Пепельный реквием

Чья-то рука ухватила Чун Юня за локоть. Обернувшись, он увидел невысокого человека в черно-золотом ханьфу. Лицо чужака скрывала маска, но Чун Юнь все равно без труда его узнал. — Ты теперь все время будешь меня преследовать? Син Цю снял маску и одарил Чун Юня невинной улыбкой. — Ну, ты направляешься к городским воротам с таким видом, будто замыслил нарушить закон. Как я могу такое пропустить? — Если судить по твоему наряду, ты и сам не по делам семьи из дома выбрался, — подметил Чун Юнь. — Ты ведь в курсе, что город закрыли? Неужели наследник торговой гильдии «Фэйюнь» хочет нарушить запрет Цисин? Син Цю напустил на лицо самое безобидное выражение, на какое только был способен, и развел руками. Чун Юнь вздернул брови. Так и не решив, как это следует воспринимать, он махнул рукой и возобновил путь к городским воротам. Несколько дней назад, когда болезнь стала стремительно распространяться по гавани, в Цисин отдали приказ закрыть город. Никому не войти, никому не выйти. Телеги с продуктами и материалами разворачивались на подступах к городу, торговля замерла, как и жизнь в гавани. Все прятались по домам под стойким надзором Миллелитов. Как будто кучка стражников может остановить распространение Пурпурной чумы. Карантин был лишь способом замедлить болезнь, но не лекарством. Пурпурную чуму не останавливали закрытые двери. Слабые здоровьем люди в любом случае рано или поздно заражались, и хотя друзья Чун Юня были крепкими и к тому же в большинстве своем владели Глазами Бога, он переживал за каждого из них. Не говоря уже о том, что с каждым днем гавань Ли Юэ все больше напоминала ту галлюцинацию, которую он увидел, провалившись в черную грязь на дне Разлома. Нет. Он не мог просто сидеть взаперти сложа руки. Чун Юнь видел, как непросто приходится Антону. Это было ужасно: он целыми днями пропадал у пациентов, возвращался к вечеру, едва стоя на ногах, чтобы провести не меньше часа у матери, а затем запирался в своей комнате, где работал над лекарством. Мать Антона болела тяжелее, чем другие, и угасала прямо на глазах. Антон ни разу не говорил об этом ни с Чун Юнем, ни даже с господином Чжун Ли, но они оба читали в его лице отчаянное: «Что, если я не успею?» Потеряв терпение, Чун Юнь решил, что должен помочь. Да, Сяо отправился искать Камень Связывания, но Чун Юнь не мог больше ждать. Мама Антона, люди, которые заболевали и умирали каждый день, не могли больше ждать. Рассудив так, Чун Юнь воспользовался моментом, украдкой выбрался из дома господина Чжун Ли и, проскользнув незамеченным мимо Миллелитов, тенистыми переулками двинулся в сторону городских ворот. «Должно же быть хоть что-то, — лихорадочно размышлял Чун Юнь. — Подсказка. Ниточка, которая может привести к Камню Связывания». Ему не давал покоя один странный факт. Бездна забрала Небесный ключ из подземной пещеры. Чун Юнь и Син Цю пришли в Разлом, узнав о начале Пурпурной чумы, то есть через некоторое время после кражи. Но Бездна все равно ошивалась там. Зачем она вернулась? Было ли на дне Разлома что-то еще? — Нет, серьезно, — вырвав Чун Юня из облака мыслей, сказал Син Цю. — Какой у тебя план? Подойти к Миллелитам и попросить открыть для тебя ворота? Чун Юнь смерил его насмешливым взглядом. — Понимаю, что из нас двоих ты всегда считал себя самым умным. Но тебе не кажется, что я не стал бы экзорцистом, будь я таким дураком? Щеки Син Цю покраснели. Желая скрыть неловкость, он опустил голову и лишь через некоторое время пробурчал: — Я вовсе не пытался назвать тебя дураком. — А я не пытался тебя в этом обвинить, — отозвался Чун Юнь. — Послушай. Доверься мне. Пять лет прошло. Я уже не тот, кем был раньше. — Да, — тихо ответил Син Цю. — Это верно. Его тон прозвучал странно, но Чун Юнь привык. С тех пор, как они встретились, Чун Юнь большую часть времени чувствовал заложенный в словах Син Цю скрытый смысл, но понять его не мог. Наконец они добрались до городских ворот, но попадаться на глаза Миллелитам не рискнули, свернув вместо этого в узкий переулок между домами. Там Чун Юнь, порывшись в карманах, отыскал бумажный талисман с начертанными на нем иероглифами. — Держись за меня, — велел он Син Цю. Тот вздохнул, но спорить не стал. Чун Юнь ощутил на плече легкую тяжесть. Син Цю держал руку так, словно готовился в любой момент ее отдернуть. В кончиках его пальцев ощущалось напряжение. «Что не так? — подивился Чун Юнь. — Разве я не сказал, что больше не держу на тебя зла?» Он не решился задать этот вопрос вслух, а потому лишь выше поднял талисман и, сосредоточившись, активировал привязанное к иероглифу заклятие. По ощущениям ничего не изменилось, а потому Син Цю полюбопытствовал: — Что дает этот талисман? — Временную невидимость, — ответил Чун Юнь. — А теперь будь добр, помолчи. Нас по-прежнему можно услышать. Так они двинулись в сторону моста, за которым лежал выход из города. Миллелиты бдительно поглядывали по сторонам, и Чун Юнь обрадовался, что активировал талисман заблаговременно — о том, чтобы проскользнуть здесь незамеченными без него, можно было даже не мечтать. Они с Син Цю остановились у каменистого обрыва. «Пройти по мосту? — размышлял Чун Юнь. — Слишком рискованно. Мост полностью загорожен баррикадой, и мы либо столкнемся с Миллелитами, либо наделаем шуму, пока будем пытаться через нее перелезть». Еще немного понаблюдав за Миллелитами, Чун Юнь наконец принял решение и зажал талисман между зубами. — Что ты делаешь? — прошептал Син Цю. Сделав ему знак вести себя тихо, Чун Юнь развернулся и, прежде чем изумленный Син Цю опомнился, подхватил его на руки. Глаза Син Цю округлились. Не обращая внимания на его молчаливое сопротивление, Чун Юнь разбежался и совершил широкий прыжок над обрывом. Внизу плескалась вода. Бросив на нее быстрый взгляд, Чун Юнь раскрыл планер, и они с Син Цю медленно опустились на противоположный берег. — Ты… — начал было Син Цю. Чун Юнь зажал ему рот рукой: площадь за мостом патрулировали Миллелиты. Убедившись, что Син Цю не натворит глупостей, Чун Юнь вернул ему вертикальное положение и, не выпуская его запястье, потащил за собой. Син Цю оставалось лишь молча переставлять ноги. Постепенно площадь осталась позади. По обе стороны от дороги выросли горы — тропа, на которой оказались Чун Юнь с Син Цю, соединяла гавань Ли Юэ с Разломом. Сила иероглифа иссякла, и заклятие рассеялось голубыми песчинками. — Ты с ума сошел! — высказался наконец Син Цю. — Никогда больше так не делай. — Мне казалось, тебе нравятся приключения, — ухмыльнулся Чун Юнь. — Я не… — Лицо Син Цю залила краска. — Дело не… — Он скрестил руки на груди. — Как ты… В конце концов он окончательно заблудился в словах и, вздохнув, тем самым признал поражение. Чун Юнь как раз размышлял, не подшутить ли ему над Син Цю еще раз — больно уж забавно было наблюдать за тем, как меняется выражение его лица, — но тут сзади раздался оклик: — Эй! Миллелиты. Застигнутый врасплох, Чун Юнь невольно замедлил шаг, а вот Син Цю среагировал молниеносно. Сверкнул золотой отблеск — он надел маску. От стремительности его движений длинный хвост из темно-синих волос взметнулся в воздух. Не оборачиваясь, Син Цю обхватил Чун Юня за плечи и, превратившись в черно-золотой вихрь, бросился вперед, оставляя медлительных стражников позади. Через несколько минут Миллелиты окончательно пропали из виду. Син Цю остановился, стянул маску и уперся в колени, пытаясь отдышаться. Они с Чун Юнем обменялись взглядами, а затем, не выдержав, покатились со смеху. — Наследник торговой гильдии бегает от городской стражи, — лукаво сощурился Чун Юнь. — Незабываемое зрелище. — Ну, знаешь ли, — ухмыльнулся Син Цю. — Экзорцист, который не боится даже Вестников Бездны, но приходит в ужас из-за преследования Миллелитов, ничем не лучше. Его смех перешел в кашель. — Ты в порядке? — забеспокоился Чун Юнь. — А, — отмахнулся Син Цю. — Давно не использовал этот прием. Я, кстати, сам придумал его вскоре… Он запнулся, смутившись, и Чун Юнь понял, что он пытается сказать. «Вскоре после твоего ухода в горы». Чун Юнь невольно вздохнул. Однажды эта тема перестанет быть для них с Син Цю такой болезненной. Не то чтобы Чун Юнь планировал и дальше оставаться в гавани. Конечно, как только Пурпурная чума будет побеждена, он вернется к Адептам, чтобы продолжить тренировки. Пускай за минувшие пять лет он научился лучше владеть собой и обуздывать энергию Ян, этого было недостаточно. Тем не менее, пока они с Син Цю были вынуждены работать вместе, и Чун Юню не хотелось, чтобы прошлое всегда напоминало о себе ядовитым шипом, застрявшим в сердце. — Здорово, — сказал он. — Хороший прием. Син Цю слабо улыбнулся. В его взгляде читалась благодарность. Переведя дух, он сумел наконец выпрямиться. — Ну, что дальше? — Это ты мне скажи, — засмеялся Чун Юнь. — Ты ведь планировал улизнуть из гавани еще до того, как мы встретились. Куда ты собирался? Син Цю закрепил золотую маску на поясе и, проверив, что клинок легко выходит из ножен, сказал: — Я хотел отправиться в Разлом. Понимаю, это может звучать абсурдно, ведь ничего, кроме Пурпурной чумы, там теперь не найдешь. Но чем больше я думаю о нашей встрече с Орденом Бездны, тем более странной она мне кажется. — Я тоже об этом думал, — кивнул Чун Юнь. — Для чего они вернулись в Разлом, если уже украли Камень Связывания? Син Цю прикрыл глаза в знак согласия. — Я хочу поискать зацепки. Чун Юнь сложил руки на груди и, склонив голову набок, бегло изучил Син Цю. Что за мысли крутились в его голове? Винил ли он себя в пришествии Пурпурной чумы? Размышлял ли, как повернулась бы история, откажись он поддержать отца пять лет назад? Наверняка. Если бы ему было все равно, Син Цю остался бы в гавани. Но он решил рискнуть, нарушил приказ Цисин — и все из-за того, что несмотря на внешние перемены, по-прежнему оставался собой. Тем борцом за справедливость, который не мог спать спокойно, зная, что где-то в Ли Юэ страдают люди. — В таком случае мы пойдем туда вместе, — мягко сказал Чун Юнь. — Две пары глаз лучше, чем одна. Син Цю рассмеялся. — Как скажешь. Чун Юнь понятия не имел, что такого забавного было в его словах. — Как ты хотел добираться до Разлома? — поинтересовался он. — Пешком? Путь неблизкий. — Ну… — Положив ладонь на клинок, Син Цю растерянно провел большим пальцем по рукояти. — Я подготовился. Смог за пару ночей уладить дела на несколько дней вперед, чтобы не переживать о возвращении в гавань. «Уладить дела на несколько дней вперед?» Чун Юнь со вздохом стиснул переносицу. Когда у Син Цю появилась эта дурная привычка работать по ночам? Насколько Чун Юнь успел узнать из разговоров в гавани, дела у торговой гильдии в последние годы шли только в гору, но… Неужели Син Цю обязательно было расплачиваться за этот успех своим здоровьем? Сделав шаг вперед, он положил руку на плечо Син Цю и сказал: — Мы обернемся одним днем. А ты воспользуешься оставшимся временем, чтобы как следует выспаться. Договорились? Глаза Син Цю расширились от изумления, но он быстро справился с чувствами и напустил на лицо улыбку. — Амбициозно, господин экзорцист. Как же вы намереваетесь успеть сходить в Разлом и обратно за один день? — Не только ты последние пять лет придумывал новые приемы. Син Цю недоверчиво вздернул бровь. Оставив его наедине со скептическим выражением, Чун Юнь вернулся к дороге и сложил ладони рупором. Как там звучали слова, которым научил Владыка Лун? — Сяньин лаоху! Ничего не произошло. Брови Син Цю поползли еще выше. Чун Юнь смущенно кашлянул, но тут вспомнил, что последний слог стоит растягивать. — Сяньин лаоху-у-у! По скалистому склону покатилась каменная крошка. Син Цю задрал голову кверху и увидел, как на миг солнце заслонил огромный, исполненный грации силуэт. Через несколько секунд в землю пружинисто уперлись когтистые лапы: взору Син Цю предстал исполинский тигр. Его коричневую шерсть исчерчивали светло-бежевые полосы. Длинный хвост, сужаясь к концу, был увенчан языком янтарного пламени. Голову украшали кристаллические рога, тоже янтарного цвета, а глаза пылали золотом. Тигр был столь величественным, что Син Цю еле подавил искушение встать перед ним на колени. — Чун Юнь… — потрясенно проговорил он. — Что это? — Не что, а кто, — поправил Чун Юнь. — Это Шэн Ли. Син Цю уставился на него, как на умалишенного. — Я ведь не о том спрашиваю! Это… это же яшмовый тигр. Я читал о них в историях об Адептах, но думал, они все вымерли. Как такое возможно? Вместо ответа Чун Юнь рассмеялся, и Син Цю оставалось лишь покачать головой: за пять лет его непосредственный, столь простой прежде друг оброс секретами, достойными Адептов. Может, это была его маленькая месть за все тайны, которые хранил от него Син Цю? — Забирайся, — кивнул на спину тигра Чун Юнь. Син Цю поколебался. Тигр Шэн Ли был царственным созданием, и седлать его казалось кощунством. По-своему расценив неуверенность Син Цю, Чун Юнь подошел, с легкостью подсадил его на спину Шэн Ли и запрыгнул следом, заняв место у загривка. — Держись, — велел он. «За что?» — хотел спросить Син Цю, но вопрос провалился обратно в горло: Шэн Ли без предупреждения сорвался с места.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Lake Isabel — Crossing Paths. Ставьте на повтор

Тигр перемещался стремительнее ветра, преодолевая огромные расстояния широкими упругими прыжками, и от подобной скорости у Син Цю заложило уши. Дыхание перехватывало — от страха и от восторга. Надеясь не упасть, он схватился за Чун Юня, который сидел на спине Шэн Ли спокойно и непоколебимо, будто вросший в землю камень. Должно быть, он путешествовал так сотни раз. Син Цю оставалось лишь позавидовать ему — он сам не мог припомнить, когда в последний раз испытывал что-то столь же захватывающее. Он вдохнул полной грудью и ощутил не только свежий воздух, который приносил ароматы цветов и чистых горных родников. Он ощутил свободу. Опьяненный этим чувством, он наклонился к уху Чун Юня и, перекрикивая ветер, сказал: — Друг мой, я помню тебя еще наивным мальчишкой, который искренне верил во все выдуманные мной истории. А теперь, с такими-то навыками, ты мог бы стать Адептом! Чун Юнь тихо рассмеялся. — Для такого умения призывать Шэн Ли недостаточно, — ответил он. — Ты ведь знаешь, с тех пор как Адепты удалились в Заоблачный предел, ни один смертный не получал право присоединиться к их рядам. — Из каждого правила бывают свои исключения, — заметил Син Цю. Сверившись с дорогой, Чун Юнь склонился к тигру и прошептал ему несколько слов на неизвестном языке. Он напоминал наречие Ли Юэ, но звучал более древним и витиеватым. Выслушав Чун Юня, Шэн Ли сменил маршрут. Теперь они удалились от основной дороги и проносились живописными рощами, одевшимися в осенний янтарь листвы. Изредка скалистые склоны прорезали беспокойные горные ручьи — Шэн Ли с легкостью перепрыгивал их и несся дальше, в ту сторону, куда клонилось заходящее солнце. — Даже если и так, — вернулся к разговору Чун Юнь. — Люди получали право вознестись и стать Адептами за великие подвиги. На какой же великий подвиг способен экзорцист, который не может даже увидеть демонов? — Не говори так! — возразил Син Цю. — Какая разница, видишь ты демонов или нет? Ты всю жизнь боролся за безопасность людей, ты не побоялся спуститься в Разлом и снова идешь туда теперь, даже несмотря на риск. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю, и я мог бы перечислить десятки твоих поступков, которые можно было бы назвать подвигами. Чун Юнь обернулся через плечо, одарив Син Цю удивленным взглядом. — Это… кхм… очень любезно с твоей стороны. — Я серьезно. — Я знаю, Син Цю. И я это ценю. Но не думаю, что храбрости, упорства или особенных навыков достаточно, чтобы вознестись. — Что же тогда нужно? — полюбопытствовал Син Цю. По губам Чун Юня скользнула улыбка. — Если бы смертным был известен ответ на этот вопрос, мы бы уже давным-давно все стали Адептами. — Он задержал взгляд на кристаллических рогах Шэн Ли. — Думаю, нам остается только придерживаться пути самосовершенствования. Защищать, что дорого, исполнять долг. Если ты будешь этого достоин, в нужный момент Адепты обратят на тебя свой взор. Некоторое время они мчались по просторам Ли Юэ в молчании. Несмотря на поздний сентябрь, поля укрывали желтые макушки цветов. Они были похожи на солнечные искры, рассыпанные богами в качестве последнего дара ушедшего лета. — Звучит так, будто ты всерьез обдумывал этот вопрос, — рискнул наконец произнести Син Цю. По неведомым причинам он боялся услышать ответ Чун Юня. — Я… — Пальцы Чун Юня стиснули загривок Шэн Ли. — Я думал о том, что хотел бы остаться жить в горах вместе с Адептами. — Правда? Вопрос сорвался с губ быстрее, чем Син Цю того хотелось. — Правда, — ответил Чун Юнь. — Я давно чувствую, что мир смертных для меня слишком… — Он запнулся, не сумев подобрать слово. — Я не думаю, что могу найти в нем место. Это откровение так потрясло Син Цю, что он замолк и больше не решился ничего спрашивать. Чун Юнь… хочет снова уйти в горы? Значит, как только Пурпурная чума закончится, он вернется к Адептам? Навестит ли он когда-нибудь гавань? Будет ли вспоминать… Син Цю со вздохом прикрыл глаза. Может, оно и к лучшему. Чем меньше они с Чун Юнем общаются, тем лучше. Для всех.

Конец музыкального фрагмента

Шэн Ли замедлил шаг. С легкостью обогнув Миллелитов, которые преграждали прямой путь к выработкам, он поднялся вверх по ступенчатым скалам Разлома и наконец остановился. Чун Юнь соскользнул с его спины и помог спуститься Син Цю. Вдвоем они подошли к краю скалы, осматриваясь. Син Цю не сдержал потрясенного вздоха. Вырвавшись из глубин шахт, черная грязь ковром укрывала Разлом. В его центре пульсировал исчерченный фиолетовыми прожилками сгусток — будто жуткое, отвратительное сердце. Сгусток полностью запечатывал выход из шахт. К счастью, сразу после новостей о распространении болезни Миллелиты эвакуировали шахтеров и работников рынка, а иначе любой оставшийся внизу рисковал бы стать похороненным заживо. Над Разломом летали фиолетовые хлопья, похожие на пепел. Даже воздух в этом месте казался удушливым, будто сдавленным отравой. Син Цю закашлялся. — Мы все еще можем уйти, — сказал Чун Юнь. Син Цю замотал головой. — Я хочу разобраться, что мы упускаем. Это из-за моих решений Пурпурная чума начала распространяться, и я хочу приложить все усилия, чтобы ее остановить. — Хорошо, — вздохнул Чун Юнь. Склонившись над Шэн Ли, он вновь шепнул несколько слов на древнем языке. Склонив рогатую голову, тигр пару мгновений постоял, будто благодаря Чун Юня за общество, а после широкими прыжками скрылся из виду. — Я не знаю, что нас там ждет, — объяснил Чун Юнь. — И как на него подействует энергия черной грязи. — Останься с нами могущественный тигр, способный одной лапой уложить Вестника Бездны, мне было бы спокойнее, — честно признался Син Цю. — Но ты поступил правильно. Чун Юнь с благодарностью приподнял уголки губ. Не сговариваясь, они с Син Цю спрыгнули со скалы и, расправив планеры, начали неторопливый спуск. Через несколько минут стало казаться, что краски вокруг выцвели. Мир посерел. Дышать стало еще труднее. Ощущая в сердце необъяснимую тяжесть, Син Цю потер грудь. «Вот бы сейчас увидеть солнце…» Но чем глубже они спускались, тем плотнее становилось пепельное облако и тем сложнее было солнечным лучам добраться до земли. Вскоре последние отблески заката угасли. Когда ноги Чун Юня и Син Цю коснулись земли, обоим показалось, что они очутились в загробном мире — настолько тусклым, невыразительным и мертвым казалось окружающее пространство. Чун Юнь сделал шаг и тут же отдернул ногу. Выставив руку, он преградил путь Син Цю. — В чем дело? — не своим голосом спросил Син Цю. Чун Юнь указал на траву. Землю исчерчивали пульсирующие фиолетовые прожилки. Они были похожи на вены умирающего великана, и Син Цю не хотелось даже представлять, что будет, если в них наступить. — Двигаемся осторожно, — сказал Чун Юнь. — Ступай за мной след в след и ни в коем случае не останавливайся без предупреждения. Син Цю кивнул. Пристально всмотревшись в его побледневшее лицо, Чун Юнь поднял руку, и их обоих окружили кольца из ледяных талисманов. Чистая энергия Ян сумела слегка ослабить пагубное воздействие черной грязи. Син Цю наконец ощутил силы двигаться дальше. Изредка покашливая и отмахиваясь от хлопьев фиолетового пепла, они направились к огромному сгустку в центре Разлома. Из земли вырастали столпы черной грязи. Когда Син Цю и Чун Юнь проходили мимо, она бурлила, выплескивая мерзкие ядовитые капли. Фиолетовые прожилки исчерчивали не только траву — они заползали на деревья и укрывали скалистые склоны. Между ветвями висели похожие на паутину грязевые нити. Трудно было поверить, что еще меньше месяца назад это место было полно жизни. «Как я мог пойти на поводу у отца?» — поражался Син Цю. Едва очутившись в Разломе, он искренне себя возненавидел. Он был трусом. И из-за его трусости люди умирали от Пурпурной чумы. Цзи Фан уже не стало. Дни матери Антона были сочтены. Больше всего Син Цю боялся, что Чун Юнь станет следующим. «Я в порядке», — продолжал раз за разом говорить Чун Юнь. Но ведь и Цзи Фан поначалу была в порядке. И мама Антона тоже. Совсем недавно жители гавани были здоровы и не знали никаких забот, кроме подготовки к очередному фестивалю. Все изменилось. И Син Цю нес за это ответственность. Он не хотел, чтобы люди расплачивались за его ошибки своими жизнями. И уж тем более не хотел, чтобы Чун Юнь заразился Пурпурной чумой. «Надо было пойти сюда одному. Надо было обмануть его, заставить остаться в гавани… Я должен уберечь его — и готов заплатить за это любую цену. Даже если в конце концов он меня возненавидит». — Гляди, — окликнул Чун Юнь. Син Цю потер уставшие глаза и всмотрелся туда, куда указывал Чун Юнь. Среди грязевых луж отчетливо пылал столп золотистого сияния. — Давай подойдем, — предложил Чун Юнь. Вблизи выяснилось, что сияющий столп исходит от большой чаши, доверху заполненной кристаллической крошкой. На медном боку была выгравирована восьмиконечная звезда. Казалось, золотой свет отталкивает от себя черную грязь — в небольшом радиусе от чаши земля была чистой, и даже дышалось там легче. С облегчением глотнув свежего воздуха, Чун Юнь и Син Цю осмотрелись. Пока Син Цю изучал медную чашу, пытаясь припомнить, где прежде видел символ восьмиконечной звезды, Чун Юнь обошел вычищенное золотистым сиянием пространство. — Вещи с провизией, — принялся перечислять он. — Пустые ножны. Свернутые лежаки. Остатки костра. Кто-то останавливался здесь на привал, и причем недавно — угли еще теплые. Син Цю опустился на корточки, провел кончиками пальцев по символу звезды — и тут же вспомнил, где видел его раньше. — Фатуи, — сказал он. — Это восьмиконечная звезда с их герба. Я видел такую в некоторых договорах, которые торговая гильдия подписывала с Банком Северного Королевства. — А они хорошо подготовились. — Чун Юнь указал на кристаллическую крошку, от которой исходил спасительный свет. — Они знали, что столкнутся с черной грязью. Знали они и способ с ней бороться. — Да, но зачем им понадобилось разгуливать по зараженному Разлому? Чун Юнь обвел взглядом вычищенное золотистым сиянием пространство, пытаясь еще раз проанализировать увиденное. — Вероятно, они оказались здесь по той же причине, что и Орден Бездны на дне Разлома. Они не закончили здесь свои дела. — Будто бы Пурпурной чумы им мало, — проворчал Син Цю. Он осторожно протянул руку. Убедившись, что свет не опасен, он взял со дна чаши кристаллический обломок. Тот оказался легким и на ощупь был прохладным, из-за чего напоминал поверхность древних скал в тенистых ущельях Ли Юэ. Поразмыслив, Син Цю протянул обломок Чун Юню. — Есть мысли, что это такое? Чун Юнь зажал обломок в ладонях и прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. — Не могу сказать. Но я чувствую сильную энергию, исходящую от этого обломка. Будто… нечто божественное. — Открыв глаза, он вернул обломок Син Цю. — Подобное ощущение возникает в местах скопления адептальной энергии. — Адептальной энергии, говоришь? Хм… Син Цю набрал горстку обломков и покрутил их в ладонях. Затем ссыпал обратно в чашу. Чун Юнь с любопытством наблюдал за его действиями. Задумчиво погладив подбородок, Син Цю опустил руку в карман и отыскал там небольшой круглый предмет, похожий на монетку. — Это Печать Гео? — удивился Чун Юнь. Опустившись на колени, он извлек из чаши кристаллический обломок и поднес к Гео Печати в ладони Син Цю. — Материал совпадает точь-в-точь, — заметил Син Цю. — Печати ведь хранят отголоски божественной энергии. — Верно. Но Печать в твоей руке не светится — в отличие от этих обломков. Получается, Фатуи нашли способ как-то обработать их, чтобы бороться с воздействием черной грязи, — догадался Чун Юнь. Глаза Син Цю расширились. Пораженный догадкой, он ухватил Чун Юня за запястье и взволнованно прошептал: — Это же может стать ключом! — О чем ты говоришь? — нахмурился Чун Юнь. — О лекарстве! — Набрав пригоршню кристаллических обломков, Син Цю спрятал ее в карман. — Если ты прав, Фатуи что-то сделали с Печатями, но мы не поймем, что именно, без нужных инструментов и знаний. Чун Юнь закивал, уловив его мысль. — Антон и господин Чжун Ли хорошо разбираются в подобных вещах. Может, они сумеют понять, что именно сделали Фатуи, и использовать это для разработки лекарства. Они с Син Цю пораженно уставились друг на друга. Впервые с момента смерти Цзи Фан в их сердцах зародилась надежда. Боясь потушить это робкое пламя, они не хотели даже представлять, что будет в случае неудачи, а потому молча договорились больше это не обсуждать. — Ладно, допустим, — нахмурился Чун Юнь. — Но все это не объясняет, куда подевались Фатуи. — Наверное, оставили лагерь и ушли дальше, — пожал плечами Син Цю. Чун Юнь решительно замотал головой. — Они бросили провизию и лежаки. Судя по ножнам, незадолго до своего исчезновения они обнажили оружие. Но что случилось после? — На них кто-то напал? — предположил Син Цю. Чун Юнь ничего на это не ответил. Отыскав на земле подходящий фонарь, он набил его кристаллической крошкой из чаши и подошел к кромке черной грязи. Очертил в воздухе иероглиф. Вспыхнув на стеклянной стенке фонаря, иероглиф усилил золотистое сияние, и черная грязь, будто испуганная этими теплыми уверенными лучами, принялась отползать прочь. — Отлично придумано, — похвалил Син Цю. Ступив в круг золотистого света, он двинулся за Чун Юнем, и они возобновили свой путь через отравленный Разлом. Чем ближе они подходили к гигантскому черному сгустку, запечатавшему проход в шахты, тем тяжелее становилась атмосфера и тем тусклее светил фонарь в руках Чун Юня. Пятно света сужалось. Чтобы не потерять равновесие, Син Цю положил руку на спину Чун Юня. В его голове зашептались голоса. Пока что они напоминали шелест, и как бы Син Цю ни старался, он не смог различить ни слова. — Смотри, — позвал Чун Юнь. Он остановился. Бросив взгляд себе под ноги, Син Цю вздрогнул — на него смотрели остекленевшие глаза застрельщика Фатуи. — Какого… — Син Цю сделал глубокий вдох, от которого тут же закашлялся. — Черт, Чун Юнь, что здесь произошло? Он отравился черной грязью? — Нет. — Чун Юнь поднял фонарь повыше, и когда фиолетовые прожилки на земле расползлись, Син Цю рассмотрел, что трава покрыта кровью. — Он был заколот клинком. Ладонь Син Цю обхватила рукоять меча цзянь. Чун Юнь двинулся вперед, и вскоре золотой свет фонаря выхватил из удушливой темноты еще одно тело. — Очередной застрельщик. — Син Цю сдвинул брови. — Но где же убийца? Передав фонарь Син Цю, Чун Юнь опустился на корточки и некоторое время изучал тело, а также следы крови, которые цепочкой тянулись от одного мертвеца к другому. — Что скажешь? — Мм… — отозвался Чун Юнь. — Скажу, что, судя по характеру ран и положению тел, эти двое убили друг друга. Он указал на клинок, воткнутый в землю рядом с одним из застрельщиков. — Второй застрельщик застал первого врасплох и атаковал со спины. Первый успел среагировать и нанес ответный удар, но рана была слишком серьезной. Он быстро скончался. Второй прошел какое-то время, опираясь на клинок, но земля, пораженная черной грязью, оказалась слишком мягкой. Он потерял равновесие и, упав, уже не смог встать. Син Цю с изумлением покачал головой. С такой наблюдательностью Чун Юню впору было сменить профессию экзорциста на детектива. Впрочем, эти два занятия были неотделимы друг от друга. — Черная грязь, — догадался он. — Несмотря на защиту, они поддались ее воздействию, и она вынудила их обратить оружие друг против друга. — Галлюцинации — один из побочных эффектов отравления черной грязью, — кивнул Чун Юнь. — Первые заболевшие, еще до того, как болезнь изменилась и стала Пурпурной чумой, постоянно страдали от них, помнишь? «Помню, — подумал Син Цю. — А еще я помню, как тебе привиделась разрушенная гавань Ли Юэ и золотые столпы в небе». Пока он крутил в голове невеселые мысли, Чун Юнь осторожно обыскал обоих застрельщиков и нашел в кармане одного из них записную книжку размером с ладонь. — Это дневник. Син Цю часто заморгал, пытаясь прогнать тревогу. — И что же там написано? Поднявшись, Чун Юнь подошел ближе и подставил исписанные страницы под золотистый свет фонаря. Они с Син Цю склонили головы над записями. Поначалу размеренные, выведенные крупным почерком, они становились с каждой страницей все более торопливыми и неразборчивыми.               Мы придерживаемся прежнего плана. Меня отправляют в Ли Юэ. Эх, Ли Юэ… В лучших обстоятельствах я бы с удовольствием прогулялся по гавани и посетил праздничную ярмарку, но Тимур говорит, там теперь не до праздников. Неужели все это из-за исчезновения одного маленького предмета? Сложно поверить… Я, конечно, знаю, ради чего мы все это делаем. Чтобы построить новый мир, нужно сломать старый, и потому жертвы неизбежны. Но все же мне не по себе от мысли, какой хаос мы принесли в гавань. Скоро все закончится. Скоро план осуществится, и я буду свободен от этой ноши. Мы все будем свободны.               Мы прибыли в Разлом. В шахты теперь не попасть, но к счастью, это и не наша забота — приказ касался только подготовки на поверхности. Мы с Тимуром ничего не смыслим во всех этих мудреных формулах и компонентах. Октябрина над нами смеется. Говорит, с такими знаниями о мире мы бы даже цветок-сахарок от мяты не отличили. Она преувеличивает, но доля истины в этом есть — за последние годы я так погряз в работе, что перестал обращать внимание на простые вещи. Рядом с Октябриной все иначе, но… Мы прибыли сюда по делу. И мне не следует думать ни о чем таком. Как она и обещала, Печати, которые дал мне в Заполярном Дворце Мирослав, работают. Пока свет горит, мы в безопасности. Сделаем свою работу и уйдем отсюда. А потом, когда все закончится, я непременно поговорю с Октябриной.               С каждым днем в Разломе становится все хуже. Иногда мне кажется, что я слышу голоса. Они постоянно нашептывают жуткие вещи. Я рассказал об этом Октябрине, и она не на шутку встревожилась. Сказала держаться ближе к свету. Говорит, это все из-за божественной силы, заключенной в Печатях. Что-то про связь Архонтов с Селестией, про какую-то «селестиальную энергию»… Я не понял. Это неважно. Главное, что сейчас мы в безопасности. Мы должны быть в безопасности.               Сегодня мне снилось, что я утопаю в черной грязи. Она заливалась мне в рот, нос, уши… Я будто бы испил самой смерти. Тимур ведет себя странно. Кажется, у него жар. Он постоянно кашляет и к тому же стал таким бледным, словно выбрался из могилы. Октябрина считает, это связано с подготовкой злополучной пещеры к «Стремительному натиску». Почему нас не предупредили об опасности? Или может, это происки Бездны? Никогда не доверял этим ублюдкам.               Тимур огрызается на каждое мое слово. Мы всегда ладили, как братья, а теперь он даже не позволяет к нему подойти. Меня это пугает. Октябрину, кажется, тоже. Похоже, она преисполнилась решимости разобраться в происходящем. Я должен был сопровождать ее, но она настояла, чтобы я остался с Тимуром, а сама отправилась к центру Разлома. От нее до сих пор нет никаких вестей. Если она не вернется к вечеру, я отправлюсь ее искать, и плевать я хотел на то, что может ждать в темноте.               Оставайся на свету. Пока ты на свету, ты в безопасности. Никакая сила тебя не тронет… Оставайся на свету.               Я больше не могу. Нет, я не хочу. Я не хочу сопротивляться этому голосу, который зовет меня из темноты. Он прав, он прав во всем, я должен… Я должен сбросить с себя эту ношу. Я освобожусь и отправлюсь искать Октябрину. Это единственный путь… Я должен убить Тимура. Только так я смогу освободиться.               На этом дневник застрельщика обрывался. Чун Юнь закрыл записную книжку и убрал ее в карман. — Он постепенно сходил с ума, — прошептал Син Цю. — И даже свет Печатей не смог его уберечь. — Стало быть, второго застрельщика звали Тимур, — заключил Чун Юнь. — Но куда подевалась Октябрина? Она, похоже, была ученой и больше этих двоих знала о планах Фатуи. Син Цю согласно кивнул. — Похоже, она была послана сюда, чтобы подготовить пещеру на дне Разлома к «Стремительному натиску», что бы это ни значило. Эти застрельщики должны были охранять ее, но в итоге Октябрина ушла к центру Разлома одна. — Все пошло не по плану, — проговорил Чун Юнь. — Орден Бездны и Фатуи сотрудничают, но возможно, Бездна преследует свои цели. — И Фатуи о них даже не догадываются… — подхватил Син Цю. Они обменялись взглядами. Обломки Печатей в фонаре замерцали, и Чун Юнь, опомнившись, предложил: — Давай уйдем. — А как же Октябрина? — заупрямился Син Цю. Чун Юнь мотнул головой. — Брось. Эти застрельщики умерли, поддавшись влиянию черной грязи. У нас может быть больше шансов, потому что мы защищены Глазами Бога, но я бы не стал испытывать судьбу. — Но что, если она жива? — выступил вперед Син Цю. — Пускай она Фатуи, ее нельзя бросать здесь, в этом ужасном месте. И потом, ты сам сказал, что она больше своих спутников знала о «Стремительном натиске». Она может быть полезна. Чун Юнь устало стиснул переносицу. — Син Цю… — Я знаю, что ты прав, — прервал Син Цю прежде, чем Чун Юнь принялся читать ему нотации. — Вернись в гавань. Расскажи Антону и господину Чжун Ли, что нам удалось узнать. Я останусь здесь и поищу Октябрину. В голубых глазах Чун Юня сверкнул лед. Вскинув голову, он воскликнул: — Ты с ума сошел?! — Его рука сомкнулась вокруг запястья Син Цю. — Ты не останешься здесь. Это слишком опасно. Отступив на шаг, Син Цю рывком высвободился из хватки Чун Юня, из-за чего тот потрясенно замер. — Люди в гавани умирают каждый день — это не опасно? Пурпурная чума пришла в Ли Юэ из-за меня! Это я позволил отцу управлять мной, это из-за моего решения в Разломе открылся рынок! И теперь из-за меня не стало Цзи Фан. Из-за меня мама Антона умирает. Из-за меня… Я… Я не могу никого спасти, Чун Юнь. Я не хочу, чтобы подобная судьба постигла и тебя. Пускай я больше не нужен тебе, я не готов… потерять тебя. Глаза Чун Юня изумленно расширились. — Син Цю… Он не успел договорить. Мигнув в последний раз, фонарь в руках Син Цю погас, и они остались в темноте. Горло сдавило удавкой. Син Цю зашелся в кашле, таком сильном, что не получалось даже вдохнуть. Он не соприкасался с черной грязью, но ему все равно казалось, что она наполнила его внутренности и потекла по венам вместо крови. Тело стало тяжелым, непослушным. Справившись с приступом, Син Цю поднял голову. Вокруг царил кромешный мрак. — Чун Юнь, — позвал Син Цю. Он хотел закричать, но с губ сорвался только шелест. «Он не мог уйти далеко, — рассудил Син Цю. — Он ведь стоял всего в паре шагов от меня и…» Он потянулся вперед, отчаянно надеясь прикоснуться к Чун Юню, но пальцы ухватили пустоту. Чун Юнь исчез. Здесь, на отравленном дне Разлома, не было ничего, кроме черной грязи и темноты. Син Цю затряс фонарь, который по-прежнему сжимал в руках. Безрезультатно. Без паники. Только без паники. Нужно вернуться к стоянке Фатуи — там осталась целая чаша Печатей. Там хотя бы на время будет безопасно. К тому же Чун Юнь наверняка подумает о том же самом — у стоянки они с Син Цю точно не разминутся. Нужно найти свет. Син Цю осмотрелся. Ничего, кроме тьмы. В горле снова запершило. Он закашлялся, прикрывая рот рукавом. Стоять было нельзя, поэтому Син Цю выбрал направление наугад и двинулся вперед, надеясь, что сумеет рано или поздно выйти к свету. Под ногами что-то мерзко чавкало. Син Цю понимал, что шагает прямиком по скоплениям черной грязи, но из-за густого мрака не мог увидеть даже собственные ноги. Продолжая покашливать, он шел в темноту. Он не знал этого, но стоянка Фатуи осталась далеко позади. Он направлялся прямиком к эпицентру осквернения.               Когда фонарь угас, Чун Юнь потянулся вперед, чтобы не потерять Син Цю в обступившем мраке, но рядом никого не оказалось. — Син Цю! Тишина. Ругнувшись, Чун Юнь собрал остатки сил и очертил вокруг себя кольцо талисманов, от которых во все стороны разлилась энергия Ян. Она не могла справиться с черной грязью столь же эффективно, как зачарованные Печати, но хотя бы осветила пространство вокруг и дала Чун Юню возможность дышать ровно. В голове теснились шепотки. Прикрывая глаза, Чун Юнь видел уже знакомые картины: мертвецов на улицах Ли Юэ, людей, чья кожа была исчерчена фиолетовыми полосами, семь золотых столпов, которые очерчивали в небе Тейвата зловещее кольцо. Галлюцинация? Видение будущего? Стиснув зубы, Чун Юнь велел себе об этом не задумываться. Ему не хотелось повторить судьбу Тимура и второго застрельщика. Нужно было возвращаться к свету. Он осмотрелся. За пределами круга, очерченного талисманами, царил непроглядный мрак. В какой же стороне осталась стоянка? И каким образом ее найдет Син Цю, у которого даже нет возможности защитить себя? Надо найти его. Поглядывая под ноги, Чун Юнь двинулся вперед. Ему показалось, он плетется сквозь темноту, густую и липкую, будто сгустки черной грязи, целую вечность. Спасительный свет талисманов постепенно угасал, и Чун Юнь понимал, что совсем скоро останется один на один с темнотой. «Как я мог его упустить?» — Син Цю! «Давай же, отзовись». — Син Цю!!! «Где ты?» Бродить, выкрикивая его имя, было бессмысленно, поэтому Чун Юнь остановился и закрыл глаза. Отогнав от себя жуткие видения гавани, в которой поселилась смерть, он сосредоточился. Мрак вокруг бурлил. В воздух вздымались, разбрасывая густые капли, фонтаны черной грязи. Стараясь не обращать на них внимание, Чун Юнь мысленно прощупывал окружающее пространство в надежде ощутить знакомый отголосок энергии. И наконец… — Син Цю! Он его нашел. Судя по элементальному следу, который оставил в воздухе Глаз Бога Син Цю, он шагал прямиком к огромному черному сгустку в центре Разлома. Не успев даже толком ужаснуться, Чун Юнь сорвался с места. Перепрыгивая через ручьи черной грязи и фиолетовые прожилки, которые с такой жадностью вгрызались в траву, он несся вперед — молча, поскольку пытался не потерять ту зыбкую ниточку, что вела его через мрак. И вдруг он обо что-то споткнулся. Выставив руки всего за миг до соприкосновения с землей, Чун Юнь удержал себя от падения в черную грязь и с облегчением откатился на чистый клочок земли. Переведя дух, он решил изучить, что же преградило ему дорогу. — Син Цю! — потрясенный узнаванием, выдохнул Чун Юнь. Бледный Син Цю лежал на земле. Его одежда вся была укрыта черной грязью, на лице замерли густые фиолетовые капли. Тело Син Цю казалось таким хрупким и слабым, словно могло переломиться от одного прикосновения. Ругнувшись, Чун Юнь создал вокруг него кольцо из талисманов и подполз ближе, чтобы стереть попавшие на кожу черные капли. — Син Цю, ты слышишь меня? С губ Син Цю сорвался слабый стон. Похоже, он все еще оставался в сознании. Благодаря талисманам Чун Юня ему стало легче. Он сумел приоткрыть глаза и с трудом сфокусировал мутный взгляд. — Чун Юнь… — Я здесь. Все в порядке. Держись, мы скоро выберемся отсюда. — Тут… опасно… она… она здесь, Чун Юнь… Чун Юнь никак не мог взять в толк, о чем он говорит. Возможно, Син Цю бредил — здесь, в такой близости от эпицентра заражения, атмосфера стала еще более токсичной. В голове Чун Юня тоже мутилось, и он лишь немыслимым усилием воли удерживал себя в сознании. Встав на колени, он потянулся вперед, чтобы подхватить Син Цю на руки. И вдруг тело обожгло. Разрывая одежду, чей-то клинок оставил на спине росчерк. Не справившись с болью, Чун Юнь уперся руками в землю. Дыхание судорожно рвалось из горла вперемешку со стонами. Чун Юнь видел перед собой потрясенное лицо Син Цю, но не мог сфокусировать на нем взгляд — мир расплывался, и Чун Юнь то оказывался в окутанной мраком реальности, то проваливался в жуткие иллюзии, порожденные черной грязью. За спиной зазвучали шаги. С жутким чавканьем кто-то вырывал ноги из сгустков черной грязи. Чун Юнь повернул голову, опасаясь того, что может увидеть. Перед ним стояла девушка. Вернее, то, что некогда было девушкой — бледное чудовище с тонкой кожей, исчерченной фиолетовыми полосами. Из глаз девушки, полностью черных, струились похожие на слезы потоки грязи. Она раскачивалась из стороны в сторону, словно ее тело было пластилиновым, и от каждого ее шага по земле расползались лужи черной грязи. В ее лохмотьях Чун Юнь сумел узнать форму Фатуи. По всей видимости, это была Октябрина. Она взметнула клинок, чтобы нанести решающий удар, но тут в сиянии талисманов сверкнула серебристая вспышка — это Син Цю обнажил цзянь и отразил удар Октябрины. Сжав руку Чун Юня, он сумел подняться. — Я не позволю тебе… забрать его… Он покачнулся, но устоял и выставил перед собой меч. — Я тебе не позволю. Стоило ему это сказать, как черное море вокруг забурлило, и вверх взметнулись отвратительные липкие столпы. Из них вырвались бесформенные создания — слепленные из грязи чудища, глаза которых отливали зловещим фиолетовым мерцанием. На неровных ногах они плелись к Син Цю, оставляя позади скользкие черные дорожки. Стиснув зубы, Чун Юнь сумел подняться, и они с Син Цю встали спина к спине. — Нас загнали в угол, — с кривой усмешкой заметил Син Цю. — Всех нам не одолеть, — ответил Чун Юнь. — Нужно отступать. Син Цю кивнул, и они с Чун Юнем бросились в просвет между чудовищами. Дорогу им преградила черная волна. Син Цю ругнулся, но тут Чун Юнь выбросил вперед руку, и темноту прорезала голубая вспышка. Уловив его идею, Син Цю повел ладонью. Энергия Гидро, соединившись с Крио, создала ледяной мост, и Чун Юнь с Син Цю, помогая друг другу, бросились через него над грязевым морем. Чудища остались далеко внизу, а вот Октябрина, легко поднявшись ввысь на потоках грязи, преследовала беглецов с мрачной решимостью. — Я вижу свет! — закричал Чун Юнь. В этот момент их с Син Цю силы иссякли. Мост надломился, и оба рухнули навстречу грязевым волнам. Перекувыркнувшись в воздухе, Чун Юнь сумел ухватить Син Цю и уберечь его от удара об землю. Звуки смешались в неразборчивую какофонию. В ушах зазвенело, и у Чун Юня сложилось впечатление, что в его голове все перепуталось местами. — …Юнь! Чун Юнь, вставай, надо бежать! Чун Юнь потряс головой и тут же об этом пожалел — сквозь разум пронеслась стрела боли. Син Цю ухватил его за локоть, помог подняться, и Чун Юнь, с трудом переставляя ноги, бросился следом. Впереди мерцал золотой свет. За спиной же один за другим вздымались к небу черные столпы. Разбрасывая тягучие капли, они формировали чудищ, и те скалили оплывающие морды, тянули к беглецам свои липкие лапы. Вскричав, Син Цю с удвоенным усердием потащил Чун Юня вперед, и скоро они, потеряв равновесие, повалились в круг, очерченный золотистым сиянием Печатей в чаше Фатуи. Не добежав до границы круга, монстры исчезли — просто пропали, будто растаявший к утру сон. Чун Юнь и Син Цю с трудом переводили дух. Грудь распирало, но здесь, в безопасной зоне, дышать стало легче, и Чун Юнь наконец избавился от этого назойливого чувства, будто кто-то пытался разодрать его горло изнутри. Ужас отступил. Звон в ушах ослаб, хотя виски все еще сдавливала боль, и Чун Юнь поднялся, осматриваясь. — Иллюзия, — понял он. — Никаких монстров не было, Син Цю. Мы видели их из-за воздействия черной грязи. Син Цю потер грудь. — Ха… Хах… Это… — Его оборвал кашель. — Это объясняет, почему они так внезапно… кхе-кхе… исчезли. Чун Юнь протянул ему руку, и Син Цю сумел выпрямиться. — А вот Октябрина, похоже, была настоящей. — Она изменилась до неузнаваемости, — покачал головой Син Цю. — Должно быть, попала под влияние черной грязи, когда… кхе-кхе… в одиночку отправилась ко входу в шахты. Чун Юнь вздохнул. — В таком случае мы ничего не можем для нее сделать. Приложив руку ко лбу, Син Цю некоторое время постоял с закрытыми глазами, будто пытался осознать, что произошло. — Дай-ка я осмотрю твою рану, — сказал он наконец. Чун Юнь не стал сопротивляться. Клинок Октябрины лишь слегка оцарапал спину, но рана все равно причиняла неудобства. Чун Юнь опустился у чаши с Печатями, и Син Цю, встав на колени рядом с ним, осторожно дотронулся до оголенной под разорванной одеждой кожи. — Сейчас будет немного больно, — предупредил он. Ощутив прикосновение исцеляющей энергии Гидро, Чун Юнь вздрогнул, но неприятные ощущения быстро прошли, сменившись приятной, успокаивающей прохладой. — Повезло, что она почти тебя не задела, — сказал Син Цю. — Вот. Теперь должно стать лучше. — Уже стало, — заверил Чун Юнь. — Спасибо. За это и за то, что вступился за меня. Син Цю нервно рассмеялся, но его смех быстро перешел в хриплый кашель. Чун Юнь обернулся, окинул его изучающим взглядом. Син Цю по-прежнему оставался непривычно бледен, а его Глаз Бога мерцал так тускло, словно грозился в любой момент померкнуть. Присмотревшись, Чун Юнь различил на рукаве Син Цю кровь. — В чем дело? — Он осторожно взялся за его запястье и повернул руку Син Цю так, чтобы кровь на ткани стало лучше видно. — Тебя ранили? — Что? — растерянно переспросил Син Цю. Он опустил взгляд. Заметил кровавое пятно. Его брови взметнулись вверх, а рот приоткрылся, но он не успел ничего сказать — из темноты за пределами светового круга показалась Октябрина. Чун Юнь и Син Цю вновь взялись за клинки, но Октябрина не обратила на них внимание. Она заметила тела своих товарищей. — Тимур, Мирон… Ее голос звучал совсем тихо. — Мальчики… Она опустилась на колени рядом с телом одного из застрельщиков и, вскинув голову к небу, горько заплакала. Вместо слез по ее щекам катились потоки черной грязи. — Уходим, — шепнул Чун Юнь. Они с Син Цю поднялись на ноги, и в этот момент Октябрина вдруг повернула к ним свое искаженное горем лицо. Печати в чаше погасли. У Чун Юня не осталось сил создавать талисманы, и потому все дальнейшие события разворачивались в полной темноте. Он услышал, как стремительно приблизилась, наступая в черную грязь, Октябрина. Послышались звуки борьбы. Кто-то толкнул Чун Юня в плечо, и он повалился на землю. Черная грязь тотчас прилипла к рукам. Чун Юнь попытался стряхнуть ее, но тут в голову в очередной раз врезалось знакомое видение. Мертвые люди. Фиолетовые полосы, жадно пожирающие их серую кожу. Гавань пылает, и улицы укрывает пепел. В небо бьют золотые столпы. Мир сходит с ума. Чун Юнь останавливается и вскидывает голову к небу, чтобы заглянуть в кольцо, образованное золотым светом. А там… Там… В голове вспыхнула боль. Сознание будто пыталось расколоться на две половины, и Чун Юнь не мог понять, что именно видит. В небе один за другим появлялись разрывы. Они были похожи на всполохи призрачных огней на Склоне Уван. Реальность сыпалась, и гавань в видении казалась какой-то нечеткой, неправильной, будто перевернутой. Чун Юнь бежал по этому искаженному городу, снова и снова выкрикивая знакомое имя. «Син Цю!» И вдруг видение оборвалось. Темноту, затопившую дно Разлома, разорвала вспышка света — это вновь засияли обломки Печатей в чаше. Чун Юнь часто заморгал, прогоняя остатки иллюзий, а затем осмотрелся, пытаясь понять, что произошло. Перед ним стоял Син Цю. На землю капала кровь. Чун Юнь вскочил, испугавшись, но с Син Цю все было в порядке — кровь принадлежала Октябрине. Пораженная клинком Син Цю, она отступила на шаг. — Вы все… Человечеству не сбежать от смерти. Она сделала еще один шаг назад. — Такова природа вещей. Таков естественный цикл этого мира. Октябрина повалилась на колени и хрипло рассмеялась. — Небесные ключи, Хранители Тейвата… Ничто не способно это изменить. Вы все равно станете листом, опавшим с ветви Воображаемого Древа. С этими словами она рухнула на землю и больше не произносила ни слова. Жизнь окончательно ее покинула. Син Цю опустил клинок. Его глаза были полны ужаса. Пускай Фатуи стали врагами всего Тейвата, Син Цю не хотел убивать Октябрину, и содеянное повергло его в шок. Чун Юнь обхватил его за плечи. — Син Цю… — Ни с места! — раздался вдруг громкий оклик. — Вы арестованы по приказу Миллелитов! Из темноты с обнаженным клинком наперевес показался высокий юноша с темно-синими волосами, забранными в короткий хвост. Он был очень похож на Син Цю — за исключением того, что казался старше, носил Электро Глаз Бога и был одет так изысканно, словно собирался на прием к леди Нин Гуан. Чун Юнь хорошо его знал. Это был Вэй Фэй, старший брат Син Цю. Рассмотрев, кто стоит в круге света, Вэй Фэй изумленно воскликнул: — Брат?! Син Цю наконец опомнился и, прикрыв глаза, пробормотал: — Ах, черт… Из-за спины Вэй Фэя вышла высокая девушка с короткими черно-синими волосами. Ее плечи укрывала накидка, отороченная мехом. Чун Юнь без труда узнал девушку — это была Е Лань, загадочная личность, которая якобы работала в Департаменте по делам граждан. Они не виделись пять лет, но за это время Е Лань почти не изменилась, только стала еще более грациозной — и опасной. — Что случилось, Син Цю? — выступил вперед Вэй Фэй. — Эта девушка… — Работала на Фатуи, — вмешался Чун Юнь прежде, чем Син Цю наломал дров. — Это был несчастный случай, Вэй Фэй. Черная грязь Разлома изменила ее. Она напала, и у Син Цю не оставалось иного выхода. Старший брат Син Цю устало вздохнул. Пока он стоял, потирая переносицу и пытаясь осознать произошедшее, Е Лань изучила тело Октябрины и наконец сказала: — Несчастный случай или нет, вы покинули город и тем самым нарушили приказ Цисин. Поспорить с этим было сложно. Чун Юнь и Син Цю обменялись виноватыми взглядами. — Сейчас это не имеет значения, — смягчился Вэй Фэй. — Вы оба выглядите неважно. Давайте сначала отвезем вас в безопасность, а там уже поговорим. — Ты всегда такой мягкосердечный, — с усмешкой заметила Е Лань. Вэй Фэй закатил глаза. Чун Юню оставалось только подивиться: он никак не мог подумать, что Вэй Фэй и Е Лань работают вместе, да к тому же еще неплохо ладят. На пути к выходу из Разлома Син Цю поинтересовался: — А что вы тут делаете? — Тоже нарушаем карантин, разумеется, — отозвалась Е Лань. Вэй Фэй смерил ее суровым взглядом. — Мы пришли сюда по приказу Цисин, — объяснил он. — В последнее время Миллелиты не раз видели в окрестностях Фатуи. Мы хотим разузнать об их планах, чтобы подготовить гавань к их дальнейшим действиям. Поскольку и Цисин, и Вэй Фэй уже знали о «Стремительном натиске», Син Цю вкратце поведал брату, что им с Чун Юнем удалось выяснить. — «Подготовить пещеру»? — переспросил Вэй Фэй. — Что это может значить? Что за пиз… Э-э, я хотел сказать… Какая досада! — Ну да, именно это ты и хотел сказать, — ухмыльнулась Е Лань. На выходе из Разлома Вэй Фэю пришлось остановиться, чтобы объяснить Миллелитам, откуда столь неожиданно взялись Син Цю и Чун Юнь. Он врал не так искусно, как Син Цю, но с таким же вдохновением, и облапошенные Миллелиты отпустили их без лишних вопросов. Сначала Чун Юнь думал, что Вэй Фэй хочет отвести их в гавань, но вместо этого он направился к группе Миллелитов, которые встали лагерем неподалеку. Похоже, это была временная база, которую развернули, чтобы следить за состоянием Разлома. Чун Юню не улыбалось проводить время в компании стражников, когда он только-только нарушил приказ Цисин, но не похоже, что Вэй Фэй собирался их сдавать. Что до Е Лань… Ее куда больше занимали мысли о происходящем в Разломе. — Послушай, — обхватив брата за плечи, сказал Вэй Фэй. — Я понимаю, ты тоже по-своему пытался защитить гавань. Но ты повел себя очень глупо, сунувшись в Разлом в одиночку. — Я не был один, — возразил Син Цю. Вэй Фэй вздохнул. Поздоровавшись с Миллелитами, он провел Син Цю и Чун Юня в палатку, где было уютно, а самое главное, безопасно. — Ты же знаешь, я говорю не об этом. Что, если бы вы погибли там? Вы оба? Разлом опасен. Нельзя соваться туда вот так просто, никого не предупредив. — Несмотря на слабые попытки сопротивления со стороны Син Цю, он взъерошил брату волосы. — Короче, я веду к тому, что отцу об этом лучше не знать. — О чем именно мне лучше не знать? Все присутствующие в палатке, за исключением Е Лань, замерли. Медленно обернувшись, Чун Юнь увидел высокого худощавого мужчину с длинными темно-синими волосами, собранными в низкий хвост. Края его рта были исчерчены жесткими складками морщин. Взгляд серых глаз был полон презрения и скользил по собравшимся, словно остро отточенное лезвие. Небрежно отбросив полог, мужчина шагнул в свет фонаря, и Чун Юнь невольно отшатнулся — такая тяжелая, едва ли не ядовитая энергетика исходила от этого человека. Пять лет. Они не виделись пять лет, но Чун Юнь все равно без труда узнал человека, который лично приложил руку к открытию в Разломе злополучного рынка. — Отец, — склонив голову, прошептал Вэй Фэй. От Чун Юня не укрылся его страх. Несмотря на это, он задвинул Син Цю себе за спину, словно пытался уберечь от пронизывающего взгляда отца. — Что я не должен узнать, Вэй Фэй? Будь любезен, объясни. — Я, пожалуй, пойду передам доклад Цисин, — пробормотала Е Лань и улизнула прежде, чем ее втянули в семейные разборки. Вэй Фэй молчал. Чун Юнь не мог его в этом винить: казалось, одного присутствия отца Син Цю хватало, чтобы атмосфера стала такой же удушливой, как в самом сердце Разлома. — Что Син Цю — идиот, который нарушает приказы Цисин, не думая ни о собственной безопасности, ни о репутации семьи? Син Цю вжал голову в плечи. Каждое слово его отца разило, словно плеть. — Или что ты идиот не меньше, если пытаешься прикрыть его? — Син Цю хотел помочь, — возразил Вэй Фэй. — Он переживает о жителях Ли Юэ, вот и все. То, что происходит в гавани, касается всех нас и гораздо важнее, чем репутация… Отец не слушал его. Без всякого интереса скользнув по нему взглядом, он уставился прямиком на Син Цю. — Ты проглотил язык? — перебив Вэй Фэя, спросил он. — Нет, отец, — едва слышно ответил Син Цю. — Тогда почему молчишь? Ты мой преемник, Син Цю. Ты должен уметь отвечать за свои поступки, потому что каждая твоя ошибка сказывается на стабильности всей семьи. Чун Юнь посмотрел на Син Цю. Тот стоял с неестественно выпрямленной спиной, царапая ногтями ладонь. Под прицелом глаз отца он становился совершенно на себя не похож, и до Чун Юня неожиданно дошло, что пять лет назад, когда торговая гильдия «Фэйюнь» купила Разлом, он не видел полной картины. Мысль об этом привела Чун Юня в ярость. В горах у Адептов он научился справляться с эмоциями, но сейчас энергия Ян, опалив сердце, вырвалась наружу вместе с раздражением. — Ваш сын хочет найти лекарство. И с нашими находками… — Заткнись. Чун Юнь остолбенел. Отец Син Цю даже не взглянул на него, но произнес последнюю фразу с таким презрением, будто это Чун Юнь пять лет назад обманул гавань обещаниями безопасности. — Вы… — выйдя из себя, рыкнул Чун Юнь. — Я совершил ошибку, — громко произнес Син Цю. Вэй Фэй вздохнул. Не обращая ни на кого внимание, Син Цю выступил вперед и посмотрел отцу в глаза. — Я готов понести ответственность. — В самом деле? — склонил голову набок отец. — Скажи, Син Цю, в чем именно ты провинился? — Я нарушил приказ Цисин. Я подставил семью под удар, поскольку представители торговой гильдии «Фэйюнь» не должны нарушать приказы. Я поставил собственные желания выше долга. Чун Юнь не мог поверить своим ушам. Он, конечно, знал, что у Син Цю непростые отношения с отцом, но прежде почти никогда с ним не встречался. Значит, такова была ноша, которую Син Цю столько лет в одиночку нес на своих плечах? Он никогда об этом не рассказывал. Когда речь заходила о делах семьи, Син Цю лишь напускал на лицо улыбку и украдкой переводил тему, отвлекая Чун Юня рассказами о вымышленных призраках. Неужели… так было всегда? — Что еще? — холодно спросил отец. Син Цю обернулся через плечо. Их с Чун Юнем глаза встретились, и в уголке губ Син Цю обозначилась горькая улыбка. — Я общался с Чун Юнем. — Ты нарушил уговор, — жестко добавил отец. — Значит ли это, что я должен немедленно приказать бросить его за решетку? «Что?» Син Цю отвернулся, и Чун Юнь не смог разглядеть выражение, которое проскользнуло по его лицу. — Отец! — протестующе воскликнул Вэй Фэй. — Это уже слишком! — Замолчи, Вэй Фэй. Ты пытался обмануть меня. Я понимал, что ты не способен принять на себя дела гильдии, но даже подумать не мог, насколько. Вэй Фэй открыл рот, но не нашелся с ответом. — Вы оба меня разочаровали, — припечатал отец. — И несомненно понесете за это ответственность. Что касается этого человека… Он повернулся к Чун Юню. Тот разгневанно сжимал и разжимал кулаки. Он не понимал, что происходит, а потому злился еще сильнее. Что этот человек себе позволяет? Как он может таким тоном разговаривать с собственными сыновьями, как может разбрасываться угрозами, хотя Чун Юнь ровным счетом ничего ему не сделал? — Прошу вас, отец, — устало оборвал Син Цю. — Я уже все понял. — Пять лет назад ты говорил мне то же самое. Но ты, похоже, не способен сдерживать обещания. — Чун Юнь спас Син Цю в Разломе… — начал было Вэй Фэй. Как и всегда, его никто не услышал. Чун Юнь окончательно вышел из себя. Гнев затопил разум, и Чун Юнь, решив больше его не сдерживать, шагнул к отцу Син Цю. — Какое право вы имеете запрещать нам общаться?! Какое право имеете решать за собственного сына? — Чун Юнь, — взмолился Син Цю. Лицо отца Син Цю побагровело, и он, сощурив глаза до щелок, процедил: — Я не позволю своему сыну стать… Договорить он не успел. Став еще белее, чем прежде, Син Цю вдруг упал на колени и зашелся в приступе кашля. Оттолкнув его отца, Чун Юнь в два широких прыжка оказался рядом. Тело Син Цю содрогалось. Когда он отнял руку ото рта, она была покрыта кровью. — Син Цю… — потрясенно проговорил Вэй Фэй. От страха Чун Юнь едва не позабыл, как дышать. Перехватив запястье Син Цю, он отогнул рукав и увидел то, чего так боялся — фиолетовые полосы, которые опоясывали его руку. — Пурпурная чума, — выдохнул отец Син Цю.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Priscilla Ahn — City Lights (Pretty Lights)

Чун Юнь ничего не понимал. Даже если предположить, что Глаз Бога не сумел уберечь Син Цю от воздействия тяжелой энергетики Разлома, симптомы соответствовали уже более поздним стадиям болезни. Это означало, что когда Син Цю пришел в Разлом, он уже был болен некоторое время. — Как ты… Почему ты… — Тяжелый ком образовался в горле Чун Юня. — Почему ты ничего мне не сказал? Син Цю слабо улыбнулся. Его снова одолел приступ кашля, и все присутствующие в ужасе замерли, мигом забыв о необходимости выяснять отношения. Вэй Фэй зачесал назад волосы. Его глаза округлились от ужаса, но он все же сумел взять себя в руки и озвучил здравую мысль: — Надо вернуться в гавань. Здесь ему точно не помогут. — Ему нигде не помогут, Вэй Фэй, — едва стоя на ногах, ответил отец Син Цю. — Лекарства не существует… — Нельзя оставлять его здесь! — закричал Вэй Фэй. Окончательно ослабевший Син Цю лишился сознания, и Чун Юнь, подхватив его на руки, вжался лбом в его плечо. Син Цю… Как ты мог солгать о таком? Почему выбрал умолчать? Син Цю столько переживал о том, не заразится ли Чун Юнь Пурпурной чумой, а в итоге сам же от нее пострадал. Черт. Черт, черт, черт. Судорожно выдохнув, Чун Юнь попытался собраться с мыслями. Поднялся. Син Цю в его руках казался совсем легким, будто хрупкая фарфоровая кукла. Стараясь не думать об этом, Чун Юнь направился к выходу из палатки, но на пути у него вырос отец Син Цю. Несмотря на ужас, он был преисполнен мрачной решимости. — Я сам доставлю сына в гавань. — Вы будете двигаться слишком медленно, — ответил Чун Юнь. — Я знаю способ добраться до города меньше, чем за полчаса. — Я не позволю тебе прикасаться к нему. Чун Юнь едва сдержал порыв расхохотаться. Он почти уже не держал себя в руках. Син Цю медленно умирал, пораженной Пурпурной чумой, а его отец до сих пор был обеспокоен лишь своей ненавистью к Чун Юню. — Вы сошли с ума, — сказал он. — Ваш сын умирает. — Так позволь ему умереть неопороченным! — проревел отец Син Цю. — Я не хочу, чтобы после смерти моего сына о нем ходили мерзкие слухи. Я не хочу, чтобы люди знали, что он был влюблен в другого мужчину! До Чун Юня не сразу дошел смысл его слов. «Влюблен в другого мужчину»… Опустив взгляд, Чун Юнь заглянул в посеревшее лицо Син Цю. Медленно, но верно он осознал, какую именно тайну Син Цю он только что узнал. «Влюблен». Син Цю в него влюблен. Это совершенно не укладывалось в голове. Чун Юнь решительно не понимал, как к этому следует относиться, но сейчас все это было неважно. Единственное, что имело значение — это сам Син Цю и зловещие фиолетовые полосы, которые ползли по его рукам, с каждым часом отнимая у него годы жизни. Обо всем остальном можно подумать после. Чун Юнь крепче прижал Син Цю к себе и поднял на его отца тяжелый, полный гнева взгляд. — Вы просите позволить вашему сыну умереть неопороченным… А я вообще не позволю ему умереть. А теперь уйдите с дороги. Думайте, что хотите. Делайте, что хотите, хоть в тюрьму меня после бросьте. Но пока вы мешаете мне помогать Син Цю, я не остановлюсь ни перед чем. Даже если мне придется с вами сразиться. Отец Син Цю сделал шаг вперед, похоже, намереваясь влепить Чун Юню пощечину, но на его пути вырос Вэй Фэй. Перехватив руку отца, он оттолкнул его от выхода из палатки и воскликнул: — Вы можете хотя бы раз засунуть свое драгоценное мнение себе в зад и сделать, блядь, хоть что-нибудь для семьи, а не для вашей гребаной репутации! Отец Син Цю застыл от изумления. Это было очень грубо, даже по меркам обычной семьи. Что уж говорить о богатейшем роде Ли Юэ. Пользуясь его замешательством, Чун Юнь выскользнул из палатки и бросился прочь из лагеря Миллелитов. Кто-то попытался последовать за ним, но споткнулся о взявшиеся из ниоткуда элементальные нити. Обернувшись через плечо, Чун Юнь встретился взглядом с Е Лань, и та, украдкой кивнув, сделала вид, что сама искренне изумилась появлению нитей. — Сяньин лаоху-у-у! Тигр Шэн Ли не заставил себя ждать. Пружинисто спрыгнув с утеса, он приземлился и тут же припал на лапы, позволяя Чун Юню вскарабкаться ему на спину. Чун Юнь усадил Син Цю перед собой и, схватившись за загривок Шэн Ли, проговорил: — Давай, дружище. Нам надо… Нам срочно надо в город. Тигр не понимал современный язык, но с легкостью уловил в голосе хозяина отчаяние. Не теряя времени, он сорвался с места и опрометью бросился по горным склонам Ли Юэ в сторону гавани. — Пожалуйста, Син Цю, держись, — прошептал Чун Юнь. — Мы со всем разберемся. С Пурпурной чумой, с твоим отцом, с твоими… — Он запнулся. — С твоими чувствами. Просто держись, хорошо? Разлом остался позади. Могучий тигр несся по просторам, озаренным лунным светом, а мальчишка на его спине снова и снова обращался с молитвами ко всем известным ему божествам.