* * *
Тимми пообещал себе, что закроет глаза всего на секундочку. «Мне просто нужно как следует моргнуть. Конечно же, я не собираюсь спать…» Когда он проснулся, тело казалось деревянным, а шея болела после нескольких часов, проведенных в неудобной позе. Тимми с трудом отлип от стены, потер затекшие плечи. Его ноги укрывал плед — это, должно быть, приходила проведать Тевкра Тоня. — Мхм… — с трудом выпрямившись, простонал Тимми. Пожалуй, стоит перекусить. Еще одна тарелка фирменного супа Кандакии — и он готов просидеть у постели Тевкра хоть целую ночь. — Кряхтишь, как дед. — Ничего подобного! — возмутился Тимми. И лишь потом до него дошло, кому принадлежал этот слабый насмешливый голос. Рывком развернувшись, он обнаружил, что Тевкр пришел в себя. Боль по всему телу сразу отошла на второй план. Тимми рухнул обратно на стул и придвинулся к кровати Тевкра, глядя на него во все глаза, как если бы самолично встретил Дендро Архонта. — Ты… Ты… — Пока еще не умер, — подхватил Тевкр. Чуть усмехнулся. Хоть он и пришел в себя, он по-прежнему выглядел так, будто стоял одной ногой в могиле. — Так просто вы от меня не избавитесь. Глаза Тимми заволокли слезы. Он торопливо заморгал, пытаясь их прогнать, а затем, не выдержав, заключил Тевкра в объятия. — О, — растерянно отозвался Тевкр. — Пожалуй, стоит умирать почаще. Он говорил в шутку, но Тимми все равно рассердился. Как он может говорить такие вещи! Если бы Тевкр не был ранен, Тимми сейчас непременно его бы ударил. А потом еще раз — для профилактики. — Не смей больше никогда так делать, — сказал Тимми, опустившись на край кровати. — Мы чуть с ума не посходили! Идиот. Если еще раз вздумаешь помирать, я придушу тебя собственными руками. А потом воскрешу и придушу снова. И буду повторять до тех пор, пока… Тевкр беззвучно рассмеялся, и Тимми, не выдержав, улыбнулся тоже. — Где мы? — спросил Тевкр. — Чем все закончилось? Небесный ключ… — Украден. — Сцепив руки в замок, Тимми принялся нервно крутить большими пальцами. — Аято застрелил Дотторе, но оказалось, что это не настоящий Дотторе, а его клон. Брови Тевкра вздернулись. — Оу. Тимми вздохнул. — Настоящий Дотторе забрал ключ с собой. Кевин, друг Кадзухи, и брат Люмин из другой вероятности помогли нам сбежать в Аару. — Гм… Тимми прижал ладонь ко лбу. Как же нелепо все это звучит! Стоило собраться с мыслями, рассказать обо всем последовательно, но Тимми никак не мог заставить себя вновь пережить ту ночь — даже в воспоминаниях. Он ведь был уверен, что Тевкр погиб. А еще взрыв, кража Небесного ключа, раны, которые нанесли друзьям исчезнувшие, очередная встреча с Аяксом, бегство из родного города, смерть Лизы… Дилюк, Джинн и Сахароза остались в Мондштадте — как и многие из друзей Тимми. Какая судьба их теперь ждет? В порядке ли его мать? Пускай Тимми все еще злился на нее, ему не хотелось, чтобы она пострадала. Все это было слишком. Рука Тевкра мягко сжала запястье Тимми. — Расскажи обо всем с самого начала, — попросил он. — Давай попробуем справиться с этим вместе. Его голос звучал непривычно. Всмотревшись в бледное лицо Тевкра, Тимми мог только подивиться тому, как сильно изменился друг за последние недели. Он будто стал старше. Когда Кли только принесла письмо Фатуи, Тевкр был разбит, но в его глазах все равно искрилась надежда: «Я непременно найду своего брата и верну его домой!» Теперь глаза Тевкра были темны и серьезны. Как бы Тимми ни пытался, он больше не мог прочесть их выражение. И все же такому Тевкру было гораздо легче рассказывать правду. Когда Тимми закончил, Тевкр откинулся на подушку и некоторое время молчал, обдумывая рассказ. Больше всего его потрясла смерть Лизы. Кажется, он до сих пор думал о ней, когда сказал: — Ты знаешь, я уже просто хочу убить этих ублюдков. Тимми промолчал. Когда-то — будто бы вечность назад — он предположил, что им с Фатуи незачем сражаться. Это было так… наивно. Тимми верил, что у каждого злодеяния есть своя причина, но теперь ему не хотелось даже пытаться понять Фатуи или Бездну. Причины, несомненно, были. Но наличие этих причин не могло служить оправданием. — А что с Кли? — вынырнув из мрачных мыслей, спросил Тевкр. — Она в порядке, — поспешно заверил Тимми. — Перепугалась за тебя, остолопа. И, конечно, эта встреча с Альбедо… Тевкр прикрыл глаза. Из рассказа Кли Тимми уже знал, что Альбедо обошелся с ним невероятно жестоко — вряд ли это столкновение когда-нибудь сотрется из памяти Тевкра. — Она старается не показывать этого, Тевкр, но она разбита. — Если бы я мог… — Тевкр вздохнул. — Я бы забрал ее хоть на другой конец вселенной, Тимми. В его голосе зазвенела горечь. Глаза Тевкра неотрывно смотрели перед собой, но ничего не видели. Тимми чувствовал, как он поглощен переживаниями о Кли и как отчаянно ему хочется просто заключить ее в объятия, спрятав тем самым от ужасов внешнего мира. — Да только я знаю, что это не поможет. Как бы далеко мы ни забрались, они все равно рано или поздно нас найдут. Они поймут, что Электро гнозис ненастоящий, и пошлют исчезнувших искать его. А мы столкнемся с ними и снова ничего не сможем поделать, потому что это самые дорогие нам люди, которым мы попросту не сумеем навредить. Тимми ничего на это не сказал. А что тут скажешь? Тевкр был прав. Сейчас они, спрятавшись в Аару, получили право на передышку, но как долго она продлится? Нигде нет гарантий, что они увидят завтрашний день. — Скажи ей, — сказал Тимми. Тевкр сразу понял, о чем идет речь. — Тимми, я ведь уже говорил… — Скажи ей, Тевкр! — не выдержав, повысил голос Тимми. — Как ты не понимаешь? Она все время сидела рядом с тобой, ждала, когда ты очнешься, и плакала. Она ушла только из-за того, что я настоял, чтобы она хоть немного поспала. Пальцы Тевкра стиснули одеяло. Его рука дрожала. — Вы оба каждый день ходите по грани, рискуя больше никогда не увидеть друг друга, — со слезами на глазах добавил Тимми. — Просто скажи ей, и будьте уже хоть немного счастливы! От изумления Тевкр приоткрыл рот. Щеки Тимми вспыхнули, и он отвернулся, скрестив руки на груди. Он не хотел срываться. Но смотреть, как Тевкр пытается отдалиться от Кли, чтобы не причинять ей боли, а в итоге делает только хуже, было невыносимо. Точно так же, как и невыносимо было смотреть погруженную в отчаяние Кли. Они были нужны друг другу, как никогда. Тевкру повезло: от необходимости отвечать его спас неожиданный гость. Они с Тимми повернули головы в сторону двери и увидели высокого беловолосого мужчину, шея которого была покрыта мерцающими красными прожилками. Такие же змеились теперь на груди Тевкра. — Я услышал голоса, — словно извиняясь, сказал Кевин. — Тимми, я могу поговорить с Тевкром наедине? Тимми неохотно соскользнул с кровати. — Я пока скажу Кли, что ты очнулся, — сказал он перед тем, как выйти из комнаты. Тевкр растерянно кивнул. Невесть откуда взявшийся незнакомец сбил его с толку — Тевкр понятия не имел, что именно этот человек был одним из тех, кто спас ему жизнь. Когда Тимми вышел в коридор, Кевин придвинул стул ближе к кровати и, опустившись, тут же скрестил руки на груди. Некоторое время они с Тевкром неловко молчали. Кевин потянулся к карману, но, бросив быстрый взгляд на Тевкра, словно вспомнил о чем-то и передумал. — Меня зовут Кевин, — представился он. — Тевкр, — назвался в ответ Тевкр. — Но вы и так это знаете. Кевин прикрыл глаза и выдохнул, пытаясь решиться начать непростой разговор. Наконец он заговорил: — Послушай, я понимаю, что ты только пришел в себя и тебе не хочется это выслушивать. Но ты был отравлен Кровью Текутли и должен быть готов к последствиям — увы, непредсказуемым. — Вы тоже были отравлены ею, — догадался Тевкр, указав на красные прожилки на шее Кевина. — Значит, теперь мы рано или поздно станем такими же, как исчезнувшие? Его прямота поразила Кевина. Столь юный мальчишка говорил о таких страшных вещах так спокойно, что от одного осознания этого факта по коже бежали мурашки. — Необязательно. — Оперевшись на колени, Кевин сцепил руки в замок. — Если говорить начистоту, у нас с тобой есть только три пути. Первый — мы попадем под влияние Крови Текутли и станем такими же марионетками Бездны, как исчезнувшие. Второй — мы сможем пережить это воздействие. Хм… Судя по выражению глаз Кевина, он почти в это не верил. — И наконец, третий исход… — Смерть, — закончил его мысль Тевкр. — «Каждый, кого коснулось красное пламя, умирает или становится низшим демоном у подножия вулканического трона, безоговорочно подчиняясь Текутли». Эти слова, записанные Морганой Блайт в «Сказаниях народов древности», Тевкр уже знал наизусть. Раньше он вспоминал их, размышляя о судьбе старшего брата — теперь же он и сам стал тем, кого «коснулось красное пламя». — В «Сказании народов древности» говорилось, что те, кто сумел пережить прикосновение пламени Текутли, обретали могущество, способное совладать с его демонами. Значит ли это, что если мы справимся, мы сможем на равных давать отпор исчезнувшим? — Я знаю о Крови Текутли столько же, сколько и ты, — отозвался Кевин. — Наша дальнейшая судьба — сплошная череда «если» и «может». Тевкр кивнул. С тех самых пор, как он открыл глаза, красные прожилки, которые змеились под рубашкой, не давали ему покоя. Они медленно, дюйм за дюймом, прогрызали кожу и распространялись от раны по всему телу. Однажды он будет покрыт ими целиком, и тогда… Тевкр взглянул на Кевина. — Как давно вы отравлены? — Хм… Уже больше двух недель. Но я был неосторожен и постоянно пользовался своими силами, хотя мне не следовало этого делать. — Кевин сдвинул брови. — Не повторяй моих ошибок, Тевкр. Не сомневаюсь в твоей воле, но я прибыл из другого мира и не могу гарантировать, что ты сумеешь продержаться столько же, сколько и я. Тевкр почувствовал, как по рукам проходит дрожь. — Вы хотите сказать, что я не могу сражаться? Кевин одарил его взглядом, в котором насмешка мешалась с добротой. — Парень, — сказал он. — Ты едва пережил прошлую ночь. Научись стоять на ногах прямо без посторонней помощи — тогда и поговорим о сражениях.Этот фрагмент можно читать под музыку: The Secret Sisters — The Damage. Ставьте на повтор
После разговора с Тевкром Кевин вышел во двор и, устроившись на ящиках, с облегчением закурил. За этим занятием его застал Кадзуха. Как и всегда в жаркой пустыне, он передвигался замедленно, будто в полудреме, и с радостью спрятался в тени рядом с Кевином. — Здорово, малой. — Привет. Некоторое время они сидели, привалившись к стене склада, и наблюдали за тем, как со скалистых вершин ссыпаются песочные водопады. Сбросив плащ, Кевин остался в одной рубашке и оттого казался каким-то… уязвимым. — Почему ты сразу не сказал мне о том, что отравлен? — спросил Кадзуха. Кевин стряхнул с сигареты пепел. — Прости. Я не хотел тебя беспокоить. Столько всего произошло после того, как мы сбежали из Миктлан Форталеза, и… Мне не хотелось еще сильнее тебя нагружать. — Кевин… — Я знаю, знаю, что должен был сказать! Прости. Я поступил глупо. Кадзуха опустил голову, задумчиво поводил ногой по песку, оставляя на нем причудливые рисунки. — Я знаю, что ты заботился обо мне. Как всегда. — Он вздохнул. — Но больше никогда так не делай, ладно? Мы ведь можем поискать решение вместе. Кевин криво усмехнулся и торопливо отвел взгляд. Его рука сжимала сигарету так, словно та была последней надеждой на спасение, и Кадзуху мигом охватило дурное предчувствие. Он знал это выражение лица. Ничего хорошего оно не сулило. — В чем дело? Кевин взъерошил волосы на голове. — Кадзуха, я больше не хочу лгать тебе… Я не думаю, что это возможно решить. Глаза Кадзухи расширились. Он ждал подобного ответа, он с самого начала понимал, что отравление Кровью Текутли — это не шутки, но… На памяти Кадзухи Кевин впервые считал какую-то проблему неразрешимой. Это повергло его в шок. — Эта штуковина становится все больше и больше, — виновато продолжил Кевин. — Я слабею. Думаю, это вопрос времени, как скоро она поглотит меня целиком. — Погоди. — Кадзуха стиснул переносицу. — Ты хочешь сказать, что ты… умираешь? Кевин чуть усмехнулся. — Ну вот ты и озвучил это вслух. Вживую это звучит как-то грустно. — Кевин… — Прости. — Он повернулся к Кадзухе и впервые с начала разговора посмотрел ему прямо в глаза. — Я не знаю, как остановить этот процесс. Эта хрень чертовски болит, и все мои силы уходят на борьбу с ней. Я не знаю, что будет, когда она охватит меня целиком, но не думаю, что смогу дожить до этого момента. Разум Кадзухи отказывался воспринимать слова Кевина. Он понимал все до единого слова, но не мог, просто не мог поверить, что это правда. Кевин не может умереть. Это же Кевин. Человек, который выпутывался из любых неприятностей, который выживал вопреки всему, даже когда это было невозможно. Он всегда находил выход. — Неужели нет способа этому помешать? — На самом деле у меня есть одна мысль. Пускай она и прозвучит безумно. Кадзуха с готовностью соскочил с ящиков. — Что нужно сделать? Пойти в другой мир? Обратиться к Воображаемому Древу? Его энтузиазм позабавил Кевина, и он качнул головой со слабой улыбкой. — Нет, Кадзуха. Боюсь, больше никаких путешествий по Воображаемому Древу. — Он на мгновение заколебался прежде, чем продолжить. — Я чуть не умер, когда перенес всех вас сюда. Я уже не тот человек, которого ты знал все эти шесть лет. Все могущество исчезло. Теперь я просто… Просто Кевин. Потрясенный его словами, Кадзуха опустился обратно на ящики. — Что тогда? Кевин постучал пальцами по колену. — Я думаю об оружии, — сказал он. — Видишь ли, в первую нашу встречу Аякс нанес мне две раны. Обе с использованием Небесных ключей. Рана, которая осталась из-за Милосердия Екатерины, была серьезной. Энергия Небесных ключей замедляла процесс регенерации, поэтому я долго не мог оправиться. Я до сих пор чувствую боль, но это естественный процесс. Это лишь часть заживления. — С раной, оставленной Пламенным Правосудием, все иначе, — догадался Кадзуха. Кевин кивнул. — Мне довелось недолго подержать его в руках. Это могущественное оружие, силы которого находятся за пределами человеческих возможностей. В какой-то момент битвы мне показалось, что клинок… обладает собственным сознанием. Что он пытается меня защитить. Кадзуха молча смотрел на него в ожидании продолжения. Вздохнув, Кевин указал на красные прожилки, которые, вырываясь из-под ворота рубашки, заползали ему на лицо. — Я думаю, что это его метка. Принц Бездны назвал меня «меченым Пламенным Правосудием». Мы связаны. Я это чувствую. Быть может, если я сумею воссоединиться с клинком… — Кевин поднял голову к небу. — Я смогу исцелиться. Или хотя бы жить дальше. Кадзуха потер точку между бровей. — Погоди, я не понимаю. Ты говоришь, что это метка Пламенного Правосудия, но при этом думаешь, будто оно поможет тебе исцелиться? Кевин потушил сигарету. Он не докурил, и это удивило Кадзуху — как если бы Кевин переставал быть собой, когда речь заходила о Пламенном Правосудии. — Это великое оружие, но еще оно очень опасно. Оно хочет, чтобы его держали в руках, и готово насильно заставлять владельца пускать его в ход. Я ощутил это, пока сражался им. Оружие, обладающее собственным сознанием… Будучи наследником кузнечного ремесла Иссин, Кадзуха слышал о подобных случаях. Они никогда не заканчивались ничем хорошим. — Пламенное Правосудие пытается привязать тебя к себе, — догадался он. — Поставив метку, оно заставляет тебя владеть им, потому что для тебя это единственный способ выжить. — Верно. Я должен отыскать его, Кадзуха. Хотя бы для того, чтобы не позволить Фатуи и дальше использовать его. Кадзуха повернул голову и вгляделся в лицо Кевина, омраченное тенью раздумий. — А что потом? Неужели с этого момента твоя жизнь всегда будет зависеть от того, владеешь ты Пламенным Правосудием или нет? — … По этому тяжеловесному молчанию Кадзуха понял, что Кевин думал об этом с тех самых пор, как догадался о своей связи с клинком. Жить в вечной зависимости от Небесного ключа… Такой судьбы не пожелаешь и врагу. — Не надо жалеть меня, малой, — неожиданно сказал Кевин. Он поднялся и одарил Кадзуху полным теплоты взглядом. — Послушай. У меня была долгая, насыщенная жизнь. И я не совру, если скажу, что последние шесть лет были в ней лучшими. — Он мягко улыбнулся. — Мы попробуем справиться с этим. А если ничего не выйдет и мне суждено умереть… Ну, тогда я хотел бы запомнить свои последние дни счастливыми. Отвернувшись, он задержал взгляд на статуе Дендро Архонта, вокруг которой порхали зеленые кристальные бабочки. Кадзуха ощутил, как в горле встал тяжелый комок. Он не мог избавиться от ощущения, что Кевин пытается попрощаться. Но ведь это еще не конец. Разве нет? Надежда на спасение до сих пор жива. Тогда почему Кадзуха никак не может избавиться от мысли, что это их с Кевином последний откровенный разговор? Как будто, стоит им только разойтись, жизнь изменится — и никогда не станет такой, какой была все эти шесть беззаботных лет. — Незадолго до своей смерти Мурата сказала: «Я лучше умру, ярко пылая с клинком в руках, чем превращусь в холодные угли». — В уголке губ Кевина обозначилась усмешка. — Я бы сказал так: «Я лучше вообще не умру». Но если выбирать не приходится… Мне не хочется доживать последние дни в отчаянии и грусти. Я просто хочу насладиться тем, что подарила мне судьба. — Кевин. Кадзуха все же решился прервать этот монолог. Он вспомнил, как незадолго до своей смерти Томо тоже говорил подобные вещи. Он рассуждал о предназначении и о силе, о храбрости и о конце пути… Тогда Кадзуха был невнимателен. Он не придал словам Томо должного значения — и потому безнадежно опоздал, оказавшись в конце концов не в силах его спасти. Ему не хотелось повторять подобных ошибок с Кевином. — Я буду рядом, — пообещал он. — До самого конца. И сделаю все, что в моих силах, чтобы он наступил как можно позднее. Ты просишь не жалеть тебя — я не смогу исполнить эту просьбу. Ты мой лучший друг, и то время, которое мы провели вместе, никогда не сотрется из моей памяти. Глаза Кевина заискрились, и он отвернул голову, пытаясь скрыть подступившие слезы. Губы Кадзухи невольно растянулись в улыбке. — Я буду жалеть тебя, — приложив руку к сердцу, сказал он. — Прости. Но если это действительно наши последние дни вместе, я тоже хочу провести их так, чтобы они ярко горели в воспоминаниях. Кевин потер шею, пронизанную красными прожилками, и рассмеялся. — Хорошо. Тогда жалей меня, сколько влезет. Я постараюсь не ворчать. И… — Он все же посмотрел на Кадзуху прямо. — Спасибо, малой. Из нас двоих ты всегда был мудрым. Взгляд Кадзухи смягчился, и он сказал: — А ты — смелым. Кевин снова рассмеялся, но спорить не стал. Прислонившись к стене дома, он, поразмыслив, опять закурил. Кадзуха не возражал. Так у него складывалось впечатление, что жизнь все еще течет прежним чередом, а Кевин всего лишь ввязался в очередные неприятности. И что все поправимо. И что все обязательно будет хорошо.Конец музыкального фрагмента
* * *
Сяо зарылся пальцами в волосы и в который раз за день склонился над записями, оставленными Люмин. Два стихотворения. Летописи наойи, найденные в обители Свидетеля зари. Слова, которые вспыхивали на стенах, когда Сяо спускался под корни дерева в Долине Ветров. Он что-то упускал. «Найди луну — ее поможет свет». Что это значит? Лиза говорила об иносказании, но у Сяо не было ни одной идеи, как можно расшифровать эти строчки стихотворения. Какую луну он должен искать? Возможно, символ луны? Но где? Не может же он носиться по всему Тейвату в поисках абстрактного знака. Нет. Люмин пыталась сказать что-то другое. Стул напротив Сяо отодвинулся, и за стол опустился Аль-Хайтам. Этот своевольный человек никогда не обременял себя уместностью своих действий, и даже проницательная Кандакия не могла сказать, что именно творится у него в голове. Эта черта раздражала, но в то же время и нравилась Сяо. Благодаря ей Аль-Хайтам не имел привычки ходить вокруг да около или тратить время на слезливые разговоры, от которых Сяо чувствовал себя не по себе. Особенно теперь, когда каждая попытка поговорить откровенно напоминала о схватке с Люмин. — Ну? — Аль-Хайтам облокотился на стол и положил подбородок на руки. — Полагаю, раз ты до сих пор здесь, разгадать подсказки Люмин пока не получилось. Сяо еще вчера поведал встреченным в Аару новым знакомым о маршруте, который задумала для него Люмин. — Раз уж у тебя есть время, чтобы доставать меня ехидными замечаниями, воспользуйся им с пользой и помоги, — отозвался он. — Похоже, мне не хватает знаний о Тейвате. — Хм. Аль-Хайтам подвинул к себе бумаги со стихотворениями Люмин и принялся в молчании их изучать. Сяо тем временем откинулся на спинку стула, потирая уставшие глаза. Тупик за тупиком. Но он прошел такой путь не для того, чтобы сдаться. Сяо ждал, что после встречи с Люмин просто не сумеет двигаться дальше. Ее глаза были холодны, а действия лишали всякой надежды. Она стала игрушкой в руках Принца Бездны. Если бы пришлось, она убила бы Сяо без колебаний. И все же теперь, когда он наконец увидел ее, когда наконец понял, во что превратил Люмин собственный брат, сердце Сяо преисполнилось мрачной решимости вернуть ее любой ценой. Если потребуется, он перевернет мир, он уничтожит саму Бездну — лишь бы она стала прежней. Он дойдет до конца. Там, где он лишится сил и будет готов упасть, его поддержат люди, которые помогали с момента пробуждения. Там, где он останется один, ему придадут уверенности воспоминания — об этих людях и о них с Люмин. Он непременно ее вернет. Сяо поднял глаза на Аль-Хайтама. — Что такое Ванарана? — Почему ты спрашиваешь? — полюбопытствовал Аль-Хайтам. Сяо задумчиво побарабанил пальцами по столу, прокручивая в голове воспоминания о минувшей ночи. — Это может прозвучать нелепо, но сегодня мне приснился сон. Я видел в нем тропический лес с растениями, похожими на огромные листья, и мистическим деревом, которому я никогда не встречал аналогов в Ли Юэ. — Сяо скрестил руки на груди. — А еще в этом сне со мной говорил голос. Аль-Хайтам отложил листок со стихотворением Люмин. Судя по выражению глаз, он уже пришел к какому-то выводу, но делиться им не спешил. — Что же сказал тебе этот голос? — Он велел мне отправляться в Ванарану, — ответил Сяо. — Его обладательница сказала, что я смогу найти там ответы, которые так ищу. Аль-Хайтам в задумчивости приложил руку к подбородку. Скосил глаза в сторону листка со стихотворением. Осмотрел записи из летописей наойи, разложенные перед Сяо. Наконец он сказал: — В таком случае я знаю, кто такая луна. Сяо так удивился, что даже невольно повысил голос: — «Кто»? Хочешь сказать, это человек? Аль-Хайтам, позабавленный его реакцией, издал смешок. — Не совсем. Видишь ли, жители Сумеру в большинстве своем не видят снов. Те же, кому они все-таки снились, рассказывали, как слышали чей-то голос. Они не видели его обладателя, но голос мог поддерживать их, успокаивать или давать советы. В конце концов они стали верить, что во снах с ними говорит Малая властительница Кусанали. — Малая властительница Кусанали, — нахмурившись, повторил Сяо. — Это ведь Дендро Архонт? Аль-Хайтам кивнул. — Про нынешнего Дендро Архонта в Сумеру почти не говорят. Мудрецы отказываются признавать ее власть. В один из праздников в ее честь, Сабзеруз, они привели в действие свой план, который стоил многим жителям Сумеру жизни. Глаза Аль-Хайтама сверкнули сталью. По их выражению Сяо догадался, что именно после этого случая Аль-Хайтам рассорился с Мудрецами и в конце концов оказался изгнан в Аару. — Сейчас Сабзеруз запрещен, как и любые другие действия, направленные на почитание Малой властительницы Кусанали. Мудрецы прославляют Великую властительницу Руккхадевату, которую они называют единственным истинным солнцем Сумеру. — Солнцем… — эхом отозвался Сяо. Аль-Хайтам подвинул к нему стихотворение Люмин и постучал пальцем по строчке про луну. — Из-за этого в народе Малую властительницу Кусанали называют луной. Я думаю, что прав, а значит, к тебе во сне обратилась Дендро Архонт, она же богиня мудрости и настоящая правительница Сумеру. — «Найди луну — ее поможет свет», — прочел Сяо с листа. — Это оно, Аль-Хайтам. Если Кусанали — богиня мудрости, ее свет и впрямь может привести меня к истине. Люмин, должно быть, узнала об особенности Кусанали говорить с жителями Сумеру через сны. Аль-Хайтам развел руками. — Есть одна проблема: «найти луну» у тебя не получится. — Он прикрыл глаза, и между его бровей легла хмурая складка. — Насколько мне известно, ее держат в Храме Сурастаны. Это надежно защищенное место. Никто, кроме Мудрецов, не может туда попасть. «Черт». Сяо не впервой было прорываться в надежно защищенные места — во время Войны Архонтов ему приходилось брать штурмом и высокие крепости, и магические убежища. И все же сейчас он находился на территории чужой страны, ничего о ней не зная. Не говоря уже о том, что нужно было залечь на дно, чтобы не позволить Фатуи выследить Электро гнозис — до тех пор, пока не станет ясно, как отбить Небесные ключи. — Не спеши, — посоветовал Аль-Хайтам. — У меня остались в Сумеру кое-какие связи. Я попробую выяснить, что можно сделать. — И что, до этого момента мне нужно просто сидеть, сложа руки? — раздраженно ответил Сяо. Аль-Хайтам усмехнулся. — Отчего же? Ты и сам сказал: Малая властительница Кусанали велела тебе отправляться в Ванарану. Этим и займись. — Ты до сих пор не рассказал, что это такое, — напомнил Сяо. Вместо Аль-Хайтама на его вопрос ответил Итэр, неожиданно объявившийся на пороге комнаты, где отдыхал Венти. — Это на севере Джунглей Дхармы. — Он прошел к столу и опустился рядом с Аль-Хайтамом. — Место, где живут аранары. — Если честно, ты потерял меня после слова «джунгли», — признался Сяо. Итэр рассмеялся. — Прости, я забыл, что эти понятия ничего для тебя не значат. В общем, Ванарана — это лес, где живут волшебные создания, которые называются «аранары». Их можно считать фамильярами Великой властительницы Руккхадеваты. Сяо потер виски, пытаясь уложить обилие новой информации. С этими властительницами и мудреными названиями на непривычном языке с ума сойти можно. — Мне нельзя покидать пределы пустыни, — сказал Аль-Хайтам. — Но раз уж Итэр знает, где это, то сможет тебе показать. — Зная Нахиду, она наверняка хотела, чтобы ты встретился с аранарами, — словно разговаривая сам с собой, медленно произнес Итэр. — Но вряд ли они так просто покажутся Охотнику на демонов. Если в этом мире я занял место Люмин… Значит, они знают меня, как Нару Варуну. Хм. Да. Думаю, будет лучше, если мы пойдем вместе. Сяо устало приложил руку ко лбу. — Хорошо. Как скажешь. Он уже понял, что в таком запутанном королевстве, как Сумеру, проводник ему не помешает. Аль-Хайтам поднялся из-за стола. — Начну наводить справки по поводу Малой властительницы Кусанали. Может, если мы сумеем освободить ее… Хм. Впрочем, поговорим об этом после. Нет смысла гнаться за ложными надеждами. Он направился к выходу. Сяо глянул ему в спину. «Если мы сумеем освободить ее»… Аль-Хайтам оборвал сам себя, но его глаза были полны надежды. Он устал жить на краю страны, которая его отвергла и которой управляли люди, погрязшие в прошлом, готовые ради своих целей размениваться десятками жизней. Он хотел перемен. Дверь за Аль-Хайтамом закрылась, и Сяо с Итэром остались наедине. Склонившись над столом, они принялись обсуждать план своего грядущего путешествия — и договорились, что отправятся в Ванарану с рассветом.* * *
Тоня нервно дергала ногой. Она уже успела переделать сотню дел, помочь Кандакии превратить склад в подобие жилого и вполне себе уютного дома, совершить обход по Аару и даже поговорить с Тевкром, который наконец пришел в себя. С того момента, как они сбежали из Мондштадта, прошло уже полтора дня, но Матвей так и не пришел в себя. Конечно, когда Тимми сообщил, что Тевкр очнулся, у Тони отлегло от сердца. Она волновалась за брата так сильно, что не могла спать, и после этих новостей будто бы сбросила с плеч многотонный груз. Проблема была в том, что таких грузов было два. Прикусив ноготь большого пальца, Тоня посмотрела на Матвея. Его лицо было таким бледным, что почти сливалось с подушкой. Под глазами залегли черные тени. С такой раной следовало радоваться, что он в принципе до сих пор дышит, но это ни капельки не утешало. Все должно было обернуться иначе. Не выдержав, Тоня пересела на край кровати Матвея. — Почему ты не ушел? — прошептала она. — Зачем ты остался и ввязался в драку? Он, разумеется, не ответил. Тоня закусила губу. Почему же он до сих пор не очнулся? Чего ради бросился в самое пекло, хотя знал, чем это может для него закончиться? Пришла пора расплатиться за прошлые грехи. Надеюсь, однажды ты сможешь меня простить. На глаза Тони набежали слезы. Ее внезапно поразила страшная догадка. Взявшись за руку Матвея, она осторожно прижала ее к своей щеке и, глядя в его изможденное лицо, тихо сказала: — Ты не хочешь возвращаться. Прийти к этой мысли оказалось легко. Тоня вспомнила, как Матвей колебался на Цуруми. Тогда она убедила его довериться ей, пообещала, что не оставит, а потом… Потом она наговорила ему немало гадостей. Она была потрясена ранением Тевкра, всем тем, что произошло в Мондштадте, и даже не задумывалась, как глубоко ее слова могут ранить Матвея. Вернее, нет. Тоня хорошо понимала, что именно говорит, и намеренно пыталась задеть побольнее. Она злилась на него — и до сих пор считала, что имела на это полное право. И все же… Ей не хотелось, чтобы все закончилось вот так. Ей не хотелось отталкивать его настолько грубо и злостно. Матвей не желал ей зла. Я чудовище, которое несет только смерть и разрушение. Ростик хотел, чтобы я гордился им… Но он никогда не смог бы гордиться мной, тем, чем я стал. Я хотел бы… стать лучшим человеком. Таким он видел себя — монстром, который всю жизнь совершал ошибку за ошибкой. В конце концов он не сумел никого спасти и причинил боль людям, о которых заботился. Матвей остался, потому что хотел положить этому конец. — Не надо, — прошептала Тоня. — Не уходи. Она крепче вжалась в его ослабевшую ладонь. — Знаешь, однажды я тоже хотела, чтобы мир вокруг меня просто закончился, — сказала она. — Когда Аякс пропал в Заполярном Дворце и мы поняли, что он не вернется… Я хотела запереться в мансарде и провести там остаток жизни, ни с кем не разговаривая. А лучше просто закрыть глаза и больше никогда не просыпаться. Она горестно рассмеялась. Преодолев этот период, Тоня расправила плечи и зашагала по жизни дальше, решив, что не позволит Фатуи или любым другим силам ее сломить. Но так было не всегда. И ей до сих пор было страшно оборачиваться в прошлое. — Мне повезло. Рядом со мной были хорошие люди. Мои братья, господин Чжун Ли… Я знаю, что у тебя никого не осталось. Знаю, что ты все потерял и что я ужасный человек, но… Она протянула свободную руку и мягко убрала прядь волос с его лица. — Если ты чувствуешь, что тебя ничего не держит в этом мире… подержись хотя бы за меня. Я о многом прошу тебя, но пожалуйста, не уходи. Все наладится. Честное слово. Станет лучше. Тебе не нужно гнаться за прощением или искуплением, потому что ты уже хороший человек. Не выдержав, она разревелась — так, словно снова вернулась в те времена, когда запиралась в мансарде. Она боялась за Тевкра, за Матвея, за будущее, за то, что Аякса не получится вернуть, за то, что Фатуи отнимут всех, кого она так любила. Она не чувствовала под ногами опоры, и оттого ей казалось, что она безостановочно летит навстречу удушающей темноте, в которой не было ничего, кроме отчаяния. Тоня просила Матвея держаться за нее, но нуждалась в нем не меньше — на Цуруми она успела почувствовать, как ей спокойно и легко, когда она может опереться на его плечо. В конце концов даже у нее не хватало сил держать спину прямо, когда ей раз за разом давали под дых. И вдруг Тоня ощутила, как пальцы Матвея дрогнули. — Никогда… такого не говори. Ты не ужасный человек. Все, что ты сказала, было справедливо. Тоня утерла слезы и обнаружила, что на нее сквозь полуприкрытые веки смотрит Матвей. Он не улыбался, но в его глазах плескалось тепло, и от этого доброго, исполненного мягкости выражения Тоня сначала нервно засмеялась, а затем разрыдалась пуще прежнего. Удивленный ее реакций, Матвей секунду поколебался, будто пытался понять, что сделал не так. А затем расставил руки в приглашающем жесте. Тоня не стала долго думать — просто легла рядом, в его объятия, и Матвей бережным движением стер с ее лица слезы. — Я не уйду, — пообещал он. — Если для тебя это так важно, я никуда не уйду и буду рядом столько, сколько захочешь. Его слова показались Тоне нелепыми, и она, всхлипнув, рассмеялась. — А если я захочу, чтобы ты был рядом всегда? — Значит, я буду рядом всегда, — ответил Матвей. Тоня уткнулась ему в плечо. Ей было стыдно орошать Матвея слезами — в конце концов, разве не Тоня должна была утешать его и помогать справиться с болью? Но Матвей не возражал. Его пальцы зарывались в волосы Тони, бережно расчесывали их прядь за прядью, и от этих размеренных движений она в конце концов начала успокаиваться. — Как твой брат? — спросил Матвей. — Ох… — сорвалось с губ Тони. — Он жив. Но его отравили Кровью Текутли, и я не знаю, что будет с ним дальше. Матвей прикрыл глаза. Тоня почувствовала, как на мгновение прервалось его тяжелое дыхание. — Прости, — сказал он. — Прости, я тебя подвел. Я не хотел, чтобы все так получилось. — Я знаю, Матвей. Она чуть отстранилась и заглянула ему в глаза. Несмотря на ее слова, вид у Матвея по-прежнему был виноватый, поэтому Тоня протянула ладонь и нерешительно дотронулась кончиками пальцев до его щеки. Матвей не сводил с нее взгляда. Убедившись, что он не возражает, Тоня осторожно провела большим пальцем сначала по его скуле, затем — по брови. Ей хотелось стереть с его лица это хмурое, полное сожалений выражение. — Я знаю, — повторила Тоня. — Все хорошо. В том, что случилось, нет твоей вины. Знаешь… Она опустила глаза. — Ты зря полез на рожон. Это было ужасно глупо, а еще самонадеянно, а еще… В общем, никогда больше так не делай, понял?! Тебя что, в Фатуи вообще не научили заботиться о себе? Матвей беззвучно рассмеялся. — Но все равно, — по губам Тони скользнула улыбка. — Я рада, что ты остался. И что теперь ты здесь. Я обещала, что, когда мы вернемся на материк, мы вместе разберемся, как тебе быть дальше. И я намерена исполнить это обещание. — Хорошо, Тоня, — ответил Матвей. — Я… тоже рад. Согретая его теплом, уставшая после двух бессонных ночей, Тоня быстро расслабилась и незаметно для себя уснула. Матвей усмехнулся. Ему было больно двигаться, но он все равно сумел подтянуть одеяло поближе и накрыть Тоню, мирно сопевшую в его плечо. Прикрыв глаза, он прижался щекой к ее волосам и вскоре тоже погрузился в сон.* * *
Дверь распахнулась так резко, что лишь чудом не слетела с петель. На пороге показалась Кли. Ее широко распахнутые глаза сияли. Завидев Тевкра, она в несколько прыжков оказалась у кровати и заключила его в крепкие объятия. От вспыхнувшей в ране боли Тевкр закрыл один глаз, но все равно рассмеялся — он был рад наконец увидеть Кли. Кли не могла подобрать слов. Тевкр тоже молчал. Пережитое той жуткой ночью связало их неразрывными узами, и теперь им не требовались слова, чтобы понимать друг друга. Отстранившись, Кли заглянула Тевкру в глаза, а затем, выдохнув, снова обхватила его руками. Тевкр погладил ее по волосам. Чувствуя дрожь в исхудавшем теле Кли, он вспоминал слова, сказанные в сердцах Тимми: «Просто скажи ей, и будьте уже хоть немного счастливы!» Если честно, момент теперь был еще более неподходящим, чем прежде. Все, за что они держались, разрушено. Мондштадт остался позади. Нет ни дома, ни уверенности в завтрашнем дне. По телу Тевкра расползались красные прожилки, которые в конце концов могли убить его — или превратить в чудовище, подобное Аяксу. Он не мог гарантировать, что вскоре не обратит оружие против Кли. Худшего момента, чтобы рассказать о своих чувствах, не придумаешь. И все же… Он мягко обхватил ее за локоть. — Поможешь встать? — Что? — удивилась Кли. — Зачем? Тебе нужно лежать, восстанавливать силы! — Тогда я помру со скуки, — рассмеялся Тевкр. — Не волнуйся. Я просто хочу подышать свежим воздухом и хотя бы одним глазком посмотреть на пустыню. Никогда не видел ничего подобного. Вздохнув, Кли соскочила с кровати и, подставив Тевкру плечо, помогла подняться. Он приложил ладонь к груди. В ране пульсировала боль, но стоять Тевкру нравилось больше, чем валяться в постели, изображая человека при смерти. Так он хотя бы немного чувствовал, что все еще способен дать отпор врагам. Кли мягко обхватила его за талию. — Уверен? — спросила она. Тевкр кивнул, и тогда они с Кли медленно направились к выходу. К счастью, все обитатели дома были заняты своими делами, и по пути им с Кли никто не встретился. Больше всего Тевкру не хотелось сейчас выслушивать нравоучения. Он знал, что должен был остаться в постели, но сидеть на месте решительно не получалось. По многим причинам. Если бы он мог, он бы сейчас побежал — и бежал бы без остановки до тех пор, пока не оказался бы в Заполярном Дворце. Он хотел бы обладать силой в одночасье положить планам Фатуи и Ордена Бездны конец. Вернуть Аякса, уберечь Кли. Восстановить все, что было разрушено. Спасти исчезнувших. Но сейчас он мог только одно — сделать то, что следовало сделать давным-давно.Этот фрагмент можно читать под музыку: Jada Facer — Demons. Ставьте на повтор
Склад располагался неподалеку от выхода из деревни, и вскоре Кли с Тевкром уже стояли посреди моря, укрытого желтым песком. Солнце клонилось к западу, золотило верхушки видневшихся вдали пирамид и фундаментальных сооружений из прочного камня. Зрелище в самом деле было захватывающим, но Тевкра не интересовали виды пустыни. Он просто отыскал подходящий предлог, чтобы улизнуть из надоевшей комнаты. Повернувшись, он привлек Кли к себе и мягко взялся за ее ладони. Она немного удивилась, но возражать не стала. — Что ты делаешь? — Ну… — Тевкр отвел ее руку в сторону. Их пальцы переплелись. — Из-за того, что я весь вечер вел себя, как дурак, я так и не пригласил тебя на танец. — А ты хотел? — смущенно засмеялась Кли. Солнечные блики танцевали в ее светлых волосах, придавали глазам теплое, какое-то особенно проникновенное выражение. — Еще бы. Тебе очень шло твое платье. — Но я не в платье. И вообще, мы в пустыне, а ты ранен, и… — Тебе не нужно платье, Кли. Ты и так прекрасно выглядишь. Я… Слова застыли на губах. Он несколько лет прятал от нее свои чувства, все убеждая себя, что рано или поздно для признания наступит подходящий момент. На самом деле понятия «подходящий момент» не существовало. Он просто не мог решиться произнести это вслух. — Хорошо, хорошо, — засмеявшись, согласилась Кли. — Только осторожнее, ладно? Скажи, если почувствуешь себя хуже. Он не стал на это отвечать. Кли осторожно прикоснулась к его плечу. Тевкр обхватил ее за талию. Они столько раз прикасались друг к другу прежде, но именно сейчас Тевкра охватил особый трепет. Стук сердца отдавался в висках. Они ступали по песку, скорее переминаясь с ноги на ногу, чем танцуя, без музыки, без подходящей обстановки вокруг, но оба ощущали себя так, словно вернулись в тот последний мирный вечер в Мондштадте. Кли сняла руку с плеча Тевкра и осторожно коснулась его груди — рядом с тем местом, куда вонзился шип Альбедо. — Я думала, ты погиб. Пока мы не перенеслись в Аару, я правда так думала, Тевкр… Это было так страшно, а потом Тоня сказала, что ты отравлен Кровью Текутли, и теперь непонятно, что будет дальше, и… — Захлебнувшись словами, Кли вжалась в Тевкра. На ее ресницах дрожали слезы. — Тевкр, я не смогу без тебя. Ты очень дорог мне, понимаешь? Ты поддерживал меня с нашей первой встречи, ты всегда был рядом, и я… Пожалуйста, если я могу что-то для тебя сделать, если я могу хоть как-то помочь, не отталкивай меня. Я знаю, что ты хочешь уберечь меня. Я тоже хочу тебя уберечь. Тевкр остановился. Чуть отстранившись, он взял лицо Кли в свои ладони и, утерев большими пальцами слезы под ее глазами, прижался к ней лбом. Ее слова тронули до глубины души. Если ты хочешь быть рядом с кем-то, будь. Если ты хочешь сказать кому-то, как ты его ценишь, скажи. Пока у тебя есть шанс. — Ты права. Я не должен был тебя отталкивать. Я вбил себе в голову, что так смогу защитить тебя, но только причинил боль. Кли улыбнулась сквозь слезы. — Не страшно. — Она шмыгнула носом. — Тимми не зря говорил, что ты дурак. Но ты хороший дурак. Мне нравится. Они оба прыснули. Тевкр знал, что держит ее слишком долго, но не мог заставить себя опустить руки. Несмотря на боль, несмотря на ужасы прошлого и страх перед будущим, он стоял посреди пустыни, касаясь Кли, и потому чувствовал под ногами опору. Он не знал, сколько времени у него осталось, не знал, что их с Кли ждет дальше, а потому пытался насладиться этим чувством, запечатлеть этот момент в памяти яркой фотографией. Чтобы в отчаянный час мысль об этом мгновении разгоняла мрак. Чтобы, вне зависимости от того, что будет дальше, это воспоминание придавало сил. — Ты спрашивала, чем можешь помочь. Ты уже помогла. После того, как Альбедо ранил меня… Он на секунду замолк, всматриваясь в лицо Кли. Она слушала спокойно и на упоминание Альбедо никак не среагировала. Хорошо. Выдохнув, Тевкр заправил прядь волос ей за ухо и продолжил: — Я, наверное, был в бреду, потому что мне мерещилась всякая чушь. Мне казалось, я задыхаюсь во мраке и меня во все стороны тянут красные нити. Как бы я ни пытался, я не мог освободиться из их плена, пока не услышал твой голос. — Мой? — растерянно переспросила Кли. Ее глаза расширились, став огромными, и Тевкр не сдержал улыбки. — Да. Твой. Ты ничего не сказала, просто звала меня по имени — снова и снова. До тех пор, пока я не последовал за тобой. Я шагал через тьму, красные нити тянулись за мной, не желая отпускать, но я шел за твоим голосом — и в конце концов очнулся. Тевкр понял, что больше не в силах сдерживать дрожь. Сначала ему не хотелось говорить. Он вытягивал из себя слова клещами, надеясь улучить возможность, чтобы отступиться и снова обо всем умолчать. Но стоило только поделиться с Кли своим видением, как слова посыпались сами собой. — Ты всегда, все четыре года нашей дружбы, была для меня светом. Больше, чем светом. Послушай, Кли… Она слушала. Слезы на ее щеках высохли, и в уголках рта притаилась улыбка. Кли даже не пыталась ее скрыть. Она словно знала, что собирается сказать Тевкр, и… ни капельки не возражала. Глядя в ее сверкающие в закатном свете глаза, Тевкр вдруг успокоился. Мысли стали ясны, как прозрачная вода в погожий день. Он наклонился. Их с Кли лица оказались на одном уровне, и она, не выдержав, засмеялась. — Скажи уже! — легонько ткнув его кулаком в плечо, сказала она. Тевкр перехватил ее руку и мягко прижал к губам. Кли продолжала улыбаться. Ее щеки горели румянцем, ярко-красным, будто спелые яблоки, и оттого она казалась еще более милой. — Я люблю тебя, Кли. — Дурак! — выпалила она. Тевкр замер, удивленный такой реакцией. А затем Кли, привстав на цыпочки, обхватила обеими руками его лицо и нежно коснулась своими губами его губ. Отвечая на поцелуй, Тевкр крепче прижал ее к себе и закрыл глаза. Солнце клонилось к западу. Теплый ветер перебирал песок на гребнях барханов. Над головами проносились красноперые птицы. Кли и Тевкр стояли в сотнях миль от дома посреди бескрайней пустыни, оставив за спиной дни, полные потерь и боли. Но сейчас, когда они снова и снова касались друг друга губами, тьма отступила, и ужасы прошлого были над ними не властны.