Пепельный реквием

Мы все потеряли что-то на этой безумной войне. Кстати, где твои крылья, которые нравились мне? Nautilus Pompilius — Крылья

Венни прижималась носом к холодному стеклу. За окнами собора сгустилась ночь — сегодня она казалась особенно непроглядной, словно даже звезды, которые прежде сияли над Мондштадтом так ярко, не хотели наблюдать за битвой в Долине Ветров. Сердце отстукивало беспокойный ритм. Венни пыталась отвлечься, напевая под нос песни Венти, но это не помогало. Так страшно ей не было даже в Алькасар-сарае. Она не знала, что надеется увидеть за окнами, но беспрестанно думала о родных людях. О маме с папой. О дяде Кэйе. О дяде Кевине. Живы ли они? Все ли с ними в порядке? Напал ли Орден Бездны на Мондштадт? Когда закончится сражение в Долине Ветров? Бесчисленные вопросы надоедливо роились в голове. Вот только ответы лежали по другую сторону стекла. Венни спрыгнула с подоконника, прошлась взад-вперед, бросила взгляд в сторону кафедры, у которой сестры Барбатоса раздавали другим детям еду и теплые вещи. — Венни, дорогая, — окликнула сестра Джиллиана. — Я знаю, тебе сейчас очень страшно, но вместе мы непременно преодолеем любые трудности. Постарайся отвлечься, хорошо? И обязательно возьми у сестры Грейс чай. Он согреет и придаст сил. Венни кивнула. Сестра Джиллиана продолжала смотреть. Венни переступила с ноги на ногу. Сестра Джиллиана продолжала смотреть. По ее губам расползлась улыбка — недоуменная, а потому какая-то глупая. Венни кашлянула. Сестра Джиллиана — ну надо же! — продолжала смотреть. Когда стало очевидно, что она не сдвинется с места, Венни нарочито медленно направилась в сторону кафедры. К счастью, в этот момент сестра Джиллиана отвлеклась на заплаканную девочку, так что Венни юркнула в проход между лавками. Подходящих убежищ в соборном зале не обнаружилось. Поразмыслив, Венни заползла под лавку. Для святыни Анемо Архонта здесь на редкость плохо убирались, так что в нос сразу набилась пыль, но зато это было отличное место, чтобы побыть наедине. Венни сама не заметила, как стала избегать компании других детей. Нет, поначалу она честно старалась. Когда мама только отвела ее в собор, Венни попыталась заговорить с девочкой по имени Элиса. Мама не раз говорила, что через год-другой они будут вместе учиться в школе при Ордо Фавониус, а значит, Элису можно было считать кем-то вроде подруги из будущего. — Мне очень страшно, — сказала Элиса. — Мне тоже, — сказала Венни. Затем они надолго замолчали. Элиса беспокойно колупала ногтем скамейку. Венни стукала носками ботинок друг о друга. Чтобы как-то прогнать это неловкое молчание, Венни рассказала Элисе о друзьях, которые отправились в Долину Ветров. Вопреки ожиданиям, Элиса испугалась только сильнее. — Ой, а что, если они не смогут нас защитить?! Тогда Венни поняла, что хотя им обеим страшно, страх этот очень разный. Элиса боялась Ордена Бездны. А Венни боялась за друзей. Ее ужас перед Орденом Бездны иссяк еще в Алькасар-сарае. В тот день она заглянула в глаза кошмару. Эта встреча помогла стать сильнее — но еще оставила отпечаток, который невозможно было смыть, сколько бы Венни ни стояла под душем, сколько бы ни терла себя мочалкой. Она чувствовала себя так, словно произошедшее изменило саму ее суть. Остальные дети тоже это чувствовали. Поэтому Венни и стала для них чужой. Пятилеткой с какими-то неестественно взрослыми глазами. Венни вздохнула, достала из кармана фотокарточку, которую передал ей в «Доле ангелов» дядя Кевин. Фотокарточка была очень странной. Венни с дядей Кевином сделали ее в Долине Ветров, на следующее утро после битвы за Мондштадт. Камеру доверили Венни. Она держала ее гордо, но криво, и горизонт рассекал кадр практически по диагонали. У дяди Кевина под глазами залегли круги. Он хотел потушить сигарету, но не успел, из-за чего казался нашкодившим котом. Венни жмурила один глаз: она не ожидала такой яркой вспышки. Но странным было не это, а пустующий правый угол. Казалось, в кадр должен был попасть кто-то еще. Кто-то, кто вдруг встал и ушел, позабыв вернуться к моменту съемки. Наверное, дяде Кевину тоже так казалось, потому что в таверне Венни застала его за необычным занятием: дядя Кевин рисовал. Рисовал он ужасно, так что Венни не сразу различила в хаотичном скоплении линий подобие человеческой фигуры. — Что ты делаешь? — спросила Венни, устроившись на соседнем стуле. Дядя Кевин одарил ее рассеянным взглядом, улыбнулся, но как-то криво, неискренне. — Да так. Вспоминаю одного человека. Извини, что испортил фотографию. — Она и так была не очень, — справедливо отметила Венни. Дядя Кевин усмехнулся. — А что за человек? Твой друг? Дядя Кевин отложил ручку, провел пальцем по краю фотографии. Венни застыла, потрясенная выражением его лица. Казалось, дядя Кевин вот-вот заплачет. Венни сразу вспомнила произошедшее в Алькасар-сарае и, торопливо придвинувшись, заключила дядю Кевина в крепкие объятия. — Ты… Ох. — Дядя Кевин улыбнулся, положил ладонь на макушку Венни. — Спасибо, малая. Я в порядке. — Не отрывая взгляда от фотографии, он погладил Венни по волосам. — Да, она была моим другом. Мы хорошо понимали друг друга, поэтому с ней было весело и легко. Но… Так вышло, что она ушла в очень далекий мир. На другой конец Воображаемого Древа, туда, куда я не могу добраться. Дядя Кевин беззвучно вздохнул. — Я скучаю по ней, вот и все. Венни отстранилась, тоже посмотрела на фотографию. Конечно, было бы гораздо лучше, обратись дядя Кевин к Кадзухе — уж тот точно сумел бы аккуратно вписать подругу дяди Кевина в кадр. Но в целом, Венни и так нравился результат. Да, он был неряшливым и ни капельки не напоминал девушку. И все же было в нем нечто такое… Нечто, на что был способен только дядя Кевин. — Что ей нравилось? — спросила Венни. — Ну, может, конфеты? Или солнце! Или… Хм… Дядя Кевин почему-то засмеялся. — Цветы. — Он говорил совсем тихо, но Венни услышала. — Ей нравились цветы. Венни кивнула, отвоевала у дяди Кевина ручку и, отыскав на рисунке подобие руки, добавила неизвестной девушке букет цветов. Фотография тотчас похорошела. Даже тени под глазами дяди Кевина, и те потускнели, словно нарисованная девушка прогнала их своим светом. Венни взглянула на дядю Кевина. Тот не улыбался, но взгляд лучился теплотой, и Венни поняла, что идея была удачной. — Не расстраивайся, — сказала она. — Ты ведь все на свете можешь! А вдруг однажды у тебя все же получится добраться до этого далекого мира? И тогда вы встретитесь, и ты сможешь показать ей фотографию. А она посмеется. Ты ведь говорил, с ней весело, значит, обязательно посмеется! Дядя Кевин прикрыл глаза. Его брови как-то странно задрожали. Венни испугалась, что задела его, но дядя Кевин лишь похлопал ее по макушке и, взяв фотографию, некоторое время рассматривал подрисованный букет. — Возьми, — сказал он наконец. — А? — растерялась Венни. Дядя Кевин протянул фотографию ей. — Пускай остается у тебя. Я заберу, когда вернусь из Долины Ветров. И вот Венни здесь. Прячется под лавкой, пока дядя Кевин сражается с Орденом Бездны. Держит в руках фотографию и не знает, действительно ли дядя Кевин вернется, чтобы ее забрать. Полумрак под лавкой вдруг озарился теплым светом. Ойкнув, Венни потянулась к поясу — и обнаружила, что Глаз Бога призывно сияет, будто приглашая озарить сегодняшнюю ночь своим пламенем. Вложив фотографию обратно в карман, Венни погладила золотую оправу, шмыгнула носом, прогоняя желание чихнуть. Нет. Серьезно. После всего пережитого она прячется здесь и сражается с пылью? Венни не знала, в какой именно момент приняла решение. Может, это случилось после того, как она все-таки чихнула — и осознала, что любое сражение можно проиграть, даже когда борешься из последних сил. А может, она изначально пришла в собор с намерением уйти, как только представится такая возможность. Выбравшись из-под лавки, Венни просочилась сквозь толпу перепуганных детей и незамеченной выскользнула в открытое окно.               Старшему брату Ликса, Финну, недавно исполнилось тринадцать. Мама была занята, еще один старший брат покинул семью, так что Финн считался среди остальных детей главным. Но на самом деле Финн был бестолочью. Ликс никогда не говорил этого вслух, потому что знал: до событий шестилетней давности Финн был умным и исполнительным мальчишкой. Но когда, будучи семилеткой, оказываешься в эпицентре ужасного пожарища, из которого едва выбираешься живым, не то что мозги — всего себя потеряешь. Во времена Пепельного Бедствия Ликс только сделал свои первые шаги, так что понятия не имел, каково пришлось Финну. Но брат изменился. Стал хулиганить. Обрел какой-то нездоровый интерес к ножам и все время забывал о наличии младших. Иногда Ликсу казалось, что в мире Финна, который сформировался после пережитого в День Пепла, вообще не существует других людей. Только он сам — и его коллекция ножей, которую маме никак не удавалось обнаружить. В общем, в критические моменты полагаться на Финна не приходилось. Мама, как всегда в последнее время, уделяла все внимание полугодовалой дочери, так что младших Ликсу пришлось устраивать самостоятельно. — Все будет в порядке, — пообещал он брату и сестре. — Ликс, а вдруг Орден Бездны доберется сюда? — пропищала сестра. Ликс потер точку между бровей. Сестре было пять, как и Венни, но они отличались столь же разительно, сколь и носки в гардеробе Ликса (он никогда не видел смысла мучиться с подбором парных). — Ордо Фавониус обязательно нас защитит, — сказал он. — Вы тоже помогайте. Мы же в соборе, правильно? Вот и помолитесь Анемо Архонту. Сам Ликс в молитвы не верил, но брат с сестрой обожали легенды о Барбатосе, так что с радостью принялись вымаливать у Архонта благословение. Вот и славно. Минус одна проблема. Ликс еще раз потер точку между бровей. Голова гудела. Но подумать об этом можно было и позже — сейчас ему нужно было найти Венни. Ликс знал, что ее родители остались у городских стен, и ему не хотелось бросать ее в одиночестве. Ликс протиснулся через толпу к кафедре, обежал взглядом жаждущую чая очередь. Венни нигде не было видно. — Куда ты подевалась? — прошептал он. Внутри понемногу формировалось знакомое гаденькое ощущение — предчувствие беды. Ликс беспокойно почесал увитое шрамами запястье. Еще раз оглядел толпу, стараясь не спешить с выводами. Его внимание привлекла светловолосая девочка, которая держалась в стороне, выпучив от страха глаза. — Здравствуй! — окликнул он. — Ты не видела Венни? Ну, дочку мастера Рагнвиндра и госпожи Джинн. Девочка пискнула нечто неразборчивое. Ликс придвинулся ближе и сумел наконец разобрать ее беспокойный лепет: — Может, это была она… Я видела, как кто-то… В окно… Девочка лопотала что-то еще, но Ликс уже не слушал. Его взгляд заскользил по окнам в поисках приоткрытой створки. О том, что именно произошло, догадаться было нетрудно. Черт, Венни… Что ты творишь? Ликс знал: Венни вернулась из Сумеру другой. Внезапно повзрослевшей. Она всегда казалась старше своих лет, но такой серьезной Ликс не видел ее никогда. В конце концов, Венни сидела на мельнице в одиночестве. Совсем не так, будто ей вдруг захотелось полюбоваться городом — скорее так, будто ей срочно понадобилось отдать свои тревоги ветру, и она нарочно забралась повыше, туда, где ее мог услышать Анемо Архонт. Короче говоря, Венни изменилась. Поэтому Ликс и тревожился. Венни больше не боялась Бездны, а новообретенный Глаз Бога только подливал масла в огонь ее безрассудства. Наконец Ликс увидел нужное окно. Створка была открыта самую малость — должно быть, Венни прикрыла ее за собой, когда покинула собор. Ликс обернулся. Сестры Барбатоса были заняты заботами о других детях и всех тех, кто пришел искать убежища под священными сводами. Где-то в этой толпе осталась и семья Ликса: мама, две сестры и два брата. Он поколебался. Затем увидел, как сестра Грейс подает той робкой светловолосой девочке кружку с чаем. Девочка ответила слабой улыбкой, обхватила кружку обеими руками, пытаясь унять судорожные всхлипы. Сестра Грейс ласково погладила ее по волосам. «О них позаботятся», — понял Ликс. На маму можно было не рассчитывать, зато сестры собора никого не обделяли добротой. Рассудив так, Ликс улучил момент и перебрался через подоконник на улицу. Где-то за городскими стенами, в той стороне, где лежала Долина Ветров, в небо били золотые потоки. Ликс посмотрел на них, распахнув от изумления рот. Потоки соединялись в кольцо — восхитительное и пугающее зрелище одновременно. Ликс никому бы не пожелал сейчас оказаться там, в эпицентре происходящего. В эпицентре… — Черт, Венни! Теперь Ликсу было очевидно: Венни направилась именно туда. Прямиком в эпицентр происходящего. Еще раз ругнувшись, он помчался по улицам в сторону городской стены — туда, где они с Венни еще пару месяцев назад обнаружили узкий лаз, идеально подходящий для ребенка.

* * *

Этот фрагмент можно читать под музыку: 2WEI, Edda Hayes — Pandora. Ставьте на повтор

В тот момент, когда скопление скверны пронзило Итэра, время для Люмин остановилось — а теперь, напротив, понеслось с головокружительной скоростью. Тело двигалось само по себе. Разум же не поспевал за происходящим. Люмин полностью утратила контроль и будто со стороны наблюдала, с каким ожесточением замахивается на Принца Бездны, с какой едва ли не звериной яростью набрасывается в попытках проткнуть его гнилое сердце насквозь. Вокруг разрывались элементальные вспышки: после раскола вероятностей артерии земли стабилизировались, и друзья, восстановившись, тут же вернулись в бой. Последние силы Ордена Бездны подступали к дереву Веннессы. Некоторые из них все еще пытались отстоять Небесные ключи. Другие, как Принц Бездны, окончательно утратили ощущение цели и теперь жаждали лишь одного — растерзать ненавистных врагов. Где-то посреди плотных рядов противника вспыхивало лезвие Пламенного Правосудия. Низко пригнув голову в попытках не попасть под двусторонний обстрел, поле боя пересек Кадзуха. К нему по просьбе Кевина присоединился Идрис. Они надеялись добраться до Итэра. Наверное, Люмин тоже следовало быть рядом с братом. Но сознание затапливала ярость, а сердце содрогалось от боли, которой Люмин уже не могла сопротивляться. Всё. Принц Бездны отнимал у нее всё. Сначала он лишил ее Дайнслейфа. Затем на протяжении шести лет отбирал собственное «я» — вырывал прямиком из сердца, по крупицам, но неотвратимо, безжалостно. Возможно, Принц Бездны надеялся заполнить образованные пустоты своими ожиданиями, воспоминаниями о той сестре, которой Люмин никогда не смогла бы для него стать. Но вместо этого в пустоты ссыпалось все больше ужасов и лишений. Люмин ожидала, что сумеет избавиться от них, сбежав из Бездны. Да только этого так и не случилось. К старым ужасам добавились новые. Воспоминания о погибших. Мысли о чистке парадоксов. Осознание собственной одержимости и неспособность противостоять этому всепоглощающему чувству. И вот теперь, когда у Люмин и так уже ничего не осталось, Принц Бездны решил отнять у нее брата. — Почему ты это сделал? — кричала она, захлебываясь собственным гневом. Меч разил безостановочно, а глаза застилали слезы. — Ты проиграл! Твоя сестра мертва, вероятности раскололись, ты ничего не сможешь вернуть! Так почему ты это сделал?! Принц Бездны парировал ее выпады копьем, сплетенным из скверны. Люмин чувствовала, как темная энергия захлестывает ее, дурманит голову, но сопротивляться не стала. Ипостась хорошей Путешественницы не поможет одолеть Принца Бездны. Пускай, пускай ее внутренний демон ликует. Пускай питается этой тьмой и становится сильнее — она остановит его после, когда все закончится, когда кровь Принца Бездны обагрит траву в Долине Ветров, станет платой за все оборванные жизни. — У меня нет сестры, у тебя нет брата, — усмехнулся Принц Бездны. — Все честно. Ты так не считаешь? Люмин не могла поверить своим ушам. — Ты… Почему за то, что твоя жизнь оказалась разрушена, должна расплачиваться я? — Потому что ты выжила. А моя сестра нет. Зародившаяся в теле дрожь превратилась в волну обжигающей ярости. Люмин прыжком сократила дистанцию, взмахнула клинком, направляя по лезвию энергию Электро. — Я не выбирала этого! Россыпь фиолетовых молний рассекла пространство, но Принц Бездны не обратил внимания: элементальную силу в одночасье поглотила черная волна скверны. Люмин отступила, отдышавшись. Чужеродная энергия начала давить на виски. — Я тоже этого не выбирал, — глухо отозвался Принц Бездны, уперев древко копья в землю. В его почерневших глазах метался сумасшедший алый огонь. — Мы не имели власти над собственной судьбой, Люмин. Наш путь определили за нас боги, которым нет дела до родственных связей, до наших чувств — их заботит только собственная власть. Я отказываюсь с этим мириться. Я сделаю то, что должен был еще пятьсот лет назад. Положу произволу Селестии конец, а затем подарю миру заслуженную свободу. Неужели после всего, что ты пережила по их милости, ты захочешь меня остановить? Люмин жестко усмехнулась. Из груди рвался смех — злой, но отчаянный. — «По их милости»? Итэр, да мне нет дела до богов, которые уже пятьсот лет не имеют к этому миру никакого отношения. Все, что я пережила, произошло исключительно по твоей милости! Люмин не знала, сколько раз они ссорились с родным братом, сколько раз повышали друг на друга голос, когда не могли прийти к согласию. Но этот разговор с Принцем Бездны… Хоть он не был для Люмин братом, душа, обманутая внешним обликом, рвалась на части. Люмин чувствовала себя преданной близким человеком. И она ненавидела себя за то, что испытывает к Принцу Бездны подобные чувства. Она бы хотела, чтобы сердце поглотило равнодушие. Принц Бездны, казалось, тоже не мог отделить Люмин от погибшей сестры. Долгое время он надеялся заслужить ее понимание, объяснить, почему не сумел спасти ее пятьсот лет назад. Утратив эту возможность, он стал изливать душу чужому человеку с родными глазами. — Ты не понимаешь! — вскричал он. — Но можешь. Я знаю, ты можешь меня понять. — Он сделал шаг вперед, приложил руку к сердцу, как если бы в его сердце остался хоть какой-то свет, к которому можно было взывать. — Думаю, ты тоже это чувствуешь. Теперь, когда с твоим братом случилось несчастье, ты и сама готова пойти на любые меры, лишь бы заставить меня заплатить. Я всего лишь показал тебе, как чувствовал себя все это время. Люмин низко опустила голову, приложила ладонь ко лбу. Тот горел. В голове собирались назойливые шепотки. С каждой секундой, с каждым новом словом Принца Бездны сопротивляться им становилось все сложнее. — Да мне плевать, как ты себя чувствуешь. Почему я должна относиться к тебе с сочувствием и пониманием, когда ты просто вертишь моей жизнью по своему усмотрению? Принц Бездны открыл рот, но Люмин не интересовал ответ. Она снова ринулась в атаку. Подстегнутая гневом, Люмин промахнулась, развернулась, чтобы парировать удар копья, совершила еще один выпад — Принц Бездны без труда отражал любые атаки, из-за чего оружие в руках с каждым взмахом становилось все более тяжелым, неповоротливым. Под воздействием энергии скверны, которая била от Принца Бездны во все стороны, тело казалось чужим. Люмин нужен был план, но она не могла думать: заглушая любые мысли, в голове набатом били слова Принца Бездны. От жгучего ощущения несправедливости хотелось кричать. Люмин снова и снова набрасывалась на фальшивого брата, а перед глазами стояло лицо родного — должно быть, уже мертвого. — Прекрати, — поморщился, в очередной раз оттеснив ее копьем, Принц Бездны. — Ты ничего этим не докажешь. Ты сильна, Люмин, но в одиночку тебе со мной не справиться. — А кто сказал, что она одна? Золотой всполох осветил мрак — и вот уже к Принцу Бездны метнулся, выставив копье, Сяо. Сердце Люмин провалилось куда-то в глубины живота. Поначалу охваченная радостью, она тотчас ощутила ледяной укол страха. Спустя шесть лет они с Сяо снова сошлись в бою с непобедимым противником. Сяо обрел новые силы, он без труда управлялся со своим истинным обликом, но все же перед глазами Люмин поневоле вспыхивали ужасающие картины прошлого. Нефритовый Коршун, треснувший пополам. Рана, которая рассекла крыло Сяо от основания до самого края. Его угаснувшие глаза, его падение, которое Люмин едва успела остановить. В прошлый раз им обоим повезло. Люмин сумела вернуться с того света, а Сяо погрузился в Сон Адепта, который сохранил ему жизнь. Но Принц Бездны не был Синьорой. Сейчас ему подчинялась вся затопившая долину скверна. Демоническая энергия Кольца Изнанки была сильна — но скверна многократно превышала эту мощь, она стояла выше целого мира, она едва не сгубила весь Тейват. Сопротивляться ей не могли даже Адепты. Даже сам Небесный порядок. И если Сяо… Люмин решительно мотнула головой. Эти мысли вихрем пронеслись в сознании и осели где-то в его темных глубинах. Она подняла клинок. Заставила себя выпрямить спину, сопротивляясь давлению скверны. Нет. На этот раз все будет по-другому. Стиснув зубы, Люмин подскочила к Принцу Бездны. Они с Сяо атаковали одновременно — копье и клинок, ветер и электричество, холодная решимость и жгучая ярость. Принц Бездны крутился на месте, словно исполняя неистовый танец. Черные столпы скверны защищали его от ударов со спины, копье пыталось добраться то до сердца Сяо, то до лица Люмин. Сяо отскакивал, взмахом здорового крыла толкал себя обратно, двигался ловко и упруго, избегая вражеских выпадов. Люмин призывала на помощь силы Гео, чтобы пронзать потоки скверны и прикрывать их с Сяо щитом. Душа пела. Им с Сяо не требовалось даже обмениваться взглядами, чтобы считывать намерения друг друга. Казалось, их сознания соприкоснулись, переплелись в объятиях. Люмин без труда улавливала каждый ход Сяо, и вдвоем они уверенно теснили Принца Бездны, не оставляя ему ни малейшего окна для контратаки. А потом… Копье Сяо прошило почерневшую кожу на плече Принца Бездны. Принц Бездны согнулся, резко выдохнув сквозь сжатые зубы, а затем рывком выпрямился — во все стороны от него прокатилась незримая волна. Люмин с Сяо отшвырнуло назад. Оба удержались на ногах: Сяо помог себе крылом, а Люмин вовремя выставила клинок. — Сяо, он меняется! — вскричала Люмин. Сяо чертыхнулся. Ни один человек не сумел бы развить такую высокую скорость за долю секунды, но Яксы презирали законы физики. Сорвавшись с места, Сяо попытался достать Принца Бездны копьем. И в этот момент мир словно разошелся пополам. Люмин успела увидеть, как пространство рассекла пульсирующая темная линия — словно вена, которую Принц Бездны вскрыл одним неуловимым жестом. Сквозь разрыв в пространстве хлынула скверна. Она изверглась в долину подобно лаве, гигантской волной, которая на несколько секунд закрыла собой даже небо. Глаза Сяо расширились. Он выставил свободную от копья руку, растянул золотой барьер. Скверна набросилась на него обезумевшим коршуном. Барьер выдержал, но мигом покрылся трещинами. Люмин бросилась на помощь. Волна скверны разбилась об землю и обернулась морем — оно мгновенно опутало ноги, вынудило продвигаться к Сяо с предательски маленькой скоростью. Люмин едва справлялась с тем, чтобы дышать. Ядовитая энергия просачивалась в организм, вгрызалась в него изнутри, путала мысли и подбрасывала в разум кошмары. Но куда опаснее был ужас за Сяо. Сердце грохотало в груди с перебоями. Люмин позвала Сяо по имени, но ее голос потонул в гуле, который наполнил долину вместе со скверной, ослабил друзей и наделил новыми силами врагов. Сяо продолжал стоять, сопротивляясь натиску потока. От барьера во все стороны разлетались золотые осколки. Глаза Сяо полыхали неистовством, мышцы напряглись, удерживая в узде элементальную силу. Волны скверны бились в него одна за другой, но несмотря на это, Сяо шаг за шагом продвигался вперед, не сводя взгляда с Принца Бездны. Тот с каждой минутой все больше напоминал чудовище. Люмин невольно охнула: пытаясь пробиться сквозь ошарашивающее давление, она не сразу заметила, когда за спиной Принца Бездны распахнулись черные крылья. «Мы ему не ровня», — вдруг осознала она. И вместе с осознанием в разум просочились сомнения и страхи, которые ей прежде удавалось от себя отталкивать. Люмин вдруг привиделись родные черты. Они вспыхнули в памяти без каких-либо предпосылок — она просто увидела вместо поля боя лицо Итэра, его глаза, в которых плясали смешинки, его теплую улыбку, от которой сердце наполнялось надеждой. Согретая этим образом, Люмин невольно потянулась к нему… И тотчас отпрянула. Скверна смыла картины счастливого прошлого, и вместо этого перед глазами Люмин предстал ужасный миг, когда пронзенный насквозь Итэр рухнул на землю, будто переломанная кукла. Висок прошила острая боль. Люмин пошатнулась. В разуме клубилась чернота. Скверна в долине плескалась уже на уровне щиколоток. Люмин не понимала, находится ли на поле боя или, быть может, уже давно идет ко дну в океане собственных кошмаров. Даже в таком состоянии она продолжала шагать вперед. Она понимала: причиной видений служит скверна. А скверна подчиняется Принцу Бездны, и значит… Она не выдержала, согнулась. Разум закололи острые осколки — фрагменты воспоминаний о проведенных в Бездне годах. Искаженное болью лицо Дайнслейфа. Ее собственные руки, обагренные кровью друга. Ее клинок, устремленный к сердцу Сяо во время их стычки в Мондштадте. Чьи-то крики. Чьи-то тела. Люмин бросилась прочь, подальше от демонов, которые сочились сквозь трещины ее души, пытаясь подчинить себе. — Люмин! Крик Сяо донесся до Люмин, словно порыв ветра в Пепельном море. Она ухватилась за него, потащила себя прочь из кошмаров — и очнулась, обнаружив, что по-прежнему стоит в Долине Ветров, сжимая покрытый черной грязью клинок. — Не сопротивляйся, — посоветовал Принц Бездны. — Воля Скверны уже обратила на тебя свой взор. Прими ее дар, Люмин. Мы с тобой не брат и сестра, но мы можем… — Заткнись! — крикнула Люмин. — Я не хочу даже слышать твой голос! Пытаясь установить над собой контроль, она с силой впилась ногтями в собственное запястье. Ей наконец удалось подобраться ближе к Сяо. Их взгляды пересеклись. Усталость в глазах Сяо мешалась с решимостью. От барьера уже почти ничего не осталось, и Люмин торопливо потянулась вперед, перехватила его руку. Общий поток их сил сплелся новой завесой. — Мы потеряли преимущество, — процедил Сяо. Люмин не ответила: скверна снова потянула навстречу ужасам. На то, чтобы сопротивляться, уходили все силы. Губы предательски задрожали, горло охватило жгучее ощущение подступающих слез. Нет! Она не заплачет перед Принцем Бездны. Он не увидит ни капли ее слез. Все, что он получит — это расплата, которую он заслужил. Сяо метнул в сторону Люмин встревоженный взгляд. — Ты в порядке? — Не волнуйся. Мне просто нужно… Она не успела договорить. Рука Принца Бездны взметнулась. С абсолютно равнодушным выражением лица, которое вдруг напомнило Люмин о безжалостной Хранительнице Небесного порядка, он отдал скверне очередной приказ. Казалось, над черным океаном поднялось цунами. Плавными движениями рук Принц Бездны стремительно придавал ему нужные формы, и вот уже цунами обернулось гигантским клинком. Барьер не выдержит такой удар. Люмин действовала стремительно. Сделав еще один шаг вперед, она загородила Сяо и выставила перед собой меч. Наивно было выбегать наперерез такой мощи с простым клинком, но на стороне Люмин сегодня сражалось немало великих сил. — Анемо Архонт! — вскричала она. И Венти услышал. Люмин не видела его, но почувствовала, как во все стороны от лезвия хлынула элементальная энергия. Принц Бездны метнул созданный клинок. Потоки ветра прорезали его, образуя туннель. Скверна проносилась мимо границ туннеля, завывая, словно неупокоенный мертвец, но внутрь попасть не могла. Сяо, который перед столкновением с клинком инстинктивно закрыл лицо рукой, потрясенно опустил ее. — Люми… Люмин двинулась вперед. Она намеревалась пересечь туннель, добраться до Принца Бездны и наконец нанести решающий удар. Но тут скверна снова соприкоснулась с ее сознанием, и на сей раз чужеродный голос прозвучал так отчетливо, что Люмин покачнулась, едва не выронив клинок, утратила контроль над элементальным потоком, над полем боя, даже над собственным телом. — Убей его! Она колебалась всего несколько мгновений. И за эти мгновения случилось непоправимое. Вихрь Анемо угас. Направленный на Сяо и Люмин поток скверны истончился, а после иссяк, но битва была далека от завершения: вскинув сжатую в кулак руку, Принц Бездны приготовился к новой атаке. Сяо бросил быстрый взгляд на Люмин. Ее глаза казались бездушными, словно часть портрета, в который художник забыл добавить живости. Она опять пропадала между реальностью и ядовитыми иллюзиями скверны. Сяо перехватил древко копья. Оставлять Люмин одну ему не хотелось, но покончить с происходящим можно было лишь одолев Принца Бездны. Сжав напоследок ее запястье, Сяо бросился навстречу врагу. Возможно, это случилось из-за того, что Люмин больше не прикрывала спину. Возможно, Сяо просто выбился из сил и начал понемногу терять бдительность. Так или иначе, момент, когда за спиной сформировался очередной оскверненный шип, он упустил. По затылку пробежалась череда мурашек. Подстегнутый этим ощущением, Сяо развернулся, разрубил шип острием копья, но один из осколков срикошетил и вонзился в здоровое крыло. Боль вспыхнула, как фитиль, разгорелась — и взорвалась. Сквозь сжатые зубы прорвался яростный рык. Сяо развернулся, преисполненный решимости продолжить бой, но крыло неумолимо наливалось тяжестью. Бросив на него быстрый взгляд, Сяо обмер: крыло стремительно чернело. Его прямо изнутри заволакивала скверна — казалось, вместе с ней по перьям расползаются обломки лезвий. Сяо обернулся к Принцу Бездны. — Я много раз просил не мешать, — пожал плечами тот. Его крылья, напротив, становились все сильнее — связь Принца Бездны со скверной крепла. — Не моя вина, что ты попросту не способен слушать. — Ты… — начал было Сяо. Скверна переползла на второе крыло. Невыносимая тяжесть потянула Сяо вниз, навстречу черному океану, который сулил только мучительную смерть. Сяо сопротивлялся из последних сил, да только их уже почти не осталось. Его охватило знакомое ощущение беспомощности: не счесть, сколько раз он испытывал его, пока находился в плену Самигины. — Мы с Люмин решаем семейный вопрос, — заявил Принц Бездны. — Мне надоело каждый раз отвлекаться на тебя. С этими словами он вытянул руку, кивнул, будто здороваясь с застывшим над плечом Сяо воплощением скверны. Из океана вырвались черные потоки. Впившись в зараженные крылья, они с силой потянули Сяо назад — и он, оглушенный болью, потерял равновесие, выронил копье, которое тотчас сгинуло в оскверненном море. Какую-то долю секунды Сяо баласировал на краю реальности и скверны, жизни и смерти. А затем Принц Бездны рассек ладонью воздух и толкнул Сяо прямиком в звездный портал. В Бездну. Навстречу губительной темноте.               Люмин успела уловить момент, когда Сяо застыл, скованный черными потоками. С силой вырывая разум из плена ужасов, а ноги — из болота скверны, Люмин кинулась на помощь… Но Сяо пропал в портале прежде, чем Люмин успела хотя бы произнести его имя. — Сяо! — позвала она. Тишина. Только гул скверны и тихий вздох, который сорвался с губ Принца Бездны. Люмин понимала, что бой не окончен, но реальность попросту утратила для нее значение. С трудом переставляя ноги, по щиколотку погруженные в скверну, она бросилась через безжизненный океан, попыталась открыть портал в Бездну — и потерпела неудачу. — Отпусти меня! — взревела она, обернувшись к Принцу Бездны. Тот развел руками. Нет. Разумеется, он не даст ей уйти. Он будет перехватывать ее порталы снова и снова, до тех пор, пока Сяо… Люмин не сдержала возгласа ужаса, опять принялась звать Сяо — до тех пор, пока голос не сорвался в отчаянный хрип. Она надеялась, ее призыв сумеет каким-нибудь чудом пробиться через границу между мирами, привести Сяо обратно в Тейват. Он ведь услышал ее, даже когда Люмин погружалась на морское дно… Должен услышать и сейчас. Должен. Непременно должен. — Люмин, — окликнул Принц Бездны. Она не слушала. Повторяется. Все снова повторяется. Сяо… Итэр… Люмин поднесла к голове дрожащие руки, медленно запустила пальцы в волосы, не осознавая ни собственных касаний, ни голоса Принца Бездны, который продолжал звать ее по имени. Она все-таки осталась одна. Выбравшись из Бездны, Люмин долгое время пыталась цепляться за близких. Их присутствие поддерживало, дарило хрупкую надежду на благополучный исход. Паймон. Итэр. Сяо. Правда заключалась в том, что они покидали ее, один за другим. Потому что она, Люмин, вернулась из Бездны марионеткой с оборванными нитями — потерявшей себя, свою цель и силы защищать близких. Не переставая зажимать голову, Люмин согнулась. Из груди толчками вырывалось судорожное дыхание. А всякий раз, когда она делала вдох, в голову проскальзывали настойчивые шепотки. И в конце концов Люмин перестала им сопротивляться. — Это правильно, — сказала Воля Скверны. — Нам с тобой давно нужно поговорить, моя дорогая Люмин.

Конец музыкального фрагмента

              Принц Бездны сделал шаг в сторону Люмин, но прежде, чем он успел хоть пальцем ее коснуться, к нему устремилась темно-фиолетовая вспышка. Принц Бездны отразил удар — оттолкнувшись от щита, вспышка унеслась к небу — и обернулся. Целиком поглощенный скверной, он испытывал любые эмоции приглушенно, но все же не смог сдержать изумления. — Клод? Выскочив из-под тени селестиального дерева, Клод Энгервадель метнулся наперерез Принцу Бездны. Клинок столкнулся с копьем. Теперь, когда Альбедо не стало, поврежденные части тела Клода восстановили прежнюю форму, и хорошо знакомые Принцу Бездны фиолетовые прожилки мерцали, сигнализируя о возвращении сил. — Оставь Люмин в покое, — сказал Клод. — Она не твоя сестра. — Скоро она сольется с Волей Скверны, и тогда мы станем братом и сестрой даже без родственных уз, — ответил Принц Бездны. Обменявшись чередой коротких, но мощных ударов, они разошлись, чтобы уже через секунду броситься друг к другу снова. Принц Бездны сражался вполсилы. Клод наполовину состоял из скверны, он пятьсот лет находился в услужении Ордена, безропотно подчиняясь любым приказам — Принц Бездны не думал, что его отпор следует воспринимать всерьез. — Зачем ты здесь? — спросил Принц Бездны. — Я помню, в каких обстоятельствах мы разошлись. Но нам совсем не обязательно сражаться друг с другом. Взгляд Клода скользнул к Люмин. В ту же секунду Принц Бездны вскинул копье. Оно обратилось хлыстом, который с характерным щелчком рассек пространство в попытке дотянуться до Клода. Клод отскочил, поднял руку, и с его ладони сорвалась цепь фиолетовых всполохов — Принцу Бездны пришлось отступить, пропуская их над плечом. Клод удобнее перехватил клинок. Принц Бездны одним движением смотал хлыст, приготовившись к новой атаке. — Ты предал меня, — сказал он. — Но я не держу на тебя зла. — Неужели? — холодно отозвался Клод. — Приятно знать. В его голосе прозвучали незнакомые интонации. Принц Бездны сдвинул брови. Никогда прежде Клод не разговаривал с ним подобным тоном. — Уходи из долины, — посоветовал он все же. — Мондштадтцы будут сопротивляться до победного, поэтому мне придется убить их всех. Но ты не мондштадтец. Ты не имеешь к этой битве никакого отношения. Уходи. Давай встретимся после и обо всем поговорим. О нашей ссоре… и о твоем желании, которое я столько времени не мог исполнить. Клод сделал шаг вперед. Его глаза сверкнули, рука, сжимавшая клинок, поднялась, направляя острие на Принца Бездны. — Отрицательно. Давай поговорим здесь и сейчас. — Это не разговор, — кивнул на свой хлыст Принц Бездны. — Брось. Мы достаточно часто тренировались вместе, Итэр. Ты прекрасно знаешь: самые занимательные беседы случаются в пылу боя. — Клод повел кончиком клинка, точно приглашал поднять оружие. — Ну! Вперед. Не терпится узнать, что же ты хочешь мне сказать. Принц Бездны сощурился. Он не узнавал Клода, его неожиданно резкой манеры поведения, и это… не пугало, нет. Причиняло необъяснимый дискомфорт. Словно последний кусочек прошлого, который еще жил в сердце мальчишки по имени Итэр, откололся и канул в неизвестности. Но все же они с Клодом знали друг друга больше пятисот лет. Так что Принц Бездны прекрасно понимал, какая тема мигом вернет Клоду прежнее потерянное выражение лица, собьет с него эту внезапную, ненужную спесь. Он приготовил хлыст, но атаковать не стал. — Послушай, я знаю, что воспользовался тобой. Я обещал подарить тебе смерть, но все пятьсот лет обманывал. — Клод ожидаемо застыл, не сводя с Принца Бездны внимательного взгляда. Принц Бездны чуть усмехнулся. — Если честно… Все это время я понятия не имел, как именно могу тебя убить. Мне просто хотелось, чтобы ты был рядом. Чтобы со мной оставался еще хоть кто-нибудь, способный меня понять. Глаза Клода расширились, а затем, напротив, резко сузились. Клинок в его руках дрогнул, человеческая половина лица побледнела, отчего стала почти серой. — Уточни. Ты обманом держал меня при себе, чтобы я мог затыкать дыру в твоем сердце? — Да, — просто согласился Принц Бездны. Клод устало опустил веки, не сдержал разочарованного смешка. — Ясно. И к чему ты это сейчас рассказываешь? Принц Бездны не мог объяснить, почему ему было так важно заслужить понимание Клода. А Клод решительно его не понимал, и это причиняло боль, заставляло говорить все громче, все быстрее, все явственнее ощущая течение скверны по обновленному телу. — Я совершил ошибку и признаю это. Пятьсот лет назад, когда я давал тебе обещание, я был другим человеком. В глазах Клода отразилась печаль. — Это верно, — тихо сказал он. Ободренный, Принц Бездны сделал шаг вперед. Клод выставил клинок. Принц Бездны замер, поднял руку в знак того, что не собирается атаковать. — Но теперь все изменилось, Клод. Наблюдая за Альбедо, я наконец понял: сил скверны хватит на то, чтобы оборвать даже твою бессмертную жизнь. Ты ведь сам видел, как Альбедо управляет скверной в чужих телах. Если я проверну нечто подобное, только не столь мучительное с тобой… Клод опустил голову, и потому Принц Бездны больше не видел выражение его лица. Они стояли друг напротив друга — тени людей, которыми они были когда-то. Клод снял и доспехи первого клинка, и маску Чтеца, но Принц Бездны все еще мог разглядеть его прежнего. Человека, который сидел на краю скалы и мечтал о свободе для Каэнри’ах. Для всего Тейвата. Если сделать всего один шаг, докричаться до этого человека, привлечь его на свою сторону в последний раз… Принц Бездны выдохнул. — Давай снова сразимся вместе, — отбросив сомнения, попросил он. — Ты ведь знаешь, что сотворили боги. С Каэнри’ах, с целым миром. Давай вместе свергнем их. Исполним мечты Эйси и Артаниса. А после, когда все закончится, я дарую тебе желанную смерть.              

Этот фрагмент можно читать под музыку: Goomin Nam — Not a Hero (Instrumental). Ставьте на повтор

Сделав еще один осторожный шаг вперед, Итэр протянул руку в приглашающем жесте. В уголке его губ обозначилась улыбка, и на короткий миг Клод различил в нем прежние черты. — Что скажешь? — с неожиданной мягкостью спросил Итэр. — Позволишь старому другу исполнить давнее обещание? Клод отвел взгляд в сторону. Несмотря на разлив скверны, в долине по-прежнему кипела битва. Хоть скверна и распространяла вокруг себя губительную энергию, она была не такой опасной, как в Разломе, поэтому контакта с ней можно было не опасаться. И все же она оказывала влияние на всех, кто собрался сегодня в Долине Ветров. Враги наступали с утроенной силой. А друзья, которым удалось дожить до текущего момента, отчаянно пытались дать им отпор. Клод увидел Тевкра с Кли. Пользуясь своей властью над скверной, Тевкр очертил у селестиального дерева безопасное кольцо. Кли придерживала Кэйю. Ей на плечо, распушив от страха хвост, вскочила Искра. Аято с Августом помогали отбивать границы кольца. Кевин прорывался через ряды Ордена, пытаясь добраться до Принца Бездны. Друзья… Клод покачал головой. Он много думал об этом в последнее время. Наверное, с момента битвы в странствующем театре, когда Кли без всяких колебаний подбежала к нему после сражения с Альбедо — и осталась рядом до самого конца. Он возвел глаза к небу. Снова покачал головой. Да уж. Противостоять Итэру все еще было непросто. По неведомой причине он имел над Клодом власть, избавиться от которой не помогла даже разлука. — Клод… — неуверенно позвал Итэр. — «Другу». Итэр недоуменно моргнул. Смешно. Он изменился до неузнаваемости, будто наконец принял облик того, в кого незаметно трансформировался на протяжении сотен лет, но кое в чем так и остался сущим мальчишкой. Таким же мальчишкой, каким он был, когда пришел к вратам Каэнри’ах в поисках средства разбудить сестру. Клод качнул головой — в третий и в последний раз. А затем, для пущей уверенности стиснув рукоять клинка, заговорил громче: — Ты соврал мне об исходе слияния вероятностей. Друзья не лгут. Он шагнул Итэру навстречу, но вместо того, чтобы ухватиться за предложенную ладонь, нанес молниеносный удар. — Ты пользовался мной. Друзья не обращаются друг с другом, как с пешками. Итэр успел отскочить. На миг на его лице отразилось неподдельное изумление, которое быстро обернулось раздражением. Клод усмехнулся. Проявить истинную натуру Итэра оказалось даже легче, чем он думал. Впрочем, какой же он Итэр? Итэра давно нет. Есть только Принц Бездны — тот самый, что уже готовит хлыст для атаки. Клод выставил руку, отправил в сторону противника фиолетовый всполох. Принц Бездны уклонился. Они оба застыли, глядя друг на друга: Принц Бездны с ожесточением, Клод — с сожалением, которое больше не мог и не хотел скрывать. — Ты… Пока я был послушной марионеткой, ты называл меня своим другом. Когда же я осмеливался поступать наперекор, ты немедля заносил надо мной меч. Все эти пятьсот лет я просыпался с одной чертовой мыслью: в каком из двух настроений ты будешь сегодня? Получу ли я твое одобрение или презрение? О, как же я был счастлив, когда мне удавалось хоть на миг разглядеть тебя прежнего. Увидеть свет в твоих глазах, доверие… — С губ слетел нервный смешок. Клод провел дрожащей ладонью по лбу, бездумно зачесал назад волосы. — Нет, Итэр. Ты мне не друг. Был когда-то. Но все, что произошло после падения Каэнри’ах, никогда не было дружбой. Это просто больная история, которой давно пора положить конец. Принца Бездны пронзила дрожь. Он выпрямился, охваченный гневом, направленным сразу на целый мир, выкрикнул: — Ты не понимаешь! — Ты всегда так говоришь, — оборвал Клод. — «Это не твою сестру заперли в другом мире». Верно. Моя сестра умерла во время катастрофы в Каэнри’ах. Ты хоть раз спросил, что я чувствую по этому поводу? Ты вообще знаешь, где находится ее могила? Да ты хоть имя ее помнишь? — Я… — Лэй. Ее звали Лэй. Они с отцом не пережили катастрофу. Умерли еще до того, как Небесный порядок наслал свое проклятие. Принц Бездны промолчал. В его алых глазах бесновалась бессильная ярость. Клод видел: Принцу Бездны не нравится его сопротивление. По какой-то причине это распалило в сердце неведомый прежде огонь, придало сил пойти в своих откровениях до конца. Клод поднял клинок, настаивая на продолжении боя. — «Ты не видел того же, что видел я». Верно. Я не встретил Хранительницу Небесного порядка, потому что был ранен собственным другом, обращенным в чудовище, и умер бы, если бы не проклятие. Хлыст в руках Принца Бездны обернулся клинком, и на сей раз они с Клодом сошлись в ближнем бою. С каждым ударом, с каждым словом, наконец произнесенным вслух, Клод чувствовал, как с души исчезает невидимый груз. — Ты правда думаешь, что я не могу понять тебя? Что твоя боль уникальна? Или ты считаешь, что она дает тебе какое-то особое право вертеть людьми по своему усмотрению, протаскивать их через ад, определять судьбу всего человечества? Думаешь, твоя боль настолько сильна, что может служить оправданием любым твоим поступкам? Принц Бездны нанес сильный удар. Острие его сплетенного из скверны клинка прорезало кожу на человеческой руке Клода, но тот не заметил удара. — Я делал все это ради сестры, — едва не задыхаясь от охватившей его ярости, сказал Принц Бездны. — А теперь, когда Люмин больше нет, я сделаю то, что мы хотели когда-то. Свергну Небесный порядок. И тогда все закончится. Никакая нация больше не падет, никто не… — Очнись! — прокричал, оттолкнув его, Клод. Принц Бездны прыжком восстановил баланс, обмер, потрясенный натиском бывшего друга. — Раскрой глаза, Итэр. Не боги разрушили Каэнри’ах. Это сделали мы. — Принц Бездны замотал головой, но прежде, чем он заговорил, Клод добавил: — Мы здесь, в этой точке, именно потому, что заигрались в вершителей судеб. Посмотри на себя. Посмотри, кем ты стал, какой силой ты управляешь — той самой, что привела наш народ к гибели. Из груди Принца Бездны вырвался злой смешок. — Ты что, забыл собственную историю, Клод? — Напротив. Я слишком хорошо ее помню. — Тогда почему оправдываешь богов? Почему сражаешься за них?! Как ты, первый клинок короля, мог отвернуться от идеалов своей страны? Клод метнул быстрый взгляд в сторону Люмин. Она по-прежнему не пришла в себя: похоже, борьба с внутренними демонами затянулась. Клод не мог ничем помочь, только тянуть время в надежде, что она все же сумеет обуздать скверну. Поэтому он посмотрел на Принца Бездны и все же ответил — несмотря на всю горечь, которая теснилась в душе: — Ты прав. Я отвернулся от идеалов Каэнри’ах — когда последовал за тобой. Мы были страной без богов, это правда. Но еще мы были страной, которая мечтала подарить миру свободу, а не разрушение. Он расправил плечи, легонько усмехнулся, понимая, что своими последующими словами окончательно сожжет между ними с Итэром мосты. Но он должен был сказать их. Не только ради того, чтобы выиграть для Люмин еще несколько драгоценных мгновений. Ради самого себя. Ради того, чтобы положить конец этой зависимости — от Итэра, от прошлого. От всего, что мешало Клоду двигаться дальше. — Но еще ты ошибаешься. Я сражаюсь не за богов. Я сражаюсь за друзей. Уж прости. Пока ты пятьсот лет обманывал меня обещаниями смерти, я нашел людей, которые подарили мне причины жить. Принц Бездны выслушал его молча, ничем не выдав эмоций, что бушевали под оскверненной маской. — Вот как, — глухо сказал он. — Что ж… Ладонь Принца Бездны совершила неуловимое движение, и в то же мгновение в тело Клода вгрызлась темная сила. Она просачивалась сквозь оскверненную руку, раздирала ее на части, и Клоду пришлось бросить клинок, сосредоточить все внимание на том, чтобы удержать себя целым. Подобно Альбедо, Принц Бездны использовал превосходство над скверной, чтобы разрушить Клода изнутри. Своими действиями Альбедо причинял боль — Принц Бездны же превращал в боль само существование. — У меня нет времени на твои монологи, Клод, — бесстрастно объявил Принц Бездны. — Я был слишком сентиментален, позволил себе увлечься прошлым. Но раз уж мы больше не друзья… — Он одарил Клода холодной, пустой улыбкой. — Ничего не мешает мне убить тебя против твоей воли, верно? Он усилил натиск. Дыхание Клода перехватило. Он зашелся в судорожном кашле, упал на колени, прижал к себе оскверненную руку, пытаясь удержать ее от распада. Казалось, вместо крови и скверны по венам побежала кислота. — Сопротивление только продлит твои мучения, — заметил Принц Бездны. — Мы оба знаем: ты слишком слаб и труслив, чтобы тягаться со мной. Задетый его словами, Клод вскинул голову. Глаза заволакивала пелена, и лица Принца Бездны было уже не различить, но Клод хорошо представлял его: безжалостное изваяние с мертвым, равнодушным взглядом. Сейчас его рука наверняка поднимается еще выше, сжимается в кулак… Клод чувствовал, как изнутри растет нестерпимое давление. Если так пойдет и дальше, Принц Бездны попросту разорвет его пополам — Клоду еще повезет, если он умрет сразу же, потеряв связь со скверной. Скверна… Все зараженные соединены единой Волей и занимают в ней свою ступеньку, которая и определяет уровень их сил. Пользуясь этим, Тевкр не только сумел направить ток скверны в теле Аякса — он сумел пробиться в сознание брата, убедить его вернуться домой. Клод закрыл глаза. Наверное, он не сможет обойти Принца Бездны по силам, но если попытаться взять над скверной внутри себя верх, подняться в иерархии Воли Скверны выше, туда, где он сумеет хотя бы оказать достойное сопротивление… Рука вновь начала терять свои очертания. Капли скверны, которые скатывались по ней, напоминали расплавленный воск. Клод крепче вжал ее в себя, сосредоточился, пытаясь ослабить мысленную хватку Принца Бездны, оттолкнуть его, дать себе хотя бы пару секунд на вдох. Натиск не прекращался. Напротив, ощутив сопротивление, Принц Бездны удвоил его, и Клод ощутил, как скверна внутри беснуется, пытается прорваться наружу, оставив от тела жалкий обрывок. Боль возросла до такой степени, что сознание начало ускользать. Клод боролся. По лицу пополам с дорожками скверны струились слезы. Он, человек, который пятьсот лет искал смерти, теперь всеми силами держался за жизнь, цеплялся за воспоминания, наполнявшие сердце решимостью. — Прекрати! — вскричал Принц Бездны. — Я не хочу смотреть, как ты… Ты же мечтал об этом пятьсот лет, с чего вдруг вбил себе в голову, что заслуживаешь жизни? Если бы Клод мог совладать с голосом, он бы послал его к черту. Но голос не слушался, а тело окончательно стало чужим. Пронзенный дрожью, Клод склонился к земле. Его сопротивление угасало с каждой секундой. Внутренности жгло, будто по ним прокатывался яд. Клоду пришлось направить внимание на них, и рука, которую у него больше не было сил удерживать целой, обратилась безжизненным черным потоком, схлынула на землю, слившись с затопившим долину морем скверны. — Просто дай убить себя, Клод, — настойчиво продолжил Принц Бездны. — Давай покончим с этим быстро. Не заставляй меня смотреть на твои страдания. Наверное, если бы не захлестнувшая Клода агония, он бы засмеялся. Принц Бездны умолял его прекратить сопротивление — а ведь для того, чтобы не смотреть на мучения бывшего друга, достаточно было просто разжать кулак. Земля придвинулась: Клод сам не заметил, как упал, как уткнулся головой в траву, не понимая, где он и как остановить беспорядочное тошнотворное вращение перед глазами. На расстоянии вытянутой руки покачивали макушками одуванчики. Истерзанное сознание Клода зацепилось за этот образ, потянулось к нему всем естеством. Если даже одуванчики сумели выстоять перед скверной… Значит, он тоже может… Глаза медленно закрывались. Какая-то часть Клода умоляла его продолжать борьбу. Вторая, измотанная неравным поединком, тянулась навстречу распахнутым объятиям забвения. Принц Бездны победил.

Конец музыкального фрагмента

А затем, когда надежда уже окончательно угасла, обернувшись тьмой отчаяния и одиночества, по долине пронесся чей-то выкрик: — Клод, держись! Он с трудом поднял веко — только одно, потому что второе, отравленное скверной, уже не чувствовалось. Замутненный взгляд выхватил чей-то силуэт. Когда силуэт приблизился, Клод с трудом различил в нем светловолосого мальчишку. На поясе мальчишки сверкал Анемо Глаз Бога, руки сжимали лук. Не дожидаясь, когда Принц Бездны переключит внимание, мальчишка уже натягивал тетиву. Тимми. Черт, Тимми! Страх подстегнул Клода вынырнуть из дурмана, продолжить борьбу. Уцелевшей рукой он зашарил по земле. Глаз продолжал внимательно следить за обстановкой на поле боя. Когда Тимми спустил тетиву, пространство рассекла упругая элементальная вспышка. Принц Бездны развернулся, отбил ее едва ли не играючи, со скучающим видом. Появление Тимми рассердило его, но не обеспокоило, и от осознания неравенства столкнувшихся сил сердце Клода обмирало, забывая о собственной боли. Где же клинок? Тимми не одолеть Принца Бездны. С учетом того, какую силу заполучил сейчас Принц Бездны… Да где, черт побери, этот дурацкий клинок?! Непослушные пальцы наконец нащупали рукоять. Клод со стоном подтянул меч к себе, попытался вытолкнуть тело наверх. Оно не слушалось. Остро ощущалась нехватка второй руки — Клод не мог опираться на нее, не мог на нее рассчитывать, поэтому действовал непозволительно медленно. Принц Бездны уже переключил внимание на Тимми, и скверна, повинуясь его выверенным движениям, формировалась в очередной шип. К черту. Ему не нужна вторая рука. Пятьсот лет назад Клод не представлял себя без нее, чувствовал себя неполноценным, сломанным — потому и согласился на эксперимент Рэйн. А сейчас… Да даже если от него почти ничего не останется, он должен встать. Он обещал себе сберечь этих детей. Подобно тому, как звездный свет рассекает мрак, я стану клинком, указующим путь. Клод положил клинок, уперся локтем в траву, поднимая себя, рывок за рывком, обратно к жизни, обратно к реальности, туда, где он все еще был нужен. Подобно тому, как подземные тени укрывают земли, свободные от божественных оков, я стану щитом, оберегающим людей. Клод так и не смог подняться на ноги. Но он сумел сесть, ухватить клинок и метнуть его в сторону Принца Бездны в тот же миг, когда оскверненный шип сорвался с места и, вонзившись в плечо Тимми, отбросил его на несколько метров назад. Принц Бездны покачнулся. Лезвие клинка насквозь пробило его грудь. По телу Принца Бездны прокатилась дрожь, но то, что Клод поначалу принял за проявление слабости, на самом деле было шагом к исцелению. Скверна вытолкнула клинок из тела Принца Бездны и принялась мгновенно затягивать рану — так легко, словно Клоду едва удалось его поцарапать. Что ж… Это было ожидаемо. Клод надеялся выиграть для Тимми время, но опоздал. Тяжелораненый, Тимми растянулся на земле, судорожно пытаясь поймать губами воздух. — Не трогай его! — крикнул Клод, когда Принц Бездны, уже целый и невредимый, сделал шаг в сторону Тимми. — Кого? — притворно удивился Принц Бездны. — Твоего нового друга? Что ты, я не собираюсь к нему прикасаться. Вместо меня его убьет скверна. Клод в отчаянии выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Он больше не мог сражаться, не мог даже заставить себя пошевелиться — оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Принц Бездны быстрым шагом сокращает дистанцию до ошалевшего Тимми, поднимает свою не знающую жалости руку. Взгляд Тимми забегал, метнулся наверх, к кроне селестиального дерева, словно он просил Анемо Архонта даровать свое благословение в последний раз. И в этот момент долину столпом рассекла изумрудная вспышка.

Этот фрагмент можно читать под музыку: 黄霄雲, HOYO-MiX, 文驰 — ReOracle. Ставьте на повтор

Протянувшись между древесной кроной и телом Тимми, она оказалась настолько яркой, что даже Принцу Бездны пришлось заслонить лицо руками. Клод же, напротив, впивался взглядом в ослепительное сияние, пытаясь уловить в нем силуэт Тимми. Клод видел, как в столпе изумрудного света поднялась тень. Поколебавшись, словно удивленная наличием в своем теле постороннего объекта, она подняла руку, одним быстрым движением вытащила шип, отшвырнула в сторону. Затуманенное зрение подводило Клода, и он никак не мог понять, что за причудливая корона венчает голову тени, что за оружие она держит в руках. А потом тень сделала шаг вперед, вышла из изумрудного столпа — тот опал и постепенно угас, словно всполох умирающего костра. Тенью оказался Тимми. Только теперь, когда сияние угасло, Клод понял, как сильно Тимми изменился. Мерцание его глаз разгоняло мрак. Глаз Бога больше не отражал конкретного элемента, он целиком наполнился светом, демонстрируя силу, которая выходила за рамки человеческой. То, что прежде Клод принял за корону, на деле оказалось призрачными изумрудными рогами. Позади метался из стороны в сторону такой же призрачный, источающий свет чешуйчатый хвост. Тимми напоминал дракона в человеческом облике, но только бросив взгляд наверх, туда, где среди листвы селестиального дерева мелькнул знакомый зеленый берет, Клод осознал, что именно произошло. Анемо Архонт услышал призыв Тимми. И избрал его одним из Хранителей четырех ветров. Вечным стражем Мондштадта. Клод не знал, почему, но он вдруг засмеялся. А затем силы окончательно оставили его, и он, поддавшись затягивающему ощущению подступающей смерти, повалился в траву.               Тимми поднял лук. Оружие изменилось, как и он сам, но думать об этом было некогда — изумление Принца Бездны, как и угасающая жизнь Клода, не могли длиться вечно. Тимми оттянул тетиву. Перед глазами до сих пор стояло улыбающееся лицо Венти. В тот момент, когда между ним и Тимми протянулся сияющий поток, Тимми услышал в голове его голос — непривычно спокойный, мягкий, как у старшего брата, который обращается к младшему. Давай, Тимиэль Мадригал. Мондштадт всегда принадлежал его жителям. А самые храбрые испокон веков становились его защитниками. Призрачная стрела сорвалась с тетивы, устремилась к Принцу Бездны, набирая мощь. Казалось, вместе с ней навстречу врагу летят переплетенные в объятиях ветра. Новые силы подчинялись легко, протекали по рукам, концентрировались в оружии, в окружающем пространстве, обращались стрелами и вспышками. Принц Бездны, ругнувшись, растянул перед собой щит. Тимми вскинул руку. От древесного ствола к его ладони протянулся сияющий поток — селестиальная энергия. Тимми направил ее навстречу Принцу Бездны, и селестиальная вспышка прожгла в щите дыру. — Достойно, — сказал Принц Бездны. — Но недостаточно. Подчиняясь его воле, черное море вздыбилось. Тимми вскинул голову — к нему неотвратимо неслась волна скверны. Лук исчез в россыпи золотых частиц. Тимми развел руки в стороны, и волна разбилась о созданный им изумрудный барьер. Что и говорить: хотя селестиальная энергия вступала со скверной в противостояние, Принц Бездны стал слишком силен, даже для Хранителя четырех ветров. В своей текущей ипостаси он мог бы разрушить хоть саму Селестию. — Позволь мне, — раздался над ухом чей-то холодный, но полный решимости голос. Обернувшись через плечо, Тимми увидел Люмин. Он обмер. Теперь, когда его душа оказалась неразрывно связана с селестиальной энергией, он чувствовал, как внутри Люмин клубится тьма. Скверна. Попав под ее воздействие, она не заразилась снова, но все же… изменилась. Трансформировалась в кого-то нового, кого-то, кто все еще был одержим прежней целью, но теперь уже наполовину управлялся скверной. — Люмин, — окликнул Тимми. — Ты не… — Я разберусь, — оборвала она. Голос звучал резко, глаза, все еще янтарные, но какие-то потускневшие, глядели с прищуром. — Даже Небесный порядок не смог сопротивляться скверне. Неужели ты думаешь, что можешь дать ей отпор? Люмин повела рукой. Скверна неохотно покорилась, отодвинулась от Тимми и от Клода, который неподвижно лежал за спиной Принца Бездны. — Победить Принца Бездны можно только его оружием, — твердо сказала она. — Главное, самим не стать Принцем Бездны, — шепнул Тимми. Люмин притворилась, что не услышала. А может, в ее охваченное жаждой мести сознание и вправду не могли пробиться никакие слова. Тимми закачал головой, хотел выступить вперед, не позволить ей сражаться в одиночку — но Люмин уже сорвалась с места, и они с Принцем Бездны оба взмыли в воздух. Принца Бездны удерживали крылья. Люмин поднялась на элементальном потоке Анемо. Они столкнулись в беззвездной черноте, словно две луны, каждая из которых пыталась отстоять свое право находиться на небосводе. Рядом возникла Екатерина. Она только что закончила сражение с двуглавым чудовищем, в которое обратил двоих Вестников Принц Бездны, и с ее клинка до сих пор струилась синяя дымка. — Не вмешивайся, — посоветовала она. — Слишком опасно. Помочь не поможешь, но с большой вероятностью пострадаешь сам. Лучше сосредоточься на спасении своего друга. Черт. Клод! Тимми сорвался с места, мощными элементальными вспышками отгоняя от себя гончих разрыва и Магов Бездны — прежде, пока Принц Бездны находился на земле, они держались поодаль, а теперь одновременно хлынули в атаку. За Тимми молча следовала Екатерина. Холодное лезвие ее клинка разило противников, отчего воздух беспрестанно секли брызги скверны. Тимми радовался, что она рядом. Присутствие Екатерины и исходившая от нее ледяная сила помогали сохранять голову трезвой. — Идите к Клоду! — воскликнула подскочившая Цзиньхуа. — Я их задержу! В подтверждение ее слов долину прорезали серебристые нити. С их помощью Цзиньхуа очертила вокруг Клода небольшой свободный от скверны участок и теперь отгоняла врагов от границы, выпуская одну изумрудную вспышку за другой.

Конец музыкального фрагмента

Тимми перемахнул через серебристую нить, домчался до Клода, рухнул на колени — одновременно с ним по другую сторону опустилась знакомая девушка с длинной черной косой. Дана, целительница из Фатуи. Ее щеку пересекала глубокая царапина, руки тряслись от усталости, но вот карие глаза пылали едва ли не с ожесточением. — Что с тобой случилось? — спросила она, кивнув на рога. — Потом, — отмахнулся Тимми. — Помоги мне! Они взглянули на Клода, да только оба не знали, что тут можно поделать. Оскверненная половина его тела выглядела… ужасно. Рука исчезла, слившись с общим потоком скверны в долине. Лицо еще сохраняло прежнюю форму, но жизни в нем больше не ощущалось. Тимми обмер. Он видел, как Клод выжил после взрыва в руинах Каэнри’ах — а теперь Клод умирал. По-настоящему умирал. И это потрясло Тимми до глубины души. Дана протянула руку, стиснула его плечо. Тимми бездумно накрыл ее ладонь своей, а сам склонился, всмотрелся в лицо Клода, будто надеясь прочитать в его чертах путь к спасению. Да, Тимми теперь обладал селестиальной силой. Но именно она была сейчас бесполезна. — Соберитесь, — сухо велела Екатерина. — Его связь со скверной была нарушена. Но если восстановить ее, он оправится. — Ты можешь это сделать? — поднял голову Тимми. Кажется, надежда, вспыхнувшая в его глазах, напугала Екатерину. Она отодвинулась, подняла руки, словно пыталась заслониться от чужого внимания. Взгляд забегал, выдавая неуверенность. — Я… Я не тот человек, который может спасать людей. В конце концов, я Смерть в короне из ледяных цветов. А смерть не может дарить жизнь. Тимми со вздохом потер переносицу. Если баллады не врали, под конец жизни Екатерина страдала от ряда серьезных расстройств — и теперь, в критический момент, они напомнили о себе разом, закричали, мешая Екатерине рассуждать здраво. Тимми слишком устал, а потому не мог понять, как ее переубедить. — Это неправда, — возразила Дана. Тимми с Екатериной одновременно повернулись к ней. Дана тряхнула головой, сжала плечо Тимми с такой силой, словно пыталась напитаться его уверенностью. — Мы читали историю семьи Мадригал, — продолжила она. — Вы жили тысячи лет назад, и до наших дней дошли только легенды и сказки. Но даже из них можно узнать немало правды. Например, о том, как вы однажды спасли столицу родной страны, когда вовремя предупредили об ударе скверны. Или о том, как вы защищали Тэмари, как не позволили ей поддаться заражению. Как вытащили на своих плечах раненого Идриса — и благодаря вам он прожил еще несколько лет. Взгляд Екатерины несколько просветлел, и Тимми, вдохновленный энтузиазмом Даны, закивал. — Кто угодно может дарить жизнь, — добавил он. — Посмотри на Клода. Он ведь несет на себе бремя разрушения своей родины. И натворил в прошлом немало дел, которыми трудно гордиться. И все же он здесь. Борется против Принца Бездны вместе с остальными, потому что выбрал защищать жизнь. — Взгляд Екатерины скользнул к Клоду, и Тимми, не выдержав, прошептал: — Пожалуйста, Екатерина. Он сопротивлялся Принцу Бездны, потому что хотел жить. Он только обрел это желание… И я бы очень хотел… К глазам неожиданно подступили слезы. Тимми заморгал, удивленный собственной реакцией. Наверное, все дело было в том, что он хорошо понимал Клода — и его отчаянное желание со всем покончить, и вспыхнувшее вслед за этим желание во что бы то ни стало жить дальше. — Хорошо, — сдалась Екатерина. — Я попробую. Ничего не обещаю! Но попробую. Она вытянула призрачные руки — те дрожали, и Тимми, желая приободрить ее, осторожно, самыми кончиками пальцев коснулся ее плеча. Екатерина ответила нервной улыбкой. Тимми ощутил, как вокруг ее ладоней концентрируется темная энергия скверны. — Мы можем чем-то помочь? — уточнила Дана. Екатерина ответила не сразу. — Он все еще слышит нас. Так что если вы хотите напомнить ему, как важно держаться за жизнь, как сильно его ждут обратно, то сейчас самое время. Тимми обменялся взглядом с Даной. Она развела руками: ей общаться с Клодом не доводилось. Тимми закусил губу. Он мог бы сказать тысячи слов, но именно сейчас они все улетучились, и в голове гулял предательский сквозняк. Тогда Тимми, подстегнутый внезапной идеей, осторожно опустил руку в карман Клода, достал письмо, которое Клод несколько часов назад раз за разом перечитывал в «Доле ангелов». Послание Рэйндоттир. Тимми видел, как Клод улыбается, проскальзывая взглядом по строкам, и надеялся, что это письмо сумеет стать для него спасительной ниточкой. Тимми развернул бумагу. А затем, бросив еще один быстрый взгляд на мертвенное лицо Клода, начал зачитывать письмо вслух.               Мой дорогой Клод. Привет. Я надеюсь, ты шокирован словом «дорогой» не меньше, чем самим фактом существования этого письма. Жаль, я не могу сейчас увидеть выражение твоего лица. Готова поспорить, ты сидишь с открытым ртом и пытаешься не заплакать — ты всегда строил из себя непоколебимого воина, но на самом деле переживал за каждый растоптанный тобой цветочек. Я ведь уже говорила, какая это глупая черта? Ладно, бумага не бесконечная, так что мне нужно перейти к делу. Если ты держишь в руках это письмо, значит, ты с вероятностью 88,9% ушел от Итэра и принял решение двигаться дальше самостоятельно. Спросишь, что кроется за остальными процентами? Ну, 0,1% — шанс того, что ты нашинковал Алису по приказу Принца Бездны и добрался до ее тайника. Я хоть и верю в твои возможности, но не до такой степени. А остальные проценты я оставила для разных непредвиденных случаев. Всегда надо держать в уме внезапные жизненные повороты. Скажу честно: план Итэра с самого начала казался мне сомнительным. Он всегда был одержим своей сестрой, и после катастрофы это обострилось, превратилось в манию, которая рано или поздно подвергнет опасности целый мир. Может, уже подвергло. Почем мне знать, я же не гадалка. А настоящая гадалка из Шабаша упрямится и никак не желает отвечать на мои вопросы — ну что за невозможная женщина? В общем, мне не хотелось переубеждать тебя, потому что в то время ты отчаянно нуждался в человеке, за которым мог бы последовать. А я была слишком поглощена своими неудачами, ужасным исходом, который настиг Каэнри’ах по моей вине, и не могла стать для тебя маяком. Я вообще не умею светить для других. За это в нашей компании всегда отвечали Эйси с Арти. Если уж говорить совсем откровенно, с тех пор как мы разошлись разными дорогами, я жалею об этом каждый день. Жизнь подбросила мне немало удивительных открытий, но открытия, оказывается, не такие радостные, когда их не с кем разделить. Как у меня дела? Ну-у… После катастрофы ты сказал мне отыскать новое счастье. Вот я и пытаюсь его найти. Получается пока плохо. Я продолжаю экспериментировать со скверной. Мне кажется, мы с самого начала понимали эту субстанцию неправильно. Чем дольше я исследую ее, тем больше убеждаюсь в ее удивительных свойствах: при всей своей разрушительности она может обладать целительной силой, при всей жестокости в самом ее сердце лежат боль и одиночество. Но мне, пожалуй, лучше в это не вдаваться, а иначе я напишу целый трактат. Давай-ка отложим этот разговор до нашей встречи, если ей все же суждено случиться. Просто скажу, что у меня появился ребенок. Странно звучит, да? Рэйндоттир — и вдруг семейная женщина! Если ты вдруг покраснел, не надо, потому что мужчины не имеют к моему сыну никакого отношения. Я создала его из скверны. И обнаружила, что он — совершенно изумительное существо, которое не только обладает великой силой и живым умом, но и может рано или поздно стать частью человеческого сообщества. Чувствую себя так, словно вернула судьбе долг. Ну, знаешь. За убийство Арти. К сожалению, остаться с сыном я не смогла. Я передала его своей подруге Алисе, а сама отправилась дальше, исследовать глубины этого мира. Знаю, знаю, мать из меня так себе. Но я не могу спать спокойно, понимая, насколько он уязвим. Если скверна вырвется из-под контроля, он станет монстром, и это разобьет ему сердце. Я хочу не допустить этого. Поэтому буду исследовать скверну дальше, пока не пойму, как можно обуздать ее. Ну, на этом хватит обо мне. Если тебе вдруг станет одиноко, наведайся в Сен-Аньер. Это славный городок на просторах Фонтейна — знаешь, со всякими там красотами, детишками, фонтанчиками, всей этой смазливой ерундой. Я оставила там подружку. Такую пушистую глазастую кошку. В один холодный зимний день случайно нашла ее умирающей, но смогла вытащить с помощью скверны. А потом почему-то подумала о тебе. Мне кажется, вы с этой кошкой непременно найдете общий язык. Я надеюсь, ты сейчас в лучшей точке, чем был пятьсот лет назад. И еще надеюсь, что свое невозможное упрямство ты направишь не на поиски смерти, а на поиски нового смысла жизни. Ты хороший человек, и я думаю, рано или поздно в твоей жизни появятся такие же хорошие люди. Ну а если соскучишься по плохим… Не знаю, где буду в тот момент, когда ты получишь это письмо, буду ли я еще жива и не сойду ли с ума от постоянного контакта со скверной. Но мне бы очень хотелось увидеть тебя, Клод. Я соскучилась по твоим странным шуточкам и этим дурацким односложным предложениям. У нас впереди целая вечность. К черту бремя проклятия. В вечности тоже бывают свои плюсы — когда проводишь ее с нужными людьми. Если ты тоже вспоминаешь обо мне… давай найдем способ встретиться снова. Ненавижу долгие прощания, поэтому пока. Твоя Рэйн               Закончив читать, Тимми первым делом опустил глаза, проверяя, не пришел ли Клод в себя. Тот по-прежнему лежал неподвижно. Его грудь слабо вздымалась, но дыхание было слишком поверхностным и не могло надолго удержать его в мире живых. Тимми понурил голову, зажмурился, пытаясь не поддаваться отчаянию. — Она любила его, — прошептала Дана. — Похоже на то, — согласился Тимми. К сожалению, это осознание не способно было вернуть Клода обратно. Тимми выдохнул, с трудом сдержав всхлип. Вложил письмо в уцелевшую руку Клода. Пальцы дрожали, в глазах невольно собирались слезы. — Черт, чувак, — сказал Тимми. Вряд ли это был подходящий Хранителю лексикон, но сейчас Тимми было бы наплевать, даже если бы небо вдруг обрушилось, разбросав по долине звезды. — Ты мне жизнь спас. Дважды. Как я тебе долг верну, если ты уйдешь? Слышишь? Дана подняла на Тимми сочувственный взгляд. Екатерина закусила губу. Темная энергия вокруг ее рук стала настолько сильной, что ее теперь можно было различить невооруженным глазом. Отчаяние заставило Тимми придвинуться ближе, ухватить Клода за опустевший рукав. Он и сам не заметил, как повысил голос: — У тебя же здесь Искра осталась! Ты ей имя дал — а кто заботиться будет? Она не примет других хозяев, кроме тебя! А о Кли ты подумал? Ты знаешь, как она расстроится? Тимми знал, как глупо ждать ответа, и все же отсутствие реакции окончательно лишило его сил. Он больше не мог кричать, как не мог и сдерживать слезы. Он не чувствовал на плече руки Даны, не замечал встревоженного взгляда Екатерины, он забыл даже о том, что находится посреди поля неоконченного боя. Выдохнув, Тимми сумел лишь с силой сжать плечо Клода. Ветер путался в ветвях селестиального древа, раскачивал ветви, из-за чего на лице Клода танцевали тени. — Я сделала, что могла, — тихо объявила Екатерина. — Прости, Тимми. Нам… Нам остается только отпустить его.              

Этот фрагмент можно читать под музыку: Mree — In Your Eyes. Ставьте на повтор

Темнота озарилась сиянием звезды. Клод остановился, вскинул голову к небу, но после стольких лет блуждания во мраке свет оказался ослепительным, и он инстинктивно прикрыл лицо рукой. Когда глаза привыкли, он опустил руку — и увидел, что перед ним стоит знакомая девушка. — Клод, — улыбнулась Эйси. Она протянула ладонь, и Клод без раздумий взялся за нее, последовал за Эйси навстречу звездному свету. В прядях ее волос путался ветер. Когда-то, когда Эйси еще была жива, они всякий раз казались Клоду всполохами заката. — Ты шел очень долго, — заметила Эйси. — Прости, — совладав с голосом, шепнул Клод. — За что? — засмеялась она. — Если тебе и стоит просить у кого-то прощения, так это у себя. Мы с Арти давно мертвы. Это ты остался жить. Только почему-то пятьсот лет отворачивал голову, лишь бы не видеть звезд, которые все это время находились прямо над тобой. Пальцы Эйси обхватывали его ладонь бережно, с лаской, на какую была способна лишь она одна. Клод взглянул на ее бледную, призрачную руку, и глаза затянуло пеленой слез. Он часто заморгал, прогоняя их. — Мне жаль, что из-за моей трусости вы оба лишились права на будущее. И что вас больше нет рядом. Эйси обернулась. Клод замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Ему хотелось, чтобы Эйси понимала, кого именно она ведет навстречу свету. Или, если уж говорить точнее… Ему хотелось знать, каким человеком он отправляется дальше. Сбросить с себя оковы ответственности, которую он больше не мог нести. Решить, что забрать с собой — а что оставить здесь, в темноте. — Я никогда не перестану считать падение Каэнри’ах своей виной, — сказал Клод. — И никогда, пока мне позволяет эрозия, не перестану вспоминать вас, не перестану скучать. Вы были лучшей частью моей жизни. Я могу обманывать себя во многом, но только не в том, насколько любил вас. Лицо Эйси оставалось непроницаемым, только в уголке губ обозначилась слабая улыбка, словно она ждала от Клода подобных слов. — Но еще… — Клод прикрыл глаза, вместе с выдохом отпустил напряжение, которое прежде стискивало сердце. — Еще я хочу жить дальше, Эйси. Не существовать в тени Принца Бездны. Жить. В этом мире одни цивилизации нередко зарождались на руинах других. Я хочу верить, что могу так же. Построить нечто новое вместо того, что было разрушено. Едва уловимая улыбка Эйси стала широкой, из-за чего на щеках появились ямочки. Рэйн частенько ворчала, что этими ямочками Эйси способна разбивать чужие сердца. Арти порой подходил и с деловым видом тыкал в них кончиками пальцев. А Итэр просто сидел в сторонке, подперев подбородок рукой, и всякий раз, когда ямочки появлялись, улыбался, будто заметив нечто особенное. Клод тоже улыбнулся. Воспоминания об утраченном по-прежнему приносили боль, но Клод твердо решил, что может помнить не только темные моменты. — Я знаю, Клод, — сказала Эйси. — Пойдем. И они пошли. Поначалу Эйси вела его — Клод все еще видел ее руку, пряди ее длинных волос, ее спину, с которой спадал рыцарский плащ. Слышал ее голос: Эйси рассказывала истории так, словно они с Клодом не виделись всего пару недель. Она вспоминала их общие собрания. Чай Артаниса. Ворчание Рэйн, которая скрывала свое смущение за блокнотами. Своих родителей. Сестру Клода. И, конечно, Итэра — его янтарные глаза, его неуверенные попытки обучиться игре на цитре, его рассказы о сестре. А затем, когда Клод на мгновение поднял взгляд, чтобы свериться с озаряющей путь звездой, рука Эйси исчезла, и Клод остался один. Он обернулся — всего на одно короткое мгновение. Он знал, что не увидит за спиной тени прошлого. Он хотел лишь окинуть взглядом темноту, в которой блуждал долгие годы, и убедиться, что даже она в конце концов оказалась не вечной. А затем, вздохнув и стерев слезы, Клод зашагал навстречу звезде. Ему вслед неслись звуки губной гармошки. Вылетая из темноты, они переплетались в мелодию — нечто вроде музыкального союза вьючного яка с хиличурлом. Но Клоду нравилось. Песня напоминала о том, какой несовершенной, причудливой может быть жизнь — и как в ней вопреки всему остается немало прекрасного, за чем еще можно следовать.

Конец музыкального фрагмента

              Рука Клода стиснула письмо Рэйн, глаза приоткрылись. Правая половина тела нестерпимо болела, но Клод забыл об этом сразу же, как только над ним возникло заплаканное лицо Тимми. Тимми что-то кричал. Вид у него был довольно сумасшедший, и Клод, поразмыслив, поднял уцелевшую руку, прижал Тимми к себе. Крик Тимми оборвался. Он изумленно охнул. Девушка с черной косой, в которой Клод узнал Дану из Фатуи, выпучила глаза. А Екатерина, вдруг побледнев, отшатнулась и закрыла рот обеими руками. Клод чувствовал, как Екатерина мысленно касалась его сознания, пока пыталась восстановить его связь со скверной. Он был обязан ей, Смерти в короне из ледяных цветов, жизнью. Поэтому он кивнул ей, и Екатерина спешно отвернулась. — Чувак! — не сдержался Тимми. Клод беззвучно засмеялся и тут же об этом пожалел. Екатерине удалось наладить нарушенный Принцем Бездны ток скверны, но тело не успело восстановиться, все еще ощущалось разбитым и больным. — Ох уж этот Анемо Архонт. — Клод похлопал Тимми по плечу. — Рога и хвост дал, а богатый словарный запас даже не подумал. — Иди ты в Бездну, — в сердцах отозвался Тимми. — И если только попробуешь пошутить на эту тему, клянусь, я напишу секретарю Валериану с просьбой отправить тебя в крепость Меропид. — Знаешь, после всего пережитого звучит как отличный отпуск, — отозвался Клод. Тимми фыркнул, помог Клоду сесть. Битва еще не закончилась. Все это время Цзиньхуа с Терионом сражались плечом к плечу, чтобы дать Екатерине возможность спасти Клода. Теперь наступил черед Тимми воспользоваться своими новыми силами. — Эй, вы! Все живы? Тимми с Клодом синхронно повернули головы. Екатерина утерла лицо призрачным рукавом и тут же напустила на себя серьезный вид. Дана торопливо поднялась: по необъяснимой причине ее всегда тянуло выпрямить спину при виде Кевина Касланы. А он появился рядом, сжимая раскаленное Пламенное Правосудие, обежал присутствующих взволнованным взглядом, пристально всмотрелся в бледное лицо Клода. — Живой я, живой, — проворчал тот. — Тимми на меня накричал, так что пришлось воскреснуть из мертвых. Кевин склонился, хлопнул Клода по плечу. — Вот и славно. Больше не умирай. Они обменялись слабыми улыбками. Клод не забыл, что именно Кевин был тем человеком, который подтолкнул его навстречу освобождению. Заключая одну надуманную сделку за другой, Кевин незаметно подстроил все так, чтобы Клод приоткрыл сердце новым людям. И Клод был искренне ему за это благодарен. — Тимми, мне нужно, чтобы ты продолжил сражение, — выпрямившись, распорядился Кевин. — Твои селестиальные силы здорово пригодятся. Только не лезь в драку Люмин и Принца Бездны — они оба стали Судьями, я прав, Екатерина? Екатерина кивнула, скрестила руки на груди. — У Люмин пока получается управлять скверной, но если она будет и дальше поддаваться эмоциям, то станет такой же, каким был Альбедо. Идеальным оружием разрушения. — Значит, нам нужно этого не допустить. — Кевин оглядел долину, лихорадочно размышляя над планом действий. — Дана, найди Кадзуху. Им с Идрисом наверняка понадобится помощь — давайте верить, что Итэра еще можно спасти. Дана, не теряя времени, проворно скрылась за серебристой границей очерченного Цзиньхуа круга. — Нужно что-то сделать с уровнем скверны в долине, — сказал, отгоняя гончую разрыва каскадом темно-синих вспышек, Терион. — Если допустим прорыв, ситуация станет критической. Тогда Принц Бездны будет меньшей из наших проблем. Кевин сдвинул брови, задумавшись над его словами. — Тевкр пытается сдержать скверну, но с учетом того, как Люмин с Принцем Бездны буквально рвут долину на части, надолго его не хватит. — Он кивнул в такт своим мыслям. — Екатерина, проводи Клода к дереву, а потом помоги Тевкру, насколько сумеешь. — Так точно, — отозвалась Екатерина. Наконец одолев настырную гончую, Терион покачал головой. Похоже, он невысоко оценивал шансы Екатерины и Тевкра, но придержал свои мысли при себе. Кевин тем временем развернулся, спросил: — Кто-нибудь знает, где носит Аякса? Тимми никогда прежде не видел Кевина таким предприимчивым. Нет, он всегда любил ошарашить своей неуемной энергией, но сейчас, казалось, каждое новое лишение, каждая новая потеря делают его все тверже, придают все больше уверенности довести начатое до победного конца. Цзиньхуа подозвала Аякса. Одним мощным ударом разрубив Вестника, Аякс объявился рядом, бесшумно, а оттого пугающе. Тимми заметил, как он украдкой сунул в карман небольшой круглый предмет — теневой глаз Порчи, подобранный с тела Дотторе. — Отлично, — обратился Кевин к Аяксу. — Держу пари, с учетом твоей предыстории ты неплохо ориентируешься в Бездне. Я собираюсь идти за Сяо. Если кто-то может помешать Люмин стать Судьей, то только он. Ты со мной? Да или нет. Колебаться некогда. Аякс не колебался, сразу кивнул, преисполненный мрачной решимости. — Я пойду с вами, — заявила Цзиньхуа. — Камень Связывания остается у Кэйи, но моих сил хватит, чтобы осветить вам путь и прикрыть спину. Кевин с благодарностью потрепал ее по плечу. — Как ты собираешься искать Сяо? — нахмурился Тимми. — Бездна огромная. По ней можно блуждать годами — и все равно никого не найти. — Я рад, что ты спросил, — усмехнулся Кевин, постучав пальцем себе по виску. — Связь с истинными владельцами — удобная штука. Может, я не смогу определить точное местонахождение Сяо, но буду ощущать его, а значит, сумею значительно сократить зону поисков. — Подожди, — сдвинул брови Клод. — Но Сяо ведь не истинный владелец. Что ты задумал? Кевин замер. В его глазах впервые отразилась боль, и по этому выражению Тимми сразу же все понял. Вообще все: от плана Кевина до его истинных чувств, которые он пытался спрятать глубоко внутри, не позволяя сломить себя раньше времени. — Со смертью Отто Архив Бодхи утратил своего владельца. Я знаю, это в обход правил оскверненных, но я попросил Идриса выбрать Сяо следующим истинным владельцем, чтобы мы с ним оказались связаны. На имени Отто голос Кевина дал сбой, прервался на неуловимое мгновение, но он быстро совладал с эмоциями, напустил уверенный вид. — Ладно. Хватит языками чесать. Клод, что скажешь? Сумеешь открыть портал в Бездну? Клод усмехнулся: когда Кевин так просит, отказать ему невозможно, даже если уровень сил уже достиг отрицательной отметки. Он повел перед собой ребром ладони, и в воздухе распахнулся звездный портал. Аякс прыгнул в него первым. Следом навстречу разрыву устремилась Цзиньхуа. Кевин бросил прощальный взгляд на Люмин и Принца Бездны, которые с ожесточением кружили в небе, а затем вскинул сжатый кулак — он часто прибегал к этому жесту, когда пытался подбодрить окружающих. — И чтоб никто не умер в наше отсутствие, — напутствовал он. — Тимми, ты за главного. Увидимся на вечеринке в честь краха Принца Бездны. С этими словами он скрылся в портале следом за остальными.               Аято склонился, уперся рукой в колено, пытаясь совладать с резкими уколами, пронзившими сердце. Воля Грома продолжала вытягивать силы. Аято давно следовало покинуть долину, предоставить сражаться остальным, но внутри до сих пор полыхал огонь желания, зародившегося со смертью магистра Варки. Желания защитить Мондштадт. — Аято, прекрати, — взмолилась Тэмари. — Не взваливай на свои плечи ответственность за его смерть. Не пытайся в одиночку заплатить цену, которая тебе не по силам. Слова Тэмари звучали мудро, но Аято не хотелось к ним прислушиваться. С момента битвы за Мондштадт в сердце засел осколок, который беспрестанно причинял боль — и эту боль не могли усмирить ни победы, ни разговоры, ни даже присутствие рядом друзей. Поддержка Августа и Розарии помогла обуздать горечь, но не избавила от нее. И теперь эта горечь выплескивалась из Аято вместе с молниями, которые срывались с острия Воли Грома и сверкающими хлыстами разили врагов. Тевкр стоял посреди обломков статуи Анемо Архонта, расставив руки в стороны. Из его горла толчками вырывалось тяжелое дыхание, лицо взмокло, обрело болезненное выражение. Поначалу лишь очертив вокруг дерева безопасное кольцо, Тевкр быстро ощутил, как растет уровень скверны в долине, и попытался взять ее под свой контроль. — Долго ему не продержаться, — заметила Тэмари. — Он силен, но скверны слишком много, а Принц Бездны с Люмин только усугубляют положение. Аято заставил себя выпрямиться, выверенным ударом отогнал Чтеца прямо под выпад Августа, вскинул голову, всматриваясь в темные небеса. В этот самый момент Принц Бездны взмахом крыльев набрал скорость, бросился на Люмин, и их клинки столкнулись, отчего море скверны вокруг дерева вздыбилось, словно от боли. Тевкр покачнулся. Его придержала возникшая рядом Екатерина. Встав плечом к плечу, они направили руки в разные стороны, и скверна опала, успокоилась, будто набирая силы перед новой волной. — Что нам делать? — спросил Аято. — Побеждать Принца Бездны, — отозвалась Тэмари. Звучало… безнадежно. Прежде у ребят был какой-никакой шанс, но теперь Сяо пропал в Бездне, Отто с Дотторе погибли, Кэйа, Клод и Итэр оказались серьезно ранены, а Люмин поддалась влиянию скверны и утратила над собой контроль. Даже если бы кто-то из присутствующих сумел продолжить бой в небе, он бы немедля попал под перекрестный огонь двух Судей — все равно что добровольно положить голову под гильотину. — Тогда выживайте, — сказала Тэмари, уловив мысли Аято. — Уходи из долины, Аято. Ты погибнешь, если продолжишь в таком духе. Он уже привычно проигнорировал ее предупреждение. Рядом появился Август. На его виске отпечаталась кровь, глаза лихорадочно горели, а клинок в руках уже покрылся царапинами и зарубками. Хотя силы Ордена значительно сократились, скверна наделяла их мощью, против которой элементальное воздействие казалось легкой щекоткой. За каждую победу приходилось отдавать непозволительно много. — Аято, вернись к Кли и Кэйе, — попросил, совладав с дыханием, Август. — Твое состояние ухудшается, Тэмари скоро не сможет тебя поддерживать. — Я еще могу сражаться, — мотнул головой Аято. Август выступил вперед, взмахом клинка рассек Мага Бездны, выбросил вперед руку, выпустив в сторону подступающей гончей упругие лозы. Его голос зазвучал едва ли не со злостью: — Да что с тобой такое? Что за внезапная тяга к самопожертвованию? — Я не пытаюсь ничем жертвовать. — Лезвие Воли Грома полыхнуло, и длинная электрическая дуга пронеслась над головой Августа, уберегла его от удара подкравшегося Чтеца. — Я просто хочу… Магистр Варка, он делал все возможное и… — И умер! Аято невольно обмер. Если бы не Тэмари, которая вовремя направила его руку, он бы уже пал жертвой очередной гончей. Август повернулся. Лозы за его спиной бесновались, сплетались щитом, сквозь который не мог прорваться даже огненный Маг Бездны. Глаза Августа, прежде яростные, теперь стали похожи на хрустальные осколки. В них промелькнули слезы. — Мой отец мертв, Аято, — жестко сказал Август. Его рука совершила непроизвольное движение, коснулась закрепленной на груди сесилии. — И я не хочу, чтобы ты повторил его судьбу. Не надо умирать. Ни ради Мондштадта, ни ради магистра Варки. Если хочешь беречь память о нем, живи. Он хотел, чтобы его дети дошли до конца. И тебя это тоже касается. Аято выдохнул, но подобрать слова, чтобы выразить свои чувства, не успел. В очищенное Тевкром и Екатериной кольцо прыгнул полый рыцарь в массивной броне. Скверна придавала его движениям небывалую для такого веса скорость. Август поднял руку, призывая на помощь элементальные силы, но было уже слишком поздно: рыцарь метнул свое копье в сторону Кли. Та придерживала Кэйю, а потому сидела к рыцарю боком и среагировать не успевала. Аято взметнул Волю Грома, и именно в этот момент сердце, охваченное ужасом за Кли, стукнулось о грудную клетку так, что едва не пробило ребра. Взгляд затуманился. Аято выпустил молнию, но промахнулся, и та впилась в землю, взметнув в воздух комья земли. Удар казался неизбежным, когда поле боя рассек огненный всполох. Разбившись об копье, всполох изменил траекторию его полета, и копье вонзилось в дерево позади Кли. Аято, утирая дрожащей рукой похолодевший лоб, обернулся и обнаружил, что прямо посреди скверны, утопая в ней по колено, стоит малышка Венни. Глаза Августа расширились. Он бросился вперед, и в этот момент сбоку от Венни возник Вестник Бездны. Венни заметила его, закричала, кинулась в сторону, закрывая голову руками. — Венни! — вскричал побледневший Кэйа. Камень Связывания выпустил серебряные нити. Водный клинок Вестника взметнулся, намереваясь рассечь спину Венни, но атака так и не достигла цели: из ниоткуда выскочил худощавый мальчишка с белыми волосами. Он сбил Венни с ног. Клинок резанул его по плечу. Мальчишка вскрикнул, повалился на Венни, но контроля над ситуацией не потерял, приподнялся на локтях, закрыв Венни своим телом. В тот же момент нить из Камня Связывания опутала Вестника, а подскочивший Август с перекошенным от гнева лицом разрубил врага пополам. — Вставайте, вставайте! — поторопил он, за шиворот поднимая мальчишку на ноги. — Быстро в круг! Мальчишка, в свою очередь, потянул вперед Венни. От ужаса та едва дышала, а потому беспрестанно поскальзывалась. Мальчишка крепче прижал ее к себе, втащил в очерченный Тевкром круг, и Аято сразу же повел Волей Грома, отгоняя подступающих противников стеной молний. Август, проскользнув между обжигающих разрядов, тоже ступил в безопасную зону. Пока созданное Волей Грома поля действовало, у ребят появилась возможность перевести дух, и Кли первым делом обняла малышку Венни. — Что ты здесь делаешь? — Мне не хотелось оставаться в стороне, я боялась, что с кем-нибудь что-нибудь случится… — зачастила, сглатывая слезы, Венни. — Простите, я не думала… — Не думала, это уж точно, — пробормотал беловолосый мальчишка. Оставленная Вестником рана была неглубокой, но из-за скверны ее края почернели, так что плечо мальчишки приобрело зловещий вид. Кли порылась в поясной сумке. Все бинты она уже истратила на Кэйю, так что, поразмыслив, оторвала кусок ткани от своей рубашки. — Иди сюда, — велела она. Мальчишка, пошатываясь, приблизился, тяжело опустился на траву. Кэйа окинул взволнованным взглядом сначала его, потом Венни. После использования Камня Связывания и вспышки страха за детей силы окончательно оставили его, так что он мог только беспомощно наблюдать за происходящим, с трудом удерживая себя в сознании. Малышка Венни подбежала, крепко сжала его дрожащую руку. — Никогда так больше не делай, — слабо попросил Кэйа. Венни утерла заплаканное лицо, закивала, перепуганная не меньше остальных. Затем она повернулась к мальчишке, потянулась к нему, но прикоснуться так и не решилась. — Ликс… Не умирай, ладно? — Пф, — криво ухмыльнулся мальчишка. — Не дождешься. Кто же умирает от такой царапины? — Прекрати, — осадил Август. — Вы оба… — Он протяжно выдохнул, все еще не опомнившись после укола ужаса. — Вы оба должны уяснить, что поле боя — не место, чтобы хвастаться или кому-то что-то доказывать. Вы оба поступили глупо, когда пришли сюда. Неужели вы думали, что два ребенка сумеют сделать больше, чем обученные взрослые? Заметив, как у Венни задрожала нижняя губа, Кли сдвинула брови. — Август, не будь так строг. Ребята не подумали как следует, вот и все. — А должны были подумать, — качнул головой Август. Кли открыла было рот, но тут Венни, сжав для уверенности запястье Кэйи, торопливо выкрикнула: — Это я виновата! Ликс тут ни при чем. Я убежала из собора, а он побежал за мной. Он просто хотел помочь. Не ругай его, Август. Кэйа устало потер глаза. — Что же ты не обратился к сестрам, Ликс? Ликс промолчал, стыдливо опустив взгляд. Август скрестил руки на груди. Он казался сердитым, но Аято понимал: на самом деле он напуган. — Чем раньше вы усвоите, как опасно действовать на поводу у сиюминутных эмоций, тем лучше. Не надо прыгать выше головы. Это лишь приведет вас к гибели. Если не думаете о себе, подумайте хотя бы о своей семье. Как им жить дальше, потеряв вас? Венни шмыгнула носом, виновато зарылась носком ботинка в траву, но все же кивнула. Ликс потер здоровое плечо, тоже кивнул — с неохотой, потому что признавать свои ошибки всегда непросто. Аято вздохнул. Да. Признавать ошибки непросто. Но это не значит, что их нужно тащить за собой в будущее до тех пор, пока последствия ошибочных решений не приведут к худшему из возможных результатов. Он протянул Волю Грома Августу. — Ты прав. Я должен остановиться. Мертвым я Мондштадт не спасу. Живым… даже если слепым… — Аято опустил глаза, с сожалением понимая, что совсем скоро перед ними вновь падет завеса тьмы. — …Я пригожусь ему больше. Буду делать то, что умею, а не то, что диктуют мне эмоции. Август застыл, потрясенный его словами, но быстро опомнился, взялся за рукоять Воли Грома. — Я продолжу бой за тебя, — пообещала Тэмари. Аято кивнул — и разжал пальцы, прерывая контакт с Волей Грома. Давление в области сердца тотчас ослабло. Вместе с тем мгновенно начали мутнеть глаза. Аято ощутил, как утекает из левой половины тела прежняя сила, покачнулся, но устоял, придерживаемый за плечо Августом. — Не волнуйся, — шепнул Август. — Мы справимся. А ты можешь пока подумать над очередным гениальным планом. — Прости, Август, планы закончились, — горестно засмеялся Аято. — Я не знаю, что можно сделать в текущей ситуации. — Ну… — Со стороны Августа донесся смешок. — Тогда просто отдыхай. Август бережно усадил Аято рядом с Кэйей, а после обернулся — и тотчас встретился взглядом с призрачной девушкой, фиолетовые волосы которой спадали ниже пояса. Девушка протянула руку. Август без колебаний вложил в ее ладонь рукоять Воли Грома. Тэмари закрыла глаза, словно устанавливая с клинком мысленную связь. А затем медленно отвела его в сторону, и воздух затрещал, насыщенный элементальной силой. — Победа над Принцем Бездны убережет мир от удара скверны, к которому Тейват пока не готов, — сказала она. — Но за эту победу придется заплатить высокую цену. — Мы готовы, — кивнул Август, но Тэмари вдруг покачала головой. — У вас впереди целая жизнь, Август. Мы же не более чем память о прошлом, отголосок, застрявший в артериях земли. Август взглянул на нее с печалью. — Для отголосков вы слишком материальны. Лицо Тэмари озарилось неожиданной улыбкой. Она никогда не казалась холодной, как Екатерина, но все же редко выражала эмоции открыто, и Август вдруг ощутил себя так, словно они с Тэмари долгие годы были друзьями — а теперь прощались, не зная, суждено ли им увидеть друг друга снова. — Наша память сама по себе обладает силой, — сказала она. — Тебе, человеку, который несет наследие своего отца, должно быть хорошо это известно. Она развернулась, зашагала к границе, которую очерчивала пляска молний. За границей уже поджидали враги. — Позвольте нам взять цену на себя, — не оборачиваясь, добавила Тэмари. — А сами сосредоточьтесь на том, чтобы прожить до конца сегодняшней ночи. Вы нужны своему миру. Вы нужны тем, кто ждет вас домой.               Терион закрыл глаза, прислушался, пытаясь уловить движение скверны по артериям земли. Руины древней Валентии… Место, где подошла к концу история Софии. Место, с которого началось падение Шиу. Вместо знакомого гула скверны Терион уловил эхо прошлого: рев огня в Пепельном море, раскаленный клинок, насквозь пробивший грудь, кровь на полу, руку Афины, сияние серебристого шипа… — Терион! — окликнул Скарамучча. Терион открыл глаза, потрясенный тем фактом, что скверна способна дурманить разум даже умершим. Все это время его рука бессознательно зажимала грудь в том месте, где когда-то зияла страшная рана. — Приди в себя, — потребовал Скарамучча. — Пока эта собака не откусила мне голову! Развернувшись, Терион обнаружил Скарамуччу в весьма любопытной позиции. Распластанный на земле, он одной ногой удерживал на расстоянии гончую разрыва, а второй старательно пытался пнуть Мага Бездны. Картина была занимательной, и в иной ситуации Терион с удовольствием бы ей полюбовался, но в бою нередко приходится лишать себя радостей жизни. Вот и сейчас Терион повел рукой, отогнал гончую разрыва синей вспышкой, а Мага Бездны пронзил сплетенным из темной энергии копьем. В два шага оказавшись рядом со Скарамуччей, Терион протянул руку и помог ему подняться. — Цел? — Был бы целее, если бы ты не витал в облаках, — сощурился Скарамучча. — В чем дело? Ты… в порядке? Казалось, этот вопрос потребовал годового запаса его любезности. Терион усмехнулся, покачал головой. Нет. Он не был в порядке. Он не был в порядке с тех самых пор, как Барбара повредила Шепот Порчи, а теперь, под воздействием скверны, это состояние стремительно усугублялось. Терион взглянул на свои дрожащие ладони. Их контуры стали менее четкими, чем прежде. — Уровень скверны растет, — сказал он, стиснув руки в кулаки. — А вместе с тем и нагрузка на артерии земли. — Да, но мы ничего не можем с этим поделать, — тряхнул головой Скарамучча. — Принц Бездны сцепился с Люмин, как бешеный пес! Лезть в их драку — самоубийство чистой воды. Притом глупое и бессмысленное, если хочешь знать мое мнение. Очевидно, так мы только… Терион? Терион, ты вообще слушаешь меня? Терион с трудом вынырнул из водоворота мыслей, несколько раз моргнул, пытаясь вспомнить, о чем говорил Скарамучча. — Да что с тобой такое? — возмутился тот. — Ты сам на себя не похож. Терион, я знаю, я не самый лучший собеседник, да и время сейчас неподходящее. Но если тебя что-то беспокоит, давай поговорим. Ты же обожаешь чесать языком. Вот и чеши себе на здоровье. Я в мудрых советах не разбираюсь, но хотя бы выслушаю. Не ты ли постоянно мне твердил, как важно не замалчивать свои чувства, всю вот эту чушь? Терион выдохнул, улыбнулся. Интересно, Скарамучча сам осознает, насколько изменился? Выбирая Скарамуччу истинным владельцем, Терион не сомневался: другие оскверненные наверняка бы отнеслись к его решению с недоумением. Поручить Шепот Порчи Предвестнику? Врагу, который попросту не умеет действовать здраво, бежит по жизни, сломя голову, сжигая за собой любые мосты? С тем же успехом можно было избрать Принца Бездны. Терион с самого начала знал, какой непростой путь ждет их со Скарамуччей впереди. Но еще он был полон решимости пройти его. Потому что порой потерянным людям нужно лишь одно — чтобы рядом нашелся человек, готовый поверить в то, что они способны измениться. Размышляя об этом, Терион невольно вспоминал Арея. Когда София еще не присоединилась к остальным оскверненным, Терион нередко в одиночестве сидел на крыльце базы, мастерил устройства для борьбы со скверной, вспоминал жизнь, которую оставил позади. У него не осталось тех, по кому он мог бы скучать. Все его существование было бесконечной чередой ударов, зачастую несправедливых, но всегда болезненных. Когда он отбросил прошлое, стал оскверненным, ничего не изменилось. Просто удары стали серьезнее. И вот в одну ночь на крыльцо вышел Арей. Закурив, он прислонился плечом к стене, обежал Териона взглядом — тогда еще полным живости и любопытства. Терион не помнил, о чем они говорили в ту ночь. Он помнил лишь, как Арей просидел рядом, задавая один вопрос за другим, пока в конце концов Терион не рассказал о своем прошлом. Тогда Арей похлопал его по плечу. Он не умел утешать, разговаривать по душам, но сказал, что с этого момента Терион больше никогда не останется один. И он не соврал. Даже в страшные мгновения перед смертью Терион не был один. С ним все еще оставалось наследие Арея. И решимость защищать память, оскверненную богами, до конца. Терион положил руки на плечи Скарамуччи и тихо сказал: — Мне нужно, чтобы ты отдал мне Звездную Тень. Шепот Порчи. — Зачем? — тотчас напрягся Скарамучча. Рядом возникла Мона. Она только что закончила отбиваться от стаи гончих и хотела позвать Скарамуччу к дереву, куда понемногу перетекала битва, но услышала их с Терионом разговор, замерла, пытаясь понять, что происходит. Терион дернул уголком губ, рисуя на лице фальшивую улыбку. — Тевкру и Екатерине не справиться вдвоем. Нельзя допустить прорыв артерий земли. Нельзя, чтобы Мондштадт стал второй Валентией. Скарамучча сдвинул брови. — А при чем тут Шепот Порчи? — Ты ведь помнишь, что он был создан из моего катализатора, Звездной Тени? Я собирал Звездную Тень сам. И, пользуясь наработками Небесного порядка, заложил в нее возможность окружать артерии земли временными селестиальными печатями. Ведомый странный предчувствием, которое передавалось ему по мысленной связи, Скарамучча попытался уйти в сторону, ускользнуть от разговора, но Терион крепко держал его. — Выслушай меня, Скарамучча. Такая печать не продержится долго. Она не обладает и десятой частью силы селестиального шипа и разрушится сразу же, как только уровень скверны достигнет критической отметки. Но она сумеет ненадолго отложить прорыв. Дать вам больше времени, чтобы вернуть Сяо, образумить Люмин, победить Принца Бездны. Скарамучча отступил на шаг, вскинул голову. Злость в его глазах мешалась с ужасом. — «Вам»? Терион, что ты задумал на самом деле? Ты ведь не пытаешься сказать, что… Его голос задрожал, оборвался, и Терион вздохнул, качнул головой, понимая: сколько бы он ни подбирал подходящих слов, способов мягко сообщить Скарамучче о своем плане попросту не существует. — Мне нужно попасть в артерии земли и запечатать их изнутри. Для этого понадобится высвободить полную силу Звездной Тени. Мона за спиной Скарамуччи расстроенно опустила взгляд. — Оболочка Звездной Тени не выдержит такого всплеска селестиальных сил, — объяснил Терион. — Иными словами, она будет уничтожена. Шепот Порчи будет уничтожен. А поскольку мое существование привязано к нему… — Нет.

Этот фрагмент можно читать под музыку: VNV Nation — Illusion. Ставьте на повтор

Скарамучча оттолкнул Териона, прошелся взад-вперед, пытаясь совладать со вспышкой гнева. Терион не шевелился. Казалось, одно неосторожное движение — и Скарамучча набросится на него с кулаками. — Нет! — вскричал он. — Я не могу этого допустить! Терион, ты вообще слышал, что я говорил о глупых самоубийствах? — Не слышал, — честно признался Терион. — Прости, Скарамучча. Я не знаю другого способа отложить прорыв. Если случится удар скверны, вы все погибнете. Ты. Мона. Дети, которые пришли на поле боя. Я не могу этого допустить. Остатки моего существования не стоят того, чтобы жертвовать ради них жизнями реальных людей. Скарамучча шумно втянул воздух, провел руками по лицу, зачесал назад встрепанные волосы. Он пытался воззвать к ярости, но вместо этого глаза заполонили слезы. — Ты не можешь, — ослабевшим голосом сказал он. — Терион, ты не можешь. Ты… мой друг. Если ты уйдешь вот так… Я тебя не прощу. Понял? Ты бросаешь меня в этом мире совсем одного. Это предательство. — В самом деле? Скарамучча закрыл глаза. Вздохнул. Между его бровей дрожала складка, но он сдерживался, сдерживался из последних сил, стискивал руки в кулаки, кусал до крови губы. — Нет, — признал он. — Растете над собой, господин Предвестник, — улыбнулся Терион. — Похвально. Хотя работы впереди еще немало. — И как прикажешь расти дальше без тебя?! Кажется, эти слова сорвались с языка Скарамуччи против воли. Он закрыл лицо руками. А затем — Терион даже не думал, что ему в самом деле доведется увидеть подобное — заплакал навзрыд, как мальчишка, который впервые в жизни познал боль настоящего поражения. Терион приблизился, положил руки ему на плечи, а затем мягко привлек к себе, заключил в объятия. — Это было неизбежно. Мы ведь оба знаем это — еще с момента битвы на утесе. Я ведь говорил: душа, разбитая однажды, навсегда остается хрупкой и может в любой момент разлететься обратно на осколки. Когда Шепот Порчи оказался поврежден… — Заткнись, — попросил, глотая слезы, Скарамучча. — Я не хочу знать. Не хочу думать, что знал об этом всегда, но потратил отведенное нам время впустую, закрывая глаза на правду. — Признание ошибки — первый шаг к ее исправлению, — заметил Терион. Вместо ответа Скарамучча ткнулся лбом ему в грудь. Терион со слабой усмешкой погладил его по волосам. Кто бы мог подумать. Предвестник номер шесть, мальчик, который ненавидел целый мир, наконец перерос свою ненависть. А значит, рано или поздно сумеет перерасти и потерю. — Готов к своему последнему уроку, господин Предвестник? Скарамучча покачал головой, но Терион все равно заговорил — тихо, так, чтобы этот разговор навсегда остался секретом, разделенным на две связанных души. — Поменьше думай, можешь ли ты считать себя человеком. Будь им. Когда ты стараешься, у тебя неплохо выходит. Скарамучча отстранился, поднял припухшие глаза, и Терион положил руку ему на макушку, взъерошил волосы — так когда-то давно сделал, уходя с крыльца базы, Арей. В тот день Терион впервые ощутил, как перед ним открывается дорога жизни. А теперь она заканчивалась, но жалеть было не о чем. Оскверненные всегда делали то, что должны. Свое обещание защищать человечество они давали не богам, а Тейвату — и друг другу. Скарамучча со вздохом призвал Шепот Порчи, протянул Небесный ключ Териону. Тот обхватил его, вместе с привычным металлом ощущая прикосновение прежних дней — уже недостижимых, но по-прежнему сияющих в памяти подобно звездам. Создавая Звездную Тень, Терион вложил в нее не только частицу селестиальных сил. Он вложил в нее воспоминания о людях, с которыми он шел плечом к плечу семь горьких, но в то же время лучших для него лет. — Прощай, Скарамучча, — сказал Терион. — Прощай, Терион, — сказал Скарамучча. Терион снял руку с его плеча, бросил взгляд на Мону. Она стояла, обхватив себя руками, и часто моргала, пытаясь подавить слезы. Терион кивнул ей. Мона, торопливо утерев лицо рукавом, кивнула в ответ. — Терион, — окликнул Скарамучча. Терион обернулся, и они встретились глазами. Судя по виду, Скарамучча из последних сил удерживал себя от того, чтобы выхватить у Териона Шепот Порчи и зашвырнуть куда-нибудь в Бездну. — Спасибо. Наверное, улыбаться в такой момент было неправильно, но у Териона не вышло сдержаться. Он вытянул перед собой Шепот Порчи, закрыл глаза — а когда открыл их снова, Скарамучча с Моной уже исчезли, как и охваченная сражением долина. Вместо этого Терион очутился в бесконечном темном пространстве. Он не стоял и не падал, скорее парил, подхваченный незримой силой, а мимо ввысь стремились серебристые потоки, похожие на корни. Артерии земли. Едва ли Териону довелось увидеть их истинный облик, но даже от такого зрелища захватывало дух: казалось, он оказался посреди звездопада, только звезды падали снизу вверх, в темные недра небес. А из глубин далеко под ногами вырывались нити черной паутины. Скверна. Терион послал в сторону Шепота Порчи мысленный импульс, и Небесный ключ воспарил над его призрачной ладонью, закрутился. На серебристом металле вспыхнули рисунки созвездий. Их было семь, по одному на каждого оскверненного. Перед тем, как разрушить оболочку Шепота Порчи и защитить артерии земли селестиальной печатью, Терион помедлил. Он знал: когда Шепот Порчи будет разрушен, его душа разлетится вдребезги. Осколки сольются с артериями земли, а вместе с тем исчезнут стремления, исчезнут сожаления и мечты, исчезнет даже память. Жизнь, которую вели оскверненные последние тысячелетия, сложно было назвать таковой, и все же Терион любил ее. И был рад, что незадолго до конца ему довелось в последний раз увидеть старых друзей. Екатерина. Тэмари. Идрис. Цзиньхуа. Хоть София не пришла, погруженная после очищения артерий земли в сон, Терион ощущал ее незримое присутствие. София смотрела на мир глазами своей преемницы. Кли хранила в сердце тот же свет, и Терион искренне надеялся, что этот свет не угаснет еще долгие годы. В таком случае и наследие Софии будет жить — вне зависимости от того, какой дорогой решит пойти София после финала. И Арей… Терион улыбнулся, развел руки в стороны. Шепот Порчи закрутился сильнее, по его металлической оболочке прошла трещина, через которую заструилось ясное сапфировое сияние. Арея уже давно нет в этом мире. Но есть люди, которые по-прежнему несут в будущее его пламенное знамя. И они, как Арей, будут стоять до самого конца. Проблеск волос, белых, как свежий иней. Пляска огня на лезвии клинка. Плащ, в котором хлопает ветер. Прошлое и настоящее смешивались воедино, и Терион уже не знал, кому принадлежит лицо в его воспоминаниях. Но он точно знал одно: у каждой эры есть свои герои. Поэтому Тейват продолжает жить вопреки всему, что пытается его сломить. Раскол на Шепоте Порчи расширился. Терион поднял глаза, остановил взгляд на серебристом потоке, который стремился в темную вышину. А затем Шепот Порчи треснул. Его обломки разлетелись в стороны, и вместе с тем в воздухе разлилась сила, которая обернулась печатью — прозрачной синей стеной, отделившей чистую часть артерий земли от загрязненной. Когда печать окрепла, силуэт Териона подернулся черной дымкой. Несколько коротких секунд он стоял, вскинув голову, и улыбался. Хотя в глазах собирались слезы, сердце окутывали воспоминания — уже угасающие, но все еще теплые, словно языки костра, разведенного в позднюю сентябрьскую ночь. Терион видел лица друзей. Они звали его на свет. В то прекрасное время, когда они еще были вместе, сидели на побережье моря, слушали, как Арей играет на гитаре, и подпевали его тихим песням. И хотя Терион знал, что за гранью его ждет только забвение, он протянул исчезающую руку — и шагнул вперед. Навстречу свету и музыке. Обернувшись черной дымкой, его силуэт исчез. А синяя печать осталась, и неважно, с каким неистовством билась об нее скверна, держалась. И намеревалась продержаться до той поры, пока на смену Териону не придут другие — люди, которые выберут сберечь мир вместо того, чтобы его разрушать.               Незримая нить натянулась до предела — и лопнула прежде, чем Скарамучча оказался к этому готов. Он знал, что терять Териона будет больно, но в тот момент, когда привычная связь исчезла, ощутил себя так, будто рухнул с вершины горы прямиком в Бездну. У Скарамуччи не было сердца, но все же ему казалось, словно в грудь ввинтилось гнетущее чувство пустоты. Словно кто-то проделал в его телесной оболочке дыру и оставил кровоточить. Скарамучча рухнул на колени, зажал то место, где у обычных людей бились сердца, обеими руками. Плечи содрогались. Тело распирало изнутри, как если бы боли было там тесно. Скатываясь по лицу, слезы собирались на подбородке, на кончике носа, падали на траву, примешивались к скверне дрожащими прозрачными каплями. С утратой Териона тело стало казаться неполноценным. Будто на самом деле Скарамучча обладал властью лишь над одной его половиной. — Скара, — выдохнула Мона. Она опустилась рядом, положила руки ему на плечи. Это прикосновение не успокоило, но слегка согрело. Скарамучча торопливо утер лицо рукавом. Поменьше думай, можешь ли ты считать себя человеком. Будь им. Он должен встать. Должен продолжить сражение. Не ради Тейвата — плевать Скарамучче хотелось на мир, который столько раз поворачивался к нему спиной. Ради Териона. Ради того, чтобы хоть немного заслуживать титул истинного владельца, избранного павшим оскверненным. — Смотри, — выдохнула, ткнув его локтем в бок, Мона. Скарамучча поднял голову — и обомлел. Озарив своим изумрудным светом темные небеса, на протянутую ладонь Скарамучче опустился Глаз Бога. Вокруг него собиралась сила Анемо — Глаз Бога звал его в бой, навстречу испытаниям, в которых Скарамучча мог бы выковать свое сердце. На миг Скарамуччу охватила ярость: получить Глаз Бога в такой момент казалось насмешкой Небесного порядка. Но тут Мона, не снимая ладони с плеча Скарамуччи, шепнула: — Как будто прощальный подарок Териона, да? И Скарамучча понял, что может хотя бы попытаться смотреть на некоторые вещи иначе. Не называть бредом то, чего он не понимает. Не считать предательством то, что причиняет боль. Не принимать любовь за ненависть, а ненависть за любовь. Не искать сердце где-то извне, а формировать его внутри — поступками, достойными человека, а не чудовища. Он стиснул Глаз Бога в кулаке, прижал его к груди, ощущая, как клокочет внутри решимость. Терион ушел. Но бой не окончен. Жизнь… не окончена. Они выиграют это сражение — и пойдут дальше. А вместе с ними будет шагать в будущее и память об оскверненных. Скарамучча поднялся, и Мона встала вместе с ним. Взглянув друг на друга, они обменялись легкими кивками, а затем бросились к селестиальному дереву, туда, где теперь кипело основное сражение.

Конец музыкального фрагмента

             

Этот фрагмент можно читать под музыку: 2WEI, Edda Hayes — Burn. Ставьте на повтор

Удар, прыжок, еще удар, элементальная волна, уворот, еще один, снова удар, удар, удар! Люмин набрасывалась на Принца Бездны, целиком сосредоточенная на его движениях. Скверна обострила ее восприятие до предела. Их битва происходила на головокружительных скоростях, и если бы Люмин хоть на миг остановилась, она бы непременно потерпела поражение. Она заключила со скверной сделку. Скверна даст ей необходимые силы, чтобы победить Принца Бездны. А потом… Потом… Какая, в сущности, разница, что случится потом? К моменту гибели Принца Бездны Сяо с Итэром, скорее всего, будут уже мертвы. Отто умер. Дотторе умер. Люмин не знала, кому еще предстоит отдать свою жизнь в этом нечестном бою. Одна мысль о жертвах, которых можно было бы с легкостью избежать, не будь Принц Бездны столь безумен и упрям, приводила в ярость. А ярость давала силы сражаться дальше. Люмин не замечала того, что происходит внизу. Она не замечала собственных ран: клинок Принца Бездны не раз и не два проскальзывал по ее коже, потерявшей под воздействием гнева и скверны чувствительность. Она думала только об одном — о мгновении, когда ее лезвие пройдет через сердце Принца Бездны, и вместе с тем ударом Люмин сможет высвободить всю боль, которую она больше не в силах выносить. — Из тебя выйдет отличная Судья, — сказал Принц Бездны. Люмин стиснула зубы. Голос Принца Бездны ввинчивался в сердце обжигающим острием. Люмин не могла дождаться, когда он наконец замолчит, захлебываясь собственной кровью. — Легко говорить другим, как справляться с потерями, и так нелегко справляться с ними самой, — продолжил Принц Бездны. — Не так ли? Люмин гневно накинулась на него. Меч Принца Бездны полоснул ее по плечу. Не замечая боли, Люмин со слезами на глазах подалась вперед, совершила выпад — лезвие кольнуло Принца Бездны в бок, но рана оказалась пустяковой, и скверна тотчас ее затянула. — Сдавайся, Люмин, — призвал Принц Бездны. — Твоя битва проиграна. Не нужно доводить до крайностей. Мы еще можем разойтись мирно. — Замолчи! Люмин оттолкнула его. Принц Бездны взмахнул крыльями, поймал равновесие, и они вновь устремились друг к другу. Люмин хотелось многое ему сказать. Она знала, что слова будут не в силах вернуть умерших, не смогут заткнуть дыру, в которую превратилось сердце. Знала она и то, что Принц Бездны едва ли прислушается: его вела своя цель, точно так же как Люмин вела своя. И все же она не могла подавить крик. Ей просто нужно получить освобождение. Ей просто нужно, чтобы невыносимое давление, которое сопровождало ее с момента бегства из Заполярного Дворца, ослабло хотя бы на миг. Энергия скверны, которая теснилась внутри, шевельнулась. Подстегнутая неожиданным приливом сил, Люмин занесла клинок. Ее глаза пылали, рука неслась навстречу Принцу Бездны, готовая терзать его столько, сколько потребуется. И в этот момент Принц Бездны вскинул руку.

Конец музыкального фрагмента

Люмин застыла, так и не добравшись до цели — энергия скверны вдруг стала казаться свинцовым облаком. Тело налилось непреодолимой тяжестью. Люмин пыталась шевельнуться, высвободиться из незримых оков, но Принц Бездны держал крепко — так же, как он держал ее на протяжении шести лет. — Дорогая Люмин, — сказал он с нарочитой мягкостью. — Мне жаль, но ярость затуманила твой разум. Неужели ты забыла, что моя власть над скверной выше твоей? Он повел рукой, как будто приглашал подойти, и Люмин против воли заскользила к нему. Пальцы разжались. Клинок описал в воздухе пируэт и рухнул вниз — Люмин даже не смогла проследить, куда он упал, поскольку Принц Бездны силой заставлял смотреть ему в глаза. — Да, — сказал он, чуть поразмыслив. — Ты не моя сестра. Она бы действовала умнее. Ты знаешь, что я никогда не мог ее победить? Он заложил руки за спину, приблизился, изучая Люмин с помесью насмешки и сочувствия. Люмин забилась в невидимых путах. Враг стоял всего в нескольких дюймах — а она не могла до него добраться. После всего пройденного пути Люмин так и не могла победить. Это осознание вдруг лишило ее воли к сопротивлению. Глаза, которые прежде пылали столь лихорадочно, угасли, превратились в два уголька. Под прицелом взгляда Принца Бездны Люмин ощущала себя не просто никчемной — уничтоженной. Растоптанной в пыль. Опустошенной до такой степени, что весь окружающий мир разом утратил значение. — Жаль, — сказал Принц Бездны. — Мы ведь могли стать семьей. С этими словами он кивнул, будто отдавал скверне мысленный приказ. Тяжесть оков исчезла. Люмин могла бы воспользоваться этим, чтобы вернуться в бой, нанести внезапный удар… Но ей уже стало все равно. Она будто выгорела изнутри. Сердце, прежде терзаемое невыносимыми чувствами, обратилось пеплом. Раны разом взорвались болью, отчего Люмин стала казаться себе маленькой. Расколотой фарфоровой куклой, которая вдруг возомнила себя человеком, вдруг решила, что у нее есть право на борьбу и на освобождение. Ее тело, больше не поддерживаемое элементальными силами, на короткий миг замерло в воздухе. А затем, словно отколовшаяся от небосвода звезда, устремилось навстречу земле.

Вместо титров: UNSECRET, Cece And The Dark Hearts — Darkness Falls