Это королевство… было другим.
Все в Сумеру, от климата до людей, отличалось от тех королевств, в которых довелось побывать Сяо. Пустынные долины сменялись жаркими тропиками. Пустынники могли с радостью помочь путнику — а уже через пару часов с не меньшей радостью его ограбить. Доски объявлений ломились от количества вывешенных запретов, но люди все равно поступали так, как считали нужным.
Эта страна сбивала с толку и потрясала воображение, но Сяо все равно видел, как глубоко она несчастна.
Когда они с Итэром проходили мимо Караван-рибата, на площади давала представление уличная артистка. Не успел Сяо вслушаться в текст ее песни, как из ниоткуда возникли пустынники — по словам Итэра, они состояли в Бригаде тридцати и подчинялись напрямую Академии. Стоило им подняться на площадь, зрители бросились врассыпную. Подхватив несчастную артистку под руки, пустынники уволокли ее прочь, и на этом представление было окончено.
Когда Итэр захотел вмешаться, Сяо положил руку ему на плечо.
— Мы не можем. — Он кивнул на пустынников, которые зорко осматривали город с высоты. — Они работают на Академию, а Академия сотрудничает с Фатуи. Нам… надо идти дальше.
Итэр со вздохом прикрыл лицо ладонью, но спорить не стал и, бросив последний взгляд на опустевшую площадь, зашагал следом за Сяо к выходу из города.
— В твоем мире тоже так? — спросил Сяо, когда Караван-рибат наконец остался позади.
Итэр покачал головой.
— Мой мир другой, Сяо. — Он печально улыбнулся. — Скажем, там великий и неприступный Якса никогда бы не решился ко мне прикоснуться.
Смущенный его словами, Сяо взглянул на свою ладонь. В самом деле, когда он стал так легко контактировать с другими людьми? Прежде он всегда колебался, вспоминая о своем кармическом долге, и иногда даже намеренно отстранялся, чтобы не причинить кому-нибудь вред. Но в этот раз он сжал плечо Итэра без раздумий. Это произошло так естественно, словно он в разгар боя совершил привычный выпад копьем.
— Мы с друзьями смогли помешать планам Академии и раскрыть заговор Азара. Мы даже освободили из Храма Сурастаны Кусанали, но…
Улыбка Итэра угасла.
— За долгие годы заточения она… кхм… как бы это сказать помягче…
— Сошла с ума.
— Я бы не назвал это «помягче». — Итэр усмехнулся, и в этой усмешке таилось столько горечи, что Сяо невольно опустил взгляд. — Но да. Она сошла с ума и своим правлением едва не разрушила Сумеру. Аль-Хайтаму в моем мире пришлось заточить ее обратно в Храм Сурастаны, где она и находится по сей день, с трудом осознавая реальность.
Некоторое время они шли в молчании. Аль-Хайтам этого мира с глубоким уважением относился к Малой властительнице Кусанали. Если миры похожи хотя бы в этом, ему наверняка было непросто вновь запереть ее в Храме Сурастаны.
— Мне жаль, — сказал наконец Сяо. — Ты боишься, что если я последую за подсказкой Люмин, «найду луну», все закончится так же?
Итэр взглянул на него с удивлением. Затем его взгляд смягчился, и он, небрежно сунув руки в карманы, сказал:
— Нет. — Он поднял голову к небу, и ветер подхватил его пшеничные волосы, которые так напоминали о Люмин. — Как я уже сказал, мой мир другой. Там другой ты, другой Аль-Хайтам… Я думаю, и Нахида тоже другая.
Сяо кивнул.
— Если бы она не могла помочь, вряд ли Люмин отправила бы меня к ней, — заметил он.
Итэр рассмеялся.
— Верно. Моя сестра всегда была умной, гораздо умнее меня. Она провела тебя долгим путем… Уверен, она не стала бы делать этого без причины.
Они изредка останавливались на привалы, но оба не нуждались в длительном отдыхе, а потому уже скоро оказались неподалеку от Ванараны. Солнце клонилось к западу. В его лучах Сяо рассмотрел тропический лес с растениями, похожими на огромные листья — точь-в-точь как во сне, где с ним заговорила Дендро Архонт.
— Это оно, — прошептал он. — Это и есть Ванарана?
— Мистический лес, дом аранар, — кивнул Итэр. — Думаю, если кто-то и сможет дать ответы на твои вопросы, то это именно они.
Итэр махнул рукой, приглашая Сяо следовать за ним. Пока они карабкались на холм, Сяо решился спросить:
— Кто такие эти варанары, о которых ты все время говоришь?
На самом деле ему не хотелось забивать голову лишней информацией, к тому же обильно приправленной сложными терминами Сумеру, но союзника, как и противника, всегда следует знать в лицо. Чем больше он знает об этих странных волшебных созданиях, тем больше шансов найти с ними общий язык.
«Найти с ними общий язык… Серьезно? Когда я стал о таком задумываться?»
Впрочем, ради возвращения Люмин Сяо был готов подружиться даже с демоническими останками.
— Аранары, — поправил Итэр. — Я ведь уже рассказывал, это волшебные создания, фамильяры бывшего Дендро Архонта.
— Мне это ничего не дало, — признался Сяо. — Что они за создания? Какой силой владеют? Их следует опасаться?
Вопросы Сяо насмешили Итэра, но он изо всех сил постарался спрятать улыбку.
— Если ты не угрожаешь безопасности Сумеру, бояться нечего. Аранары могут показаться тебе… хм… необычными. Это лесные духи со своей культурой и нестандартным восприятием мира. — По губам Итэра скользнула наглая ухмылочка. — Тебе понравится.
«Почему у меня такое чувство, что мне ни капли не понравится?»
Следом за Итэром Сяо спустился в живописную долину, надежно спрятанную от чужих глаз холмами и тропическими зарослями. Сколько бы Сяо ни осматривался, он так и не заметил ни одного мистического существа. А ведь он обладал острым чутьем и умел выслеживать даже созданий, не оставляющих следов.
— Так ты их не увидишь, — засмеялся Итэр. — Пойдем. Нам нужна силапна.
— Кто?
Итэр не стал утруждать себя ответом.
Остановившись у странного растения, похожего на переросшую капусту, Итэр протянул руку. В ней золотыми искрами собралась старинная лира — Сяо не раз видел, как Люмин играет на подобных. Пальцы Итэра тронули струны. Прикрыв глаза и склонив голову набок, он наиграл ненавязчивую мелодию, и окружающее пространство вдруг заволок мистический синеватый сумрак.
Сяо вздрогнул.
Он уже видел этот сумрак прежде. Когда они с Венти приходили в Долину Ветров, и Сяо сыграл у корней могучего древа их с Люмин мелодию… Такой же сумрак обнял мир, и благодаря нему Сяо получил оставленное Люмин послание.
Я не забыла своего обещания. Мы встретимся снова. Сколько бы времени это ни заняло.
Возможно, она научилась этому у аранар. Возможно, она с самого начала вела его сюда. В Сумеру. В Ванарану.
Наблюдая за тем, как сменяются выражения на лице Сяо, Итэр улыбнулся. Еще в деревне Аару он принял решение не предупреждать Сяо, что аранары скрываются в мире снов — ему хотелось удивить древнего Яксу, сделать то, что наверняка бы сделала на его месте сестра.
В этом мире она была другой, но прикрыв глаза, Итэр без труда мог представить, как она ведет Сяо за руку и, смеясь, мягко говорит: «Не ворчи! Впереди столько всего интересного, ты должен увидеть это своими глазами!»
Люмин из этого мира сумела пробудить в сердце Сяо любовь, снять терзающие его оковы, вывести из ада кармического бремени.
Она была сильной, храброй, великодушной. Она напоминала Итэру о тех временах, когда сестра из его вероятности еще была жива, когда они были семьей и сражались плечом к плечу, а не друг против друга. Он не мог переписать прошлое, но хотел бы написать для Люмин и Сяо из этой версии мира лучшее будущее. Будущее, которого они оба заслуживали.
И хотя бы так… обрести наконец душевное спокойствие.
— Пойдем, — позвал он. — Пора тебе познакомиться с аранарами.
Итэр описывал аранар как лесных духов, поэтому Сяо стал высматривать их среди необыкновенных деревьев. В Ли Юэ не было лесных духов. Зато там было много призраков — и потому Сяо неосознанно искал взглядом человеческие очертания.
Но аранары не были людьми.
Вскоре Сяо в этом убедился.
За спиной раздался странный методичный звук — будто на дороге мелко подпрыгивает пружинистый мячик. Сяо потянулся к клинку, но Итэр, заметив это движение, предупреждающе выставил руку. Опасности нет. Решив ему довериться, Сяо обернулся.
Чтобы увидеть представшее перед ним необычайное создание, пришлось опустить голову вниз.
Кем было это существо? Сяо не смог бы подобрать нужных слов, чтобы его описать. Не то маленький человечек, не то ходячая капуста в забавной остроконечной шляпке, которая тоже напоминала лист растения и была увенчана цветком. Глаза-бусинки наблюдали за Сяо с помесью любопытства и страха.
— Золотой Нара похож на Нару Варуну, — неожиданно сказало создание. Его рот, растянутый в улыбке, не открывался, и Сяо никак не мог взять в толк, каким образом оно говорит. — Но Золотой Нара не Нара Варуна. Выступающие над землей ростки могут быть похожи, но имеют разные корни. Золотой Нара и Нара Варуна делят один облик, но не одно сердце.
Сяо несколько раз сморгнул, пытаясь понять, что за тираду только что выдало странное создание. Аранара тем временем повернулся к Сяо.
— Золотой Нара привел с собой Златокрылого Нару. Золотая Нара предупреждала, что однажды он может прийти. Араричи готовился к этому.
Итэр опустился перед аранарой на одно колено.
— Араричи — это твое имя? — уточнил он.
— Араричи зовут Араричи, — согласно закивал аранара. — Араричи ждал Златокрылого Нару, но он не ждал, что Златокрылый Нара придет не один.
Поскольку лицо Сяо приняло такое выражение, будто его голова готова была вот-вот взорваться, Итэр поспешно сказал:
— Меня зовут Итэр, а это Сяо.
Не похоже, что эта информация отложилась в голове аранары надолго.
— Здравствуй, Золотой Нара Итэр, здравствуй, Златокрылый Нара Сяо, — поклонился он. — Добро пожаловать в Махаванаранапну.
Сил Сяо хватило только на то, чтобы возвести глаза к сиреневым небесам и тяжело вздохнуть. Как он и думал. Итэр прекрасно знал, что представляют собой аранары, но умолчал, чтобы посмотреть за реакцией Сяо.
Наглый мальчишка. Никакого уважения к Адептам.
Тем временем Араричи деловито направился вверх по дороге, торопливо перебирая крошечными ножками. Чтобы не обгонять его, Итэру и Сяо пришлось плестись со скоростью сонных черепах.
— Нара Сяо, Золотая Нара много рассказывала о тебе аранарам, — говорил по пути Араричи. — Она говорила, что Нара Сяо чуть не стал листом среди ветвей Сарвы, но смог выжить, потому что вошел в Свапну. Золотая Нара с нетерпением ждала, когда Нара Сяо покинет Свапну и воссоединится с ней.
Что?..
Сяо тяжело вздохнул. Итэр продолжал рисовать на лице нахальную ухмылочку и не пытался ничего объяснить, так что пришлось Сяо самому вникать в запутанную речь аранары. Прислушавшись внимательно, он пришел к выводу, что Араричи называет «Золотой Нарой» Люмин. «Сарва», по всей видимости, означала какое-то измерение, которое аранары считали загробным миром. А «свапна»… Наверное, это был «сон».
Таким образом, Люмин рассказывала аранарам, что Сяо чуть не погиб, но смог выжить, потому что погрузился в сон. Она ждала, когда Сяо очнется. Она надеялась, что он сможет присоединиться к ней в борьбе против Бездны, что он вместе с ней остановит Пепельное Бедствие…
Но он не очнулся. Он к ней не пришел.
Рука Сяо сжалась в кулак. Решив не погружаться в мрачные мысли, он спросил:
— Когда Золотая Нара приходила к вам?
Араричи задумчиво покачал головой.
— Это было много лун назад… — отозвался он наконец.
Сяо вздохнул. Как и следовало ожидать, аранары, этот чудной народец, у которого на каждое понятие находилось свое странное словечко, иначе измеряли время. Араричи ничем не мог ему помочь.
Сяо вообще не представлял, кто может ему сейчас помочь.
Следом за Араричи они с Итэром поднялись к круглому домику, который отличался от остальных своей высотой в несколько этажей. Домик стоял у подножия водопада, и в этом мире, охваченном мистическим синеватым сумраком, даже вода казалась волшебной.
Сяо в нерешительности замер.
Он глядел на дверной проем, круглый, как и сам домик, и на него волнами накатывали странные чувства. Теплота и боль теснились в сердце по соседству друг с другом, и Сяо никак не мог понять, кто из них возьмет верх.
Он снова идет по ее следам. Он снова соприкасается с местами, где она была — где она оставила подсказки в надежде, что однажды он очнется и сумеет пройти так далеко по задуманному ей пути. Откуда она взяла силы верить в это так искренне, так рьяно?
Сяо ничего не смыслил в любви, но ему отчего-то подумалось, что это может быть одно из ее многоликих проявлений.
Верить в того, кого любишь, несмотря на внешние обстоятельства.
Несмотря на все то зло, что есть в этом мире, стоять твердо и с высоко поднятой головой, зная, что тебя поддерживает самая близкая, самая надежная в мире рука.
Сяо не мог вернуть Люмин здесь и сейчас — но он мог сделать шаг навстречу ее наследию.
Заметив, что Сяо остановился, Итэр удивленно обернулся. В уголке его рта обозначилась улыбка. Он ничего не сказал, но по выражению глаз Сяо понял, что Итэр зовет его за собой, под своды странного круглого дома, где ждало не менее странное существо.
Какая нелепость. Он, тысячелетний Адепт, последовал за говорящей капустой в надежде найти свою возлюбленную.
Этого ты добивалась, Люми?
На мгновение прикрыв глаза, Сяо усмехнулся, а затем, качнув головой, в несколько широких шагов оказался у порога дома.
И тут же услышал голос, звучание которого было столь знакомым, что Сяо невольно остолбенел. Руки покрылись мурашками. Не доверяя своим ушам, Сяо едва ли не прыжком преодолел дверной проем…
— Если это твоя очередная шуточка, Араричи…
В круглой комнате собралось несколько аранар разных цветов и мастей. Одни носили шляпки, другие — большие листья, похожие на капюшоны. Некоторые были зелеными, другие — красными, третьи — желтыми. Они были похожи на россыпь листьев, тронутых осенью, но Сяо даже не смотрел в их сторону.
Все его внимание было сосредоточено на маленьком создании, которое парило посреди комнаты и сердито качало указательным пальцем, пытаясь сделать вид, что оно страшно грозное и очень серьезное.
— Привет, — сказал Сяо.
Паймон обернулась. Ее глаза расширились от изумления, а рот приоткрылся, и некоторое время она остолбенело смотрела на Сяо так, словно увидела призрака.
— С… С… Сяо!
Совладав наконец с собой, Паймон метнулась через всю комнату, и Сяо поймал ее в крепкие объятия.
— Паймон не может поверить! Это правда ты! Живой! Ты пришел! — Глаза Паймон наполнились слезами, и она зашмыгала, пользуясь рукавом Сяо вместо носового платка. — Паймон боялась, ты никогда-никогда не очнешься… Паймон так рада, что ты вернулся!
Сяо зажмурился. Глаза обжигали слезы, и он всеми силами пытался сдержать их.
Держать в объятиях малышку Паймон… Наверное, это было неправильно с точки зрения кармического бремени Яксы. Ему было плевать. Пускай он очнулся всего несколько недель назад, ему показалось, что с момента их последней встречи прошла целая вечность.
Он скучал.
Он, черт возьми, просто скучал по ней — и теперь, прижимая ее к себе, чувствовал, как вернулся фрагмент утраченного.
Как сквозь время к нему вновь прикоснулась Люмин.
Итэр наблюдал за этой сценой, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. На его губах играла улыбка.
— Сяо… — Паймон отстранилась и утерла слезы ребром своей крошечной ладошки. — Сяо, Люмин, она… Она…
— Я знаю. Мы уже виделись.
Не обращая внимания на аранар, которые поглядывали на странного гостя с помесью любопытства и опаски, Сяо опустился на ступени. Паймон устроилась рядом, нервно теребя рукав.
— Она стала другой. Я знаю, что она была заражена Кровью Текутли, что Принц Бездны хочет использовать ее в своих планах. Я знаю о Небесных ключах и о гнозисах… Я знаю столько всего, Паймон. Но в то же время будто бы ничего не знаю.
Паймон взглянула на Сяо, и ее брови изогнулись в сочувственном выражении.
— Что случилось шесть лет назад? Что произошло в День Пепла?
Итэр подошел ближе. Подобрались к лестнице и аранары. Несмотря на то, что Сяо бесцеремонно вломился к ним в дом, даже не поздоровавшись, они не возражали. Такие мелочи их совершенно не заботили.
Они ждали, что Сяо придет. И теперь, проведя его к Паймон, наблюдали за воссоединением давних друзей.
Паймон опустила голову. За прошедшие шесть лет она стала… тише. Молчаливее. Раньше она принялась бы без умолку болтать, едва завидев Сяо, и все несла бы всякие глупости, но теперь рядом не было Люмин. Самого дорогого ей человека. Такие потери не проходят бесследно, а ведь Путешественница и ее проводница всегда были неразделимы.
Протянув руку, Сяо осторожно, самыми кончиками пальцев, коснулся плеча Паймон. Ободренная этим прикосновением, она кивнула своим мыслям и наконец сказала:
— Все началось гораздо раньше Дня Пепла. В тот день, когда к Люмин пришел один неожиданный гость.
Люмин беспокойно ходила из угла в угол, охваченная дурным предчувствием. Это были не новости: с тех пор, как она приехала на помощь Мондштадту, дурные предчувствия посещали ее каждый день. Но все же…
Она остановилась и взглянула за окно.
Звездный свет серебрил крыши домов. Город дремал и оттого казался умиротворенным, словно не было ни нападений Ордена Бездны, ни разрушенных домов, ни оставшихся без крова людей.
На ступенях крыльца неподалеку сидели два капитана — Август и Кэйа. Первый курил, второй прикладывался к бутылке вина. Они делили на двоих молчание, но по их лицам было ясно, как оба вымотались и как слабо они верят в безоблачное будущее Мондштадта.
Вздохнув, Люмин подошла к столу, взглянула на разложенные карты с планами действий.
— Так не пойдет, Паймон, — сказала она. — Мы сражаемся с Орденом Бездны уже несколько недель, а они даже не думают отступать. У них должна быть причина, по которой они снова и снова пытаются штурмовать город.
— Думаешь, это может быть связано с твоим братом?
Люмин задумчиво обхватила пальцами подбородок.
— Не знаю. Он до сих пор так и не показался…
Мысли о брате окончательно лишили Люмин сил. Паймон заботливо пододвинула стул, и Люмин, улыбнувшись краем рта, с облегчением на него опустилась.
Звездный свет рассыпался по комнате серебристыми нитями. Озаренная его мерцанием, Люмин некоторое время сидела, откинувшись на спинку стула и бездумно глядя на потолок. На стене, отмеряя секунды, тикали часы. Несмотря на это, Люмин ощущала себя так, будто угодила в безвременье — где-то между утратами прошлого и неизвестностью будущего.
Ее пальцы прикоснулись к глазурной лилии — серебряной подвеске, которую она носила на шее.
Подарок Сяо.
Потому что я верю тебе.
Люмин сняла подвеску и зажала в руке край цепочки. Подвеска покачивалась, и серебристый свет звезд танцевал на ее гранях.
Я тоже люблю тебя, Люми.
Часто заморгав, Люмин попыталась прогнать слезы. Одна из них все же сбежала из-под бдительного присмотра и скатилась по щеке — Люмин сердито утерла ее ребром ладони.
— Люмин… — окликнула Паймон.
Закончить мысль она не успела.
В дверь постучали. Вернее, звук был таким, словно на дверь навалились всем телом — не то пытаясь выбить, не то лишившись сил. Паймон испуганно подскочила и спряталась за спинкой стула. Люмин поднялась, прислушиваясь. В нынешние дни от Бездны можно было ждать любых уловок, и ей не хотелось сломя голову бежать открывать незнакомцу посреди ночи.
— Пожалуйста, — раздался за дверью хриплый голос. — Мне нужна твоя помощь.
Голос звучал знакомо, и Люмин, отбросив сомнения, подошла к двери. Незваный гость приглушенно застонал. Судя по звуку, он с трудом отстранился на пару шагов, чтобы не рухнуть на пол, когда Люмин откроет.
Люмин повернула ручку…
— Альбедо?
Он выглядел так, словно застал разрушение мира. Его кожа была даже не бледной — посеревшей, цвета пепла. Волосы Альбедо, всегда чуть взлохмаченные, теперь пребывали в полном хаосе, а на щеке виднелась глубокая царапина, которая до сих пор сочилась кровью. Его била крупная дрожь, а взгляд блуждал — похоже, он с трудом удерживался в сознании.
Так и есть. Когда Люмин сделала шаг за порог, Альбедо окончательно лишился сил и, издав усталый, полный боли вздох, повалился вперед.
Люмин подхватила его и занесла в дом.
— Что случилось? — встревожилась Паймон. — На него напал Орден Бездны?
— Закрой дверь, — попросила Люмин.
Пока Паймон суетилась, она подтащила Альбедо к дивану и бережно его уложила. Бегло осмотрела. Как странно. Не считая царапины на щеке, крови нигде нет, но все же Альбедо выглядит смертельно раненым…
Ох.
Взгляд Люмин остановился на шее Альбедо, и она увидела деталь, которая ускользала от нее прежде. Там, где должна была быть золотая отметина в виде звезды, кожа была чистой.
Это не Альбедо.
Сначала Люмин отшатнулась от дивана и даже хотела призвать меч, но благоразумие быстро взяло вверх. Двойнику Альбедо серьезно нездоровилось. Он пришел к ней на порог, чтобы попросить о помощи — неужели она станет обрывать его жизнь, пока он лежит без сознания?
После исчезновения из ее жизни Сяо Люмин ожесточилась и теперь не церемонилась с врагами, но перерезать двойнику Альбедо горло было уже чересчур.
— Останься с ним, — попросила Люмин.
О том, что к ним в дом пришел фальшивый Альбедо, она решила пока не говорить.
— А? — испуганно отозвалась Паймон. — А если с ним что-то случится в твое отсутствие? Паймон ничего не смыслит в медицине!
— Уверена, крики Паймон о еде и море даже мертвого поднимут из могилы, — отозвалась Люмин. — Не волнуйся. Я скоро вернусь.
Паймон протестующе засопела, но все-таки согласилась, и Люмин, сбежав по ступенькам, бросилась через ночной город к дому, где жил один ее хороший друг.
Как ни странно, на стук открыла мама Кли — Алиса. Судя по наряду, она собиралась в очередной поход. Люмин решительно не понимала, куда можно было в такой спешке срываться во время атак Ордена Бездны, но она давно убедилась, что Алиса весьма загадочный человек. Наверняка у нее были свои причины.
— Ох, — от неожиданности выдохнула Алиса. — Если ты ищешь Кли, она уже спит.
— Мне нужен Альбедо, — не успев толком отдышаться, выпалила Люмин.
Заслышав суету у порога, Альбедо выглянул из гостиной. Похоже, он уже собирался идти спать, но засиделся с книгой и сам не заметил, как наступила глубокая ночь.
— Люмин? — удивился он. — Что стряслось?
Люмин метнула быстрый взгляд в сторону Алисы. Она не знала, как много своих тайн Альбедо доверил ей, и потому решила ничего пока не рассказывать.
А Алиса словно поняла, что ее присутствие мешает Люмин говорить откровенно, и приподняла в знак прощания остроконечную шляпу.
— Границы мира тонки. Время еще есть, но некоторые люди собственными руками приближают неизбежное, — сказала она. — Берегись, Путешественница. Грядет война с самим законом мироздания, война, которую даже с твоей силой не выиграть в одиночку.
Подмигнув, она не стала утруждать себя объяснениями и прошествовала через дверь на улицу. Люмин и Альбедо проводили ее взглядами. Отсалютовав, Алиса широко зашагала к выходу из города — и по пути вдруг исчезла в красной дымке.
Будь обстоятельства иными, Люмин непременно помучила бы Альбедо вопросами, но времени на это не было.
— Ко мне пришел твой двойник! — выпалила она.
На лице Альбедо, всегда таком невозмутимом, отразилось неподдельное изумление. Сняв с крючка куртку, он поторопился следом за Люмин.
Когда на пороге появился еще один Альбедо, глаза Паймон округлились. Уронив челюсть, она посмотрела на неожиданного гостя. Перевела взгляд на того, что до сих пор лежал без сознания на диване. Затем снова на Альбедо в дверях. Снова на того, что лежал на диване.
Наконец до нее дошло.
— Люмин! — возмутилась она. — Ты оставила Паймон с жутким двойником Альбедо? Уф, Паймон терпеть не может, когда ты так делаешь!
— Ничего не случилось, — успокоила ее Люмин. — Сейчас он не в состоянии кому-либо навредить. Паймон, двойник пришел за помощью. Не можем же мы просто вышвырнуть его на улицу?
Пока они спорили, настоящий Альбедо подошел к дивану и опустился на его край. Некоторое время он пристально всматривался в лицо двойника. Затем, повинуясь внезапному порыву, осторожно взял его за запястье и отогнул рукав.
На предплечье двойника распустился алый цветок мерцающих прожилок.
Неужели…
Альбедо сразу вспомнил красное сердце Дурина, которое все еще билось в глубинах Драконьего Хребта. Эти два явления определенно были связаны, но пока Альбедо не понимал, как именно.
— Что это такое? — выдохнула Люмин.
Альбедо не рискнул прикасаться к прожилкам. От одного взгляда на них он чувствовал себя дурно, а в голове начинало шуметь.
— Не знаю.
Ни Альбедо, ни Люмин не знали, чем можно помочь, а потому решили просто присмотреть за раненым. Пока Альбедо задумчиво мерил шагами комнату, Люмин устроилась на краешке дивана и стянула пластырями царапину на щеке двойника.
— Прожилки концентрируются в одном месте, — рассуждал Альбедо. — Должно быть, там, откуда они начали распространяться. Они складываются в характерные геометрические узоры и излучают силу неопределенной природы.
— Зловещую, темную силу, — добавила Люмин.
Закончив с царапиной на щеке, она осмотрела прожилки на предплечье двойника, но быстро предпочла перебраться с дивана за стол. Ей не нравилось находиться рядом с этими прожилками. В груди сразу возникала странная тянущая тяжесть, а в голову закрадывались мрачные мысли.
— «Зловещая» и «темная» — не самые точные понятия, — чуть улыбнулся Альбедо. — Но я согласен.
— Паймон ничего не чувствует, — развела руками Паймон.
Альбедо задумчиво приложил руку к подбородку, но комментировать это не стал.
Люмин сходила в кухню за чаем. Когда она вернулась в гостиную, двойник Альбедо вдруг издал приглушенный стон — и с трудом открыл глаза. Повернул голову. Увидев настоящего Альбедо, он вздрогнул и вжал голову в подушку.
— Хэй, а не мы ли должны тебя бояться? — фыркнула Паймон.
— Паймон, — мягко осадила ее Люмин.
Поразмыслив, она сходила за третьей чашкой чая и, устроившись на краю дивана, протянула ее двойнику. Он поколебался. Паймон смотрела на него во все глаза, а Альбедо задумчиво щурился, и под прицелом их взглядов двойник чувствовал себя неуютно.
— Никто не собирается тебя прогонять, — заверила его Люмин. — Мы не собираемся бросать человека в беде из-за прежних разногласий, верно, Паймон?
Паймон скрестила руки на груди и недовольно надула губы.
— Паймон это не нравится… Но так уж и быть. Только не жди, что Паймон станет твоей фанаткой! Ты все еще подозрительный и жуткий.
Люмин вздохнула. По крайней мере двойник не обиделся, так что это даже можно назвать неплохим началом.
— Расскажи, что случилось, — попросил Альбедо.
Двойник метнул в его сторону настороженный взгляд, но поскольку никто из присутствующих не выказывал враждебности, чуть расслабился и принял из рук Люмин кружку с чаем. Некоторое время все молчали. Паймон нетерпеливо постукивала пальцами по сгибу локтя. Альбедо ждал, сложив руки на столе. Люмин же осталась сидеть на диване — просто на случай, если двойник вдруг вздумает вытворять фокусы.
Наконец двойник Альбедо сказал:
— На меня напали какие-то люди. У них на одежде был знак, похожий… не знаю, на цветок…
— Можешь его нарисовать? — спросил настоящий Альбедо.
Поразмыслив, двойник кивнул. Альбедо передал ему блокнот и карандаш, и двойник на скорую руку набросал знак с одежды напавших.
Как Люмин и думала, это был символ Фатуи.
— Кто бы сомневался! — высказалась Паймон. — Вездесущие проныры!
— Я думал, что легко от них отобьюсь, — продолжил двойник. — Пока я отвлекся на бой, один из нападавших достал из кармана какую-то штуку и, незаметно подобравшись, всадил мне ее в руку. Что было потом…
Он взглянул на свободную от кружки руку — ту самую, где под одеждой виднелись красные прожилки.
— Я не помню.
Люмин и Альбедо обменялись быстрыми взглядами.
— Я очнулся посреди долины с провалом в памяти и этой отметиной на руке. — Отставив кружку, он закатал рукав и показал прожилки остальным. — Я не знаю, что это, но оно будто… будто выжигает меня изнутри. Мне хочется вырваться из собственного тела и… и…
Он зажмурился и замолк, охваченный тяжелым чувством. Даже Паймон, и та не решилась на язвительный комментарий.
— Почему ты пришел ко мне? — спросила Люмин.
История двойника Альбедо была полна дыр, и ей хотелось убедиться, что двойник не заявился с коварным умыслом.
Он чуть усмехнулся.
— А у меня есть люди, которым я могу доверять?
— Нет, но…
Люмин замолкла на полуслове. Смысл сказанных двойником слов дошел до нее не сразу: он был настолько одинок в этом мире, что в час нужды ему оставалось прийти лишь к своему врагу.
Вздохнув, она повернулась к настоящему Альбедо.
— У тебя есть догадки, что это за отметина такая?
Альбедо побарабанил пальцами по столу. Все ждали ответа — Паймон с нетерпением, Люмин с интересом, а двойник со страхом.
— Она имеет общую природу с той силой, которой наделены останки Дурина, — сказал Альбедо, разложив по мысленным полочкам новую информацию. — Силой, которую использовала при нашем создании учитель.
— Рэйндоттир? — удивилась Люмин.
Альбедо кивнул.
— Эту силу еще называют темной кровью. Я не знаю подробностей, но проводил в прошлом кое-какие эксперименты и могу сказать, что темная кровь могущественна — и крайне опасна. Она не принадлежит этому миру.
Люмин задумчиво сцепила пальцы в замок.
— Я чувствую резонанс с сердцем Дурина на Драконьем Хребте в той же мере, с которой чувствую резонанс с тобой и с отметиной на твоей руке, — обратился Альбедо к двойнику.
— Получается, Фатуи вкололи в двойника Альбедо какую-то гадость, которая тоже связана с темной кровью? — спросила Паймон. — Но зачем?
Двойник фыркнул.
— «Двойника Альбедо»… Вот уж спасибо.
— А у тебя разве есть имя? — скрестила руки на груди Паймон. — Если хочешь, Паймон может дать тебе гадкое прозвище!
Двойник открыл рот, пытаясь решить, как лучше съехидничать, но зарождающийся спор прервал Альбедо.
— Он прав, Паймон. Это самостоятельный человек, который имеет полное право жить своей собственной жизнью и принимать те решения, которые сочтет нужным. Именно по этой причине я сохранил ему жизнь. Мне хотелось дать ему возможность выбирать, какой дорогой он пойдет дальше. — Альбедо повернулся к двойнику. — Как ты хочешь, чтобы мы тебя называли?
Двойник промолчал, и по его глазам Люмин догадалась, что он ни разу об этом не задумывался.
— Мне кажется, имя «Рубедо» вполне тебе подойдет, — смягчившись, сказал Альбедо. — Тебя оно устраивает?
— Еще одна алхимическая стадия Великого Делания… — Двойник усмехнулся. — А ты любишь хорошие отсылки.
Альбедо пожал плечами.
— Пойдет, — сказал двойник. — Можете звать меня Рубедо.
— Паймон все еще думает над гадким прозвищем, — заявила Паймон.
Двойник только отмахнулся.
— Паймон задала правильный вопрос, — продолжил Альбедо. — Зачем Фатуи понадобилось вводить Рубедо субстанцию, которая содержит в себе темную кровь? Это явно была спланированная, целенаправленная атака. Даже если предположить, что во время своего провала в памяти ты убил всех напавших… Ты сумел добраться до Мондштадта, и другие Фатуи не напали на тебя по пути. Они
хотели тебя отпустить.
Не зная, что на это ответить, Рубедо вновь взял в руки кружку с чаем, но пить не стал. Он был слишком для этого взволнован.
— Они заразили Рубедо субстанцией с темной кровью, а после отпустили… — Люмин задумчиво опустила взгляд. — Потому что хотели поставить эксперимент?
Альбедо согласно кивнул.
— Они хотели понаблюдать за реакцией.
Люмин вдруг осенила догадка. Охваченная тревогой, она вскочила с края дивана и прошлась взад-вперед со словами:
— Несколько лет назад Орден Бездны отравил Двалина какой-то силой, воспользовался тем, что он был заражен после схватки с Дурином…
— Он был заражен темной кровью Дурина, — сдвинул брови Альбедо.
— Именно, — Люмин остановилась и обвела присутствующих тяжелым взглядом. — Фатуи хотят тем же способом подчинить себе Рубедо. Они отравили его и теперь ждут, когда введенная ими субстанция подействует.
Паймон округлила глаза.
— А она должна подействовать, — сказал Рубедо. — Потому что я был создан при помощи темной крови. Отсюда и это чувство жжения, верно? Субстанция и темная кровь в моем теле вступают в резонанс. Субстанция усиливает влияние темной крови, и рано или поздно…
Он замолк, опустил голову, и Люмин с Паймон обменялись сочувственными взглядами.
Пускай когда-то Рубедо был их врагом, с той поры прошло уже порядочно времени. Честно говоря, после событий в Инадзуме и бедствия, захлестнувшего Мондштадт, Люмин уже и не могла в точности припомнить обстоятельства их последней встречи.
Теперь у них не было причин враждовать.
Глядя на это создание, которое изо всех сил пыталось найти свое место в мире и заслужить хоть чьей-нибудь любви, Люмин не испытывала ничего, кроме сожаления. Ей не хотелось для него судьбы, подобной дракону Дурину — тот напал на Мондштадт и в конце концов был убит Двалином.
Да, в прошлом Рубедо причинил Люмин и ее друзьям вред.
Но это не значило, что его должна постигнуть подобная участь.
— Рано или поздно я потеряю над собой контроль, — закончил наконец свою мысль Рубедо. — Я неудачный эксперимент и не обладаю силой, сравнимой с могуществом Альбедо, но тем не менее могу серьезно навредить этому городу, так?
Альбедо вздохнул.
— Да, это так.
— Вы знаете, как это вылечить? — спросил Рубедо.
Альбедо и Люмин последовательно покачали головой. Рубедо прикрыл глаза ладонью. Люмин видела, что он изо всех сил сдерживает слезы. Его нахмуренные брови подрагивали, а губы сложились в жесткую линию, уголки которой непроизвольно кривились вниз.
— Тогда убейте меня, — сказал он.
— Что? — ошарашенно выпалила Паймон.
Люмин тоже не могла поверить своим ушам.
— Убейте меня, — повторил Рубедо громче. — Пока все не зашло слишком далеко. Я не хочу… не хочу превращаться в чудовище. Если этот процесс необратим, если в конце концов вам все равно придется убить меня, чтобы спасти свой город, зачем тянуть? Сделайте это сейчас. Пока еще есть возможность обойтись малой кровью.
Люмин была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова.
Она невольно вспомнила об Инадзуме. Когда Чайльд был одержим демонической силой, он просил Сяо о том же самом — убить его, пока есть такой шанс, положить конец его страданиям и избежать дальнейших жертв.
Сяо отказался.
Несмотря на крошечный шанс на возвращение Чайльда, он не захотел исполнять его просьбу — и в конце концов Чайльда удалось вернуть.
— Не глупи, — сказала Люмин. — Пускай сейчас мы почти ничего не знаем о поразившей тебя силе, мы можем это исправить.
Альбедо не произнес ни слова, но Люмин не нуждалась в его поддержке. Какого бы мнения он ни придерживался, она не собиралась поднимать клинок на Рубедо, не убедившись, что сделала для его спасения все возможное.
Он заслуживал второй шанс.
Так бы поступил Сяо.
Люмин решительно подошла к дивану и взглянула на Рубедо сверху вниз. Он сидел, вцепившись в кружку так, будто она была спасательным кругом, и в его широко раскрытых глазах страх смешивался с надеждой.
Он не хотел становиться чудовищем. Не хотел он и умирать.
— Почему Фатуи воспользовались тем же способом, что и Орден Бездны? Почему именно сейчас, когда Бездна атакует Мондштадт? Мне кажется, это неспроста. — Она повернулась к Альбедо. — Я знаю, что сейчас все наши силы уходят на защиту Мондштадта, но то, что случилось с Рубедо… За этим стоит какая-то тайна. Я чувствую. Важная тайна, и разгадать ее мы сможем только в том случае, если будем работать вместе.
Альбедо поднялся из-за стола и тоже подошел к дивану. Все четверо, включая Паймон, стояли в комнате, озаренной звездным светом, и понимали, что находятся на пороге необычайных открытий.
Границы мира тонки. Время еще есть, но некоторые люди собственными руками приближают неизбежное.
Алиса многое знала. Она не просто так упоминала тонкие границы мира. Если Альбедо прав, сила темной крови пришла откуда-то извне, просочилась через эти границы или же была умышленно из-за них принесена.
То, что Фатуи воспользовались ей — очень тревожный знак.
Люмин обратила взгляд к Паймон.
— Нам надо найти Дайна.
— И так мы начали долгое и запутанное расследование, — объяснила Паймон. — Паймон забыла половину деталей, потому что там было много-много сложных загадок и беготни по разным королевствам. Дайн открывал порталы в Бездну, и таким образом мы быстро перемещались по всему Тейвату, но беготни все равно было много.
Сяо задумчиво кивнул. Несмотря на неожиданное возникновение в истории Паймон двойника Альбедо, в остальном ее рассказ совпадал с информацией, которой он уже владел.
Заодно теперь Сяо понимал, что «посланник мела», который фигурировал в стихотворении Люмин, не был Альбедо. Это был его двойник. Именно поэтому Люмин назвала его «посланником».
Как выяснилось, после неожиданного визита Рубедо Люмин связалась с Дайнслейфом, загадочным человеком, который периодически сопровождал ее в приключениях. В прошлом он был капитаном королевской стражи Каэнри’ах — вот по какой причине Люмин назвала его в своем стихотворении «рыцарем». Дайнслейф был не в восторге от сотрудничества с Альбедо, наставница которого была косвенно замешана в падении Каэнри’ах, но согласился помочь Люмин в поисках истины.
Так Люмин с Дайнслейфом выяснили, что Фатуи заключили с Орденом Бездны союз. В тот момент они еще ничего не знали о Небесных ключах, а потому о причинах союза не догадывались.
— Дайн думал, что Фатуи воспользовались Рубедо, — продолжала рассказывать Паймон. — Он ведь очень-очень похож на Альбедо!
— Их тела практически идентичны, — кивнул Итэр. — Ведь Рубедо — это, по сути, «ранняя» версия Альбедо. Она была несовершенна лишь в деталях.
Паймон закивала.
— Вот-вот. Рубедо сам сказал, что не так силен, как Альбедо. Вот поэтому Дайн решил, что Рубедо был для Фатуи подопытным кроликом на пути к Альбедо! Только они не ожидали, что Рубедо пойдет просить о помощи Люмин.
— Если бы эксперимент прошел удачно, они бы точно так же отравили Альбедо, — догадался Сяо. — И воспользовались бы уже его силой.
— Именно это они в конце концов и сделали, — вздохнул Итэр.
Сяо сдвинул брови.
— Значит, эксперимент Фатуи прошел удачно. Рубедо в конце концов потерял над собой контроль? Или случилось что-то еще?
Паймон опустила глаза и нервно потерла нос. Воспоминания о событиях шестилетней давности напоминали ей о том, что Люмин больше нет рядом, и Сяо, уловив ее настроение, мягко положил ладонь ей на спину.
Ободренная Паймон продолжила рассказ.
Рубедо стоял, тяжело оперевшись на алхимический верстак, и по тому, как была напряжена его спина и стиснутые в кулаки руки, Альбедо понял, что он переживает очередной приступ.
В который раз за последние несколько дней?
Рука Рубедо поднялась, стиснула грудь, охваченную чувством невыносимого жжения. По бледному лицу бежали капли пота. Он дышал тяжело, выдыхая с хрипом, и держался на ногах лишь из невероятного упрямства. Красные прожилки продвигались все дальше. Наступит день — и их воздействие подавит волю Рубедо. Тогда он потеряет над собой контроль. Тогда… его придется убить.
Поколебавшись, Альбедо приблизился и осторожно положил ладонь на спину Рубедо.
Что, если исцеления не существует? В таком случае они лишь мучают Рубедо ложной надеждой, а между тем ему с каждым днем становится только хуже. Подобная жизнь не менее жестока, чем смерть.
— Я в порядке, — солгал Рубедо. — Просто нужно немного… отдышаться. Я в порядке, не надо меня опекать.
Его слова звучали резко, но через них прорывалось отчаяние.
— Пойдем, — сказал Альбедо. — Есть одно место, которое я хочу тебе показать.
Рубедо вздохнул. Он был не в восторге от компании того, кто в глазах их создательницы оказался более совершенным, но сил на сопротивление не осталось. Рубедо тяжело оперся на руку Альбедо, и вдвоем они — два творения Рэйндоттир — зашагали к городским воротам.
Бездна затаилась, и у города появился шанс на передышку.
В кузнице Вагнер и его ученик не покладая рук трудились над созданием нового оружия. Джинн говорила с теми, кто лишился во время бедствия дома и теперь ждал своей очереди, чтобы получить приют в Соборе Барбатоса. Диона и Чарльз, бармен из «Доли ангелов», раздавали на площади припасы. Август, Кэйа и Дилюк общались на террасе «Кошкиного хвоста», обсуждая планы противостояния Бездне.
Над городом золотилось солнце, и в этот полный спокойствия день с трудом верилось в происходящее.
Альбедо и Рубедо пересекли мост и направились по тропинке на юго-восток. Еще издалека Рубедо заприметил огромное дерево — символ Долины Ветров, ее главную достопримечательность. Потрясенный этим зрелищем, он остановился, и Альбедо терпеливо дождался, когда он насмотрится вдоволь.
— У тебя будет возможность насладиться видом, — пообещал он.
Рубедо ничего на это не ответил. По-прежнему опираясь на руку Альбедо, он зашагал за ним через травяное море, и одуванчики качали им вслед своими пушистыми головами.
Этот фрагмент можно читать под музыку: Poets of The Fall — The Beautiful Ones. Ставьте на повтор
Они остановились у статуи Анемо Архонта. Рубедо прикрыл глаза. Легкий порыв ветра прикоснулся к его лицу, словно одарив своей милостью, и прежде нервно сжатая рука Рубедо расслабилась. Он выдохнул — впервые свободно, без хрипа, без судорожной боли в груди.
Альбедо подвел его к подножию древа, и Рубедо опустился на выступающий над землей корень. Альбедо сел на траву напротив.
Ни слова друг другу не говоря, они наблюдали за тем, как солнце танцует посреди густой листвы и как кружат над ветвями кристаллические бабочки. Ветер ерошил волосы на голове Рубедо — черные, цвета углей. Получив новое имя, он решил сменить облик и теперь казался далеким родственником Альбедо. Несмотря на схожие черты, они разительно отличались друг от друга, и все же…
Альбедо взглянул на Рубедо. Красные прожилки доползли уже до шеи и теперь оборачивали ее проклятым ошейником.
Странно, но несмотря на их непростую предысторию, Альбедо чувствовал себя так, будто его давно потерянный брат вернулся домой. Такими уж они были, творения Рэйндоттир. Их связывали неразрывные узы — быть может, узы общей крови, а быть может, тот факт, что все они в конце концов оказались в этом мире в одиночестве. Наставница оставила им лишь вопросы без ответов и бремя происхождения.
— Люмин рассказывала, что однажды ее знакомый пришел сюда, когда был очень болен, — заговорил Альбедо, переведя взгляд на крону могучего древа. — Он провел здесь некоторое время, и ему стало легче. Я подумал…
— Это работает, — прервал его Рубедо.
Он подставил ветру усталое лицо.
— Мне легче, Альбедо. Спасибо.
Удивленный его благодарностью, Альбедо опустил взгляд и заметил, как в глазах Рубедо сверкнули слезы. Он отворачивался, всеми силами пытаясь их спрятать, но они были ему неподвластны.
— Мы ведь даже не близко, да? Мы даже не знаем точно. Может, лекарства не существует. Может, мне остается лишь медленно превращаться в чудовище. — Он усмехнулся и передернул плечами, точно пытаясь сбросить с них непосильный груз. — Я… Думаю, мне лучше не возвращаться в Мондштадт.
Альбедо вздохнул. Скрестил руки на груди. Он и сам неоднократно об этом думал, но…
— За пределами города ты будешь уязвимее. В Мондштадте мы можем хотя бы как-то защитить тебя от Фатуи. — Он задумчиво обхватил подбородок рукой. — И потом, ты нужен мне, чтобы найти лекарство. Как я пойму, действует оно или нет, если будет не на ком его испытывать?
— Я понимаю, что вы пытаетесь защитить меня. Но кто защитит людей
от меня, Альбедо?
Рука Альбедо невольно сжалась в кулак. Он понимал чувства Рубедо, но все же не мог собраться с духом и так легко его отпустить.
— Не надо так на меня смотреть, — печально рассмеялся Рубедо. — Я хотел стать частью общества, а не его разрушителем. Я не хочу превращаться в безвольного монстра. Не хочу по чужой воле уничтожать тех, кто был так ко мне добр.
Соскользнув с корня, он опустился на одно колено и посмотрел на Альбедо глазами, полными решимости.
— Ты бы хотел? Ты бы смог остаться, зная, что вероятность неудачи — девяносто девять процентов? Зная, что если ты ошибешься, если последуешь за ложной надеждой, ты растопчешь жизни Сахарозы, Кли, всех, кто тебе дорог?
Альбедо промолчал. Ветер путался в траве у подножия дерева, колыхал листву, и вместе с ней танцевали солнечные блики на бледном лице Рубедо.
— Ты просил меня найти собственный путь, — сказал он. — Я его нашел.
— Что же это за путь? — с горечью спросил Альбедо. — Отдать свою жизнь, возможно, за день до победы?
По губам Рубедо скользнула улыбка.
— Защитить остатки своей человечности.
Альбедо опустил голову и некоторое время сидел молча, обдумывая слова Рубедо.
Он мог отказаться. Мог настоять на том, чтобы Рубедо вернулся в Мондштадт — Альбедо понимал, что сможет подобрать правильные аргументы. Допустим, он убедит Рубедо попробовать еще раз. Они вернутся в Мондштадт и будут пытаться раз за разом, пока надежда окончательно не превратится в пепел, пока красные прожилки не захватят все тело Рубедо, причиняя ему невыносимую боль, пока от него не останется ничего, кроме чудовища, покорного Бездне.
Такой будет цена надежды.
Альбедо поднял глаза на Рубедо.
— Я не могу убить тебя. В таком случае я предам свою собственную человечность.
Рубедо кивнул в знак понимания. Похоже, он готовился к подобному ответу. Он поднялся, решив, что Альбедо захочет вернуться в Мондштадт, но тут Альбедо добавил:
— Но я ведь сам сказал, что ты самостоятельный человек. Я не могу отнимать у тебя право выбора. Не могу заставлять тебя проходить через ад.
По щеке Рубедо скатилась слеза, и он поспешно повернулся к Альбедо спиной. Его плечи содрогались, но Альбедо не решился приблизиться. Он знал, что это будет слишком больно.
Для них обоих.
— Тебе лучше уйти, — сказал Рубедо.
— Что ты собираешься делать? Уйдешь подальше от города или…
Альбедо не смог договорить, но по красноречивому молчанию Рубедо понял, какое именно решение тот принял.
Поднявшись, он задержал на Рубедо прощальный взгляд, а затем развернулся и двинулся прочь. Впрочем, не пройдя и нескольких шагов, он обернулся. Рубедо стоял, обхватив себя руками, и смотрел на исполинский ствол, вокруг которого порхали, излучая неземное сияние, кристаллические бабочки.
— У нас все еще остается надежда, — сказал Альбедо. — Этот крошечный шанс может оказаться гораздо больше из-за сил, о которых мы пока не имеем ни малейшего понятия…
— У меня нет времени ждать, когда эти силы проявят себя, — чуть повернув голову, ответил Рубедо. — Если ты когда-нибудь окажешься в моем положении… Ты поймешь. Ты почувствуешь, что конец близок. И как бы ты ни сдерживал себя, как бы ни пытался сохранить себя… Эта сила поглотит тебя. Такова наша природа.
Решившись, он повернулся к Альбедо. Рубедо стоял в тени дерева. Альбедо стоял у статуи, залитой солнечным светом. Их разделяла незримая граница, и оттого Альбедо казалось, что Рубедо обращается к нему из мира, к которому не может прикоснуться никто из живых.
— Будь лучше меня, — сказал Рубедо. — Найди способ ее переиграть. Ты способнее меня, так найди способ окончить свою историю иначе.
Альбедо не стал ничего обещать.
Кивнув на прощание, он развернулся и, больше не оборачиваясь, зашагал через травяное море обратно к городу. Рубедо был прав. Если предположение Дайнслейфа верно, следующим, кого Фатуи заразят своей загадочной субстанцией, станет сам Альбедо.
Он должен найти способ не допустить этого — или хотя бы справиться с последствиями.
Что бы это ни значило.
Рубедо остался стоять у подножия древа. Положив руку на могучий ствол, он чувствовал, как тело омывают исцеляющие потоки воздуха. Увы, их было недостаточно. Красные прожилки по-прежнему расползались по телу, и от их воздействия кожу жгло, а внутри все полыхало неконтролируемым пожаром.
Час конца был близок.
— Я должен был возненавидеть тебя, — прошептал Рубедо. — Я стал инструментом в чужих руках, этапом на пути к главной цели — к тебе. Я снова оказался лишь твоей тенью. И все же…
Он усмехнулся и прикрыл глаза.
Тем же вечером он вычеркнул себя из этого мира — и тем самым подарил Мондштадту еще несколько недель. Недель, которые не смогли уберечь Мондштадт от Дня Пепла, но стали решающими в будущем.
Конец музыкального фрагмента
— Ты позволил ему… Он… Что?
Услышав от Альбедо новости, Люмин потрясенно опустилась на стул и зажала рот рукой. К глазам подступили слезы. Паймон мигом очутилась рядом, сжала плечо Люмин, но та даже не заметила этого прикосновения.
Альбедо позволил Рубедо уйти.
Он позволил Рубедо сдаться — даже несмотря на то, что они каждый день усердно работали, чтобы найти путь к исцелению.
— Как ты мог?
Альбедо сел на стул напротив. Между ними горела свеча — единственный источник освещения в темной комнате, которая служила для Люмин скорее базой, нежели жилым помещением.
— Это было его решение.
— И ты с ним согласился? — Люмин замотала головой, не в силах в это поверить. — Ты… Ты так просто его отпустил?
— Иногда отпустить — это единственное, что тебе остается.
Люмин вытерла слезы, но они набежали снова.
Слова Альбедо казались ледяными кинжалами, которые безжалостно вонзались в сердце одно за другим. Нет. Она на это не согласна. Она не хочет отпускать Чайльда, приняв тот факт, что не может до него добраться. Она не хочет отпускать Итэра, смирившись с тем, что он встал на сторону Ордена Бездны. Когда придет время, она не захочет отпускать Альбедо.
А еще… Она не хочет отпускать Сяо.
Она никогда не поверит в то, что он уснул навсегда.
Она будет бороться. Пускай в будущем поджидают неудачи, она будет пытаться снова и снова. Даже если надежды уже не останется — она сама разожжет ее пламя и поведет за светом других.
Потому что в противном случае придется признать, что ее прежняя жизнь разрушена, а она сама давным-давно скитается по руинам призраком, одержимым безвозвратно ушедшими днями.
— Теперь, когда Рубедо больше нет, ты наверняка станешь их следующей мишенью, — справившись с удушающим приступом слез, сказала Люмин.
Когда она выпрямилась, ее глаза были ясными и спокойными.
— Не думай, что я отпущу тебя, Альбедо. Даже если ты решишь, что единственный способ остановить неизбежное — это убить тебя, я этого не допущу. Каким бы долгим и трудным ни был путь, я пройду его и найду другой выход.
— А через несколько дней после этого разговора Альбедо появился на пороге Люмин с такой же меткой, как у Рубедо, — сказала Паймон. — Орден Бездны подстерег его в Каньоне Светлой Короны. Альбедо не мог вспомнить, как его заразили, потому что, как и Рубедо, потерял память.
Люмин обратилась за помощью к Дайнслейфу, и они с удвоенной силой принялись за расследование. Днем Люмин помогала в Мондштадте, а ночами вместе с Дайнслейфом путешествовала по Тейвату в попытках ответить на многочисленные вопросы. Зачем Ордену Бездны понадобилось разрушать Мондштадт? Как вышло, что Фатуи стали им в этом помогать? Для чего эти две силы объединились?
Так Люмин с Дайнслейфом установили, что за два года до начала Пепельного Бедствия Фатуи помогли пленить Мурату, Пиро Архонта, и заключили союз с новым правителем Натлана Карлосом. Карлос согласился предоставить Фатуи Кровь Текутли — субстанцию, которая имела общую природу с черной грязью из Разлома, силой Увядания в Сумеру, а главное, с темной кровью Дурина, Рубедо и Альбедо.
— Фатуи передали Кровь Текутли Ордену Бездны. Вместе они смогли изобрести субстанцию, с помощью которой отравили Рубедо и Альбедо, — объяснила Паймон.
О Крови Текутли Люмин с Дайнслейфом в подробностях узнали из летописей наойи, которые вычитали в «Сказаниях народов древности». Узнали они и о Небесных ключах.
— Орден Бездны и Фатуи стали союзниками, потому что им обоим нужны были Небесные ключи, — сказала Паймон.
Сяо кивнул. Об этом ему тоже было известно.
В Ордене Бездны не знали, где именно находится Небесный ключ Мондштадта, но догадывались, что искать его следует где-то в городе — они не могли открывать там порталы и полагали, что это связано с силой Небесного ключа. Вот почему они напали шесть лет назад. Они пытались забрать Небесный ключ, но не могли даже представить, что мондштадтцы дадут такой яростный отпор несмотря на все усилия.
Когда борьба с городом затянулась, Орден Бездны обратился за помощью к Фатуи, пообещав разделить с ними Небесные ключи.
— Но и это еще не все, — взметнула палец Паймон. — Из летописей наойи стало ясно, что Кровью Текутли может быть отравлен любой.
— Фатуи выбрали Рубедо и Альбедо, потому что они были легкой мишенью, — кивнул Итэр. — Их тела уже содержали темную кровь, поэтому Кровь Текутли распространялась легче и быстрее.
Паймон щелкнула пальцами.
— В точку! А Люмин удалось выяснить, что у Ордена Бездны на Альбедо большие планы. Они заразили его Кровью Текутли не только для того, чтобы подчинить себе и сказать: «Все, парень, теперь ты разрушишь для нас Мондштадт!» Только с силой Крови Текутли он мог стать носителем Небесного ключа, который Фатуи раздобыли благодаря союзу с Мудрецом Азаром в Сумеру.
Она скрестила руки на груди и сдвинула брови.
— Орден Бездны и Фатуи хотели заразить Кровью Текутли семерых человек — по одному на каждый Небесный ключ. Дайн полагал, что Люмин может стать одной из них.
— Так в итоге и получилось. — Сяо провел пальцами по шершавой деревянной ступеньке. — Все исчезнувшие, включая Люмин, а также Альбедо и Аякс… Семь человек. Все они оказались заражены и теперь владеют своими Небесными ключами: Милосердие Екатерины у Аякса, Камень Связывания у Кэйи, Архив Бодхи у Альбедо.
Паймон беспокойно подлетела и, заложив руки за спину, крутанулась вокруг своей оси.
— Люмин и сама понимала, что Орден Бездны попытается ей воспользоваться. Она ведь была очень сильной! Но она думала, что будет недостаточно сильна, чтобы бороться с воздействием Крови Текутли.
— Почему? — спросил Сяо.
Паймон опустила взгляд.
— Альбедо рассказал, как именно воздействует Кровь Текутли. Распространяясь, она пробуждает в твоем сердце тьму, которой очень сложно сопротивляться. В конце концов эта тьма поглощает тебя, и ты становишься ее марионеткой.
— Она ведь всегда была лучом света, — прошептал Сяо. — Она сильнее всех, кого я знаю, так почему?..
Он не смог договорить. Паймон подняла глаза, и Сяо вздрогнул от того, какое печальное выражение в них застыло.
— Она скучала по тебе, Сяо. Твоя потеря причиняла ей боль. Она сбежала от смерти, только бы быть рядом с тобой, но так и не получила шанс хотя бы поговорить с тобой напоследок. Она отказывалась об этом говорить. Даже с Паймон. Паймон видела, как это терзает ее, но… — Паймон вздохнула. — …ничего не могла поделать. Люмин выбрала закрыться от мира. Ей не нужна была даже Кровь Текутли — после того, как ты погрузился в сон, она уже оказалась глубоко во тьме.
Сяо сцепил пальцы в замок, сжал их так сильно, что стало больно. Он не заметил. Мысли крутились вокруг Люмин — девушки, которую он любил, девушки, которую он не спас.
В своих посланиях и подсказках она делала все, чтобы провести его к свету. Дать надежду, подарить шанс на победу в войне за Небесные ключи. Именно благодаря ее стихотворениям, проникнутым таким теплом, благодаря тому что ему приходилось общаться ради решения ее загадок с другими людьми, Сяо смог разрушить оковы, которые сдерживали его прежде, и вырваться из темного плена собственной души.
Кто бы мог подумать, что сама Люмин, подобно Сяо в прошлом, предпочла закрыться от мира — и даже от близких друзей.
Тем временем Паймон вернулась к своей истории.
Кровь Текутли стремительно распространялась по телу Альбедо и оказывала на него сильное влияние — сильнее даже, чем на Рубедо. Альбедо начал страдать от провалов в памяти. Иногда вокруг него концентрировалась чужеродная сила, и он воспользовался этим, чтобы выделить в пробирку образец Крови Текутли.
Незадолго до Дня Пепла он принял решение отдать ее Сахарозе.
— Как и Рубедо, он чувствовал, что вот-вот подчинится влиянию Крови Текутли, — говорила Паймон. — Они с Люмин не хотели никому об этом рассказывать: город и так был погружен в отчаяние, да и магистр Варка мог, прознав об этом, сгоряча наломать дров.
Итэр опустился на ступени рядом с Сяо.
— И что же, они выбрали просто умолчать об этом в надежде, что сумеют найти для Альбедо лекарство до того, как случится непоправимое?
— Ну, в общем и целом… — Паймон вздохнула. — Альбедо тоже это беспокоило. Он неоднократно пытался убедить Люмин, что это плохая идея, что ему следует уйти из города, но она сопротивлялась даже мыслям об этом.
Сяо уронил голову на руки.
— Потому что тогда ей пришлось бы сделать то, чего она так не хотела, — тихо сказал он. — Отпустить.
— Она так не хотела потерять Альбедо и допустить трагедии в жизни его близких, что сама не заметила, как несется навстречу еще большей трагедии. — Паймон шмыгнула носом и некоторое время молча витала в воздухе, пытаясь справиться с наплывом чувств. — У нее был план, но…
— Нет.
Люмин скрестила руки на груди. В который раз они с Альбедо завели об этом разговор, в который раз она пыталась отгородиться от мыслей, которые он нещадно озвучивал вслух — будто доставал из ее собственной головы.
— Ты не можешь уйти, Альбедо. Ты ведь и сам знаешь, что за пределами города ты станешь еще более уязвимым.
Альбедо устало вздохнул, приложил ладонь ко лбу. Последние несколько дней он с трудом держался на ногах. Приступы участились. Альбедо понимал, что это значит — у них больше не осталось времени искать призрачное спасение.
Но Люмин отказывалась это понимать. Она все еще пыталась спасти его… Упрямо. Наивно. Альбедо был благодарен за попытку, но не хотел, чтобы она стоила жизни его близким.
— Послушай, — сказала Люмин. — Мы ведь читали в летописях наойи, что воздействие Крови Текутли можно преодолеть. Если это тьма, которая просачивается в твое сердце, ее нужно изгонять светом, так? Здесь, в окружении близких, у тебя гораздо больше шансов победить в этой схватке.
— Я создан из темной крови, Люмин, — возразил Альбедо. — Да я и есть темная кровь. Как ты думаешь, каковы мои шансы?
Люмин закачала головой. Стоило только представить, что им с Альбедо нужно будет сойтись в смертельной схватке, и все внутри содрогалось от ужаса. Она не может этого допустить.
Она не позволит ему стать чудовищем и не позволит ему умереть.
Она отыщет третий путь.
— Дай себе шанс, — сказала она. — Если ты не справишься, я открою портал в Бездну и заберу тебя туда.
— Люмин…
— Дайнслейф рассказывал мне о Бездне. — Люмин оперлась руками на стол и решительно посмотрела на Альбедо. — Это огромное пространство, но посреди него есть небольшой участок, недоступный Ордену — Звездный Предел. Я научилась открывать порталы в Бездну, Альбедо. Я отведу тебя туда, спрячу до тех пор, пока не найду способ очистить Кровь Текутли.
— И что потом?
Пожалуй, впервые за все время их дружбы Альбедо повысил на нее голос. Расстроенный своей вспышкой, он устало потер переносицу и сказал уже спокойнее:
— Допустим, я останусь в Звездном Пределе. Но что дальше? У тебя нет даже уверенности, что ты сама не пострадаешь от Крови Текутли. Это не выход, Люмин.
— А что ты предлагаешь? — вскинулась та. — Убить тебя? Убивать всякого, кого еще отравит Бездна, и так до тех пор, пока в этом мире вообще не останется никого живого?
Альбедо не нашелся с ответом.
Несмотря на долгий путь, который они прошли с того момента, как к порогу Люмин пришел Рубедо, они до сих пор топтались на одном месте. Они столько всего выяснили — и все равно как будто не знали ровным счетом ничего.
Люмин прижала обе ладони к лицу, сделала глубокий вдох, но это не помогло справиться с ощущением тяжести по всему телу.
— Я… Мне нужно… — Она судорожно выдохнула. — Я просто…
Альбедо так и не узнал, что именно она пыталась сказать. К глазам Люмин подступили слезы, и она вылетела за дверь, да так быстро, что Паймон едва успела проскользнуть следом.
Руки Люмин двигались, казалось, без ее участия. Выбравшись за черту города, она провела ребром ладони по воздуху, и перед глазами вспыхнул холодный синий свет. Не оборачиваясь на дом, в котором остался сидеть Альбедо, Люмин бросилась через портал в Бездну, а оттуда выскочила уже в Ли Юэ — в знакомый дом, где лежал без сознания столь дорогой ей человек.
Этот фрагмент можно читать под музыку: Blackmore's Night — Wish You Were Here. Ставьте на повтор
Не желая ни с кем общаться, она переместилась прямиком в комнату к Сяо. Как и раньше, он спал. Его волосы разметались по подушке, а на лице царило умиротворенное выражение.
Что ж… Хотя бы он отыскал свой покой.
Слезы покатились по щекам Люмин градом. Опустившись на край кровати, она взяла Сяо за руку и осторожно прижала ее к своей щеке. Его ладонь была прохладной. Это прикосновение успокаивало, но в то же время терзало изнутри, ведь в нем больше не было жизни.
Сяо почти ничем не отличался от мертвеца.
— Что мне делать? — прошептала Люмин. Поглощенная горем, она не замечала даже Паймон, замершую у дверей. — Я не знаю, как ему помочь. Чтобы спасти Мондштадт, я должна отпустить его, но…
Она опустила голову, и слезы закапали на колени. В последний раз Люмин плакала так в тот день, когда Сяо камнем упал с неба — и с тех пор больше не открывал глаза.
— Я не могу допустить этого, Сяо. Как мне жить с этим грузом? Почему я должна делать этот выбор, почему…
Утерев глаза, она взглянула на Сяо.
— Я скучаю по тебе. Я знаю, что однажды ты проснешься. Или по крайней мере это то, во что мне хочется верить.
Паймон приблизилась и заключила Люмин в ласковые объятия. Та не возражала. Она даже не удивилась появлению Паймон — а может, не придала этому значения, поглощенная печалью прошлого.
Некоторое время они провели в тихой комнате, прислушиваясь к размеренному дыханию Сяо. Обеим не хотелось уходить, ведь это означало необходимость возвращаться к тщетным попыткам спасти Альбедо, к затянувшейся борьбе с Орденом Бездны и коварным планам Фатуи…
Но они не могли позволить себе прятаться в этой комнате вечно.
— Давай пройдемся по гавани, — предложила Люмин. — А потом вернемся в Мондштадт и подумаем, что еще можно сделать.
Паймон согласилась.
Тайком покинув дом через окно, они тихими переулками вышли к набережной и, купив в уличном ларьке жареную рыбу-тигра и травяной чай, устроились на краю пристани. Люмин не хотелось есть, поэтому она просто бездумно крошила рыбу, и вокруг нее собралось целое море птиц.
— Я наконец тебя нашел.
Люмин узнала голос — он принадлежал Дайнслейфу. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, но прогонять Дайна было бы неправильно, поэтому она просто молча подвинулась, освобождая место на краю причала.
Дайнслейф подошел, и птицы, перепуганные его шагами, взмыли в воздух. Люмин проводила их взглядом.
Дайн опустился рядом. Он, как всегда, был сдержан и молчалив. Люмин знала, как много проблем его тревожит, а потому не хотела посвящать в свои собственные — им и без того хватало забот. И все же по неясной причине присутствие Дайна вновь пробудило в сердце тоску.
Она представила, что могла бы сидеть вот так, свесив ноги с причала, вместе с Сяо.
Они могли бы вернуться из Инадзумы вместе.
Они могли бы справляться с Пепельным Бедствием вместе. И Сяо, с его знаниями, с его решимостью и силой воли, непременно что-нибудь бы придумал.
Вместе они были несокрушимой силой, а без него… Без него Люмин чувствовала себя неполноценной. Так глупо.
Любовь — это обоюдоострый клинок.
Она дарует силу и свет. Она же — причина слабости, первоисточник зла.
«Может, было бы лучше, если бы я вообще не звала его в Инадзуму».
Наверное, все эти мысли отразились на ее лице, поскольку Дайн, вздохнув, вдруг придвинулся ближе и прижал Люмин к себе. Его хватка была твердой, словно говорила: «Давай, соберись», но все же Люмин тронула его забота.
— Неужели нет вообще никакого способа пробудить его от Сна Адепта, Дайн? — прошептала она. — Неужели мне остается только ждать в надежде, что я доживу до нашей следующей встречи?
Дайн вздохнул.
— Проклятие дает мне схожую способность. Не знаю, работает ли Сон Адепта по такому же принципу, но насколько я знаю, спящий может проснуться только по своему желанию.
— Значит, он не хочет просыпаться? — Губы Люмин задрожали, и она снова уткнулась в плечо Дайна. — У него нет причин возвращаться в этот мир?
Обхватив Люмин за плечи, Дайн заставил ее отстраниться и заглянул ей в глаза с непривычной мягкостью.
— Не говори так. Он Якса, проживший тысячи лет и испытавший достаточно зла и боли на своем веку. Обратный путь дается ему тяжело. Но это не значит, что он не вернется к тебе.
Люмин торопливо вытерла слезы и слабо улыбнулась.
— Непривычно слышать от тебя такие слова.
Дайн чуть усмехнулся.
— Ну… Я считаю тебя своим другом. И мне не хочется, чтобы моим друзьям было больно.
Люмин рассмеялась. Печали в этом смехе было куда больше, чем веселья, и все же она нашла в себе силы переступить через боль.
— Я рада, что ты так считаешь. Ты тоже мой друг, Дайн.
— А еще вы оба друзья Паймон!
Не успели Люмин с Дайном опомниться, как Паймон вихрем налетела на них и заключила обоих в крепкие объятия. У Дайна чуть глаза не вылезли на лоб от подобного обращения. Когда Паймон отстранилась, он смущенно поддернул воротник плаща и, кашлянув, сказал:
— Я не хочу напрасно обнадеживать тебя, Люмин. Но я слышал один слух про Дендро Архонта…
Люмин невольно приподнялась. Со всей этой борьбой с Орденом Бездны и поисками информации о Небесных ключах она напрочь забыла о Сумеру. А ведь когда-то это была следующая ее цель в поисках брата.
Или, скорее, истины о том, почему он примкнул к Бездне.
— Говорят, будто Малая властительница Кусанали умеет путешествовать по снам, — закончил Дайн. — Я не говорю, что она сумеет пробудить Сяо, но…
Люмин не дала ему договорить. Подавшись вперед, она ухватила Дайна за плечи. Когда она заговорила, ее глаза сверкали огнем, в котором отчаяние мешалось с надеждой.
— Проводи меня к ней. Если есть хотя бы крошечный шанс, я должна…
Она не смогла договорить, лишь продолжала смотреть на Дайна глазами, полными мольбы.
Она знала, что нужно возвращаться в Мондштадт. Она понимала, что Альбедо в любой момент может потерять над собой контроль — и ей обязательно нужно быть в городе, чтобы забрать его в Звездный Предел. Она прекрасно осознавала, что сейчас не лучшее время искать способ пробуждения Сяо.
Но от одной мысли о том, что он может проснуться и быть рядом, тело охватывала неконтролируемая дрожь.
Дайн понимал, что она испытывает. Поэтому, вздохнув, он ответил:
— Хорошо.
Конец музыкального фрагмента
Паймон не знала, о чем Люмин говорила с Малой властительницей Кусанали.
Прибыв в Сумеру, они не стали отправляться в город, где творилась какая-то неразбериха, а остановились на привал в небольшой пещере в джунглях. Поскольку, по словам Дайна, пробиться к Малой властительнице Кусанали было невозможно, он посоветовал Люмин поспать.
— Если слух верный и она действительно умеет путешествовать по снам, она наверняка попытается выйти с тобой на связь, — сказал он. — Такой человек, как ты, обязан ее заинтересовать.
Люмин послушно легла на пол пещеры, но уснуть не смогла. Твердая земля под боком не смущала — она привыкла засыпать и в более неподходящих условиях. Просто она снова и снова, раз за разом прокручивала в голове слова Дайна. Это было глупо, но она ничего не могла с собой поделать, все продолжала представлять их с Сяо долгожданную встречу.
Даже если она обнимет и поцелует его, этого будет недостаточно. Этого не хватит, чтобы выразить все, что она чувствует.
Тем временем Дайн развел костер. Заметив, что Люмин ерзает, он накрыл ее плащом и отсел подальше, на другой конец пещеры, чтобы не мешать своим присутствием. Паймон подлетела к нему, и вдвоем они принялись вполголоса что-то обсуждать — с такого расстояния Люмин не могла разобрать ни слова.
В конце концов усталость последних дней взяла свое. Под уютный треск костра и перешептывание друзей она наконец смогла погрузиться в сон.
Что именно случилось в этом сне, Люмин так и не рассказала, но когда Паймон спросила, сможет ли Кусанали пробудить Сяо от Сна Адепта, Люмин бросила краткое: «Нет».
Тем не менее, после того визита в Сумеру что-то в ее глазах изменилось.
— План остается прежним, — сказала она, когда они с Паймон вернулись в Мондштадт. — Я заберу Альбедо в Звездный Предел.
— А если ты заразишься сама? — испуганно спросила Паймон.
Люмин отвлеклась от работы: прежде она сидела за столом и торопливо выводила на бумаге какие-то строки, периодически их перечеркивая.
— Заражение не происходит мгновенно, так? Значит, у меня будет время. Я закончу в Тейвате свои дела и тоже отправлюсь в Звездный Предел.
— Люмин…
По губам Люмин скользнула улыбка. Подперев подбородок рукой, она взглянула за окно. Там, за стеклом, шли приготовления к очередной стычке с Бездной.
— Не беспокойся. Я непременно вернусь.
Паймон решительно не понимала. Откуда в Люмин взялась эта непоколебимая уверенность? Что такого сказала ей Малая властительница Кусанали, раз Люмин смогла отбросить сомнения и следовать дальше тому рискованному пути, на котором не придется приносить Альбедо в жертву?
— Как? — сорвался с губ Паймон один-единственный вопрос.
Люмин взглянула на разложенные перед ней бумаги, задумчиво провела пальцами по обложке «Сказаний народов древности».
— За мной придет Сяо.
Паймон тяжело вздохнула.
Происходящее решительно не укладывалось в ее голове. Люмин ведь сказала, что Малая властительница Кусанали не может пробудить Сяо, разве нет? Тогда почему Люмин так уверена, что Сяо проснется и отыщет ее в Звездном Пределе?
— Не хочешь рассказать о своем плане Паймон?
Люмин постучала ручкой по столу.
— Прости. Я не могу. Если я расскажу, это будет значить, что он все узнает от тебя, и… Нет. Так нельзя. Он должен пройти этот путь сам. Это единственный способ.
Паймон окончательно перестала что-либо понимать.
С того момента Люмин стала часто уходить из дома без ведома Паймон. Сяо догадывался, чем она занималась в это время. Люмин прыгала из одного уголка Тейвата в другой, чтобы оставить подсказки — тот самый след, по которому он в конце концов добрался до Сумеру.
До луны — Малой властительницы Кусанали.
Она, без сомнения, была ключом, который отпирал последнюю дверь, ведущую к Люмин.
— Но ведь Альбедо и Люмин в конце концов оказались в руках Бездны, — подметил Итэр. — Значит, они не добрались до Звездного Предела? И куда подевался Дайн? Ни за что не поверю, что он бросил бы Люмин на растерзание Ордену.
Паймон опустилась на ступеньку между Итэром и Сяо. Ее глаза были полны печали. Приложив ладонь к сердцу, она сказала:
— Он и не бросил. Он последовал за ней, и это была серьезная ошибка.
Сяо с Итэром обменялись быстрыми взглядами.
— Что же все-таки случилось?
Паймон вздохнула. Подняв на Сяо взгляд, она сказала:
— День, когда все пошло не по плану. День Пепла.
