Мир, как и двадцать лет назад, Никто ни в чём не виноват. Боль поражений и утрат Переживаем… НАИВ — 20 лет одиночества
— Возьми меня с собой. Кадзуха со вздохом опустил глаза. Пару секунд Венни наблюдала, как сменяются выражения его лица — от «Я могу её понять» до «Я не могу это сделать». В конце концов победило «Всё сложно, мне очень жаль». Типичное выражение типичного взрослого. Венни с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза: она-то думала, что уж кого-кого, а Кадзуху эта лихорадка «ты-слишком-мала-вырастешь-поймёшь» не затронет. Увы. Даже лучшие рано или поздно терпят поражение. А все потому, что становятся слишком взрослыми и скучными. Приложив ладонь к сердцу, Кадзуха начал: — Венни… — Я уже пятнадцать лет как Венни, — сердито оборвала та. — Почему мне нельзя с тобой? Я тоже хочу посмотреть другие миры! — Посмотреть другие миры — или сбежать из этого? — уточнил Кадзуха. Ошарашенная такой прямотой, Венни прикусила язык. Кадзуха приложил руку ко лбу. Он, кажется, пожалел о своих словах, да только сказанного не воротишь. Венни обхватила себя руками. Медленно, стараясь не смотреть на Кадзуху, отошла к ледяной стене, которая дыбилась посреди Долины Ветров — памятнику Сентябрю Катастроф. «Сбежать»? Да. Она хотела сбежать. А кто не хотел бы? Мир Венни в последнее время только и делал, что рассыпался на кусочки. Взять хотя бы родителей. «Венни, почему ты пропустила тренировку? Ты должна усердно заниматься, если хочешь стать настоящим рыцарем!» «Венни, ты уже выучила параграф к завтрашнему занятию? Настоящий рыцарь должен быть всегда готов!» «Венни, когда ты извинишься перед Элисой? Настоящий рыцарь всегда несет ответственность за свои слова!» Венни то, Венни сё… Порой начинало казаться, будто родители только и делают, что говорят о настоящих рыцарях. Потому что настоящие рыцари идеальны. Они не нарушают правила, не доставляют неприятностей, не заставляют родителей краснеть и не мешают им хлопать крыльями вокруг своего младшего брата. Нет-нет. Настоящие рыцари ходят в идеально чистой одежде, идеально выполняют свой долг, идеально общаются со сверстниками и идеально живут свою идеальную жизнь, с непринуждённым смехом убеждая всех вокруг, насколько далеко им до идеала. А Венни не умела быть идеальной. Она была ходячей катастрофой — её умение притягивать неприятности было таким же неизменным, как винная индустрия Мондштадта. И таким же упрямым, как желание Дионы её развалить. Короче говоря, до идеала ей было как пешком до Снежной. Если добираться через Инадзуму. Родители были не единственной проблемой Венни. Проблем в последнее время навалилось целое море, от несносной Элисы до плохих оценок. Каждая покусывала душу, напоминала о себе то рядом «неудов» в журнале, то мерзким хихиканием из-за угла. Но хуже всех была, конечно, Глобальная Проблема. Как и каждый год, Венни старалась о ней не думать. — Венни, — окликнул Кадзуха. Поскольку та не отозвалась, он приблизился, мягко ступая по траве. Трава рядом с ледяной стеной всегда была необычной. Венни не раз замечала, как над ней искрятся снежинки — это концентрировалась в воздухе элементальная энергия Кевина. Когда Кадзуха приходил в долину, снежинки собирались в стайки и начинали радостно танцевать, будто приветствуя старого друга. — Послушай, — ласково продолжил Кадзуха. Венни шмыгнула носом, но всё-таки повернулась. Улыбнувшись, Кадзуха протянул руку, ободряюще сжал её плечо. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Но я не могу просто взять и забрать тебя с собой в другой мир. Тебе только пятнадцать лет. Твои родители никогда не простят мне такого поступка — да и я сам не считаю подобную импульсивность разумной. Опустив глаза, Венни сделала вид, что крайне заинтересована носками своих ботинок. Кадзуха же взглянул на ледяную стену. — Он очень хотел, чтобы мы двигались дальше, Венни. — Тогда зачем умер? — пробормотала она. Кадзуха вздохнул. — Ты же знаешь, у него не было выбора. Кевин отдал свою жизнь, чтобы у нас был шанс прожить свои. Не пренебрегай его даром. Как человек, которого очень долго терзало прошлое, Кевин хотел бы, чтобы ты ценила настоящее и не поторапливала будущее. Венни оставила его слова без ответа. «Ценила настоящее», ха. Легко говорить, когда ты межзвёздный странник. Вольный ветер, которому не страшны ни ссоры с родителями, ни домашние задания, ни гадкая Элиса. Изучать миры по всей галактике, встречаться с удивительными людьми, собирать диковинки и влипать в головокружительные истории — такое настоящее не грех ценить! А чего ценного в дурацких тренировках, наглых сверстниках и поучительных лекциях от каждого первого взрослого? — Я был бы рад отправиться с тобой в путешествие, — с теплотой в голосе добавил Кадзуха. — Но сначала тебе нужно ещё немного подрасти. Странствовать по мирам без навыков и знаний непросто. — Я не боюсь трудностей, — с вызовом ответила Венни. Кадзуха печально улыбнулся. — Да, я знаю. Венни скрестила руки на груди. Решение Кадзухи было окончательным, и Венни знала, что не сумеет на него повлиять, но все равно хотела оставить за собой последнее слово. А потому бросила: — Вот Кевин взял бы меня с собой. — Я так не думаю. — Тогда ты ничегошеньки не понимаешь. Брови Кадзухи приподнялись. — Ты полагаешь, я не знаю человека, с которым путешествовал шесть лет? Венни, он был мне как брат. И я уверен, он сказал бы тебе те же самые слова. Кевин прожил слишком долгую жизнь и видел слишком много трагедий. Он никогда бы не позволил девочке, которая едва способна себя защитить, отправиться в такую опасную дорогу. Венни не знала, что рассердило её больше: слова Кадзухи или его спокойная, сожалеющая интонация. «Прости, но я помню Кевина лучше, чем ты». В её глазах вспыхнули яростные огни. — Нет, он бы верил в меня и мои силы, — выступив вперед, твердо заявила она. — Это вы вечно пытаетесь играть в нянек и всё забываете, что я уже давным-давно, — она показала Глаз Бога, — не нуждаюсь в вашей опеке. С этими словами Венни круто развернулась и, сбросив с плеча ладонь Кадзухи, зашагала прочь, в сторону дороги к Мондштадту. Кадзуха с усталым вздохом прикрыл лицо ладонью и некоторое время стоял, пытаясь успокоить дыхание. Стоит признать, слова Венни сумели болезненно кольнуть сердце. Она была права: Кадзуха нередко забывал, как быстро она повзрослела. Это не значило, что Венни не нуждалась в защите. Но все же пережитое в детстве навсегда пролегло между ней и сверстниками непреодолимой пропастью. Венни чувствовала себя одиноко — а Кадзуха стыдился того, что не может стать для неё опорой. — Ты бы смог? — повернувшись к ледяной стене, спросил он. Стена ожидаемо промолчала. Кадзуха протянул руку, кончиками пальцев коснулся морозной поверхности. Снежинки, которые кружили над травой, приподнялись, оплели запястье причудливым браслетом, и Кадзуха ощутил, как отступают тревоги, как легко и спокойно становится на сердце. — Да, — чуть улыбнулся он. — Венни выросла на редкость упрямой. И почему из всех твоих черт она решила перенять именно эту? Отступив на шаг, Кадзуха проверил ножны с клинком, потуже затянул хвост и наконец рассек пространство ребром ладони. На ледяной стене заплясали розовые отсветы — в воздухе распахнулся портал к Воображаемому Древу. — Меня ещё долгое время не будет рядом… Надеюсь, ты приглядишь за ней, мой друг. Как и за всеми нами. Бросив прощальный взгляд на дерево Веннессы и алеющие вдали крыши Мондштадта, Кадзуха переступил через край портала. Вселенная звала вперед — на поиски новых приключений и ответов на вопрос о том, как можно победить скверну.* * *
Этот фрагмент можно читать под музыку: Karen Elson — Believe. Ставьте на повтор
Долину Венни покинула в подавленном настроении. Возвращаться домой не хотелось, поэтому она еще долго кружила вокруг озера — до тех пор, пока солнце не начало клонить голову к западу. Над Мондштадтом раскинулись золотые лучи, в которых ещё оставалось немного осеннего тепла. Разбрасывая ногами опавшие листья, Венни бродила по берегу, глядела то на розоватые облака, то на мельничные винты, то на крыши, устланные черепицей. Город казался умиротворённым. Счастливым. От рассвета до заката в нём кипела жизнь: люди собирались в «Доле ангелов» и в «Кошкином хвосте», ходили в собор, где возносили молитвы Барбатосу, гуляли в саду, который магистр Август разбил рядом со штабом Ордо Фавониус в память об отце. У ворот несли дозор уставшие рыцари. В порту Шестипалый Хосе, освоивший гитару, давал концерт случайным прохожим. Дети — такие же маленькие, какой некогда была Венни — носились вдоль кромки воды, осыпая друг друга прохладными брызгами. На мосту, уютно воркуя, гнездились голуби. Мальчик, который подкармливал их много лет назад, давно вырос и покинул излюбленный пост, но, наверное, даже у голубей бывали свои предания. Венни махнула привратникам, поднялась на площадь, среди которой темнел гранитный монумент. Люди проходили мимо, не оборачиваясь. Никто не останавливался, чтобы почитать высеченные в камне буквы. Никто не преклонял головы, не оставлял подношений, не обращался с молитвами к Анемо Архонту. Пепельное Бедствие давно осталось позади. Сентябрь Катастроф тоже понемногу уходил в прошлое. В конце концов, прошло уже десять лет. Сейчас при взгляде на город даже не верилось, какие трагедии разворачивались когда-то на этих мостовых. Люди продолжали двигаться дальше. Всё сломанное было понемногу восстановлено — и стало даже лучше, чем было раньше. Почти всё. Венни прошла к монументу, коснулась кончиками пальцев букв, которые в свете заходящего солнца казались окутанными тёплым сиянием. Слова, высеченные на граните, каждый мондштадтец знал наизусть.На этом месте в разгар Пепельного Бедствия великие герои пропали в Бездне. Их жертва спасла от разрушения не только Мондштадт, но и весь мир Мы чтим память исчезнувших. Мондштадт никогда не забудет вашего подвига
— Но разве это правда? — шепотом спросила Венни. Прохожий, направлявший свои стопы в «Кошкин хвост», удивлённо обернулся, но Венни не стала отвечать на его взгляд. Вместо этого она прикрыла глаза и постаралась воспроизвести в памяти лицо человека, по которому так отчаянно скучала. Эта тоска всегда жила в сердце ледяным осколком, но под конец сентября неизменно затмевала собой остальной мир. Стоило признать: в последние годы Венни всё сильнее забывала, каким был Кевин. У неё, конечно, сохранилась старая фотография из Долины Ветров — та самая, к которой Кевин неумело подрисовал незнакомую девушку. После Сентября Катастроф мама помогла подобрать рамку, и с тех пор фотография всегда висела у Венни над столом. Когда Венни исполнилось двенадцать, она переехала в комнату побольше. Первым делом она прибила к двери табличку с крупной надписью «Не входить!», а потом сразу же переставила фотографию на новый стол. Но даже так его образ с каждым годом становился всё более размытым. Словно время, позабыв о необходимости исцелять раны, лишь отщипывало от сердца драгоценные кусочки. Кевин с фотографии был смешным. Но Венни знала, что он был таким не всегда. Иногда в памяти возникали разрозненные картинки. Дым сигарет, который тонкой струйкой поднимался к небу. Мягкий плащ, за который так приятно было держаться. Пряди волос, таких же белых, как снег на Драконьем Хребте. Глаза — ярко-голубые, вроде бы ледяные, но при этом с самым тёплым на свете взглядом. Как бы Венни ни старалась, она не могла собрать эти детали воедино. Она не могла вспомнить слова и шутки Кевина, не могла вспомнить даже звучание его голоса. Во время Сентября Катастроф она была слишком маленькой — и, наверное, слишком глупой, раз не смогла сохранить такие важные моменты понадежнее. Она надеялась, что в трудные моменты будет сильной. Что сможет держаться за его образ и идти по жизни с высоко поднятой головой, со смелостью и запалом. Прямо как сам Кевин. Но сейчас она ощущала себя маленькой и слабой. Больше всего она хотела, чтобы он просто оказался рядом. Она знала, просто знала: уж кто-кто, а Кевин точно смог бы её понять. Он не стал бы читать лекции о необходимости хорошо учиться. Не ругал бы за плохие оценки и прогулы. Нет-нет, он сказал бы, что школу придумали для слабаков. И что Венни давно уже переросла программу. И вообще программу писали люди, которые никогда не сражались по-настоящему. Он начал бы тренировать её самостоятельно — и она стала бы самым сильным в Мондштадте рыцарем. Не идеальным. Но Кевин мог бы ей гордиться. Он точно нашёл бы способ проучить вредную Элису. А Элиса бы так испугалась, что об этом потом шепталась бы вся школа. И остальные ребята перестали бы травить Венни. Никто больше не назвал бы её странной. Потому что всем наконец стало бы понятно: странный не тот, кто не похож на других, а тот, кто за это оскорбляет. Он бы обхватил Венни за плечи и шептал всякие глупости до тех пор, пока она бы не засмеялась. Она бы назвала его дураком. Он бы обиделся — в шутку, потому что Кевин не умел обижаться по-настоящему. Он был слишком мудрым и точно знал, что обида — глупое чувство. Стоя с закрытыми глазами, Венни представляла этот прекрасный мир. На секунду ей даже показалось, будто образ Кевина всё-таки сложился. Улыбнувшись, Венни потянулась ему навстречу… Но образ рассыпался ледяными искрами. Кевина не было. Прекрасный мир не случился. А воспоминания о нём с каждым днем становились всё более недостижимыми. Венни украдкой стёрла слезы. И почему только люди так плохо сдерживают обещания? Кевин обещал быть рядом — и умер. Ликс обещал писать каждую неделю — и уже несколько лет не присылал ни строчки. Мондштадт обещал помнить подвиги умерших — но жил дальше так, будто никакого Сентября Катастроф не было вовсе. А Венни… Венни была хуже всех. Она обещала Кевину быть Хранительницей Счастливых Мгновений. Она говорила, что будет оберегать свет и любить мир. Да только в последнее время Венни не могла отыскать в сердце ни капельки света, а мир порой становился ненавистным до такой степени, что хотелось сломать кому-нибудь нос. Или наговорить гадостей. Или просто спрятаться от всех под одеялом. Венни не смогла сберечь Счастливые Мгновения. Теперь она не могла даже вспомнить их — всё украло беспощадное время. Венни обхватила себя руками, судорожно выдохнула, возвела глаза к небу, которое понемногу утопало во тьме. «Ну почему тебе надо было умереть?» Кевин отдал свою жизнь, чтобы у нас был шанс прожить свои. — Дурак, — шепнула Венни. Глухая тоска в сердце обзавелась клыками, обратилась яростью, такой же обжигающей, как огненные вспышки, которые Венни порой швыряла в тренировочные мишени. Она окатила монумент гневным взглядом, словно тот нес за гибель Кевина личную ответственность, а потом повторила, уже громче: — Дурак! Напуганная криком, с парапета фонтана вспорхнула стайка птиц. Венни проводила их взглядом, тихо фыркнула, пытаясь скрыть за небрежным выражением грусть, а затем, развернувшись, направилась в сторону винокурни «Рассвет». Домой. Навстречу снам, в которых предстояло вести сражение с кошмарами десятилетней давности.Конец музыкального фрагмента
* * *
Следующим утром Венни скатилась с кровати, проклиная ранние подъемы, рыцарскую дисциплину и, конечно, школу. В комнате царил привычный кавардак. Умывшись, Венни кое-как отыскала расческу и одинаковые носки. Ликс, её друг детства, никогда не заботился о подобных глупостях, но будущим рыцарям полагалось выглядеть прилично. Пришлось Венни втискиваться в учебную форму, неудобную настолько, будто её шили для пыток, а потом приводить в порядок волосы. Волосы отчаянно сопротивлялись. Венни сложно было их винить: ей тоже не нравилось соблюдать правила. Увы, выбора не было ни у кого. Венни приходилось слушаться родителей, а волосам — хозяйку. Непокорные пряди, спадавшие до плеч, собрались в растрёпанный хвост. Венни бросила взгляд на сваленные в кучу книжки. На верхушке этой внушительной, крайне неустойчивой пирамиды покоился конспект по истории Тейвата. Венни так и не смогла осилить домашнее задание: сложно было невозмутимо писать о событиях, которые видела своими глазами. Она вздохнула. Госпожа Шиён из Ли Юэ, преподавательница истории, была очень хорошей, и Венни не нравилось её расстраивать. Но в последнее время она делала это всегда. Она вообще постоянно всех расстраивала. Венни потерла точку между бровей, бездумно смахнула тетрадь с конспектом в сумку и, затолкав туда необходимые учебники, спустилась на первый этаж. Мамы с папой, разумеется, уже не было. Они всегда уходили рано, а возвращались поздно. Папа целое утро занимался делами винокурни, а под вечер приходил в штаб «Мондштадтских клинков» — независимой организации, которая помогала Ордо Фавониус противостоять всевозможным угрозам. Мама, напротив, проводила первую половину дня в «Мондштадтских клинках», а ближе к вечеру отправлялась тренировать старших рыцарей Ордо Фавониус. Раньше Венни скучала и иногда даже бегала в город, проведать родителей, принести им свежеиспечённые булочки из «Хорошего охотника», поболтать. Лет с двенадцати она стала вздыхать с облегчением: чем реже они виделись, тем меньше нотаций получала Венни. Разумеется, это не значило, что Венни не любила родителей. Просто… в последнее время всё стало как-то сложно. Во всём. — Госпожа, — учтиво поклонилась поджидавшая внизу Аделинда, главная горничная винокурни. — Завтрак уже на столе. Пожалуйста, поторопитесь, а не то опоздаете. Венни швырнула сумку с учебниками на стул. Несмотря на резкий звук, Аделинда даже не вздрогнула. Она умела сохранять железное спокойствие. Венни ей даже завидовала. Однажды они с Феликсом бесновались на втором этаже и случайно скинули вазу, которую прислали папе в качестве подарка из Фонтейна. Ваза разбилась в нескольких дюймах от Аделинды. Та лишь легонько повела бровью, допила чай и только после этого отправилась на второй этаж, раздавать безобразникам наставительные подзатыльники. К счастью, в этот раз обошлось без подзатыльников. Аделинда знала, в каком мрачном настроении Венни пребывает каждый сентябрь, и в эту пору всегда относилась к ней помягче. — А где Феликс? — поинтересовалась Венни. Аделинда стала разливать чай. — О, он просил передать, чтобы вы отправлялись в город без него. Он договорился встретиться перед занятиями с друзьями. Венни вздохнула. Маленький предатель. Нет, Венни, конечно, радовалась, что в отличие от неё Феликс пользовался среди сверстников популярностью. Да только душу все равно против воли царапала зависть. И потом, хоть Феликс и был приставучей мелюзгой, воображавшей себя самой важной шишкой всея Тейвата, его присутствие всегда поднимало Венни настроение. Ладно. Не страшно. Она и сама неплохо справляется. Венни чуть не опрокинула на себя кружку с чаем. Да. Она очень неплохо справляется. Когда с завтраком было покончено, Венни попросила Аделинду сходить в Спрингвейл — Драфф, отец Дионы, как раз должен был привезти в деревню любимые мамины яблоки. Аделинда почему-то улыбнулась. Стараясь не слишком задумываться над странным выражением её лица, Венни перекинула сумку через плечо и умчалась в город. Ночью над Мондштадтом прошел дождь. Массивные ботинки Венни, на которых вызывающе алели полосатые шнурки, шлепали по лужам. Небо, затянутое тучами, всё еще было тёмным, и на его фоне очертания мельниц казались задремавшими великанами. В класс Венни влетела одновременно с учителем. Она так спешила, что забыла оттереть ботинки от грязи — и сразу же заслужила презрительные смешки со стороны Элисы и её компании. Венни называла их Крысами. Они даже выглядели похоже: все какие-то остролицые и гаденькие. Кроме Элисы, конечно. Та была писаной красавицей, с тяжелой белокурой косой до пояса и раскосыми зелёными глазами, а ещё родинкой в уголке губ, которую все считали очаровательной. В присутствии Элисы Венни всегда ощущала себя нелепой. Как если бы на ногах вместо ботинок оказывались железные банки, а руки превращались в две бесполезных веревочки. Не оборачиваясь, Венни прошла к своему излюбленному месту — последней парте у окна. Пристальный взгляд Элисы покалывал спину подобно кинжалу. К счастью, учитель начал урок, и Элисе пришлось отвернуться к доске. Венни быстро потеряла к занятию интерес. Математику придумали люди, которые решили превратить издевательства в цифры. Венни издевательства не нравились, поэтому математику она обходила за несколько миль. Математика отвечала тем же — и в голове упрямо не откладывалась. В конце концов Венни сочла, что лучше им и вовсе разойтись разными дорогами. По этой причине она всегда украдкой доставала тетрадь, в которой вела записи о скверне. Эта привычка появилась у неё пару лет назад, когда госпожа Шиён впервые затронула на занятиях древнюю цивилизацию наойи. Сейчас скверна в артериях земли дремала, но от мамы с папой Венни знала, что долго это не продлится. Поскольку врага нужно было знать в лицо, Венни тщательно фиксировала любые полезные сведения. В конце концов, скверна забрала жизнь Кевина. А значит, Венни обязана была её победить. Покручивая в пальцах ручку, Венни провела остаток занятия, перечитывая свои записи. Завтрашний день сулил два важных события. Во-первых, завтра исполнялось ровно десять лет со смерти Кевина. Во-вторых, Ордо Фавониус планировали экспедицию в руины древней Валентии, которые неделю назад обнаружил под Храмом Тысячи ветров Тимиэль Мадригал. Курсу Венни повезло: госпожа Ноэлль предложила взять начинающих рыцарей с собой, провести занятие «в поле». Магистр Август дал добро, и теперь все целыми днями гудели о предстоящей вылазке. Венни тоже с нетерпением ждала экспедицию. Больше всего она ненавидела торчать в душных кабинетах, где рыцарей мучили математикой и скучной теорией. Венни же рвалась на свободу. В долины, где гулял ветер, навстречу опасностям и приключениям. И потом, руины Валентии! Об этой древней стране иногда рассказывала Кли. Когда-то там жила София Мадригал. Из всех героев прошлого Венни любила её лишь чуточку меньше Кевина. В общем, экспедиция намечалась интересная, и Венни решила подойти к ней со всей возможной серьезностью. Меньше всего ей хотелось ударить лицом в грязь. Когда урок подошел к концу, Венни тотчас подорвалась с места. Она хотела сбегать в библиотеку, взять там книжку о семье Мадригал, чтобы было чем заняться вместо урока этикета. Потому что этикет придумали люди, которые решили превратить издевательства в занудство. И откуда только берутся эти умники? В спину Венни донесся возглас: — И не забудьте, в четверг по сегодняшней теме будет контрольная! Упс. «Ладно, это проблемы будущей Венни». В библиотеке Венни мельком повидалась с Эллой Маск. Высокая девушка в круглых очках общалась с библиотекарем — господином Керушем, который ещё несколько лет назад приехал из Порт-Ормоса. Господин Керуш, смуглый, желтоглазый и очень принципиальный, Венни нравился. Благодаря ему в библиотеке днями напролёт пахло крепким кофе. К тому же господин Керуш с большим уважением относился к трудам Лизы. Он занимался восстановлением книг, которые пострадали ещё во время Пепельного Бедствия, и по просьбе магистра Августа тоже начал вести записи о скверне. Короче говоря, они с Венни были кем-то вроде сообщников. Венни приходила в библиотеку, погрызть невкусный гранит скучных наук, а господин Керуш украдкой подсовывал по-настоящему стоящие книжки. Правда, мама господина Керуша не любила. Но Венни знала: это потому, что господин Керуш переделал библиотеку на свой лад. А ещё потому что в библиотеке больше не пахло мятным чаем. Дело было не в том, что маме не нравился господин Керуш — ей не нравилась библиотека, в которой не было Лизы. Именно поэтому Венни так утомляли взрослые. Они считали себя самыми умными, но при этом вечно городили сложности на пустом месте. — Готовишься к завтрашней экспедиции? — завидев Венни, первым делом спросил господин Керуш. Его кошачьи глаза хитро сверкали за стеклами очков-половинок — господин Керуш всегда носил их, работая с картотекой. Удивительно, но за столько лет Венни так и не выяснила, сколько же ему лет. Большую часть времени он казался молодым, не старше тридцати. Улыбка превращала его в мальчишку, которому не дашь и восемнадцати. Но порой игра тени и света скрадывала черты его лица, и в такие моменты Венни казалось, что господин Керуш пару часов назад выбрался из сумерской гробницы. — Угу. Есть какие-то новые книжки? Элла Маск поправила очки. — Мы как раз их обсуждали. Сайно с Эмбер наконец вернулись из Сумеру, привезли несколько весьма любопытных трудов. Скажем, один из них написан учёным, который исследовал хиличурлов… Как будто Венни было дело до хиличурлов после таких новостей! — Сайно и Эмбер вернулись? — воскликнула она. Вместо ответа господин Керуш многозначительно вздернул брови и протянул Венни книжку под названием «По следам богов». Венни не глядя сунула её в сумку. — Где они? — Обсуждают с магистром экспедицию, конечно, — ухмыльнулся господин Керуш. — Чтобы Сайно упустил возможность покопаться в пыльных руинах? Да ни в жизнь. Он с усмешкой снял с переносицы очки и принялся протирать их краем рукава. Длинные пряди темных волос размеренно колыхались в такт его движениям. — Сейчас его лучше не отвлекать. Повидаетесь завтра, в Храме Тысячи ветров. На следующий урок Венни отправилась в приподнятом настроении. Сайно с Эмбер вернулись! Венни уже предвкушала, как они будут вместе исследовать руины, обсуждая сумерских друзей. Жалко, рядом не будет Кэйи. Пару дней назад он по личной просьбе магистра Августа уехал в Фонтейн. Кэйе не хотелось бросать Венни в такую важную дату, но порученные ему дела не требовали отлагательств. Венни пыталась выяснить подробности, но в этот раз Кэйа удивительно серьёзно отнесся к соблюдению секретности. «Поговорим, когда вернусь», — только и сказал он. Венни подозревала, его срочная командировка была связана с группировкой, которая сформировалась несколько лет назад из остатков Ордена Бездны. Они называли себя «Багровыми мотыльками». Только мотыльки слетались на пламя, а эти придурки лезли ко всему, что было связано со скверной. Они поклонялись ей, будто фальшивому богу, и даже пытались намеренно привести в Тейват. Кроме созданий Бездны, в состав группировки входили люди — это пугало Венни больше всего. Мама с папой тоже беспокоились. Папа любил повторять, что один человек может быть куда опаснее сотни хиличурлов. Венни сразу же вспоминала Принца Бездны. В общем, последние несколько лет «Багровые мотыльки» активничали по всему Тейвату. «Мондштадтские клинки» занимались расследованием их операций, но с переменным успехом. Венни было жутко любопытно узнать про зловещую организацию, но ни Кэйа, ни мама с папой на подробности не расщедрились. Размышляя об этом, Венни едва не столкнулась с госпожой Шиён. — Ох, Венни! — Ой, простите! Госпожа Шиён была любимой преподавательницей Венни. Эта миловидная женщина с мягкими волосами цвета спелых каштанов и раскосыми карими глазами всегда излучала приятное тепло. Замечая Венни, она непременно улыбалась и даже легонько склоняла голову: Феликс объяснял, что так, согласно древним традициям Ли Юэ, старшие приветствовали младших. Одевалась госпожа Шиён по-мондштадтски, хотя пару раз, на праздниках или поздними вечерами, Венни видела её в ханьфу. А ещё госпожа Шиён всегда носила украшения своей родины. Особенно ей нравится нефрит. Улыбнувшись друг другу, Венни с госпожой Шиён двинулись в класс. Там царило необычайное оживление: тема последних уроков касалась Сентября Катастроф, а потому между подрастающими рыцарями то и дело разгорались споры. В конце концов, все они были детьми той страшной осени. — Садись, — предложила госпожа Шиён. Её голос звучал спокойно, но при этом Венни без труда улавливала его даже во всеобщем гаме. — Про домашнее задание не забыла? Венни одарила её кривой улыбкой и, пробормотав нечто невразумительное, опустилась за парту. На уроках истории она всегда садилась поближе к доске. Однажды одна из Крыс Элисы целый урок донимала Венни, ударяя ногой по ее стулу. Венни просила прекратить, но Крыса только ухмылялась. Тогда Венни, дождавшись обеда, якобы нечаянно опрокинула на неё тарелку с супом — скандал был жуткий, но зато удалось сохранить слабое подобие справедливости. Госпожа Шиён легонько кашлянула, и шум мигом стих. Венни уткнула глаза в пустой конспект, склонилась ближе к парте, надеясь стать маленькой и незаметной. Несмотря на это, она все равно затылком ощущала чужие взгляды — девчонку, сбежавшую из Собора Барбатоса на битву в Долине Ветров, в Мондштадте знали все. Венни вцепилась в карандаш. Даже утопающие, и те с меньшим ожесточением держатся за спасательный круг. Казалось, сейчас начнется не урок, а сеанс пыток. Один за другим однокурсники выходили к доске. Каждый взял из объёмного текста небольшой кусочек, короткую тему, по которой нужно было сделать конспект. Венни вызвалась рассказать о Кевине. Во время урока это показалось ей отличной идеей: в конце концов, она лично видела многие сражения Кевина, она была рядом, когда он умирал, а значит, могла своим рассказом почтить его память куда достойнее сокурсников. Но… О, Барбатос! Если бы она только знала, как горько об этом пожалеет. Несколько вечеров подряд она садилась за письменный стол. Раскрывала тетрадку. Стучала ручкой по странице. Потом по другой. Бездумно перекладывала учебники с левого края стола на правый. Запускала подаренный Кли граммофон. Выдвигала из ящика коробку, где хранилось прощальное письмо Кевина — и тут же задвигала обратно. В конце концов, она не смогла выдавить из себя ни строчки. И теперь пустая страница привлекала внимание, затягивала, словно черная дыра. — Венни, — позвала госпожа Шиён. Её голос звучал мягко, и оттого Венни стало ещё более стыдно. Хотелось провалиться куда-нибудь в Бездну. Прямо так, вместе со стулом, партой и этим дурацким пустым конспектом. Не зная, как посмотреть госпоже Шиён в глаза, Венни опустилась ещё ниже. И почему она не обладает даром становиться невидимкой? Или, как хамелеоны, сливаться с местностью? Больше всего Венни мечтала исчезнуть из поля зрения окружающих. Может, провалиться в расщелину реальности или откатиться назад во времени, к моменту, когда она приняла то злополучное решение. Госпожа Шиён недоумённо вздёрнула брови. Похоже, она решила, что Венни не услышала, поскольку заговорила громче: — Венни, ты готова? «Готова»? Нет. От состояния готовности Венни была так же далека, как Инадзума от Снежной. С полей тетрадки издевательски ухмылялась кривая рожица, которую Венни нашкрябала ещё на прошлом уроке. «Так и собираешься здесь отсиживаться? Настоящие рыцари всегда отвечают за свои поступки!» — захихикала рожица. Венни ударила по ней ладонью и, подхватив тетрадь, неохотно вышла к доске. Ноги заплетались. Венни лишь чудом не споткнулась о чью-то сумку — в спину тут же раздались смешки. Каждая секунда тянулась предательски медленно. Словно время окунулось в медовый сироп, которым Аделинда любила поливать панкейки. И вот она наконец предстала перед остальным классом. Кто-то смотрел сочувственно — не то от понимания, что к уроку Венни не готовилась, не то от жалости из-за Сентября Катастроф. Кто-то, как Элиса, ухмылялся. Уж Крысы не упустят шанса поиздеваться. Венни шмыгнула носом. Пальцы комкали конспект. Госпожа Шиён неотрывно смотрела в ожидании, когда Венни наконец приступит к рассказу. А Венни не могла вымолвить ни слова. Казалось, поперёк горла встал осколок Пламенного Правосудия. — Так, — пришла на выручку госпожа Шиён. — Ты готовила рассказ о Кевине Каслане? — Да, — едва слышно отозвалась Венни. Глаз она по-прежнему не поднимала. Госпожа Шиён тихонько вздохнула. Кончик её ручки постукивал по странице журнала. Этот стук, назойливый и нервный, напоминал удары топора. Или, может, грохот мушкетов Фатуи. — Барбатос, — не выдержав, скривилась Элиса. — Ты же столько доставала всех своими рассказами о битве в Долине Ветров! — Так и знала, что все это враки, — хихикнула её подружка. Венни вскинула голову. В глазах сверкнули яростные огни. Руки стиснули тетрадь с такой силой, что помялись страницы. — Девочки, — предупреждающе окликнула госпожа Шиён. Элиса тотчас изобразила святую наивность. Венни едва удержалась, чтобы не запустить в неё конспектом. Благо, историю Венни любила, а потому завела большую тетрадку — такой можно было бы отбиваться даже от Ордена Бездны. — Я говорила правду, — громко произнесла она. Госпожа Шиён устало качнула головой, но вмешиваться не стала. Подстёгнутая гневом, Венни шагнула вперед, окатила Элису и её компанию презрительным взглядом. — В отличие от тебя, я видела все сама, ясно? Элиса закатила глаза, но Венни это не остановило. — Скажем, в своём рассказе ты ни словом не обмолвилась об осквернённых, — продолжила она, выстреливая словами с таким неистовством, словно от исхода этого разговора зависела чья-то жизнь. — А без них, между прочим, Сентябрь Катастроф никогда бы не закончился. Во время битвы в Долине Ветров магистр Август сражался с Орденом Бездны не в одиночку — ему помогал дух осквернённой по имени Тэмари. Она круто повернулась к той девчонке, что некогда целый урок стучала по её стулу. — Прорыв скверны удалось сдержать не «чудом», как ты выразилась. У этого чуда было имя. Терион. Терион разрушил Шёпот Порчи, он пожертвовал собой, чтобы поставить на артерии земли печать, чтобы выиграть время для всех остальных. Затем она обратилась к мальчишке, который утром смеялся над её ботинками. — Уж прости, но госпожа почётный рыцарь никогда не «выживала из ума». Да, она была близка к тому, чтобы поддаться скверне, но вы хоть представляете, что ей пришлось пережить в Бездне? Да вы хоть знаете, насколько трудно бороться со скверной? Венни невольно повысила голос. Она говорила, а перед глазами вставали ужасающие образы Сентября Катастроф. Взрывы по всему штабу в вечер прибытия иностранных делегаций. Побег в Аару и ослеплённый господин Камисато. Принц Бездны, который едва не пронзил Венни Пламенным Правосудием. Разрушение Алькасар-сарая. Нападение на странствующий театр. Мама, плачущая навзрыд из-за смерти сестры. Сражение в Долине Ветров, умирающий Кэйа. Ликс, на плече которого распускается кровавый цветок, исчерченный прожилками скверны. Ужасающе искажённый Принц Бездны. И… Венни прикрыла глаза. Между бровей задрожала складка. — Допустим, — протянула Элиса. — Но почему бы тебе не рассказывать свою тему, а не лезть в чужие? — Достаточно, — оборвала госпожа Шиён. Судя по голосу, она начинала сердиться. Венни вжала голову в плечи. — Венни, так ты готова или нет? Та посмотрела на измятую тетрадь. «Просто скажи правду». Губы приоткрылись. Венни хотела пообещать госпоже Шиён, что подготовит конспект к следующему уроку, но вместо этого выпалила: — Кевин Каслана был героем! — А то мы не знали, — фыркнула Элиса. — Еще он был хорошим человеком. И очень любил Тейват. Чем больше говорила Венни, тем сильнее щеки заливал румянец. Следовало заткнуться, признать поражение, вернуться на свое место, прекратить это унижение, но Венни не могла себя контролировать. Душу разрывало в клочья. Она так хорошо помнила лицо Принца Бездны — почему же образ Кевина в воспоминаниях был настолько размытым? Почему Венни не могла сказать о нем ничего, кроме пары дежурных фраз? Разумеется, он был героем. Но ведь не только. Венни любила его не только за смелость и крутость. И очень хотела донести до целого мира: Кевин Каслана был не просто персонажем со страниц учебников. Вот только Венни сама не помнила, каким он был за пределами Сентября Катастроф. В конце концов оставалось признать, что она, как и все остальные, знала о Кевине лишь по чужим рассказам и историческим книгам. Глаза наполнились слезами. Ни слова не говоря, Венни пулей вернулась за свою парту. Хотелось выбежать из кабинета, умчаться в Долину Ветров, прижаться к ледяной стене, плакать до тех пор, пока из слез не прорастут воспоминания. Но Венни не могла ещё сильнее подводить госпожу Шиён. Та и без того выглядела расстроенной. Венни не просто облажалась — она, ко всему прочему, сорвала урок, а госпоже Шиён приходилось справляться с последствиями. До самой перемены Венни просидела, уткнувшись взглядом в парту. Чужие доклады она не слушала. Просто боялась, что одно упоминание знакомых имён переломит пополам, и слёзы, которые с таким трудом удавалось сдержать, побегут по щекам прямо на глазах у всего класса. Едва прозвенел звонок, Венни подскочила, сбросила в сумку злополучный конспект и намеревалась позорно сбежать, но тут в спину донесся оклик госпожи Шиён. — Венни, задержишься ненадолго? Венни вздохнула. Делать было нечего. Стиснув лямку сумки, она неохотно подошла к столу госпожи Шиён. Та терпеливо дождалась, когда класс покинут последние ученики, а затем, подавшись вперед, заглянула Венни прямо в глаза. — Дорогая, почему ты ничего не сказала? Венни моргнула. От ласки, прозвучавшей в голосе госпожи Шиён, на душе стало ещё гаже. Венни ведь не заслуживала такого отношения. — Я хорошо понимаю, что ты чувствуешь, — добавила госпожа Шиён. — Пускай с Сентября Катастроф минуло уже десять лет, шрамы, которые он оставил, слишком глубоки. И все справляются с ними по-разному. Кевин Каслана ведь был дорог тебе, так? Поскольку в горле стоял тяжёлый комок, Венни лишь кивнула. Взгляд госпожи Шиён окончательно смягчился. Откинувшись на спинку стула, она сказала: — Милая, нет ничего постыдного в том, чтобы чувствовать боль. — Десять лет прошло, — пробормотала Венни. Госпожа Шиён печально улыбнулась. — У боли нет срока давности. Иногда старые потери возвращаются к нам, и чем дороже тебе был человек, тем чаще его утрата будет напоминать о себе. — Она поднялась и, сделав шаг навстречу, с теплотой сжала плечи Венни. — В следующий раз говори прямо, хорошо? Если стесняешься реакции однокурсников, ты всегда можешь найти меня вне уроков, и вместе мы непременно что-нибудь придумаем. Венни продолжала терзать лямку сумки. Пустой конспект оттягивал плечо непосильным грузом. — Хорошо, — с трудом ворочая языком, ответила она. — Не мучай себя, — посоветовала госпожа Шиён. — Если тебе тяжело писать о Кевине, возьми другую тему. Любую, какая будет интересна. Например, ты вполне неплохо рассказывала об осквернённых. Вы ведь как раз отправляетесь в руины Валентии. Почему бы тебе не написать небольшой доклад о Софии Мадригал? — Хорошо, — повторила Венни, не поднимая глаз. Госпожа Шиён вздохнула, выпустила плечи Венни, вернулась к столу, но садиться не стала, лишь задержала взгляд на столбике оценок в журнале. Напротив имени Венни осталась пустая клетка. Они неловко помолчали. — Мне пора идти, — кашлянув, сказала Венни. Стараясь по-прежнему не смотреть в лицо госпожи Шиён, она торопливо двинулась к выходу. Госпожа Шиён молчала — до тех пор, пока пальцы Венни не обхватили дверную ручку. — Венни, скажи честно: другие ребята тебя обижают? Венни вздрогнула. Она никогда не рассказывала о травле. Даже Кэйе, хотя очень его любила и доверяла ему больше всех. Наверное, взрослые смогли бы решить вопрос раз и навсегда, но Венни не могла позволить, чтобы кто-то за неё вступался. Её спасали достаточно. Теперь Венни должна была научиться сражаться сама. Если она не сможет одолеть Элису и её Крыс, как она будет бороться со скверной? Поэтому Венни натянула на лицо улыбку и, обернувшись, сказала: — Конечно, нет. Не волнуйтесь, госпожа Шиён. Я обязательно подготовлюсь к следующему уроку. До свидания! С этими словами она выскользнула за дверь прежде, чем прозвучал ещё хоть один вопрос.* * *
По давней традиции домой Венни с Феликсом возвращались вместе. В последние недели Венни приходилось ждать его — по полчаса, а то и больше. Всё дело было в тренировках. Обычно младшекурсники тренировались под присмотром госпожи Ноэлль, но не так давно в Мондштадт прибыл Итэр, брат Люмин, который большую часть времени жил в другой вероятности. Несмотря на сходство с Принцем Бездны, в Мондштадте Итэра очень любили, и он всегда охотно откликался на просьбы магистра Августа провести несколько занятий. Ещё в первую встречу Итэр стал для Феликса кумиром. Феликс обладал врождённым талантом к убеждению, а Итэр был лёгким на подъем, а потому с радостью согласился на курс личных тренировок. «С таким наставником я уже через месяц смогу утереть нос любому Магу Бездны!» — вскричал Феликс после первой тренировки. «Ага, конечно. Научись хотя бы меч держать, не сгибаясь», — ответила ему Венни. Они потом не разговаривали целый вечер. Сегодня Феликс с Итэром, похоже, совсем потерялись во времени. Сидя в саду рядом со штабом, Венни уныло взирала на башенные часы. Стрелка отсчитывала минуту за минутой. К счастью, Венни тоже умела теряться во времени. Она выложила на скамейку свою тетрадку с записями о скверне, взялась за книгу господина Керуша и хотела уже углубиться в чтение, когда вдруг услышала из-за кустов наглые голоса. Элиса и её Крысы. Венни заозиралась по сторонам, но прятаться было слишком поздно: Элиса уже показалась из-за ёлки с таким видом, будто была королевой. Венни не удивилась бы, узнав, что Элиса — какая-нибудь потерянная принцесса далёкого королевства под названием «Неведомая ебанина». Звучало грубовато, но откуда ещё могла взяться такая коза? Поначалу Элиса хотела пройти мимо, но тут приметила на коленях Венни книжку и, сощурившись, едко осведомилась: — Что, пошла читать о своём ненаглядном? — Может, хоть так что-нибудь о нём узнаешь, — ухмыльнулась её подружка. Подружек у Элисы было много, сменялись они каждую неделю и по неведомым причинам стекались к ней со всех курсов, а потому Венни уже давно перестала их различать. Крысы — они ведь все на одно лицо. — Как остроумно, — сухо отозвалась она. — Иди учи матчасть, Элиса. Госпожа Шиён поставила тебе «удовлетворительно» только из жалости. К лицу Элисы прилила кровь. Шагнув вперёд, она нависла над Венни, сжимая кулаки. — Считаешь себя лучше остальных? Венни оставила выпад без ответа. — Отойди, — велела она. — Свет загораживаешь. — А что такое? — подбоченилась Элиса. — Мешаю быть ботаником? Венни сделала вид, что крайне заинтересована текстом книги. На самом деле буквы расплывались перед глазами, а в ушах шумела кровь, но Венни представила, как сзади, обнимая её за плечи, стоит Кевин. Это тотчас придало смелости. И, конечно, наглости, потому что Кевин всегда говорил то, что думает, и никого не боялся. — Да, мешаешь. Я не хочу, как ты, по жизни хлопать красивыми глазками в ожидании, что Анемо Архонт поцелует меня в пупок, — заявила она. Рука Элисы метнулась вперёд быстрее гадюки. Длинные тонкие пальцы ухватились за книгу господина Керуша и подняли её в воздух так, словно книга была нашкодившим котёнком. Венни подскочила. Поскольку она была ниже Элисы, за книгой пришлось тянуться. Даже так Венни не смогла до неё достать. — Отдай! — А то что? — усмехнулась Элиса. Крысы глумливо захохотали. Слёзы обиды обожгли Венни глаза. Она казалась самой себе прокажённой. Неправильной и дурацкой. Словно кто-то сбросил на неё ведро с рыбьими потрохами. Венни знала, что Элиса с её Крысами только этого и добиваются, но ничего не могла с собой поделать. — Ну, что, а? — продолжила измываться Элиса. — Пожалуешься папочке с мамочкой? Ой, они же слишком заняты и куда больше пекутся о Мондштадте, чем о своей ненаглядной доченьке. Интересно, да помнят ли они о ней вообще? — Заткнись! — стиснула зубы Венни. — Мама с папой защищают Мондштадт. В отличие от твоего дяди, который только и думает, как нажиться на чужом несчастье. Глаза Элисы потемнели. — Ты ничего не знаешь о моём дяде. Ощутив, что безукоризненная броня соперницы дала трещину, Венни шагнула вперёд, вскинула голову, бесстрашно заглянула Элисе в глаза. — Почему же? — ухмыльнулась она. — Всем известно, что он козёл похлеще Барки Лоуренса. Где был твой дядя, когда мондштадтцы отстаивали свой город, а? Дай-ка подумать… Ах, точно: обманывал людей, втридорога продавал лекарства, прикарманивал чужое имущество. Тебе ещё повезло, что его вообще выпустили из тюрьмы. Лицо Элисы перекосилось. Толкнув Венни в грудь, она вдруг ухватилась за книжку господина Керуша обеими руками и прежде, чем Венни успела хотя бы пискнуть, разорвала её пополам. К ногам потрясённой Венни дождём осыпались страницы. — Ой-ой, какая досада, — цокнула языком Элиса. — Аккуратнее надо обращаться с чужим имуществом, Венни! Что бы сказал на такое твой великий герой? Это было уже слишком. Гнев вырвался из сердца столпом лавы. Вскричав, словно дикая кошка, Венни метнулась вперёд. Кулак впечатался Элисе прямо в глаз. Она взвыла, зажала повреждённое место рукой, но быстро оправилась и в отместку ухватила Венни за волосы. Её острые ногти оцарапали затылок. Тогда Венни грубо, со всех сил, впечатала ботинок противнице в живот. Элиса разжала хватку, отстранилась, охая и сгибаясь. По губам Венни против воли скользнула победоносная ухмылка. Завидев её, остальные Крысы угрожающе двинулись к Венни. За неимением путей отступления она вскочила на скамейку, выставила руки, готовая в случае необходимости призвать на выручку силы Глаза Бога. — Тебе конец, — процедила Элиса. На ладонях Венни заплясали языки пламени. — Ну давай, попробуй. Посмотрим, какова из себя Элиса с румяной корочкой. Готова поспорить, всё такая же кислая и мерзкая. Элиса была близка к тому, чтобы призвать оружие, но тут раздался звонкий оклик: — Эй, придурки! От звучания этого голоса сердце Венни описало несколько пируэтов. Повернув голову, она обнаружила, что на тропинке, скрестив руки на груди, стоит мелкий пацан с копной взъерошенных красных волос. В голубых глазах плясали недобрые огоньки. Выдавая негодование хозяина, одна бровь изгибалась под немыслимым углом. Пальцы правой руки барабанили по локтю левой. На куртке, наброшенной поверх формы для тренировок, в районе сердца бешено сверкал и пульсировал Анемо Глаз Бога. Пацану было девять лет, и он не отличался выдающимся ростом, но вид у него был не менее угрожающим, чем у Полуночного героя в разгар ожесточённой схватки. — Вы чем тут занимаетесь? — требовательно спросил Феликс. — Тебе забыли сообщить, — огрызнулась подружка Элисы. Венни с Феликсом обменялись многозначительными взглядами. Венни дёрнула плечом. Феликс вскинул бровь ещё выше, а затем, когда начало казаться, что она вот-вот покинет хозяина и отправится познавать внешнюю вселенную, резким движением скинул с плеча сумку. В полах куртки захлопал яростный ветер. — А ну-ка пять шагов назад от моей сестры, — сказал он, выставив кулаки. Крысы Элисы тоже обменялись взглядами. Четыре девчонки, включая саму Элису, придвинулись к скамейке. Остальные — трое пятнадцатилетних лбов — развернулись к Феликсу. Осознав, что драки не избежать, Венни решила атаковать первой.Этот фрагмент можно читать под музыку: Spiderbait — Black Betty. Ставьте на повтор
Уж в чём в чём, а в драках Венни не было равных. Когда пятилеткой носишься по полям сражений, уворачиваясь от атак Вестников Бездны, волей-неволей научишься за себя постоять. На тренировках Венни прыгала и бегала лучше других. Пускай с освоением клинка были определённые сложности, она умела бить кулаками. А ещё прекрасно царапалась, кусалась, изворачивалась из чужой хватки и, пользуясь худощавым телосложением, ловко подныривала противникам под руки. Кроме того, у неё было то, что мерзким девчонкам вроде Элисы даже не снилось. Глаз Бога. Она спрыгнула по другую сторону скамейки, вытянула ладонь и ударила по ней кулаком. С рук сорвался огненный поток. Девочки взвизгнули, бросились врассыпную, прикрывая головы руками. Элиса опомнилась первой. Сообразив, что огонь не обжигает, она подхватила с земли камень и, подступив ближе к скамейке, метнула его в сторону Венни. Венни успела увернуться, но камень на излёте чиркнул её по щеке. — Упс! — издевательски пропела Элиса. Разъярённая Венни перемахнула через скамейку. К ней тут же устремилась высокая девчонка с острыми локтями. Не дожидаясь, когда локоть поздоровается с её животом, Венни отбросила девчонку прицельной вспышкой холодного огня. Девчонка упала, проехалась спиной по земле, где и осталась стенать над ободранными локтями. Вторая девчонка ухватила Венни со спины. Венни извивалась ужом, пыталась отдавить противнице ноги, но та оказалась на удивление стойкой. Не будь она такой сволочью, из неё мог бы получиться хороший рыцарь. — Давай, Элиса! — призвала девчонка. Элиса подступила, готовая ударить, но тут в воздух взметнулся столп пыли и песка. Элиса закашлялась, принялась тереть покрасневшие глаза. — Оп! — воскликнул довольный Феликс. Впрочем, радость его продлилась недолго: один из парней едва не впечатал его кулаком в дерево. Феликс, который был меньше парня чуть ли не в два раза, извернулся, танцующей походкой отошёл в сторонку, после чего наградил обидчика изумрудной вспышкой. Девчонка, державшая Венни, отвлеклась, и Венни дёрнула головой, ударила её затылком по носу. Девчонка тотчас отступила. Из её носа хлынула кровь. — Упс, — передразнила Венни Элису. Третья девчонка, ближайшая приспешница Элисы, которую Венни называла Подкрысой, загородила подругу плечом. Венни сглотнула. Раньше она даже не замечала, насколько же Подкрыса высокая и крупная. Такое ощущение, что в этот раз Элиса обзавелась не то телохранительницей, не то личной машиной для убийств. Но, какой бы пугающей ни была Подкрыса, она не могла сравниться с отравленным скверной Альбедо или Принцем Бездны. Дождавшись, когда Подкрыса атакует, Венни растянула перед собой элементальный щит, но оставила посередине маленькую дырку. Кулак Подкрысы пролетел аккурат в неё. Оставив щит висеть в воздухе, Венни отскочила и подтянула края дыры друг к другу. Кулак Подкрысы остался торчать там — так гордо, словно был знаменем человечества, воткнутым среди новооткрытых земель. Подкрыса задёргалась, но щит держал крепко, и ей оставалось лишь взреветь от досады. Венни издевательски махнула ей ручкой. Феликс тем временем потоком ветра подбросил себя на ветку дерева и, свесив ноги, начал обстреливать противников вспышками. Мальчишки негодующе закричали. Один попытался забраться к Феликсу, но оказался оплетён изумрудными путами. Феликс наградил его невинной улыбкой — ни дать ни взять сошедший с небес ангел. Многие обманывались внешним видом Феликса, а потому даже не подозревали, что за черти водятся в этом ни капли не тихом омуте. Прекрасно понимая, что Феликс сможет позаботиться о себе сам, Венни целиком сосредоточилась на Элисе. В отличие от остальных противниц, её следовало воспринимать всерьез: Элиса хорошо показывала себя на тренировках и умела учиться на чужих ошибках. — Ну давай, — призвала она. — Ты же понимаешь, что завтра об этом будет знать вся школа? — О чём именно? — вскинулась Венни. — О том, как группа старшекурсников попыталась навредить девятилетке? Или о том, как ты порвала книжку господина Керуша? Элиса прищурила глаз, вокруг которого уже обозначался контур будущего синяка. — Ты напала первой. И знаешь, с учётом того, сколько в последнее время говорят о твоей агрессии… Сдаётся мне, никто не поверит такой выдумщице, как ты. Твои сказки про Сентябрь Катастроф не будут защищать тебя вечно. Венни выставила кулаки, и руки обуяло пламя. Температура вокруг Венни стремительно росла. От сконцентрированного жара воздух трещал, а со стиснутых пальцев слетали раскалённые искры. Венни пыталась себя сдержать, да только как сдержишься, когда Элиса только и делает, что вгоняет в сердце ножи? Может, пара ожогов научат её уму-разуму. Или хотя бы тому, насколько опасно лезть в чужие дела. Ударив кулаками друг о друга, Венни сорвалась с места, бросилась вперед, и в глазах Элисы, которая вдруг осознала всю серьёзность ситуации, отразился страх. Но прежде, чем Венни успела атаковать, позади раздался возглас: — Что здесь происходит?!Конец музыкального фрагмента
Венни споткнулась, и раскалённый кулак замер всего в нескольких дюймах от лица Элисы. Та, беспомощно закрывшись руками, часто дышала, и по её телу волнами катилась дрожь. Венни кашлянула. Торопливо отстранилась, сделав вид, что ей срочно потребовалось одёрнуть куртку. Она хорошо знала, кому принадлежит этот голос. Красная до кончиков ушей, она медленно повернулась. В конце тропинки стоял высокий человек в алом плаще с белыми вставками. Его серые волосы развевались на ветру, в котором отчетливо ощущался запах горелого. Зелёные глаза, расширенные в изумлении, глядели на разгромленный сад и на группу поверженных старшекурсников, которые охали, стонали и попеременно хватались за ушибленные части тела. Венни с разгорячённым Глазом Бога и восседающий на ветке Феликс казались в этом беспорядке коварными злодеями или, может, сбежавшими из тюрьмы безумцами. — М-магистр… — едва слышно пролепетала Венни. — Магистр Август! — мигом опомнилась Элиса. Стоило отдать ей должное, соображала она быстро. — Эти двое… Мы просто гуляли в саду, а они вдруг напали на нас, и… — Да что ты? — прервал Феликс. — Значит, обижать мою сестру — это для вас так, типичная прогулочка по саду? Брови магистра Августа, прежде вздёрнутые в изумлении, медленно поползли к переносице. — Феликс, — предупреждающе начала Венни. Тот спрыгнул на землю и, уперев руки в бока, взглянул на Элису сверху вниз. И это при том, что был ниже минимум на две головы. Феликс так умел. Он вообще много чего умел, её смелый девятилетний брат. А она взяла и втянула его в неприятности, с которыми обязана была справиться сама. «О, Барбатос…» — Мы не виноваты, магистр! — подхватила Подкрыса. — Бешеная Рагнвиндр взбесилась окончательно, — прогундосила девчонка, которой Венни разбила нос. — Следи за языком, — взвился Феликс. — Феликс! — повторила Венни. — Да что «Феликс»? — возмутился тот. — Почему ты молчишь, Венни? Эти придурки пристали к тебе среди бела дня, порвали твою книжку, а ты… — Я ничего не делала! — вскричала Элиса. — Ага, конечно, а кто тогда? Анемо Архонт? Дети загалдели. Каждый пытался переложить ответственность на другого, задеть соперника побольнее, и только Венни молчала. Сцепленные в замок руки дрожали. Венни решилась взглянуть на магистра Августа и тотчас об этом пожалела: с каждой секундой его лицо становилось все более мрачным, а во взгляде, обращённом к будущим рыцарям, понемногу отражалось разочарование. — Достаточно, — оборвал он — негромко, но таким тоном, что все тут же смолкли. — Магистр… — неуверенно начала Элиса. — Я сказал «достаточно». Элиса тут же прикусила язык. Венни спрятала взгляд в землю. Магистр Август был другом Кэйи и всегда относился к Венни доброжелательно — именно поэтому Венни было так горько его расстраивать. — Вы рыцари Ордо Фавониус. Будущие защитники Мондштадта, — отчеканил магистр Август. Его губы на мгновение сжались в тонкую линию, а глаза сверкнули холодом, какой не источали даже ледяные глыбы на Драконьем Хребте. — Тогда по какой причине вы подвергаете его опасности? Почему разрушаете то, что клялись оберегать? Элиса открыла было рот, но магистр Август сердито вскинул ладонь. Венни вздрогнула. Она только сейчас осознала, что их с Феликсом представление навредило саду, который магистр Август разбил в честь своего отца. — Нет. Этому не должно быть никаких причин, никаких оправданий. Рыцари Мондштадта ни при каких условиях не должны ему вредить. Дети понурили головы. Феликс, шмыгнув носом, принялся теребить молнию куртки. — Простите, магистр, — сказал он. Магистр Август устало вздохнул. Казалось, вместе с этим протяжным, судорожным вздохом постепенно улетучивается и его ярость. Он больше не злился, но разочарование никуда не подевалось. Венни чувствовала себя так, словно лично выпустила ему в спину отравленную стрелу. Только вместо яда по сердцу магистра Августа расползалась тёмная грусть. — Я буду говорить с вашими родителями, — сказал он наконец. Элиса вздрогнула. Её взгляд забегал, губы приоткрылись, но она не решилась спорить. Венни же мученически вздохнула. Она даже не представляла, какую взбучку им с Феликсом устроят родители. — Послезавтра за полтора часа до занятий вас будут ждать в инвентарной. Если не успеете привести сад в порядок, останетесь после уроков. Все понятно? — Да, магистр, — нестройным хором отозвались дети. — Тогда прочь с глаз моих долой, — велел он. Элисе и её Крысам не пришлось повторять дважды. Похватав вещи, они бросились наутек. Венни скривилась от мысли, что уже послезавтра им предстоит вместе торчать в саду: уж лучше сразиться с толпой Вестников Бездны, чем всё утро убираться бок о бок с Крысами. Но делать было нечего. Когда магистр Август в таком настроении, с ним не шутят. Венни присела у скамейки. Она и не заметила, когда от той успело отлететь несколько щепок. Наверное, задело выбросом элементальной энергии. Венни подобрала одну из щепок, покрутила её в пальцах, а затем начала собирать вырванные из книги страницы. Феликс наконец бросил сверлить пространство суровым взглядом и принялся помогать. Вдвоём они управились меньше, чем за пару минут. Всё это время магистр Август стоял над клумбой, где некогда росли его любимые сесилии. Вспышки холодного огня, которыми щедро разбрасывалась Венни, не могли всерьёз навредить противникам, зато безжалостно оборвали нежные лепестки. Некогда пышная клумба превратилась в хаотичный частокол обломанных стеблей. — Магистр… — робко начала Венни. — Обязательно сжигать в огне своего гнева других? — внезапно спросил тот. — Ты хоть понимаешь, что именно ты могла сделать? Что случилось бы с Элисой от твоей атаки? Его голос звучал резко и слегка дрожал, не то от горечи, не то от напряжения. Поскольку Венни растерянно молчала, магистр Август развернулся. Он пытался перехватить её взгляд, но Венни не решалась поднять голову, и магистру Августу оставалось лишь вздохнуть. — Однажды твой отец сделал то же самое. Обратил свои силы против человека, который не мог противостоять его Глазу Бога. Венни украдкой переглянулась с Феликсом. — Он никогда не переставал об этом жалеть, — добавил магистр Август. — То, что он сделал, необратимо. Человек, которому не повезло обжечься огнем его ярости, до сих пор носит жуткую метку той ссоры. Пускай и прячет её под повязкой. — Кэйа, — изумленно выдохнул Феликс. Не выдержав, он повернулся к сестре: — Ты знала об этом? Венни лишь сдержанно кивнула. Феликс беззвучно ругнулся. — Я не знаю, какой у вас с Элисой конфликт, — продолжил магистр Август. — Но настоятельно рекомендую подумать о других вариантах его разрешения. Ответным насилием ничего не добьёшься. Если не можешь придумать решение сама, обратись ко взрослым. Ко мне, к Ноэлль, к родителям — к кому угодно. Мы ведь здесь не для того, чтобы раздавать вам наказания, а чтобы помогать расти и учиться. Венни поджала губы. Сказал человек, который только что вынудил её отбывать наказание вместе с Элисой и компанией Крыс! Нет. Что бы там ни говорили окружающие, она не может привлекать к этому взрослых. Магистр Август ждал реакции, но поскольку Венни стояла так, словно обернулась каменным изваянием, качнул головой и протянул руку над клумбой. Его пальцы окутала зеленая энергия — сила элемента Дендро. Заворожённые, Венни с Феликсом затаив дыхание наблюдали, как повреждённые стебли сесилий наполняются жизнью, а на их верхушках распускаются белые цветы. — Простите, — сказал магистр Август, закончив приводить клумбу в порядок. — Мне придётся рассказать об этом вашим родителям. Правила есть правила, и я не могу делать исключений. Даже детям моих друзей. — Мы понимаем, магистр, — вмешался Феликс, искренне недоуменный затяжным молчанием сестры. — Спасибо за ваши советы. Поскольку Венни всё ещё изображала мебель, Феликс ухватил её за локоть и, не переставая бормотать извинения, потащил к выходу из сада. Венни же, сумев наконец оторвать взгляд от магистра Августа, посмотрела на стопку страниц в своей руке. Книга была безнадёжно испорчена. Прежде цельные предложения рассыпались, образуя нелепицу, но взгляд Венни сумел выцепить несколько фраз, которые въелись в сознание клеймом:Вооружённый пламенной косой, облачённый в венок, сверкающий алым цветом, этот бог являлся на поля сражений, и всюду, где он ступал, оставались лишь выжженные пустоши. Мы называли его Танатос. Бог с железным сердцем. Бог Смерти.
* * *
Венни как раз думала, не лечь ли спать пораньше (прикинувшись спящей, можно было избежать выговора от родителей), когда входная дверь громко хлопнула. Что ж… Догадаться, в каком настроении мама с папой вернулись из города, было нетрудно. Мрачно взглянув на собственное отражение, Венни показала ему средний палец и спустилась на первый этаж. Там уже топтался обеспокоенный Феликс. К удивлению Венни, на пороге обнаружилась только мама. — С возвращением, госпожа, — поклонилась невозмутимая Аделинда. Она не знала подробностей драки в саду, но помогала Венни залепить ссадины пластырем, а потому ожидала неприятностей. — А где мастер Дилюк? Мама скинула плащ, передала его Аделинде. На Венни она не смотрела. — Задержался в «Мондштадтских клинках». Эмбер и Сайно принесли новости о передвижениях «Мотыльков» в Сумеру, он решил сразу связаться с остальными. — Венни было жутко интересно узнать, что за «остальные» и чем в Сумеру занимались «Багровые мотыльки», но мама, разумеется, не хотела рассказывать подробности при детях. — Займёшься ужином, Аделинда? — Конечно, госпожа. Зовите, как будете готовы. В переводе на человеческий это значило: «Зовите, как зададите этим малолетним вандалам трепку». Провожая Аделинду взглядом, Венни едва сдерживалась, чтобы не броситься следом. Мама прошла к столу. Выдвинула стул. Ножки стула царапнули по полу, и Венни с Феликсом невольно вздрогнули. Мама села. Уперлась локтями в стол. Сцепила руки в замок. Наконец, когда молчание начало давить подобно волне скверны, мама заговорила: — Что вы устроили? Вопрос был риторическим. Феликс кашлянул. Венни хранила молчание. Это было глупо, но больше всего она мечтала вывалиться из родного мира — прямо как Аякс, который десять лет назад упал из дворца Царицы в Квантовое море. — Веннесса, — продолжила мама, и от этого обращения Венни чуть не скривилась. Мама всегда использовала его перед поучающими тирадами. — Во что ты втянула своего брата? — Венни ни во что меня не втягивала! — пришёл на выручку Феликс. — Я… это… сам втянулся! Мама пронзила его строгим взглядом. — Иди в свою комнату, Феликс. С тобой я поговорю позже. — Но… — Сейчас же, — велела мама. Когда она пребывала в таком настроении, спорили с ней только бесшабашные наглецы или самоубийцы. Феликс не относился ни к тем, ни к другим. Облизнув губы, он торопливо скрылся на втором этаже. Венни успела поймать его сочувственный взгляд. — Ну? — спросила мама. Венни промолчала. Мама со вздохом опустила голову, закрыла глаза. Похоже, у неё выдался непростой день, а драка Венни стала на и без того невкусном торте испорченной вишенкой. Мама принялась массировать виски. Она делала это так усиленно, что Венни поняла: если она срочно что-нибудь не скажет, мама протрёт в голове две симметричных дырки. — Элиса начала первой, — ляпнула Венни. Она была ответственной дочерью и никогда не позволила бы маме дырявить голову. — Венни, — подняв глаза, сказала мама. — Ты не можешь бросаться на других девочек с кулаками. — А на мальчиков могу? — уточнила Венни. — Немедленно прекрати паясничать! Венни скрестила руки на груди. Мама ничего не понимала. На занятиях Элиса умело прикидывалась прилежной ученицей, а потому никто даже не догадывался, в какого дьявола она умеет превращаться. — Расскажи, что у вас произошло, — попросила мама, успокоившись. Венни поковыряла край половицы носком ботинка. Ботинки всё ещё выглядели по-дурацки. Венни понимала их тягу к широкому кругу знакомств, но собирать по пути всякую встреченную грязь было как-то чересчур. А красные шнурки, которые раньше нравились ей своим вызывающим цветом, казались теперь воплощением всего самого нелепого, всего того, что столь разительно отличало Венни от других детей. — Да дура она, вот и все, — сказала в конце концов Венни. Терпение мамы подошло к концу. От хлопка ладонью на столе подпрыгнула забытая Феликсом чашка. — Веннесса! — воскликнула мама. Венни закатила глаза. Разве мама не хотела услышать правду? Вот, пожалуйста, правда. Называть Элису «девочкой» было оскорблением для всей женской части населения. Девочки — они классные. Как Кли, например, или Эмбер, или даже мама, когда заправляет делами «Мондштадтских клинков» и не читает занудные лекции. А Элиса — самая настоящая дура. Мама открыла рот, но вместо того, чтобы накричать, вдруг откинулась на спинку стула и устало провела по волосам рукой. Её глаза, под которыми отчетливо просматривались тени, некоторое время бегали из стороны в сторону. Мама как будто читала невидимый мануал по обращению с бракованными детьми. — Венни, — сказала она неожиданно мягко. — Август сказал, что Элиса и некоторые другие ребята к тебе пристают. Это правда? — Нет. Магистр Август… Венни его любила, но в такие моменты хотела укусить. Зачем он лезет не в своё дело? Зачем привлекает к этому маму с папой? Проблемы с Элисой касаются только Венни. Она. Справится. Сама. Почему никто не верит, что она может справиться сама? Почему окружающие всё ещё пытаются её опекать? Мама с папой, магистр Август, Аделинда, госпожа Шиён… Да что там! Даже Кадзуха и Кэйа! Если бы Кадзуха в самом деле относился к Венни, как к равной, он бы непременно взял её с собой. А Кэйа не стал бы умалчивать о «Багровых мотыльках». Они все одинаковые. И никто ничего не понимает. — Я не понимаю. — Мама неожиданно поднялась, прошлась вдоль стола, а затем резко развернулась к Венни. — Что происходит, Венни? Твои оценки испортились. Ты ввязываешься в драки и приходишь из школы с синяками. А с нами ты вообще больше не разговариваешь. Почему? Ты нам не доверяешь? Или это из-за того, что мы с твоим отцом стали проводить слишком много времени в «Мондштадтских клинках»? — Да вы тут вообще ни при чём, — буркнула Венни. — Тогда в чём дело? — продолжала настаивать мама. — Барбатос, да что бы там ни было, мы всегда, всегда будем на твоей стороне! Если Элиса тебя донимает, скажи хоть слово, и мы уладим этот вопрос. Настоящий рыцарь знает, что до последнего не должен решать проблемы насилием. — Никто меня не донимает! — вскричала Венни. — Хватит! Мама смолкла. Изумление в её глазах быстро сменилось грустью, которая постепенно обращалась гневом. Прежде, чем она разразилась тирадой, Венни выступила вперед, наотмашь ударила по воздуху рукой. — Я ничего не рассказываю, потому что у меня уже поперёк горла стоит ваша «забота», ясно? Вы ничего не разрешаете. Только ворчите и поучаете: «Настоящий рыцарь то, настоящий рыцарь сё»! А может, я не хочу быть «настоящим рыцарем». Может, я хочу сражаться с «Багровыми мотыльками» и бороться со скверной! — Венни, — потрясённо выдохнула мама. — Какие «Багровые мотыльки», о чем ты говоришь? Ты хоть представляешь, насколько опасна эта организация? Тебе пятнадцать лет! Венни упёрла руки в бока, фыркнула так, что сама чуть не оглохла. — Мам, мне было пять, когда я сражалась с Орденом Бездны. — «Сражалась»? — Голос мамы сорвался на хрип. — Венни, ты не сражалась. Ты пыталась выжить под перекрёстным огнем, и я никогда не забуду тот ужас, с которым встречала каждый день вдали от тебя. Разве ты не понимаешь, что тебе просто повезло? Эти слова обожгли сердце. «Просто повезло». Девчонка, которой «просто повезло», никогда не сможет победить скверну. Ничего удивительного, что она не способна даже почтить память Кевина. Впрочем, горечь быстро сменилась яростью. — Не знала, что Глаза Бога нынче выдают за везение. Венни вся раскраснелась. Мама, напротив, была белее любимой папиной тарелки. — Ты получила Глаз Бога за спасение Кевина, — неожиданно тихо сказала она. В душе Венни шевельнулась боль. — Думаешь, он был бы рад, что ты применила свой Глаз Бога против тех, у кого его нет? Думаешь, он счёл бы это взвешенным решением, принятым взрослым человеком? От жара, охватившего Венни, вспыхнули даже уши. — Не смей так говорить! Не смей использовать Кевина против меня! Почему ты вспоминаешь о нём только тогда, когда хочешь меня пристыдить? Мама закрыла глаза. Между её бровей задрожала складка. — Довольно. Венни не услышала. — Это всё равно что я бы вспоминала о Барбаре, чтобы… — Хватит! — вскричала мама. В зале установилась тишина. На стене оглушительно отсчитывала время секундная стрелка да бегал из стороны в сторону часовой маятник. Где-то за стенкой гремела посуда: Аделинда с преувеличенным интересом занималась ужином. — Хватит, — уже спокойнее сказала мама. — Поговорим, когда будешь готова вести разговор по-взрослому. Венни вскинулась, но прежде, чем она успела что-то сказать, мама добавила: — Я попрошу магистра Августа отстранить тебя от участия в завтрашней экспедиции. Надеюсь, ты воспользуешься свободным временем, чтобы подумать о своём поведении. — Мам! — Я всё сказала. Венни открыла рот. Она хотела доказать, что это нечестно, что мама не имеет права так поступать, она хотела даже сказать, что Крысы во главе с Элисой будут смеяться над ней до конца школы… Но это значило бы, что Венни пришлось бы рассказать о травле. Признать, что она нуждается в помощи. Признать свою слабость. Поэтому она выпалила: — Ой, ну и идите все в пизду! Мамины щёки начали медленно багроветь, но Венни не стала дожидаться очередной перепалки. Круто развернувшись, она бросилась вверх по лестнице, намеренно грохоча ботинками так, чтобы дребезжали полки в шкафах. Затем она, не оборачиваясь, влетела в свою комнату и хлопнула дверью. От силы удара табличка «Не входить!» покосилась. Теперь она, как и моральное состояние Венни, держалась на одном-единственном гвоздике, таком тонком, что его можно было согнуть руками. Венни пнула кровать. Нога протестующе отозвалась болью. Рассерженно рыкнув, Венни подлетела к столу, отпихнула в сторону учебники и конспекты, расстелила мондштадтскую карту, на которой отмечала связанные со скверной места. Кевин с фотографии наблюдал за ней задумчиво и печально. — Если тебе так не нравится, что я делаю, нечего было умирать! — огрызнулась Венни и, поразмыслив, опустила рамку фотографией вниз. Пускай. Пускай весь мир думает, будто она ни на что не способна. Пускай взрослые считают её маленькой и беспомощной. Пускай Элиса смеется столько, сколько захочет: рано или поздно она поперхнётся своим смехом, потому что Венни делом докажет, насколько сильна. Она отправится в руины древней Валентии сама. И что бы она там ни нашла… Это изменит всё.Вместо титров: Erika Harlacher — 300 Days