладят серебряный медальон, задерживаются на черном камне — даже несмотря на то, что в соборе тепло, он остается холодным. «Он будет подавлять твою нынешнюю природу. Вероятно, на время ты забудешь эти шесть лет. Оно и к лучшему». Она спускается по коридору, напевая песню — ту самую, что целый день не выходила из головы. В висках зарождается боль. В сознании разносится чей-то голос. Кому же он принадлежит? «Так ты легко сможешь попасть в собор и заняться поисками». Куда она идет? Почему спускается по этому коридору в ночи, стараясь сделать все, чтобы ее не обнаружили? Душа Барбары отчаянно пытается расколоться на две половинки. Одна половинка, маленькая и хрупкая, хочет держать за руку Джинн, петь песни и общаться с прихожанами Церкви Фавония. Другая же… «Отдай ей Камень, Кэйа». Тихий вздох… Услышав его, Барбара содрогнулась. В тот момент ее сердце будто пронзило ледяным кинжалом, пускай она и не знала, почему. Может, причина крылась в глазах Кэйи: он одарил Барбару таким взглядом, словно его попросили с корнем вырвать собственное сердце. Барбара жмурится, силится вспомнить лицо человека из своих воспоминаний. Чей холодный, полный решимости голос отдал этот приказ? От кого бы он ни исходил, Кэйа не смел противиться и потому неохотно протянул руку. В его ладони лежал ромбовидный черный камень с серебристыми прожилками. Барбара не разбиралась в камнях, но по одному взгляду было ясно, что найти второй такой же в Тейвате невозможно. Этот камень… Если бы Барбара смогла овладеть его силой, если бы только камень предназначался ей, а не Кэйе… Боль в висках превращается в монотонное гудение, и Барбара выныривает из воспоминаний. «Не разочаруй меня». Серебристые прожилки тускнеют. Действие медальона подходит к концу. Весь прошедший день начинает рассыпаться на фрагменты, и Барбара протягивает вперед руки в тщетной попытке ухватить их, задержать в пальцах, насладиться напоследок их теплом. Она не знает, зачем спустилась в проходы под алтарем. Она не знает, что произойдет, как только последняя искра покинет камень в медальоне на ее шее. Но она точно знает, что не останется прежней. Все это — искренность прихожан, покой и умиротворение собора, любовь сестры — останется позади, за стеной ревущего красного пламени. Его не обуздаешь, не преодолеешь. То, что сгорит в его всполохах, исчезнет навсегда. — Но я не хочу… — срывается с губ Барбары отчаянный шепот. Она останавливается посреди коридора, хватается за голову, гул в которой нарастает с каждой секундой, опускается на колени. К глазам подступают слезы. Барбара чувствует, как из глубин ее души на свободу рвется нечто темное и неуправляемое, то, что противоречит самой ее сути. Ужасная сила, которой она должна владеть, но которая подчиняет ее себе, раздавливает ее волю, выжигает сердце дотла. С губ Барбары срывается стон: — Я не хочу! Нарастая, он готов уже обратиться во вскрик, но что-то внутри Барбары вдруг ломается. Стон прерывается. Превращается во вздох. Наступает тишина. Вместе с ней гаснет последняя искра, которую хранил черный камень в медальоне. Барбара сидит, закрыв глаза. Ее сознание окончательно раскалывается на две половины, и она чувствует, как ее второе «я» обретает силу. Она слышит голос, от которого невозможно укрыться, голос, который сопровождал ее шесть лет, голос, который то поддерживал ее, то угнетал, в котором она так нуждалась, который она так ненавидела. Ты не способна это вынести. Прежняя Барбара отступает назад, в темноту собственного разума, где ее уже поджидают удушающие объятия красных рук. Позволь, я разберусь. Воспоминание о лице сестры постепенно гаснет, и все хорошее, все светлое, что поддерживало в Барбаре последние силы, растворяется вместе с ним. Барбара приоткрывает губы.В тихом поле бродит волк…
Пальцы гладят медальон на шее. Какое удивительное украшение. И откуда оно только взялось? Ах, ну да… Это ведь была ее путевка в Собор Барбатоса.Змей струится, словно шелк…
Барбара стискивает медальон в руке. Легкое усилие, всполох красного пламени — и серебряное украшение превращается в горстку пыли. Барбара ссыпает ее на пол, и по ее губам скользит улыбка. В руке остается лишь черный камень, исчерченный серебристыми прожилками. Камень Связывания. Небесный ключ.Я блуждаю средь травы…
В темноте открываются красные глаза.Не отмыться от крови.
Конец музыкального фрагмента
Тевкр, Кли и Тимми бежали по коридору, преследуя Барбару. Больше всего они боялись опоздать. В голове Тевкра крутились невеселые мысли. Каким бы образом Барбара ни скрыла свое заражение Кровью Текутли, она оставалась марионеткой Бездны и теперь пришла за Небесным ключом. Враг уже владеет пятью или шестью ключами. Возможно, мондштадтский ключ — последний. Что будет после того, как Бездна и Фатуи завладеют им, не знает никто. В ране, оставленной пистолетом Аякса, холодела боль, но Тевкр игнорировал ее, стиснув зубы, и несся впереди остальных. В голове пульсировала лишь одна мысль: он должен помешать Барбаре. Он должен не позволить непоправимому случиться. Клавдия доносила до Тевкра песню Барбары.Серп луны над лесом спит, Ветвь иссохшая скрипит…
И слова, и мелодия внушали необъяснимый ужас. Голос, которым Барбара умело выводила жуткие строки, был похож на ее собственный, но казался неестественным, словно доносился из-под крышки гроба. И все же Тевкр радовался ее песне. Она означала, что Барбара до сих пор блуждает по подвалу. Раз она все еще не нашла Небесный ключ, она, должно быть, сама не знает, где он спрятан. Исходя из того, где были найдены предыдущие ключи, под Собором Барбатоса может находиться очередное святилище древней цивилизации! Проход в него может уже много лет быть застроен или спрятан за тайными коридорами. Барбаре потребуется время, чтобы его отыскать. — Зачем ей понадобилось разыгрывать весь этот спектакль? — поравнявшись с Тевкром, спросила Кли. — Разве Бездна не могла открыть для нее портал прямиком в подвал собора? — Очевидно, не могла, — вмешался Тимми. — Вспомните, Бездна ведь и во время Пепельного Бедствия открывала порталы за пределами Мондштадта. Единственным человеком, открывшим портал в Бездну прямиком в городе, была Люмин. — Может, город защищен Анемо Архонтом, — предположил Тевкр. Тимми приложил руку к подбородку, но ничего на это не ответил. Уже через минуту он замедлил шаг и тяжело привалился плечом к стене, с трудом переводя дух. Тевкр и Кли обменялись встревоженными взглядами. Рана Тимми была слишком серьезной, и даже лечение Беннета и Терезы не помогло исцелить ее полностью. Продолжать погоню, а затем вступать в бой с Барбарой было для него слишком опасно. Тевкр мысленно отругал себя. Ему следовало подумать об этом раньше. Тимми был умен и ловок, но когда дело доходило до борьбы с болью, неизменно проигрывал. — Вернись наверх. — Ты с ума сошел? — вскинулся Тимми. — Я не брошу вас одних! — Именно, — кивнул Тевкр. Тимми взглянул на него, как на полоумного. От страха его глаза сделались огромными, и Тевкр увидел в них отражение обеспокоенной Кли, которая крутилась позади. — Найди кого-нибудь толкового и попроси о помощи, — велел Тевкр. — Давайте здраво оценим свои силы: мы с Кли задержим Барбару, но остановить не сможем. Кли согласно закивала. — Сейчас сойдет даже магистр Варка! Он, кажется, понятия не имеет о том, что Бездна с Фатуи сотрудничают. Тимми с усталым вздохом приложил руку ко лбу. Несмотря на боль и бессилие, ему явно не хотелось уходить. После Фонтейна они каждый раз прощались с ощущением, что могут больше не увидеть друг друга снова — а тут Тимми нужно было пересилить себя и позволить друзьям вступить в бой с опаснейшим противником. — Мы не будем лезть на рожон, — пообещала Кли. Тевкр сразу понял, что она лжет. Как и он сам, после новостей об Альбедо Кли готова была на что угодно, лишь бы не дать Бездне завладеть Небесными ключами. Тем не менее, Кли смотрела честными-пречестными глазами, и Тимми решился. — Только попробуйте помереть, — нахмурился он. — Я тогда вас самолично убью, ясно? Бросив на друзей прощальный взгляд, полный тревоги, он торопливо захромал обратно к лестнице. Тевкр вздохнул. Обменявшись быстрым взглядом с Кли, он первым побежал туда, откуда доносилась жуткая песня Барбары. К счастью, глубокой ночью подвал пустовал. Если бы Барбара спустилась сюда днем, жертв было бы не избежать. Но где же она сама? Сердце Тевкра пропустило удар. Отвлекшись на Тимми, он и не заметил, как песня, которая прежде звучала через Клавдию, стала доноситься теперь откуда-то из-за колонн. Барбара бродила поблизости. Ее голос заставлял кожу покрываться мурашками, но хуже всего было то, что в подвал не проникал даже лунный свет. Ни силуэта, ни тени, ни даже звука шагов. Барбара передвигалась абсолютно бесшумно, и даже песня ее доносилась то из-за колонн, то с совершенно противоположного конца зала.Кто же плачет на скале? Это висельник в петле.
Она была везде и сразу… А потом вдруг оказалась прямо за спиной. Тевкр успел оттолкнуть Кли в сторону и принял удар на себя. Прежде Барбара пользовалась катализатором — теперь же оружием ей служили длинные когти. К счастью, Тевкр успел повернуться так, чтобы они ударились о лезвие клинка. Во мраке сверкнули красные глаза, и Барбара отступила, вновь слившись с тенью. Рядом вспыхнул язычок пламени. Кли. Поведя рукой, она подвесила огонек над их с Тевкром головами, и его теплые отсветы очертили в центре подвала круг диаметром в несколько метров. Мрак за его пределами стал еще более густым, и Кли с Тевкром, не зная, откуда ждать удара, встали спина к спине. Барбара прекратила петь. — О, теперь я понимаю, — сказала она. Тевкр не успел уловить ее молниеносного движения. Казалось, Барбара возникла из ниоткуда и прежде, чем хоть кто-то успел опомниться, ухватила Кли за запястье. — Кли! Тевкр развернулся, попытался ее удержать, но Кли с коротким вскриком пропала во мраке. Огонек над головой погас, и Тевкр остался один в темноте. От ужаса он едва не забыл, как дышать. Темнота его не страшила. Не боялся он и за свою жизнь. Но Кли… «Только бы ты была жива. Только бы ты была жива!» Стиснув зубы, он бросился во тьму ледяным шипом. Вспышка энергии Крио на мгновение расчертила полумрак подвала, помогла сориентироваться, но Тевкр понятия не имел, где в этом огромном зале искать Барбару и Кли. Блядь… Бросившись еще одним шипом, он двинулся вперед. Лучше уж так, чем стоять на месте и сходить с ума при одной только мысли о том, что… Кли… Рану на плече обожгло холодом. Тевкр ощутил, как рядом возникла неуловимая тень — Барбара! Он извернулся, попытался схватиться за нее, но она успела первой. Оставляя глубокие кровавые борозды, ее когти полоснули по щеке. Тевкр охнул. Пока он справлялся с болью, рука Барбары ухватила его над локтем и потащила в темноту. Ни за что! Тевкр попытался вырваться. Барбара повернула голову через плечо — в темноте этого не было видно, но Тевкр уловил слабое мерцание красных глаз. С ее стороны донесся глубокий вдох. Затем по ушам Тевкра резанул крик, от которого в голову вонзилась боль. Крик звучал на чистейшей ноте, но Тевкр не мог его услышать — на некоторое время он полностью лишился возможности воспринимать звуки и окончательно потерялся в темноте. Он пришел в себя лишь от удара об пол. Вокруг по-прежнему теснился мрак, но сияние красных глаз подсказывало, что Барбара сидит напротив. — Давай, зажги огонь, — раздался ее голос. Ответом Барбаре послужил слабый стон. Раздался непродолжительный шум борьбы, и между Тевкром и гостьей из Бездны зажегся язычок пламени. В его свете Тевкр наконец увидел Кли. По ее лбу стекала кровь. Ухватив Кли за волосы, Барбара оттягивала назад ее голову, и длинные красные когти недвусмысленно упирались в нежную кожу. На шее Кли уже выступили мелкие капли крови. — Только сдвинься, и я убью ее, — предупредила Барбара. — Не слушай ее, Тевкр, — слабо проговорила Кли. Тевкр замер. Что делать? Оставлять Кли в руках Барбары слишком опасно. Атаковать? Еще хуже! Может, если он вспомнит сегодняшний урок Сяо и сумеет, не двигая рукой, одним взглядом сформировать ледяной шип за спиной Барбары… Это потребует усилий, но может сработать, нужно только… — Даже не вздумай, — сказала Барбара, точно прочитав его мысли. — Одно необдуманное движение с твоей стороны — и Кли умрет. Глаза Тевкра сверкнули яростью, но он был бессилен. Он не мог рисковать жизнью Кли. Он поднял руки, признавая поражение. Барбара велела избавиться от клинка, и Тевкр с сожалением отшвырнул его прочь. Сверкнув лезвием, меч вылетел за пределы очерченного светом круга и сгинул во мраке. — Теперь подойди ближе, — велела Барбара. Тевкру не нравилась сама мысль о том, чтобы выпускать Кли из виду, но он все же сделал над собой усилие и быстро осмотрелся. По тому, как звучал голос Барбары, Тевкр уже догадался, что они находятся теперь в небольшом помещении — должно быть, комнатке за основным залом, о которой однажды рассказывал Тимми. Подвешенный под потолком огонек сиял слабее с каждой минутой, и в его свете были видны лишь невысокие ступени и пустующий постамент в центре комнаты. Именно у постамента Тевкр и остановился. — Положи руки на постамент. Каждый приказ Барбары звучал все более странно, но ослушаться Тевкр не смел. — Не надо, Тевкр, не слушайся ее, — чуть не плача, проговорила Кли. — Если она получит, что хочет, все будет кончено! Тевкр ничего не ответил. Он и сам прекрасно это понимал, но поступить иначе не мог. Спускаясь в подвал, он был уверен, что готов на все, лишь бы защитить Небесный ключ. Вот только он не учел, что опасность будет угрожать не только ему одному. Когда он сможет стать таким, как господин Камисато, способным просчитывать действия противника на десять шагов вперед? Или таким, как Сяо, чей боевой опыт наверняка позволил бы сейчас разом избавиться от Барбары и спасти Кли? Тевкр не мог назвать себя ни хитрым, ни опытным. Он был бестолковым мальчишкой, который вечно лез в самое пекло — и тащил за собой других. Вздохнув, он положил руки на постамент. В его центре на сером камне отчетливо просматривался маленький символ. Прищурившись, Тевкр различил… снежинку? Что она тут делает? Снежинка отдаленно напоминала изображение на флаге Снежной, и в душе Тевкра шевельнулось смутное подозрение. Обсуждая в «Доле ангелов» Небесные ключи, они задавались вопросом, принимали ли другие цивилизации, помимо наойи, участие в их создании. Быть может, прямо сейчас глазам Тевкра открылось неопровержимое доказательство этого факта. Цивилизации, которые жили на территориях современных королевств, тесно сотрудничали, вместе боролись с угрозой Текутли. Этот символ мог говорить о том, что народ, живший в землях Снежной, приезжал сюда, в земли Мондштадта, чтобы помочь в создании Небесного ключа. Или в том, чтобы его спрятать. От ладоней, лежавших на постаменте, по телу прокатилась волна холода. Тевкр невольно отдернул руки, но они словно намертво приклеились к камню, и оставалось лишь терпеть. Комнату озарило холодно-голубым светом. Тевкр заметил испуганные глаза Кли и торжествующую улыбку на лице Барбары, а затем постамент треснул — и провалился куда-то вниз, в проход, который разверзся прямо под ним. Тевкр всплеснул руками, но не удержался и рухнул в темный провал. К счастью, падать оказалось невысоко. Ударившись плечом о землю, Тевкр вскрикнул, но торопливо поднялся. Если Барбара намеревается спуститься в проход, ей придется хотя бы на время отпустить Кли. Тогда Тевкр сможет улучить мгновение и… — А-а-а! — раздалось сверху. Над головой вспыхнул перепуганный огонек. В дыру под постаментом полетела Кли. Тевкр метнулся и успел подхватить ее на руки прежде, чем Кли поздоровалась с землей. Тевкр надеялся, что, ощутив ее тепло, сможет наконец успокоиться, но вместо этого, наоборот, разволновался только сильнее. Его окатила волна запоздалого ужаса. В ногах тотчас разлилась слабость. Опустившись на землю, Тевкр прижал Кли к себе и некоторое время сидел так, нервно проводя рукой по ее волосам. Он напрочь забыл о Барбаре, о Небесных ключах, даже о собственном брате, который никогда не покидал его мыслей. Он забыл обо всем. Только Кли, живая, с бьющимся сердцем и теплым дыханием, имела сейчас значение. Затем Тевкр отстранился и осмотрел рану на голове Кли. Крови было много, но сама рана серьезной не была. На шее и руках остались царапины от когтей. Тевкр уставился на них с таким выражением, словно они были худшими его врагами. Ладонь Кли мягко прикоснулась к его щеке. — Прости, что подвела тебя. — Не говори ерунды. К черту Барбару. К черту Небесные ключи. Ты жива, и это главное. — Тевкр… Он обхватил ее лицо обеими руками. Сердце до сих пор оглушительно стучало в висках. Кли смотрела на него так испуганно, так доверчиво… Он чуть склонился. Их лица оказались совсем близко друг к другу. Тевкру хотелось поцеловать ее в щеки, в лоб, прижать к губам ее дрожащие руки… Но он никогда не посмел бы этого сделать. Только не теперь, когда его поспешность и безответственность чуть не привели к ее смерти. — Ни один Небесный ключ не стоит того, чтобы ты отдавала ради него свою жизнь, ясно? — сказал он вместо этого. Кли слабо улыбнулась. Тем временем Барбара тоже спустилась в проход. Соскользнув с края, она приземлилась бесшумной тенью и зашагала вперед, в глубины подземной рукотворной пещеры, которая все это время пряталась под Собором Барбатоса. Тевкр помог Кли подняться. В сопровождении маленького язычка пламени над плечом Кли они осторожно, стараясь соблюдать дистанцию, двинулись за Барбарой. Та внезапно остановилась. Кли с Тевкром остановились тоже, и Тевкр шагнул чуть вперед, стараясь загородить Кли плечом. Она обхватила напряженными пальцами его запястье. — Где он? — раздался голос Барбары. — Как это возможно? Она чуть посторонилась, и Кли отправила язычок пламени вперед. Он выхватил из мрака центр пещеры, фигуру Барбары, которая стояла, склонившись к земле, точно испытывая немыслимую боль… И каменный постамент, на котором должен был находиться Небесный ключ. Постамент пустовал. Тевкр и Кли обменялись взглядами. В самом деле, как это возможно? Они ведь только открыли проход в святилище. Осмотревшись, Тевкр не заметил нигде ни дверей, ни дополнительных лазов. Проникнуть в пещеру можно было только через постамент в верхней комнате. Так кто же сумел пробраться сюда и забрать Небесный ключ? Как давно это случилось? И что теперь будет делать Барбара? А она стояла, обхватив себя руками, покачивалась взад-вперед и разговаривала сама с собой. Тевкр и Кли вжались друг в друга. Голос Барбары становился то тише, то громче, то мягче, то грубее. Если бы Тевкр не видел Барбару, то решил бы, что в пещере разговаривают два человека. — Это невозможно… Но ведь он должен понять… Ты правда на это надеешься? Эти шесть лет ничему тебя не научили? Ты права… Но что же нам тогда делать? Барбара перестала обхватывать себя за плечи и, выпрямившись, вдруг обернулась на Кли и Тевкра. — Где он? Куда вы его спрятали? В этот раз Тевкр сумел предугадать ее перемещение. Барбара двигалась молниеносно, но не телепортировалась, как Сяо, а превращалась в сгусток красного пламени. Тевкр и сам использовал похожий прием. Обращаясь ледяной вспышкой, он мог стремительно пересекать пространство, но оставался уязвимым… Вот он, шанс! Выбросив вперед руку, Тевкр призвал стену из ледяных шипов, и один из них все же сумел поразить красный сгусток. Барбара тут же обрела прежнюю форму и со вскриком отлетела в сторону. — Бежим! — воскликнул Тевкр. Схватив Кли за руку, он потащил ее к провалу в потолке пещеры. Барбара тем временем оправилась от удара и, набрав в легкие побольше воздуха, закричала еще хуже, чем в прошлый раз. Тевкру и Кли пришлось отпустить друг друга и зажать уши в попытке не оглохнуть. Не прекращая кричать, Барбара метнулась вперед. Ее когти целили в Тевкра. Он бросился назад, затем в сторону, снова назад, но Барбара двигалась быстро и неустанно его догоняла. Крик нарастал. Тевкр стиснул зубы: чтобы парировать удар или навесить элементальный щит, ему придется отпустить уши. Это действие может дорого обойтись. Не успел он как следует обдумать, что собирается делать, как глаза Кли вспыхнули огнем. Клубок пламени возник перед ней из ниоткуда и, повинуясь ее взгляду, ударил Барбару сбоку. Рукав Барбары загорелся. Огонь не причинил ей вреда, но сумел отвлечь, и ужасный крик наконец прервался. Тевкр с облегчением отпустил уши. Голова немного кружилась, а сердце скакало так, словно не могло поверить в удачу. Впрочем, радоваться пока было рано. Губы Барбары приоткрылись. Она вновь стала набирать в легкие воздух, и Тевкр сразу понял — от ее следующего крика рухнут своды пещеры. Выбросив вперед руку, он послал в сторону Барбары волну элементальной энергии. Вдохнув морозный воздух, Барбара закашлялась, попыталась что-то сказать, но смогла лишь прохрипеть: — Я вас убью… Она тут же согнулась, зажимая лицо руками, и проговорила: — Нет… Они не сделали ничего плохого, они не имеют отношения к нашей цели, нам не нужно их убивать! Из груди Барбары вырвался смех, в котором не было ничего от веселья. Пользуясь ее состоянием, Тевкр и Кли продолжали осторожно отступать к дыре в потолке. — Они слишком много знают. Они еще попытаются остановить нас в будущем. Нет! Я не могу тебе этого позволить! Пока они живы, план под угрозой… и мы вместе с ним. Разве я когда-нибудь тебя подводила? Разве у тебя есть причины не доверять мне? Приобняв одной рукой Кли, Тевкр направил вторую в пол и очертил пальцем круг, который тотчас вспыхнул энергией Крио. Под ногами друзей возникла ледяная платформа. Тевкр поднял руку, и платформа взмыла в воздух, направившись к дыре под потолком. — Это ужасно, — прошептала Кли. — Видеть ее в таком состоянии — просто ужасно… Тевкр ничего на это не ответил, только крепче прижал Кли к себе. Пещера под ногами погрузилась в темноту. Из мрака доносились лишь сдавленные всхлипы и голоса, которые будто бы принадлежали двум разным девушкам. — Я прошу тебя… Ты призвала меня, потому что была слишком слаба! Я буду решать, как следует поступить! Нет… Нет, не в этот раз… Ледяная платформа вынесла Кли и Тевкра обратно в небольшую комнату в подвале. — Что будем делать? — спросила Кли. — Неужели оставим ее там? Тевкр взглянул себе под ноги. Барбара… Что же с ней случилось? Неужели ее личность, не способная вынести ужасов Бездны, раскололась на две половины? «Ты призвала меня, потому что была слишком слаба»… Чтобы выжить, Барбаре пришлось обратиться к своей темной стороне — более выносливой, но оттого более жестокой. Похоже, под влиянием Бездны эта сторона в конце концов взяла над ней верх. Так как следует поступить? Узнав, кем стал Аякс, Тевкр не раз думал, как именно он сумеет обратить вспять изменения Дотторе. Проблема была не в механических частях и не в ледяном пистолете. Она крылась в самом Аяксе, в том, что сделали с его сердцем, с тем, кем он был прежде, до трагедии шестилетней давности. Фатуи переписали само его существо, и весь вопрос заключался в том, как теперь отыскать в этом ужасном человеке фрагменты его прошлого «я». Даже несмотря на то, что попытка вернуть Аякса казалась безнадежной, даже несмотря на то, что прежде Аякс сотрудничал с Фатуи, которые теперь угрожали целому миру, люди вокруг выражали готовность помочь Тевкру. Барбара… Она ничем не отличалась от Аякса. Может, ее ситуация была даже печальнее, чем у Аякса, ведь она никогда не состояла в Фатуи, никогда не лгала собственной сестре и не знала, на что именно идет, помогая Люмин в День Пепла. Отправляясь в Заполярный Дворец, Аякс понимал, что его ждет, и не испытывал касательно будущего никаких иллюзий. Барбара же поступила по велению сердца — и в награду за свой подвиг получила лишь боль. Рука Тевкра сжалась в кулак. — Думаю, она скоро придет в себя и попробует либо снова атаковать нас, либо сбежать. Я спущусь обратно, попробую задержать ее до прибытия помощи. — Ты сбрендил?! — воскликнула Кли. Тевкр поднял на нее полный решимости взгляд. — Барбара — сестра Джинн, Кли. Как я смогу посмотреть ей в глаза, зная, что мог сделать что-то, но остался в стороне? — Тогда я пойду с тобой, — упрямо выдвинув подбородок, заявила Кли. Тевкр убрал с ее лба прядь волос и мельком осмотрел рану на голове. Она все еще сочилась кровью и наверняка причиняла сильный дискомфорт. Если бы Барбара была обычной служительницей Бездны, Тевкр заставил бы ее ответить за содеянное. — Останься, — попросил он. Кли перехватила его запястье. — Почему? — Ты ранена. Барбара воспользуется этим, чтобы навредить тебе еще сильнее. Между бровей Кли пролегла хмурая складка, и она отстранилась, окинув Тевкра негодующим взглядом. — А ты? Ты до сих пор не оправился от ран, оставленных Аяксом! Тебе, значит, Барбара не навредит? — Кли… Кли обхватила себя руками и отвела взгляд. — Я знаю, что ты заботишься о Тимми, обо мне… Ты переживаешь за нас, поэтому и отправил Тимми за подмогой. Но тебе никогда не приходило в голову, что мы переживаем о тебе не меньше? Тевкр молча обходил комнату, пытаясь отыскать свой клинок. — Ты не хочешь, чтобы я пострадала. А я не хочу, чтобы пострадал ты. Ему наконец удалось разглядеть в свете огонька над головой Кли робкий проблеск стали. Присев на одно колено, Тевкр взялся за эфес, задумчиво повел лезвием в воздухе. — Так почему мы должны решать, чьи переживания важнее? — не выдержав, воскликнула Кли. В ее голосе зазвенели слезы. — Почему мы не можем помочь друг другу и просто пойти вниз вместе?! Тевкр вздохнул и, прикрыв глаза ладонью, некоторое время сидел без движения. Он не хочет соглашаться — как он может осознанно подвергать ее такой опасности? Не хочет он и отказываться — это будет значить, что он не берет в расчет ее мнение. Так что же делать? Кли мягко ступила вперед, на край круга света, очерченного язычком пламени, и протянула Тевкру руку. — Даже Сяо теперь не работает в одиночку, — напомнила она, чуть приподняв уголок губ. — Не веришь мне, так поверь хотя бы опыту тысячелетнего Яксы. Тевкр заглянул ей в глаза. Там плясали теплые искры — в темный час, каких за четыре года их знакомства случалось немало, они всегда поддерживали в нем желание двигаться дальше. Кли думала, будто ему нужны дополнительные аргументы, чтобы довериться ей. Тысячелетний Якса и его опыт… Как будто они имеют для Тевкра хоть какое-то значение, когда она смотрит вот так и протягивает руку, улыбаясь уголком рта. Он взялся за ее ладонь. Не отпуская друг друга, они подошли к дыре, и Тевкр вновь сотворил ледяную платформу — на сей раз для того, чтобы та перенесла их обратно в святилище. Барбара блуждала вокруг постамента, продолжая разговаривать сама с собой. Из одного ее глаза катились слезы, второй же был полон злости. Выглядело это так, словно две половинки ее личности не могли поделить тело между собой и теперь разрывали его на части. — Барбара, — окликнула Кли. — Вернись к нам. Ты не представляешь, как счастлива была Джинн, когда узнала о твоем появлении. — Я… — Барбара замолкла. Зажмурилась. Опустилась на корточки и сжалась в комок, будто маленькая девочка. — Я тоже была счастлива вернуться… Все это было правдой… Я наконец ощутила себя свободной… Тевкр выступил вперед, но приближаться не стал — Барбара могла среагировать непредсказуемо. — Ты будешь свободной. Ты отравлена злой силой, но ты борешься с ней и можешь победить. — Мы поможем, — подхватила Кли. — Сахароза… Ты ведь помнишь Сахарозу? Она уже ищет лекарство. Она обязательно найдет способ ослабить воздействие этой злой силы. Барбара приложила руку к лицу, и с ее губ сорвался стон: — Я не хочу обратно… Я хочу остаться. Я хочу… быть… дома… Ее голос звучал так отчаянно, так надсадно, будто в ее сердце трескалось стекло. Она говорила искренне. Она помнила, что ждет в Бездне, и не хотела возвращаться туда, нырять головой в те ужасы, которые преследовали ее долгих шесть лет. — Никто не заставит тебя возвращаться обратно! — пообещала Кли. — Мы не отдадим тебя Бездне. — Кли, — предупреждающе окликнул Тевкр. Она не слушала. Позабыв об осторожности, она шагнула навстречу Барбаре — навстречу надежде, что исчезнувших можно спасти. Что Альбедо можно спасти. Склонившись над Барбарой, Кли потянулась к ней, желая мягко прикоснуться к плечу, заключить в успокаивающие объятия. И в этот момент за спиной Тевкра раздался крик: — Не смей трогать этих детей! Взгляд Барбары тотчас ожесточился. Зловещая краснота ее глаз, которая почти было угасла, мгновенно разгорелась снова, и Барбара, издав короткий яростный возглас, наотмашь ударила Кли когтями, а затем всполохом красного пламени перенеслась к новоприбывшему. Кли пошатнулась. Выдохнула. Завалилась назад. От страха в голове Тевкра зашумело. Ему было все равно, кто пришел в пещеру. Весь мир сосредоточился на хрупкой фигурке, которая, зажав порезы на ключице, падала на холодный пол. Превратившись в ледяную вспышку, Тевкр в мгновение ока очутился рядом и бережно подхватил Кли на руки. Зачем он согласился? Почему не отправил ее следом за Тимми? Как он мог столь бездумно подвергнуть ее опасности? Тевкр осторожно опустил Кли на пол. Лицо Кли было бледным, а в полуприкрытых глазах стояли слезы боли. — Она ведь могла перебороть это… — прошептала она еле слышно. — Барбара могла вернуться, а значит, и Альбедо… Тевкр сжал ее руку. Даже в таком состоянии она думает об Альбедо. Весь ее мир после Пепельного Бедствия крутился вокруг одного Альбедо, вокруг незаживающей раны, которую он нанес ей своим уходом — своим предательством, как она думала поначалу, своей жертвой, как оказалось теперь. Альбедо… Если Тевкр не сможет спасти его, как он сумеет помочь Кли? Что будет с ней, если Альбедо однажды окажется на месте Барбары? И что она будет делать, если выяснится, что вернуть Альбедо невозможно? Рядом кто-то опустился. Джинн. Ее лицо оставалось предельно серьезным, по нему решительно нельзя было сказать, как сильно Джинн переживает о судьбе собственной сестры. Мягко отстранив Тевкра, Джинн повела над раной Кли рукой, и в воздухе разлилась исцеляющая сила Анемо. Но если она здесь… Кто же тогда сражается с Барбарой? Не выпуская руки Кли, Тевкр взглянул на того, кто спустился в пещеру вместе с Джинн. К его удивлению, это оказалась Эола. Взмахивая тяжелым двуручным клинком, она, тем не менее, легко отражала удары Барбары и уходила из-под ее быстрых атак так непринужденно, будто исполняла причудливый танец. Шаг, шаг, пируэт… Взмах меча, блеск лезвия под тусклым светом огонька… Эола владела оружием безукоризненно, но, к сожалению, чтобы победить Барбару, мастерства было недостаточно. Заметив его колебания, Джинн сказала: — Иди. — Но Кли… — воспротивился Тевкр. Кли, сделав над собой усилие, протянула вторую руку и ласково погладила его по запястью. — Иди, — попросила она. — Помоги Эоле. Со мной все будет в порядке. — Я пригляжу за ней, — пообещала Джинн. Тевкр со вздохом разжал ладонь. Кли слабо ему улыбнулась. Тевкр не нашел в себе сил ответить на эту улыбку. Ее бледное лицо, болезненное выражение, которое застыло на нем, напряженно сведенные скулы — все это напоминало Тевкру о том, какую ошибку он совершил, когда позволил ей спуститься в святилище. Он больше не должен этого делать. Он больше не должен подвергать ее опасности, не должен тянуть ее на дно вместе с собой. Он должен… держаться от нее подальше. Решив так, он поднялся и, коротко кивнув Джинн, обернулся ледяной вспышкой. Барбара открыла рот. Она наконец восстановилась после атаки Тевкра ледяной волной и теперь снова намеревалась крикнуть, чтобы вывести противницу из строя. Пока Эола отвлекала внимание Барбары, Тевкр перенесся к ней за спину и обхватил сгибом локтя шею, мешая издать нестерпимый возглас. Барбара забилась в хватке. Тевкр врос ногами в землю, сопротивляясь ее отчаянной борьбе. Тогда Барбара ударила его локтем в живот, а затем стукнула затылком в раненое плечо. Тевкр со стоном выпустил ее, и Барбара попыталась развернуться, чтобы атаковать, но тут Эола, выгадав момент, выбросила вперед руку и заключила ее в ледяную ловушку. Барбара обернулась красным всполохом, но сколько бы она ни билась о мерцающую голубую стену, ее усилия оказывались тщетны. — Живой? — спросила Эола у Тевкра. Тот кивнул и, склонившись, уперся в колени, пытаясь отдышаться. Эола взметнула клинок. Тевкр не знал, что она намеревается сделать, но тут вмешалась Джинн: — Хватит, Эола! Прошу тебя. Она моя сестра. — Это уже не твоя сестра, — отозвалась Эола. — Она едва не убила Кли и Тевкра. Тем не менее, атаковать Эола не стала. Бросив на Джинн быстрый взгляд, полный сочувствия, она уперла острие клинка в землю и тяжело облокотилась на рукоять. — Хорошо. Мы передадим Барбару магистру Варке и посмотрим, чем можно ей помочь. Джинн не доверяла магистру Варке, а потому решение Эолы пришлось ей не по душе, но она ничего не могла поделать. Лучше уж так, чем если бы клинок Эолы оборвал Барбаре жизнь. — Как долго вы сможете держать ее в ледяной ловушке, капитан? — обратился к Эоле Тевкр. — На первое время хватит, — отозвалась Эола. — А там, быть может, Сайно из Сумеру найдет способ надежно ее запечатать. Джинн ничего на это не сказала. Тевкр мог понять ее чувства: все рассуждали о Барбаре, как об очередном Маге Бездны или об опасном артефакте. И лишь Джинн все еще видела в ней свою маленькую хрупкую сестру. Впрочем… Тевкр тоже не забыл, как Барбара плакала и все твердила, что не хочет возвращаться в Бездну. — Что бы с ней ни сделали, она все еще борется, — обратился он к Эоле. — Она атаковала вас, — напомнила та. — Лишь потому, что напугалась вашего с Джинн появления, — возразил Тевкр. — Она нуждается в помощи. Кли почти удалось достучаться до нее прежней… Не обесценьте эти усилия. — Неужто приказываешь капитану, который выше тебя рангом, Тевкр? Прикрыв глаза, Тевкр мысленно ругнулся, досчитал до пяти и лишь после этого повернулся к провалу в потолке, чтобы встретиться лицом к лицу с магистром Варкой. Тот, впрочем, смотрел мягко, даже сочувственно. Пройдя мимо Тевкра, он взъерошил ему волосы и остановился рядом с Джинн, которая все еще сидела на коленях рядом с Кли. — Мне жаль, что ты пострадала, малышка, — обратился к Кли Варка. — Не волнуйтесь, — вымученно улыбнулась Кли. — Рана несерьезная. Я быстро встану на ноги, честное слово! Джинн осадила ее взглядом, и Кли тут же спрятала глаза в пол. — Что вы намереваетесь делать с моей сестрой, магистр? — холодно спросила Джинн. — Человека такой силы не остановят ни стены, ни сила семи элементов, — поразмыслив, ответил магистр. — Как и сказала Эола. Обратимся к Сайно. Возможно, его обширные познания в магии помогут изолировать Барбару. Джинн поджала губы. — Изолировать? Магистр вздохнул. — Как бы ни было тяжело это признавать, Барбара опасна и может навредить окружающим. И все же она, по словам Тевкра, до сих пор борется. Мы можем помочь ей в этой борьбе и заодно выяснить информацию о других исчезнувших. Лицо Джинн оставалось непроницаемым, но в глазах теснился лед. Тевкр не сдержал изумленного выдоха. Он не раз видел Джинн разгневанной, но такой, как сейчас, никогда. Казалось, вместо силы Анемо ее Глаз Бога наполнился элементом Крио, от которого по всему святилищу расползался заполярный холод. — И как же вы намерены помочь ей, магистр? Допрашивать, пока она не расскажет вам желанную информацию об Августе? Ей не следовало этого говорить. Лицо Варки тотчас вытянулось, а затем ожесточилось до такой степени, что глаза показались темными, заволоченными мраком Бездны. Он положил руку на эфес клинка. Тевкр напрягся, готовый защищать Джинн, но хмурые складки на лице Варки неожиданно разгладились, и во взгляде сверкнула печаль. — Я знаю, ты ненавидишь меня за то, что я сделал с Дилюком, Джинн. Но сейчас мы оба в одной лодке. Только твоя сестра здесь, под твоим присмотром, а мой сын… Я до сих пор ничего не знаю о его судьбе. Неужели то, что я хочу узнать об Августе хоть что-нибудь, делает меня злодеем в твоих глазах? Лед Джинн дал трещину. Опустив взгляд, она пробормотала: — Нет, магистр. Я… На вашем месте я поступила бы так же. Я лишь прошу, не навредите моей сестре. — Мы можем не понимать друг друга, — мягко проговорил Варка. — Но я никогда не стал бы поднимать руку на твою сестру. Пускай мое слово теперь мало что-то значит для тебя… Пожалуйста, поверь мне. Джинн промолчала. Так и не дождавшись никакой реакции, магистр Варка махнул рукой Эоле, и та направилась к проходу в потолке. За ней поплыл по воздуху полупрозрачный ледяной шар, в котором была заключена Барбара. А та сидела, глядя на окружающий мир красными глазами, и по ее щекам катились слезы. Магистр Варка и Джинн помогли Тевкру и Кли выбраться из святилища. Варка приказал детям немедленно показаться сестре Грейс, которая уже поджидала наверху. Кажется, он хотел поговорить с Джинн наедине, но та ушла прежде, чем магистр успел сказать хоть слово. — Я предоставлю отчет завтра утром, сэр, — обратился к нему Тевкр. Магистр Варка скользнул по нему задумчивым взглядом. — Не нужно. Отдыхайте. С этими словами он удалился. Через некоторое время шелест его плаща стих — магистр покинул подвал.Этот фрагмент можно читать под музыку: Aviators — Song of the Abyss. Ставьте на повтор
Тевкр и Кли остались наедине. Кли собиралась что-то сказать, но Тевкр не позволил ей этого сделать. Шагнув навстречу, он подхватил ее на руки и понес к выходу из подвала, не обращая внимания на ее слабые попытки сопротивления. — Ты что, — округлила глаза Кли. — Я и сама могу идти! Это даже не рана — так, ерунда. Мне ни капельки не больно. Правда-правда! Тевкр знал, что она это скажет. Ну почему она вечно пытается притвориться, будто никакая на свете сила не способна ей навредить? То раны, то Альбедо… С ним ведь то же самое. «Все в порядке, Тевкр. Я давно оставила Пепельное Бедствие позади». «Не волнуйтесь. Альбедо меня ни капельки не тревожит. Правда-правда!» А потом она стоит, захлебываясь слезами, и никто, даже лучшие друзья, не могут утешить ее, собрать по осколкам ее разбитое сердце. Когда она стала такой? Была ли она такой всегда или научилась от Тевкра? Он ведь и сам вел себя подобным образом. Особенно с Кли. Рядом с ней он всегда пытался показаться сильнее, закрывал глаза на боль, на горечь… И в конце концов это приводило к тому, что Кли с Тимми подвергали себя опасности. Так было с Крио Вестником у Сидрового озера. Так было в Фонтейне. Так случилось и теперь. — Тевкр, — позвала Кли. — Ты вообще слушаешь меня? — Слушаю. — Тогда почему игнорируешь? Поставь меня на пол! — Не поставлю. — Почему? Он лишь крепче сжал ее в руках и, ничего не отвечая, поднялся по ступенькам в верхний зал Собора Барбатоса. Там уже ошивался обеспокоенный Тимми. Сестра Грейс не пускала его вниз, и от волнения он едва не съел собственный Глаз Бога. Завидев на руках Тевкра раненую Кли, он встревожился еще сильнее. К счастью, взглянув в лицо Тевкра, он передумал задавать вопросы и терпеливо дождался, когда к друзьям подойдет сестра Грейс. Оставив Кли на скамейке под присмотром сестры Грейс, Тевкр отошел к окну и с ожесточением уставился на посеребренный луной витраж. Сзади подошел Тимми. Он припадал на одну ногу, и потому его легко было определить по звуку шагов, даже не оборачиваясь. — Ты в порядке? — спросил он. — Нет. У Тевкра не было ни малейшего желания рассказывать Тимми о том, что случилось в подвале. Ему вообще ничего не хотелось — только сидеть рядом с Кли, держать ее за руку, желательно где-нибудь подальше от многочисленных опасностей и прилипчивых призраков прошлого. Но он боялся. Боялся, что, будучи рядом с ней, опять навлечет на нее опасность. А если в Мондштадте объявится Аякс? Она ведь полезет на рожон. Она опять попытается спасти Тевкра, не думая о себе. А потом будет улыбаться через боль и врать, что на самом деле ей ни капельки не больно. Тевкр потер переносицу и повернулся к Тимми. — Спасибо, что позвал помощь. — Как я понял из коротких объяснений Джинн, с помощью все вышло только хуже, — разочарованно протянул Тимми. — Может, Барбара все равно бы атаковала Кли, — отозвался Тевкр. — Может, они все такие. Может, как ни старайся, их уже не спасти. — Тевкр… Тевкр качнул головой, показывая, что не нуждается в сочувствии. Развернувшись, он зашагал к выходу из собора, но на полпути обернулся и бросил через плечо: — Убедишь Кли остаться в соборе под присмотром сестры Грейс? — Постараюсь, — со вздохом ответил Тимми. — А ты? Пойдешь домой? — Я… — растерянно отозвался Тевкр. Честно говоря, он и сам не знал, куда пойдет. Вернуться домой, где ждет лишь темнота и тишина? Отправиться ли за город, где, быть может, блуждают в ночи Маги Бездны или Фатуи? Куда ни пойди, всюду одно и то же. Все эти шесть лет после исчезновения Аякса — бесконечный цикл одного и того же. Нескончаемая череда падений, в которой почти нет места взлетам. Попытка сбросить с себя груз потери. Они все — Тевкр, Кли, Джинн, Дилюк, магистр Варка, многие другие — лишились шесть лет назад половинки собственной души и теперь отчаянно бросались из крайности в крайность в попытке вновь ее обрести. — Я пойду на винокурню «Рассвет». Слова Тевкра удивили Тимми, но он не стал задавать лишних вопросов. Пожелав Тевкру спокойной ночи, он вернулся к сестре Грейс и что-то тихо проговорил Кли. Та обернулась. Они с Тевкром встретились глазами, но ни один из них не улыбнулся. Коротко ей кивнув, Тевкр вышел за двери собора. А минут через двадцать он с накинутым на голову капюшоном постучался в дверь поместья Рагнвиндр. К счастью, Джинн и сама только-только вернулась из города, а потому не успела лечь спать. Хотя Тевкр вообще не был уверен, сколько она спит последние несколько недель, которые ее муж провел в тюрьме. — Тевкр? — удивилась Джинн. — Прости, — сказал он вместо приветствия. — Я могу остаться здесь на остаток ночи? Взгляд Джинн, поначалу изумленный, смягчился. Запахнув халат, чтобы не продрогнуть, она шагнула за порог и заключила Тевкра в объятия. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, — просто ответила она. На глаза Тевкра навернулись слезы. Он вспомнил, как когда-то его так же обнимала мама — до того, как Аякс ушел, а она утратила интерес к окружающему миру и к другим своим детям. Ласково погладив его по волосам, Джинн распахнула дверь пошире и позвала Тевкра навстречу домашнему теплу.Конец музыкального фрагмента
* * *
Рано утром Аято узнал о попытках Барбары отыскать в святилище под Собором Барбатоса Небесный ключ. Узнал он и о провале этой попытки, и о том, что Барбару забрали в штаб Ордо Фавониус. Прогулявшись по городу, Аято послушал, что говорят об этом мондштадтцы. Скрыть от них ночной инцидент не получилось: то ли служительницы церкви оказались слишком разговорчивы, то ли кто-то увидел Эолу, сопровождавшую пойманную Барбару в штаб Ордо Фавониус. Так или иначе, уже к девяти утра весь город гудел, обсуждая новости, и строил невероятные предположения. Аято мог только подивиться тому, как быстро изменилось направление ветра. Еще вчера жители Мондштадта радовались возвращению Барбары и, по неведомой причине считая, что магистр Варка имеет к этому прямое отношение, усердно его нахваливали. Вчерашний подъем привел к сегодняшнему падению. Теперь магистра Варку обвиняли во всех возможных грехах. «Как он мог позволить ей пройти в собор?» — шептались на площади у фонтана. «А если бы она кого-нибудь убила? Как бы он расплачивался перед семьями тех, кто лишился бы своих детей?» — говорили у «Доли ангелов». «Полуночного героя отправили в тюрьму, а ей позволили разгуливать на свободе. Ничего удивительного, что все закончилось плачевно!» — рассуждали перед Собором Барбатоса. Устроившись на скамейке неподалеку от мельницы, Аято обдумал все, что успел узнать за утро. Город в раздрае. Мондштадтцы напуганы и ждут от Ордо Фавониус решительных действий, но магистр не станет вредить Барбаре. Не такой он человек. Он уже заявил, что держит Барбару под бдительным присмотром рыцарей, но разве успокоит это перепуганных горожан, которые хотят спать по ночам спокойно? Аято постучал пальцами по набалдашнику трости. Ветер путался в крыльях мельницы. С площади доносился суетливый гомон, но, если бы Аято не знал, какие темы обсуждают жители города, он никогда бы не подумал, что Мондштадт ожидают темные времена. Размеренно колыхалась позолоченная сентябрем листва. Солнечные лучи танцевали на поверхности луж, появившихся после ночного дождя. Рассекая небо, над красными черепичными крышами проносились деловитые птицы. Такой хороший, такой мирный день. И так много всего плохого случается в него там, докуда не может дотянуться солнце. Сегодня. Он должен действовать сегодня. Погладив кольцо на указательном пальце, Аято поднялся и отправился к штабу Ордо Фавониус. Рыцарям хватало забот: одни бегали по поручениям магистра Варки, пытаясь разобраться с забастовками, другие готовились к прибытию иностранных делегаций, третьи переходили с этажа на этаж, передавая новости и приказания касательно Барбары. Ничего удивительного, что в этой суете никто не обратил на Аято никакого внимания. Оно и к лучшему. Нырнув в толпу, Аято добрался до лестницы. Последние шесть лет лестницы всегда казались ему тяжелым препятствием, но сегодня каждая ступенька давалась с особенным трудом. Вместе со своим непослушным телом он тащил наверх груз чужих ожиданий, переживаний о будущем и собственных деяний.Этот фрагмент можно читать под музыку: Рахманинов — Morceaux de Fantaisie, Op. 3: No. 1, Elégie. Ставьте на повтор
Он мог бы, если хотел, развалить Мондштадт. Ему не нужен был второй зрячий глаз, чтобы разглядеть трещины, которые пронизывали этот город от верха до основания. Сейчас, под управлением магистра Варки, терзаемый внутренними конфликтами, столкновениями желания и долга, он был особенно уязвим — и решительно не готов к «Стремительному натиску». Если план Барбары провалился, как скоро силы Бездны пришлют еще одного исчезнувшего? Или, быть может, вновь нападут, как шесть лет назад? Выстоит ли город? Какую цену ему придется для этого заплатить? Сложив воедино разрозненные факты, Аято наконец понял, что именно движет магистром. Варка пытался по-своему защитить Мондштадт, но не осознавал, что тем самым собственными руками тащит его в Бездну. Пока Варка действует один, пока Дилюк в тюрьме, а Джинн отказывается сотрудничать с Варкой, у Мондштадта нет шансов. Именно поэтому так важно не упустить возможность и добиться освобождения Дилюка, чего бы это ни стоило. Рыцари, которые обычно дежурили у кабинета магистра, сегодня отсутствовали, и Аято беспрепятственно толкнул дверь. Варка сидел за столом, уперевшись одной рукой в лоб, а второй перебирая отчеты. Он выглядел так, словно провел бессонную ночь — впрочем, Аято не сомневался, что, впервые за шесть лет получив возможность узнать хоть что-то о сыне, Варка не сумеет сомкнуть глаз. — Добрый день, магистр, — поздоровался он невозмутимо. Магистр Варка поднял голову. Увидев Аято, он тут же помрачнел и уткнулся взглядом в бумаги. — Добрый день, господин Камисато. Боюсь, сейчас не самое подходящее время для разговора по душам. Если вы хотите обсудить какие-то вопросы, назначьте встречу через Вернера. Аято выставил перед собой трость и, чуть навалившись на нее, взглянул на магистра без тени притворной учтивости. — Я думаю, что могу помочь вам разрешить кризис в городе, магистр. Варка хмыкнул. Не предлагая Аято сесть, он отбросил на край стола папку, с которой пытался до этого работать, и скрестил руки на груди. — В самом деле? Разрешить кризис, который вы сами устроили? Весьма любезно с вашей стороны, господин Камисато. — Устроил ли его я — или это закономерный исход ваших решений, магистр? — без обиняков спросил Аято. Магистр нахмурился и промолчал, ожидая пояснений. — Вы с самого начала знали, что заключение Дилюка под стражу приведет к беспорядкам, — продолжил Аято. — Пускай в городе немало тех, кто не одобряет деятельность Полуночного героя, хватает и тех, кто многим ему обязан. За последние шесть лет Дилюк сделал для Мондштадта больше, чем весь Ордо Фавониус вместе взятый, и вы, магистр, прекрасно это понимаете. Варка взял со стола ручку и принялся беспокойно крутить ее в руках, периодически постукивая ее кончиком по столу. — Думаю, вы понимаете и то, что освобождение Дилюка — самый простой способ разрешить этот кризис. В противном случае забастовки будут продолжаться. Это скажется на настроении горожан, вашей репутации и положении Мондштадта на мировом рынке, поскольку большей частью своих доходов город обязан винокурне. Если ситуация продолжит оставаться столь же нестабильной, я, в свою очередь, буду вынужден приостановить любые соглашения с Инадзумой. Моему примеру могут последовать и другие страны. Прикрыв глаза, Варка дернул головой и с усмешкой сказал: — А вы умеете загонять собеседника в угол, господин Камисато. — Как я и говорил ранее, — пожал плечами Аято. — Я ничего не сделал. Не я отправил Дилюка в тюрьму. — Вы разожгли огонь протеста. — Мондштадт — свободный город. Его жители вольны принимать те решения, которые сочтут нужными. Аято и Варка столкнулись взглядами. Варка не хотел уступать. Он уже давным-давно потерял контроль над ситуацией, но все еще упрямился, все еще не хотел признавать поражение. Аято догадывался, почему. Он тихо вздохнул. Они с Варкой давно перестали притворяться, будто ничего не знают о планах друг друга. Так чего уж теперь? Пришла пора выложить на стол оставшиеся карты. — Даже если вас не волнует сотрудничество с другими регионами, на вашем месте я бы обеспокоился реакцией Фатуи. Варка опустил глаза, словно пытался отгородиться от слов Аято. Тем не менее, впервые за долгое время их противостояния он не отрицал своего сотрудничества с Фатуи. Похоже, Варка и впрямь чувствовал себя в западне. — Я полагаю, магистр, вы не просто так позволяете Фатуи делать в окрестностях Мондштадта то, что им заблагорассудится. Вы заключили с ними договор. Зная вас, вы вряд ли пошли бы на это без хорошего предложения с их стороны. Аято опустился на стул напротив магистра. Это было крайне невежливо, но в их с Варкой ситуации о вежливости стоило переживать в последнюю очередь. — Сначала я думал, что вы таким образом надеетесь узнать об Августе. Но какое отношение имеют Фатуи к делам Бездны? Аято внимательно наблюдал за выражением лица Варки. Он специально задал этот вопрос, чтобы посмотреть за реакцией магистра: знает ли тот о союзе Фатуи с Бездной? Нет. Судя по глазам, не знает. — Теперь я полагаю, что договор, который вы заключили с Фатуи, касался сохранности Мондштадта. После Пепельного Бедствия вы увидели, как тяжело дается горожанам восстановление города, и решили, что с Фатуи лучше дружить, чем ссориться. Полагаю, вы обеспечивали им беспрепятственное перемещение по стране и секретность действий, а они в ответ гарантировали, что не станут пользоваться уязвимостью Мондштадта и нападать. По молчанию Варки Аято понял, что попал в цель. — Я надеюсь, вы осознаете, сколь опасно было заключать с Фатуи подобную сделку, — добавил он. — Если сейчас они сочтут ситуацию нестабильной, последствия могут быть непредсказуемыми. — Считаете себя самым умным, господин Камисато? — беззлобно усмехнулся магистр Варка. Приложив ладонь ко лбу, он качнул головой. Смотреть на Аято он по-прежнему избегал. — Скажите, что я не прав, магистр. Варка промолчал. — Вы оцениваете ситуацию исключительно с точки зрения логики, — ответил он вместо этого. — Я не могу отпустить Дилюка. Он зашел слишком далеко и привлек нежелательное внимание. Если он выйдет на свободу, тотчас окажется в опасности. Аято не сводил с Варки взгляда. Опершись одной рукой на трость, он поглаживал кольцо на указательном пальце и лихорадочно складывал в голове картину происходящего. Как Аято и думал, Варка заключил Дилюка под стражу не только для того, чтобы не позволить ему расследовать дело до конца. Он пытался уберечь Дилюка от Фатуи, которые наверняка оказались недовольны вмешательством Полуночного героя и пригрозили убрать его, если Варка сам с ним не разберется. Варка же не хотел, чтобы Дилюк пострадал, и не придумал ничего лучше, чем посадить его в тюрьму — а вернее, в штаб Ордо Фавониус, под личный присмотр Варки и других рыцарей. Ох, Варка. Человек, искренне преданный своему делу. Человек, абсолютно не подходящий на свою роль. Аято вздохнул. — Магистр, — сказал он терпеливо. — Вы правда думаете, что Фатуи остановит пара дверей? Они могут решить устранить Дилюка, чтобы преподать урок тем, кто не желает мириться с их планами. Вы рассчитываете посадить половину Мондштадта? Варка сцепил руки в замок и подпер ими подбородок. — Здесь, запертый в четырех стенах без оружия, Дилюк подвергается еще большей опасности. Варка вновь промолчал. Аято знал, что магистр и сам об этом задумывался. Его грызли сомнения — в противном случае он давным-давно начал бы действовать более решительно. — Вы с Дилюком хотите для Мондштадта одного и того же, — проговорил Аято. — Объединитесь с ним. Объединитесь с Джинн и со всеми, кто предан этому городу и желает ему добра. Фатуи — плохие союзники, и сотрудничество с ними в конце концов обернется трагедией. — Они шесть лет выполняли условия сделки. — Варка наконец поднял на Аято глаза, и в его взгляде мерцала решимость. — Я сделал выбор и получил шесть лет стабильности. Вы же пытаетесь вовлечь меня в противостояние, которое может нанести по Мондштадту непоправимый удар. Аято, чуть усмехнувшись, вдруг отставил трость и поднялся без ее помощи, чем вызвал удивление Варки, привлек его внимание. Подъем дался с большим трудом. Склонившись над столом, Аято сказал: — Мое состояние стабильно. Скажите, магистр, считаете ли вы его хорошим? Заглянув в незрячий глаз Аято, Варка не решился дать ответ, и это молчание было красноречивее любых слов. — Дом может много лет стоять на краю горы, создавая иллюзию, будто он простоит так не один век, — продолжил Аято. — И все же ни одна гора не остается неизменной вечно. Рано или поздно она вырастет или осядет. Каким бы ни был результат, дом на ее краю будет разрушен. Варка сдвинул брови. — Я понимаю, что вы пытаетесь сказать, господин Камисато. Но я не готов принимать столь рискованное решение лишь потому, что вы подобрали удачное сравнение. Аято молча ждал продолжения. Варка постучал пальцами по столу, бесцельно переложил бумаги из одной папки в другую и обратно. Наконец, когда стоять уже стало невыносимо, Варка принял решение. — Я освобожу Дилюка, — сказал он. — Но если с ним что-то случится, вы будете тем человеком, который станет за это отвечать. — Я с радостью приму на себя эту ответственность, — отозвался Аято. Варка хмыкнул, не удивленный его реакцией. — Что касается моего союза с Фатуи, он останется неизменным. Я не стану подставлять жизни мондштадтцев под удар, следуя вашим самонадеянным планам. Аято вздохнул. Итак, он выиграл наполовину. Дилюк выйдет на свободу, но Мондштадт по-прежнему останется легкой мишенью для атаки. В том, что эта атака грядет, Аято не сомневался. Выходит, самые важные решения по защите города вновь будут приниматься не в штабе Ордо Фавониус, а под крышей «Доли ангелов», в компании отличного вина, хвойного чая и небезразличных людей. — Благодарю вас за понимание, магистр. — Идите, господин Камисато. И помните, что вы остаетесь в этом городе только потому, что официально представляете Инадзуму. Аято взялся за трость. — Всего доброго. По телу прокатывались волны боли — запоздалые вестники тревоги. Как и всегда, Аято не чувствовал ни капли страха во время важного разговора, зато после переживал его с утроенной силой. Добравшись до двери, он остановился и чуть повернул голову. Магистр Варка сидел, скрестив руки на груди, и смотрел в окно, на залитый солнцем Мондштадт. — Вы ненавидите меня, магистр? Варка не стал поворачиваться. Не стал он и ничего отвечать. Кивнув, Аято вышел за дверь. Варка поддался на уговоры, позволил манипулировать собой — и пускай последнее слово сейчас осталось за Аято, магистр этого так просто не оставит. Дело не в том, что он желает Аято зла. Он имеет собственные взгляды на то, как следует защищать Мондштадт, и отступаться от них не собирается. Он видит в Аято угрозу той стабильности, за которую так отчаянно цепляется, и одна только мысль о том, что Аято может вмешаться в его планы и навлечь на город беду, сводит его с ума. Разумеется, теперь следует ждать от Варки следующего шага.Конец музыкального фрагмента
Следующий шаг не заставил себя ждать. Немногим позже Аято, отправившись на встречу с Венти, забрел в переулок, куда из-за густой листвы и тесно надвинувшихся друг на друга крыш почти не проникал солнечный свет. Он успел уловить еле слышимый посвист — кто-то стремительно переместился ему за спину. Аято попытался развернуться, но тело слушалось не так, как прежде, и отразить удар он не успел. Ледяной осколок оцарапал плечо. Аято увидел перед собой женщину с сероватой кожей и вишневыми волосами. Она носила наряд, который отдаленно напоминал монашеский, но для сестры Фавония был слишком вызывающим. Розария. За прошедшие шесть лет, в которые Аято нередко приезжал в Мондштадт, они не раз выпивали вместе на террасе «Доли ангелов». А теперь столкнулись в бою. Раскол — вот цена стабильности, за которую держался Варка. — Постой, — попросил Аято. Розария взметнула копье. Аято повел перед собой рукой, и водяная завеса приняла на себя удар ледяной вспышки. На поверхности воды распустился морозный цветок. Разбив его наконечником копья, Розария прорвалась к Аято, отшвырнула его к стене и тут же оказалась рядом, зажав шею противника предплечьем. По всему телу Аято вспыхнула боль. Розария не прикладывала усилий, но и без этого он едва держался на ногах. — Я так и знал, что это ты, — сказал он, сделав над собой усилие. — Это ты следила за мной, Сяо и Венти у городских ворот. Вчера это ты преследовала нас с Лизой. Ты же была на крыше собора в ночь возвращения Барбары. — Ты наблюдателен, — отозвалась Розария. Она чуть ослабила хватку, и Аято окончательно убедился, что Розария пришла не для того, чтобы его убить. У Варки никогда не хватило бы на это духу. Он мог сколько угодно разбрасываться угрозами, но он все же не сумел бы отдать хладнокровный приказ убить человека. Ну а запугивания… Аято давно уже перестал их воспринимать. — Тебя прислал Варка, — сказал он. — Ты веришь в то, что он сумеет защитить Мондштадт? — Я лишь храню преданность человеку, которому многим обязана, — отрезала Розария. — Это вопрос не веры, а долга. Неужели ты не сделал бы то же самое для собственного отца? Аято прикрыл глаза. — Я понимаю твои чувства. Но скажи, веришь ли ты Фатуи? Уверена ли ты, что этот союз не приведет к тому, что Варка погибнет с ножом в спине? Розария промолчала. В тенях переулка ее глаза мерцали льдом. Глаз Бога чуть потрескивал, распространяя вокруг морозную энергию. — Появление Барбары было неожиданным, — признала она наконец. — Я всегда считала ее утомительной, но… Она отвела взгляд. Однажды, когда они с Венти и Аято встретились вечером за бокалом вина в «Доле ангелов», Розария обмолвилась, что без Барбары пребывание в Соборе Фавония стало для нее невыносимым. Больше она ничего не сказала — Аято не помнил, чтобы она хотя бы раз с тех пор вообще заговаривала о Барбаре. И все же было очевидно, что потеря потрясла Розарию и даже заставила пожалеть о том, что она постоянно отталкивала Барбару. — Ты знаешь что-нибудь об этом? — спросила Розария без обиняков. Аято кивнул. — Знаю. Но я не могу тебе рассказать. — Потому что мы стали врагами, — горько усмехнулась Розария. — Нет, — без раздумий ответил Аято. — Мы никогда не были врагами и не будем ими, даже если ты выберешь следовать за Варкой до конца. Нам нечего делить. — Тогда чего ты хочешь? В глазах Розарии, прежде холодных, сверкнул гнев. Она уже понимала, что должна сделать непростой выбор. — Я не прошу тебя отказываться от Варки или предавать его, — мягко проговорил Аято. — Я лишь прошу подумать своей головой и честно ответить самой себе на вопрос, готова ли ты полагаться на милость такой организации, как Фатуи. Рука Розарии вжалась в его шею сильнее, и Аято зажмурил один глаз, пытаясь перебороть боль. Розария наблюдала за ним несколько долгих секунд. Ее глаза вновь стали холодны, и даже Аято не мог прочитать их выражение. Наконец она выпустила Аято и отстранилась. Наконечник копья уперся в землю. Решение было принято. — Я помогу вам присмотреть за Варкой. Расскажи мне все, что знаешь о Барбаре.* * *
Венни все утро бегала по дому и хватала разные предметы, разбрасывая их по комнатам. Так она играла в «Путешествие Кадзухи», о котором Джинн рассказывала ей перед сном. В поместье медленно, но верно воцарялся хаос. Когда же Венни схватила на кухне огромный нож, терпение Аделинды лопнуло, и она выставила безобразницу за дверь, пригрозив за дальнейшие проказы поставить Венни в угол. Венни расстроилась. Чтобы поднять ей настроение и отвлечь от создания в поместье лабиринта из вещей, Тевкр посадил ее на руки и принес в центральную гостиную, где горничные должны были вот-вот накрыть завтрак. — Братик Тевкр, а ты к нам надолго? — ухватив его за свитер, спросила Венни. Тевкр и сам не знал ответ на этот вопрос. Здесь, в поместье Рагнвиндр, он впервые за долгое время сумел выспаться и на утро даже почувствовал себя человеком, а не ходячей тоской. Наверное, причина была в том, что Джинн напоминала ему маму, а игры с малышкой Венни — то, как они дурачились с Аяксом, Антоном и Тоней. Больше всего Венни смахивала на Тоню. Все дело было в красных волосах, а еще в абсолютно одинаковом выражении лица, с которым обе девочки смотрели на нечто удивительное. Наблюдая за Венни, Тевкр чувствовал, как по сердцу разливается тепло и приятное чувство ностальгии. Он скучал по семье. — Как получится, Венни, — честно ответил он. — Давай ты будешь жить с нами! — с энтузиазмом предложила Венни. — Мы построим домик на дереве! А еще я покажу тебе свою крепость из подушек, и… — И все свои игрушки, и непременно расскажет тебе в красках историю каждой из них, — подхватила, спускаясь по лестнице, Джинн. Тевкр рассмеялся. — Не имею ничего против. Наверняка там полным-полно невероятных событий. Венни просияла, довольная, что хоть кто-то в этом доме наконец по достоинству оценил щедро приправленную деталями предысторию каждой игрушки. — Мама, давай ты сделаешь так, чтобы Тевкр был твоим сыночком и моим братиком, — заявила она. — Он совсем не взрослый зануда! Джинн округлила глаза. К счастью, от ответа ее спас стук в дверь. Затянув по пути кардиган, Джинн прошла к порогу прежде, чем Эльзер успел выйти из-за стола. — Ой, а вдруг это сестренка Кли? — обрадовалась Венни. Джинн толкнула дверь. Некоторое время она стояла, не шелохнувшись, и с этого ракурса Тевкр никак не мог разглядеть, что же она такое увидела. Сердце кольнул страх. Не спуская малышку Венни с рук, он прошел чуть вправо и наконец увидел человека, который стоял у порога винокурни, улыбаясь с робостью и вместе с тем с выражением неудержимого счастья. Это был Дилюк. Из груди Джинн вырвался сдавленный возглас. Судорожно выдохнув, она потянулась навстречу мужу, а он шагнул через порог и подхватил ее на руки, стиснул в крепких объятиях, осыпал поцелуями ее лицо, отмеченное бледностью из-за бессонных ночей. — Папа вернулся! — завопила Венни. Тевкр немедленно поставил ее на пол, и Венни тут же огненной стрелой промчалась к отцу. С некой неохотой выпустив Джинн из объятий, Дилюк наклонился и прижал к себе дочь. Джинн опустилась рядом. Не выпуская Венни, Дилюк протянул руку, коснулся щеки жены, а она прильнула к его руке, не спуская с него сверкающих глаз. — Я скучал, — прошептал Дилюк. Вместо ответа Джинн рассмеялась, и по ее щекам покатились слезы. Дилюк улыбнулся, но уголок его губ задрожал. Тевкр обмер от изумления. Сегодня он впервые увидел, как плачет Полуночный герой. Семья Рагнвиндр наконец воссоединилась.