Смотрите внимательно. Детали имеют значение. Если вы хотите раскрыть преступление — любое преступление, — вы должны научиться видеть сквозь иллюзии. «Смерть и другие подробности»
Этот фрагмент можно читать под музыку: Lucas King — Clannad Roaring Tides. Ставьте на повтор
Девушку с фотографии звали Кагура. На протяжении года она каждый день смотрела, что происходит в кабинете, и улыбалась — вне зависимости от обстоятельств. В хорошие дни её тёплое выражение лица напоминало о лучших моментах, которые им с Уракусаем довелось пережить вместе. В плохие оно лишь служило болезненным напоминанием о том, что так и не было пережито. Год. Ровно столько лежит между двумя Ночами тысячи кайданов. Ровно столько понадобилось Уракусаю, чтобы наконец позволить её образу покинуть его мысли. Он не знал, готов ли отпустить. Можно ли вообще отпустить того, с кем был счастлив до беспамятства, до погружения в сладостную иллюзию вечности жизни. Наверное, не существовало точки, в которой Уракусай смог бы смотреть на фотографию спокойно, без щемящего чувства в груди, без тоски по человеку, которого больше никогда не сможешь увидеть по-настоящему. Сколько бы Ночей тысячи кайданов ни миновало, он всегда будет стоять перед её портретом и вспоминать, как она каждое утро показывалась в дверях кабинета, а её улыбка то появлялась, то исчезала — как и у всех живых. Но всё же в последние пару недель тёмные узлы скорби в сердце немного распустились. Не зная, долго ли продлится это состояние, Уракусай всерьёз задумался, как собирается двигаться дальше. Знаешь, я хотела бы оставить всё это позади. Давай продадим его? А потом потратим деньги на что-нибудь хорошее. Что-нибудь… светлое. Пальцы Уракусая нервно постукивали по столу, а глаза не отрывались от фотографии. Губы подрагивали, словно не могли решить, хотят ли изогнуться в горьком выражении или растянуться в печальной улыбке. Кагура всегда говорила: некоторые вещи нужно просто сделать. «Это как зайти в реку, Уракусай. Просто собраться с духом и шагнуть в воду. Сначала она покажется тебе холодной, но когда ты погрузишься в неё целиком…» Уракусай протянул руку, провёл большим пальцем по рамке. «…ты поймёшь, какая она на самом деле тёплая». С губ сорвался тихий вздох. Жители Идзанами, родной планеты Уракусая, часто говорили: «Хоть раз коснувшись земель Ёми, душа соединяется с вечной тьмой, и солнце земного мира становится для неё губительным. Ушедшие не могут пройти за живыми на свет. Но они вполне способны затянуть в Ёми тех, кто держится за них слишком крепко». Уракусай не знал, верит ли в Ёми, страну мертвецов. Но он был уверен: если где-то и впрямь существует край всех ушедших, Кагура не хотела бы встретить его там раньше срока. Именно поэтому Уракусай принял решение. Он должен был шагнуть навстречу реке. Без лишних раздумий и колебаний пройти через холодные воды, чтобы наконец поймать тёплое течение. Преодолеть дистанцию между потерей и примирением. А затем, оказавшись на противоположном берегу, двинуться вперёд. Не оборачиваться. Не сожалеть. Не держаться за призраков. — Завтра, — обратился Уракусай к фотографии, — я сделаю, как ты хотела. Использую тьму, чтобы создать свет. История этого кольца наконец закончится. Наверное… пора дописать до точки и нашу историю, Кагура. Год. Ровно столько лежит между двумя Ночами тысячи кайданов. В первую Кагура умерла. Во вторую Уракусай наконец готов был с ней попрощаться.Конец музыкального фрагмента
Дверь приоткрылась, и на ковёр упала чья-то тень. Вздрогнув, Уракусай поднял глаза. На один короткий безумный миг ему показалось, что в кабинет вот-вот зайдёт Кагура. Что весь минувший год был просто кошмаром, порождённым его чересчур буйным воображением. Но Кагура, конечно, не появилась. Вместо неё из-за двери выглянул Масару, секретарь Уракусая. Его волчьи уши были виновато опущены, но Уракусай не злился: он знал, что зайти в кабинет без стука Масару могли вынудить лишь крайне необычайные обстоятельства. — В чём дело? — приподнял брови Уракусай. — Прошу прощения, господин. Вас хочет видеть… э-э… какая-то бабушка. Брови Уракусая поползли ещё выше. — Бабушка, — повторил он. — Бабушка, — смущённо подтвердил Масару. — Пожилая кицунэ. Она утверждает, что пришла поговорить насчёт Кольца Последнего Желания. Но я не уверен, стоит ли воспринимать её всерьёз. Она пришла в особняк с голубем на плече. И время от времени начинает с ним разговаривать, господин. Уракусай скрестил руки на груди. Какое отношение бабушка с голубем могут иметь к кольцу Кагуры? Между его бровей пролегла хмурая складка. Масару решил, что Уракусай злится, и принялся кланяться. — Простите за беспокойство, господин. Разумеется, я немедленно передам ей, что вы не принимаете посетителей. Он уже намеревался закрыть дверь, но Уракусай окликнул: — Погоди. Эта бабушка… Она сказала, как её зовут? Масару торопливо сверился с записями. — Чихара Рин, господин. «Чихара Рин»? Уракусай в задумчивости погладил подбородок. Затем, ощутив, как в висках понемногу зарождается болезненная пульсация, с усталым вздохом уронил голову, потёр переносицу. Кагура всегда называла кольцо злым. Уракусай относился к её словам скептически, но порой и впрямь не мог избавиться от ощущения, что кольцо магнитом притягивает неприятности. Даже в свой последний день во владении Уракусая оно ухитрилось создать проблемы. — Хорошо, — сказал он наконец. — Приведи её. Послушаю, о чём же таком она хочет «поговорить». Сидя на скамейке, Венни не могла в полной мере оценить масштаб катастрофы. Весь груз прожитых лет госпожи Чихары Рин, чьё тело она занимала на сей раз, свалился на плечи уже после того, как Венни поднялась с места. Колени подозрительно щёлкнули. На каждое плечо, казалось, водрузили по булыжнику. Поясница ныла, и Венни быстро осознала, что без тросточки не дойдёт даже до конца улицы. Это открытие поразило её до глубины души. То, что давалось ей без усилий, требовало от госпожи Чихары немыслимого напряжения воли. Венни не смогла даже наклониться за газетой — забрать её со скамейки помог Танатос. — Какой кошмар, — пробормотала Венни. Речь была нечёткой. Время от времени госпожа Чихара пришлёпывала губами. Венни боялась, что Лис в маске, с которым предстояло поговорить о кольце, попросту не захочет тратить на бедную старушку своё время. — Ты уверен? — спросила она у голубя. Случайный прохожий вздёрнул брови. Венни успела заметить, как в уголке его губ мелькнула улыбка. Ох, если бы он только знал! — Есть идеи получше? — осведомился Танатос. — Нет, если ты, конечно, чувствуешь в себе силы пролезть через окно или, скажем, пробраться в особняк этого Лиса по крыше… — Поняла я, поняла, — заворчала Венни. — Нет никакой нужды умничать, молодой человек. Умнее от этого всё равно не станете. Она чувствовала: будь Танатос в своём обычном облике, он бы непременно ухмыльнулся. Госпожа Чихара влияла на Венни странным образом. Венни ощущала её присутствие, но, в отличие от Бай Чи, оно казалось едва заметным. Может, всё из-за того, что госпожа Чихара была старушкой и не обладала прежним напором? Как бы то ни было, Венни не слышала её мыслей, зато испытывала непреодолимую потребность называть окружающих «молодыми людьми» и говорить вслух то, что она никогда не решилась бы произнести в обычное время. Венни надеялась, эта особенность поможет убедить Лиса в маске отдать кольцо. О том, чтобы выкупить его с аукциона, можно было не мечтать: даже если бы у госпожи Чихары были такие деньги, Венни ни за что не стала бы их тратить. Пускай Танатос клюёт её, сколько вздумается — Венни всё-таки была рыцарем Ордо Фавониус. А ещё дочерью своих родителей. Итак, за неимением другого плана Венни посадила Танатоса себе на плечо, и так старушка с голубем засеменили в ту сторону, где, по словам прохожих, жил известный в городе писатель и коллекционер, Лис в маске. Едва завидев за высокой кованой оградой роскошный особняк, Венни вжала голову в плечи. Из-за больших окон дом казался полон света, а сакуры, цветущие по всей территории, придавали ему ощущение уюта, но Венни всё равно стало не по себе. Всё, от изысканных деревянных панелей на стенах до аккуратных клумб, говорило о статусе и достатке владельца, однако Венни, выросшую на винокурне «Рассвет», тревожило не богатство. Нет. Куда больше её беспокоило, станет ли обладатель такого впечатляющего места принимать старушку с голубем на плече. Что ж… Оставалось лишь надеяться на лучшее. Вооружившись скудным запасом усвоенных в школе правил этикета и уверенностью госпожи Чихары, Венни худо-бедно расправила сутулые плечи и, постукивая тросточкой по изысканной плитке, направилась к воротам. На территории особняка её приняли радушно. Проблемы начались, когда со второго этажа спустился молодой человек с волчьими ушами. Представившись Масару, он торопливо сказал: — Господин Уракусай не готов вас принять, э-э… Чирара-сан. Венни уже хотела сказать Танатосу, что план придётся пересмотреть, когда с губ против воли слетел короткий смешок. Слабые глаза госпожи Чихары с неожиданной ясностью увидели, как бегает из стороны в сторону взгляд мальчишки-волка, как нервно мнёт его взмокшая рука подол пиджака. Венни сердито стукнула тросточкой по полу. — Как вам не стыдно лгать пожилой женщине, молодой человек? — Я не… — начал было Масару. Венни не дала договорить. Сощурившись, она ступила вперёд и заглянула ему в глаза — даже несмотря на то, что для этого пришлось вскинуть голову до неприятного щелчка в шее. — Я проделала такой долгий путь, и всё ради того, чтобы наглец в отутюженном пиджачке перепутал моё имя, а после прогнал, даже не подумав выполнить свою работу? — Она фыркнула. — Нет уж, молодой человек. Либо вы отправляетесь к своему господину и рассказываете о моём визите, либо вам придётся вышвырнуть меня отсюда силой. И тогда всем в этом городе станет известно, как достопочтенный Лис в маске принимает гостей. Вряд ли ваш господин обрадуется такому раскладу, верно? Пару мгновений Масару колебался. Его лицо, побледневшее до цвета изысканной салфетки под дизайнерской вазой, покрылось багряными пятнами. Венни молча ждала. Масару покрывался пятнами. Стрелка на часах отсчитывала секунды. В конце концов упорство Венни победило. Тягостно вздохнув, Масару неохотно направился к лестнице. — Побудьте здесь. Я поговорю с господином Уракусаем. — Он остановился. — Боюсь, вам придётся оставить своего голубя снаружи. Думаю, нам обоим не хотелось бы, чтобы он где-нибудь наследил. Выдох, который пронёсся по сознанию Венни, напоминал порыв ветра в разгар шторма. — Засранец. — Ну, он же не знает, какой ты «особенный», — урезонила Танатоса Венни. Масару страдальчески вскинул брови. — Ни в коем случае, — обратилась к нему Венни. — Голубь пойдёт со мной. Это… э-э… птица-поводырь. — Птица-поводырь? — переспросил Масару. Венни невозмутимо кивнула. — Именно. Как собака-поводырь. Только птица. А чему вы удивляетесь, молодой человек? Вот доживёте до моих лет — поймёте, что содержать голубей гораздо удобнее, чем собак. Судя по выражению лица, Масару был близок к состоянию истерики. Не удостоив Венни ответом, он удалился на второй этаж. Венни же с победоносной ухмылкой опустилась обратно в кресло, где до этого дожидалась Масару. Теперь оставалось только пить предложенный чай и надеяться, что в этот раз несносный секретарь ответственно подойдёт к своей работе. Танатос хмыкнул. — Отлично сработано. Славьтесь, старые добрые провокации! — Благодари Чихару, — шёпотом отозвалась Венни. — Знаешь это ощущение, когда слова будто бы сыплются изо рта без твоего участия? А потом, когда оборачиваешься назад, никак не можешь взять в толк, откуда набрался смелости вообще произнести такое вслух. К её удивлению, Танатос засмеялся. — Знаю лучше многих. Братик как-то сказал, что я родился с демоном на плече. Всякий раз, когда надо помолчать, этот демон дёргает меня за язык и заставляет говорить то, чего ни в коем случае не следует. Венни, не выдержав, усмехнулась. — Обычно я получала за такое подножки или толчки в спину. — Вы не одиноки, коллега. Хотя бывало и похуже. Но знаешь… К чёрту. Я благодарен своему демону. Может, если бы люди почаще говорили, что они думают на самом деле, этот мир был бы более свободным местом. Пытаясь уловить, что происходит на втором этаже, Венни подняла глаза. Наверху царствовала загадочная тишина. — «Свободным»? — От придурков, которые считают себя вправе делать всё, что заблагорассудится, если другие молчат. — Ха, — задумчиво отозвалась Венни. Через пару минут молчания, во время которого Венни размышляла об Элисе и её Крысах, со второго этажа спустился сконфуженный Масару. Сначала Венни решила, что Лис в маске всё-таки отказался её принять, но Масару, поклонившись, сказал: — Следуйте за мной, Чихара-сан. — Поглядите-ка на него, — фыркнул Танатос. — Всё-таки помнит правильное имя! Говорил же, засранец. Надо клюнуть его, если представится такая возможность. Масару терпеливо дождался, пока Венни затащит своё непокорное тело на второй этаж, а затем довёл их с Танатосом до нужной двери. — Господин Уракусай ждёт вас, Чихара-сан. Венни надеялась, что Масару уйдёт, но он остался — похоже, считал своим долгом проследить за голубем. Пришлось Венни торопливо одёрнуть взмокшую от усилий кофту и шагнуть за дверь. Спрятавшись наконец от бдительного взора Масару, она не сдержала облегчённого вздоха — и тут же вздрогнула, потому что с противоположного конца кабинета на неё смотрели уже совершенно другие глаза. Что самое удивительное, Венни знала, кому они принадлежат. «И как я не подумала об этом раньше?» — Добрый день, Чихара-сан. — Голос Лиса в маске струился, словно шёлк, и от его мягкого, но глубокого звучания по коже пробежались мурашки. — Не ожидал увидеть вас. Пожалуйста, присаживайтесь. Несмотря на своё прозвище, маску Уракусай не носил. Солнечные лучи, которые лились в кабинет через большое арочное окно, танцевали на его длинном лице с заострёнными, воистину лисьими чертами. Уголки тонких губ были приподняты в улыбке, в меру тёплой, но в то же время не до конца искренней. Волосы серебром спадали до самого пояса. Жёлтые глаза, которые горели над сцепленными в замок пальцами двумя золотыми огоньками, внимательно следили за Венни — Уракусай ждал, когда она перейдёт к делу. Он великолепно владел собой, но едва уловимые движения лисьих ушей, направленных резко вверх, выдавали его нетерпение. Венни же глазела на него, как на чудо света. Причин было две. Во-первых, во время своего путешествия в Инадзуму она ни разу не встречала мужчин-кицунэ. Феликс даже предположил, что они вымерли. Или были отправлены на съедение Яэ Мико, верховной жрице Храма Наруками. Во-вторых, в Тейвате существовала своя версия Уракусая. Венни так волновалась, сможет ли попасть в особняк, что даже не обратила на настоящее имя Лиса в маске внимания. Между тем, в её мире Уракусай был одним из союзников кицунэ Сайгу. Венни знала о нём лишь разрозненные факты — увы, большего история не сохранила. Госпожа Шиён (будь она неладна!) рассказывала, что пятьсот лет назад Уракусай навлёк гнев кицунэ Сайгу и был изгнан, после чего умер в неизвестных обстоятельствах. На память о нём осталось лишь немного сказок да сборник хокку, в которых Венни ничего не смыслила. — Эй, старо-мелкая, хватит пялиться. Такими успехами нам не видать кольца, как своих ушей. Венни хотела ответить что-нибудь колкое, но в присутствии Уракусая говорить с Танатосом не решилась. Уракусай и без того изучал голубя с помесью иронии и любопытства. Венни боялась, он будет недоволен, но Уракусай, похоже, не возражал. — Позвольте угостить вас чаем, — сказал он, поднявшись из-за стола. Пока он хлопотал (вернее, совершал простейшие действия с такой элегантностью, что они становились искусством), Венни осмотрела кабинет. Она надеялась увидеть кольцо, но Уракусай наверняка держал его в надёжном месте, где какой-нибудь Масару каждые полчаса сдувал с него пылинки. — Как зовут вашего голубя? — поинтересовался Уракусай. Венни обратила внимание на фотографию, которая стояла у самого края стола. Фотография была повёрнута таким образом, чтобы взгляд изображённой на ней девушки охватывал весь кабинет. Девушка — молодая кицунэ с каштановыми волосами и приятной улыбкой — исполняла под цветами сакуры традиционный танец. — Танатос, — отозвалась Венни, не отрывая глаз от фотографии. — Интересный выбор имени, — заметил Уракусай. — Вдохновлялись историями об А́тласе? Со стороны сознания Танатоса до Венни докатилась странная дрожь. Казалось, слова Уракусая пронзили его подобно кинжалу. Венни удивилась, но возможности расспросить у неё не было. — Прискорбно, что этот мир оказался разрушен, — продолжил Уракусай. — Говорят, в августе туда слетались жители всей галактики. Люди приезжают на Идзанами, чтобы посмотреть на цветение сакур — Атлас же славился своими звездопадами. Не зная, что на это ответить, Венни просто покивала. — Простите, я снова увлёкся, — улыбнулся Уракусай. Подав две чашки с ароматным цветочным чаем, он опустился на прежнее место. — Итак, Чихара-сан, Масару сказал, что вы хотите поговорить со мной о кольце. Чем могу быть полезен? Венни слегка прищурилась. Странное ощущение, охватившее во время разговора с Масару, вернулось. Она видела: Уракусай нервничает. Это читалось по тому, как подрагивал уголок его губ, как палец постукивал по краю чашки. Невнимательному собеседнику могло показаться, что таким образом Уракусай лишь находит выход бурлившей внутри энергии, однако Венни чувствовала: ему не хотелось говорить о кольце. Она снова стрельнула взглядом в сторону фотографии. На указательном пальце девушки сверкало серебряное кольцо. Кадр был сделан издалека, но Венни сразу подметила необычную форму — она готова была поклясться, что кольцо состояло из двух переплетённых крыльев. — Верно, кольцо. Кольцо Последнего Желания, — медленно проговорила Венни. Сухие пальцы поглаживали край чашки. — Боюсь, произошло ужасное недоразумение, господин Уракусай. Заметив, что Венни присматривается к девушке, Уракусай непроизвольно дёрнул рукой, но убирать фотографию не стал. — Какое же? — Это кольцо… — Врать, глядя людям в глаза, Венни не любила, поэтому спрятала взгляд в чашку. — Оно принадлежит моей семье. Уракусай ничего не ответил, но Венни ощутила, как переменилась атмосфера в кабинете. Даже чайный аромат, и тот стал неожиданно резким, словно пытался проверить госпожу Чихару на прочность. У Венни зачесался нос. Она стерпела. Знала, что прямо сейчас Уракусай пронзает её похолодевшим взглядом жёлтых глаз, и потому боялась совершать лишние движения. — Прошу прощения, — наконец подал голос Уракусай. — Ваши слова удивили меня, Чихара-сан. Не могли бы вы рассказать подробности? «Неужели поверил?» У Венни не было такой уверенности. Подняв глаза, она обнаружила, что между бровей Уракусая появилась морщинка. Палец теперь стучал по краю чашки немного чаще. — Некогда это кольцо передавалось в моей семье из поколения в поколение, — вдохновенно начала Венни. Путь к особняку, на который в обычное время она потратила бы меньше получаса, занял целых полтора, так что у неё было достаточно времени отрепетировать свою фальшивую историю. — Однако в тот день, когда моя прапрабабушка должна была получить его, случилось несчастье: в дом проник неизвестный. Он украл некоторые ценности, среди которых была и наша семейная реликвия. Кольцо Последнего Желания. Мы называли его Кольцом Исчезающей Бабочки — дань древнему ритуалу семьи. Танатос не сдержал изумлённого возгласа: — Ты откуда это название взяла, мелкая? Венни решила не рассказывать, что видела, как Танатос провожал Олдрика, и выплакала по этому поводу целый океан слёз. — Вор, значит. Лицо Уракусая оставалось бесстрастным. Венни не поёрзала лишь потому, что тело госпожи Чихары после пешего пути к особняку и подъёма по лестнице ощущалось слишком тяжёлым. — Простите, — сказала она. — Наверное, это похоже на бред сумасшедшей старухи. Однако это правда. Я долгие годы пыталась отследить кольцо, пока по счастливой случайности не увидела в газете новость о завтрашнем аукционе. Я понимаю, у вас нет ни малейшей причины отдавать кольцо мне. И всё же… Венни замолкла. Она понятия не имела, как можно убедить Уракусая не выставлять кольцо на аукцион. Уракусай, в свою очередь, откинулся на спинку стула. Вздохнул. Прикрыл ненадолго глаза. В тот момент он показался Венни по-настоящему уставшим. — У вас есть доказательства ваших слов, Чихара-сан? Простите, что спрашиваю, но это стандартная процедура. К сожалению, вы не первая, кто приходит ко мне с подобного рода историей. У артефактов, которые выставляются на аукционах, всегда находятся «настоящие владельцы», и чем ценнее вещь, тем больше у неё «настоящих владельцев». Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Венни потёрла переносицу. — Нет, господин Уракусай. Сожалею, но доказательств у меня нет. Как я уже говорила, кража случилась несколько поколений назад. У меня не осталось никаких свидетельств того, что моя семья владела этим кольцом. По лицу Уракусая заходили тени. — Мы в тупике, мелкая, — подметил Танатос. — Жалко, они хранят это чёртово кольцо в сейфе. Эх, не будь я голубем… Под аккомпанемент его беспокойного ворчания Венни молча ждала реакции Уракусая. Он же некоторое время всматривался в её лицо. Затем, качнув головой, неожиданно поднялся. Венни испугалась, что он собирается позвать Масару и вышвырнуть старуху-обманщицу за дверь, но Уракусай лишь учтиво сказал: — Прошу простить, я покину вас на пару минут. Венни проводила его удивлённым взглядом. Дверь за Уракусаем закрылась, и Венни собиралась уже чертыхнуться сквозь зубы, когда Танатос вдруг слетел с её плеча и подобрался к порогу. — Слышишь что-нибудь? — шепнула Венни. — Мм… Похоже, он вышел позвонить. — «Позвонить»? А, точно, использовать чёрный кирпичик, которым в этом мире все так одержимы. Как там его… Тефелон? — Телефон, — поправил Танатос. — Помолчи-ка. У голубей, знаешь ли, не слишком острый слух. Венни со вздохом откинулась на спинку кресла. Будь она в своём обычном облике, она наверняка попыталась бы сделать какую-нибудь глупость. Воспользоваться шансом, обыскать кабинет Уракусая, порыться в его вещах в поисках полезных зацепок… Но госпожа Чихара не любила суетиться. «Спешка хороша только при ловле блох», — говаривала её матушка. Госпожа Чихара была абсолютно с ней согласна. Именно по этой причине, никуда не торопясь и ни о чём не беспокоясь, Венни наконец-то приступила к чаепитию. Танатос тем временем подслушивал телефонный разговор Уракусая. Этого кицунэ Танатос помнил ещё по Тейвату. Их встреча произошла задолго до падения Каэнри’ах, через несколько веков после окончания проекта «Осквернённые». Хотя Небесные ключи помогли человечеству откатить состояние артерий земли, скверна время от времени давала о себе знать: то странной эпидемией, то наплывом монстров. Те беспокойные, неизбежно кровавые дни Танатос проводил в земном мире. Именно так он познакомился с Уракусаем, который выступил с ним против порождений скверны плечом к плечу. С тех пор они ни разу не виделись, но Танатос хорошо запоминал людей. Особенно тех, с кем довелось разделить одно поле боя. Сравнивать Уракусаев было нельзя: миры служили друг для друга кривыми зеркалами. Хотя альтернативные версии одного и того же человека нередко обладали схожими чертами, их личности могли разительно отличаться. Танатос хотел понять, чего стоит именно этот Уракусай. Спешно набрав номер, Уракусай стал ждать ответа. В щёлку между косяком и дверью Танатос видел, как перебегает из стороны в сторону его взгляд, а палец левой руки беспокойно постукивает по локтю правой. — А, привет, — сказал Уракусай, когда собеседник наконец-то взял трубку. — Прости, что так неожиданно беспокою. Ко мне пришла твоя мама. «Блять», — подумал Танатос. — Нет-нет, всё в порядке, — заверил тем временем Уракусай. Бросив стучать по локтю, он принялся нервно пропускать сквозь пальцы прядь волос. — Слушай, она утверждает, будто несколько поколений назад кольцо Кагуры принадлежало вашей семье. Я не знаю, когда предки Кагуры получили кольцо, поэтому допускаю, что она говорит правду. Но… Не знаю. Чую, здесь что-то нечисто. «Проклятое чутьё кицунэ, — мысленно вздохнул Танатос. — Я-то надеялся, с учётом технологичности Идзанами, оно давно выродилось». — В общем, хотел спросить: ты что-то об этом знаешь? Ответ Уракусай выслушивал неожиданно долго. Сначала его лицо омрачилось. Затем — изумлённо вытянулось. В конце концов в его глазах заплясали печальные искры, и остаток монолога собеседника Уракусай простоял, опустив взгляд в пол. Его пальцы нервно теребили ворот кимоно. — Вот как, — сказал он наконец. — Понятно. Я… сожалею. Я могу что-нибудь сделать? Со стороны Венни что-то хрустнуло: Танатос так и не понял, было ли это печенье или зубы госпожи Чихары. — Хорошо. Я тебя понял. Нет-нет, даже не волнуйся об этом. Я понимаю. Правда. Когда Кагура… — Губы Уракусая на мгновение сжались. — Забудь. О таких вещах не говорят по телефону. Я позвоню тебе после Ночи тысячи кайданов, ладно? Или лучше заеду. Попрощавшись с собеседником, Уракусай некоторое время стоял, глядя в потемневший экран. Его рука, сжавшая телефон с неожиданным ожесточением, легонько дрожала. Затем, вздохнув, Уракусай провёл ладонью по лицу и направился к двери. Танатос торопливо перепорхнул на плечо Венни. Пока Уракусай, рассыпаясь в извинениях, возвращался на прежнее место, Танатос коротко передал Венни содержимое разговора. — Чихара-сан, — осторожно начал Уракусай. — Я поговорил с вашим сыном. К сожалению, он не смог подтвердить ваши слова. Венни задумчиво постучала пальцем по набалдашнику трости. Танатос чувствовал, как лихорадочно она ищет выход из ситуации. К сожалению, у госпожи Чихары не было никаких законных оснований требовать кольцо — ещё до прихода в особняк Танатос понимал, в какой тупиковой ситуации они с Венни оказались. — Вы соврали мне. Отрицать очевидное было глупо. — Простите, — виновато потупилась Венни. Не будь Танатос голубем, он бы не сдержался и хохотнул. В каком бы облике ни очутилась Венни, она до мозга костей оставалась пятнадцатилетней девчонкой. Ни дать ни взять провинившаяся школьница, которая надеется, что гнев наставника обойдёт её стороной. — Я не сержусь, — ответил Уракусай. Его голос и впрямь звучал спокойно. — Я могу понять, почему вы это сделали. «Что же такое сказал тебе сын Чихары?» — Тем не менее, помочь вам я не смогу, — продолжил Уракусай. — Простите, но мне правда важно продать это кольцо. Венни чуть усмехнулась. — Разумеется. Никто не станет отказываться от таких денег. — Дело не в деньгах, — мягко отозвался Уракусай. — Вернее, не совсем в них. Это… считайте, я исполняю последнюю волю человека, который владел кольцом до меня. Он метнул быстрый взгляд в сторону фотографии. — Вы наверняка захотите провести завтрашний день с сыном. — Порывшись в верхнем ящике стола, он извлёк на свет длинный прямоугольник плотной бумаги. — Но если вы по каким-то причинам передумаете… Вот. Это приглашение на завтрашний праздник. Он, как и положено традицией, будет длиться целые сутки. Аукцион — лишь малая часть праздника. Мы постараемся сделать всё, чтобы вы могли провести Ночь тысячи кайданов комфортно, Чихара-сан. Венни вопросительно вздёрнула брови. Пока она удивлённо изучала приглашение, Танатос присмотрелся к Уракусаю, а затем качнул головой — совсем не так, как полагалось голубям. Судьба каждого человека была подобна мелодии, и Танатос отчётливо различал в песне Уракусая скорбные ноты утраты. Нанесённые ею раны до сих пор не зажили до конца. Догадаться о произошедшем было нетрудно. Фотография на столе, вероятно, изображала Кагуру, предыдущую владелицу кольца, близкого Уракусаю человека. Глядя на её запечатлённый в вечности образ, Танатос понимал: Кагура умерла. С учётом того, как божественные атрибуты влияли на простых смертных… Могла ли Кагура погибнуть из-за кольца? И вот теперь Уракусай собирался продать такой опасный предмет на аукционе. Потеря, очевидно, притупила его от природы острое восприятие. В противном случае Уракусай непременно ощутил бы, какую мрачную энергетику таит в себе кольцо. В конце концов, оно было напрямую связано с Хонкаем. «Чёрт, братик. Как же ты ухитрился его потерять?» — Эй, мелкая. Можешь кое-что ему передать? Просьбе Танатоса Венни не удивилась. Может, причина была в невозмутимости госпожи Чихары, а может, Венни и сама догадывалась: божественные атрибуты Смерти попросту не могли быть безобидными. Танатос, конечно, не был жутким жнецом с косой. Но это просто потому, что косу тоже украл Гипнос. — Господин Уракусай, — поднявшись, сказала Венни. Лёгкий стук трости по половицам добавил её дальнейшим словам веса. — Вы должны знать: это кольцо было создано с использованием тёмной силы, которая воздействует на людей, подавляет их волю, усиливает негативные эмоции… И может даже взять носителя под контроль. Оно привлекает смерть. Задайте себе вопрос: насколько случайной была кончина госпожи Кагуры? Уракусай едва заметно вздрогнул. Венни было ужасно его жалко, но указания Танатоса звучали предельно ясно. «Хочешь переубедить человека — усиль его собственные сомнения. Тогда он переубедит себя сам, — сказал он. — Сейчас важнее всего не допустить дальнейшего странствия кольца по вселенной». — Откуда вы… — начал было Уракусай, но его голос сорвался на хрип, и мысль он так и не закончил. — Простите. Если бы Венни могла, она отвесила бы поклон, но в образе госпожи Чихары ей оставалось только растянуть сухие губы в сочувственной улыбке. — Мне не следовало так говорить, но я хочу, чтобы вы понимали, какое зло выпускаете в этот мир. Стоит ли последняя воля госпожи Кагуры несчастий, которые последуют за продажей кольца? — Думаю, вам стоит уйти, Чихара-сан, — неожиданно резко ответил Уракусай. — Я подумаю о ваших словах, но сейчас, пожалуйста, уходите. Венни ничего не оставалось, кроме как последовать к выходу. За дверьми уже поджидал Масару. Венни хотела попрощаться с Уракусаем, но не решилась оборачиваться, поэтому молча последовала за нахальным секретарём на первый этаж. Тот выпроводил её с явным облегчением, и Венни, украдкой показав ему неприличный жест, двинулась к воротам особняка. Миловидная кицунэ-садовница помахала ей вслед. — Ну хоть у кого-то в этом особняке есть совесть, — пробормотала Венни. — Слушай, неужели он и правда продаст кольцо? — Об этом мы узнаем только завтра, — заметил Танатос. — В этих обликах мы не сможем ни выкрасть кольцо, ни подбить на кражу кого-то другого. Остаётся только ждать. Может, Уракусай образумится и снимет кольцо с аукциона. Но я бы на это не рассчитывал. Венни ответила лишь тогда, когда вышла за ворота. — И что же мы будем делать? — Решать проблемы по мере их поступления, — со вздохом ответил Танатос. — Посмотрим, кто выкупит кольцо. Может, это окажется какой-нибудь неосторожный дурак, который оставит его без присмотра в своём кабинете. Тогда я смогу его выкрасть. — Какое счастье, что голубя вряд ли объявят межгалактическим преступником, — хмыкнула Венни. Они оба порядком вымотались: Венни из-за облика госпожи Чихары, а Танатос из-за того, что именно он поддерживал связь душ с физическими телами. Венни предложила вернуться в центр. В сумке госпожи Чихары нашлось несколько бумажек — Танатос назвал их «кредитами» и сказал, что на булочку с кофе им вполне хватит. К счастью, Уракусай позаботился о том, чтобы старушка с тростью не возвращалась в город пешком, и вызвал то, что Танатос назвал забавным словом «такси». — Ваш голубь, госпожа… — неуверенно начал водитель. — Голубь-поводырь, — тоном, не терпящим возражений, ответила Венни. — А теперь гоните свою… э-э… таксу к центральному парку, молодой человек. У стариков, видите ли, не так уж и много времени в распоряжении. Водитель вздохнул, но спорить не стал. Венни устроилась сзади. Пока они ехали, Танатос терпеливо рассказывал о машинах, о такси и даже о том, что называлось сложным словом «автомагистраль». Потом он вспомнил, как они с братом однажды проспали в поезде свою станцию, а после, за неимением денег, пытались вернуться домой автостопом — и едва не остались ночевать в лесу. — Какой была твоя жизнь до того, как ты стал богом? — полюбопытствовала Венни, когда таксист высадил их с Танатосом у центрального парка.Этот фрагмент можно читать под музыку: Tilman Sillescu — God Smiles. Ставьте на повтор
Танатос ответил не сразу. — Мм… Разной. Иногда хорошей. Иногда дерьмовой. — А что чаще? Со стороны Танатоса донёсся смешок. — Сложно сказать. Поровну. По крайней мере, мы с братиком всегда умудрялись выжить — вне зависимости от происходящего. Пожалуй, это единственное, что имеет теперь значение. — И всё-таки, — решила настоять Венни, — что приходит тебе на ум, когда ты вспоминаешь дом? Какое-то время Танатос молчал. Венни не осуждала: будь она богом Небесного порядка, она тоже не стала бы доверять свои божественные тайны первой попавшейся девчонке. Она не стала давить. Вместо этого она всерьёз подошла к выбору булочки — госпожа Чихара оказалась в этом вопросе весьма принципиальной особой. — Звездопад, — сказал Танатос, когда довольная покупкой Венни устроилась за общественным столиком для пикника. Венни задумчиво отщипнула кусочек булочки. Звездопад… — Где бы я ни оказывался, куда бы меня ни заносила жизнь, я часто поднимал голову к небу и всегда видел там звёзды. Было время, когда мы с братиком постоянно перебирались с места на место, и у нас не было ничего постоянного. — Кроме звёзд, — улыбнулась Венни. — Кроме звёзд, — согласился Танатос. — Поэтому… Хах. Глупо, наверное, но во время звездопадов мне всегда становилось грустно. Венни протянула кусочек булочки голубю на краю столика. Порой ей казалось, что она обезумела, и на самом деле это никакой не бог, а самая обыкновенная птица. — Потому что тебя как будто лишали единственного доступного тебе постоянства. Звёзды всегда были рядом — а во время звездопадов вдруг уходили. И ты понимал, что звёзды, сорвавшиеся с неба, уже никогда не вернутся обратно. Что это очередное вечное прощание. Голубь поднял голову. Он казался задумчивым. И даже немного печальным. Именно по этому совершенно не птичьему выражению Венни и понимала, кто сидит с ней за столиком на самом деле. — Звучит так, будто у тебя личные счёты со звёздами. Венни засмеялась, отхлебнула немного кофе. — Ну… — Она провела пальцем по шершавой стенке стаканчика, от которой исходило приятное тепло. — Я тоже частенько гляжу на звёзды. Только у меня они ассоциируются не с домом. — Ты думаешь о Кевине. Венни удивлённо приподняла брови. — Откуда ты знаешь? — Слышу. — Венни недоумённо моргнула, и тогда Танатос с неохотой объяснил: — Мелодия твоей судьбы пронизана горечью потери. Ты была маленькой и любила его всей душой, а он был твоим героем. И ещё любил тебя в ответ. Ничего удивительного, что сейчас, когда твоя жизнь раскачивается похуже лодки в эпицентре урагана, ты часто его вспоминаешь. Всем нужен тот, за кого можно держаться. Ты точно знаешь, что он не дал бы тебе захлебнуться в штормовых волнах. В мире неизбежных перемен… это согревает сердце. Но в то же время ранит даже глубже, чем сам факт потери. Руки Венни дрогнули, а глаза тотчас стали мокрыми. Венни часто заморгала, попыталась сдержаться, но тут ощутила внутри слабый импульс — будто госпожа Чихара подталкивала не сопротивляться чувствам. — Я не планировала плакать, — сквозь слёзы засмеялась Венни. Танатос выдохнул — немного виновато, но с привычной усмешкой: — Прости. — Нет, я… — Венни замолкла. Странно, но она ни капельки не злилась — даже несмотря на то, что слова Танатоса вонзались в сердце копьями. — Ты прав. Не могу перестать о нём думать. Не могу не вспоминать, как перед смертью он попросил меня посмотреть на звёзды. Как будто мне нужно было небо, пока он умирал у меня на руках! — Она всхлипнула, утёрла лицо рукавом. — Дурак. Какой же он дурак. Танатос промолчал. Хотя их сознания были сейчас связаны, Венни не могла сказать, о чём он думает. Спрашивать она не решилась. Боялась, что Танатос может поведать о душе Кевина нечто такое, после чего двигаться вперёд станет уже невозможно. — У тебя был такой человек? — поинтересовалась она вместо этого. — Кто не дал бы тебе захлебнуться в штормовых водах. — Был, — чуть погодя сказал Танатос. — Его звали Айон. — Что с ним случилось? — Он… Если честно, я не хочу об этом говорить. — Если бы люди чаще говорили, что думают, этот мир был бы куда более свободным, — припомнила Венни слова Танатоса. — В том числе от разговоров, которые не хочется вести. Понимаю. Голубь склонил голову набок. — Вроде того. Но тебе, кажется, всё ещё не даёт покоя какой-то неозвученный вопрос. Спрашивай. Нервничая, Венни сняла крышку с кофе, принялась помешивать его тонкой деревянной палочкой, которую дали в булочной. Процесс оказался занимательным. Особенно Венни нравилось гонять по пенке рассыпчатую корицу, от которой кофе приобретал неповторимый аромат, а посиделки с Танатосом — неожиданное ощущение уюта. Венни даже не помнила, когда в последний раз вела с кем-то такие честные, задушевные разговоры. Может, Танатос был богом противного Небесного порядка. Но ещё он хорошо её понимал. — Когда Уракусай сказал про тот разрушенный мир, Атлас… Я почувствовала твою тревогу. Ещё Уракусай упоминал звездопады. А вот теперь и ты про них сказал. Это твоя родина? Атлас? — О, гляди-ка. Неужели ты и впрямь научилась слушать? Венни закатила глаза и ткнула голубя кофейной палочкой. Он недовольно переступил с ноги на ногу. — Да-да, продолжай насмехаться над бедной птицей, она ведь не может дать сдачи! Бесстыжая ты, мелкая. Ни совести, ни уважения к старшим. — Я выгляжу гораздо старше тебя, — заметила Венни. — Сейчас бы в мире, полном долгожителей, судить людей по внешнему облику. Кевину твоему нельзя было дать и тридцати, а ему, между прочим, было больше десяти тысяч лет. Венни чуть не подавилась кофе. — Десяти ты… Чего?! — По меркам некоторых созданий, он ещё достаточно молод. Я, знаешь ли, тоже не студент. Просто однажды перестал стареть. — Когда стал богом? — Мелкая, усвой-ка вот что: в Тейвате нет богов. Так что я им не становился. Просто получил в своё владение предмет, который наделял меня определёнными силами и полномочиями. Даровал титул Смерти, если угодно. Из обломков этого предмета и созданы божественные атрибуты. Венни задумчиво почесала подбородок. — А что насчёт Атласа? Кем ты был в этом мире? Преподавателем? Танатос фыркнул. — Нет, слушать ты всё-таки не научилась. Я же говорил, я хотел им стать. Но не стал. — Почему? — тут же спросила Венни. — Эоны, твои вопросы могли бы служить источником энергии для вечного двигателя. Не получилось. Так бывает. Жизнь — это ж не пьеса. В ней никогда ничего не случается по сценарию. — Танатос вздохнул. — Я провалил собеседование. Несколько раз. Хотел попробовать ещё, но реальность догнала и дала пинка. Нам с братиком нужны были деньги, так что я стал барменом. Венни щёлкнула пальцами. В барных вопросах для своих пятнадцати лет она разбиралась превосходно — спасибо «Доле ангелов» и Дионе, которая часто угощала их с Феликсом безалкогольными напитками из «Кошкиного хвоста», попутно жалуясь на работу. — Мой папа тоже иногда становился за барную стойку. А ещё у него есть друг, господин Чарльз, он лучший в Мондштадте бармен. О! Когда вернёмся, ты обязательно должен сходить в «Долю ангелов». — С чего бы? Венни тут же приняла важный вид. — С того, что это лучшая таверна во всем городе! Тамошний сидр не оставит равнодушным даже такого придиру, как ты. — И вовсе я не придира. И вообще, ты правда думаешь, что после нескольких столетий заточения мне не всё равно, что пить? Чёрт возьми, да я сейчас клюю хлебные крошки, о чём вообще разговор? Сначала Венни засмеялась, но быстро погрустнела. На самом деле в ситуации Танатоса не было ничего смешного. С тех пор, как Венни оказалась в плену сна, она не раз задавалась вопросом, что подтолкнуло госпожу Шиён присоединиться к «Багровым мотылькам». Неожиданное предательство ударило под дых, и Венни не могла избавиться от ощущения, что до сих пор падает через треснувший пол в бездонную пропасть. Каково же тогда пришлось Танатосу? Гипнос ведь был его родным братом. Что чувствовал Танатос, когда Гипнос заточил его во сне… А потом не вернулся? — Уракусай сказал, что Атлас разрушен. Ты знал об этом? Голос Танатоса прозвучал ровно — пожалуй, даже слишком: — Я видел разрушение Атласа собственными глазами. Именно поэтому мы с остальными ребятами его покинули. — «Остальными ребятами»… Ты имеешь в виду других «богов»? Голубь кивнул. Пропуская сквозь пальцы седые пряди госпожи Чихары, Венни попыталась подытожить услышанное: — Выходит, вы все родом из одного мира. Когда Атлас разрушился, вы спаслись, а потом поселились в Тейвате. У тебя был какой-то предмет, который давал особенные силы, а ещё ты сказал, что в Тейвате нет богов. Получается, остальные «боги» тоже владели такими предметами? — Мы называли их Ядрами Судей, — ответил Танатос. — Потому что Небесный порядок использовал их, чтобы судить цивилизации, нарушившие всякие божественные запреты? Танатос засмеялся. — Нет. Потому что это были Ядра Судей. — Не уверена, что понимаю, — призналась Венни. Голубь подобрался поближе к краю стола, устроился так, чтобы хорошо просматривались цветущие у дороги сакуры. — Почему, как ты думаешь, был уничтожен Атлас? Венни промолчала. — Ты уже сталкивалась со скверной. Хорошо знаешь, на что она способна. Скажем так: скверна — ослабленная версия явления, известного во вселенной как Хонкай. Не буду мучить тебя подробностями, с нас обоих хватило лекций. Скажу лишь, что Хонкай очень похож на скверну, только война с ним ещё более трудная и ожесточённая. — Куда уж больше, — проворчала Венни. Она до сих пор с ужасом вспоминала, как нечаянно оказалась в эпицентре осквернения. Это произошло во время битвы в Долине Ветров, когда окончательно обезумевший Принц Бездны попытался вызвать разрыв артерий земли. Тёмные волны бурлили вокруг дерева Веннессы. По всей долине разносился жуткий гул, похожий на какофонию криков, воя и стонов. Бедный Ликс оказался ранен, и края его раны ещё долго оставались чёрными — даже после того, как Кли её обработала. А ещё был Кевин, погибший из-за заражения. Люмин, которая едва не утратила в захлестнувшей её скверне саму себя. Аякс, потерявший в ходе проекта «Одиннадцать» руку и ногу. Пурпурная чума в гавани Ли Юэ. Если скверна так страшна, на что же способен этот «Хонкай»? Венни обхватила себя руками. Она вдруг подумала о том, что случится с Тейватом, когда скверна, запечатанная усилиями стольких людей, наконец прорвётся. — Не волнуйся. Тейват — весьма необычный мир. Помнишь же, что Глаза Бога повышают устойчивость человека к воздействию скверны? Это связано с энергией элементов. Она есть в каждом человеке Тейвата, но у владельцев Глаз Бога её значительно больше. Тейват же переполнен элементальной энергией. Особенно много её содержится в артериях земли, корнях Воображаемого Древа, по которым и распространяется Хонкай. «Это должно меня успокоить?» — Элементальная энергия не может полностью блокировать Хонкай, но преобразует его, придаёт более безопасную форму скверны. Именно поэтому ситуация Тейвата не такая безнадёжная, как у Атласа. — Звучит-то как… — Венни криво усмехнулась. — Бодряще. Танатос усмехнулся в ответ. Разумеется, по голубю этого было не видно, но Венни ощутила в своём сознании характерный импульс. — Удары Хонкая напоминают вторжение огромной, могущественной армии. А каждой армии, как известно, нужны генералы. Просачиваясь в мир, Хонкай не только заражает всё, до чего может дотянуться. Он ищет своих генералов. Тех, кого он наделит особой силой, способной влиять даже на Воображаемое пространство. Эти генералы… практически непобедимы. В разных мирах их зовут по-разному. В Атласе мы называли их Судьями. Венни ощутила, как по коже пробежались мурашки. — Погоди… «Ядра Судей»… Хочешь сказать, предметы, которые наделяют «богов» особенной силой, имеют отношение к Хонкаю?! Танатос оставался невозмутимым. — Именно. Когда Судьи пробуждаются, они не возникают из воздуха, а занимают тела живых людей. Внутри тела человека формируется так называемое Ядро — грубо говоря, сердце Судьи, предмет, в котором концентрируется его сила. Человек, в котором пробудился Судья, становится марионеткой Хонкая. Раздумывая над его словами, Венни и сама не заметила, как допила кофе. Теперь оставалось лишь грустно гонять по дну стаканчика корицу. — Я помню, что после битвы в Долине Ветров кто-то говорил о том же самом. О Судьях. Вроде как это были какие-то особо сильные порождения скверны. С некоторыми сражались осквернённые. А ещё два… — Венни тоже посмотрела на сакуры. — Ещё два — это были Люмин и Принц Бездны. Не знаю, что там у этого мудака, но я не помню у Люмин никаких Ядер. Да и марионеткой скверны она не стала. Опустив голову, Танатос в задумчивости наблюдал, как ветер гоняет облетевшие розовые лепестки по земле. — Это потому, что скверна слабее Хонкая. Скверна тоже создаёт Судей, но она не способна сформировать Ядро, поэтому и Судьи получаются неполноценными. Это просто тени, не обладающие даже и десятой долей оригинального могущества. Над ними проще установить контроль. И победить легче. — И хорошо, — спешно сказала Венни. — Не надо нам никаких могучих Судей. Мы и с этими не жалуемся. — Это уж точно, — ухмыльнулся Танатос. — Хонкай появляется в разных мирах и принимает разные формы, но одно правило остаётся неизменным: он всегда пробуждает четырнадцать Судей. Последний, Судья Конца, способен разрушить мир едва ли не щелчком пальцев. Венни похолодела. — И как же с таким бороться? — Если бы мы знали, мы бы смогли уберечь Атлас. Но мы проиграли. Пережили несколько лет войны, сумели получить в своё распоряжение тринадцать могущественных Ядер… И всё равно проиграли. — Вы сбежали из Атласа вместе с Ядрами, — поняла Венни. — А потом нашли способ использовать их силы. И так стали равны по силам Судьям, которые, судя по твоему рассказу, были с точки зрения могущества кем-то типа богов. Именно это позволило вам установить Небесный порядок. Создать Селестию и воцариться над Тейватом в роли богов, пускай вы никогда ими и не были. Молчание Танатоса оказалось весьма красноречивым. Венни сцепила пальцы в замок. Здорово же Танатос истосковался по общению, если решил доверить такие секреты простой смертной. Или это потому, что боги спали, и тайны Небесного порядка больше не имели значения? — Послушай, а раз Ядра напрямую связаны с Хонкаем… Это же, наверное, очень опасно. Использовать их. Осквернённые вот уже через семь лет начали поддаваться заражению или просто сильно болеть. А ведь ты сам говоришь, Хонкай гораздо сильнее скверны. — Хм, — отозвался Танатос. — Да, в большинстве случаев люди не могут использовать Ядро без последствий. Это колоссальная нагрузка на организм. Но Айон создал между нами и Ядрами искусственную связь, из-за чего Ядра «принимали» нас за Судей. Мы не могли целиком реализовать их потенциал, зато не испытывали слишком уж серьёзного воздействия. Венни задумчиво покусала кончик ногтя. — Поэтому боги редко спускались в Тейват? Если бы вы оказались в эпицентре заражения скверной с Ядрами внутри… Это наверняка могло привести к пробуждению настоящих Судей, так? — Поразительно, как с такими мозгами ты ухитряешься так плохо учиться, — отозвался Танатос. Не сдержавшись, Венни показала голубю средний палец. Рогатая девушка, которая сидела за столиком напротив, оторвалась от телефона, насмешливо вздёрнула брови, и Венни едва удержалась от желания показать средний палец и ей тоже. — Ты сказал, твои божественные атрибуты были созданы из обломков Ядра. Ты его разрушил? Чтобы оно не так сильно на тебя воздействовало? — Не я. И не поэтому. Ничего другого Венни добиться так и не смогла. — Значит, когда ты просил передать Уракусаю, что смерть Кагуры, предыдущей владелицы кольца, была неслучайной… — Я не блефовал. Это, конечно, только теория, но больно уж подозрительное совпадение: Кагура, девушка с фотографии, была совсем молодой, она выглядела даже младше Уракусая, и тем не менее, она мертва. Да, в кольце содержится всего лишь крошечный фрагмент Ядра, но для человека, не обладающего к Хонкаю устойчивостью — а это большая часть населения вселенной, — даже песчинка может стать катастрофой. — Уф, — только и сказала Венни. Бедная Кагура! Теперь Венни понимала, почему Танатос так беспокоился об атрибутах. Дело было не только в обретении прежнего могущества: странствуя по вселенной без присмотра, предметы, созданные при помощи Хонкая, могли оставлять за собой лишь длинный кровавый след. Итак, завтрашний день сулил незабываемое приключение. И испытания покруче школьных экзаменов. Венни вдруг подумала, что, если бы она могла совершать вылазки во внешнюю вселенную неограниченное количество раз, да ещё и без волнения за семью, она бы не вернулась домой. Как она и думала, миры за пределами Тейвата оказались гораздо интереснее однообразной жизни, где каждое утро приходилось тащиться в школу, терпеть выходки Элисы и выслушивать нравоучения родителей. Да и компания Танатоса оказалась не так уж и плоха. Из него и впрямь мог получиться неплохой преподаватель. С таким Венни бы в два счёта обогнала сверстников и закончила школьную программу на пару лет раньше положенного. А главное, никаких контрольных и подъёмов в семь утра! Никаких Дней Пепла и Сентябрей Катастроф. Свобода от прошлого. Бесконечная дорога, по которой можно идти настолько далеко, насколько хватит сил. Огромная галактика, где легко затеряться, спрятаться от альтернативных Кевинов, от родителей, от ссор с Феликсом, от дурацких Крыс и мерзкой Элисы. Свобода… от всего. — Не обманывайся, мелкая. — А? Голубь повернул к ней голову. — Не хочу указывать, как тебе жить. Есть люди, которые просто созданы для странствий. Но не надо так легко отбрасывать то, что имеешь, даже если жизнь в Тейвате кажется сложной. — Я не… — начала было Венни, но договорить не смогла: поперёк горла вдруг встал ком, такой огромный, что его не получалось сглотнуть. Взгляд голубя стал едва ли не сочувствующим. — Слушай, проблемы будут всегда и везде. Ты же не думаешь, что уйдёшь во внешнюю вселенную, и они решатся сами собой? У тебя есть дом. Там живут люди, которые любят тебя, люди, которых любишь ты. Это дорогого стоит. Можешь мне не верить, но Кевин подтвердил бы мои слова. Его странствие закончилось, когда он обрёл новый дом. Слова Танатоса напоминали упругие мячики, которые отскакивали от стола и рикошетили в самое сердце. Пытаясь защититься от них, Венни зажмурилась, замахала руками. — Ты не можешь этого знать! Ты никогда его не встречал! — Судьбы людей — это музыка. Жизнь Кевина оборвалась, но его мелодия продолжает звучать. И каждая нота подтверждает: человек может сбегать от себя хоть две тысячи триста восемьдесят раз — он всё равно потерпит неудачу. Настроение тут же испортилось. Теперь Танатос звучал прямо как Кадзуха: тот тоже вечно думал, что Венни хочет сбежать не из скучного Тейвата, а от самой себя. А Венни правда хотела понять, что скрывается за звёздами Тейвата. И ещё… Она хотела увидеть миры, которые видел Кевин. Разделить с ним галактику, потому что теперь это был единственный способ с ним соприкоснуться. Стать частью его жизни, которую Венни не довелось познать. Жизни, о которой она ровным счётом ничего не знала. Но Венни ни за что бы не согласилась в этом признаться. — Я никуда не бегу, — резко ответила она. Разозлившись, она поднялась из-за стола одним рывком, от которого спина и колени синхронно хрустнули. Венни сделала вид, что не заметила. — Пойдём… Не знаю, куда. Домой к госпоже Чихаре. Надо дождаться завтрашнего дня. И если вздумаешь читать по дороге нравоучения, честное слово, я оставлю тебя обычным голубям! Танатос лишь негромко хохотнул. — Как скажешь, мелкая. Как скажешь.Конец музыкального фрагмента
* * *
Венни не ориентировалась в столице Идзанами и понятия не имела, по какому адресу проживает госпожа Чихара, но всё равно довольно быстро смогла найти дорогу домой. Впрочем, слово было неверным. Дом госпожи Чихары был очень уютным и к тому же пропах печёными яблоками в карамели, но… Он всё-таки не был поместьем Рагнвиндр. Дело было, конечно, не в том, что госпожа Чихара жила в крошечной квартирке на первом этаже, где окна приходилось забирать решёткой, а занавески от рассвета до заката плотно прилегали друг к другу. Просто Венни весь путь (разумеется, ужасно медлительный) размышляла о словах Танатоса. О доме. О людях, которые любили её и которых любила она. И вообще о причинах, по которым ей так хотелось уйти из Тейвата. У госпожи Чихары были печёные яблоки в карамели, необычные безделушки на полках, интересные книжки о внешней вселенной и вид на сакуры по другую сторону улицы. Но Венни всё равно не чувствовала себя дома. «Было время, когда мы с братиком постоянно перебирались с места на место, и у нас не было ничего постоянного», — так говорил Танатос. Если Венни навсегда уйдёт во внешнюю вселенную, у неё тоже не будет ничего постоянного. Только звёзды. Да и те в разных уголках вселенной будут разными. Выходит, она больше нигде и никогда не почувствует себя дома. Венни успела поставить чайник и обнаружить в холодильнике готовый ужин, когда в дверь позвонили. Ругаясь, Венни принялась протискиваться через узкий коридор, заваленный старыми вещами и заклеенными коробками с пометкой «мусор». Эх, а она-то думала, госпожа Чихара — аккуратная бабушка! А та на самом деле оказалась адептом бардака похлеще Венни. Боги, и зачем ей столько коробок с мусором? И как при упоминании богов перестать думать о голубе, который остался на кухне, чтобы не смущать гостей? Даже не подумав заглянуть в глазок, Венни открыла дверь. И обомлела, потому что на пороге её в нетерпении поджидал предельно знакомый человек. Венни настолько поразилась, что стащила с носа очки и несколько раз протёрла глаза — убедиться, что ей не примерещилось. — Здравствуйте, — совсем не по-старушечьи пискнула Венни. — «Здравствуйте»? — вскинул брови господин Керуш, библиотекарь Ордо Фавониус, пришедший на смену Лизе. — Это всё, что ты можешь сказать мне после того, как вломилась к Уракусаю и принялась его обманывать? Эоны, мама, о чём ты только думала? Глаза Венни расширились до такой степени, что стали напоминать две тарелки. «Мама? Какая мама? Кто мама? Я мама? Я — мама господина Керуша?!» Пока она стояла, растерянно хлопая седыми ресницами, господин Керуш без приглашения протиснулся в квартиру. Венни заметила под его короткой чёрной курткой бейджик с именем — похоже, он сорвался к матери прямо с работы. «Керуш, библиотека Аянами», — гласила надпись на бейджике. Выходит, даже в этом мире он работал библиотекарем. Пока он размахивал руками, эмоционально расписывая, как оказался застигнут врасплох звонком Уракусая и как, весь красный, рассыпался в извинениях, Венни беззастенчиво на него глазела. Местный господин Керуш был похож на мондштадтского вплоть до мелочей. У него тоже были длинные тёмные волосы и жёлтые глаза. Он тоже носил свои фирменные очки-половинки в нагрудном кармане. Под губой у него темнела та же самая родинка, а над бровью белел тот же самый тонкий шрам. Разница заключалась в двух деталях. Во-первых, у этого господина Керуша были лисьи уши и хвост, такой пушистый, что каштановые шерстинки то и дело цеплялись ко всему вокруг. Во-вторых, в отличие от тейватского господина Керуша, человека неопределённого возраста, этот казался молодым — не старше тридцати пяти. Это вынудило Венни задуматься, сколько же лет госпоже Чихаре. Ещё ей было интересно узнать больше про отца господина Керуша, ведь господин Керуш обладал смуглой кожей и не характерным для жителей Идзанами именем. Он наверняка был полукровкой. «Ох! — покачала головой Венни. — Архонты, это ещё ужаснее, чем голубь-поводырь! И как прикажете с ним разговаривать?» — Для начала прекрати называть его господином, — ехидно посоветовал Танатос, который бессовестно подслушивал происходящее прямиком через сознание Венни. Венни чуть не послала его к чёрту. Керуш тем временем распалился до такой степени, что нечаянно задел одну из коробок. Поскольку коробка и без того раскачивалась на горе вещей, она немедля очутилась на полу — вместе с клубком одежды, достаточно новой и качественной, чтобы вот так просто от неё избавляться. Как ни странно, Керуш тут же успокоился. Протяжно выдохнув, он на мгновение сжал переносицу, а потом медленно сказал: — Послушай… Скажи честно: ты хотела использовать кольцо? Венни растерянно заморгала. — Танатос? — Заинтригован не меньше тебя, мелкая. Неужели ему что-то известно? Попробуй-ка расспросить, только осторожно. Вид у Керуша снова стал недовольным. Он упёр руку в бок. — Что? — Э-э… Ничего, — спешно улыбнулась Венни. — Ругаюсь на языке разрушенного Атласа. В переводе означает «проклятый голубь». — Я тебя клюну, — посулил Танатос. Венни не испугалась. Она уже знала, что Танатос достаточно хороший, чтобы просто так клевать невинных бабушек. — Мам, — нахмурился Керуш. — Пожалуйста, давай хотя бы сегодня не будем избегать этой темы. После завтрашнего праздника наступит Ночь тысячи кайданов, и я… — Он закусил губу. — Всё это… — Его рука резким жестом обвела сваленные горой коробки, и Венни успела заметить, как его пальцы на пару мгновений пронзила дрожь. — Я ведь уже говорил. Если ты хочешь что-то изменить, скажи. Я сделаю всё, что в моих силах. Только прошу, не делай вид, будто смирилась, если на самом деле это не так. «Да о чём он, чёрт побери, толкует?» — окончательно растерялась Венни. Она попыталась выяснить это через госпожу Чихару, но душа той неожиданно захлопнулась, словно крышка шкатулки. Ответы на неозвученные вопросы остались внутри, и сколько бы Венни ни стучалась, госпожа Чихара отказывалась открывать. — Я не понимаю, о чём ты, Керуш, — сказала она после того, как была вынуждена признать поражение. — Хочешь поговорить — говори прямо! — О, хорошо, я скажу прямо, — распалился Керуш. — Ответь мне: ты собиралась использовать кольцо, чтобы снять метку… Венни было так любопытно услышать продолжение, что она невольно подалась вперёд, но тут в ушах неожиданно раздался шипящий звук — он напоминал шорох иглы по повреждённой пластинке граммофона. Венни вздрогнула. Звук оказался таким громким, что напрочь заглушил слова Керуша. Венни хотела переспросить, но тут ощутила, как незримая сила начала теснить её из тела госпожи Чихары. Этой силой мог быть либо Танатос, либо… «Сама госпожа Чихара». — Танатос! — испуганно позвала Венни. Он что-то ответил, но она не услышала. Сознание госпожи Чихары затопило разум, и на некоторое время Венни целиком растворилась в его спокойных, но непреклонных волнах.* * *
Этот фрагмент можно читать под музыку: Piano Covers Club from I’m In Records — Show Must Go On (Piano Version). Ставьте на повтор
— Эй, мелкая. … Госпожа Чихара неторопливо прошла через толпу богато одетых джентльменов и леди. Её трость размеренно постукивала по полу. Под прицелом недоумённых глаз она крутила головой, прицениваясь к местам — до тех пор, пока внимание не привлекла скамейка на заднем ряду. Остальные гости собиралась поближе к сцене. Молодым людям нравилось быть в эпицентре событий, и большая их часть явилась на аукцион не столько для того, чтобы купить артефакты господина Уракусая, а для того, чтобы на них посмотреть. А вот госпожа Чихара пришла на аукцион не ради участия в торгах. Она была наблюдателем. А наблюдать за процессом следовало издалека. И потом, здесь никто не стал бы коситься на голубя, которого госпожа Чихара принесла в особняк Уракусая на своём плече. — Безумная старуха, — пробормотал кто-то. Госпожа Чихара не обиделась. Люди обзываются не от большого ума, а таить обиду на дураков — самому стать дураком. — Чихара-сан. Впервые голубь, который на самом деле был кем-то другим, могущественным созданием в слабом обличии, обратился к ней напрямую. По губам госпожи Чихары скользнула улыбка. Так называемый «голубь» использовал одно из традиционных обращений Идзанами, а значит, помнил об этом мире гораздо больше, чем пытался показать. Наверняка он помнил и о Ночи тысячи кайданов. О том, что должно было случиться уже после аукциона, праздника и ритуала, во время которого гасилась тысяча свечей. Пальцы госпожи Чихары крепче обхватили набалдашник трости. — Ты наконец-то показался, Танатос. Значит, пришёл за кольцом? Незримый собеседник ответил не сразу. Думал. Оценивал опасность. Он был опытным, этот Танатос. И израненным — до такой степени, что не мог заставить себя поверить даже дряхлой старухе. — Как много вам известно? — Столько же, сколько и вам. Я слышала историю, которую ты рассказывал этой девочке. О Ядрах… О Хонкае. — Глаза госпожи Чихары скользили по залу, изучая гостей. — Не напрягайся. Я хочу помочь. — Поэтому возвели в своём сознании барьер, за который не пускаете Венни? — хмыкнул Танатос. Госпожа Чихара увидела на дальнем конце зала Уракусая. Он перекинулся парой слов с человеком, которому предстояло вести аукцион, а затем, повернувшись, заметил госпожу Чихару. С учётом вчерашнего прощания она ждала холодного приёма, но Уракусай поднял в знак приветствия руку, и она с довольной улыбкой кивнула в ответ. — Ты знаешь, зачем я это сделала. Как, ты думаешь, она среагирует, когда узнает правду? Она догадливая девочка. Даже если бы я говорила с Керушем одними только намёками, она с легкостью собрала бы целостную картину. Ты не согласен? Танатос вздохнул. — Ладно. Ваша взяла. Но чего же вы хотите? — Чтобы это проклятое кольцо наконец покинуло Идзанами и не искушало людей творить глупости, — ответила госпожа Чихара. — Эта сила не предназначена для смертных. Уж не знаю, кто ты такой и почему можешь её использовать, но я хочу, чтобы ты навсегда забрал свою безделушку — и с ней больше сюда не возвращался. Кажется, Танатос усмехнулся. — Суровая вы женщина, Чихара-сан. Но вещи говорите справедливые. Я тоже хотел бы вернуть своё кольцо. И оборвать наконец тот кровавый след, который оно за собой оставляет. — Вот и славно, — кивнула госпожа Чихара. — Я верну тебе девочку. Моё тело, деньги и интуиция будут в вашем распоряжении. Отследите того, кто купит кольцо. А после достаньте его любыми способами. Даже если для этого придётся совершить кражу. Где-то с минуту Танатос обдумывал её слова. — Интуиция кицунэ и впрямь так хороша, как о ней говорят? — Ну, — усмехнулась госпожа Чихара. — Я чую, что ты хочешь обмануть девочку в той же степени, что и я. И к тому же могу смутно различить твой силуэт. Не этого несчастного голубя. Тебя. Настоящего. Когда Танатос ответил, его голос прозвучал несколько печально: — Возможно, у этого есть другая причина. Да. Это госпожа Чихара тоже ощущала. Так или иначе, она всегда была кицунэ слова (если не считать, конечно, тех весьма занимательных эпизодов, когда она мухлевала в картах и срывала один большой куш за другим). В последний раз обежав взглядом людный, полный жизни зал, госпожа Чихара улыбнулась — и снова уступила сознание девочке, прибывшей из далёкого мира.Конец музыкального фрагмента
— Ох! — первым делом сказала Венни, очухавшись. Казалось, она только-только разговаривала с господином Керушем — и вот она уже сидит на задней скамье в особняке Уракусая, ждёт начала аукциона, а Танатос с каким-то потерянным видом топчется рядом. — Уф-ф, — потерев виски, сказала Венни. — Что случилось? Что я пропустила? — Шестнадцать скучных часов. Не переживай. Похоже, с учётом всех наших приключений, а потом ещё и ссоры с Керушем, бабуля просто-напросто переутомилась. Приподняв очки, Венни потёрла глаза. По непонятной причине она чувствовала себя ужасно уставшей. — Повезло, что ты не вылетела сознанием обратно в мир сна. — Вот и славно, — заметила Венни. — В этот раз мы всё сделаем правильно, Танатос. Обещаю, я не упущу это чёртово кольцо. — Ха, — только и сказал он. Ещё минут пятнадцать Венни издали наблюдала за гостями, которые продолжали прибывать и рассаживаться по всему залу. Наконец людской поток иссяк. Ассистент закрыл двери, и Уракусай поднялся на сцену, чтобы произнести приветственную речь. — Прежде чем мы начнём, я хотел бы поблагодарить всех вас за то, что вы выбрали провести грядущую Ночь тысячи кайданов здесь, — сказал он, отвесив, как полагалось традициями Идзанами, лёгкий поклон. — Это большая честь и большая ответственность. Заверяю, мы приложим все усилия, чтобы праздник прошёл для вас в комфорте. Церемония Тысячи Свечей начнётся в одиннадцать вечера, и… Дальше Венни уже не слушала. Повернувшись к Танатосу, она прикрыла рот ладонью, шепнула: — Комфорт. Помнишь, он сказал мне то же самое? Мол, сделаем всё, чтобы вы провели день в комфорте. Они тут что, на нём помешаны? Или это какая-то особенность праздника? — Голубь не ответил, и Венни продолжила атаковать его вопросами. — А что вообще за праздник такой — Ночь тысячи кайданов? Чего отмечаем-то? Танатос страдальчески вздохнул. — Мелкая, пожалей. У меня сейчас мозг взорвётся. — Вот и неправда, — обиделась Венни. — Будь у тебя такие нежные мозги, они бы давно спеклись от Хонкая. Танатос беззлобно фыркнул. Венни придвинулась ближе. Она хотела больше узнать о тех шестнадцати часах, что странным образом выветрились из памяти, но тут на скамейку упала чья-то тень. Подняв глаза, Венни обнаружила старого знакомого — Масару, несносного секретаря, которого Танатос не клюнул исключительно ради сохранения репутации госпожи Чихары. — Снова вы, — одновременно сказали Венни и Масару. Венни думала, секретарь скривится, но он, напротив, легонько улыбнулся и неловко поскрёб затылок. — Решили выкупить кольцо? — Да какое там, — вздёрнула бровь Венни. — Голубчик, поглядите вокруг. Вы правда думаете, что бабушка с голубем могут соревноваться с людьми, чей кошелёк толще моей хозяйственной сумки? Масару тихо, чтобы не мешать проведению аукциона, рассмеялся. — Справедливо. Выходит, пришли погостить? — Ну, грех было не воспользоваться личным приглашением господина Уракусая. А что насчёт вас, молодой человек? Наслаждаетесь бесплатным шампанским и долгожданным выходным? Масару пожал плечами. — У меня не бывает выходных, Чихара-сан. Я всегда держусь рядом с господином Уракусаем — на случай, если ему что-нибудь понадобится. Уракусай, закончив приветственную речь, спустился в зал, где занял место в первом ряду. Масару вздохнул, украдкой бросил взгляд на часы. Судя по внушительному списку лотов, который Венни видела в буклете впереди сидящего человека, аукцион предстоял долгий, а бедный Масару не мог даже залить скуку шампанским. — Присаживайтесь, — предложила Венни. — Куда, к вам? — удивился Масару. — Ну… — Он обернулся на сцену. — Почему бы и нет. Я уже понял, Чихара-сан: с вами не соскучишься. Они устроились плечом к плечу. Масару извинился за вчерашнее поведение. Венни великодушно его простила и заверила, что на его месте тоже отнеслась бы к старушке с голубем подозрительно. Аукцион шёл своим чередом. Иногда Венни и Масару молча наблюдали за торгами — следить за ними оказалось даже интереснее, чем за перепалками между Крысами. В моменты пауз Венни расспрашивала Масару о жизни и творчестве Уракусая, а ещё постаралась украдкой выяснить про Кагуру. Оказалось, она была женой Уракусая и умерла ровно год назад, в Ночь тысячи кайданов. «Год спустя… — Венни бросила взгляд на первый ряд, где виднелись острые уши Уракусая. — Он до сих пор не оправился от этой потери». Задумавшись, она сама не заметила, как приложила руку к сердцу. «Существует ли вообще точка, в которой ты наконец понимаешь, что готов оставить потерю позади? Или я так и буду до конца жизни вспоминать Кевина всякий раз, когда прохожу через Долину Ветров?» У Венни не было ответа на этот вопрос, а Танатос молчал. Испугавшись неожиданной тишины, Венни сжала руки в кулаки и постаралась сосредоточить внимание на аукционе — на сцене разыгрывался очередной лот, который все вокруг почему-то считали жутко ценным. Ведущий махал руками. Гости называли цены. Размышляя о том, почему все получают удовольствие от такого странного занятия, Венни скользила взглядом по сцене… И вдруг внутри всё похолодело. Она подалась вперёд, не зная точно, может ли полагаться на слабое зрение госпожи Чихары. За кулисами мелькнуло знакомое лицо. Оно появилось там на один короткий миг, но Венни всё равно его узнала. Россыпь шрамов на бледной коже. Напряжённые губы, сжатые в тонкую линию. Голубые глаза, один взгляд которых вынуждал внутренности обращаться в лёд. — Господин Масару, — начала Венни. — А это… Разумеется, Кевин уже исчез. Венни чертыхнулась. Почему они снова встретились? С учётом отросших волос, чёрного плаща, длинного шрама через глаз… Неужели это был тот же Кевин, которого Венни встретила в образе Бай Чи? «Это не совпадение. Это что-то значит. Я…» Ещё не успев додумать мысль до конца, Венни поднялась. — Чихара-сан? — удивлённо окликнул Масару. Венни сделала шаг к сцене. Голубь сердито взмахнул крыльями. Венни отмахнулась: пускай Танатос осуждает, сколько ему заблагорассудится, она должна поговорить с Кевином. Не для того, чтобы восстановить в памяти его образ или спасти. Нет. Она должна разобраться, почему из всех существующих в галактике Кевинов она во второй раз встретила именно его. — Мелкая… — предупреждающе начал Танатос. И в этот момент прозвучал взрыв.