Я столько сделал, только все не в счёт. Как жаль, что время не течет наоборот. Я собираю по кускам обрывки чувств, А бездна смотрит на меня, а я молчу. The Meto — Время разрушит стены
Холод пронзил тело пополам с болью. Мир перед глазами Матвея затянула пелена, и он наполовину провалился в беспамятство. Сознание леденело. Он отчаянно пытался сделать вдох, но мороз царапал легкие, и с каждой секундой Матвей оказывался все дальше от мира живых. — Оставайся в сознании! «Что?..» Матвей приоткрыл глаза, но не сумел разглядеть даже Царицу. Веки снова сомкнулись. — Матвей, — опять позвал чей-то голос. Он звучал настойчиво, не позволял окончательно утратить связь с реальностью, и Матвей ухватился за него, как за спасательный круг. — Не сдавайся. Открой глаза. «Я не могу…» — Ты должен. Прошу. Иначе я не смогу помочь тебе. Должен… Должен. Каждый вдох давался с невыносимым трудом. Из груди вырывались сдавленные хрипы. Целый мир сжался до одной точки — до острия ледяного клинка, которым поразила Матвея Царица. Нет. Нет, он больше не может. Слишком устал. Он долго сбегал от смерти, но в конце концов… — Нет уж. Борись! Используй свои истории! Этот пылкий вскрик прошил сознание стрелой. Матвей так и не нашел в себе сил открыть глаза, но голос придал решимости не сдаваться. Трансцендентный Лик все еще разбрасывал слабые искры. А значит, Матвей все еще мог сразиться за свою жизнь. Он ведь дал обещание Тоне. Он сказал ей, что вернется домой. — Вот это правильно. Не бойся, Матвей. Обещаю: это не конец. Даже если тебе так кажется… От того, насколько мягко прозвучал голос, по телу прокатилось спасительное тепло. Матвей выдохнул. Сознание, казалось, начало медленно оттаивать, и в холодной багряной пелене вспыхнуло воспоминание о Разломе. Самой сильной истории Матвея. Это была история о человеке, который шагнул в сердце тьмы — и умудрился выжить. Подбадривая его, голос закончил мысль: — Холодный огонь все еще горит. А значит, и мы еще повоюем.* * *
Этот фрагмент можно читать под музыку: UNSECRET, Eauclaire, Eau Claire — Depths (This Is Not The End). Ставьте на повтор
Рука Одиннадцатого, обтянутая в когтистую перчатку, потянулась к рассыпанным по полу осколкам истории. Аякс болезненно выдохнул. Осколки дрожали, сопротивлялись, но при этом все равно стягивались к Одиннадцатому — будто преступники, которые неохотно шагали к плахе по указу палача. По мере того, как осколки оказывались все ближе к Одиннадцатому, сознание Аякса рассыпалось, и он снова утратил способность воспринимать мир целостным. Одиннадцатый забирал саму его жизнь. Каждый миг его существования, все его мысли и чувства. Всю его боль. Все его надежды. — Не поддавайся, милый! — окликнула Серафина. — Это твоя история. Только ты можешь за нее сразиться! С этими словами она взмыла ввысь. Плащ за ее спиной взметнулся подобно крыльям. Серафина соткала из ледяной энергии второй меч — и, сосредоточив на остриях клинков всю свою силу, метнулась навстречу Одиннадцатому. Будто птица, которая бесстрашно бросилась в сердце бури, пытаясь спасти своего подхваченного ветром птенца. Одиннадцатому пришлось отражать атаку, и его контроль над историей Аякса ненадолго ослаб. Аякс покачнулся. Похищенные Одиннадцатым силы понемногу возвращались обратно. Это твоя история. Аякс вытянул дрожащую руку, сосредоточил взгляд на золотых страницах, рассыпанных по полу. Только ты можешь за нее сразиться. Он не был до конца уверен, что именно защищает. По какой причине он пытался отстоять эти жалкие части самого себя? Его жизнь давно перестала быть хорошей историей. Многие из ее страниц Аякс ненавидел. От многих с радостью бы избавился. Вот только… <Цел□ст□□сть □аруше□а>. <Расщепле□ие □еизбеж□□>. Квантовое море не просто так жаждало увидеть историю Аякса полноценной. Книга его жизни не была легким романом и не могла отыскать свой счастливый финал. Но все же это была его история. Каждая страница. Каждая буква. Потеряв хотя бы одну, он переставал быть собой. Он становился Девятым. Сороковым. Тем номером, что отказался идти в Заполярный Дворец в одиночку. Вторым, разъеденным Квантовым морем. Четыреста Вторым, который застрелился из Милосердия Екатерины. Он был кем угодно еще — только не собой. Не тем Аяксом, который вышел из лаборатории номер восемь и, черт возьми, отвоевал обратно хотя бы жалкую половину себя. Он вздохнул. Дрожь в руке улеглась. В глазу, что оставался человеческим, разгорелись искры решимости. Осколки истории на полу завибрировали, воспарили в воздух, потянулись к Аяксу, а он наконец прекратил их отвергать. Вместо этого он тянулся навстречу, и осколки покорно опускались в ладонь, вновь сплетаясь с его естеством. «Мальчик, услышавший песнь китов». «Недостижимая звезда». «Один в поле не воин». Разрозненные главы становились книгой судьбы Аякса. Он не мог переписать их. В конце концов, даже автор не может беспрепятственно поменять сюжет истории, увидевшей свет. Остается только принять книгу такой, какой она получилась. И двигаться к новым историям. Вдруг золотое сияние, которое вихрем окружало Аякса, рассекла темная стрела. Он не успел среагировать. Стрела вонзилась в плечо, и Аякс с беззвучным вскриком отлетел назад, ударился спиной об пол. Парившие осколки осыпались. Мягкое сияние угасло. Не успел Аякс опомниться, как осколки снова двинулись прочь — к Одиннадцатому. Человеческую половину лица Аякса исказил страх. «Серафина!» Она была жива. Пользуясь украденной силой своих копий, Одиннадцатый избежал даже самых умелых ударов и в конце концов сумел запереть противницу в клетке из чистейшей тьмы. Серафина пыталась вырваться. Ее клинки снова и снова рубили сгустки мрака, но клетка даже не думала поддаваться. Серафина ругалась. В ее глазах стояли слезы ярости — сама мысль о том, чтобы беспомощно наблюдать за гибелью Аякса, казалась ей невыносимой. Она наблюдала достаточно. Из ее истории Аякс знал: Серафина не смогла спасти семью или остановить Пьеро. И теперь из-за Одиннадцатого она была вынуждена смотреть за последствиями очередной своей неудачи. Мысль, которая посетила Аякса, оказалась нелепой: «Если мы оба умрем здесь, ты никогда не расскажешь, почему на самом деле захотела мне помочь». Он слегка улыбнулся. А затем, повернувшись к Одиннадцатому, снова вытянул руку. Вся его воля собралась на кончиках пальцев. Одиннадцатый явился за его историей? Что ж. Если он тоже некогда был Тартальей, то должен знать: без боя Аякс не сдастся! Отвечая на его зов, осколки истории замерли. Одиннадцатый тянул их на себя, Аякс — на себя. Осколки метались то в одну, то в другую сторону, и вместе с тем руины зала стремительно рассекали вспышки. Одни, черные, принадлежали Одиннадцатому. Вторые, багряные, создавал при помощи Глаза Порчи Аякс. Его тело еще сильнее опутывали шрамы, но он отказывался подчиняться боли. Монстра, вышедшего из лаборатории номер восемь, невозможно было напугать болью. Противники с одинаковым рвением пытались друг друга одолеть. Воля Одиннадцатого была тверда. Его силы подкрепляли истории других копий. Аякс же цеплялся только за собственное упрямство. Но разве он сумеет победить Одиннадцатого, действуя в лоб? Нет. Однажды он уже действовал в лоб — и в результате оказался на шесть лет заперт в Заполярном Дворце. Теперь он должен быть умнее. Как та копия, что приняла помощь Кевина и Кадзухи. Как Девятый. Аста говорила, что Одиннадцатый находит копии благодаря резонансу историй. Подобное явление не может быть односторонним — на то он и резонанс. Значит, Аякс может ощутить историю Одиннадцатого. Не те рваные фрагменты, которые окружали его фигуру черной завесой. Настоящую историю. Ту, которая и породила это ужасающее чудовище. Когда Серафина подставилась под удар, созданное с помощью Глаза Порчи копье сумело выбить фрагмент ее истории. Вот он — ответ. Не переставая бороться за осколки истории, Аякс спешно растянул перед собой щит. Под градом атак Одиннадцатого тот быстро затрещал, но Аяксу хватило и пары секунд. Тело, возмущенное подобным обращением, ощутимо вздрогнуло. Аякс согнулся пополам, но все же сумел выстоять и торопливо сплел из багряной энергии новое копье. Один удар. Ему нужен лишь один меткий удар. Как хорошо, что чудовище, рожденное в лаборатории номер восемь, редко промахивается. Не сводя взгляда со щита, уже целиком покрытого трещинами, Аякс выжидал момент. К счастью, он успел восстановить несколько фрагментов своей истории, а потому перестал быть ребенком. Древко копья теперь сжимала взрослая рука. В тот момент, когда щит разлетелся багровыми осколками, эта рука взметнулась — и сделала уверенный бросок. Копье просвистело через зал. Одиннадцатый пытался уклониться, но тут подалась вперед Серафина. Не в силах покинуть клетку, она отбросила клинки, просунула обе руки сквозь темные прутья — и, хотя мрак тотчас принялся терзать ее обнаженную кожу, направила на Одиннадцатого ледяной шквал. Тьма, служившая Одиннадцатому плащом, вздыбилась, но защититься разом от двух атак он не успел. Копье Аякса с легкостью преодолело брешь в защите и вонзилось Одиннадцатому в грудь. Острие прошило тело насквозь. Одиннадцатый покачнулся. Крови не было. Лишь оплетавшая его тьма ненадолго опала, и Аякс с изумлением разглядел между черных нитей, рассекавших его лицо, красный огонек механического глаза. Одиннадцатый был таким же чудовищем, как и сам Аякс. Порождением проекта «Одиннадцать». — Ты… Одиннадцатый поднял взгляд. Человеческая половина его лица выражала неподдельную усталость. От механической же по спине бежали мурашки. Она вся была исполосована глубокими царапинами — должно быть, Одиннадцатый яростно бил по ней ножом, пытаясь оторвать от тела. Вот только избавиться от неотъемлемой части самого себя он был не в силах. В уголке губ Одиннадцатого обозначилась горькая усмешка. В человеческом глазу, настолько тусклом, что он казался практически серым, на миг что-то сверкнуло. Аякс еще долго ждал, сумеет ли снова уловить эту мимолетную эмоцию. Злился ли Одиннадцатый? Ненавидел ли врагов, сумевших одержать над ним верх — или самого себя? Мог ли Аякс увидеть в глазах Одиннадцатого то, что уже долгое время не давало покоя ему самому? Но прежде, чем Аякс успел рассмотреть еще хоть что-нибудь, Одиннадцатый ухватился за древко копья — и рывком вытащил его из себя. Сквозь дыру в груди вытекла тьма. В нем и правда не осталось ничего человеческого. — Ты думаешь, этого достаточно? Одиннадцатый хотел сделать шаг, вернуться в бой, но прицельным броском Аякс все же добился желаемого. Главная, первоначальная история Одиннадцатого повредилась. Вместе с тем ненадолго пошатнулась и железная воля, которая позволяла ему удерживать под контролем сотни фрагментов самого себя. Тьма заколыхалась, отпрянула от Одиннадцатого, но покинуть его все же не могла. Казалось, его окружило множество щупалец, каждое из которых отчаянно пыталось вырваться на свободу, прочь от тела, к которому было насильно привязано. Одиннадцатый согнулся, схватился за голову. Разум Аякса тоже прошила боль. Виски сдавило тяжестью, и в сознание потекли стенания бесчисленных копий — уже не живых, но все еще не мертвых. <Не можешь даже одолеть самого себя. Это позор>. <Позор, позор, позор! Охотник стал добычей! Добычей, добычей, добычей!> <ОСвобОДИ мЕНя я БОЛьшЕ нЕ МоГУ>. <Помогипомогипомоги>. <Одиннадцатый должен умереть>. <Неееет это Царица это все Царица давайтттте убьем ее давааайте это все закончится пожалуйста пустьььь оно закончится>. Аякс стиснул зубы. Ничего удивительного, что сознание Одиннадцатого, связанное с этими голосами неразрывными нитями, понемногу разрушалось, поддаваясь тьме. Аякс слушал их стоны меньше пары минут — и уже едва не сошел с ума. А ведь Одиннадцатый жил так все время. Голоса уже давно стали его извечными спутниками в этом безумном, одиноком и невероятно отчаянном пути. Выпрямившись, Аякс кое-как зашагал к Одиннадцатому. Серафина, которой наконец удалось освободиться из ослабевшей клетки, хотела окликнуть, но промолчала. Лишь до крови прикусила губу. Осколки истории Аякса, мимо которых он проходил, взлетали подобно синицам — и, растворяясь в золотых всполохах, сливались со своим обладателем. К моменту, когда Аякс добрался до Одиннадцатого, его тело окончательно стало прежним. Вернулся механический глаз. Восстановилась металлическая рука. Но теперь Аякс их не боялся. Напротив. Он был рад, что металлическая рука с ним, ведь именно ее устойчивый материал позволил потянуться сквозь окружавшую Одиннадцатого тьму — и коснуться дыры на его груди. Того самого места, откуда во мраке проглядывал краешек его первоначальной истории. Аякс не мог ничего сказать Одиннадцатому, да и тот вряд ли осознал бы его слова. Но, как говорила Серафина, голос был не единственным способом передавать желаемое. Аякс соприкасался с историей Одиннадцатого. Ослабленный фрагментами собственных копий, мечтавших разорвать его на части, Одиннадцатый не сопротивлялся — он лишь неотрывно смотрел, как Аякс читает его жизнь. Книгу, события в которой разворачивались наихудшим образом.Конец музыкального фрагмента
Милосердие Екатерины рассыпалось в пальцах Аякса голубыми искрами. Он растерянно взглянул на опустевшую ладонь и в следующее же мгновение обнаружил, что дуло револьвера теперь нацелено прямо на него. Тевкр сжимал оружие обеими руками. — Т-Тевкр?.. С момента их встречи после шестилетней разлуки это был первый раз, когда Аякс назвал его по имени. Шатры странствующего театра горели, и их пламя бесновалось, рассекая серые небеса алыми столпами. Два брата стояли друг напротив друга. Младший держал старшего на прицеле. Старший замер. Его металлическая рука покоилась в траве. Там же, судорожно ловя ртом воздух, приходил в себя едва не задушенный Тимми. Короткое мгновение между до и после. Между выбором и последствиями. Реальность раскололась — на одной ветви Воображаемого Древа проросло множество других. Все они были мирами, в каждом из которых Тевкр, истинный владелец Милосердия Екатерины, сделал свой выбор. В реальности, знакомой Аяксу, Тевкр выстрелил. В тот миг из его груди рвался воистину ужасный крик, а глаза напоминали две расколовшихся звезды. Но в реальности Одиннадцатого все обернулось иначе. Милосердие Екатерины промолчало. Дрожавший палец Тевкра отказался жать на курок. И так родилась вероятность, в которой оказалось утрачено все.Этот фрагмент можно читать под музыку: Вагус, Алина Чащина — Море. Ставьте на повтор
Момент просветления Аякса длился столь недолго, что Тевкр даже не успел опустить револьвер. Пляска искр в глазу старшего брата успокоилась. В уголке рта обозначилась жесткая складка — как если бы Аякс оказался разочарован тем, что Тевкр не сумел положить конец его ненавистной жизни. В следующий миг он сделал шаг назад. Тевкр подумал, что Аякс решил сбежать через портал, потянулся за ним… А потом все случилось так быстро, что Тевкр не успел даже вскричать. Воздух рассекло черно-красное копье, сотканное из скверны. Его острие пригвоздило к дереву Тимми, который как раз выпрямился, намереваясь вернуться в бой. Глаза Тевкра расширились. Возможно, если бы Аякс промахнулся, Тимми удалось бы перебороть даже скверну. Он всегда был сильным, мальчик по имени Тимиэль Мадригал. К сожалению, чудовище, рожденное в лаборатории номер восемь, редко промахивается. Рука Тевкра разжалась, и Милосердие Екатерины упало на землю. Тевкр не заметил. Его взгляд был прикован к другу, жизнь которого прервалась всего в одно короткое мгновение. Копье Аякса пробило Тимми сердце. Его кровь бежала по древесному стволу и терялась среди травинок, покрытых саваном снега. — Ти… Голос Тевкра пресекся. Он прошел через заражение, он обрел силу мары, он стал истинным владельцем Милосердия Екатерины… Но все это не помогло уберечь друга. Тимми погиб. Его убил Аякс. Старший брат, которого некогда Тевкр любил до беспамятства. Тевкр упал на колени. Он должен был встать. Должен был сразиться с Аяксом — за странствующий театр, за Тимми, за дорогу в будущее. Он не мог. Аякс прошел по заледеневшей траве. Наклонился, подбирая револьвер. Его лицо превратилось в равнодушную маску. Лишь уголок губ нервно дрожал, будто в глубине души Аякс все еще понимал, какие непоправимые вещи совершает. Вот только контролировать себя он больше не мог. Разум, истерзанный скверной, окончательно поддался заражению, и в Аяксе больше не осталось ничего человеческого. Именно в тот момент, на руинах пылающего театра, Аякс умер — а вместо него среди пепла поднялся тот, кого назовут в Квантовом море Одиннадцатым. Мрачным Охотником, который ведет вечную погоню за осколками самого себя. Пальцы привычно обхватили рукоять Милосердия Екатерины. Дуло револьвера уставилось на Тевкра. — Мне жаль, — сказалКонец музыкального фрагмента
Этот фрагмент можно читать под музыку: Nikita Yamov, Anna Yakubenko, Ivan Sukharev — Fjord. Ставьте на повтор
Аякс в ужасе отшатнулся. Одиннадцатый по-прежнему смотрел, не мигая, и в его глазу плясали насмешливые искры. — Считаешь себя непогрешимым? — резко спросил он. — Да только от правды не убежать: мы с тобой — две стороны одной монеты. Мы порождены одной реальностью. Будь у Аякса голос, он бы закричал — настолько громко, чтобы слова Одиннадцатого растворились, рассыпались бессвязными буквами. Но Аякс не мог закричать. И потому ему оставалось лишь мотать головой, отступая от Одиннадцатого, от той тьмы, что клубилась вокруг его искаженной фигуры. Мысль о том, что от становления Одиннадцатым его отделило лишь одно решение Тевкра, приводило Аякса в ужас. Одиннадцатый холодно засмеялся. — Нет смысла отрицать очевидное. Думаешь, раз очистился от скверны, ты стал другим? — К его глазу неожиданно подступили гневные слезы. — Только скажи, неизвестный номер, чем же ты лучше меня? Разве не ты устроил в Заполярном Дворце взрыв, от которого пострадали десятки людей? Аякс выдохнул. — Ты так отчаянно жаждал попасть к Царице, что даже не подумал о судьбе своих драгоценных друзей. «Нет, я не…» — Именно. Ты не человек. Ты чудовище. Такое же, как и я. Так ответь себе на вопрос, неизвестный номер: чем же мы отличаемся? Губы Аякса приоткрылись. Правда, которая предстала его глазам, оказалась слишком горькой. Он так рьяно отстаивал свою историю… Всю до последнего осколка. Он считал себя лучше Одиннадцатого. Но тот хотя бы убивал собственные копии — Аякс же без колебаний подставил под удар товарищей. Аню. Наташу. Сампо. Мирослава. Матвея. Дрожащая рука Аякса коснулась разгоряченного лба. Одиннадцатый усмехнулся. В этой усмешке не было ни злости, ни торжества. Только безграничная усталость. Несмотря на это, он не отступился от прежней цели. Тьма вокруг Одиннадцатого задрожала. Прореха в груди понемногу затягивалась, и вместе с тем возвращался контроль Одиннадцатого над фрагментами чужих сознаний. Стонущие голоса наконец смолкли. Одиннадцатый выпрямился, и темные щупальца, повинуясь его движениям, устремились к Аяксу. Они жаждали захватить его историю. Присвоить все до последней страницы. А Аякс не знал, имеет ли право сопротивляться. — Оставь его в покое! Прорезая щупальца, между Аяксом и Одиннадцатым просвистела ледяная вспышка. Серафина. После сражения с Одиннадцатым у нее уже почти не осталось сил. На полу сверкали разбросанные осколки ее истории, выбитые беспощадным темным копьем Одиннадцатого. Тем не менее, она продолжала сражаться. Одиннадцатый отступил, избегая атаки, обратил лицо, преисполненное ярости, к Серафине. Темные щупальца над его головой неистово заплясали. Его гнев был оружием, которое он намеревался обратить против человека, не имевшего к его мукам никакого отношения. Так ответь себе на вопрос, неизвестный номер: чем же мы отличаемся? «Этим». Аякс сорвался с места, бросился наперерез темным кинжалам, рожденным из мрака души Одиннадцатого. У него не было Глаза Бога. Возможно, у него не было даже права на спасение. Зато у него было упрямство, достойное Сорокового. Упрямство, которое позволяло шесть лет сопротивляться скверне, защищать самое дорогое и всегда, всегда, всегда вставать после падения. Кинжалы ударились в багряный щит и распались сгустками тьмы. — Ты невыносим, — вздохнул Одиннадцатый. — Зачем ты ее защищаешь? Она принадлежит нашей реальности, неизвестный номер. Той самой, из которой происходим мы оба. Аякс ответил ему с помощью резонанса историй: <Ты заблуждаешься. Серафина была низвергнута в Квантовое море через четырнадцать лет после падения Каэнри’ах. Та Царица, которую ты убил в тронном зале — вот существо, ответственное за твои страдания. Твоя месть уже давно свершилась. Может, тот факт, что ты так и не обрел желанное освобождение, означает лишь одно — месть никогда не была правильным спасением>. В глазу Одиннадцатого полыхнула ярость. Он бросился к Аяксу, и их копья столкнулись, отчего воздух, перенасыщенный темной силой, загудел. <И ты поверил ее лживой истории?> Аякс оттеснил от себя Одиннадцатого, но тот мигом оправился от атаки, и они снова сошлись в ожесточенной схватке. Гнев Одиннадцатого ощущался на физическом уровне, вгрызался в тело Аякса, пытаясь вырвать из него фрагменты историй. Аякс не уступал. <Истории не умеют лгать>. <Как наивно>. Они ударили друг друга одновременно. Две вспышки — черная и багряная — столкнулись, и сила взрыва разнесла Одиннадцатого с Аяксом в разные стороны. Одиннадцатый мгновенно взвился на ноги. Аякс поднялся, опираясь на копье, стер выступившую в уголке губ кровь. <Тогда почему твоя история говорила со мной честно?> Они схлестнулись взглядами — два человека, судьбы которых долгое время составляли единое целое, а после, в странствующем театре, раскололись, утратив всякую связь. Аякс был похож на Одиннадцатого. Но Одиннадцатым он все же не был. Тьма вокруг Одиннадцатого взметнулась, обернулась воронкой, которая пожирала, казалось, саму жизнь. Аякс с Серафиной оба невольно схватились за горло — от мощи Одиннадцатого стало трудно дышать. Аякс отступил к Серафине, вонзил в щель между плитами острие копья. Серафина обхватила его за локоть. Прижавшись друг к другу, они пытались устоять перед ужасающим темным шквалом. Волосы Серафины метались из стороны в сторону. Ослабевшее тело едва не поддавалось натиску Одиннадцатого, но Аякс держал ее крепко. — Я убью тебя, — вслух сказал Одиннадцатый. — Он ведь и правда убьет, милый! — выдохнула Серафина. — В нем собрана сила сотен Аяксов. Тебе его не победить. Она была права. Аякс выдохнул, пытаясь подготовить себя к неизбежному. Благодаря азотиту он чувствовал, как движется в воздухе ледяная энергия, как Серафина в отчаянном порыве пытается сплести устойчивый щит. Это было равносильно попытке укрыться от метели за лепестком сирени. Аякс атаковал Одиннадцатого багряной вспышкой, но та мгновенно сгинула в бешеной пляске темной энергии. Ситуация казалась безнадежной. — Я убью тебя! — яростно взревел Одиннадцатый. <Нет, — раздался в сознании Аякса спокойный, слегка игривый голос. — Я так не думаю>. В этот момент из-под земли вырвался огромный звездный нарвал. Серафина вскрикнула. Они с Аяксом успели схватить друг друга за руки — нарвал подхватил обоих на спину и, не дожидаясь, когда собранная Одиннадцатым сила найдет выход, взмыл к границе пузырьковой вселенной. Сконцентрированная тьма обернулась столпом. Пару мгновений он агрессивно пульсировал — а затем вдруг взорвался, широким потоком ударив в небо. Нарвал ускорился. В ушах засвистел ветер. Все вокруг превратилось в калейдоскоп неразборчивых картинок. Аякс чувствовал лишь руку Серафины, зажатую в его собственной руке. Взгляд периодически выхватывал из беснующейся тьмы золотые вспышки. <Я найду тебя, неизвестный номер. Ты знаешь, что я тебя найду. И тогда ВЫ обА ПОгибНеТЕ я зааааберуУ твою ДУШу во имя ПРАВИЛЬНОГО спасссСЕниЯ!> Крик Одиннадцатого оборвался в тот миг, когда нарвал, преодолев границу пузырьковой вселенной, вырвался прямиком в объятия Квантового моря.Конец музыкального фрагмента
От воспоминаний о том, что случилось в Квантовом море в прошлый раз, сердце Аякса сжалось. Ему не хотелось снова терять осколки своей истории. К счастью, биться в непреодолимую стену не пришлось. Нарвал пронес Аякса с Серафиной мимо нескольких сверкающих осколков — пузырьковых вселенных, — и вскоре из глубин Квантового моря вынырнула машина, похожая на альбатроса. — Это мой корабль? — изумилась Серафина. Дверь корабля открылась. Теперь удивляться пришлось Аяксу. Люди, которые тянули к ним с Серафиной руки, были хорошо ему знакомы. — Эй, мой дорогой неизвестный номер, — улыбнулся Девятый. — Тебе не кажется, что пора положить этому сумасшедшему приключению конец? — Быстро на корабль, идиот, — сурово велел Сороковой. — Тебя еще ждет продолжение твоей истории.* * *
За окнами корабля плескались звездные волны. Аякс сидел в кресле, которое за время пребывания в Квантовом море успело стать привычным, и наблюдал за серебристым мерцанием звезд. Как и в тот день, когда Аякс только упал с Воображаемого Древа, хотелось коснуться их рукой. Набрать целую пригоршню. Любоваться их светом, пока не устанут глаза. Как и в тот день, звезды оставались недостижимыми. Но зато вокруг были люди. Необычайно много людей — тесная кабина пилота стала казаться еще более маленькой, но оттого почему-то особенно уютной. Серафина сделала на всех чай. Сороковой даже не подумал прикоснуться к своей кружке — скрестив руки на груди, он стоял у окна и тоже глядел на звезды. Девятый сидел на скамье. По его плечам и голове задорно прыгали синицы, сплетенные из золотого света. Именно они забрали из-под носа Одиннадцатого осколки истории Серафины, и та теперь была занята ее восстановлением. Кораблем управляла Аста. Только не Аста с «Хорса-8», а другая, та, что жила в разрушенной реальности Сорокового. Вместо хвостиков ее длинные розовые волосы свободно спадали по плечам, а передние пряди были заплетены в тонкие косички. Голубые глаза смотрели дружелюбно, с легкой ноткой любопытства. Каждая черточка лица таила теплоту. Поверх обтягивающей черной майки с воротом Аста носила необъятную кофту с капюшоном. В ее карманах помещалось столько мелочей, что обзавидовалась бы даже Люмин, известная обладательница вещиц на любой случай. Именно Аста вводила Аякса и Серафину в курс дела. Ей помогал Девятый. Он явно был не против поболтать, да только находился не в лучшем состоянии — его плечо рассекала длинная золотая рана, из которой сочились крошечные мерцающие частицы. Фрагменты историй. — А, это? — улыбнулся Девятый в ответ на взгляд Аякса. — Подарок Одиннадцатого. Я уж думал, мне конец. — Он повернул голову, посмотрел на Сорокового. — Хорошо, когда рядом оказываются друзья. Сороковой тихо хмыкнул. Его палец взволнованно постукивал по сгибу локтя. — Думать надо было, прежде чем выводить историю из стагнации. На что ты рассчитывал? Победить Одиннадцатого в одиночку? Идиот. Девятый передернул здоровым плечом. <«Выводить историю из стагнации»? — переспросил Аякс. Благодаря резонансу историй он мог общаться с Девятым и Сороковым внутри собственного сознания. — О чем идет речь?> — Никому не хочется быть поглощенным Одиннадцатым. Так что наши копии долгое время искали способ укрыться от его бдительного взора, — охотно начал разъяснения Девятый. — Как ты уже знаешь, Одиннадцатый находит нас благодаря резонансу историй. Вот я и подумал: можно ли ослабить резонанс? Мы с Сороковым провели парочку экспериментов и обнаружили, что это в самом деле возможно. Для этого необходимо привести свою историю в состояние стагнации. <Что это значит?> Вместо Девятого, которому пришлось отвлечься из-за приступа боли, ответил Сороковой. Он говорил с Аяксом, но при этом не сводил взгляда с Девятого. Беспокоился. — Ничего не делать. — История перестает развиваться, когда в ней ничего не происходит, — подхватила, сверившись с приборами, Аста. — Считай, истории в состоянии стагнации — это настолько скучные книги, что даже на их обложки смотреть не хочется. Девятый кивнул. Когда он отнял руку от раны, еще несколько золотых частиц взмыли под потолок и растаяли без следа. — Многие из нас выбрали этот путь. Мы спрятались по разным мирам и начали вести невыразительную, скучную жизнь. Мы не вмешивались в судьбы пузырьковых вселенных, не препятствовали Одиннадцатому в его охоте, мы не делали ровным счетом ничего. Так, занимались бытом, утопали в рутине, иногда общались, чтобы совсем не слететь с катушек. Не слишком-то интересный материал для истории. Обдумывая его слова, Аякс обхватил пальцами подбородок. <Выходит, все изменилось, когда ты выступил против Одиннадцатого?> — Разумеется, — вздохнул, ощутив на себе пристальный взор Сорокового, Девятый. — Это ж был целый сюжетный поворот. Конечно, моя история вышла из состояния стагнации. Теперь, вне зависимости от того, как далеко от Одиннадцатого я спрячусь, он меня найдет. Аякс сдвинул брови. <Но зачем ты это сделал? Вы с Сороковым оба знали, что я за человек. И все равно по какой-то причине решили помочь>. Девятый попытался перехватить взгляд Сорокового, но тот спешно отвернулся к окну. Девятый не обиделся. Напротив, в его глазах заплясали теплые искры, а в уголке губ снова обозначилась улыбка. — Мы с Сороковым — это просто оборванные истории, которые медленно движутся к своему неизбежному завершению. Но твоя история, мой дорогой неизвестный номер, продолжается. В отличие от нас, ты не принадлежишь Квантовому морю. Твой мир все еще там… — Он неопределенно повел рукой. — Где-то там. Ждет твоего возвращения. Аякс опустил глаза. Он не знал, что сказать. Не знал, как отблагодарить этих двоих за смелость противостоять Одиннадцатому — даже такой огромной ценой. — Ваш с Серафиной поединок взволновал твою историю, — подхватила Аста. — И так Одиннадцатый вышел на ваш след. Капитан с Девятым решили вмешаться. Пока Девятый собирал силы для призыва нарвала, капитан нашел меня. Мы, видите ли, оба принадлежим одной пузырьковой вселенной. Не отрываясь от управления кораблем, Аста обернулась через плечо. Сороковой по-прежнему сосредотачивал внимание на звездах. Словно речь шла о чем-то сокровенном, Аста понизила голос: — Некоторое время назад, когда наш мир провалился в Квантовое море, капитан был тем, кто собрал вокруг себя выживших. И я последовала за ним. Когда капитан решил привести свою историю в состояние стагнации, я долгое время ничего о нем не слышала… — Аста слегка улыбнулась. — До этого момента. Она подмигнула Аяксу и опять принялась сверяться с показаниями приборов. Серафина, которая наконец закончила чинить свою историю, подошла помочь. — Выходит, Сороковой попросил тебя взять на себя управление кораблем, — догадалась она. Аста кивнула. — Я понятия не имела, что делать, но тут со мной на связь вышла моя копия со станции «Хорс-8». Глаза Серафины сверкнули. Кажется, она была тронута. — Наша Аста, — сказала она Аяксу. Тот кивнул. Аста с «Хорса-8» ведь рассказывала, что поддерживает связь с другими своими копиями. А еще она переживала о Серафине. Какой бы высокомерной она ни казалась, Аста ни за что бы не оставила подругу в беде. — Пока вы сражались в руинах Заполярного Дворца, я вывела корабль за пределы пузырьковой вселенной, подальше от Мрачного Охотника, — продолжила версия Асты из мира Сорокового. — Капитан и Девятый перенеслись сюда. Девятый призвал вам на помощь звездного нарвала, ну а дальнейшую часть истории вы уже знаете. Серафина только изумленно покачала головой. Она много лет путешествовала по Квантовому морю в одиночку и никак не могла подумать, что отыщется столько людей, готовых ей помочь. Даже если эти люди были копиями друг друга. <Какой у нас план? — поинтересовался Аякс. — Попытаемся спрятаться от Одиннадцатого? Или дадим ему бой?> Девятый взглянул на него с печальной улыбкой. — Нет. Займемся восстановлением твоей истории. Ничего ведь еще не кончено, верно? Ты и сам знаешь. Тебе не хватает последнего фрагмента. Он коснулся артефакта, закрепленного под брошью в виде синицы — хоть тот и напоминал Глаз Бога, но на деле им больше не являлся. Аякс опустил глаза. Намек Девятого был яснее некуда. Что ж… <Расщепление неизбежно>. Девятый был прав. Аякс собрал всю свою историю — всю, за исключением последнего осколка. К нему до сих пор не вернулся Глаз Бога. Потерять подобный артефакт было невозможно, и это значило лишь, что в первый день в Квантовом море часть истории, в которой Аякс получил Глаз Бога, потерялась среди пузырьковых вселенных. Раньше Аякс думал, что вполне способен без нее обойтись. Вместо Глаза Бога ему превосходно служил Глаз Порчи. Вот только Квантовое море считало иначе. <Расщепление неизбежно>. — Ну, не расстраивайся, — мягко прищурился Девятый. — Вот тебе утешительный факт: Глаз Бога станет твоим билетом обратно на Воображаемое Древо. — Это возможно? — удивилась Серафина. Вид у Девятого стал таким самодовольным, что Сороковой не сдержался, раздраженно цокнул языком, пробормотав извечное: «Идиот». — Согласно моей догадке, да. Видите ли, наш дорогой неизвестный номер обладает уникальной особенностью, которой нет ни у одного из нас. По его жилам течет азотит. Сконцентрированная сила артерий земли, которые, как известно, являются частью Воображаемого Древа. Это значит, что Аякс связан с Воображаемым Древом неразрывными узами. Глаза Аякса изумленно расширились. Он вспомнил, как они с Кевином стояли между мирами, глядя на звездные просторы Квантового моря, и оба ощущали с Воображаемым Древом особенную связь. — Для возвращения Глаз Бога сам по себе бесполезен. Зато он станет отличным усилителем связи, — объяснил Девятый. — Пользуясь этим и уникальным расположением Тейвата… Ну, не буду забивать ваши головы лишней информацией. Мы с Астой еще обсудим подробности. Аякс оказался так взбудоражен новостями, что не смог усидеть на месте, вскочил, принялся наворачивать беспокойные круги. Серафина неотрывно наблюдала за его перемещениями. <Это значит… Мы сможем покинуть Квантовое море? — остановившись, спросил Аякс у Девятого. — Мы… все?> Девятый переглянулся с Сороковым. — Давай не будем торопить события. Синица с его плеча перепорхнула на скамью. Наблюдая за ней, Аякс не сразу заметил, как еще один фрагмент истории Девятого, распавшийся до состояния пыли, безвозвратно исчез. Увидев это, Сороковой отвернулся. Его плечи были напряжены, как до предела натянутая тетива. Девятый посмотрел на него с легким сожалением, словно пытался попросить за свое состояние прощения. — Сейчас наша главная задача — отыскать последний фрагмент истории Аякса, — сказал он. — Давайте на ней и сосредоточимся. Прибор Асты все еще у вас? Серафина с готовностью протянула ему прибор. Вместо того, чтобы взглянуть в экран, Девятый прикрыл глаза — прислушивался к своим чувствам. Аякс не знал, что именно он делает, но чувствовал, как дрожит вокруг Девятого магическая энергия. — Вы, Асты, на редкость предусмотрительные, — сказал наконец Девятый. — Нам с вами повезло. От такой неожиданной похвалы Аста зарделась. Ее копия с «Хорса-8» наверняка бы пожала плечами и, без лишней скромности признав свою гениальность, принялась грызть соломку. — Что тебе удалось узнать? — полюбопытствовала Серафина. Девятый передал прибор Аяксу. — Обычными способами мы будем искать осколок до скончания времен. Вернее, до момента, как нас нагонит со своими гончими Одиннадцатый. К счастью, Аста использовала при создании прибора вполне понятные механизмы управления историями… — Придержи лекции при себе, — оборвал Сороковой. — К делу. Девятый развел руками. — Не дают человеку похвастаться знаниями! — притворно ужаснулся он. — Хорошо, хорошо. Скажем так… Я смогу сделать прибор более чувствительным к истории Аякса. Прежде он улавливал сигналы только внутри пузырьковой вселенной, где находился осколок, верно? Серафина с Аяксом, переглянувшись, кивнули. — Вот и исправим этот досадный недочет, — улыбнулся Девятый. — И сможем уловить сигнал прямо отсюда, из Квантового моря. Аяксу было интересно, что именно намерен делать Девятый, но спрашивать он не решился — больно уж взвинченным выглядел Сороковой. Аякс никак не мог понять, как эти две противоположности вообще умудрились подружиться. — Мой дорогой неизвестный номер. — Девятый посмотрел на Аякса. — Поделишься воспоминанием о получении Глаза Бога? Без этого ничего не выйдет. Я бы не стал лезть в душу, но мы с тобой, видишь ли, слишком разные. — Его рука снова коснулась причудливого артефакта на груди. — Моя история, связанная с Глазом Бога, совсем не похожа на твою. <Как ты получил свой?> — поинтересовался Аякс. Девятый засмеялся. — Так, спас одну птицу. Ничего особенного. Аякс ощутил, что за словами Девятого кроется нечто большее, но вместо расспросов сосредоточился на собственной истории.Этот фрагмент можно читать под музыку: Birdy, Rhodes — Let It All Go. Ставьте на повтор
Глаз Бога… Как же он получил свой Глаз Бога? Случилось ли это до или после Бездны? Нет, наверняка после, ведь до того, как сбежать в лес, Аякс принадлежал той же реальности, что и Девятый. Но «после» — это когда? Состоял ли Аякс в Фатуи? Или же это случилось раньше, когда он еще жил в родной деревне, разочаровывая семью? «Я не помню», — с ужасом осознал Аякс. В кабине пилота повисло молчаливое ожидание. Девятый не торопил. Похоже, он уже догадался. Аякс взглянул на ладонь механической руки. Отто предупреждал: потеря воспоминаний — один из многочисленных побочных эффектов очищения от скверны. Через это проходили все Лорды Бездны. Даже Путешественница, которая по правилам Тейвата обычно не играла. Аякс же, который к моменту очищения состоял из скверны почти целиком, пострадал от нее больше остальных. Вот только… Как же он мог потерять настолько значимую историю? Аякс хорошо помнил день, когда Царица наградила его Глазом Порчи. А вот про Глаз Бога он не знал ничего — ни года получения, ни места, ни обстоятельств. И осознал это только сейчас. Аякс виновато покачал головой. Он ничего не сказал, ничего не написал, но Серафина опустила глаза так, будто все поняла. — Ничего страшного, поищем другой путь, — смягчился Девятый. — Хм… — Он задумчиво поскреб скулу. — Если так подумать, до событий в Инадзуме вы с Сороковым делили одну реальность. А значит, и ваши истории получения Глаза Бога совпадают. Эй, Сороковой. Будь добр, прекрати изображать из себя буку. Ты ведь все слышал, верно? Сороковой не поворачивался. Аякс лишь беззвучно вздохнул. Он был уверен, что неприступный, колючий Сороковой не станет помогать, но тот вдруг бросил: — Тц. Что за дурак. Он наконец обернулся. Свет звезд бил ему в спину, отчего седые волосы казались увенчаны серебряным ореолом. Аякс впервые обратил внимание, насколько уставшими кажутся глаза Сорокового. Каждый из его многочисленных шрамов хранил истории поражений и утрат. — Скверна совсем мозги выела, ничего хорошего не оставила, да? Он говорил резко, но благодаря резонансу историй Аякс читал между строк. В грубых словах Сорокового таилось беспокойство. Он сопереживал Аяксу и в какой-то степени даже жалел его. Пускай Сороковой никогда не проходил через заражение скверной, он похоронил из-за нее немало друзей. Одни угасли у него на глазах. Другие обратились в чудовищ — Сороковой вынужден был убить их, чтобы защитить тех, кому повезло капельку больше. Он хорошо понимал, через что довелось пройти Аяксу. И хотя Аякс не нуждался в жалости, это понимание тронуло его до глубины души. Сороковой вздохнул. — Тевкр. Ты получил свой Глаз Бога из-за него. Ему было семь. Тебе — почти пятнадцать. — Он вскинул голову к потолку — так, словно видел там небо над родной деревней. — Ты должен был уехать в столицу, проходить последние тренировки перед официальным вступлением в Фатуи. А Тевкр не хотел тебя отпускать. Пока другие видели в тебе воплощение хаоса, для Тевкра ты был любимым старшим братом. Человеком, который рассказывал ему сказки о китах, бороздивших звездные моря. Начинающим продавцом игрушек. Притихший Девятый опустил голову. Казалось, этим жестом он пытается оказать уважение другу, в глазах которого заискрились печальные блики. Через резонанс историй и Девятый, и Аякс ощущали, насколько же глубоко ранила Сорокового гибель Тевкра. Рука Сорокового дернулась — так, будто он хотел дотронуться до воспоминаний, снова ощутить их утраченное тепло. — Ты взял его на рыбалку, и вы сидели бок о бок целый вечер, до тех пор, пока на небе не зажглись звезды. Тевкр, конечно, выбился из сил. Поэтому ты взял его на руки и понес через лес домой. Девятый, наблюдая за тем, как резвятся на его коленях синицы, слабо улыбался. Аякс вспомнил, что он тоже утратил Тевкра. — Стояла зимняя ночь, — продолжал Сороковой, — и где-то в темноте между деревьями выли волки. После Бездны ты их не боялся. Но Тевкр, конечно, дрожал от ужаса. Пытаясь успокоить его, ты рассказывал ему всякие глупости. Сказки, каких не найдешь ни в одной книжке. Выдуманные истории о продавцах игрушек. Тевкр слушал, слушал и слушал… А потом в конце концов уснул. Серафина тоже улыбалась. По светлой грусти в ее глазах Аякс догадался, что она вспоминает Ярославу и Велемира. — Остаток пути ты смотрел, как он доверчиво прижимается к тебе, и думал о том, как хотел бы сохранить это. Все это. Этот момент. Свою семью. Любимого брата. — С губ Сорокового слетел беззвучный вздох. — Мама, конечно, здорово ругалась. А ты улыбался, как идиот, потому что уже давно не чувствовал себя настолько счастливым и умиротворенным. Потом, когда мама устала ворчать, ты занес Тевкра в комнату и еще долго лежал рядом с ним — пока не уснул сам. А наутро, проснувшись перед уходом в столицу, обнаружил на своей груди Глаз Бога. Аякс со вздохом прижал обе руки к лицу. Серафина приблизилась, ласково обхватила его за плечи. Аякс просто не мог понять, как умудрился забыть… такое. Как уступил столь ценное воспоминание скверне. Он ведь считал, что получил Глаз Бога в бою. В конце концов, выбравшись из Бездны, он всюду сеял хаос, нырял из битвы в битву… Но на самом деле его жизнь не была вечной борьбой. Аяксу нравилось сражаться. Но редкие моменты, которые он проводил в кругу семьи или друзей, вроде тех, что обрел в Инадзуме, нравились ему не меньше. И может, теперь даже чуточку больше. — Ты в порядке, милый? — мягко осведомилась Серафина. Аякс кивнул. К сожалению, даже глядя на воспоминания Сорокового через резонанс историй, он не мог поверить, что эти же воспоминания принадлежат ему самому. Тем не менее, после рассказа Сорокового он и вправду почувствовал себя легче. Он не помнил той ночи с Тевкром — но теперь мог с легкостью ее представить. Это было все же лучше, чем ничего. — А ты, Сороковой? — спросила Серафина. — Девятый? Кажется, оба немало удивились. Даже Сороковой, и тот вздернул брови. На губах Девятого тотчас заиграла улыбка. — Все хорошо. — Тц… — Сороковой отвел взгляд в сторону. — Что за глупости. — На его языке это значит, что он в порядке, — услужливо подсказал Девятый. Сороковой закатил глаза. — Вот и славно. Потому что мне удалось установить местоположение осколка. Нам сказочно повезло: он упал в пузырьковую вселенную совсем недалеко отсюда. Давайте поспешим и убережем нашего дорогого Аякса от расщепления сознания. Погладив Аякса по спине, Серафина приблизилась к Асте: — Я поведу корабль. Вам с Девятым еще нужно обсудить, как вывести Аякса из Квантового моря. Девятый лукаво прищурился. — Ничего вы не забываете, госпожа Серафина. Ну, мы пойдем, не будем мучить вас своими скучными научными рассуждениями. Сороковой? — Упаси, — поднял руки тот. — Я буду в соседней комнате. Девятый передернул плечами. Аста, одарив Аякса улыбкой, поднялась из кресла пилота, потянулась и тоже зашагала к выходу. Сороковой улизнул следующим. Кажется, взаимодействие с незнакомцами, которых не нужно было оберегать от скверны, приводило его в искреннее смятение. Серафина, проводив его взглядом, тихонько засмеялась. — Примечательная компания. «Это уж точно». Серафина опустилась на место Асты, взялась за штурвал. От этой привычной картины Аякс окончательно расслабился. Он знал, что Одиннадцатый неотступно идет по пятам, но сейчас об обезумевшем двойнике не хотелось даже думать. — Присядешь? — осторожно спросила Серафина. Дождавшись, когда на его плече устроится одна из золотых синиц Девятого, Аякс сел, потянулся к блокноту. — Мне… — Серафина запнулась. — Мне жаль, что все так получилось, милый. Я не хотела тебе врать. Вернее, хотела, но не потому, что желала зла. Просто… Все так запуталось. Мы с тобой были знакомы и незнакомы одновременно. Я боялась твоей реакции. Боялась, что ты можешь сделать — со мной или с самим собой. Взгляд Серафины виновато заметался. Некоторое время Аякс наблюдал, как ее палец взволнованно постукивает по штурвалу, а затем написал:Я понимаю. Я бы тоже себя боялся. Выходит, ты с самого начала понимала, кто я и что нас связывает?
— В общих чертах, — кивнула Серафина. — Однажды — должно быть, через одну из своих копий — Одиннадцатый опознал во мне настоящую Царицу. Уже даже не знаю, как давно это случилось. Кажется, целую вечность назад. По ее губам скользнула печальная улыбка. Аякс разглядывал многочисленные шрамы на ее руках и пытался угадать, какие были оставлены его обезумевшей копией. — С тех пор мы с Одиннадцатым неоднократно сходились в бою, и я успела неплохо узнать его историю. Встретив тебя, я сразу поняла, что ты — одна из его альтернативных версий. Но только по мере восстановления фрагментов твоей истории начала догадываться, что вы с Одиннадцатым делите гораздо больше, чем остальные его копии. Перед тем, как написать ответ, Аякс посмотрел на синицу, которая теперь резво скакала по приборной панели.От Одиннадцатого меня отделяет всего один выстрел.
— Я знаю, милый, — вздохнула Серафина. — Я видела ваши истории. Но не думай, что вся твоя жизнь определена только этим выстрелом. Аякс вопросительно вздернул брови. Перед тем, как ответить, Серафина долго вглядывалась в глубины Квантового моря. Свет недостижимых звезд танцевал в ее синих глазах, слегка прикрытых и оттого задумчивых. Наверное, она размышляла о своих копиях, о своих бесчисленных «что, если», многие из которых погибли от безжалостного копья Одиннадцатого. — Вы с Одиннадцатым происходите из одной реальности. Но эта реальность уже раскололась на множество вероятностей, и каждая живет своей историей. Считай, это разные книги, которые написаны по одной и той же задумке совершенно разными авторами. Синица, поразмыслив, перепорхнула на механическую руку Аякса. Словно жизнь соприкоснулась со смертью — и не испугалась. — Может, в чем-то вы похожи. Но Одиннадцатый стал Мрачным Охотником и не отступился от цели, даже узнав мою историю. А ты другой. Момент выстрела стал для вас обоих отправной точкой. Но ведь история на этом не закончилась. Вы двинулись в будущее, каждый своей дорогой. События, которые вы пережили, решения, которые вы приняли — все это определило не только ваши сходства, но и ваши различия. Серафина повернула к Аяксу голову, одарила его нежной улыбкой, на какую была способна только Архонт Любви. — Знаешь, кого я вижу перед собой, Аякс? Не Одиннадцатого. Не Девятого и не Сорокового. Я вижу тебя. Прошедшего через Бездны, ужас которых нельзя даже представить. Получившего Глаз Бога за любовь. Защитившего меня вопреки всей моей лжи. Одиннадцатый больше не способен на такие поступки. А ты совершаешь их даже на грани отчаяния. Даже когда ставишь на своей истории крест, потому что считаешь себя недостойным продолжения. Вы оба потонули в водовороте судьбы. Только Одиннадцатый смотрит на дно. А ты, милый, все еще не бросаешь попыток выбраться к свету. Аякс бросил взгляд за окно. В зыбком отражении на стекле виднелось лицо, обезображенное металлической пластиной. «Вы оба потонули в водовороте судьбы», — сказала Серафина, подразумевая, что они с Одиннадцатым оба стали чудовищами. Да. Аякс был монстром на целую половину. А еще на целую половину — человеком. Поглощенный болью, с которой никак не мог примириться, Аякс постоянно об этом забывал.Этих «попыток» недостаточно. Я ведь в буквальном смысле ополоумел, узнав, что ты Царица. Мне было даже все равно, принадлежишь ли ты моей вероятности.
Взгляд Серафины быстро проскользнул по строкам, а затем смягчился. — Ты слишком строг к себе, милый. Выбираться из тьмы нелегко, и даже когда рядом есть люди, готовые поддержать, это самый одинокий в жизни путь. В конце концов, только выбравшись к свету самостоятельно, мы сможем оценить его в полной мере, ты так не думаешь? Аякс опустил глаза, провел пальцем по краю страницы. Во время Сентября Катастроф Тевкр воспользовался Волей Скверны, чтобы пробиться к сознанию Аякса и вывести его на свет. Прочь из цепкой хватки внутренних демонов. Аякс был всем сердцем благодарен Тевкру — но в то же время понимал, что пройти свой путь, держась за чужую руку, невозможно. Внутренние демоны на то и внутренние. Они всегда будут с тобой, и победить их можешь только ты сам. Не Тевкр. Не Тоня с Антоном. Не Матвей. Не Серафина и не Царица, кем бы она ни была. Избавить себя от прошлого мог только сам Аякс.Я тебя не заслуживаю. Спасибо. За все, что ты для меня сделала. И прости. Я бы сказал, что был дураком, но ведь я по-прежнему им остаюсь.
Серафина мягко засмеялась. — Ну, я когда-то была главой дураков, — прищурившись, заметила она. — Мы друг друга стоим. Аякс улыбнулся.Конец музыкального фрагмента
Некоторое время они сидели в молчании. Беспокойная синица кружила под потолком, а за окнами плескалось Квантовое море, кладбище всех историй. Размышляя о нем, Аякс крутил в пальцах ручку. Они с Серафиной оба были низвергнуты в Квантовое море одним и тем же оружием — странным звездным клинком.Тебе удалось выяснить что-нибудь о клинке Пьеро?
— Не скажу, что я интересовалась, — честно ответила Серафина. — После всего, что между нами произошло, разбираться в прошлом Нидхёгга было слишком больно. У тебя есть мысли? Аякс в задумчивости погладил подбородок. На то, чтобы дать ответ, ушло немало времени — он постоянно перечеркивал написанное.Можно сказать, клинок Пьеро обладает силой воздействовать на истории. Отсекать еще живые истории с Воображаемого Древа и бросать в Квантовое море. А маска Капитано, Трансцендентный Лик, дает возможность их читать. Интересно, откуда взялись подобные артефакты. Они ведь явно выходят за границы стен, очерченных Небесным порядком.
— Самуил владел Трансцендентным Ликом еще до того, как пришел в Заполярный Дворец, — припомнила Серафина. — Хотя никогда о нем не распространялся. Меч, возможно, был создан в Сал Виндагнире. Пока Аякс постукивал ручкой по подбородку, обдумывая ее слова, Серафина добавила: — Что волнует меня гораздо больше, так это фальшивая «Царица». Я уже слышала о ней от Одиннадцатого, но решила, что он ошибся. Или кто-то другой выдает себя за меня — Нидхёгг мог провернуть нечто подобное, чтобы избежать в Снежной паники. — Она тихо вздохнула. — Однако то существо, которое мы увидели в осколке истории Одиннадцатого… Серафина покачала головой. Аякс закончил мысль вместо нее:Оно не было человеком.
— Именно. Тогда что такое «Царица»? В твоих историях я видела, как сильно состарился Нидхёгг. Должно быть, он осознал, что дальнейшее использование клинка приведет к смерти, и передал его «Царице».Нидхёгг был проклят бессмертием — это не помешало клинку отнимать по крупицам его жизнь. Клинок манипулирует самой сутью историй, и бессмертие от него не спасает. Значит, «Царица» — это нечто большее. Не просто бессмертное существо.
Серафина медленно выдохнула. Ее пальцы крепче обхватили штурвал, а лицо, и без того бледное, окончательно утратило краски. Аякс нарисовал на полях знак вопроса. — Ох, милый… У меня есть догадка. Но если я права… Прикусив губу, она замолкла. В оцепенелом взгляде отразилась грусть. Пару минут Серафина обдумывала свою теорию, а после медленно заговорила: — Очутившись в Квантовом море, я упала на «Хорс-8». Туда, где под слоем льда покоился этот самый корабль. Я не могла объяснить, почему, но меня тянуло к нему — так, будто я слышала чей-то далекий зов. Не до конца отдавая себе отчет в собственных действиях, я освободила корабль из-подо льда, подошла к нему, прикоснулась… Аякс внимательно слушал. Это была та самая история, которую на «Хорсе-8» рассказывала Аста — об упавшей девушке-звезде. Теперь Аяксу довелось взглянуть на нее с другой точки зрения. — В тот момент я ощутила нечто… Нечто такое, с чем срезонировала моя душа.Это была история твоей копии.
Серафина кивнула. — Ее обломок. Так я узнала, что Нидхёгг тоже был в Квантовом море.?!
— Я сама не знаю подробностей, — призналась Серафина. — Осколок был слишком маленьким, чтобы поведать историю целиком. Я поняла лишь, что Нидхёгг встречал в Квантовом море мою копию. — Она прикрыла глаза. — Он полюбил ее. А после потерял — ее расщепило Квантовое море. Этот осколок — единственное, что от нее осталось. Позже нам с Астой удалось установить, что именно он питает корабль энергией. Человеческий глаз Аякса изумленно расширился. Он столько лет работал бок о бок с Пьеро — и даже представить не мог, какие тайны таятся в истории этого замкнутого, извечно холодного человека.Это объясняет, почему во время катастрофы пятисотлетней давности он отправился именно в Снежную. И почему остался помогать, хотя мог бы вернуться в Каэнри’ах.
Серафина не ответила. В изгибе ее бровей читалась грусть. Аякс боялся представить, сколько раз Серафина задавалась вопросами о любви Нидхёгга. Были ли его чувства настоящими? Или все эти четырнадцать лет, на протяжении которых их неизбежно влекло друг к другу, Нидхёгг видел в Серафине кого-то другого? Прежнюю возлюбленную, которой Серафина не могла стать? Не зная, как лучше выразить свое сожаление, Аякс решил перевести тему:Так в чем же заключается твоя теория?
Серафина вздохнула. — Когда я увидела Царицу из истории Одиннадцатого, я ощутила тот же самый резонанс — только в десятки раз сильнее.Хочешь сказать…
Не решившись дописать, Аякс посмотрел на Серафину. — Да. Что, если во время своего странствия по Квантовому морю Нидхёгг собирал осколки множества разных Серафин? А затем, когда он низверг меня в Квантовое море… — Серафина покачала головой. Наверняка вспоминала, как они с Нидхёггом скрестили клинки. — Он собрал из них «Царицу». Существо, которое обладало не только устойчивостью к воздействию клинка, но и памятью моих копий.Так он мог лгать целому миру, что Царица по-прежнему жива.
Гнев, вспыхнувший в сердце Аякса, оказался таким сильным, что он едва не переломил пополам ручку. Он ведь знал. Он не раз слышал, что до бедствия в Каэнри’ах Царица была другой — но никогда не придавал этому значения. «Кто угодно изменится под влиянием такой катастрофы», — размышлял он, когда люди обвиняли Царицу в холодности, в утрате собственного идеала. Галина рассказывала, что метель, которая отрезала необитаемые земли от территории Снежной, закончилась через четырнадцать лет после начала катастрофы. Ровно в тот день, когда Пьеро отправил Серафину в Квантовое море. Пять столетий лжи. Фатуи присягали на верность Царице — но Царица была пустышкой. Марионеткой, за нити которой дергал умелый кукловод. Выходит, даже преданность Аякса родной стране была фальшивкой. Нет. Сама Снежная была фальшивкой. Вот почему она так нуждалась в «Холодном огне». Вот почему Аяксу следовало вернуться. Поддержать «Холодный огонь», насколько хватит сил. Исправить ошибки. Положить лжи Пьеро конец. Извиниться перед Матвеем, перед Тоней, перед всеми, кем он поступился из-за своей одержимости. Принять наконец ответственность за свое будущее. И может, если Серафина будет рядом, все же присягнуть на верность Царице, которая заслуживала самой глубокой на свете преданности.* * *
— Надеюсь, ты понимаешь: это все равно что залепить разрыв между мирами пластырем, — проворчала Аста. Зрелище было занимательным. Аста из мира Сорокового на время уступила свое тело Асте с «Хорса-8» — только эта копия обладала глубинным пониманием принципов, по которым работали истории. Ее голос изменился, но лицо сохраняло прежнюю мягкость, так что Девятого отчитали хоть и грубо, зато с улыбкой. Душевненько, одним словом. — Спасибо, Аста. — Было бы за что, — вздохнула та. — Тебе бы сейчас бросить свои силы на восстановление, а не скакать по пузырьковым вселенным. Вместо ответа Девятый одарил Асту невинной улыбкой. Конечно, ему нужно было восстановиться. Проблема заключалась в том, что времени на передышку никто не давал: сознание неизвестного номера по-прежнему расщеплялось, а Одиннадцатый по-прежнему вел свою жуткую охоту. — Ты слышала наш с другой Астой план, — сказал Девятый. — Что думаешь? Есть шансы на успех? — Незначительные, — передернула плечами Аста. — Затея рискованная. Ты же знаешь, Звездный Предел — одна из наиболее агрессивных зон Квантового моря. Пройти через него… Даже не знаю. Очень опасно. — Да, но еще Звездный Предел — наиболее близкая к Воображаемому Древу точка. А если мы хотим вернуть Аякса на Древо, нам придется приблизиться к нему, насколько возможно. Нельзя перекинуть мост между двумя слишком далекими друг от друга берегами. Ну, можно, конечно, но это требует времени, которого у нас нет. Аста скептически вздернула бровь. — Зачем ты спрашиваешь мое мнение, если давно уже все решил? Девятый развел руками. — Хочу убедиться, что ничего не упустил. — Обо всех упущениях ты и сам прекрасно знаешь, — фыркнула Аста. — Скажи мне лучше вот что. Как вы планируете бороться с Мрачным Охотником? Вы трое — прямо-таки лакомый кусочек. Ваши истории слишком сильны. С ними Мрачный Охотник наверняка сможет победить Серафину, так что он попытается завладеть вами любой ценой. И что же вы собираетесь делать, когда он придет по ваши души? Девятый задумчиво почесал скулу. — Мм… Импровизировать? Аста закатила глаза. В этот момент она стала так похожа на Сорокового, что Девятый не сдержал тихого смешка. Впрочем, веселье быстро улетучилось. Аста задала действительно важный вопрос. — Не знаю, Аста. Я открыт к предложениям. Она тягостно вздохнула. — И ведь вечно ты такой. Бросаешься в самое пекло, не думая о последствиях. — Да нет, — раздался за спиной Асты недовольный голос. — О последствиях он осведомлен прекрасно. Проблема в том, что они совершенно его не заботят. Разумеется, это был Сороковой. Не перенес больше получаса одиночества и пришел, даже несмотря на нелюбовь к заумным разговорам. Девятому хотелось пошутить, но он придержал язык за зубами. Многие ошибочно считали Сорокового дураком, да только без ума этот человек никогда бы не пережил столько катастроф. Нет. Сороковой всегда превосходно соображал, и иногда Девятый даже сетовал, насколько проницательного товарища подбросила ему судьба. Сороковой видел, как разрушается история Девятого, и понимал, к каким последствиям это может привести. Поэтому он злился. «Ах, мой дорогой Сороковой. Больно уж доброе у тебя сердце». Девятый поднялся с кресла, спрятал раненое плечо, залатанное магией Асты, в рукаве пиджака. Все это время Сороковой с нечитаемым лицом наблюдал за его действиями. — Мы скоро прибудем в нужный мир, — объявил Девятый. — Ты разве не оставил прибор для отслеживания осколков Серафине? — вздернул брови Сороковой. Девятый улыбнулся. Сороковой понял, что ответ подразумевает собой многочасовую лекцию, и тихо вздохнул. Ну что за очаровательный человек? Такой неприступный, такой могущественный — и такой растерянный перед лицом магической науки. — Ну, раз такое дело, я отчаливаю, — объявила Аста. — Удачи не желаю, сами знаете, в Квантовом море ее не существует. Так что покедова! Я подумаю насчет способа победить Одиннадцатого. А вы пока не помрите. Девятый и Сороковой не успели ответить: глаза Асты закатились, а в следующее мгновение ее голос зазвучал с привычной мягкостью. — Ох, это было резко! Простите, — она приложила руку к груди и смущенно улыбнулась. — Аста с «Хорса-8» не любит прощаний. Можно даже сказать, она их боится. В конце концов, никогда не знаешь, а не прощаешься ли с человеком навсегда. Девятый перекинулся быстрым взглядом с Сороковым. Тот, скрестив руки на груди, торопливо отвернулся к двери. — Да уж, — отозвался Девятый, припомнив свой последний разговор с Тевкром. — Никогда не знаешь. — Он приблизился к Сороковому, хлопнул того по плечу. — Ну! Не будем о грустном. Нас ждет невиданный прежде мир. Давненько мы не выбирались в путешествие по пузырьковым вселенным, да, Сороковой? Я вот сгораю от нетерпения! Сороковой долго молчал. Затем, слегка сжав собственный локоть, обронил привычное: — Идиот. Все трое вернулись в кабину пилота. Как и предсказывал Девятый, на экране уже вовсю мигала красная точка — осколок истории находился в ближайшей пузырьковой вселенной. Аякс взволнованно зачесывал назад волосы. Серафина, закусив губу, следила за показаниями приборов, изредка бросая на красную точку беглые взгляды. — Какой у нас план? — спросила она. Девятый облокотился на спинку кресла, в котором нервно ерзал Аякс. Ох, неизвестный номер. Столько всего пережил, но на деле так и остался сущим мальчишкой. Девятый еле удержался от желания успокаивающе похлопать его по макушке. — Капитан? — повернулась к Сороковому Аста. Тот прикрыл глаза. Между его бровей пролегла хмурая складка. Чуть погодя он заговорил — так, словно описывал возникшую в голове схему: — Входим в пузырьковую вселенную, сажаем корабль. Аста и Серафина остаются на борту. Мы идем за осколком. Аякс поглощает его. Это неизбежно выдает Одиннадцатому наше местоположение, поэтому мы с Девятым прикрываем Аякса, чтобы он гарантированно вернулся на корабль. Аякс нахмурился, но спорить не стал. — Что касается дальнейших действий… — Сороковой посмотрел на Девятого. — Введи всех в курс дела — на случай, если мы не сможем сбежать от Одиннадцатого. «И ведь вечно ты говоришь подобные вещи с непроницаемым лицом», — вздохнул Девятый. На плечо опустилась золотая синица. Девятый осторожно погладил ее, пытаясь успокоить нервную пляску мыслей. — С восстановленной историей наш дорогой Аякс может возвращаться домой, не опасаясь расщепления. Как я и говорил, мы воспользуемся его связью с Воображаемым Древом. Серафина, Аякс, вы ведь оба знаете о Звездном Пределе, верно? Изумленный до глубины души, Аякс беззвучно выдохнул. Его рука запорхала над блокнотом. Девятый хорошо чувствовал его историю, каждую ее главу. Часть истории Аякса, «Сквозь звезды и Бездны», мелко дрожала. В конце концов, эта глава была написана, когда Аякс спустился за Сяо в Бездну. Именно тогда он и столкнулся со Звездным Пределом — темным, затягивающим эпицентром Бездны.Какое отношение Звездный Предел имеет к Квантовому морю?
Чтобы прочесть написанное, Девятый перегнулся через спинку кресла. Раненое плечо не упустило возможности выразить протест. — Непосредственное, — ответил Девятый, когда боль поутихла. — Как бы тебе объяснить… Бездна — это особый слой реальности, сформированный в месте соприкосновения Воображаемого Древа с Квантовым морем. Можно сказать, граница. А Звездный Предел — что-то вроде пограничного пункта. Зона, которая со стороны Квантового моря располагается к границе ближе всего. — Вроде Разлома, который принадлежит Ли Юэ, но при этом граничит с Сумеру, — подхватила Серафина. Шокированный Аякс посмотрел на страницу блокнота, но так и не сумел сформулировать вопрос. Девятый все же похлопал его по макушке. — Не волнуйся. Люди живут с этим знанием и не разваливаются. Посмотри хоть на Сорокового. Он долго поднимал свою челюсть, но ничего, справился. Сороковой показал средний палец. — Какие же вы, провалившиеся в Бездну, грубые, — притворно вздохнул Девятый. — Итак, образовательная минутка окончена, продолжаем обсуждать план. А заключается он в следующем: Серафина доставит Аякса к Звездному Пределу. Если мои догадки верны, там связь Аякса с Воображаемым Древом, сейчас очень слабая, укрепится. Глаз Бога превратит ее в осязаемый поток. Этот поток и станет мостом, который поможет пересечь Звездный Предел, вырваться в Бездну и оттуда выбраться в Тейват. Аякс озадаченно потер переносицу. Понимая, как запутанно прозвучали его слова, Девятый поспешно сказал: — Не переживай. Тебе будет помогать Аста. — До момента, как ты не войдешь в Звездный Предел, — добавила та. — Сквозь него тебе придется прорываться самостоятельно. За реакцией Аякса наблюдали все. Только Серафина, сжимая штурвал до дрожи в пальцах, впивалась взглядом в лобовое стекло. Девятый понимал ее чувства. Серафина хотела вернуть Аякса домой, но в то же время успела здорово к нему привязаться. Отпускать людей, с которыми не страшно пройти даже Квантовое море, всегда нелегко.«Прорываться?»
Аста кивнула. — Звездный Предел похож своими свойствами на черную дыру. Ты, наверное, и сам чувствовал это, когда спускался в Бездну. — Он будет пытаться затянуть тебя, милый, — объяснила Серафина. — Оставить внутри себя. Тебе придется сражаться не только с существами, которых породит сопротивление Квантового моря — с самими законами этого аномального места. Девятый одарил Аякса улыбкой. — Я дам тебе своего нарвала. — А если ты погибнешь? — сдвинула брови Серафина. — Не хочу нагнетать обстановку, но мы должны рассматривать все варианты. Рука Девятого невольно коснулась броши в виде синицы. — После моей смерти нарвал исчезнет не сразу. Этого будет достаточно, чтобы вырваться из Звездного Предела. А если нет, значит, Аяксу уже ничего и не поможет. — Оптимистично, — оценил Сороковой. — Как всегда, — отозвался Девятый. Сороковой фыркнул. <Ладно, допустим, — бросив попытки записать мысли, обратился к своим копиям Аякс. — Но как я вырвусь из Бездны? Когда меня очистили от скверны, я потерял способность открывать порталы>. — Заблуждаешься, мой дорогой неизвестный номер, — улыбнулся Девятый. — Ты просто никогда не задумывался о своих новых талантах как следует. Вспомни-ка: Бездна — это уже не Воображаемое Древо, но еще не Квантовое море. Она все равно пронизана артериями земли, пускай их количество по мере приближения к Звездному Пределу сокращается. Представители Ордена Бездны тоже путешествуют по артериям земли. Ты не представитель Ордена Бездны, но нужными способностями владеешь. Аякс, выпустив воздух сквозь сжатые зубы, постучал ручкой по лбу. Судя по выражению лица, Сороковой был с ним солидарен. <Погоди, стой, не так быстро. Хочешь сказать… Из-за моей связи с Воображаемым Древом я могу путешествовать по артериям земли? Оказавшись в Бездне, я смогу почувствовать их — и переместиться с их помощью в Тейват?> — В точку, — щелкнул пальцами Девятый. — Помогите, — пробормотал Сороковой. Аякс некоторое время молчал. Затем, перелистнув страницу, написал посреди расчерченной строками белизны одну-единственную фразу:Вы не пойдете со мной?
Брови Серафины изогнулись. — Ох, милый… Девятый, повернув голову, взглянул на Сорокового. Тот сделал вид, что крайне заинтересован проплывающими за окном видами. Как если бы они отличались разнообразием. — Может, Серафина сумеет, — осторожно предположил Девятый. — Должна попытаться. В конце концов, на Воображаемом Древе остался твой мир, — поддержала Аста. — А вот нам с капитаном и Девятым уже некуда возвращаться. Мы можем сбежать в чужую реальность, но это ведь будет история, которая нам не принадлежит. — Ага, — поддержал Девятый. — Как там говорят? Капитан должен отправляться на дно вместе со своим кораблем? <Но…> — Не пойми неправильно, мой дорогой неизвестный номер. — В отражении на лобовом стекле Девятый увидел синицу, которая перепорхнула ему на голову. — Я был бы счастлив снова увидеть Тевкра. Или Тоню с Антошей. Да и познакомиться с Матвеем было бы интересно. Со всеми, с кем наши истории разминулись. Но, боюсь, каждая секунда в твоей реальности будет с особой силой напоминать обо всем утраченном. Мне… Он тихо выдохнул и впервые за долгое время заговорил предельно честно, не скрывая истинные чувства за улыбкой. Заметив это, Сороковой наконец оторвался от созерцания Квантового моря. — Мне и без того понадобилось слишком много времени, чтобы примириться с потерями. Я просто не выдержу. Смотреть на любимых людей — и понимать, что ты никогда не сможешь соприкоснуться с ними по-настоящему, ведь на самом деле не являешься персонажем их истории… Это больно. Никто из нас к этому не готов. Аякс промолчал. Кончик ручки некоторое время касался бумаги, из-за чего по листу расползлось большое черное пятно. Но в конце концов Аякс так ничего и не написал.* * *
— По этому господину можно сверять часы. Сороковой тихо фыркнул. Девятый. Даже в такой безнадежной ситуации не перестает отпускать шуточки. Словно пытается превратить их в пули. Идиот. Как он это делает? Как находит силы сохранять присутствие духа, когда небо содрогается от количества темных разрывов, а бесчисленные гончие Одиннадцатого воют, исполняя похоронную песнь? — Жалко, — добавил Девятый. — Мне понравилась эта реальность. — Чем же? — хмыкнул Сороковой.Этот фрагмент можно читать под музыку: Claire Wyndham — Every Ending Is a Chance. Ставьте на повтор
Они стояли плечом к плечу. Волна гончих становилась все ближе. Следом, рассекая тучи копьем, несся Одиннадцатый. Он казался гигантским коршуном. Остальные копии в его тени были такими крошечными, такими незначительными, что Сороковой невольно задумывался, для чего вообще рассказывались их истории. — Ну… — Девятый повел здоровым плечом. — Тевкр, Антон, Тоня — им всем удалось выжить. Жалко, нашей копии не довелось увидеть, какими они выросли. — Мм. — Каким он был номером? — Трехсотым. — Понятно. Ну… — Девятый слабо улыбнулся. — Мы будем помнить тебя, Трехсотый. Сороковой поджал губы. — Если выживем сами. — Надо постараться. А то Трехсотый расстроится. Сороковой мог бы многое сказать. Он мог бы отчитать Девятого или накричать, потому что Девятый опять вел себя так, словно мир вокруг — это забавная игра, а он сам в ней — забытая в рукаве козырная карта. Но Сороковой обронил лишь привычное: — …Идиот. За столько лет он уже понял, как обманчивы манеры Девятого. «Может, ты просто пытаешься выдумать для меня повод двигаться дальше. Но я в этом не нуждаюсь. У меня уже давно есть повод». Доживи. Гончие наконец нахлынули на Девятого и Сорокового темным морем. Те не дрогнули. За их спинами, под прикрытием созданного Девятым золотого купола, Аякс возвращал последний фрагмент своей истории. На взгляд Сорокового, мог бы быть порасторопнее, но Девятый не согласился. «Это все равно что получать Глаз Бога во второй раз, — объяснил он. — Мы выиграем столько времени, сколько потребуется». Поэтому они сражались. За время. За то, чтобы Аякс получил шанс, которого не было у персонажей оборванных историй. Сороковой без устали орудовал копьем. Красный шарф метался за спиной, словно флаг в руках преданного делу знаменосца. Синицы Девятого пикировали на гончих. Удивительно, сколько силы таилось в их крошечных телах — золотые клювы с рвением вгрызались в тьму, обращая ее клочьями. Магия Девятого мерцающими потоками кружила над полем боя, исцеляя и оберегая. С такой поддержкой Сороковой не боялся ударов в спину. Несмотря на значительный перевес в сторону врага, в плотных рядах гончих то и дело возникал просвет — надежда посреди океана тьмы. Доживи. Ближайшая к Сороковому синица рассыпалась золотыми искрами. Сороковой ругнулся, улучил момент, чтобы проверить состояние Девятого. Тот выглядел больным. Пожалуй, в последний раз он был так плох лишь в день, когда его Тевкра поглотило Квантовое море. — Девятый, — позвал Сороковой. Девятый не ответил. В его глазах, сосредоточенных на поле боя, зарождался лихорадочный блеск. Руки плели заклинания с прежним проворством, но пальцы дрожали, а по лбу катился пот. — Не глупи, — сдвинул брови Сороковой. — Без твоей силы барьер падет, и Аякс окажется уязвимым. Девятый наконец перевел на него усталый взгляд. — Ты нужен мне, — добавил Сороковой. — Живым. Он и представить не мог, насколько больно окажется видеть Девятого в таком состоянии. Они скрашивали друг другу одиночество уже долгие годы. Все это время Девятый сиял подобно солнцу. И теперь Сороковой упрямился, не желал признавать, что даже такой яркий свет может угаснуть. — Мой дорогой Сороковой… — начал Девятый. — Пожалуйста, — оборвал Сороковой. Девятый покачал головой. Похоже, у него не осталось сил даже на удивление. К счастью, спорить он не стал, лишь отступил ближе к барьеру, позволяя Сороковому принять основной удар гончих на себя. Барьер угрожающе мерцал. Девятый сосредоточил все свое внимание на попытке удержать его целым, лишь изредка отстреливаясь от пропущенных Сороковым гончих золотыми вспышками. — Снова вы двое. Одиннадцатый рухнул с неба, словно ведомый судьбой клинок. Сороковой сразу же бросился наперерез. История Девятого и без того разрушалась — одного удара Одиннадцатого хватило бы, чтобы оборвать ее на полуслове. — Сороковой номер… Копье Одиннадцатого прорезало воздух. Вслед за лезвием тянулась дымка. Сороковой успел отразить атаку, но с правой стороны к нему уже вовсю несся черный всполох. — …номер, не сумевший сберечь Люмин. Всполох опалил щеку Сорокового, оставив там длинный темный росчерк. К счастью, историю Одиннадцатый не задел. — Так значит, ты все еще помнишь это имя? Вместо ответа Одиннадцатый склонил голову набок. Он прятался за маской Короля Демонов, но даже без нее Сороковой не сумел бы различить выражение его лица — весь облик Одиннадцатого затягивала тьма, густая и вязкая, словно скверна. Рука Сорокового крепче обхватила древко копья. Столько лет прошло, а сердце все равно содрогается. Он по-прежнему не может держать себя в руках, когда вспоминает ее. Девушку, павшую жертвой своей отнятой любви. Девушку, которую он, Аякс, не смог сберечь. — Какая из тысяч поглощенных копий сейчас управляет твоим разумом, Одиннадцатый? — Этот разум принадлежит только мне. По губам Сорокового скользнула усмешка. Копья столкнулись. Темная сила Одиннадцатого разрывала саму реальность, и Сороковой ощущал, как гудит в его руках верное оружие, как покрывается трещинами лезвие, пережившее сотни сражений. — Тогда ответь, почему тебе не плевать. С каких пор хоть кто-то из старых друзей стал иметь для тебя значение? Тьма вокруг Одиннадцатого оставалась непроглядной. — Или, может, все дело в том, что после встречи с неизвестным номером ты начал сомневаться? Одиннадцатый издал короткий звук, который напоминал помесь рыка и стона. Мрак сомкнулся вокруг руки Сорокового. Ошарашенный болью, он разжал пальцы, и копье мигом разлетелось на части. Обломки древка вонзились в землю, а лезвие, подхваченное темной бурей, едва не пробило шею Девятому — тот еле успел уклониться. — Сороковой! — испуганно окликнул он. Сороковой отшатнулся. Крови не было, но рука почернела до локтя и жгла так невыносимо, будто Сороковой окунул ее в кислоту. — Давай закончим эту игру в кошки-мышки, номер Сорок. Позволь мне освободить тебя от оков твоей умирающей истории. Рука в когтистой перчатке взметнулась. Сороковой покачнулся. Мощь Одиннадцатого безжалостно засекла по телу, и в воздух взметнулся целый сноп золотых искр — история рушилась, а ее крупицы тянулись навстречу объятиям безжалостной, бескомпромиссной тьмы. — Сороковой! — опять позвал Девятый. Он попытался метнуться на выручку, но Сороковой не позволил: отвел уцелевшую руку назад и послал в сторону Девятого импульс, оттолкнувший того обратно к барьеру. Доживи. Снова и снова это короткое слово вспыхивало в памяти. «Доживи», — вот и все, что сказал Кевин из мира Сорокового перед тем, как отправиться навстречу своей смерти. Он никогда не уточнял, до какого именно момента Сороковому надо дожить. Поначалу Сороковой принимал это за равнодушие — к концу жизни Кевин почти не проявлял интереса к окружающим, целиком растворившись в сражениях. Теперь Сороковой понимал. Кевин хотел, чтобы он двигался вперед настолько долго, насколько позволит дорога. «Поэтому иди к черту, Одиннадцатый». Закусив губу, Сороковой сосредоточился, стал подтягивать крупицы своей истории обратно. Безусловно, он ненавидел в ней многие страницы. Но уступать ее какому-то темному ублюдку, который оказался не способен победить самого себя, Сороковой не собирался. «Я не стану твоей марионеткой». Сила Одиннадцатого ломала Сорокового, а он боролся, боролся, боролся — ровно до тех пор, пока в небо за его спиной вдруг не взмыл огромный водяной кит. <Пошел прочь>, — услышал Сороковой голос неизвестного номера. Казалось, кит поднялся так высоко, что коснулся туч — а затем рухнул вниз, разбился об землю неудержимыми потоками. Ревущие волны оттащили гончих, отбросили назад Одиннадцатого, обернулись воронкой, которая стягивала все вокруг к центру пузырьковой вселенной. Подхваченный ветром, Девятый сгинул бы в этом водовороте, но их с Сороковым прочно опутали элементальные потоки. — Наконец-то! — с облегчением рассмеялся Девятый. — Чем ты там занимался? — проворчал Сороковой. — Решил вспомнить историю Тейвата до древнейших времен? Золотой барьер Девятого опал. Аякс перешагнул угасающие обломки. На его поясе мерцал чистым и ровным светом Гидро Глаз Бога. Механическая рука сжимала сотканный из воды кинжал. <Простите. Я не ожидал, что моя история сохранила моменты, которых не осталось в памяти>. Сороковой с Девятым обменялись быстрыми взглядами. Похоже, неизвестному номеру все же удалось увидеть, в каких именно обстоятельствах он получил Глаз Бога. Что ж… Сороковой не мог его винить. Он бы тоже не упустил возможности насладиться этими воспоминаниями. — Отступаем на корабль, — скомандовал он. Аякс повел свободной от кинжала рукой, и в воздухе возникла лодка. Помогая друг другу, все трое запрыгнули на борт. Сорвавшись с места, лодка вопреки законам физики стремглав понеслась против течения, вверх по созданным Аяксом водопадам, туда, где в укрытии гор прятался корабль Серафины. Одиннадцатый уже оправился от удара и теперь пытался прорваться сквозь потоки воды следом за жертвами своей охоты. — Ублюдок, — только и сказал Сороковой.Конец музыкального фрагмента
Лодка вынесла их к кораблю, где уже в нетерпении поджидали Аста и Серафина. Обе так переволновались, что при встрече не смогли найти слов, просто заключили всех троих в крепкие объятия. Сороковой оказался настолько этим огорошен, что в кабине пилота просто устроился в темном уголке, молча наблюдая за происходящим. — Ладно, взлетаем, — распорядилась Аста. — Наша цель — добраться до Звездного Предела. — И не помереть от Одиннадцатого, — добавил Девятый. Знакомая мрачная фигура уже парила в небе, неотрывно наблюдая за взлетом корабля. Сороковой сжал почерневшую руку. Боль понемногу стихла, но пальцы теперь слушались хуже прежнего, а вокруг запястья все еще витали золотистые фрагменты истории. Если бы только Сороковой обладал силой, достаточной, чтобы избавиться от ублюдка раз и навсегда… Он посмотрел на Девятого, который что-то втолковывал Аяксу. «Тебе бы не приходилось так часто рисковать собой, идиот». Корабль белым альбатросом рассек завесу туч и вырвался за пределы пузырьковой вселенной, навстречу звездам Квантового моря. Сороковой обессиленно привалился к стене. Через некоторое время рядом опустился Девятый. Они ничего друг другу не сказали, но присутствие старого товарища омыло Сорокового успокаивающими волнами, и он, утомленный сражением, задремал. Ему снилась Люмин. Окруженная ореолом неземного света, она танцевала на берегу острова Наруками, и лепестки сакур кружили с ней в такт, а над землей разливались песни Анемо Архонта. — Сороковой! Корабль ощутимо тряхнуло, и сон разлетелся вдребезги. Открыв глаза, Сороковой обнаружил, что обстановка в кабине пилота изменилась. Серафина напряженно вглядывалась в лобовое стекло. Аста, бормоча под нос, лихорадочно тыкала по кнопкам — будто в такт неслышимой, но очень тревожной мелодии. Аякс стоял у бокового стекла. Его руки сжимались в кулаки, а плечи выдавали напряжение. — В чем дело? — стряхнув остатки сна, спросил Сороковой. Девятый помог ему подняться со скамьи, и они вместе подошли к боковому стеклу, встали по обе стороны от Аякса. — Ублюдок, — вздохнул Сороковой. Он подозревал, что Одиннадцатый быстро возобновит погоню: больно уж ярко пылала объединенная история трех Аяксов, решивших бросить вызов своему палачу. В Квантовом море это было подобно костру, разведенному в ночной долине. И все же в глубине души Сороковой надеялся, что передышка продлится капельку больше. Он хотел бы еще немного посмотреть тот чудесный сон. — Что будем делать, капитан? — спросила Аста. Сороковой сдвинул брови, посмотрел на Серафину. Та без лишних слов поняла значение этого взгляда. — Состояние корабля оставляет желать лучшего. Аста пытается его стабилизировать, но на сей раз атака Одиннадцатого повредила не только внешнюю оболочку. Серафина вздохнула. Посыл, который таился за ее сдержанными словами, был очевиден: долго корабль не протянет. <Тогда вступать в бой нельзя>, — заметил неизвестный номер. Сороковой кивнул. — Сосредоточимся на том, чтобы оторваться. — Так точно, капитан. Я отключу щиты ради скорости, — решила Аста. — Все равно копье Одиннадцатого пробивает их насквозь. Их взаимодействие уже давно вошло у обоих в привычку. Когда мир Сорокового только упал в Квантовое море, Аста приложила немало усилий, чтобы помочь в его восстановлении. Сороковой знал, что может без раздумий на нее положиться, и потому сказал лишь: — Действуй. Аста заняла кресло по соседству с Серафиной и тотчас принялась колдовать над приборной панелью. Серафина же целиком сосредоточилась на попытках избежать очередных атак Одиннадцатого и его гончих. Корабль беспощадно мотало из стороны в сторону. Девятый побледнел, но присутствия духа не растерял, похлопал свои копии по плечам. — Поддержите-ка меня энергией, дорогие господа. А то больно много у нашего Одиннадцатого свободного времени. Сороковой и Аякс подхватили его с обеих сторон. Девятый закрыл глаза. Сороковой ощутил, как напряглось его измотанное тело. Несмотря на это, Девятый не дрогнул, направил магическую энергию за пределы корабля, принялся быстрыми движениями сплетать из нее копья и кинжалы. Избытки энергии обращались птицами — те кружили вокруг Одиннадцатого, загораживая ему обзор. Действия Девятого напоминали попытку удержать в винной бутылке шторм, но грозные ряды гончих все же дрогнули и замедлились. Девятый пошатнулся. В уголке его губ выступила кровь, а Глаз Бога, давно утративший конкретный элемент, покрылся сеткой трещин. <Хватит, Девятый>, — встревожился неизвестный номер. — Ты выиграл достаточно времени, — поддержал Сороковой. Девятый не ответил. Кажется, он удерживался на ногах лишь благодаря поддержке собственных копий. Рука Сорокового крепче сжала его плечо. Девятый в ответ слабо улыбнулся. Все трое посмотрели за окно, на то, как в недрах Квантового моря разрываются золотые всполохи. — Он никогда не остановится, да? — грустно спросил Девятый. Аякс покачал головой. — Упрямец, — бросил Сороковой. — Как и все мы, — заметил Девятый. Возразить было нечего, поэтому Сороковой принялся наблюдать, как Одиннадцатый отбивается от синиц и энергетических кинжалов. С каждой секундой тьма вокруг него становилась гуще — Одиннадцатый разъярился до такой степени, что окончательно утратил сходство с человеком. Плащ за его спиной обернулся демоническими крыльями. Маска утратила очертания и напоминала теперь свирепую дьявольскую голову. Из тела, закованного в треснутую броню, в разные стороны рвались черные силуэты — все, что осталось от поглощенных копий. Сороковому казалось, он даже на таком расстоянии слышит их жалобные крики. Их скорбный плач по свободе. — Сколько «нас» уже умерло по его милости? — спросил Девятый. Вопрос был риторическим, но Сороковой не переставал вести счет, а потому без колебаний отозвался: — Тысяча триста сорок девять. — И как он только держится? — качнул головой Девятый. <Он слишком отчаянно жаждет свободы. И верит, что смерть Серафины принесет ему освобождение>. Девятый заинтересованно повернулся к Аяксу. — А во что веришь ты, мой дорогой неизвестный номер? Что принесет освобождение тебе? Аякс промолчал, но его рука непроизвольно коснулась Глаза Бога. Сороковой тихо хмыкнул. Люди. Всегда гонятся за журавлем в небе, решительно не замечая красоты синицы у себя в руках. Какой могла бы быть история Одиннадцатого, если бы он чаще задумывался о том, что имеет, а не о том, что потерял? — Смотрите! — воскликнула Аста. Трое Аяксов одновременно повернулись к лобовому стеклу. За ним открывалось захватывающее дух зрелище — бесконечная вереница серебряных звезд, окутанных белесой туманной дымкой. Аста с «Хорса-8» сказала бы, что Звездный Предел похож на пояс астероидов. Сороковому он напоминал скорее звездную тропу, по которой могла прийти в Тейват златовласая Путешественница между мирами. Он слабо усмехнулся. Мысль о том, что где-то там, за Звездным Пределом, лежат бесчисленные миры, где Люмин осталась жива, согревала даже его глухое к радости сердце. — Как обстановка? — осведомилась Серафина. — Мы оторвались, но это ненадолго, — сообщил Девятый. Как и всегда, он демонстрировал чудеса осведомленности. — Одиннадцатый крепко вцепился в наши истории. Так просто он их уже не отпустит. — В таком случае нужно отправляться в Звездный Предел сейчас, — заметила Аста. — Аякс, как поживает твоя связь с Воображаемым Древом? Неизвестный номер ответил не сразу: прислушивался к ощущениям. Сороковому понравилась его новообретенная вдумчивость. Они с Аяксом делили значительную часть истории. Сороковой еще помнил, как часто поспешность в суждениях и действиях подвергала его излишней опасности. Некогда он таким наслаждался. Теперь обоим Аяксам казалось, что в танце на острие клинка нет ни удовольствия, ни счастья. Аякс обрисовал руками несколько фигур. Аста, которая нередко брала на себя взаимодействие с травмированными выжившими, успела хорошо изучить язык жестов, а потому без труда его поняла. — Чувствуешь, как она крепнет? Вот и славно. Значит, теперь я могу перенастроить прибор. Так, посмотрим… Она достала устройство для отслеживания осколков историй, задумчиво постучала себя по носу, подергала челку, а затем наконец обратилась к Аяксу: — Подойди-ка поближе. Девятый, сможешь передать мне частоту Аякса? <Частоту?> — озадаченно переспросил Аякс. — Каждая история обладает уникальной частотой, — охотно поделился Девятый. — Хм… Считай, своим неподражаемым авторским стилем, от жанра до количества используемых эпитетов. С помощью прибора Асты мы найдем на Воображаемом Древе частоту, максимально схожую с твоей. Сигнал этой истории станет для тебя маяком. Гарантией того, что ты не останешься в Звездном Пределе навсегда. Сороковой устало вздохнул. Теоретические подробности его не интересовали. Главное, чтобы неизвестный номер наконец сбежал из Квантового моря — и благополучно добрался до родной реальности. Аста и Девятый принялись возиться с прибором. Поскольку от Аякса требовалось только стоять столбом, он воспользовался шансом, посмотрел на Серафину, взглядом предлагая возобновить оборванный разговор. В конце концов, Серафина так и не приняла решение. «Пойдем со мной», — читалось в каждой черточке лица Аякса. По связи, протянутой в Квантовом море между всеми копиями, Сороковой услышал обрывки его мыслей: <Я не знаю, что ждет меня по возвращении. Я так боюсь снова сбиться с пути. Или ошибиться. Я ведь даже не уверен, что смогу помочь «Холодному огню». А если мы проиграем? Я просто не знаю, как действовать дальше. Ты нужна мне. Пожалуйста>. Сороковой спешно отвернулся. Эти мысли были слишком личными, и Сороковой предпочел ненадолго закрыть свое сознание. Он хорошо понимал Аякса. В какой-то момент Сороковой думал, что не сможет продолжить путь в одиночку. Без поддержки семьи. Без веры друзей. Без Кевина, который часто брал на свои плечи ответственность за трудные решения. Сороковой никогда не рассказывал об этом, но почти каждую ночь он видел во сне ушедших товарищей. Он бежал за ними вслед, звал их по именам, тянул к ним руки, а в голове бесконечной пластинкой крутилась одна отчаянная мысль. Вы нужны мне. Я не знаю, как буду дальше без вас. Но ведь в конце концов он выстоял. Какими бы болезненными ни были расставания, Сороковой все-таки справлялся. Время никогда не бежит назад. Оно всегда тянет навстречу будущему. Ты либо учишься жить с этим, либо оказываешься сметен течением неизбежных перемен. Сороковой предпочитал жить. И он знал, Аякс тоже сделает выбор, достойный гордости своего отца.Этот фрагмент можно читать под музыку: Robin, HOYO-MiX, Chevy, 宫奇 — If I Can Stop One Heart From Breaking. Ставьте на повтор
— Милый, — вздохнула Серафина. — Послушай. Она поднялась. Каблуки ее ботинок застучали по полу. Серафина остановилась в двух шагах от Аякса. Сияние Звездного Предела покрывало ее волосы серебристой вуалью, тускло мерцающей в полумраке кабины пилота. Серафина была бесконечно далека от родного мира, а ее имя затерялось в учебниках лживой истории, но именно сейчас она казалась истинным Крио Архонтом. Величественной Царицей, перед которой так и хотелось преклонить колени. Сороковой опустил взгляд. Он сам, Девятый, Аякс — все они происходили из одной реальности. А значит, Серафина была и его Царицей тоже. «Мое копье будет преданно служить вам до конца, Ваше Величество». Серафина протянула руки, ласково обхватила Аякса за плечи. Девятый, который, казалось бы, активно обсуждал с Астой очередные магические премудрости, скосил глаза в их сторону. — Думаю, ты и сам все давно понял, — прошептала Серафина. Аякс опустил голову. В глазах Серафины сверкнули слезы, но она нашла в себе силы улыбнуться, ласково коснулась его щеки. — Милый, выражаясь языком Квантового моря, я уже давно не чувствую себя персонажем истории, к которой ты просишь меня вернуться. Это все равно что читать книгу, к которой у тебя не осталось никакого интереса. Что ждет меня там? Девятый молча протянул Аяксу блокнот, и Аякс написал:Ты можешь стать настоящей Царицей. Снежной нужен мудрый правитель. Снежной нужен Крио Архонт.
— Той Снежной, из которой я выпала на пятьсот лет? — опечаленно улыбнулась Серафина. — Я ничего о ней не знаю. Архонт, наполовину затерянный в прошлом, не сможет дать Снежной ни счастья, ни процветания. Этой стране нужны вы. Люди, которые живут в реальности, но при этом не боятся грезить о лучшем будущем. Аякс беспомощно глядел на страницу блокнота, но подобрать слова, способные заставить Серафину передумать, было ему не по силам. — Я хочу остаться здесь, — продолжила Серафина. — Рядом с Сороковым и Девятым. Они ведь тоже дети Снежной, и я не могу бросить их в одиночку сражаться с Одиннадцатым. — Сражаться? — удивилась Аста. Серафина кивнула. — Вы ведь сами сказали. Тысяча триста сорок девять копий — вот сколько поглотил Одиннадцатый, охотясь за мной. И сколько еще пострадает, если я так и продолжу убегать? Нет. Серафина вскинула голову, и Сороковой усмехнулся. Своим упрямством она в конце концов переиграла все копии Аякса вместе взятые. — С меня достаточно, — твердо объявила Серафина. — Я намерена положить гибели ваших копий конец. Даже если это означает, что остаток времени, данного нам с Одиннадцатым Квантовым морем, мы проведем в постоянной борьбе. — Ну, ну, госпожа Серафина, — улыбнулся Девятый. — Что же вы так категорично рассуждаете? Мы ведь будем рядом. Вместе, глядишь, и сообразим, как одолеть этого настырного господина. Он переглянулся с Сороковым, и тот лишь обронил короткое: — Да. — Что ж, — протянула Аста. — Полагаю, моя копия с «Хорса-8» вот-вот захочет с вами связаться. Так что я тоже останусь. А заодно не пропущу финал этой занимательной истории. Все четверо взглянули на Аякса. Он по-прежнему стоял, опустив голову. Сороковой ждал реакции. Прежний Аякс, возможно, воспротивился бы этому решению. Наверное, натворил бы с десяток глупостей — он всегда был специалистом в ломании дров. Сороковой с легкостью мог представить, как ополоумевший Аякс бросается навстречу Одиннадцатому, лишь бы переиграть судьбу, лишь бы переломить сюжет неугодной ему истории. Он всегда был ребенком, неизвестный номер. Ребенком, которому крупно не повезло в жизни. Его детство прошло на полях сражений. Юность прошествовала мимо, пока Аякс лежал на операционном столе в лаборатории номер восемь. Беспечные годы оказались безвозвратно утрачены, но Аякс по-прежнему отчаянно хватался за них, пускай даже не отдавал себе в этом отчета. Теперь, в Квантовом море, он наконец получил шанс повзрослеть по-настоящему. Аякс взглянул на зажатую в пальцах ручку. В уголке его губ обозначилась жесткая складка. Глаз сверкал. Аякс понимал, что его последующие слова станут завершающим предложением их совместной истории. Наконец он написал:Мне бы правда хотелось, чтобы вы пошли со мной. Но я понимаю. Вы правы. Пришла пора разойтись разными дорогами. Прошлому нужно оставаться в прошлом. Что касается будущего… Я приложу все усилия, чтобы его сохранить.
Серафина улыбнулась. Затем, подавшись вперед, заключила Аякса в крепкие объятия — с теплотой, на какую прежде была способна только мама. Аякс недолго постоял, уткнувшись ей в плечо. Несмотря на стиснувшую сердце горечь, он не плакал. Напротив, в уголках его губ дрожала слабая улыбка — попытка Аякса отблагодарить Серафину за все, что она ему подарила. — В нашей семье было принято садиться на дорожку, — припомнил Девятый. — Отец так серьезно к этому относился, помните? — Антон всегда над ним посмеивался, — тихо сказал Сороковой. <Посмеивались все, — припомнил Аякс. — Но в конце концов все равно садились. Такой уж была традиция. Может, в ней не было особого смысла, но она объединяла нашу семью, верно?> Девятый улыбнулся. Аста устроилась на полу. Девятый и Сороковой расположились на скамье, и уцелевшая синичка Девятого резво скакала между ними, будто тоже хотела проводить Аякса в путь. Серафина опустилась в кресло первого пилота. Аякс, вернув блокнот на приборную панель, сел в кресло второго. С полминуты все молчали. Серафина с Аяксом глядели друг на друга. Затем Девятый сказал: — Всё. Одиннадцатый уже слишком близко. Пора прощаться, друзья. Серафина поднялась первой. Она протянула Аяксу ладонь, и к выходу с корабля они прошли рука в руке. За ними, по пути заканчивая настройку прибора, следовала Аста. Сороковой с Девятым замыкали шествие. — Хорошего пути домой, милый, — сказала, выпустив ладонь Аякса, Серафина. Пропуская вперед Девятого, она отступила на несколько шагов, заложила руки за спину. — Возвращайся к родным. И живи так ярко, чтобы мы всегда видели твой свет даже из глубин Квантового моря. Улыбка Аякса, прежде едва заметная, стала вдруг широкой — и, наверное, впервые за шесть лет по-настоящему искренней. Он кивнул. Серафина кивнула в ответ. Так, словно они оба подписали незримый договор. Аста передала Аяксу прибор. — Поскольку время в Квантовом море течет иначе, у тебя есть все шансы вернуться примерно в тот же момент, когда ты исчез. — Было бы весьма кстати, — подмигнул Аяксу Девятый. Он призвал звездного нарвала, завалил Аякса напутствиями и фирменными шутками. Сороковой сдержанно похлопал его по плечу, а затем, поразмыслив, сказал: — Доживи. И на этом их пути разошлись. Аякс ступил на звездного нарвала. Описав перед кораблем прощальный пируэт, нарвал устремился к границе Звездного Предела. Окутанный серебряным сиянием, он исчез, и тонкая нить, которая связывала сознание Сорокового с сознанием Аякса, оборвалась. Аякс покинул Квантовое море. Четверо оставшихся на корабле людей ничего об этом не сказали, но в глубине души каждый таил надежду, что Аякс вернется домой. — Есть новости с «Хорса-8», — сообщила Аста. Прежде, чем кто-либо успел опомниться, ее глаза опять закатились, а голос снова зазвучал высокомерно. Впрочем, Сороковой понимал, что за переживания прячет под маской надменности Аста с «Хорса-8». — Так, у меня есть новости. — Хорошая и плохая? — с надеждой спросил Девятый. — Нет. Только плохая. Я знаю, как можно победить Одиннадцатого. Серафина озадаченно переглянулась с Сороковым. — И почему же это плохая новость? Аста ответила не сразу. Судя по выражению лица, она не хотела делиться своими открытиями, и в душе Сорокового зародилось нехорошее предчувствие. — Его история сейчас крайне нестабильна, — заговорила наконец Аста. Она опустилась в кресло второго пилота, закинула ногу на ногу, поморщилась, словно разговор причинял ей боль. — Физически он находится на пике сил, но ментально уже близок к своему пределу. Достигнув его, Одиннадцатый станет уязвимым. Считайте, любой пинок сможет разнести его историю вдребезги. — Оу, — выдохнул Девятый. Сороковой перевел на него взгляд. Судя по выражению лица, Девятый догадался, в чем заключается план Асты. — Может, есть и другой путь, — спешно сказала та. — Какой же? — нервно дернув уголком губ, отозвался Девятый. — Вспомни, как сильно Одиннадцатый навредил истории Серафины. Кто знает, что случилось бы, не спаси Серафину Аякс. Этот парень по своей мощи превосходит Архонта. Нанести ему значимый физический урон мы не сможем — остается лишь придерживаться твоего плана. Серафина сложила руки на груди. — Почему вы рассуждаете об этом с такими похоронными лицами? Ответил ей Сороковой: — Потому что этот идиот Девятый опять намерен жертвовать собой. Я прав? Девятый опустил глаза, протянул руку, и на его ладонь опустилась тусклая, уже едва различимая синица. Вопреки обыкновению, он не улыбался, и по неведомой причине это испугало Сорокового больше всего. — Ты хочешь добровольно слить свое сознание с Одиннадцатым, — продолжил Сороковой. Каждое слово срывалось с губ так резко, словно было ножом. — Расшатать его историю изнутри. Открыть остальным возможность для удара. Аста сделала вид, что крайне заинтересована своим отсутствующим маникюром. Серафина не нашлась с комментарием. Бросив за окно обеспокоенный взгляд, она неестественно твердой походкой вернулась в кресло пилота и взялась за штурвал — как-то бездумно, словно наполовину пребывая сознанием в другой реальности. Сороковой понимал. Только ему, в отличие от оцепеневшей Серафины, хотелось кричать и топать ногами. Схватить Девятого за воротник. Трясти до тех пор, пока все эти нелепые благородные идеи не вывалятся из его умной головы. — Черт возьми, Девятый! — воскликнул он. Душу нестерпимо жгло. Внутри будто извергался вулкан. — Почему ты молчишь? — Сороковой, — предупреждающе окликнула Аста. Он даже не обернулся. Окружающий мир утратил значение. С трудом владея дыханием, Сороковой шагнул вперед, навис над скамьей, сжимая и разжимая кулаки. С губ слетело короткое, почти яростное: — Посмотри на меня. Девятый поднял глаза. Сороковой с удивлением обнаружил, что в них стоят слезы. Это зрелище потрясло его до глубины души. Девятый всегда оставался умиротворенным — хоть перед лицом Одиннадцатого, хоть на пороге конца света. А теперь его извечное спокойствие дало трещину, и Сороковой, сраженный этим фактом, лишь молча опустился на скамью рядом с Девятым. Около минуты все молчали. Наконец, Девятый заговорил. Он уже справился с приливом чувств, и его голос зазвучал с прежней теплотой. — Мой дорогой Сороковой. План Асты — единственный способ победить Одиннадцатого. Он уже не справляется с контролем остальных копий, а встреча с Аяксом только подлила масла в огонь. Это отличный шанс нанести значимый удар. Возможно, единственный, ведь Одиннадцатый не отступится от своей цели — что, если эта решимость придаст ему сил, и он стабилизирует свое состояние? — Девятый коснулся раненого плеча. — Нет. Мы не можем так рисковать. Иначе количество убитых им копий может возрасти в два раза. Никто этого, кажется, не хочет. Сороковой молчал. Он понимал все это и без разъяснений. Разумеется, ему тоже хотелось покончить с ублюдком. И уберечь остальные копии Аяксов от незавидной судьбы. Но почему именно такой ценой? — Сознание Одиннадцатого сейчас — это переполненная чаша, — добавил Девятый. — Я рассчитываю стать последней каплей. Если мне удастся сохранить хотя бы осколок своей личности, я смогу воздействовать на Одиннадцатого изнутри. А вы добьете его снаружи. — Ох, милый, — только и сказала Серафина. А Сороковой хрипло спросил: — Почему ты? Девятый слабо улыбнулся. — Кто-то же должен. Давай признаем: моя история находится в критическом состоянии. Я мог бы восстановиться, но пока Одиннадцатый жив, он не даст мне залечь на дно. — Он перевел взгляд за окно, на мерцающую ленту Звездного Предела. — От моего мира уже не осталось ничего, кроме одной-единственной башни. Да и я сам… Сороковой рискнул на него посмотреть. Взгляд Девятого казался нездешним, словно он смотрел сквозь Квантовое Море бесконечно далеко — быть может, на Воображаемое Древо. — Ты ведь знаешь о моей чувствительности к историям. Я порядком устал слышать голоса наших копий, поглощенных Одиннадцатым. Я не могу спасти их, не могу спастись сам… Остается только подарить нашим историям достойную концовку. Сороковой скрестил руки на груди. Он хотел бы поспорить. Но каждое существо в Квантовом море знает, когда его история близится к завершению. Девятый тоже чувствовал свой скорый финал. Сороковому оставалось лишь отнестись к его последнему желанию с уважением. — Одиннадцатый нашел нас, — спокойно доложил Девятый. Он поднялся, и брошь в виде синицы всколыхнулась — так, словно металлической птице не терпелось вырваться на свободу. — Я сдержу его, насколько сумею. Давайте надеяться, что это сработает. Ни на кого не глядя, он зашагал к выходу из кабины пилота. Прямая спина выражала решимость, но Сороковой успел заметить промелькнувшие в глазах Девятого слезы. — Милый, — окликнула Серафина. Она тоже не оборачивалась, смотрела на Звездный Предел, на искрившиеся переливы далеких звезд. Девятый остановился в проходе, положил руку на дверной косяк. Его пальцы слегка подрагивали. — Мы любим тебя, — только и сказала Серафина. Девятый тихо засмеялся. — Да, ребята. Я вас тоже. Спасибо, что были частью моей истории. С этими словами он пересек порог, и его фигура быстро растаяла в темноте коридора. Словно солнце, опустившееся за горизонт после долгого дня.Конец музыкального фрагмента
Сороковой сидел, оцепенело глядя перед собой. А затем вдруг сорвался с места и выбежал из кабины пилота.Этот фрагмент можно читать под музыку: SawanoHiroyuki[nZk], Anly — Tranquility. Ставьте на повтор
— Девятый! Тот изумленно обернулся. На его щеках все еще виднелись слезы, но каждая черточка лица казалась расслабленной — Девятый никогда не боялся принимать сложные решения. — А если это не сработает? — Сороковой подошел, положил руки ему на плечи, заглянул в глаза. — Ты ослабел. Что, если твоих сил будет недостаточно? Если Одиннадцатый переборет твое воздействие, вся эта затея окажется напрасной. — Ну… — Девятый повел здоровым плечом. — Попробовать стоит. — Стоит, — согласился Сороковой. — Но не в одиночку. Глаза Девятого расширились. Он крепко обхватил Сорокового за запястья, словно хотел сбросить его руки со своих плеч, но в последний момент передумал. Сороковой твердо добавил: — Я не брошу тебя, понял? Возражения не принимаются. — Ох. — Девятый спешно вытер рукавом лицо. — Так точно, капитан. Честно говоря… Мне как-то не по себе. Я рад, что ты будешь рядом. Они переглянулись — два человека, которые когда-то шли одной дорогой, а после стали совершенно не похожими друг на друга личностями. Никто в Квантовом море не мог взять в толк, почему эти двое сдружились. Едва ли Сороковой с Девятым сами это знали. Но так уж повелось: с момента встречи между ними протянулась крепкая нить, которая помогала им пройти через множество испытаний и потерь. А значит, и в последний путь они отправятся вместе, плечом к плечу. Они покинули корабль и воплотились в Квантовом море. Вдали уже показался силуэт Одиннадцатого. Тянувшийся за ним черный след становился дорогой для жутких гончих. Они неслись по темным просторам, и их хищная поступь могла, казалось, расколоть даже звезды. Девятый наблюдал за этим зрелищем с таким лицом, словно Одиннадцатый принес в Квантовое море фейерверки. — Как думаешь, неизвестный номер вернулся домой? — Не знаю. Шансы невелики. — А если помечтать? — Я не умею мечтать, Девятый. Тот слабо засмеялся. — Вот и неправда. Ты ведь тот еще романтик, Сороковой. Только мечтатель мог долгие годы поддерживать историю мира, обреченного на уничтожение. Так скажи, мой дорогой Сороковой… — Девятый повернул голову, одарил Сорокового слабой улыбкой. — О чем ты мечтал все это время? Мне всегда хотелось знать. Сороковой вздохнул. Отвернувшись, посмотрел на Одиннадцатого. Быть может, Люмин из мира Сорокового превратилась в чудовище, чтобы уберечь Аякса от подобной судьбы. Глупая мысль. Мысль обезумевшего мечтателя. — В тот день на берегу Наруками, когда Кевин убил Люмин… — Сороковой сделал паузу, пытаясь прогнать возникшие перед глазами образы. — Я почувствовал, как угасла моя Полярная звезда. И с тех пор мечтал зажечь новую. Найти то, за чем могу следовать. — И как? — спросил Девятый. — Получилось? Сороковой чуть усмехнулся. — Возможно. Ну а ты? О чем мечтает самая умная из наших копий? Одиннадцатый был уже настолько близко, что Сороковой различал мельчайшие детали на его рогатой маске. Девятый поднял руки. Оба негласно решили, что должны дать Одиннадцатому хотя бы видимость отпора — иначе он мог заподозрить неладное. А для того, чтобы осуществить задуманное, Девятому и Сороковому требовалось подпустить Одиннадцатого как можно ближе к себе. Стая синиц, от которых в разные стороны разлетались золотые песчинки, взмыла над головой Девятого и устремилась к Одиннадцатому. — Хотел найти способ подружить синицу в руках и журавля в небе. Сороковой вздернул брови. — Было бы славно обрести желаемое, не потеряв то, что имеешь, — пояснил Девятый. — Я не верю в категоричность этого мира. Не верю, что обязательно нужно выбирать между синицей и журавлем. Моя история сложилась иначе, но… Надеюсь, Аякс обретет и то, и другое. Он заслуживает счастья, наш неизвестный номер. Сороковой тихонько фыркнул. — И кто тут неисправимый романтик? — Один звезды зажигает, другой ищет синиц да журавлей. На мой взгляд, оба хороши. Может, мы поэтому подружились? Два безнадежных мечтателя. Копье Одиннадцатого превратило синиц в облака золотой пыли. Их мерцание отразилось в глазах Девятого. Он чуть сощурился, будто просчитывал что-то в уме, а потом, повернувшись к Сороковому, вдруг протянул руку. Момент наступил. Сороковой знал, что они с Девятым видят друг друга в последний раз — но это не значило, что они прощаются. — Эй, Сороковой. — На губах Девятого играла улыбка, а вся его фигура источала тепло, способное согреть даже разрушенное скверной сердце. — Я знаю, ты не слишком любишь читать, но я все равно хотел бы порекомендовать тебе одну историю. — … Сороковой неотрывно смотрел на него, пытаясь запомнить этот момент. Сохранить подобно крошечному солнцу, которое могло бы осветить путь во мраке безумия Одиннадцатого. Затем он сжал ладонь Девятого. И улыбнулся. — Идиот. Магическая энергия потекла по рукам Девятого, окутала их с Сороковым ореолом света. Их контуры подернулись россыпью золотых песчинок. Истории Девятого и Сорокового переплетались, обмениваясь страницами. Не отрывая друг от друга взглядов, Девятый и Сороковой постепенно исчезали — до тех пор, пока не остались лишь их объединенные души. В конце концов они обернулись золотой стрелой. Будто спущенная с невидимой тетивы, стрела устремилась навстречу Одиннадцатому. Воображаемое Древо отказалось писать сброшенным в Квантовое море персонажам достойную концовку. Поэтому Девятый и Сороковой решили сотворить ее сами — для себя и для остальных копий. Золотая стрела прошила тело Одиннадцатого. Все произошло так быстро, что он не успел даже отшатнуться. Голову пронзила невыносимая боль, а в следующую секунду сотни копий заговорили внутри его разума одновременно, и каждая молила Одиннадцатого о свободе. Он пытался закрыть свое сознание, да только эти бесчисленные, невыносимые копии уже были его частью. <Отпустиотпустиотпусти>. <нАША своБОДа СТанЕт и ТВоеЙ тоЖЕ>. <Заканчивается сезон охоты, охоты, охоты! Одиннадцатый проиграл, проиграл, проиграл!> <Это позор>. <Я вырвусь на свободу и разорву твое сердце, Одиннадцатый!> <А как жеееее Царица вы ведь помммнитееее мы должны убиттть Царицу тогда все закончиитсяяяя только так возможна истинная свободаааааа только так мы обретем праввввильное спасение> — Помолчите, — взмолился Одиннадцатый. Но голоса даже не думали замолкать. Словно подстегнутые незримыми провокаторами, они кричали наперебой, высказывая накопленные за годы обиды, обращаясь к Одиннадцатому с просьбами и угрозами. Он пошатнулся. Гончие, которые бежали к кораблю следом за командиром, обратились черными каплями и осыпались в недра Квантового моря неудержимым дождем. Одиннадцатый согнулся. Казалось, золотая стрела, которой обернулись Девятый и Сороковой, без устали рассекала разум. Одиннадцатому померещилось, что его рука отделилась от тела. Затем ему привиделось, как из груди вырывается искаженная, изуродованная тьмой копия. Она глядела прямо в глаза Одиннадцатого и лишь безмолвно распахивала кошмарный провал вместо рта. Вскричав от ужаса, Одиннадцатый схватился за грудь, но там уже никого не было. Его колотила дрожь. Изо рта вырывалось судорожное дыхание. Одиннадцатый настолько ослабел, что сплетенный из тьмы плащ за его спиной оторвался и рухнул в глубины Квантового моря. Сосредоточься. Ты должен убить Царицу. Закованные в когтистые перчатки руки сжались в кулаки. Ведомый единственной мыслью, различимой в захлестнувшем безумии, Одиннадцатый взметнул копье и прорезал себе путь на корабль. Ты должен убить Царицу. Он ввалился в пробитую дыру, едва не рухнув на пол. Мир перед глазами расплывался. Одиннадцатый чувствовал, как стекает по лицу тьма, как она опадает, обнажая его настоящее лицо. Сила, дарованная поглощением копий, отказывалась подчиняться. Словно внутри поселились мерзкие синицы Девятого, которые теперь беспрестанно клевали душу, вынуждая ее покрываться трещинами и ранами. — Серафина! — собрав скудные остатки сил, взревел Одиннадцатый. — Я здесь, — неожиданно ответила та.Конец музыкального фрагмента
Она вышла из темноты коридора. Серебристые волосы были рассыпаны по плечам, синие глаза глядели спокойно, но с сожалением. В сердце Одиннадцатого тотчас разгорелся гнев. Как она смеет? Как смеет жалеть его… так поздно? — Не думай, что победила, — прохрипел Одиннадцатый. — Может, неизвестный номер сбежал, но тебе от меня не скрыться. Реакция Серафины оказалась неожиданной. Вместо того, чтобы прийти в ужас, достать оружие или хотя бы надменно расхохотаться Одиннадцатому в лицо, она сдвинула брови. — Ты знаешь, что Аякс покинул Квантовое море? — Ха. Во мне достаточно сил, чтобы чувствовать все свои копии, даже те, что остались на Воображаемом Древе. — Значит, это возможно, — пробормотала Серафина. — Царица… Разъяренный ее странным поведением, Одиннадцатый ударил копьем в пол, и во все стороны брызнула жидкая тьма. Серафина даже не вздрогнула. Она лишь молча наблюдала, как Одиннадцатый идет, шатаясь из стороны в сторону, как он тащит за собой копье, а то скребет лезвием по полу, оставляя глубокий черный след. Будто воплощение всех шрамов, которые покрывали сердце Одиннадцатого.Этот фрагмент можно читать под музыку: NILETTO — Луч солнца золотого. Ставьте на повтор
С каждым шагом невидимые узы, которые связывали Одиннадцатого с другими копиями, трещали и рвались. Тьма вокруг его тела опадала. Он начал путь демоническим созданием, а до Серафины добрался уже ослабленным призраком, в зыбких чертах которого проступал измученный мальчишка. Черные нити, тянувшиеся за ним по всему кораблю, напоминали разорванные в клочья крылья. — Я убью тебя, — сказал Одиннадцатый. Серафина улыбнулась. Одиннадцатый поднял руку с копьем, но оно вдруг выскользнуло из пальцев и обратилось темной дымкой. Тогда он сделал еще несколько шагов. Ухватил Серафину за ворот рубашки. Он хотел бы поднять ее. Отшвырнуть прочь. Хотел бы переломать ее тело, терзать до тех пор, пока вся боль, которая теснилась внутри, не исчезнет. Пока он не сможет снова сделать хотя бы один свободный вдох. Но он мог только беспомощно комкать ее ворот. Силы окончательно оставили его. Одиннадцатый покачнулся. Уткнулся лбом в плечо Серафины, едва различимо шепнув: — Я убью тебя. По лицу покатились слезы. Серафина едва слышно выдохнула. На ее ресницах тоже дрожали слезы. Долю секунды она смотрела на потолок, будто искала там свет своей Полярной звезды. Затем, прикрыв глаза, привлекла Одиннадцатого к себе — так бережно, будто он был ее сыном. — Все в порядке, милый, — сказала она. — Ты можешь отдохнуть. Их с Одиннадцатым фигуры окутал ледяной свет. Серафина могла бы разрушить историю Одиннадцатого одним ударом, но вместо этого предпочла забирать ее по страницам — мягко, осторожно, чтобы он не чувствовал ни боли, ни горечи утраты. Одиннадцатый не сопротивлялся, не пытался высвободиться из объятий. Его взгляд потускнел. Голова по-прежнему покоилась на плече Серафины. — Я так и не нашел правильного спасения, — горько сказал он. — Мы что-нибудь придумаем, — пообещала Серафина. Одиннадцатый слабо усмехнулся. — Снова запрешь меня в лаборатории номер восемь? — Ты ведь знаешь, что я никогда этого не делала. — … Из груди Одиннадцатого вырвался выдох, больше похожий на оборванный смешок. — Да. Знаю. Вместе с осколками его истории из тела Одиннадцатого вырывались и фрагменты поглощенных копий. Коридор, залитый тьмой, озарился их золотым светом. Радуясь обретенной свободе, копии — теперь уже оборванные страницы — кружили по кораблю подобно птицам, а затем вылетали в Квантовое море, где быстро рассыпались мерцающими вихрями. Одиннадцатый слышал их угасающие голоса. Даже исчезая, они продолжали рассказывать Квантовому морю свои истории. А оно слушало — и принимало их в свои звездные объятия. Вскоре Одиннадцатого сковала непреодолимая слабость. Закрыв глаза, он провалился в сон. Он уже и не помнил, когда в последний раз спал, не потревоженный чужими голосами. А Серафина осталась стоять, зажимая его в объятиях. Тело Одиннадцатого понемногу уменьшалось, пока в конце концов не стало крошечным, как у шестилетнего ребенка. Тогда Серафина подхватила его на руки, ласково отвела упавшие на лоб пряди рыжих волос. Механическая рука сменилась настоящей. Металлическая пластина соскользнула с лица и тоже рассыпалась золотой пылью. Одиннадцатый восстановил человеческий облик. Его старая история разрушилась и оказалась утрачена безвозвратно. Можно сказать, Квантовое море дало Одиннадцатому шанс переписать свою историю с чистого листа. Наверное, будь он обычным человеком, расщепление сознания было бы неизбежно. Но после поглощения такого количества копий Одиннадцатый сумел хоть немного вырваться из-под гнета законов Квантового моря — и потому выжил. Серафина прижимала его к себе. Она не могла объяснить, почему плачет. Наверное, все произошедшее сегодня всколыхнуло воспоминания, давно похороненные под слоем льда. Об Инае. О Велемире и Ярославе. О Нидхёгге. О любви — идеале Крио Архонта, которому Серафина оставалась верна всегда. Даже когда сама об этом забывала. Вдруг ей на плечи опустились осколки историй. Формой они подозрительно напоминали синицу и журавля. Осколки историй проводили Серафину до дверей в кабину пилота, а после вспорхнули — и вместе направились навстречу Квантовому морю. Проводив их взглядом, Серафина слабо улыбнулась. «Спасибо, милые». Она торопливо утерла слезы ребром ладони. Выдохнула. Затем, удобнее перехватив спящего Одиннадцатого, шагнула в кабину пилота. — Серафина! — с облегчением воскликнула Аста. — А капитан… Серафина задумчиво опустилась в кресло первого пилота. Одиннадцатый лежал у нее на коленях, и Серафина ласковыми движениями перебирала пряди его волос. — Сороковой и Девятый отправились навстречу новым историям, — сказала она Асте. Та, с трудом оторвав от Одиннадцатого потрясенный взгляд, вздохнула. Взглянула на блокнот, в котором все еще оставались записи Аякса. Пару мгновений ее губы дрожали, но Аста быстро совладала с собой, кивнула — будто наконец закрыла книгу, у которой дочитала эпилог. — Что делаем теперь? Серафина сверилась с показаниями приборов. — Надо найти способ починить корабль. — Значит, отправимся на «Хорс-8», — кивнула Аста. — Одна Аста хорошо, а две — еще лучше. Заслышав эту нелепую присказку, Серафина тихо засмеялась. — Да. Несомненно, еще лучше. — Она снова погладила Одиннадцатого по волосам. — Давай надеяться, ему понравится «Хорс-8». В конце концов… Станция станет первой точкой нашего долгого путешествия. Нам обоим не помешает затеряться среди красоты звезд. Аста улыбнулась. Серафина отнесла Одиннадцатого в каюту и накрыла одеялом, а после вернулась, задумчиво прошлась по кабине взад-вперед. Аста наблюдала за ее перемещениями, удивленно вздернув брови. — В чем дело? Серафина остановилась, обхватила подбородок. — Перед тем, как история Одиннадцатого разрушилась, он упомянул, что до сих пор чувствует историю Аякса. Выходит, мы можем ощущать свои копии не только в Квантовом море. Интересно, смогу ли я при достаточном уровне сил… поговорить со своей копией? Ненадолго поколебать ее волю, как Девятый и Сороковой сделали с Одиннадцатым? Аста изумленно выпрямилась. — Что ты задумала? По губам Серафины скользнула улыбка. — Как ты думаешь, по какой причине «Царица» не убила Аякса, а отправила его в Квантовое море? Этот вопрос уже долгое время не давал мне покоя. Но теперь я, кажется, знаю ответ. Аста моргнула. Потрясенные неожиданным открытием, обе посмотрели за окно, туда, где до сих пор серебрился Звездный Предел. — Время в Квантовом море и на Воображаемом Древе движется неравномерно, — медленно проговорила Аста. — Отсюда ты можешь попасть в любую точку Воображаемого Древа не только физически. А значит… Если все получится… — Я смогу связаться с «Царицей» в момент, когда она атаковала Аякса, — закончила Серафина. — И вместо убийства отправить его в Квантовое море.Конец музыкального фрагмента
* * *
В уцелевшей половине Трансцендентного Лика плясали слабые искры. Матвей снова и снова обращался к истории из Разлома. Перед глазами проскальзывали обрывки предложений. Часть букв потерялась — Матвей восстанавливал их по памяти, сражался за каждую из них с самой смертью. Подступающая гибель. Объятия скверны. Боль, которую невозможно пережить. И теплая рука, протянутая сквозь мрак. Единение двух Глаз Бога. Связка красной травы. Переплетенные пальцы. «Милый, я добиралась сюда очень долго, поэтому даже не вздумай уходить». «Матвей». «Я люблю тебя». Матвею необязательно было видеть слова Тони через Трансцендентный Лик, чтобы помнить их. Когда-то они помогли ему удержаться в живых. И теперь Матвей отчаянно хватался за них. Это ускользающее тепло было его единственным оружием против смертельного мороза. Он… Должен… Выстоять. Царица разжала пальцы, и Матвей рухнул на пол. Пытаясь одной рукой нащупать рукоять пронзившего его клинка, второй он шарил по карману — до тех пор, пока не ощутил в ладони прибор для связи. Матвей не мог надеть его. Не хватало сил. Но он знал, что Тоня где-то там, на другой стороне, и одна мысль о ней придавала решимости. Медленно, ощущая, как все внутри рушится под воздействием нестерпимого холода, Матвей открыл глаза. — Ты на правильном пути, — обратился к нему уже знакомый голос. — Теперь посмотри на меня. Только так я смогу передать через Трансцендентный Лик свои силы. «Посмотри»… Проще было сказать, чем сделать: перед глазами расплывались мутные пятна. Матвей не различал даже собственных рук. — Не волнуйся, — мягко добавил голос. — Я гораздо ближе, чем ты думаешь. Нужен только один быстрый взгляд. Ты справишься. Матвей выдохнул. Выпустив прибор для связи, он поднял дрожащую руку, вытер рукавом лицо. Сквозь багряную пелену на мгновение проступил окружающий мир. Матвей увидел Царицу, которая шагала к своему воткнутому в трон звездному клинку. Увидел потолок, заледеневший от всплеска элементальных сил. Кровь, стекавшую по руке, и длинное холодное лезвие, торчавшее чуть ниже груди. — Видами будешь наслаждаться позже. Сейчас нам надо сломать правила игры. Я обещал Тоне, что пригляжу за тобой, остолопом, так что давай. Пора сразиться с Царицей на равных. Вздрогнув, Матвей моргнул. Его вдруг с ног до головы пронзило странное ощущение. Он знал этот голос. Он очень хорошо его знал. Матвей повернул голову — и не сдержал судорожного выдоха. Совсем рядом, в паре шагов, на полу сидел человек. Его контур был окутан ледяным светом, а тело просвечивало насквозь, но даже так Матвей безошибочно узнал и синеву его глаз, и взлохмаченные белые волосы, и фирменную ухмылку, символичнее которой были только сигареты. Лицо Матвея изумленно вытянулось. Этот человек… Еще с конца Сентября Катастроф Матвей верил, что он всегда будет рядом. Приглядывать за миром, который он так любил при жизни. Кто бы мог подумать, что Трансцендентный Лик даст им возможность увидеть друг друга снова. — Ну что, Матвей, — улыбнулся Кевин. — Хочешь послушать историю?Вместо титров: SawanoHiroyuki[nZk], Tielle — Amazing Trees