Этот фрагмент можно читать под музыку: Kings Elliot — Call Me A Dreamer. Ставьте на повтор
— Ах, милашка, ты ведь не на экзамене. Расслабься. Нет нужды делать такое серьезное лицо. Сайно несколько раз моргнул, пытаясь осознать, где оказался. Его окружало затопленное светом пространство, в центре которого располагались единственные здесь физические объекты — балкон «Кошкиного хвоста», стол и пара стульев, зажженные свечи и открытая бутылка вина. Над головой не было неба. Под ногами не было земли. Этот балкон существовал посреди нигде — и вместе с тем был совершенно нереален. Сайно перевел взгляд на сидевшую напротив женщину. Из-за ослепительного сияния ее волосы казались нитями серебра, а глаза — двумя изумрудами. Склонив голову набок, она улыбалась. — Тебя что-то беспокоит? — спросила она наконец. Руки Сайно двигались сами собой. Он не мог точно сказать, проживал ли этот момент в настоящем или же видел утраченное прошлое. — Ты прекрасно знаешь, что меня беспокоит, — сказал он, разлив по бокалам вино. Слова срывались с губ без его участия. — Не делай вид, будто ты в порядке. Мы все волнуемся за тебя, Лиза, а ты своей скрытностью лишь все усложняешь. Лиза, прикрыв глаза, издала мягкий смешок. — Не сомневаюсь, Сайно. «Это твой ответ?» Поставив бутылку обратно на стол, Сайно посмотрел на Лизу. Она сидела, подложив руки под подбородок, и глядела в сторону — туда, где за балконом должен был простираться Мондштадт. С того места, где она сидела, в реальном мире был хорошо виден монумент исчезнувших. — Послушай, — сказала она наконец. — Я уже много раз говорила, что даже ты, со всеми своими умениями и знаниями, не сумеешь повернуть колесо судьбы. Сайно открыл рот, готовый вступить в спор — уже, должно быть, сотый за последнее время. Он не мог понять, почему Лиза ведет себя так, будто уже стоит одной ногой в могиле. Она убеждала, что сама не понимает причин своей болезни, но Сайно чувствовал: Лиза знает больше, чем говорит. И еще он чувствовал, как она ускользает. С каждым днем она становилась все дальше, словно шаг за шагом продвигалась к границе между жизнью и смертью. — Милашка, — ласково проговорила Лиза. — Ты уже давно дал понять, что не отступишься. Хотелось бы мне обладать силой помешать тебе, но я ведь знаю твое упрямство. Я позвала тебя сегодня не для того, чтобы спорить. — Тогда для чего? Вопрос прозвучал резче, чем Сайно того хотелось. Он знал, что не должен разговаривать с Лизой в таком тоне. Она пыталась уберечь его — и пускай он не мог этого понять, было бы несправедливо отталкивать ее. Но он ничего не мог с собой поделать. Сердце точила знакомая горечь. Чувство грядущей потери. Странное ощущение, что он видит любимого человека в последний раз. Так было с Коллеи. Так было с наставником. Так было и теперь. Виновато опустив взгляд, Сайно бессознательно тер большими пальцами стеклянные стенки бокала. Лиза безошибочно разгадала его настроение. Потянулась через стол. Ее ладонь легла на руку Сайно, и она, не переставая улыбаться, сказала: — Разве не могут два друга просто провести время вместе? Последние годы мы только и делаем, что говорим о делах. — Времена изменились, Лиза. И мы вместе с ними. Лиза рассмеялась. Подняв бокал, она подмигнула Сайно и произнесла таким тоном, будто декларировала тост: — Времена всегда меняются. Она отхлебнула вина. В ее бокале плясали блики неземного света, а глаза искрились непривычным огнем, какой Сайно почти не замечал с тех пор, как она заболела. — Но я не думаю, что мы с тобой изменились. Мы просто обратились к той части собственного «я», к которому в моменты боли и отчаяния бежит каждый. — По-моему, ты остаешься верной своему прежнему «я». — Ах, милашка, — по губам Лизы скользнула улыбка. Ее реакция могла значить что угодно, но Сайно казалось, теперь он наконец понял. Не в том «теперь» на балконе «Кошкиного хвоста» — в этом «теперь», в разгоряченной пустынным солнцем комнате, где он крепко спал, устав бороться с болью. В тот момент Лиза знала, что прячет под библиотекой Ордо Фавониус Небесный ключ, который с каждым использованием отнимает крупицы ее жизни. Она знала, что рано или поздно за Небесным ключом придут. Она знала, что еще немного, и ее жизнь рассыплется на осколки. Прошлое будет перечеркнуто. Будущее — стерто. Останется только хрупкое настоящее — пустая книжная обложка без страниц. Лиза тоже испытывала боль и отчаяние — гораздо большее, чем Сайно. Вот только за ее улыбками и непоколебимым спокойствием он умудрился это проглядеть. Он был слеп — и не переставал корить себя за это. — Как тогда вернуться? — спросил он. — Если я убежал к другой, темной части собственного «я», как найти дорогу обратно? Лиза пополнила бокал и, задумчиво сняв с головы шляпу, повесила ее на спинку стула. Ее серебристые волосы подхватил ветер. Озаренная сиянием невозможного пространства, она сама казалась невозможной — едва ли не Архонтом, сошедшим со страниц древних историй. Но вот она снова улыбнулась и, обратив глаза к Сайно, сказала: — Тебе понадобятся две вещи: силы и причина, по которой ты хочешь вернуться. В тот день Сайно не сдержал усмешки. Ох, Лиза… Вечно у нее все просто. Он ведь был достаточно силен. И причин мог перечислить достаточно. Если бы стать собой прежним было так легко, он давно бы это сделал. Он не стал спорить. Охваченный чувством, будто они с Лизой в последний раз сидят вот так, мирно попивая вино и беседуя, он не хотел портить момент. Пускай. Он знал, что поддался ее обманчивой умиротворенности. Он знал, что скоро это приятное душевное тепло обернется жаром, который выжжет его сердце дотла. Уже в тот день он все прекрасно понимал. Двое сидели на балконе, залитом светом. Смеясь и подшучивая друг над другом, они вспоминали дни в академии. Мира вокруг не существовало, но компанию им составляла бутылка вина — неплохая спутница, когда впереди тебя не ждет ничего, кроме пустоты.Конец музыкального фрагмента
«Ты нужен нам, — хотела сказать Эмбер. — Я не справлюсь без твоих знаний, без твоего ума… Без тебя». Но слова будто приклеились к языку. Она не могла требовать от него больше, чем он уже сделал. Если бы не вмешательство Дотторе, Сайно не пережил бы ночь нападения на Мондштадт. Следовало поблагодарить судьбу за то, что он уцелел, но… Эмбер было больно видеть его в таком состоянии. Причина была не в физических ранах — к ним Сайно привык, и Эмбер не сомневалась, что ему хватит сил быстро встать на ноги. Эмбер всегда считала его замкнутым, но за несколько дней до прибытия иностранных делегаций ей начало казаться, что она все же сумела зажечь в его душе робкий огонек. Сайно стал более миролюбивым. Пару раз он пошутил — пускай качество этих шуток оставляло желать лучшего, Эмбер уже сто лет не слышала, как он это делает. Да что там? Он даже согласился сыграть в «Кошкином хвосте» партию «Священного призыва семерых», хотя уже несколько лет, со времен смерти Коллеи, не брал карты в руки. Эмбер не могла нарадоваться. Она не могла объяснить себе, почему, но всякий раз, когда Сайно улыбался, она тоже чувствовала себя счастливой. Теперь же ей казалось, будто его душа превратилась в пепел. Он отвечал на вопросы односложно, а иногда так глубоко проваливался в свои мысли, что и вовсе переставал замечать окружающий мир. С тех пор, как он пришел в себя, он ни разу толком не поел. Когда Эмбер пыталась заговорить с ним, он закрывался, а иногда и вовсе пытался намеренно ее оттолкнуть. Потеря Лизы всем далась непросто, но Сайно захлебывался в темном море горечи, и Эмбер понимала, в чем дело. Сайно винил в смерти Лизы себя. «А ведь это я попросила Лизу обратиться к нему за помощью, — закусив губу, размышляла Эмбер. — Если бы только я сразу знала, что это невыполнимая задача…» Эмбер еще не успела дочитать дневник, найденный в потайной комнате под библиотекой, но эти аккуратные записи позволили взглянуть на события минувших шести лет глазами Лизы. С самого начала Лиза понимала, чем все закончится. Под конец жизни она, похоже, терзалась неразрешимым внутренним противоречием: рассказать правду о Небесном ключе или оставить друзей в неведении, с ложной надеждой на спасение той, чьи дни уже были сочтены? Она сделала свой выбор. Она пыталась до последнего защищать Небесный ключ, а Эмбер ее подвела. Вздохнув, Эмбер прошла в комнату и, присев на край кровати, провела рукой по волосам Сайно. Он спал. По его лицу, усыпанному ссадинами и царапинами, блуждали тени, а брови подрагивали от напряжения. Эмбер мягко погладила его по щеке. Будить Сайно ей не хотелось, поэтому она просто посидела с ним пару минут, а затем поднялась и направилась к выходу. У порога Эмбер обернулась через плечо. — Я очень по ней скучаю, — прошептала она. — Она была моей подругой. Я так любила ее истории… Она зажмурилась, пытаясь справиться с тяжелым комом в горле, и некоторое время простояла, вскинув голову к потолку. — Тебе ее тоже не хватает, я знаю. Именно поэтому… Эмбер вздохнула. Это было глупо. Сайно спал и, конечно, не мог ее услышать. Положив руку на дверь, она опустила голову и тихо закончила мысль: — Ты снова отталкиваешь меня. Хах… От одной мысли об этом становилось больно. Многие в Мондштадте знали Лизу. Многие поддерживали с ней хорошие отношения, многие даже могли назвать ее подругой. Но связь между Эмбер и Лизой… Она установилась много лет назад, когда в Мондштадте появилась Коллеи. И вот теперь ни Коллеи, ни Лизы больше не было. Из всех людей лишь Сайно и Джинн могли понять чувства Эмбер. Но Джинн осталась в Мондштадте, а Сайно… «Уходи». Его голос эхом разносился в голове. Эмбер знала, он сказал это не со зла, но ей все равно было горько. — Ты не один, Сайно. Может, однажды ты вспомнишь об этом. Эмбер перешагнула за порог. Сайно так и не проснулся, поэтому она, постояв еще несколько секунд, вышла из комнаты, тихо затворив за собой дверь.* * *
Удержать Тевкра в постели было равносильно попыткам загнать в бутылку ураган. Он никак не желал сидеть на месте и при любой возможности рвался на свободу, так что Кли в конце концов сдалась и согласилась сопроводить его до гостиной. В гостиной обнаружились Тоня и Матвей — тот самый Фатуи, которого Кли впервые встретила в убежище на Пике Буревестника. Едва завидев его, Кли округлила глаза и долгое время косилась с подозрением, но все же сумела смириться с его присутствием. Даже не так. Узнав Матвея поближе, Кли обнаружила, что он не такой уж и плохой парень. Она прокрутила в голове их первую встречу и припомнила, как Матвей выразил сочувствие по поводу предательства Альбедо — ему были не чужды простые человеческие эмоции. А еще он, судя по брошенным вскользь репликам, не понаслышке знал боль потери. Так что Кли решила вычеркнуть его из списка «премерзких Фатуи, которым обязательно нужно зарядить по их наглой самолюбивой роже». Тоня и Матвей склонялись над столом. Высунув от усердия кончик языка, Тоня водила карандашом по бумаге. Она то и дело бросала быстрый взгляд на выложенный перед ней засушенный цветок — должно быть, пыталась перерисовать его, но получалось не слишком удачно. — Мягче, — сказал Матвей. Осторожно обхватив ее руку, он помог ей провести по бумаге нужную линию. — Ты молодец. Не нужно так напрягаться, тогда станет проще. Тоня откинулась на спинку стула и оценила получившийся рисунок. — Ха, — сказала она. — А что, недурно. У вас в Фатуи обязательно проходят курсы рисования? Матвей беззвучно рассмеялся. — Ты полагаешь, мы целыми днями только и делали, что тренировались? — Э-э… Ну… — Тоня обежала Матвея оценивающим взглядом. — Да? Он усмехнулся. — Дети в Доме Очага не сразу становятся Фатуи, знаешь ли. Нам давали много знаний и возможностей. Когда меня завербовали, тренировки действительно стали важной частью моей жизни, но это не значит, что у меня не было времени на все остальное. Подперев голову рукой, он с интересом наблюдал за попытками Тони самостоятельно перерисовать цветок. Тем временем Тевкр решил, что подслушивать неприлично, а вот подсматривать — самое то. Подойдя к столу, он бесцеремонно склонился над альбомом Тони, из-за чего она тотчас издала испуганный возглас, залилась краской и попыталась прикрыть свои художественные потуги руками. — Ах, Тевкр! Ты что делаешь! — Да ладно, — засмеялся Тевкр. — Чего прячешь? Получается неплохо. — Вот и я ей говорю, а она не верит, — вставил Матвей. Тоня покраснела еще сильнее. Когда попытка спрятаться за альбомом не увенчалась успехом, она отбросила смущение и заключила брата в объятия. Они обнимались всякий раз, когда виделись. Кли нравился этот ритуал. Если бы Альбедо сейчас вернулся к прежнему состоянию, она бы тоже не отходила от него ни на шаг. Думать об этом оказалось тяжелее, чем Кли ожидала, поэтому она последовала за Тевкром и устроилась на краю стола, болтая ногами. — А что вы вообще делаете? — полюбопытствовала она. — Мне пришла в голову идея, — с готовностью объяснила Тоня. — Хочу составить подробный путеводитель по травам Тейвата. От этой новости Кли и Тевкр пришли в восторг. Чуть не перекрикивая друг друга, они принялись выспрашивать у Тони подробности, и она засмеялась, польщенная таким вниманием. Пока она в красках описывала свою задумку, Кли и Тевкр слушали, раскрыв рты, а Матвей продолжал сидеть, подперев щеку рукой, и в уголке его губ таилась улыбка. Дверь открылась, и в гостиную вошел Тигнари. — Я планирую отправиться в Дар аль-Шифа, — с порога объявил он, потирая уставшее плечо. — Поищу там зацепки по поводу Крови Текутли. Разговор о травах тут же оборвался. Еще в первую ночь в деревне Аару Тоня передала Тигнари записи Сандроне об эксперименте «Одиннадцать». Эксперимент был тесно связан с Кровью Текутли, а потому мог стать ключом к спасению не только Аякса, но и всех исчезнувших. Тоня даже не надеялась отыскать в этих бумагах что-то полезное до возвращения в Ли Юэ, но на ее счастье, большую часть населения Сумеру составляли сплошные умники. Среди них числился и Тигнари. — Тебе удалось что-то выяснить? — позабыв о рисунке, подскочила Тоня. Брошенный карандаш скатился со стола, но Матвей успел его поймать. Задумчиво покрутив карандаш в пальцах, он взглянул на Тоню со странным выражением лица. Лишь через некоторое время Кли поняла, что всякий раз, когда речь заходила об Альбедо, Тевкр смотрел на нее такими же глазами. — Не хочу давать тебе ложную надежду, Тоня, — развел руками Тигнари. — Пока все это только догадки. Насколько я понял, при работе над экспериментом «Одиннадцать» Сандроне пользовалась многими наработками Дотторе. — Они должны были вести этот эксперимент вместе, — сказал Матвей. — Потом они рассорились, но Дотторе все равно периодически консультировал Сандроне по разным вопросам. Подробностей я не знаю. Тигнари задумчиво обхватил подбородок пальцами. — Я не сомневался, что они связаны. В общем, Аль-Хайтам помог мне собрать кое-какую информацию. Мы выяснили, что в лечебнице Дар аль-Шифа Дотторе проводил эксперименты над больными элеазаром. — А причем здесь Кровь Текутли? — поинтересовалась Тоня. Кли щелкнула пальцами. — О, я знаю! Потому что черная грязь из Разлома, разливы Крови Текутли в Натлане и зоны Увядания в Сумеру — это все явления, имеющие общую природу. А Тимми говорил, что элеазар как-то связан с Увяданием. Тигнари удивленно вздернул брови. — Тимми и впрямь умный малый, — похвалил он. — И ты тоже, Кли. Все верно. Я уже несколько лет активно изучаю элеазар и могу точно сказать: чем больше зон Увядания становится в Сумеру и чем сильнее они расширяются, тем быстрее развивается элеазар. Его распространение тоже становится более активным. Тевкр невольно положил руку на грудь — туда, где под тканью рубашки прятались красные прожилки. — Дотторе тоже изучал элеазар, — продолжил Тигнари. — И добился успехов в его… кхм… Я бы не назвал это исцелением. Дотторе сумел остановить развитие элеазара у Коллеи, введя ей субстанцию, состоящую из останков Архонтов. — Останков Архонтов? — побледнел Тевкр. — Это, должно быть, очень опасно. Останки хранят в себе всю ярость и обиду павших Архонтов, — объяснил он в ответ на удивленный взгляд Кли. — В Ли Юэ Сяо боролся с ними тысячи лет, и даже так они продолжают угрожать гавани. Тигнари скрестил руки на груди и раздраженно дернул ушами — должно быть, одна мысль о том, что именно Дотторе сделал с Коллеи, выводила его из себя. — Дотторе единственному удалось найти подобие лекарства, но как справедливо отметил Тевкр, это слишком опасно. Это нельзя назвать исцелением. Коллеи страдала от побочных эффектов долгое время, а когда Сайно запечатал в ней силы, порожденные останками Архонтов, элеазар сразу же вернулся. — Прикрыв глаза, он тяжело вздохнул. — Тем не менее, я должен сходить в Дар аль-Шифа. Дотторе добился значительных успехов, и раз уж элеазар тесно связан с Кровью Текутли, любые оставленные им записи могут помочь. Рука Тони сжалась в кулак. Она выпрямилась и с холодностью взглянула на Тигнари. Кли никогда не замечала на ее лице подобного выражения. — Мои братья уже достаточно натерпелись, — отчеканила Тоня. — Тоня… — начал Тевкр. Она повысила голос: — Если использовать останки Архонтов слишком опасно, это недопустимо. Нужно поискать другой способ. — Я не собираюсь идти по стопам Дотторе, — терпеливо, как малому ребенку, объяснил Тигнари. — Его методы могут быть эффективны, но они отвратительны и противоречат самой сути жизни. К тому же нет никаких гарантий, что останки Архонтов помогут вылечить заражение Кровью Текутли. Его тон, прежде строгий, как если бы он зачитывал лекцию нерадивым ученикам, потеплел. Взгляд смягчился. Приложив руку к сердцу, Тигнари сказал: — Ты права. Это недопустимо. Но я хочу разобраться, от чего он отталкивался в своих рассуждениях и какие из его идей можно обернуть нам на пользу. Тоня по-прежнему смотрела с подозрением. Из ее рассказов Кли успела узнать, через что ей пришлось пройти: в Заполярном Дворце она столкнулась в бою с собственным братом, а после была вынуждена несколько дней скитаться по Цуруми, из-за чего не сумела вовремя прибыть в Мондштадт. Кровь Текутли уже отняла у нее Аякса и теперь медленно забирала Тевкра. Тоня не хотела больше рисковать. Матвей мягко коснулся ее локтя. — Дотторе и Сандроне — не лучшие люди. Но они лечили моего брата, и долгое время их методы помогали. — Тоня взглянула на него с неуверенностью, и он, пытаясь ободрить ее, чуть приподнял уголки губ. — Я уверен, Тигнари найдет способ использовать идеи Дотторе правильно. С губ Тони сорвался вздох. Стиснув переносицу, она некоторое время стояла, терзаясь сомнениями, а затем повернулась к Тигнари. — Хорошо. Но я хочу пойти с тобой. — Никаких проблем, — отозвался Тигнари. — Я не переношу жар пустыни, так что мне в любом случае не помешает спутник. Заслышав эти слова, Кли встрепенулась. Она уже порядком засиделась на месте. Конечно, взрослые все как один твердили о необходимости «перевести дух» и «позволить себе расслабиться, пока есть возможность», но Кли не хотелось ничего переводить или расслаблять. После пережитого в ту ужасную ночь она хотела сражаться. Она хотела изничтожить Фатуи. Может, даже подвесить Принца Бездны на его собственной косе. Сделать что угодно, но заставить врагов отплатить за содеянное. И потом, каждая секунда бездействия забирала у Тевкра драгоценные крупицы жизни. Они с Кли не знали, что случится, когда Кровь Текутли поглотит Тевкра целиком. Пускай они не обсуждали это вслух, оба понимали, что последствия могут быть непоправимыми, а потому старались наслаждаться каждой минутой в обществе друг друга, но… Кли не хотела, чтобы их история заканчивалась вот так. Она вообще не хотела, чтобы их история заканчивалась. До Фонтейна Кли никогда не задумывалась о том, как воспринимает Тевкра, но в праздничный вечер вдруг взглянула на него другими глазами. Она увидела в нем не просто лучшего друга, который всегда был рядом, готовый поддержать. Она увидела в его глазах тепло и доброту, а в каждом жесте — ласку и заботу. Он легко улавливал любую ее мысль, словно они были двумя половинками одного целого. Даже несмотря на то, что они с Тевкром делили на двоих схожие потери и могли горевать о многом, рядом с ним Кли успокаивалась. Чувство всепоглощающей темноты отступало, и даже несмотря на трудности и потери Кли не переставала ощущать теплый огонек, который согревал ее сердце. Если его не станет… Если она потеряет его, надежду спасти Альбедо и Кэйю, шанс вернуться домой в Мондштадт… Если она потеряет все… Как тогда продолжать идти дальше? Тевкр был для нее маяком. Благодаря его поддержке у нее оставались силы идти на этот спасительный свет сквозь тьму — и Кли никогда бы не позволила ему угаснуть. Когда Тевкр зажимал ее в объятиях и мягко касался ее губ, она поклялась, что сделает все возможное, чтобы его спасти. — Я тоже пойду, — сказала она. Может, дело было в том, что Тигнари и Тоня не походили на привычных Кли взрослых. Может, что-то необычное было в самом тоне Кли. Так или иначе, никто не стал спорить, и она с готовностью соскочила со стола. — И я… — начал было Тевкр. Уперев руки в бока, Тоня пронзила его строгим взглядом. — О, помилуй, Властелин Камня! — Она хотела ткнуть его пальцем в грудь, но вспомнила про рану и передумала. — Твои путешествия на ближайшие дни — от кровати до гостиной и обратно. — Я согласен с Тоней, — кивнул Тигнари. — Если, конечно, не хочешь бездарно загубить свою жизнь. Тевкр хотел было возразить, но кажется, вспомнил о чем-то — и смирился. Тоня тем временем на каблуках повернулась к Матвею. — Тебя это тоже касается! — выпалила она прежде, чем тот успел сказать хоть слово. — Если узнаю, что вы оба хоть шаг сделали за пределы деревни, расскажу обо всем Кевину. Он вам такие подзатыльники выдаст, что мозги сразу на место встанут. Кли украдкой хихикнула. — Твоя сестра — невероятная девушка, — потрясенно проговорил Матвей. — Невероятно грозная, я хотел сказать. По губам Тевкра скользнула ухмылочка. — Тут я с тобой согласен. Тоня раздраженно закатила глаза и, отмахнувшись, отправилась собираться. Из комнаты Сайно тем временем вышла усталая Эмбер. Заметив друзей, она напустила на лицо улыбку, но по выражению ее глаз Кли догадалась, что Сайно до сих пор нездоровится. — Мы собираемся в Дар аль-Шифа, — сказал Тигнари. — Пойдешь с нами? Похоже, он пытался таким образом подбодрить Эмбер. Она обхватила себя руками и, поразмыслив, кивнула. — Прогулка мне не помешает. Через полчаса Кли, Тоня, Тигнари и Эмбер встретились у входа в склад, служивший им пристанищем. Тевкр и Матвей вышли на порог проводить их. Из окна высунулся Венти. Он выглядел потрепанным, но чувствовал себя гораздо лучше и даже намеревался сыграть на лире несколько песен — в память о Лизе. К нему решили присоединиться господин Камисато и магистр Варка. Удивительно, но эти двое в конце концов сумели найти общий язык и теперь нередко прогуливались вместе, обсуждая дела и не только. Кадзуха играл с малышкой Венни. Она все пыталась подключить Кевина, но тот смущался и ворчал — до тех пор, пока малышка Венни не совершила попытку взять его штурмом, будто вражеский замок. Тогда Кевин не выдержал и посадил малышку Венни себе на плечи, чем привел ее в неописуемый восторг. Из деревни вернулся со свежей питой Тимми. Услышав, куда направляются друзья, он заинтересовался, но идти с ними отказался. — Если честно, я очень устал, — признался он. Подобные откровения были для Тимми редкостью, и потому Кли сочувственно вздернула брови, а Тевкр сжал его плечо. — Я бы хотел… — Он вздохнул. — Я бы хотел послушать песни Венти и ни о чем больше не думать. — У тебя будет такая возможность, — пообещал Тевкр. Обняв на прощание Тевкра с Тимми, Кли помахала остальным и помчалась следом за Тигнари, который уже направлялся к статуе Дендро Архонта. — Береги себя! — крикнул на прощание Тевкр. Кли обернулась. Они уходили совсем недалеко, но друзья провожали ее с такой любовью, что она не могла сдержать улыбку. По дороге Тигнари ввел Эмбер в курс дела, а затем спросил: — Как обстоят дела с дневником Лизы? Удалось выяснить что-нибудь про Небесный ключ? — Еще читаю, — отозвалась Эмбер. — Но теперь я знаю, какой силой обладала Клятва Ветра. И это… впечатляет. Она продолжила не сразу. Кли чуть не подпрыгивала от нетерпения, но торопить Эмбер не решилась: той явно приходилось нелегко. — В общем, если кратко… Помимо заключенной в ней мощи Анемо, Клятва Ветра позволяет путешествовать во времени. Кли ожидала чего угодно, но не этого. Тоня издала сдавленный звук. Даже вечно невозмутимый Тигнари, и тот удивился — а потом принялся привычно рассуждать о научной стороне вопроса. — Путешествовать во времени? Что, в таком случае, мешало Лизе отправиться назад в прошлое и сделать так, чтобы Пепельное Бедствие не случилось вовсе? Или, например, предупредить других об опасности? — За использование подобной силы необходимо заплатить цену, — задумчиво проговорила Тоня. — Должно быть, она очень велика. Эмбер кивнула. Ее брови изогнулись в печальном выражении, и она со вздохом стиснула плечо. — Так и есть. Игры со временем — это не шутка. Исследуя Небесный ключ, Лиза установила главное правило: нельзя ни во что вмешиваться. — Если нельзя вмешиваться, то что же тогда остается? — развела руками Кли. Эмбер повернулась к ней. — Наблюдать. «Наблюдать»? Какой в этом смысл? Кли хотела бы, чтобы Клятва Ветра позволила ей совершить прыжок во времени и переписать судьбу Альбедо. Если бы можно было уберечь его от заражения Кровью Текутли, если бы можно было не допустить Пепельное Бедствие… Тогда в этом Небесном ключе был бы смысл. Наблюдение не способно ничего исправить. — Я понимаю, как это звучит, — грустно улыбнулась Эмбер. — Но подумай вот о чем. Во время Пепельного Бедствия Лиза прыгнула назад во времени и, пронаблюдав за действиями Ордена Бездны, смогла в настоящем спасти немало жизней. — Как? — поинтересовалась Тоня. Эмбер протянула руку и помогла измотанному жарой Тигнари вскарабкаться на песчаный холм. Тоня и Кли забрались следом. — В первый раз она прыгнула назад всего на пару минут. Это позволило ей изучить тактику, которой планировал воспользоваться противник. Силы Небесного ключа вернули ее ровно в тот же момент, из которого она совершила прыжок. Пользуясь новыми знаниями, Лиза применила силу Анемо, заключенную в Клятве Ветра, и с легкостью изничтожила большой отряд Ордена Бездны. — Ох… — только и сказала Кли. Теперь стало ясно, почему Лиза в одночасье поседела и потом еще долгое время не могла прийти в себя. — Ты сказала, «в первый раз». Значит, она прыгала во времени и после? Эмбер прикрыла глаза. — Когда Пепельное Бедствие закончилось, она решила изучить Небесный ключ. Лиза полагала, что понимание его полной силы поможет уберечь Мондштадт в будущем. Так она пользовалась Клятвой Ветра снова и снова, и постепенно ей удавалось заходить в прошлое все дальше и дальше. В конце концов она прыгнула на десять дней назад. Похоже, это был ее предел — может, из-за возможностей ключа, а может, из-за того, что к тому моменту Лиза уже почти угасла. Кли обхватила себя руками. От одной мысли об экспериментах Лизы по коже бежали мурашки. — В обмен на эту возможность Небесный ключ забирал ее силы, саму ее жизнь… — прошептала она. — Но Лиза продолжала пытаться. — Она полагала, что за Пепельным Бедствием стоит нечто большее, — ответила Эмбер. — Она хотела выяснить причины, чтобы уберечь Мондштадт в будущем, но ее усилий оказалось недостаточно. — Она в самом деле была великой ведьмой, — сказал Тигнари. Некоторое время все четверо молчали. Ветер вздымал в воздух вихри песка, и Кли, наблюдая за их причудливыми танцами на гребнях барханов, размышляла о судьбе Лизы. За последние шесть лет она не раз поражалась, как вовремя Лиза оказывалась в нужных местах. Быть может, иногда это было вовсе не случайностью. — Но и это еще не все, — продолжила Эмбер. — Исходя из записей Лизы, именно Клятва Ветра была причиной, по которой Орден Бездны не мог открывать в Мондштадте порталы. Орден путешествует, используя артерии земли, а Небесный ключ оберегал их, пресекая любое подобное вмешательство. — Ого, — отозвалась Тоня. — Этот Небесный ключ обладает огромным могуществом. — И Лиза расплатилась за его использование жизнью, — тихо добавила Кли. Никто не нашелся с ответом. — Зачем их вообще создали? — горько проговорила Кли. — Они приносят одни только несчастья! — Мы ведь уже знаем, что древние обитатели Тейвата вместе с Небесным порядком пытались бороться с демонами Текутли, — развел руками Тигнари. — У них не было выбора. Или же они его не видели. Поддерживая его, Эмбер кивнула. — Шиу, человек, которого усовершенствовали с помощью Крови Текутли, и это оружие… Мы не знаем, чем закончилась древняя война с Текутли и по каким причинам Небесные ключи оказались заперты в святилищах в разных уголках света. Но раз Тейват до сих пор существует, наверное, это оружие выполнило свою задачу. Кли не стала ничего на это отвечать. Вещи, о которых говорили Тигнари и Эмбер, случились сотни, тысячи лет назад! Пускай Небесные ключи хоть трижды справились со своим предназначением, теперь они стали оружием в злых руках и отнимали жизни дорогих Кли людей. Хотела бы она, чтобы Небесных ключей не существовало вовсе. — Мы пришли, — объявил Тигнари. — Это Дар аль-Шифа. Заброшенная лечебница, вход в которую был официально запрещен Академией. Сморгнув, Кли подняла голову и изучила представший глазам вид. Заброшенная лечебница находилась в ущелье, окруженном со всех сторон крутыми скалистыми склонами. Единственная дорога к старинным руинам была занесена песком — здесь уже долгие годы не ступала нога человека. Сейчас, глядя на эти полуразрушенные, покрытые трещинами здания, сложно было представить, что однажды тут лечились люди. С трудом переставляя ноги, друзья углубились в ущелье и остановились у самого большого здания. Оно сохранилось лучше прочих, и наметанный взгляд подсказывал Кли, что внутри прячется немало тайн. — Это был основной корпус лечебницы, — объяснил Тигнари. — Так давайте же выясним, какие тайны скрывал Дотторе, — с мрачной решимостью отозвалась Тоня. Она первой вошла под заброшенные своды. Кли помедлила. Осмотрелась. В последнее время у Фатуи появилась дурная привычка появляться всюду, где их не ждали, а Кли вовсе не хотелось, чтобы жуткая древняя лечебница оказалась смертельной ловушкой. Никого. Показав язык пестрой птице, дремавшей на крыше лечебницы, Кли поспешила следом за остальными. Вскоре коридор лечебницы, затянутый паутиной и припорошенный нанесенным бурями песком, привел их к люку на полу. Тигнари без труда оттащил его в сторону, и все четверо с любопытством заглянули в открывшийся проход. Вниз вела деревянная лестница. Тоня и Тигнари предпочли воспользоваться ей, а Эмбер, подхватив Кли, раскрыла планер. — Вот это условия, — присвистнув, заметила Тоня. — Я, конечно, не врач, но даже мне кажется, что в таком месте никто не смог бы выздороветь. Кли согласно закивала: раздвигая камни, в лечебницу прорывались корни; воздух был спертым и пах сыростью; стены местами покрылись плесенью, а с пола и даже с потолка на незваных гостей смотрели грибные шляпки. Грибы оказались пахучими, и Кли торопливо зажала нос. — Не бойся, — сказал Тигнари. — Они не опасны. Ох, если бы Кли заботило только это! Она не могла понять, как остальные столь легко игнорируют ужасную вонь. — Вряд ли подвал был таким, когда лечебница еще действовала, — отозвалась Эмбер. Тоня осмотрела грибы, но прикасаться к ним не решилась. — Да все равно. Кто же держит больных в подвале? — Тот, кто проводит над ними эксперименты, — ответила Кли. Тоня беспокойно накрутила на палец прядь волос, но ничего не сказала. Наверняка вспомнила Заполярный Дворец и лабораторию, в которой держали ее брата. Убедившись, что в подвале никого нет, друзья разбрелись по разным уголкам. Кли старалась держаться поближе к Тоне. Тигнари и Эмбер удалились в дальнюю комнату, где теперь с интересом изучали оставленные на доске записи. — Вот бы узнать, что здесь случилось! — воскликнула Кли, осматривая полки. — Почему лечебницу забросили? — Может, об экспериментах Дотторе стало известно Мудрецам, — предположила Тоня. Кли заглянула в позабытый горшок. Теперь он стал домом для гусениц, и Кли, поморщившись, торопливо отставила его в сторону. — В таком случае жаль, что они еще тогда не бросили его в какое-нибудь самое темное и глубокое подземелье. — Кто знает, — передернула плечами Тоня. — Может, бросили, а он потом сбежал. С такого человека станется. Кли не могла не согласиться. Теперь, когда Матвей немного пролил свет на эксперимент «Одиннадцать», она знала, что преображением Аякса занималась в основном Сандроне. Тем не менее, причастности Дотторе это не отменяло. Он помогал Сандроне, консультировал ее по разным вопросам, предоставлял свои наработки и… И к тому же заменил части тела Аякса механическими частями. Он тоже нес ответственность. И Кли надеялась, что однажды он расплатится за содеянное. «В этот раз ты не сбежишь, — думала она. — И твои клоны тебя не спасут. Клянусь, Дотторе, рано или поздно прошлое настигнет тебя — и ты пожалеешь о каждом своем чертовом выборе». Мысль об этом придала ей сил, и она принялась с удвоенным энтузиазмом осматривать подвал. — Постой-ка, — неожиданно сказала Тоня. Похоже, она заприметила что-то на верхней полке. Кли помогла ей отыскать стул. Забравшись наверх, Тоня счистила ножом наросшие на шкафу грибы и сумела высвободить из их пахучего плена закупоренную колбу с золотой жидкостью. — Поверить не могу! — воскликнула она. — Неужели это блокиратор? — Кто? — удивилась Кли. Тоня поднесла колбу поближе к глазам. — Блокиратор, — повторила она. — С помощью этой жидкости Сандроне временно лишила меня связи с Глазом Бога, а я смогла удержать Аякса. Его воздействие длится не больше пятнадцати минут, но даже такой небольшой срок может стать хорошей форой в бою. Довольная находкой, Тоня спрятала колбу с блокиратором в сумку. — Похоже, блокиратор сдерживает любую силу, будь она элементальной или полученной из-за заражения Кровью Текутли. Дотторе поставлял Сандроне блокираторы, пока она работала… ну… над экспериментом. — Она сдерживала с их помощью Аякса, когда он выходил из-под контроля, — догадалась Кли. Тоня прикрыла глаза. К счастью, хоть подобные разговоры о брате причиняли ей боль, она переносила их легче, чем Тевкр. — Да. А Дотторе, по всей видимости, впервые использовал их, когда ставил эксперименты над больными элеазаром. Кли не могла в это поверить. Как люди могут быть настолько злыми? Ни Аякс, ни пациенты лечебницы не заслужили такой участи. Осматривая подвал, Кли нашла пустую вазу из-под цветов, миски для еды, небольшие сувениры для больных. Они были обычными людьми. Они просто хотели исцелиться и жить счастливо, но вместо этого стали жертвой экспериментов безумного доктора. Для чего он это делал? Чем вообще можно было оправдать подобное? Тоня положила руку Кли на плечо. — Давай найдем Тигнари и Эмбер. Посмотрим, что им удалось найти. Тигнари и Эмбер по-прежнему изучали записи на доске. Оказалось, все дело было в письменности Сумеру — более древней, чем привык Тигнари, а потому труднопереводимой. — Он рассуждает о какой-то энергии, способной временно подавлять элеазар — настолько, что на некоторый срок у больных даже пропадают чешуйки. Исходя из записей, эта энергия не связана с останками Архонтов. Он называет ее… Хм… — Тигнари обхватил подбородок. — Не понимаю. Здесь есть несколько символов, которые не используются в современном языке Сумеру, и я не знаю, как следует их трактовать. — Аль-Хайтам, кажется, раньше состоял в даршане, который изучает письменность и язык? — уточнила Эмбер. Тигнари кивнул. — Эта вариация языка не такая уж и древняя. Уверен, он легко сможет перевести оставшиеся символы. Тоня передала ему альбом, в котором прежде делала зарисовки трав. Пока Тигнари на скорую руку копировал туда текст записей, остальные еще раз осмотрели комнаты заброшенной лечебницы, но ничего полезного найти не сумели. — Я закончил, — объявил Тигнари, захлопнув альбом. — Давайте вернемся в Аару, поговорим с Аль-Хайтамом. Упрашивать никого не пришлось: всем порядком поднадоела мрачная обстановка заброшенной лечебницы и затхлый запах, в котором преобладала навязчивая грибная вонь. Тоня спрятала альбом в сумку. Задержав последний взгляд на пустых, разрушенных корнями кроватях, Кли развернулась и твердо решила оставить накатившую на нее печаль в стенах лечебницы. Тигнари протянул ей руку, помогая выбраться из люка, и Кли с облегчением сделала глубокий вдох. Разгоряченный воздух нырнул в легкие, но Кли радовалась даже этому — ее не покидало чувство, что она вырвалась прямиком из Бездны. — Если существует какая-то энергия, способная временно подавлять элеазар, она может справиться и с Кровью Текутли, — рассуждала тем временем Тоня. — А это значит, у нас есть шанс приостановить заражение Тевкра и Кевина. — И может, даже на время образумить исчезнувших! — с энтузиазмом добавила Кли. Девочки обменялись полными надежды взглядами. Они обе отчаянно нуждались в чудодейственном средстве, способном спасти близких. — Даже если допустить, что такая энергия действительно существует, — строго оборвал Тигнари. — Нет гарантий, что ее реакция на Кровь Текутли будет такой же, как на элеазар. И потом… Он тяжело вздохнул, осознав, сколько боли причиняет Кли и Тоне своими словами, но отступаться было уже поздно. — По каким-то причинам Дотторе не стал пользоваться этой энергией, а предпочел останки Архонтов — рискованный способ, сопряженный с большим количеством побочных эффектов. Он, может, и безумец, но он хороший ученый. Мы не должны бездумно гнаться за этой возможностью, потому что недостаток бдительности может привести к катастрофическим последствиям. Кли зажмурилась. Тигнари, несомненно, был прав — и ей хотелось поколотить его за это. Ну почему, почему все должно быть так сложно? Почему нельзя просто взять, собрать, скажем, Небесные ключи в одну кучку и переписать историю по своему усмотрению? Или просто одним легким движением руки избавить всех зараженных от этой ужасной ноши, Крови Текутли? Спасти всех. Прямо здесь. Прямо сейчас. Не рискуя в любой момент потерять дорогих сердцу людей. Кли ускорила шаг. Ей хотелось как можно скорее покинуть руины, удушающие своей предысторией, поэтому она первой выскочила на порог лечебницы. И тут же отлетела в сторону, пораженная вспышкой Анемо. Ушибленное плечо отозвалось болью. Охнув, Кли села — и тут же увидела поджидавшую у входа группу людей в легких красно-белых нарядах. Возглавляла группу высокая девушка с забранными в хвост светлыми волосами. Едва завидев показавшихся на пороге Тигнари и Эмбер, она натянула тетиву, и когда на наконечнике стрелы вспыхнула бирюзовая вспышка, Кли наконец осознала, что именно сбило ее с ног. Тигнари и Эмбер спохватились моментально. Бросившись в разные стороны, они избежали атаки и, призвав оружие, одновременно выпустили в противников стрелы. — Это пустынники! — вскричал Тигнари. — Чертовы наемники. Его руки двигались стремительно. Не успел никто спохватиться, как он извлек из кармана упругий зеленый шар. Ударившись об землю, он разбился, и во все стороны разлилась элементальная энергия Дендро. На несколько секунд она сбила противников с толку, и Эмбер, воспользовавшись этим, отправила в сторону зеленого облака огненную стрелу. «Наемники?» — ужаснулась Кли. Кто же их тогда нанял? А самое главное, откуда пустынники узнали, где искать свою цель? Над Кли проскользнула тень. Подняв голову, она увидела, как небо рассекает пестрая птица. Птица держалась близко к полю боя, но в ход битвы не вмешивалась, словно наблюдая. Минутку! Это ведь та самая птица, которую Кли видела перед тем, как войти в лечебницу! Тогда она решила, что это просто залетная гостья ущелья. Да с чего ей вообще обращать внимание на каждую встреченную по пути птицу? Со всеми событиями последних дней Кли напрочь забыла истории Дэхьи о том, как наемники в пустыне учат животных носить вещи и передавать послания. Ох, как она могла быть такой наивной! Рядом с Кли появилась Тоня. — Ты в порядке? Благодаря Тоне Кли сумела принять вертикальное положение и сердито потерла ушибленное плечо. Она все еще не могла поверить, что совершила такую глупую ошибку. — Надо уходить, — убедившись, что Кли ничего не угрожает, заявила Тоня. — Нельзя, — замотала головой Кли. — Они последуют за нами, и что тогда? Мы же приведем их прямиком в Аару! — В таком случае нам остается только побеждать, — заключила Тоня. Расправив плечи, она сбежала по ступенькам навстречу пустынникам, и оба ее крепко сжатых кулака вспыхнули огнем. Пиро Глаз Бога на поясе мерцал, готовый обрушить на врагов все свое могущество. Воинственно вскричав, Тоня выпустила несколько пламенных вспышек подряд, и светловолосая девушка с луком покачнулась, ошеломленная таким натиском. Кли тоже решила не отставать. В руку привычно легла бомба — легкая, пружинистая. Подбросив ее в руке, Кли прицелилась и отправила снаряд точно под ноги рослого пустынника. Его осыпало градом вспышек. Он замахал руками, пытаясь заслониться от множественных ударов, но Тигнари не позволил. Метким броском очередного зеленого шара он отправил противника в нокаут. Кли не сдержала ухмылки. Сначала она испугалась, но теперь даже получала от битвы удовольствие — это был отличный способ выпустить пар. — Осторожнее, Кли! — предупредила Эмбер. — Не увлекайся. Мы отобьемся и сразу же отступаем. — Почему? — возмутилась Кли. — Мы можем дать им отпор! Мы наконец-то хоть кому-то можем дать отпор… Я не упущу такую возможность! Эмбер хотела объяснить, когда вдруг стрела светловолосой лучницы чиркнула ее по запястью. Вскрикнув, Эмбер выронила лук. Тигнари поспешил было на выручку, но тут ряды пустынников раздвинулись, и в ущелье объявился новый противник. Ухмылка быстро стерлась с лица Кли. Новоприбывшим оказался Альбедо. Как и в ту ночь в Мондштадте, его глаза наблюдали за обстановкой на поле боя с внимательностью истинного ученого. Он анализировал увиденное, анализировал не переставая, будто специально созданная для этого машина из Фонтейна, и Кли стало жутко. Перед ним она чувствовала себя участницей эксперимента. Безумного, жестокого эксперимента — будто это она оказалась пациенткой заброшенной лечебницы и с ужасом ждала, когда станет следующей жертвой своего мучителя. — Как интересно, — сказал Альбедо. — Вы столько дней скрывались, но обнаружили себя сразу же, как только оказались в Дар аль-Шифа. Полагаю, вы прячетесь где-то неподалеку. Утвердительный тон Альбедо не подразумевал ответа. Кли сглотнула. Она могла бы возразить, попытаться сбить Альбедо с толку, но она знала, что это невозможно. Он видел всё насквозь. Ему не нужны были подтверждения, чтобы быть уверенным в собственных догадках. Раньше Кли нравилась эта его черта. Теперь же она хотела ее проклясть. — Но вот что любопытно, — продолжил Альбедо непосредственно. — Бригада тридцати несколько раз отправляла своих птиц патрулировать окрестности. Как же так вышло, что они ни разу вас не замечали? Значит ли это, что кто-то намеренно пытается скрыть вас? Хм… Об этом Кли слышала впервые. В любом случае, она была рада услышать, что разнообразия ради у них появился неизвестный союзник. — Зачем ты пришел? — громко спросила она, загородив собой Эмбер. Тоня сделала шаг в сторону, намереваясь подобраться к Эмбер и помочь остановить кровь, но на нее уставился наконечник стрелы пустынной лучницы. Тоня подняла руки над головой, состроив такое лицо, будто целиком съела гриб из заброшенной лечебницы. — Полагаю, у вашего друга есть кое-что, что мне нужно. — По губам Альбедо скользнула холодная улыбка. — Нет нужды переживать. Я лишь хочу задать ему пару вопросов. — И отрезать пару конечностей? — стиснула зубы Кли. Она понимала, что Альбедо действует не по своей воле, но все равно не могла забыть, с каким равнодушием он едва не убил Тевкра. — Это зависит от его ответов, — отозвался Альбедо. Кли вцепилась в сумку с бомбами. Это было глупо, потому что столь старая рана не могла болеть, но она отчетливо ощущала, как пульсирует на виске шрам, оставленный ударом Альбедо. Она видела прошлое так ясно, словно совершила прыжок во времени. Ей десять. Разгар Пепельного Бедствия. Она прячется в штабе Ордо Фавониус, потому что это самое безопасное место во всем Мондштадте. Ей страшно. Она слишком мала, чтобы полностью осознать масштаб захлестнувшей город трагедии, но уже знает — мир больше не будет прежним. Дверь открывается. В приоткрывшуюся щелку Кли видит знакомые очертания. Братик Альбедо! Подскочив, она бежит в его сторону, радуясь, что он вернулся после очередной битвы живым, но тут штаб сотрясает взрыв. Кли приходит в себя в руинах. Ей повезло. Голова немного кружится, а легкие саднит из-за набившейся в них пыли, зато она осталась жива. Но Кли десять, и она об этом не думает. Выпрямившись, она снова и снова выкрикивает имя Альбедо. В сердце зарождается страх. Она не представляет, что будет делать, если он не пережил взрыв, она отказывается верить в это, потому что от одной мысли о подобном исходе тело парализует ужасом… Но уже через несколько минут она понимает, что все это время боялась не того. Его силуэт вырастает посреди руин, и в глазах, враждебно красных, нет ничего, кроме холода. Она этого не замечает. Инстинктивно она чувствует, что что-то не так, но самое главное, Альбедо жив — а все остальное можно исправить. Раскрыв объятия, она со слезами на глазах бежит к нему… Чтобы получить удар, хлесткий и грубый. Удар, который она ничем не заслужила. Захлебываясь плачем, Кли зажимает кровоточащую ссадину на виске и поднимает блуждающий взгляд. Фигура Альбедо расплывается перед глазами, но она все равно видит, как он опускает инструмент, которым он нанес удар — потухший Глаз Бога. На его золотой окантовке запеклась кровь. Ее кровь. Теперь Кли знала, что он сделал все это под влиянием Крови Текутли, но… Она пробовала по-всякому. Она опрометью бежала от прошлого. Она опрометью неслась ему навстречу. Она пыталась даже стоять на месте, надеясь, что это поможет примириться с кошмарами, которые терзали ее все шесть лет, минувших с Дня Пепла. Но это не работало. Она не могла избавиться от этой ноши. Как бы она ни старалась, как бы быстро она ни бежала, прошлое всегда оказывалось быстрее — и настигало ее, чтобы в который раз ударить по лицу золотым крылом Глаза Бога. Глаза Кли заволокли слезы. Голос треснул. В ушах звенело, и когда Кли заговорила, она не смогла себя услышать: — Ты его не получишь. По крайней мере, ей показалось, что она сказала нечто подобное. Альбедо устало вздохнул. В его руке появился клинок. Кли знала, что никто из присутствующих не сумеет его одолеть, как знала и то, что не сможет никакими уговорами заставить его остановиться. «Сражайся». Этот ответ пришел сам собой. «Если бежать от прошлого не получается…» Сделав шаг вперед, Кли призвала катализатор — книгу в ярко-красной обложке. Истории Додоко. «Если бездействие не приносит результата…» Альбедо тоже сделал шаг вперед, и Кли подняла голову, встречая его отстраненный, лишенный всякой человечности взгляд. «В таком случае остается лишь одно. Встреться со своим прошлым лицом к лицу и сразись с ним!» Руки Альбедо двигались быстро, но Кли уже знала, что он попытается сделать. Она видела это раньше. Прежде, чем красный шип ударился ей в грудь, она раскрыла катализатор, и мощная огненная вспышка оттолкнула смертоносное оружие Альбедо прочь. От столкновения двух сил раздался взрыв. С вершин скал брызнула каменная крошка, а стены заброшенной лечебницы загудели, угрожая обвалиться. Между бывшими братом и сестрой расцвел огромный багрово-огненный цветок. Воспользовавшись неразберихой, Тигнари метнулся в укрытие, из которого принялся атаковать пустынников. Тоня перехватила Эмбер и, сунув ей в руки пучок красной травы, ловко забралась на колонну. Там она встала в боевую стойку и стала выпускать один огненный снаряд за другим. Пламенный цветок угас. Альбедо устремился навстречу Кли. Кли швырнула себе под ноги бомбу. Площадь перед лечебницей затянула дымовая завеса, и Кли рванулась в сторону, намереваясь обхитрить Альбедо, но он быстро разгадал ее замысел. Его рука ухватила ее за запястье. Кли почувствовала жар — в ладони Альбедо собиралось красное пламя. Вскричав от боли, она оттолкнула его прочь, но Альбедо держал крепко, и они оба повалились на землю. Кли оказалась сверху. Уперевшись свободной рукой в землю, она сумела удержать себя от падения прямиком на лезвие клинка Альбедо и тут заметила Глаз Бога, закрепленный под его отмеченной золотой звездой шеей. Он до сих пор носил его. В иных обстоятельствах Кли порадовалась бы этому, ведь возможно, Альбедо не до конца утратил власть над собственным сознанием, но… Золотые крылья. Кровь. День, когда вся прежняя жизнь превратилась в столп ревущего красного пламени. Глаза Кли расширились, а дыхание участилось. Ее охватил невыносимый страх. Она словно застряла между прошлым и настоящим, не понимая до конца, где именно находится. Ей шестнадцать? Ей десять? Она в песках Сумеру или в разрушенном штабе Ордо Фавониус? Да знает ли она хоть что-нибудь, как можно вернуть любимых людей — или она по-прежнему там, топчется на месте, боится даже прочитать письмо Кэйи? Кэйа. Кэйа… Сияй ярко, звездочка. Кэйа. Тевкр. Тимми. Тоня, Тигнари, Эмбер. Сайно. Сяо. Все эти люди, все те, кто ждал в деревне Аару, все те, кто остался защищать Мондштадт… Они все будто встали у нее за спиной и положили руки ей на плечи. Кли не могла их увидеть, но чувствовала их поддержку. Она не одна. Вот она — разница между десятилетней и шестнадцатилетней Кли. Она никогда не оставалась одна, но только сейчас по-настоящему это осознала. Стиснутые до боли в зубах челюсти постепенно расслабились. Тягостное ощущение сдавленности в груди исчезло. Моргнув, Кли пришла в себя и ударила Альбедо коленом в живот. Это вынудило его ослабить хватку, и Кли, воспользовавшись этим, вырвалась, повалилась спиной на укрытые песком плиты. Запястье горело нестерпимым огнем. Кли узнавала эти шрамы — такие же багряные отметины, которые появились на руке Сайно из-за взрыва Крио Вестника. Ей еще повезло, что Альбедо не воспользовался чем похуже и не заразил ее Кровью Текутли. Альбедо тем временем поднялся на ноги. В его глазах, прежде равнодушных, загорелась злость. Он повел рукой. Кли вжала голову в плечи, готовая к очередному удару, но вместо этого над ладонью Альбедо вспыхнул сияющий желтый куб. Отметины на руке Кли тотчас отозвались болью с удвоенной силой. С трудом сдерживая стон, она прижала руку к груди и принялась отползать назад, понимая, что ничего хорошего ждать от Альбедо не следует. — Это твой Небесный ключ, — догадалась она. — Архив Бодхи, верно? Твоя коробочка с сокровенными знаниями. Но даже они не могут помочь тебе найти потерянный гнозис. Так может, даже Небесные ключи не хотят участвовать в планах Бездны? Альбедо не реагировал на провокации. Для него эти жалкие попытки оттянуть неизбежное были лишь пустой тратой времени. Куб засиял ярче, закрутился, и Кли зажмурилась. Она понимала, что как только Архив Бодхи соприкоснется с ней, случится нечто очень плохое, но пути к отступлению были отрезаны. Тоня, Эмбер и Тигнари были поглощены схваткой с пустынниками и не имели никакой возможности вырваться из ожесточенного боя. В спину упиралась стена заброшенной лечебницы. Она обречена. «Архонты, помогите! — мысленно взмолилась она. — Помогите, хоть кто-нибудь!» И помощь пришла. Вернее, она стремительно опрокинулась с неба. Над Альбедо разверзся зеленый купол. От стены к стене купола пронеслась череда вспышек. Одна из них оцарапала Альбедо руку, другая рассекла скулу. Он выпрыгнул из зоны действия атаки, и это позволило неожиданному помощнику приземлиться между Альбедо и Кли. — Аль-Хайтам! Кли чуть не расплакалась от облегчения, но радоваться было рано. Еще никому не удавалось одолеть Альбедо, и Кли понимала, что Аль-Хайтам рискует понапрасну отдать свою жизнь. Они с Альбедо сошлись в ожесточенном поединке. Аль-Хайтам двигался ловко, постоянно переносился с места на место, и только это помогало ему уходить из-под не менее быстрых атак Альбедо. Зеленые вспышки сталкивались с красными. Площадь перед лечебницей была сплошь усеяна красными шипами, каждый из которых пульсировал и источал тошнотворную энергетику. Кли не решалась даже приближаться. По-прежнему прижимая к себе раненую руку, она поднялась. И тут случилось кое-что неожиданное. Вновь призвав золотой куб Архива Бодхи, Альбедо с силой ударил им Аль-Хайтама в грудь. Кли ожидала, что Аль-Хайтам завалится назад, но оба противника замерли, не сводя друг с друга напряженных взглядов — точно застыли во времени. Кажется, с этого момента битва перешла в другое измерение. После удара, сильного, но скорее неожиданного, чем болезненного, реальный мир рассыпался осколками зеркала. Аль-Хайтаму потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться, и потому он упустил момент, когда чужая сила бесцеремонно вторглась в его сознание. Разум пронзило иглой. Аль-Хайтам прижал руку ко лбу. Боль разрасталась, словно цветок, обильно приправленный удобрениями нерадивым учеником в Пардис Дхяй. Ее рост совершенно невозможно было контролировать, и потому Аль-Хайтаму показалось, что она в конце концов взорвет голову изнутри. Но это было лишь иллюзией. Все можно взять под контроль — вопрос лишь в том, знаешь ли ты, как это сделать. Аль-Хайтам приоткрыл глаз и обнаружил, что находится в весьма необычном пространстве. Казалось, оно целиком было соткано из звездного света, пронизанного нитями серебра. Сколько бы Аль-Хайтам ни осматривался, он не мог обнаружить ни выхода, ни даже крошечного окошка, через которое можно было бы увидеть реальный мир. Боль в голове по-прежнему накапливалась, но Аль-Хайтам старался не поддаваться панике. Вместо этого он осмотрел свои руки и, не обнаружив на них повреждений, оставленных клинком Альбедо, пришел к выводу, что телом до сих пор находится в пустыне. Здесь, в этой странной звездной пустоте, существовало лишь его сознание. И снова вспышка боли. Аль-Хайтаму показалось, что кто-то вцепился ему в голову и теперь пытается острой иглой выцепить воспоминания. Перед глазами проносились картины прошлого. Вот он под прикрытием пробирается в Караван-Рибат. Вот он общается с информатором из пустынников. Вот он выходит из деревни Аару, бросив прощальный взгляд на статую Дендро Архонта. Вот он, наконец, сидит перед камином в доме, где прячутся беглецы из Мондштадта, и обдумывает историю о Небесных ключах. Сзади, стуча костылем, подходит Аято. С этим человеком, дипломатом из далекой Инадзумы, оказалось на удивление просто найти общий язык: он был образован, умен и хладнокровен. Аято знал, что украл из-под носа Фатуи гнозис. Он знал, что рано или поздно за ним придут — и готовился к этому без малейшего намека на панику. Вместо того, чтобы наобум запрятать гнозис в сердце пустыни или же в спешке передать кому-то другому, Аято взвешивал, как будет лучше поступить с учетом наличия у противника Архива Бодхи. — Допустим, этот Небесный ключ черпает знания из Ирминсуля, — без обиняков начинает Аято. — Выходит, если он предугадывает наши действия, основываясь на стандартных, наиболее свойственных нам решениях, следует поступить… хм… нестандартно. Аль-Хайтам заинтересованно поворачивается к нему. Интерес… Он давно позабыл это слово. Казалось, интерес угас в нем еще шесть лет назад, когда после крупной ссоры с Верховным Мудрецом Азаром его изгнали в пустыню. Оставляя позади зеленую часть Сумеру, Аль-Хайтам жалел не о цветущих долинах и полноводных реках — он жалел об утраченной возможности что-то изменить. Тогда, шесть лет назад, он сдался. Обдумывая различные варианты действий, он пришел к выводу, что ни один из них не приведет к желаемому результату. А значит, нет смысла и пытаться. Так ему тогда казалось. Теперь, когда в деревне Аару появились неожиданные гости, надежда разгорелась в нем с новой силой. Это было глупо. Это невозможно было объяснить с точки зрения логики, и Аль-Хайтам решил не тратить время на пустые рассуждения. Он просто поверил, что произволу Мудрецов можно положить конец, и согласился последовать за этой верой без веских причин. — У тебя есть план? — спрашивает Аль-Хайтам. Аято прикрывает глаза. Отсветы пламени танцуют на его лице, усталом, покрытом сетью старых шрамов и свежих царапин. — Я думаю, будет лучше… Аль-Хайтам крепко зажмурился и изо всех сил погнал воспоминание прочь. Если его догадка верна, Альбедо пытается с помощью Архива Бодхи выцепить информацию о том, где находится гнозис. Нельзя позволить ему докопаться до правды. Нельзя допустить, чтобы он погасил слабое пламя надежды. Мысленный натиск Альбедо не ослабевал ни на миг. Аль-Хайтам оттягивал воспоминания на себя — Альбедо тянул их обратно. Они схлестнулись так яростно, словно вздумали играть в перетягивание каната, и от исхода этой игры зависело само их существование. Память рассыпалась на фрагменты. — У тебя есть план? — Я думаю, будет лучше… Чувствуя непреодолимое давление со стороны сознания Альбедо, Аль-Хайтам понял, что сопротивление не даст нужного результата. Альбедо владеет Архивом Бодхи уже некоторое время. Ему не просто так доверили этот Небесный ключ — он наверняка сумел хорошо им овладеть. Они сражались не на равных, и защищаясь, Аль-Хайтам был обречен на провал. Это значит, надо действовать иначе. Что известно об Архиве Бодхи? Если догадки Аль-Хайтама верны, этот ключ черпает знания из Ирминсуля и, подобно Акаше, является колоссальной базой знаний, готовой в любой момент предоставить информацию своему владельцу. Если какая-то информация будет стерта из этой базы знаний, Архив Бодхи не сможет получить к ней доступ. Если бы только Аль-Хайтам знал, как перехватить у Альбедо контроль над Небесным ключом… Думай. Кто управляет этой базой знаний? Откуда проистекает ее сила? У каждого архива есть свой архивариус. У каждой базы знаний есть свой создатель. Акаша работала от гнозиса Дендро Архонта — по крайней мере, до той поры, пока Фатуи не заменили ее своей разработкой, чтобы забрать гнозис для активации Архива Бодхи. Гнозис. Гнозис должен управлять Архивом Бодхи — и тот, кто установит над ним власть, сможет пользоваться Небесным ключом по своему усмотрению. «Мне нужен всего один короткий миг. Может, с благословением Дендро Архонта…» В конце концов жители Сумеру стали верить, что во снах с ними говорит Малая властительница Кусанали. Аль-Хайтам закрыл глаза. Погрузить свой разум в сон, когда в него вонзается острая игла чужого сознания, непросто, но шесть лет назад Аль-Хайтам жил с самым невыносимым соседом во всем Сумеру. Он научился засыпать в любых обстоятельствах, даже когда Кавех ходил из угла в угол и шумно рассуждал о своих очередных архитекторских задумках. Так что если Альбедо в самом деле хотел ему помешать, ему следовало взять уроки у Кавеха. Некоторое время Аль-Хайтам стоял молча, стараясь расслабить каждую частичку своего сознания. Постепенно тяжесть в голове исчезла. Боль ослабла. Аль-Хайтам рискнул открыть глаза и обнаружил, что перед ним кружит на месте крошечный зеленый огонек. Заметив, что Аль-Хайтам пришел в себя, огонек призывно запрыгал. — Хочешь, чтобы я последовал за тобой? — догадался Аль-Хайтам. Огонек еще немного покружил на месте, а затем стремительно помчался через звездное пространство. Аль-Хайтам поспешил следом. Через пару минут огонек остановился. Попрыгав, он рассыпался зелеными искрами, которые очертили в воздухе мерцающий контур двери. Дверь витала прямо в воздухе, но поскольку привычные законы в этом мире не действовали, Аль-Хайтаму не составило труда добраться до нее и перешагнуть через порог. На секунду его ослепил яркий белый свет. Когда Аль-Хайтам открыл глаза, звездное пространство ни капли не изменилось, зато перед ним теперь очутился молодой незнакомец с длинными серыми волосами. В них проглядывала зеленая прядь. Незнакомец стоял, заложив руки за спину, и его глаза были закрыты, но при этом Аль-Хайтам отчего-то не сомневался, что незнакомец видит каждую деталь окружающего его мира. — Ты не должен быть здесь, — сказал незнакомец. — Зачем ты пришел? Его голос звучал мягко. Незнакомец был недоволен визитом Аль-Хайтама, но уж точно не зол. — Ты хранитель Архива Бодхи? — спросил Аль-Хайтам вместо ответа. — Хранитель? Хм… Можно сказать и так. Но боюсь, я не могу тебе послужить. У Архива Бодхи может быть лишь один владелец, и ты им не являешься. Аль-Хайтам качнул головой. — Мне не нужен Архив Бодхи. Незнакомец заинтересованно приоткрыл один глаз. Он оказался ярко-лиловым. — Мне нужно лишь, чтобы ты стер одно мое воспоминание, — продолжил Аль-Хайтам. — Я не могу допустить еще больше непоправимых вещей. — Электро гнозис все еще в ваших руках, — спокойно проговорил хранитель Архива Бодхи. — И это дарит надежду. Скажи, мой друг, знаешь ли ты, для чего Ордену Бездны понадобились Небесные ключи? Аль-Хайтам сдвинул брови. Хранитель Архива Бодхи не отказался, но и не дал своего согласия, а между тем Аль-Хайтам понятия не имел, сколько времени у него осталось в запасе. — Они хотят свергнуть Небесный порядок. — Это цель Фатуи, безусловно. Но я спрашиваю тебя об Ордене Бездны. Знаешь ли ты первоначальный замысел, по которому были созданы Небесные ключи? Хранитель Архива Бодхи развернулся и легким кивком головы пригласил Аль-Хайтама следовать за ним. Они поравнялись друг с другом. — Они должны были служить оружием в борьбе с Кровью Текутли. — Да, они были созданы в том числе для того, чтобы давать отпор скверне, — согласился хранитель Архива. — Но борьба со скверной сопряжена с постоянным риском. Один неверный шаг — и человечество проиграет. Поражение же будет означать забвение. И люди, и боги пытались этого не допустить — и готовы были пойти на многое, чтобы сохранить жизнь. Аль-Хайтам приложил руку к подбородку. — «В час конца он войдет в круг, как положено семи, и исполнит небесный замысел», — припомнил он слова, которые так или иначе встречались во всех святилищах Небесных ключей. — «Час конца»… Час, когда человечество проиграет в борьбе с Кровью Текутли. Боги подготовились к такому исходу событий. У них был запасной план, который был тесно связан с Небесными ключами. Хранитель Архива кивнул. — Чтобы исполнить небесный замысел, ключи необходимо объединить. Но что, если ответственность за претворение в жизнь божественного умысла берет на себя обычный человек? — Он воспользуется возможностями ключей по своему усмотрению, — тихо ответил Аль-Хайтам. — Чтобы достичь собственной цели. Хранитель Архива остановился, и перед ним в воздухе возникла еще одна дверь. На сей раз ее контур мерцал не зеленым, как прежде, а серебристым — цветом далеких звезд. — Ты ищешь знания, но знаешь, что к мудрости не бывает кратких путей. — Губы хранителя Архива тронула улыбка. — Пускай ты не тот, кому предназначен Архив Бодхи, я знаю, что если доверю тебе истину, она окажется в надежных руках. Аль-Хайтам не знал, что на это ответить, поэтому просто промолчал, глядя на сверкающий контур двери. — Я исполню твою просьбу. Иди. Отыщи ключ к древней тайне и помни: иногда дорога оказывается длиннее, чем мы рассчитываем, но это не означает, что пункт назначения недостижим. Развернувшись, хранитель Архива шагнул в том направлении, откуда они пришли, и исчез. Аль-Хайтам остался один на один с таинственной дверью, за которой ждала некая истина. Истина о Небесных ключах, первопричина их создания. Выдохнув, он поднялся к мерцающему проходу и сделал шаг навстречу. Он не знал, чего следует ожидать, но все равно оказался сбит с толку. Дверь перенесла его в реальный мир — вернее, в видение о реальном мире. Он стоял у входа в Храм Сурастаны. Город рушился без видимых на то причин. Контуры зданий двоились. Площадь под ногами Аль-Хайтама ни с того ни с сего укрыло поле падисар. Он осмотрелся, пытаясь понять, что стало причиной таких странных изменений, и увидел на другом конце площади человека с длинной светлой косой. Итэр. Но не тот, что прибыл из Мондштадта вместе с остальными беглецами. Они почти не отличались внешне, но Аль-Хайтам сразу почувствовал, что этот Итэр другой. Он не смотрел на Аль-Хайтама. Вскинув голову к небесам, он наблюдал, как в них бьют яркие золотые столпы — и улыбался. Аль-Хайтам сделал шаг в его сторону, но тут острая боль, вспыхнувшая в голове, выбила его из видения. Сон оборвался. Он вновь очутился в бесконечном звездном пространстве, вновь наедине с попытками Альбедо взять штурмом его разум. Аль-Хайтам усмехнулся. Он помнил, что разговаривал с Аято по поводу гнозиса, но слова Аято, сказанные в тот миг у камина, попросту растворились из памяти. Хранитель Архива Бодхи выполнил обещание. Как бы Альбедо ни старался, теперь он не мог вычислить местоположение гнозиса, потому что Аль-Хайтам попросту ничего о нем не знал. Похоже, Альбедо это понял. В отчаянном, полном гнева порыве он раз за разом перематывал воспоминания Аль-Хайтама. — Я думаю, будет лучше… После этих слов воспоминание неизменно обрывалось. Альбедо бесцеремонно перетряхивал память Аль-Хайтама, и тот измотанно опустился на колени. Он больше не протянет. Фрагменты воспоминаний путались, реальность утрачивала смысл — должно быть, нечто подобное испытывали ученые, которые в поисках знаний сходили с ума. И вновь Аль-Хайтам увидел знакомую комнату и знакомый камин. «Что ты хочешь? — хотелось спросить ему. — Здесь нет того, что ты ищешь». — …Выходит, если он предугадывает наши действия, основываясь на стандартных, наиболее свойственных нам решениях, следует поступить… хм… нестандартно. Аль-Хайтам поворачивается к Аято, и на миг ему по глазам бьет свет из окна. Он жмурится, бросает быстрый взгляд за стекло, видит скалы, нависшие над деревней Аару… «Нет, стой!» То, что Альбедо его перехитрил, Аль-Хайтам осознал слишком поздно. Он не смог получить информацию о гнозисе — поэтому решил спросить о нем напрямую у Аято. До этого неизвестный помощник укрывал беглецов от Фатуи, но Альбедо, зацепившись взглядом за промелькнувшее в воспоминаниях окно, сумел вычислить их убежище. Звездное пространство исчезло, и Аль-Хайтам вернулся в реальный мир. — Хм, — поджал губы Альбедо. Судя по выражению лица, он был измотан мысленным поединком не меньше. — Спрятаться в самом очевидном месте… Даже не знаю, глупо или гениально. Он приложил ладонь ко лбу, но быстро оправился. — Благодарю за помощь, Аль-Хайтам. А ведь мог сразу все рассказать, и никто бы не пострадал. Вздохнув, он протянул руку — и вдруг толкнул ослабленного Аль-Хайтама в дыру, черневшую в земле за его спиной. Увидев это, Кли вскрикнула, потянулась вперед, но было слишком поздно. Измотанный мысленным сражением, Аль-Хайтам не успел среагировать и исчез в темном скалистом провале. Альбедо проводил его задумчивым взглядом, а после, развернувшись, приблизился к ошарашенной Кли. — Думаю, мы не прощаемся, — сказал он. Кли опустила голову. Ей следовало задержать Альбедо, но сил на это не оставалось. — Не прощаемся, — согласилась она. — Я обязательно приду за тобой, Альбедо. Не знаю, как, но я верну тебя домой. Он холодно рассмеялся ее словам. Пространство между ними разорвала темная расщелина, усыпанная звездными искрами, и Альбедо ушел, оставив Кли наедине с разгоряченным пустынным ветром. Спешно утерев набежавшие на глаза слезы рукавом, Кли бросилась к провалу в земле. — Аль-Хайтам! Со дна подземной пещеры донесся слабый стон. Аль-Хайтам был жив! Кли с облегчением вздохнула. Рядом опустилась на колени Эмбер. — Надо вытащить его оттуда, — сказала она. — Я с этим справлюсь, — пообещала Кли. — Идите в Аару. Альбедо знает, где искать господина Камисато, и наверняка уже через пару минут объявится там. — Но… Кли решительно замотала головой. — Кто остался в деревне, Эмбер? Ребята ранены и измотаны. Их некому защитить. Пожалуйста. — Протянув руку, она сжала дрожащие пальцы Эмбер. — Нам нужно защитить гнозис. И что гораздо важнее, нам нужно защитить друзей. Вздохнув, Эмбер все же признала, что Кли права, и передала ей планер. Кли просунула руки в лямки. Эмбер пожелала удачи и, не оборачиваясь, стремглав бросилась на выручку Тигнари и Тоне — те как раз заканчивали бой с последними пустынниками. Кли задержала на них быстрый взгляд. Она вспоминала глаза Альбедо, вспоминала то, с какой решимостью он прошел через портал, и не сомневалась, что оставшимся в Аару угрожает серьезная опасность. Альбедо не остановится. Отравленный Кровью Текутли, он забыл о жалости и сомнениях. По неведомым причинам он обрел неслыханную жестокость и был готов заплатить за достижение своих целей любую цену. Даже если платить приходилось чужими жизнями. Все исчезнувшие не знали милосердия, но Альбедо от них отличался. Настолько, что порой Кли начинало казаться, будто он был таким всегда — и просто умудрялся талантливо это прятать. Закрепив планер на груди, она спрыгнула в подземную пещеру. Лететь пришлось недолго. Когда ноги Кли коснулись земли, она сложила крылья планера и подбежала к Аль-Хайтаму, опустилась рядом с ним на колени. — Вы в порядке? — Ну, как сказать, — криво усмехнулся Аль-Хайтам. Похоже, при падении он вывихнул плечо. Кли ничего в медицине не смыслила, поэтому смогла только ухватить Аль-Хайтама за здоровую руку и помочь подняться. Он тяжело выдохнул. Под его носом запеклась кровь, а когда он приложил к горящему после мысленного поединка лбу ладонь, Кли заметила на его запястье красные прожилки. Ее охватил ужас. Неужели она упустила момент, и Альбедо отравил Кровью Текутли еще одного человека? Но нет. Присмотревшись, она заметила, что прожилки были более тусклыми по сравнению с теми, что прорезали кожу Тевкра. Со временем они стали почти неразличимы, и Кли догадалась, что произошло. Она сразу вспомнила о судьбе Уиллоу, девушки из Фонтейна: та погибла, применив разом два Небесных ключа, и перед смертью красные прожилки точно так же исчертили ее тело. Альбедо применил против Аль-Хайтама Архив Бодхи, Небесный ключ. А поскольку воздействие было недолгим и не таким сильным, как в случае с Уиллоу, Аль-Хайтам смог оправиться. Чертовы Небесные ключи. — Он все знает, — сказал Аль-Хайтам. — И пошел в Аару, да, — отозвалась Кли. — Эмбер, Тигнари и Тоня отправились на выручку, но боюсь, даже не успеют дойти. Аль-Хайтам склонил голову и ничего на это не ответил. Он был значительно выше Кли, а потому она не могла подставить плечо, но все равно старалась помогать. Так они, от усталости едва переставляя ноги, двинулись по длинному подземному коридору, на стенах которого то и дело попадались выцарапанные надписи. — Здесь был один из пациентов лечебницы, — перевел надписи Аль-Хайтам. — Он заблудился в этой пещере и отчаянно искал выход. Кли вздохнула. Говорить о судьбе пациентов Дотторе не хотелось, поэтому она сказала: — Спасибо, что спасли меня. — Я все равно не смог уберечь гнозис и твоих друзей. — Но вы уберегли меня, — возразила Кли. — Может, по сравнению с гнозисом это ничего не значит, но я рада, что осталась жива. Аль-Хайтам удивленно взглянул на нее. Затем, поразмыслив, приподнял уголок губ. — Я тоже рад. — Конечно, — отозвалась Кли. — А кто бы еще вытащил вас из этой дурацкой пещеры? Превозмогая боль, Аль-Хайтам рассмеялся. Идти пришлось долго, но в конце концов Кли с Аль-Хайтамом увидели, как впереди забрезжил свет. Ободренные этим, они ускорили шаг и очутились в пустыне, неподалеку от цветущего оазиса, где кружила стайка плесенников. Кли с облегчением вдохнула аромат свободы. Затем, осмотревшись, заметила воткнутую между камней кирку. — Он выбрался, — выдохнула она. — Он все-таки выбрался. Ему казалось, что выхода нет, что он будет вечно блуждать в темноте, но он продолжал свой путь — и в конце концов этот путь привел его к свободе. Аль-Хайтам взглянул на кирку так, словно увидел в ней некий сакральный смысл. Кли не решилась спрашивать. — Интересно, что с ним стало, — сказала она вместо этого. — Надеюсь, он обрел счастье и больше никогда не встречал Дотторе. И я надеюсь, что Альбедо… — Ее губы предательски задрожали. Кли сжала руки в кулаки. — Что Альбедо тоже сможет освободиться, и что он обретет счастье, снова станет собой, и что он… Закончить мысль Кли не сумела. Ей было ужасно стыдно, но глядя на эту кирку, она вдруг осознала все произошедшее и разразилась слезами. — Поверить не могу, что мне пришлось с ним драться. И что я готова была навредить ему, потому что не знала, как еще можно его остановить. Я так боялась, что повторится история с Тевкром, что Альбедо опять попытается кого-то убить, но я не хотела… Я не хочу сражаться с ним. Не хочу. Эти мысли уже давно не давали ей покоя. Она не раз задумывалась, что будет, если Альбедо останется прежним, но после ночи нападения на Мондштадт в сердце поселился новый страх. Что, если Альбедо зайдет слишком далеко? Что, если единственным способом предотвратить ужасную трагедию будет… убить его? Кли закрыла лицо руками и некоторое время стояла так, не решаясь вновь посмотреть на кирку. Аль-Хайтам хранил молчание. Кли была за это благодарна: вываливать на малознакомого человека свои потайные мысли было неловко, но она ничего не могла с этим поделать. Сил держать всё в себе уже не осталось. Ветер приносил к выходу из пещеры горячий песок. Над пустыней красным оком висел солнечный диск. Он казался таким обыденным, что Кли хотелось сорвать его с неба и отшвырнуть прочь. В ее жизни уже не осталось ничего обыденного. Только люди, за которых она все еще могла держаться. Но этим людям безостановочно угрожала смертельная опасность, и Кли боялась, что однажды и они исчезнут, как исчез в огненных всполохах штаб Ордо Фавониус, как исчезла сломленная Клятвой Ветра Лиза. И что тогда? За что останется держаться? — Я боюсь, — сказала она, успокоившись. — Боюсь, что мне придется убить его, чтобы спасти других своих близких. И что если я этого не сделаю, то потеряю вообще всех. Обхватив себя руками, она отвернулась от кирки. — Извините. Это глупо. — Да нет, — откликнулся Аль-Хайтам. — Такая возможность действительно есть. То, что ты предпочитаешь не закрывать на нее глаза, весьма разумно. «Это должно было меня утешить?» Слова Аль-Хайтама показались ей такими нелепыми, что Кли невольно усмехнулась. — Иногда сберечь все и сразу невозможно. Тогда приходится делать выбор. — Аль-Хайтам провел пальцами по рукояти кирки, но доставать ее из камней не стал. — Но это не значит, что пути только два. Ты можешь убить Альбедо, чтобы спасти остальных, или оставить его в живых, но пожертвовать остальными. А можешь сделать нечто совершенно иное. Жизнь любит подбрасывать иллюзии, Кли. Загнанный в угол, ты думаешь, что у тебя нет другого выхода… Вздохнув, Аль-Хайтам отошел от кирки и поравнялся с Кли. Она решилась на него взглянуть. Прочитать выражение лица Аль-Хайтама было невозможно, и Кли просто зашагала следом. — Выходов гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Но чтобы увидеть их, нам чего-то не хватает. Фантазии. Знаний. Смелости. — И что делать, когда тебе не хватает всего и сразу? — горестно рассмеялась Кли. — Когда ты вообще ничего не видишь? Аль-Хайтам отвернул голову и посмотрел на горизонт, туда, где за песчаными холмами и Стеной Самиэль простирались зеленые леса Сумеру. Наконец он ответил: — Продолжать искать. И Кли показалось, что он обращается не только к ней, но и к самому себе.* * *
Венти устало отложил лиру, и всем стало ясно, что череда песен подошла к концу. Аято опустил голову и прикрыл лицо рукой. Он надеялся, что после нескольких часов в компании друзей, разделивших с ним одну потерю, станет легче, но этого не случилось. Он по-прежнему был поглощен мрачными мыслями. Закрывая глаза, он по-прежнему видел перед собой лицо Лизы, женщины, которая за шесть лет успела стать ему не только хорошей союзницей, но и подругой. Пытаясь обойти противника в гонке за Небесными ключами, она отдала свою жизнь. И у Аято пока не получалось это осознать. — Аято, милашка, спасибо, что присматриваешь за Джинн и Дилюком. Ты знаешь, иногда они оба могут увлечься. Но теперь, в такой трудный для Мондштадта час, рядом с ними есть ты… Пожалуй, я могу быть спокойна. Аято давно чудились в словах Лизы странные намеки. Всякий раз, когда они встречались, у него складывалось впечатление, будто она пытается попрощаться. Она словно не знала, сумеет ли встретить завтрашний день. Раньше Аято думал, что это связано с угрозой, нависшей над Мондштадтом. Теперь он все понимал, но исправлять что-то было уже поздно. Он погладил кольцо на указательном пальце. Серебро потемнело. Над холодным ободком виднелась глубокая подживающая царапина — Аято получил ее в ту ночь, когда Фатуи напали на Мондштадт. Он устал. Жить в страхе. Принимать решения вслепую. Гадать, какой день станет последним — для него самого или его друзей. Он хотел выйти из игры, но знал, что для этого нужно пройти ее до конца. Когда он отнял руку от лица, то обнаружил, что окружен сиреневым туманом. Аято сморгнул, но быстро справился с изумлением и, отыскав костыль, поднялся. Кухня исчезла. Друзья пропали вместе с ней. Он остался один на один с темной пустотой, где существовал лишь туман, и его плотные клубы вели Аято за собой. Тяжело наваливаясь на костыль, Аято последовал за туманом. В темноте он не разбирал дороги, а потому не мог понять, где оказался. Может, он все же сошел с ума? Или уснул, слушая песни Венти, и теперь видел странный сон? Тогда чем объяснить это гнетущее состояние, это ощущение страха, от которого кожу будто покалывают десятки игл? Он шел через кошмар, но кошмар происходил наяву. Туманные следы оборвались, и вместе с ним угасло слабое сиреневое свечение, которое прежде скудно расчерчивало мрак. Аято остановился. На плечи навалилась тишина. Его обступала удушливая темнота, такая густая, что Аято начало казаться, будто он ослеп на второй глаз. А затем эту темноту прорезал сиреневый росчерк. В спину Аято уперся наконечник клинка, от которого исходила необычная покалывающая энергия. Она напоминала о разрядах Электро, но отличалась от них, была более мрачной, мрачнее даже Глаз Порчи Фатуи. — Аято, — раздался за спиной холодный голос. Аято не рисковал поворачивать головы, но сразу узнал незваного гостя. Итэр. Вернее, Принц Бездны, который совсем недавно едва не спалил Мондштадт дотла. Значит, врагу уже обо всем известно. Принц Бездны пришел за гнозисом. — Знаешь, сначала я хотел послать за тобой Альбедо, — неожиданно признался Принц Бездны. — Возможно, это было бы эффективнее, но с такими, как ты, я предпочитаю иметь дело сам. — С такими, как я? — уточнил Аято. — С людьми, у которых всегда в рукаве с десяток козырей. Признай честно, ты считаешь себя победителем? Радуешься, когда в очередной раз меня переиграл? Единственный зрячий глаз Аято лихорадочно всматривался в темноту. Теперь он наконец понял, что произошло: пользуясь одним из Небесных ключей, Волей Грома, Принц Бездны наслал на убежище в деревне Аару иллюзию и вынудил Аято покинуть безопасность. Вряд ли это было связано с его милосердием. Скорее всего, Принцу Бездны просто не хотелось ввязываться в очередные драки. Ему не терпелось заполучить гнозис, но Аято не мог выполнить его желание. — Я лишь делаю все необходимое, чтобы защитить то, что мне дорого, — ответил Аято, пытаясь потянуть время. — Разве ты поступаешь иначе? Слова, брошенные наугад, попали точно в цель. Принц Бездны с резким выдохом стиснул зубы. — Я видел в Мондштадте, как ты пытался уберечь Люмин, — продолжил Аято. — Она все еще дорога тебе, верно? И цель, к которой ты стремишься с таким отчаянием… Должно быть, она очень важна, раз ты готов устранить ради нее любые препятствия. Принц Бездны ничего на это не ответил. Он был не настолько глуп, чтобы поддаваться на подобные провокации. — Где гнозис? — Не имею ни малейшего понятия, — улыбнулся Аято. Острие клинка сильнее вдавилось в кожу. — Ты лжешь. «Лжешь?» Аято хмыкнул. Нет. Он не лгал. Он лишь не говорил всей правды. — Тебя не напугать смертью, Камисато Аято, — сказал Принц Бездны. — Ты хочешь жить, но при этом не боишься умереть. Это столь затруднительно… Для нас обоих. В темноте раздался шум, и сиреневая вспышка выхватила из мрака бледное лицо магистра Варки.Этот фрагмент можно читать под музыку: Sarah Dawn Finer, Eric Saade — The Winner Takes It All. Ставьте на повтор до конца главы
Похоже, он, как и Аято, был охвачен иллюзиями. Его взгляд блуждал, рука обхватывала голову, а губы беспрестанно шевелились, повторяя одно и то же имя: «Август». Он не замечал ни Аято, ни Принца Бездны. Какие бы картины сейчас ни возникали перед его глазами, они были истинным кошмаром, и у магистра Варки не хватало сил из него выбраться. — Магистр… — оторопело проронил Аято. И тут же мысленно себя отругал. Принц Бездны готов зацепиться за любую слабость, и от его внимания не укрылось, как встревожился Аято. — Я сведу его с ума, — сказал Принц Бездны будничным тоном. — С каждой секундой твоего промедления он все глубже погружается в свой кошмар, и его разум рассыпается. Хочешь спасти его? Тогда скажи, где гнозис. Я знаю, что это ты забрал его у Скарамуччи шесть лет назад. И я не уйду, пока не получу ответ — или же пока достопочтенный магистр не превратится в жалкую тень самого себя. Аято прикрыл глаза. Он мог сколько угодно притворяться спокойным, но его била дрожь. Принц Бездны был умен, и Аято не сомневался, что он тотчас раскусит любую ложь. Он знал, что должен молчать. Электро гнозис был последней ниточкой, которая удерживала этот мир от падения в Бездну. Если выдать его местоположение, все будет кончено. Все Небесные ключи найдены, и когда последний гнозис вернется на свое законное место, начнется то, чего они так боялись с самого начала. «Стремительный натиск». Что бы ни стояло за двумя этими словами, Аято не сомневался: от действий Фатуи и Ордена Бездны пострадает весь мир. Весь мир или разум одного человека? Вот и весь вопрос. Вот и вся математика. С точки зрения рациональности ответ был очевиден. Но все же… Аято был способен на многое. Вынудить Варку выпустить Дилюка из тюрьмы. Обмануть потерявшего память Скарамуччу. С холодным сердцем выстрелить в голову Дотторе. Но он не мог равнодушно наблюдать за тем, как магистр Варка медленно сходит с ума из-за последствий его решения. «Я не хочу выигрывать такой ценой». Лиза тоже надежно хранила свою тайну. Она молчала до самого конца — и это не уберегло ни Мондштадт, ни ее саму. Он может расплатиться жизнью магистра Варки, воспользоваться возможностью, чтобы потянуть время, но какой в этом толк? Принц Бездны все равно добьется своего. Он не уйдет. Не получив ответ, он снова и снова будет угрожать близким Аято расправой. Он может хранить молчание до конца, но этому концу не суждено стать победным. Они все падут от руки Принца Бездны, даже малышка Венни. И вот когда вокруг не останется никого, Аято придется принять поражение — даже если он сумеет сберечь свой секрет, такой итог будет означать крах всего, за что он боролся. Аято вздохнул. Он знал, что если сможет пережить сегодняшний день, будет еще долго прокручивать этот момент в памяти и размышлять о том, как мог бы поступить иначе. Но сейчас он больше не хотел колебаться. — Итэр, — сказал он. — Я отдал гнозис Итэру. — Отдать гнозис человеку, которого невозможно отследить с помощью Архива Бодхи… Умно. — Принц Бездны не уходил. — И где же сейчас Итэр? Аято не сводил взгляда с магистра Варки, которому с каждым мгновением становилось все хуже. — Он ушел в Ванарану. Это все, что я знаю. Некоторое время Принц Бездны молчал. Сердце Аято бешено билось. Он уже не мог прокручивать в голове никакие варианты развития событий — он просто ждал, как Принц Бездны поступит дальше и сдержит ли он свое обещание. Принц Бездны опустил клинок. Магистр Варка исчез, и Аято надеялся, что он благополучно вырвался из плена иллюзий. — Он будет в порядке, — сказал Принц Бездны. — Не волнуйся, я свое слово держу. Я не хочу напрасных смертей. — Это ложь, — отозвался Аято. Теперь, когда острие клинка не упиралось в спину, он смог обернуться и встретиться с Принцем Бездны взглядом. — Если бы ты действительно их не хотел, ты никогда бы не действовал подобным образом. Все эти люди в Мондштадте погибли из-за тебя. Из-за твоих целей. Потому что ты вздумал брать на себя ответственность за чужие жизни. Принц Бездны склонил голову набок. — Из-за меня? А может, из-за того, что вы укрывали Небесный ключ вместо того, чтобы просто отдать его и положить этому конец? Из-за того, что своими собственными действиями вы не оставили мне другого выбора? — Я… — С губ Аято сорвался вздох, и он устало покачал головой. — Я не буду даже говорить о том, насколько извращена эта логика. Принц Бездны хмыкнул, захваченный какой-то собственной мыслью. А затем вдруг взметнул клинок и, сделав широкий шаг вперед, наотмашь ударил Аято по лицу. Это случилось так неожиданно, что Аято не успел даже отпрянуть. Лезвие прошло через правый глаз, тот, что прежде оставался зрячим. Вскрикнув, Аято зажал рану рукой. Между пальцев струилась кровь. Боль была нестерпимой. Она прокатывалась по телу электрическими разрядами, и Аято, не в силах выдержать силу Воли Грома, опустился на колени. Он пытался открыть правый глаз, но не мог. Весь мир теперь был погружен в темноту. Он не видел ни собственных рук, ни Принца Бездны, который стоял над ним с равнодушным видом и отведенным в сторону окровавленным клинком. — Извини, — абсолютно хладнокровно произнес Принц Бездны. — Как я и сказал, я не хочу напрасных смертей, но выносить твое вмешательство больше не могу. Это мое последнее предупреждение. Отступись, Аято. Отступись — или в следующий раз этот клинок пронзит твое сердце. От боли дыхание перехватывало, и Аято не смог ничего ответить. В обступившей его темноте зазвучали шаги — это Принц Бездны, получив то, зачем пришел, развернулся и зашагал через иллюзии прочь. Вскоре раздался короткий свистящий звук, и Принц Бездны исчез в портале. А Аято остался потрясенно сидеть, зажимая рукой правую половину лица. На пол бежала кровь. Когда первый шок прошел, Аято отнял ладонь от раны и, превозмогая боль, все-таки сумел открыть правый глаз. Перед ним не было ничего. Только бесконечная пустота. Аято окончательно потерял возможность видеть.