Пепельный реквием

В горах осенних — клён такой прекрасный, Густа листва ветвей — дороги не найти!.. Где ты блуждаешь там? — Ищу тебя напрасно: Мне неизвестны горные пути. Какиномото-но Хитомаро (перевод А. Глускина)

Венни отчаянно скучала. Главный зал штаба Ордо Фавониус украсили даже лучше, чем на Праздник Зимы, и Венни нравилось смотреть, как перемигиваются расставленные повсюду свечи, но на этом по-настоящему интересные развлечения заканчивались. Взрослые пили вино и вели разговоры. Ну, то есть обменивались нудятиной о деньгах и о том, что они называли глупым словом «безнос». Венни не знала, правильно ли расслышала, но в том, что кто-то остался без носа, она не сомневалась. — Эй, принцесса. По лицу Венни расползлась улыбка. Во всём Мондштадте принцессой её называл лишь один человек, и Венни его обожала. Эльзер, папин друг и ближайшее доверенное лицо, сидел рядом. В его ясных глазах, которые неотрывно следили за гостями, плясали золотые огоньки свечей. Эльзер повернул голову, одарил Венни мягким взглядом. — Погляди-ка туда, — призвал он. — Клянусь, я сто лет не видел, чтобы твои мама с папой так танцевали. Венни хихикнула. Это правда. Взгляды гостей со всего мира были прикованы к её родителям. Да что там! Венни и сама не могла налюбоваться их вальсом. Мама надела очень красивое платье, а папа держал её так нежно, словно мама была прекрасным цветком. Одуванчиком, который мог разлететься белыми пушинками от одного неосторожного прикосновения. «Смотрите! — хотелось закричать Венни. — Смотрите и завидуйте! Это мои родители, и я никому их не отдам!» Но Венни обещала маме, что на протяжении всего приёма иностранных делегаций будет паинькой, поэтому она лишь скромно сложила руки на коленях — и состроила лицо, которое, по её мнению, мигом превратило её в чужих глазах в знатную даму. Наблюдая за ней, Эльзер слегка ухмыльнулся. — А когда они в последний раз так танцевали? — спросила Венни. Эльзер задумчиво покатал вино по стенкам бокала. На тонком стекле заплясали тёплые блики. — На свадьбе, наверное. Они занятые люди, твои родители. На их плечах лежит огромная ответственность, поэтому они редко позволяют себе расслабляться. Цени эти моменты, Венни. И храни поближе к сердцу. Венни сразу же задалась новым вопросом: — А почему именно там? — Так надёжнее всего, — засмеялся Эльзер. Поскольку Венни считала себя человеком дела, она немедля нащупала сердце. То билось ровно. Венни решила, что сердце — это страж всех драгоценных моментов. Оно сидит в груди и стучит изнутри маленьким молоточком. Пока ритм остаётся спокойным, о сохранности драгоценных моментов можно не переживать. «Будь смелым стражем, — наказала Венни сердцу. — Не надо сбиваться с ритма по пустякам». Эльзер тем временем улыбнулся своим мыслям и вдруг поднял бокал — так, словно намеревался произнести тост. Венни вскинула голову. Из-за свечей казалось, что в багряное вино Эльзера опустились солнечные зайчики. Это было невероятно красиво, и Венни невольно затаила дыхание. — За этот момент, — сказал Эльзер. — За то, чтобы он стал островком вечности в реке неизбежных перемен. Венни подалась вперёд. Она хотела узнать, где в Мондштадте находится Островок Вечности и холодная ли вода в Реке Неизбежных Перемен. Она хотела задать Эльзеру ещё тысячу вопросов, потому что она любила ответы, которые он давал, любила его голос и его самого. Эльзер был её другом. Первым. И самым лучшим. Она открыла рот. И в этот момент прозвучал взрыв. Дальнейшие события того вечера превратились в калейдоскоп разрозненных картинок. Венни помнила запах гари. Она помнила, как сидела у мамы на руках. Как Принц Бездны угрожал убить её из-за Небесного ключа. Как она с плачем бежала через библиотеку, а над головой свистели элементальные вспышки. Как мама попросила её быть сильной и как Кевин впервые прижал её к себе — так крепко, что Венни сразу поняла: он никогда не даст ей захлебнуться в штормовых волнах. А Эльзер… В тот момент Венни ещё не знала, что случилось с Эльзером. Она помнила лишь момент взрыва. Его лицо, которое всего секунду назад было таким умиротворённым — и вдруг исказилось страхом. Но не за себя, нет. Эльзер испугался за Венни. Он ведь был её другом, а друзья всегда переживают друг за друга. И всегда друг друга защищают. Эльзер был лучшим из возможных друзей. Именно поэтому он выбрал броситься вперёд и принять удар, предназначенный Венни, на себя. Так Венни впервые узнала, что такое смерть.               Иногда Венни казалось, что воспоминания — это камешки. Большую часть времени они лежали в сознании ровным слоем, будто галька на морском берегу. Порой, когда начинался шторм, волны накатывались на берег и утягивали гальку за собой, в тёмные глубины. А порой, когда Венни игнорировала воспоминания слишком долго, они собирались в огромную гору, чья тень затмевала прочие мысли. И в таком случае всего один случайный камешек, скатившийся с вершины горы к её подножию, мог спровоцировать лавину. Взрыв в особняке Уракусая оказался именно таким камешком. Венни лежала на полу и захлёбывалась слезами. Она не чувствовала боли. Она плакала, потому что в момент взрыва Масару, смешной и глупый Масару, сидевший рядом со старушкой и её голубем с самого начала аукциона, бросился защитить Венни от ударной волны. Именно поэтому… Венни боялась открывать глаза. Она боялась, что Масару повторил судьбу Эльзера. — Венни. Казалось, в глубинах сердца разверзлась пучина кошмаров. Венни отчаянно пыталась вырваться к свету, к реальности, но пучина затягивала, будто чёрная дыра, и с каждой секундой сопротивляться ей становилось всё сложнее. Венни задыхалась. Сердце в груди колотилось так рьяно, что даже если там и оставались драгоценные моменты, они разлетелись вдребезги — прямо как бокалы в руках гостей. Венни не понимала, где находится, лежит ли она на полу или, быть может, давно уже парит под потолком бесплотным духом, которого вот-вот возьмёт за руку неотвратимая смерть. Случайный камешек… такой крошечный. И как же опасна и беспощадна лавина, которую он за собой влечёт. — Венни!

Девочка, ты должна взять под контроль своё дыхание.

Лишь потому, что Венни услышала этот голос впервые, она смогла найти в себе силы прислушаться.

Вот так. Не спеши. Ты всегда так торопишься, но сейчас пришла пора замедлиться. Ты не дух. Ты всё ещё жива. Слушай. Слушай реальность, девочка. Слушай… и возвращайся.

«Госпожа Чихара?» Руки Венни по-прежнему тряслись, а дыхание не подчинялось, но Венни с трудом выкарабкалась из оглушающего плена ужасов навстречу реальности. Навстречу голосу, который обеспокоенно звал её по имени с тех самых пор, как прозвучал взрыв. — Венни! Губы Венни слабо шевельнулись. С них не сорвалось ни звука, но Танатос, похоже, ощутил её порыв, подлетел ближе — Венни смутно уловила, как щеки коснулся мягкий кончик пера. — Дыши. Всё хорошо. Я рядом. Дыши. Давай. Глубокий вдох. Раз, два… Выдох. Три, четыре…               — …пять, шесть. Всё хорошо, Тан. Я тебя держу. Давай ещё раз. Глубокий вдох. Раз, два… Выдох. Руки брата крепко сжимают запястья Танатоса. Месяц назад Танатос вернулся с войны. Хонкай не побеждён, и на передовой каждый день ведутся ожесточённые бои, но Айон настоял, что Танатос должен взять паузу. «Тебе только исполнилось девятнадцать лет. У тебя впереди целая жизнь, так что… Вернись. Побудь с братом. Ему всего двенадцать. Он в тебе нуждается». Ирония судьбы: Танатос думал, что оставил войну позади, но на самом деле принёс её домой, как рюкзак. Чувства о ней. Память о ней. Инстинкты, выработанные тремя годами нескончаемых сражений. Когда где-то раздаётся резкий звук, он рывком тянется к поясу. Замечая вспышку, он первым делом делает шаг вперёд, чтобы загородить брата. Иногда — когда Звери Хонкая подступают ближе к городу — Танатос слышит смутное эхо их рёва. Их стенания. Их зов. В такие моменты он теряет связь с реальностью. Разум мечется между домом и полем битвы, а тело, не способное выдержать этот непримиримый конфликт, выходит из-под контроля. По пути домой Танатос непрерывно повторял себе: «Ты нужен брату. Ему всего двенадцать. Он в тебе нуждается». Но на самом деле Танатос нуждается в Гипносе не меньше. — Вдох. Раз, два… Гипнос считает. Его голос ровен и спокоен — только руки слегка дрожат, выдавая волнение за брата, но Танатос слишком охвачен подстерёгшим кошмаром и потому не замечает. Он следует за голосом. За спокойными глазами, голубыми, как холодная вода в речке у дома. У того самого дома, который остался где-то там, в недостижимом нигде, словно смазанный кадр на разорванной киноплёнке. Гипнос считает. Танатос дышит. Слушает его голос — и дышит, снова и снова, до тех пор, пока тяжесть внутри не исчезает, а содрогающаяся реальность не приходит в норму. Пока Танатос не находит в себе силы сделать шаг из темноты. — Выдох. Три, четыре…               — …пять, шесть… Тебе лучше, мелкая? Венни слабо кивнула. — Открой глаза, — попросил Танатос. Венни помотала головой. — Масару жив. — Ты врёшь. Эльзер… — Мёртв, да. Венни вздохнула. В тот момент она ненавидела Танатоса всей душой и хотела честно об этом сказать, но он ещё не закончил. — Но Масару-то выжил. Венни всхлипнула. — Эй. Ты не в прошлом. Ты здесь и сейчас. Давай. Открывай глаза. Бабулям вроде тебя противопоказано подолгу лежать на жёстком полу. — Я тебя стукну, — пообещала Венни. Но глаза всё-таки открыла. После эмоциональной вспышки тело сковала неприятная слабость, и Венни разлепила веки с таким трудом, будто их залили клеем. Сквозь узкую щёлку, мутную от слёз, она различила очертания голубя. Танатос топтался перед самым лицом, и Венни, сердито отодвинув его, наконец смогла рассмотреть то, что прежде пряталось от её взора. Масару и впрямь был жив. Взрыв оказался не таким серьёзным, как в штабе Ордо Фавониус десять лет назад, и ударная волна лишь немного опалила ему волосы да шерстинки на хвосте. — Слава Эонам, с вами всё в порядке! — выдохнул Масару. — Я уже успел перепугаться. Ваш голубь и вправду молодец. Дрессированный? Венни посмотрела на Танатоса. Тот нервно переступил с ноги на ногу. — Нет. Дикий и к тому же с мерзким характером. Но мне нравится. Масару ухмыльнулся. Он протянул ладонь, оцарапанную в падении, и Венни, взявшись за неё, сумела сесть. У сцены, задетой взрывом сильнее всего, творилась неразбериха. Венни вытянула шею, пытаясь разглядеть Уракусая или Кевина, но сквозь плотную завесу дыма не просматривались даже смутные силуэты. — Чихара-сан, — позвал Масару. — Давайте отсюда выбираться. — Но Уракусай… — Умеет о себе позаботиться, — оборвал Масару. Придержав Венни за локоть, он помог ей подняться. — Пойдёмте. Я вернусь за господином Уракусаем, как только выведу вас.

* * *

Венни никогда не видела, чтобы в одном месте собиралось так много машин с мигалками. Нет. Погодите-ка! До вчерашнего дня она даже не знала, что такое «машина с мигалкой». Или машина. Или мигалка. Венни помассировала виски. Не так уж они и безопасны, эти прыжки по разным телам. Венни уживалась с чужим сознанием только во второй раз, но уже начала путаться, какие события происходили с ней самой, а какие были лишь воспоминаниями её невольных соседей. — Непростой выдался день. Простите. Венни оторвалась от созерцания полицейских — предприимчивых людей в строгой рабочей форме, сплошь рогатых или ушастых. — Господин Уракусай! Как хорошо, что с вами всё в порядке. Уракусай попытался одарить Венни улыбкой, но метнул быстрый взгляд в сторону особняка и передумал. Венни его не винила. Сложно сохранять присутствие духа, когда добрая часть твоего дома превратилась в обугленные руины, гости пострадали, а ты сам лишь чудом выбрался из-под завалов живым. Всю правую половину лица Уракусая усыпали свежие царапины. Рука была перебинтована от запястья до самого плеча. Несмотря на это, он принёс Венни горячий чай — его раздавали у машин скорой помощи вместе с пледами. — Позволите? На скамейке было достаточно места, но Венни всё равно подвинулась. Уракусай передал ей чай, опустился рядом, сжал свою кружку обеими руками. Некоторое время оба молчали. Пальцы Уракусая нервно гладили края кружки. Венни маленькими глотками потягивала чай. — Простите. Венни повернула голову. Как и всегда, госпожа Чихара подтолкнула сказать то, что вертелось на кончике языка: — Ну чего вы всё время извиняетесь, господин Уракусай? Поймите наконец: в том, что случилось, нет вашей вины. Вы не можете нести ответственность за действия другого человека. Особенно если он настолько безумен, чтобы намеренно устроить в оживлённом месте взрыв. Уракусай прикрыл глаза. — Но я несу ответственность за своих гостей. Мне следовало уделить защите особняка больше внимания, но я был слишком поглощён своими мыслями. — Со всеми случается, — заметила Венни. Она заглянула в кружку с чаем. На поверхности плавали отражения звёзд. Венни подняла голову к небу. Свет мигалок слепил, но даже сквозь их беспокойное мерцание Венни различила узоры созвездий — незнакомых, потому что Идзанами и Тейват находились в разных уголках галактики. — Но не в Ночь тысячи кайданов, — сдержанно ответил Уракусай. — Что за праздник такой — Ночь тысячи кайданов? Уракусай усмехнулся. Он, похоже, неверно воспринял вопрос Венни, поскольку сказал: — Да уж. До сих пор не знаю, почему мы зовём её праздником. Может, однажды я это пойму. Может, это будет значить, что я наконец готов отпустить… — Он прервался на полуслове, стрельнул быстрым взглядом в сторону Венни. — Простите. Мне не следовало поднимать эту тему. Хотя Венни не смогла узнать ничего полезного, Уракусай выглядел таким подавленным, что она решила не настаивать. — Больно уж вы много переживаете, молодой человек, — сказала она вместо этого. — Меня это ни капельки не беспокоит. Так что и вы тоже не беспокойтесь. Вам и без того хватит забот. Уракусай посмотрел в сторону особняка. Взрыв пробил в стене большую дыру и опалил растущие у дома сакуры. — Он посадил их вместе с Кагурой. Танатос сидел на краю скамейки. С тех пор, как Масару благополучно вывел их из особняка, Танатос хранил молчание — своими мыслями он не делился, но Венни ощущала тяжесть его ауры. — Откуда ты… Ах, ну да. Судьба человека — это музыка. — Что? — растерянно переспросил Уракусай. Венни по-свойски похлопала его по колену. — Ничего, ничего, молодой человек. Говорю, что сожалею. Насчет того, что случилось… И вообще. Вы ведь хотели продать кольцо по воле госпожи Кагуры. Досадно, что не получилось. — Вы не слышали? — удивлённо моргнул Уракусай. Венни переглянулась с Танатосом. — Не слышала чего? — Я ещё перед началом аукциона сказал, что решил его не продавать. Венни едва сдержала желание хлопнуть себя по лбу. Щёки стыдливо залились краской. И как она ухитрилась упустить такую важную информацию? Ну да, точно. Она сочла речь Уракусая скучной, поэтому переключилась на болтовню с Танатосом и Масару. Ох! Прав был Танатос. Она совсем не умеет слушать. Пока Венни озадаченно чесала кончик носа, Уракусай продолжил: — Вы были правы. Уж не знаю, откуда вам столько известно, но… Это кольцо и вправду приносит несчастья. Оно сломало жизнь моей жене. Возможно, именно оно стало причиной её смерти. Венни услышала, как тихо, едва уловимо вздохнул Танатос. — Что с ней случилось? — рискнула спросить она. — Керуш вам не рассказывал? Венни покачала головой, и тогда Уракусай, сложив руки на груди, решил сам поведать ей эту историю.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Chris Snelling — New Moon (The Meadow). Ставьте на повтор

— Я не знаю, в какой момент кольцо оказалось в семье Кагуры. Оно просто появилось из ниоткуда несколько столетий назад и с тех пор передавалось из поколения в поколение. Ходили слухи, будто при правильном использовании оно может избавить владельца от смерти, но «правильного использования» никто не знал, и в конце концов слухи стали считаться небылицами. Кольцо же превратилось в обычную реликвию. «Хм», — только и подумала Венни. — Прежде я не придавал этому значения, но после вашего визита решил ещё раз проверить семейное древо Кагуры. Где-то около четырёх веков назад срок жизни в её семье значительно сократился. Многие её предки умирали, не дожив и до сорока. Пальцы Венни крепче обхватили кружку с чаем. — Четыре века назад её семья завладела кольцом. Уракусай кивнул, и Венни покачала головой. Бедная Кагура. Вряд ли она понимала, что в руках её семьи оказался артефакт самой Смерти. — Около двадцати лет назад умер дедушка Кагуры, и кольцо перешло по наследству к Акихиро-сану, её отцу. Помню, в то время он ещё был жрецом главного храма Идзанами. Добрым и очень внимательным. Вся столица его обожала. — Кольцо изменило его, — догадалась Венни. Уракусай вздохнул, потёр исцарапанную переносицу. — Кольцо было для Акихиро-сана единственной памятью о семье, которой он лишился, поэтому он не расставался с ним даже на время сна. Никто и подумать не мог, что кольцо обладает реальной силой. Мрачная история семьи тяготила Акихиро-сана, и мы с Кагурой решили, что на этой почве у него появилась одержимость. Расстройство. «Ага, — с горечью подумала Венни. — Имя этому расстройству — Хонкай головного мозга». — Сначала перемены были незаметными, — продолжил Уракусай. — Он стал чаще злиться. Иногда мог минут по двадцать стоять в кабинете и просто гладить кольцо, что-то нашёптывая. Кагура и её мать полагали, что таким образом он пытается справиться с потерей отца, поэтому старались не мешать. Первые несколько месяцев. Венни уныло глядела в кружку. Она была не понаслышке знакома со скверной, а потому смутно догадывалась, что произошло дальше. — Видимо, чем дальше, тем сильнее действовало кольцо. — Хонкай всегда подпитывается негативными эмоциями. Венни кивнула. Скверна действовала аналогичным образом. Вцеплялась в душу, вгрызалась до тех пор, пока не находила червоточинку, которую понемногу превращала в чёрную дыру. Когда дыра становилась достаточно большой, она начинала жадно пожирать человека изнутри. Поглощать всё самое хорошее. Оставлять лишь темноту и боль. Венни помнила, как пару лет назад, в годовщину смерти Кевина, мама пришла к ней в комнату. Они устроились прямо на полу, в кромешной темноте, и долго-долго сидели, глядя через окно на звёзды. Мама гладила Венни по волосам и мягким шёпотом объясняла, почему Кевину пришлось уничтожить Пламенное Правосудие. Он не хотел отдаваться во власть чёрной дыры. Он сделал это, чтобы остаться человеком. — Постепенно Акихиро-сан начал терять связь с реальностью. Словно погрузился в сон наяву. Вероятно, это были лишь созданные кольцом иллюзии. Так или иначе, они приносили Акихиро-сану облегчение, и он не желал расставаться с этим чувством. Он забыл о семье, о работе, обо всём… кроме кольца. «Он подсел, — осознала Венни. — Как некоторые люди в «Доле ангелов», которые не представляют свою жизнь без алкоголя». — Акихиро-сан стал от него зависим, — сказала она вслух. Уракусай повёл плечами. — Чутьё кицунэ уже не то, каким было несколько веков назад, до технологического скачка Идзанами, но мы всё ещё обладаем неплохой интуицией. Мать Кагуры не могла объяснить этого, но она чувствовала: причина состояния Акихиро-сана кроется в кольце. Однажды она попыталась забрать его. Акихиро-сан её ударил. Венни посмотрела на Танатоса, но тот продолжал молча сверлить пространство свирепым голубиным взглядом. — В тот же вечер мать Кагуры ушла из семьи. — Она бросила Кагуру одну? — изумилась Венни. Ушам стало жарко. Конечно, в последнее время Венни ссорилась с мамой чаще, чем ходила в школу. Конечно, мама вечно пропадала на работе допоздна и иногда возвращалась такой уставшей, что выслушивала детей через силу, каждые три секунды вырывая себя из сна. Конечно, иногда Венни считала маму старомодной и даже занудной. Но ещё она точно знала: маме никогда бы не пришло в голову её бросить. Мама защищала её даже от Барбары. А ведь Барбара приходилась маме сестрой. Противостоять ей было не только страшно, но и очень горько. — Мать Кагуры была… — Губы Уракусая сжались в тонкую линию. Вежливость не позволяла ему сквернословить, но Венни видела, он с трудом сдерживает ругань. — …своеобразной женщиной. И не обременяла себя обязанностями по воспитанию восьмилетней дочери. Кагура осталась одна и больше года выживала самостоятельно, постоянно подвергаясь насилию со стороны отца за попытки вернуть его в реальность. Отставив кружку на скамейку, Венни сцепила руки в замок. — Это ужасно. Мне жаль, господин Уракусай. В уголке его губ обозначилась горькая усмешка. — Мм. Мне тоже. Танатос промолчал. — Через год я встретил Кагуру в храме, где прежде работал её отец. Пока мы разговаривали, я случайно заметил на её запястьях синяки и рассказал об этом жрицам. После этого они забрали Кагуру к себе. Акихиро-сан пару раз приходил в храм, устраивал скандалы… Но Кагура не хотела возвращаться домой, и в конце концов Акихиро-сан сдался. — Его, наверное, куда больше волновали прекрасные иллюзии, — опечаленно заметила Венни. Уракусай кивнул. — И всё же кольцо оказалось у Кагуры. — Венни подняла на Уракусая виноватый взгляд. — Я заметила его на фотографии в вашем кабинете. Простите, что глазела без спросу. — Что вы, Чихара-сан, — махнул рукой Уракусай. Венни опять потянулась к кружке. Она нервничала, а горячий чай с лёгким ароматом трав помогал успокоить мысли. — Выходит, Акихиро-сан умер. Вы сказали, он получил кольцо двадцать лет назад, когда Кагуре было восемь… Он тоже умер до срока. Постоянное использование кольца износило его организм? В глазах Уракусая отразилась печаль. — Он покончил с собой, Чихара-сан. Незадолго до прошлой Ночи тысячи кайданов. Венни закусила губу. Танатос продолжал хранить молчание. Впрочем, Венни и не ждала от него комментариев. Танатос никогда не хотел, чтобы его атрибуты, в каждом из которых содержался осколок Ядра Судьи, странствовали по вселенной без присмотра. То, что случилось с семьёй Кагуры, было просто ужасной случайностью. Но даже понимание этого вряд ли приносило Танатосу облегчение. Атрибуты были его творением. Его ответственностью. — Вот почему Кагура хотела продать кольцо, — оторвав от Танатоса взгляд, сказала Венни. — Она не догадывалась о его подлинной силе. Просто хотела избавиться от напоминания об ужасном прошлом. Уракусай опустил голову. — Она хотела, чтобы кольцо послужило хорошей цели. «Давай используем тьму, чтобы создать свет». Так она говорила. Перед тем, как задать следующий вопрос, Венни думала не меньше минуты. — Как… она умерла? — Быстро, — коротко ответил Уракусай. — Я никогда не мог понять, почему. Как девушка, полная жизни, способна угаснуть всего за один месяц. Наверное, вы правы, и это случилось из-за кольца. Думаю, Кагура была измучена всем, что свалилось на неё после смерти отца. Я старался быть рядом. Но не приложил достаточно усилий. Венни было горько слышать эти слова, поэтому она без колебаний положила ладонь на колено Уракусая. — Послушайте, господин Уракусай. В том, что случилось с Кагурой, нет вашей вины. Просто тьма, которая содержится в кольце, умеет ломать даже самых стойких людей. — Звучит так, будто вы познали это на собственном опыте. Улыбка, задрожавшая на губах Венни, получилась неискренней. — Нет, что вы. Я… — Ладонь на колене Уракусая дрогнула: перед глазами неожиданно вспыхнул образ Кевина, кожа которого была целиком расколота красными прожилками. — Я просто слышала истории из разных уголков вселенной. Уракусай слегка сощурился. — Интуиция кицунэ, Чихара-сан. — А? — Интуиция кицунэ подсказывает, что вы врёте. Не знаю, зачем, но… Кем бы ни был человек, которого вы потеряли, я соболезную вашей утрате. — Это было давно, — спешно сказала Венни. Уракусай с печальной улыбкой развёл руками. — Не похоже, что потери имеют срок давности. Я до сих пор не могу примириться со своей. А ведь прошёл уже целый год. Достаточно, чтобы начать хоть немного двигаться дальше. Венни похлопала его по колену. — Ну, не судите себя строго. Вы владели кольцом целый год. У вас стойкое сердце, господин Уракусай, иначе вы бы не смогли сопротивляться так долго. И всё же кольцо наверняка на вас влияло. — Наверняка, — согласился Уракусай. — Вы хотели забрать его. Зачем? Что вы собираетесь с ним делать? Венни не знала, как на это отвечать, поэтому предпочла изобразить умудрённую годами бабушку, которая кажется безобидной, но на самом деле хранит в каждом рукаве с десяток козырей. — А вы как считаете? На самом деле она просто хотела послушать теории Уракусая и согласиться с той, которая покажется наименее рискованной. Уракусай вздохнул. — Во время нашего вчерашнего разговора Керуш предположил, что вы намерены найти то самое «правильное использование» из легенд. — Ах, точно. Как вы там сказали? «Избавить владельца от смерти». Венни понятия не имела, откуда вообще взялась эта байка, ведь кольцо только и делало, что привлекало смерть. — Я в это не верю, — продолжил Уракусай. — Но не верю и в то, что раньше кольцом владела ваша семья. Вы часто лжёте, Чихара-сан, и многое из сказанного вами вчера было отрепетированной историей. Но об опасности этого кольца вы рассуждали искренне. Я не думаю, что с учётом ваших знаний вы используете кольцо. Но тогда… Уракусай задумчиво погладил подбородок. Венни с интересом ждала продолжения. Ей было интересно проверить, насколько хороша хвалёная интуиция кицунэ. — Вам что-то известно о его происхождении, — сказал он наконец. — Вы знаете, откуда взялось кольцо. И где оно должно быть. Венни не сдержала улыбки. — Я хочу верить, что в руках настоящего владельца кольцо перестанет приносить несчастья. Танатос выдохнул, но Венни не стала оборачиваться: она неотрывно глядела в жёлтые глаза Уракусая, а тот, в свою очередь, внимательно смотрел на неё. — Вы отдадите его мне, господин Уракусай? Венни видела, как подрагивают его напряжённые брови. Уракусай казался спокойным, но за равнодушным фасадом прятался человек с большим сердцем — и прямо сейчас он пытался поступить так, как подсказывали совесть, интуиция и чувство долга перед Кагурой. Примирить всех трёх советчиков оказалось непросто. Уракусай оторвал взгляд от Венни, посмотрел на часы. Стрелка понемногу подбиралась к девяти. Затем Уракусай уставился на особняк. — Чихара-сан, я не понимаю, — признался он в конце концов. — До Ночи тысячи кайданов остаётся всего несколько часов. Венни выгнула бровь. «Да что он к ней так прицепился?» — Это не имеет значения, — сказала она. — Традиции традициями, но… некоторые вещи нужно просто сделать. Вне зависимости от обстоятельств, понимаете? «Всем нам порой нужно уничтожить своё Пламенное Правосудие». Уракусай вздрогнул, сцепил руки в замок, но не сумел усидеть на месте и принялся мерить пространство перед скамейкой нервными шагами. Венни озадаченно наблюдала за его суетой. — Дело не только в традициях, — сказал Уракусай. — Вам ведь надо получить кольцо до наступления Ночи тысячи кайданов, верно? «Э-э… Нет?» Венни украдкой ткнула голубя. Возмущённый подобным обращением, Танатос сердито на неё зыркнул. — Я знаю столько же, сколько и ты, мелкая. Венни со вздохом скрестила руки на груди. Этот невыносимый бог с куском Хонкая вместо сердца знал, как управлять «Крылатым стражем», он мог читать лекции об устройстве снов и разбирался в Воображаемом пространстве так, как не снилось даже Кадзухе — но о Ночи тысячи кайданов никогда не слышал?! — А чего ты хотела? Ты хоть представляешь, насколько безгранична вселенная? Я никогда не был на Идзанами. Я ничего не знаю об этом мире. Но… Венни перевела на него взгляд. — Кое в чём Уракусай прав. Времени у нас немного. — С чего вдруг? — насторожилась Венни. К счастью, Уракусай был занят размышлениями о судьбе кольца, а потому ничего не услышал. — …Скажем так, мои силы не бесконечны. Даже с твоей энергией я не могу долго удерживать нас в этих телах. По моим расчётам, где-то незадолго до полуночи нас обоих выкинет обратно в мир сна. Венни ощутила, как от самой шеи водопадом скатились мурашки. «Незадолго до полуночи» — это ведь совсем скоро! Это всего несколько оборотов часовой стрелки, которые с учётом неразберихи в особняке закончатся предательски быстро. — А ещё позже ты мог об этом сказать? — взъелась Венни. Не будь Танатос голубем, он бы наверняка передёрнул плечами — в своей фирменной небрежной манере, конечно. — Не хотел тебя волновать. До этого момента Венни даже не знала, что умеет так выразительно кричать шёпотом: — О, круто, сейчас-то я вообще не волнуюсь! Она подтянула к себе трость госпожи Чихары, нервно постучала по набалдашнику. От получения кольца их с Танатосом отделяло всего одно решение Уракусая. Тот колебался, поэтому следовало его подтолкнуть. — Вы правы, — сказала Венни. — Мне нужно получить кольцо до наступления Ночи тысячи кайданов. Уракусай остановился, одарил её проницательным взглядом. Памятуя о чутье кицунэ, Венни старалась подбирать слова осторожно, балансировать на тонкой грани между правдой и ложью. Она не хотела раскрывать свою личность, но и отталкивать Уракусая враньём было неразумно. Госпожа Чихара подсказывала решение. Щепотка правды и ни капли лжи — пускай человеческая фантазия сама латает дыры твоей истории. — Есть одна загвоздка, верно? — продолжила Венни. — Пока полицейские не закончат осмотр особняка, никто не сможет пройти туда без их разрешения. Даже вы. Уракусай задумчиво прикусил губу. — Допустим, я найду способ и смогу вынести кольцо с места преступления. О, Эоны… — Он потёр лоб: похоже, его голова уже настолько переполнилась мыслями, что готова была лопнуть в любой момент. — Что вы собираетесь делать дальше? Венни промолчала. Танатос никогда не рассказывал, как именно следует поступать с божественными атрибутами. Получится ли протащить их в мир сна? В поисках помощи Венни посмотрела на Танатоса. — Не волнуйся. Мне достаточно лишь соприкоснуться с кольцом, хотя бы на пару мгновений. Как только кольцо окажется у нас, я смогу забрать его с собой. После этого мы немедленно вернём госпоже Чихаре и уважаемому голубю их тела. Зрелище будет знатное, так что Уракусай потом сможет написать бестселлер о каком-нибудь уникальном магическом явлении… и даже обозвать тебя там богиней. Что скажешь? Хочешь войти в историю Идзанами как «богиня бабушек, покровительница голубей»? — Завались, — одними губами ответила Венни. Судя по звуку, Танатос ухмыльнулся. Будь у Венни больше времени, она непременно нашла бы способ поставить его на место, но Уракусай ждал ответа, так что пришлось отложить месть до лучших времён. — Вы увидите, — пообещала она. На миг жёлтые глаза Уракусая сверкнули — в них причудливо отразился свет фонарей. — Чихара-сан. Ваш голубь — никакая не «птица-поводырь». Я прав? Кем бы ни было существо, которое скрывается в этом безобидном облике… Оно вовсе не безобидно. Напротив. Оно опасно в той же степени, что и кольцо. Вы уверены, что можете ему доверять? Венни с трудом удержалась от улыбки. Чёртова интуиция кицунэ. Уракусай даже не представлял, насколько близок оказался к истине. — Вполне. — Я польщён. — Впрочем, хотя с годами моя интуиция несколько притупилась, я всё-таки порой чувствую его ложь. — … — Однако люди лгут по разным причинам. Далеко не всегда они делают это со зла. Иногда они пытаются что-то спасти. Иногда просто хотят защитить самих себя. Иногда… Венни опустила глаза: перед ними вдруг возникло далёкое, почти уже размытое воспоминание — отчётливыми в нём остались одни только голоса. — Дядя Кевин… Тебе больно? — Всё в порядке, крошка. Я просто немного устал. — Ты врунишка! Она подняла взгляд на Уракусая. — Они хотят защитить кого-то другого. — В уголке губ обозначилась слабая улыбка. — Что касается остального, да, я вполне ему доверяю. Он спас мне жизнь. Уже много раз. Даже если это просто потому, что он нуждается во мне… Я это ценю. Я знаю, что пока мы связаны одной целью, я могу на него положиться. Уракусай сложил руки на груди. — Ваш голубь… — Он кашлянул. — Ваш компаньон, он… — Настоящий владелец кольца. Тот, кто сможет позаботиться о нём надлежащим образом, — ответила Венни. — Я просто посредник. Инструмент, если угодно. По глазам Уракусая Венни видела, что он по-прежнему сомневается, а потому решила разыграть последнюю оставшуюся карту: — Используйте интуицию, господин Уракусай. Скажите, вру ли я. Пару секунд Уракусай всматривался в её лицо, а затем со вздохом откинул голову назад, потёр уставшую шею. — Хорошо. Хорошо, Чихара-сан, я вам помогу, так что давайте больше не тратить наш и без того скромный запас времени. Побудьте здесь. Я попробую уговорить полицию пустить меня в дом. Венни было жутко интересно посмотреть, как он собирается это делать, но госпожа Чихара сильно вымоталась за день. И потом, вряд ли она могла чем-то помочь: проникновение в особняк не должно было вызвать подозрений, а старушка с голубем на плече были обречены привлекать всеобщее внимание и настраивать людей на несерьёзный лад. Поэтому Венни оставалось только завидовать, что самыми интересными вещами займутся другие, и спросить: — Что вы задумали? Уракусай легонько улыбнулся. — Не забывайте: я писатель. Врать — моя профессия. Повезло, что среди полицейских сегодня нет ни одного кицунэ, — Он подмигнул. — Я скоро вернусь, Чихара-сан. Пейте чай. Попробуйте хоть немного насладиться временем, которое осталось до Ночи тысячи кайданов. Госпожа Чихара побудила Венни сказать: — Не волнуйтесь, Уракусай-сан. Я уже наслаждаюсь. В глазах Уракусая мелькнули тёплые блики. Он вежливо поклонился, после чего спешно ушёл в сторону крыльца, где крутилось меньше всего полицейских. Венни проводила его тревожным взглядом.

Конец музыкального фрагмента

— Думаешь, он справится? — По крайней мере, сделает всё возможное. — Утешает, — вздохнула Венни. Танатос усмехнулся. — Ты вроде хотела узнать, справится ли он, а не попросила тебя утешить. Да и вообще, не умею я утешать. Смирись уже. Припомнив, как после неудачного прыжка в первый мир они сидели на берегу реки, разговаривая по душам, Венни покачала головой. Может, Танатос не умел утешать привычным способом. Может, большую часть времени он был невыносимым придирой с замашками бога. Но несмотря на это, он знал, как подобрать правильные слова.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Jurrivh — For You. Ставьте на повтор

В его присутствии пожар, который выжигал сердце Венни последние несколько месяцев, немного успокаивался. Конечно, она по-прежнему хотела сломать Элисе нос и до сих пор обижалась на маму за то, что та отстранила её от участия в экспедиции. И всё же… — Ты неплохо справился, — заметила она. — Ну, после взрыва. Вот эта твоя дыхательная штучка — где ты ей научился? Ответ Танатоса оказался неожиданно короток: — Гипнос. Голубь вспорхнул со скамейки. Венни чувствовала, что Танатос тревожится, хотя не понимала, почему: из-за судьбы кольца, из-за брата, разговоры о котором явно причиняли ему боль, или из-за всего сразу. Она опёрлась на трость и последовала за Танатосом туда, где вдоль ограды тянулась аллея цветущих сакур. — Мне жаль, что всё так получилось, — сказала она, когда смогла наконец дотащить тело госпожи Чихары до Танатоса, замершего на тропинке посреди опавших лепестков. — С Кагурой и её семьей. Я знаю, ты не хотел этого. И… — Смутившись, она принялась вкручивать трость в землю. — Просто на случай, если ты вдруг об этом думаешь: ты не виноват. Небесный порядок несёт ответственность за множество вещей, но не ты вынес это кольцо во внешнюю вселенную и не ты его потерял. — Мм. Венни качнула головой. Очевидно, Танатос остался при своём мнении, озвучивать которое вслух не собирался. — Как думаешь, почему кольцо оказалось на Идзанами? Танатос вскинул голову, наблюдая за тем, как качаются на прохладном вечернем ветру ветви сакур. — Ты была права. У Гипноса не было ни единой причины оставлять кольцо здесь. Наверное, что-то случилось. Может, он потерял кольцо, а потом не смог за ним вернуться. Если бы я только… Он замолк, и Венни так и не смогла добиться продолжения. Впрочем, она без труда улавливала ход мыслей Танатоса. «Если бы я только знал его настоящего». «Если бы я только знал, что вело его на самом деле». — Танатос, — позвала Венни. — А что, если… Если Гипнос совсем не такой, как ты думаешь? Он ведь обманул тебя пятьсот лет назад. Голубь повернулся и одарил её пристальным взглядом. — Ты же сама говорила: люди лгут по разным причинам. Гипнос пытался защитить меня. И выбрал соврать, потому что я был слишком упрям и принципиален. — Он тихо вздохнул. — Послушай, мелкая. Мы с братом пережили падение Атласа и прочее дерьмо только потому, что держались друг за друга. Даже если в конце концов я ошибусь… Пока я могу, я буду в него верить. Венни опустила глаза. Она вдруг ощутила себя предательницей. Танатос был так уверен в своём брате, а она совсем уже запуталась. В Кевинах. И не только. — Опять о Каслане своём думаешь? Венни виновато повела плечом. — Я видела его, Танатос. Прямо за кулисами. Он смотрел на сцену, будто искал кого-то… или что-то. А потом исчез — и уже через пару мгновений раздался взрыв. — Полагаешь, он пришёл за кольцом? Венни устало потёрла лоб. — Да я уже не знаю, о чём думать. — Ну, допустим, видела ты его до взрыва. А дальше что? Два события произошли друг за другом, но это не означает, что они являются причиной и следствием. — Я понимаю это, — сердито отозвалась Венни. — Но мы встречаемся второй раз подряд! Думаешь, это случайность? Танатос фыркнул. — Нет, не случайность. У этих встреч есть вполне конкретная причина — ты. Я ведь говорил, мир сна связан с Воображаемым пространством, и благодаря этому мы строим мосты во внешнюю вселенную. Наши порывы, желания, переживания — всё это оказывает влияние на то, в какой мир приведут мосты. Поэтому у нас есть шанс найти божественные атрибуты, несмотря на размеры галактики. Поэтому мы продолжаем притягиваться к мирам, в которых есть Кевин. Венни мотнула головой. — Нет, Танатос. Дело не только в моих мыслях. Танатос протяжно вздохнул, но прежде, чем он успел разразиться очередной тирадой, Венни махнула рукой: — Хорошо, допустим, из-за меня нас притягивает к мирам, где есть Кевин. Тогда почему мы снова встретили Кевина из мира Бай Чи? Почему не любого другого? — Мелкая… Венни так распалилась, что ступила вперёд, ударила тростью в землю. — Это не совпадение. Мы ведь наверняка оказались в первом мире не только из-за Кевина. Может, та война была связана с одним из твоих божественных атрибутов. Значит, по какой-то причине Кевин тоже хочет их получить. Угли сомнений, которые прежде едва тлели, мигом окутал жар. Охваченная сумбурными мыслями, Венни зажмурилась, но это не помогло, и они быстрым потоком опрокинулись на Танатоса: — Эта версия Кевина другая. Она холодная… и очень пугающая. В мире Бай Чи он без колебаний убивал людей. Ответ Танатоса прозвучал необычайно тихо: — Он участвовал в войне, Венни. Она отвернула голову, яростно моргая — не потому, что злилась на Танатоса, а потому что боялась заплакать у него на глазах. — Я знаю, знаю. Ты прав, конечно. Я просто боюсь, что он не такой, каким я его запомнила, понимаешь? Что он жестокий. И преследует жуткие цели, как Принц Бездны. И что нам придётся стать врагами. Миры ведь такие разные. Вон, даже господин Керуш здесь наполовину кицунэ! А вдруг… Что, если… — Говорить с каждой секундой становилось всё сложнее: поперёк горла опять встал ненавистный терпкий комок горечи. — Я… Он… Поразмыслив, Танатос перепорхнул ей на плечо, легонько щипнул клювом за щёку. — Ай! И не стыдно тебе так обращаться с безобидными бабушками? — Безобидными, ага, как же. Послушай, ты верно говоришь. Миры разные. Ты ничего не знаешь об этом Кевине, так что нечего забивать голову переживаниями. Венни потёрла переносицу. Танатос был прав, но она не могла избавиться от тоскливого ощущения. — Послушай, это, наверное, очень наглая просьба… — У тебя других не бывает. Венни слабо ухмыльнулась. — Ты ведь слышишь мелодии человеческих судеб. — Хочешь, чтобы я послушал мелодию судьбы этого Кевина? — Не дожидаясь ответа, Танатос покачал головой. — Прости, мелкая, не выйдет. Я бы хотел тебе помочь: сил уже нет смотреть на твоё кислое лицо. Но я ничего не слышу. Венни округлила глаза. — Не слышишь? Он что… типа… живой мертвец? — Не говори ерунды, — строго велел Танатос. — Мелодии судеб не обрываются после смерти. Нет, думаю, Кевин каким-то образом умудрился её скрыть, осознанно или случайно. — «Скрыть», — не веря своим ушам, повторила Венни. — Как такое возможно? Ты же бог! — Нет. И уже неоднократно об этом говорил. Венни принялась бездумно теребить рукав. И на что она только надеялась? Найти обходной путь, познать Кевина за пару минут разговора с Танатосом? Вот чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. — Может, позже получится, — после недолгого молчания сказал Танатос. — Когда найдём хотя бы один божественный атрибут. — И почему ты только назвал их божественными? — ощутив острую потребность сменить тему, проворчала Венни. — Ты не бог. Внутри атрибутов — осколки Ядер Хонкая. Не мог что ли сразу обозначить, какие они гадкие? Танатос засмеялся — негромко, но искренне. — Ну, в тот момент, когда они были созданы, Селестию считали островом богов. Кто-то пошутил, а потом название прижилось. Вообще ты права: ничего божественного там нет. Но с тем, что артефакты «гадкие», я не согласен. Они опасные, это да. Особенно для тех, кто подвержен негативным эмоциям, вроде Кагуры или её отца. Но не гадкие. Они никогда не создавались, чтобы творить зло. Пальцы Венни крепче обхватили набалдашник трости. Она подняла голову, рассматривая верхушки сакур. Прямо на её глазах один из лепестков сорвался с ветви, и Венни подставила руку, поймала лепесток в шершавую ладонь. «Хм?» Только сейчас она заметила на ладони бледный узор — ромб, пересечённый в нижней части дугой. На ум сразу пришли слова, сказанные Керушем в разгар вчерашней ссоры: Ты собиралась использовать кольцо, чтобы снять метку… — Танатос, — окликнула Венни. — А для чего ты вообще использовал это кольцо? — Я создавал с его помощью последний образ. Венни озадаченно моргнула. — Кого? Танатосу явно не хотелось отвечать, но он понимал, что в противном случае Венни не отстанет. Покосившись в сторону особняка, он убедился, что Уракусая не видно, и переступил с ноги на ногу. — Смерть пугает людей, Венни. А испуганные души рискуют застрять в мире живых в качестве призраков. Именно поэтому нужен последний образ. То, что дарует душе ощущение счастья. — Ощущение счастья, — эхом повторила Венни. — Отец Кагуры… Танатос кивнул. — Он ведь был жрецом — наверняка обладал огромным запасом духовной энергии. Думаю, он нашёл способ пробудить настоящие силы кольца. Дело не только в Хонкае и осколке Ядра Судьи. Просто кольцо предназначено лишь для умирающих и не может сослужить хорошую службу живым. — Как сладкий яд, — прошептала Венни, вновь обратив взгляд к верхушкам сакур, некогда посаженных Кагурой. — Человек пьёт его и даже не осознает, что тем самым приближает себя к смерти. — Как сладкий яд, — согласился Танатос. Пару минут оба молчали. Следовало вернуться к скамейке, проверить, как обстоят дела у Уракусая, но больно уж хорошо было стоять под сакурами и ловить в ладонь опавшие лепестки. Ветви, усыпанные нежными соцветиями, прятали разрушенную взрывом стену. Встревоженные голоса гостей и полицейских казались здесь далёкими, приглушенными, словно доносились из другой вероятности. — Ты создал Олдрику последний образ даже без кольца. Танатос повернул голову. — Извини. Я всё видела. Точнее, я не видела, что конкретно ты ему показал, но различала какие-то силуэты… Они напоминали рыцарей Ордо Фавониус. И будто звали Олдрика во внешнюю вселенную. Чуть погодя, когда Венни уже принялась со скуки складывать лепестки на ладони в узоры, Танатос наконец ответил: — Олдрик был один. Не так уж и много сил на это потребовалось. Раньше я провожал каждую душу. Потом процесс их возвращения на Воображаемое Древо был автоматизирован, но я всё равно занимался некоторыми случаями лично. Особенно в разгар войны со скверной. — Скверна не давала душам вернуться на Воображаемое Древо должным образом, — догадалась Венни. — Ох… Она так и не решилась спросить, что же случилось с душами людей, погибших во время Сентября Катастроф. Что случилось с душой Кевина, которого убило заражение скверной. — Эй, мелкая. — А? — растерялась Венни. — Насчёт того, что ты сказала Уракусаю… Спасибо. Что доверяешь. По мне, может, не видно, но я это ценю. Венни не сдержала улыбки. — Тимми учил меня доверять голубям. — Ну да, конечно, — хмыкнул Танатос. — И ещё кое-что. Ты сказала, что ты посредник между мной и кольцом. Инструмент. Но это неправда. Ты своенравная девчонка, от которой иногда сводит зубы, наглая, образованная лишь наполовину и при этом считающая себя самой умной. — Уши Венни покраснели, но прежде, чем она успела возмутиться, Танатос добавил: — Но ты не инструмент. Венни захлопала ресницами. Слышать такое от бога Небесного порядка — пускай он и не был богом — было странно. Селестия испокон веков пользовалась людьми как инструментами. Но интуиция госпожи Чихары подсказывала Венни: Танатос говорил искренне. Она не знала, что сказать. Поблагодарить? Задать очередной вопрос? Она многое хотела бы узнать. О Гипносе. О Небесном порядке и причинах их решений. О самом Танатосе: о человеке, которым он был, о боге, которым он стал. О девушке, которая потерянно стояла на берегу реки в мире сна, о том, почему голос Танатоса задрожал, когда он заговорил о войне со скверной, о том, каково это — быть жнецом и слышать мелодии человеческих жизней даже после их смерти. Увы, разговор пришлось отложить: на аллее появился Масару.

Конец музыкального фрагмента

— Чихара-сан! — обрадовался он. — Быстро же вы пришли в себя, я даже завидую. — Он обернулся через плечо на особняк, который выглядывал из-за сакур. — Никак не могу поверить в произошедшее. Я общался с пострадавшими: все шокированы, но хотя бы целы. Повезло, что обошлось без погибших. Венни кивнула. В этот момент на дорожке позади Масару возник встревоженный Уракусай. — Вот вы где! Сторонние мысли мигом выветрились у Венни из головы. — У вас получилось проникнуть в особняк? Потрясённый до глубины души, Масару уронил челюсть, перевёл взгляд с Венни на Уракусая, а с Уракусая на голубя. Даже в таком облике Танатос ухитрился скривиться в пугающем выражении. — Получилось, — хмуро отозвался Уракусай. — Но новости вам не понравятся. Кольцо пропало, Чихара-сан. Кто-то его украл.               В компании Уракусая и Масару Венни с Танатосом вернулись к скамейке. Венни бормотала под нос проклятия. Танатос хранил мрачное молчание: Венни даже представить не могла, какие мысли крутятся сейчас в его голове. Она ведь обещала. Сказала, что не подведёт. А теперь их с Танатосом время в этом мире подходило к концу, но они оказались от цели даже дальше, чем в начале пути. «Чёрт!» Не скрывая усталости, Уракусай рухнул на скамейку. Масару остался стоять, уперев руки в бока. Его волчий хвост раздражённо метался из стороны в сторону — заслышав о краже, он разозлился так, словно неизвестный вор нанёс ему личное оскорбление. — Масару, ради Эонов, — взмолился Уракусай. — У меня сейчас голова закружится. Успокойся. Нам нужен твой трезвый ум. Пока Масару массировал точку между бровей, пытаясь совладать с эмоциями, Венни устроилась рядом с Уракусаем, прислонила трость к скамейке. У неё уже почти не осталось сил бороться с судьбой — а ведь впереди ждало возвращение ещё двух атрибутов. — Значит, взрыв был отвлекающим манёвром, — заговорил Уракусай, когда хвост Масару наконец прекратил хаотичное движение. — Злоумышленник устроил его, чтобы проникнуть в хранилище. — В хранилище? — переспросила Венни. — В целях безопасности мы держали все лоты в одном месте, в комнате под кодовым замком, — объяснил Масару. — Пароль от неё знали только господин Уракусай и я. — Ну, видимо, мы с тобой сплоховали, — с лёгким раздражением отозвался Уракусай. — Полиция говорит, дверь была открыта без взлома. Венни задумчиво погладила подбородок. — Преступник знал пароль. Откуда? — Она переглянулась с Танатосом. — Господин Уракусай, Масару, может, вы кому-то его сообщали? Или куда-то записывали? Оба синхронно покачали головами. — Я не стал бы секретарём господина Уракусая, если бы не умел запоминать даже самые мелкие детали, — заметил Масару. — И определять в обилии слов ценную информацию, конечно же. — Чую камень в свой огород, — пробормотал Уракусай. Масару пожал плечами, и Уракусай, отмахнувшись от него, посмотрел на Венни. — Я говорил пароль только Масару. Записывать его не было нужды: пароль — это дата, когда жрицы забрали Кагуру из дома. Она часто повторяла, что это был день её второго рождения. Венни выслушала его без энтузиазма, уныло постучала себя по кончику носа, пытаясь понять, можно ли вычленить из ответов Масару и Уракусая информацию, которая помогла бы вычислить вора. Да какое там! Не считая этих двоих да неправильных Керуша с Кевином, Венни никого здесь не знала. Она оказалась в тупике.

Рановато сдаёшься, девочка.

Венни не подпрыгнула на месте лишь потому, что тело казалось слишком тяжёлым для спонтанных скачек. Госпожа Чихара! Венни слышала её голос не так отчётливо, как это было с Бай Чи, но зато сразу успокоилась и постаралась взяться за ум: она уже убедилась, что к советам госпожи Чихары стоит относиться внимательно. «Что мне делать?»

Задавай вопросы. Обращай внимание на детали. Знаешь, как говорят в одном мире? «Дьявол кроется в мелочах». В момент взрыва в особняке было огромное количество людей. Кто-нибудь наверняка что-нибудь видел. Вся загвоздка в том, кому задать правильный вопрос.

«Но вы сами сказали: в особняке было огромное количество людей! У меня нет времени опрашивать всех». Госпожа Чихара не ответила. Через пару мгновений, пролетевших предательски быстро, Венни перестала ощущать её присутствие. Разочарованная, она со вздохом уронила голову на руки. «Вся загвоздка в том, кому задать правильный вопрос». «Обращай внимание на детали». «Дьявол кроется в мелочах». Венни раз за разом прокручивала в голове эти слова, но никак не могла найти решение. Мысли метались с таким же неистовством, как и хвост Масару, опять вышедший из-под контроля. Венни не понимала, как быть дальше. Она ощущала себя в эпицентре клубка: во все стороны, докуда только мог достать взгляд, тянулись нити, способные вывести к кольцу, но Венни не знала, за какую хвататься в первую очередь. «Надо успокоиться. Как там сказал Уракусай? Здесь нужен трезвый ум. А иначе оставшиеся до полуночи часы я потрачу на панику». Она выпрямила спину, сложила руки на коленях, опустила веки. Вдох… Раз, два. Выдох… Три, четыре, пять, шесть. Ещё раз. И ещё. До тех пор, пока не прояснятся мысли, пока… Венни резко распахнула глаза. Я не стал бы секретарём господина Уракусая, если бы не умел запоминать даже самые мелкие детали. И определять в обилии слов ценную информацию, конечно же. «Вся загвоздка в том, кому задать правильный вопрос». Венни повернула голову к Масару. — Эй, Масару. Ты говорил, что общался с пострадавшими. Слышал что-нибудь полезное, подозрительное? Может…

Нет. Не надо его подталкивать. Заставив его думать в определённом направлении, ты упустишь из виду детали, которые он в таком случае оставит без внимания.

«Да вы профессионал, госпожа Чихара», — удивилась Венни. Ей показалось, душа госпожа Чихары потеплела — будто улыбнулась.

Доводилось распутывать пару преступлений в хорошей компании. Мой напарник многому меня научил.

Масару задумчиво потёр скулу, поднял глаза, словно надеялся, что вид дыры в стене особняка откроет в его воспоминаниях нужную дверь. Танатос топтался на месте и время от времени хлопал крыльями — до тех пор, пока Венни с Уракусаем хором не попросили его сидеть смирно. — Хм… — наконец сказал Масару. — Было кое-что. Венни подалась вперёд. Судя по вибрации со стороны души госпожи Чихары, та целиком разделяла её любопытство. — Один из работников особняка сказал, что после взрыва видел неподалёку от хранилища двух людей. Мужчину и женщину. Сначала в коридоре появилась женщина, она бежала в сторону хранилища. За ней следовал мужчина. У обоих были белые волосы. Работник сказал, они ссорились, а потом сошлись в бою — и даже ухитрились друг друга ранить. — Теперь понятно, откуда на пути к хранилищу взялась кровь, — заметил Уракусай. — Я видел несколько пятен в одном из коридоров. Венни тут же посмотрела на Танатоса. — Мужчина и женщина с белыми волосами, — откликнулся тот. — Предположим, мужчина — твой ненаглядный Каслана. А кто тогда женщина? Спроси-ка у Уракусая. Он же составлял список гостей. В ответ на вопрос Уракусай задумчиво обхватил подбородок. — Хм… Не могу сказать точно. Белый цвет волос весьма распространён среди кицунэ. — О, — вмешался Масару. — Работник говорил, что оба гостя выглядели весьма странно. У них не было ни ушей, ни хвостов, ни даже рогов. «Очень странно, ага, — качнула головой Венни. — Эти двое вообще в курсе, как выглядят обычные люди?» — Чужеземцы, — кивнул Уракусай. — В списке гостей числилось несколько людей с других планет, но я хорошо с ними знаком. Гарантирую, среди них нет беловолосых. — Выходит, обоих не было в списке гостей, — подытожила Венни. «Кевин… Какую же роль ты играешь во всей этой истории?» Задумавшись, она принялась пропускать сквозь пальцы пряди волос. Масару наблюдал за её движениями. Уракусай, скрестив руки на груди, оцепенело глядел перед собой: теперь, узнав об истинной природе кольца, он тревожился из-за кражи во стократ сильнее. Заметив прилипшие к кимоно шерстинки, он принялся нервно их отряхивать. Венни хлопнула себя по колену. — Не клеится. Уракусай заинтересованно повернулся к ней. — Это очень странно, — объяснила Венни. — Все лоты для продажи заранее вынесли из хранилища, верно? Кроме кольца. Масару кивнул. — Их заканчивали выносить во время приветственной речи господина Уракусая. Когда я говорил с работниками особняка, один из них обмолвился о кольце: в тот момент оно точно было на месте. Потом все ушли. Дверь заблокировалась. Кольцо осталось в хранилище. Ведомая идеей, Венни хлопнула в ладоши. — Именно! Теперь подумайте сами. Всеобщее внимание было и без того сосредоточено на аукционе. Все лоты, кроме кольца, вынесли — ни у кого не было причин возвращаться в хранилище. Работники разошлись по делам, которых с учётом праздника было у них немерено. Что насчёт гостей? Они могли свободно пройти к хранилищу? Уракусай покачал головой. — Исключено. Проход в хранилище находится за сценой, это коридоры, отрезанные от жилых помещений. Мы не пускаем туда гостей. Догадавшись, куда ведёт Венни, Танатос опять взмахнул крыльями, но на этот раз никто не стал его ругать — все были охвачены азартом погони за разгадкой. — Дверь была открыта без взлома. Преступник знал пароль. Тогда зачем ему понадобилось рисковать, устраивать взрыв, поднимать панику, из-за которой люди как раз-таки могли побежать в сторону хранилища, подальше от зала? Венни посмотрела на Танатоса, а затем в точности процитировала его слова: — Два события произошли друг за другом, но это не означает, что они являются причиной и следствием. А мы ведь даже не знаем, в какой последовательности они произошли. Так что же случилось раньше: кража или взрыв? — На самом деле это не так важно, — ответил Танатос после недолгих раздумий. — Это не взаимосвязанные события. — Почему? — сдвинула брови Венни. Заметив, что госпожа Чихара разговаривает с голубем, Масару растерянно повернулся к Уракусаю, но тот сделал знак не мешать. Масару оставалось лишь озадаченно поскрести затылок. — Помнишь слова свидетеля? Он видел, как после взрыва неизвестная женщина бежала в сторону хранилища. Кевин следовал за ней. — Пока не понимаю, к чему ты ведёшь. Может, наша неизвестная просто отбилась от Кевина, добралась до двери, набрала пароль и, забрав кольцо, скрылась с места преступления. Венни готова была поклясться: выражение на голубиной мордочке стало ироничным. — «Просто отбилась от Кевина», ну-ну. Этот парень ухитрился в одиночку пережить наступление вражеской армии. Сдаётся мне, не так-то просто от него уйти. Но это не главное. Вспомни слова Масару и Уракусая. Масару упоминал, что Кевин и неизвестная сумели друг друга ранить. Уракусай видел кровь. Венни поняла, к чему он клонит, задумчиво поскребла ногтем верхнюю губу. — Если бы неизвестная добралась до хранилища, кровавые следы тянулись бы через все коридоры, но господин Уракусай видел кровь лишь в одном — там, где случилась стычка. Ты думаешь, Кевин забрал её с собой в портал или что-то в этом духе? Молчание Танатоса оказалось красноречивее любых слов. Венни вздохнула, откинулась на спинку скамейки, провела руками по лицу. — Предположим. Но что, если мы перепутали роли участвующих лиц? Что, если Кевин не пытался остановить женщину, а хотел добраться до кольца раньше неё? И вполне мог это сделать. — Он тоже был ранен. Венни усмехнулась. — Это же Кевин. Десять лет назад он спокойно продолжал ходить даже после ранения рядом с сердцем. Уверена, его регенерация затянула раны за считаные мгновения. Танатос качнул головой. — Вспомни мир Бай Чи. Если он правда обладает превосходной регенерацией, откуда взялись шрамы у него на лице, почему он участвовал в битве с перебинтованной рукой? Это не тот Кевин, которого ты знала, мелкая. Да, Бай Чи упоминала, что он восстанавливается быстрее остальных. Но недостаточно быстро, чтобы справиться с раной за пару минут. И даже за полчаса. Венни стиснула зубы. Вдох. Раз, два… Выдох. Спокойно. Нет времени размышлять об этом невозможном обилии Кевинов. Лучше сосредоточиться на деталях. Детали, детали… Что же она упускает? Как склеить эту историю воедино? Взгляд Венни метался до тех пор, пока не остановился на Уракусае, который опять принялся с недовольным видом отцеплять от себя прилипчивые тёмные шерстинки. — Кажется, я знаю, что произошло! — воскликнула она. — Всё дело в объявлении господина Уракусая. Масару и Уракусай обменялись озадаченными взглядами. — Наша неизвестная узнала, что господин Уракусай собирается выставить кольцо на продажу, и вознамерилась его украсть. Она понятия не имела, что господин Уракусай передумал, ведь он рассказал об этом только на самом аукционе. — Венни щёлкнула пальцами. — Итак, она устраивает взрыв. Проникает через разрушенную стену в особняк и надеется умыкнуть кольцо со сцены, но тут обнаруживает, что никакого кольца нет. Подозревая, что лоты должны держать где-то поблизости, она пользуется неразберихой и украдкой проникает за сцену. — Бежит по коридорам, ищет, где держат лоты, но кольца среди них не находит, двигается дальше, — подхватил Масару. — Пока её не догоняет этот человек, Кевин, — кивнул Уракусай. Венни скрестила руки на груди. — Завязывается драка. Кевин и неизвестная ранят друг друга. Непонятно, что именно происходит дальше, но никто из них, судя по отсутствию кровавых следов, до хранилища не добирается. Зная Кевина… — Она цокнула языком: никак не могла привыкнуть, что Кевина, о котором шла речь, она не знала. — В общем, он мог забрать неизвестную в другое место. Открыть портал и перенести её подальше от особняка, от возможных жертв — вроде того работника, который нечаянно их увидел. Уракусай и Масару выслушали её предельно внимательно. — Чистые теории, хоть и неплохо построенные, — вздохнул Уракусай. — Впрочем, интуиция подсказывает, что в этом что-то есть. Венни согласно кивнула. — И всё же кольцо пропало, — подметил Масару. — Если эта беловолосая женщина так до него и не добралась, куда оно подевалось? — Его забрал тот, кто знал пароль, — ответила Венни. Задумавшись, Масару закатил глаза. — Это сужает список подозреваемых до… — До всех, кто был в особняке, — вздохнул Уракусай. — Вор знал, что кольцо не будет выставляться на продажу. Как справедливо подметила Чихара-сан, об этом я объявил только в начале аукциона. — Значит, вор был на аукционе, — потрясённо проговорил Масару. — Это один из работников особняка… или кто-то из гостей. Уракусай снова с раздражением принялся за шерстинки. — Потрясающе. Осталось определить его. У нас всего-то человек двести подозреваемых. Ладно, с учётом нас с вами да этого достопочтенного голубя, сто девяносто шесть. Ерунда. Он щелчком отправил шерстинки в свободный полёт, и Венни проводила их задумчивым взглядом. «Дьявол кроется в мелочах». — Господин Уракусай. Откуда на вас эти шерстинки? Кажется, их не было до того, как вы ушли в особняк. — Улика с места преступления! — восхитился Масару. Уракусай выцепил пару шерстинок и передал их Венни. — Да это наверняка куски твоего собственного хвоста. Не ты ли всю прошлую неделю жаловался мне на линьку? Должно быть, осыпались, пока ты крутился в хранилище перед началом аукциона. Изучая шерстинки, Венни поднесла их поближе к глазам. — Хм… Линька, говорите… Она жестом подозвала Масару подойти. Он приблизился, и Венни бесцеремонно взялась за его хвост. Масару тут же покраснел до кончиков ушей, но Венни, не обращая внимания, принялась терпеливо сравнивать цвет и текстуру шерсти. Ей сразу показалось, что для волчьего хвоста Масару шерсть на кимоно Уракусая была слишком мягкой. Когда она поделилась этими наблюдениями с остальными, Уракусай забрал шерстинки себе, внимательно их ощупал. — Вы правы. У оками жёсткая шерсть. Эта же явно принадлежит кицунэ. — Он со вздохом вернул шерстинки Венни. — Наверное, прилипла, пока я ползал на коленях, проверяя, не закатилось ли кольцо под витрины. Представив эту картину, Масару ухмыльнулся, но, как и всякий опытный секретарь, сделал вид, что ему срочно понадобилось кашлянуть в кулак. — Шерсть может принадлежать полицейским или работникам особняка, — заметил Танатос. — Господин Уракусай говорил, что сегодня среди полицейских нет кицунэ, — покачала головой Венни. — Что насчёт работников? Может, это шерсть одного из них — того, кто выносил лоты перед аукционом. Она повернулась к Уракусаю. Тот, в свою очередь, взглянул на Масару. — Хм… — Масару погладил подбородок. — Тёмная шерсть у Касанэ, но она в отпуске на другой планете. Ещё у Айко, но она целый вечер работала на кухне, её видели другие работники. — Выходит, шерсть принадлежит вору, — кивнула Венни. — И он был одним из гостей праздника. Все четверо обменялись мрачными взглядами. Несмотря на ряд важных открытий, они ни на йоту не приблизились к разгадке личности преступника. Украсть кольцо мог кто угодно. — Давайте подытожим, — предложила Венни. — Мы знаем, что вор — это темноволосый кицунэ, гость особняка. Он был в зале во время аукциона и, услышав объявление господина Уракусая, сумел проникнуть за сцену. Либо он был очень осторожен, либо знал кого-то из работников и убедил его пропустить. Кроме того, вор знал код от двери — дату «второго рождения» Кагуры, события, о котором перед чужаками она не распространялась. — А ещё он пришёл именно за кольцом, — напомнил Масару. — Потому что остальные лоты остались нетронутыми. Уракусай прижал ладонь ко лбу. — Значит, он знал о силах кольца. — Или верил в легенду, — добавила Венни. — Ту, что вы мне рассказывали, помните? Про то, что кольцо может снять «метку смерти». Танатос перелетел так, чтобы оказаться между Венни и Уракусаем. — Это не совпадение, мелкая. Кольцо украл тот, кто хорошо знал семью Уракусая. Кто-то, кому он рассказывал и о кольце, и о судьбе Кагуры, и о том, как они впервые встретились. Такие вещи доверяют только близким друзьям, не думаешь? Близким друзьям… Венни ещё раз посмотрела на ладонь, где белел символ в виде ромба, перечёркнутого дугой. Ромб напоминал метку. Керуш предположил, что Венни захотела украсть кольцо, чтобы «снять метку» — Уракусай же говорил, что по легенде кольцо могло избавить владельца от смерти. Символ, который стоял на ладони госпожи Чихары, был меткой смерти. Из-за легенды Керуш верил, что кольцо может её снять. Если ты хочешь что-то изменить, скажи. Я сделаю всё, что в моих силах. Венни опустила руку, тихо выдохнула, но это не помогло успокоить встревоженное сердце. Фрагменты головоломки складывались в цельную картину. У Керуша были тёмные волосы. Керуш был другом Уракусая и знал о том, что произошло с Кагурой. У Керуша был мотив выкрасть кольцо. Метка смерти не была шуткой или суеверием. Она была настоящей. Вот почему госпожа Чихара приготовила на выброс столько новых вещей. Вот почему Керуш был в таком отчаянии, когда пришёл к ней домой после визита к Уракусаю. Вот почему он, подумав, что мама захотела сразиться за свою жизнь против самой судьбы, решил помочь ей и выкрасть кольцо. «Дьявол кроется в мелочах». Венни закрыла глаза, и между её бровей задрожала морщинка. Она с трудом сдерживала слёзы: ход рассуждений привёл её к выводу, с которым она не хотела и не могла мириться. Вот почему господин Уракусай дал госпоже Чихаре приглашение. И вот почему он так торопился вернуть кольцо до полуночи. Всё дело было в Ночи тысячи кайданов. Венни пока не понимала, в чём именно заключалась суть этого праздника, но была полна решимости узнать. Она утёрла лицо — даже несмотря на то, что слёзы так и не побежали по напряжённым щекам. Затем, подняв голову, твёрдо посмотрела на Уракусая. — Моя просьба может прозвучать странно, но… Расскажите мне всё, что знаете о Ночи тысячи кайданов.

* * *

Побег оказался настоящей операцией — вроде тех, что проворачивали во время трудных сражений рыцари Ордо Фавониус. Полиция запретила гостям покидать место происшествия вплоть до конца осмотра особняка, но у госпожи Чихары не было столько времени. Поэтому Уракусай и Масару помогли Венни разработать план. Уракусай и правда умел много болтать. Пока он отвлекал полицейских, Масару, Венни и Танатос прокрались за ворота. Масару провёл Венни к машине. — У тебя точно не будет неприятностей? — Не переживайте, — лучезарно улыбнулся Масару. — Господин Уракусай не просто так стал успешным писателем. Он уже не раз помогал мне выпутываться из трудных ситуаций, так что я точно знаю: на него можно положиться. Масару сел за руль, а Венни с Танатосом пристроились на заднем сидении. Масару завёл машину и тронулся с места прежде, чем полицейские вышли поглядеть на источник шума. — Береги его, — сказала Венни. Масару посмотрел на неё через зеркало заднего видения. — Господина Уракусая. Вы с ним оба хорошие люди, а ещё ты для него не просто секретарь. Может, он никогда не говорит об этом вслух, но чутьё кицунэ не обманешь. — Венни опустила глаза. — Такие друзья — на вес золота, Масару. Поэтому я и говорю: береги его. Она упёрла локоть в дверь и принялась наблюдать за тем, как мелькают в окне макушки цветущих сакур. — Я… — Масару смущённо кашлянул. — Я постараюсь, Чихара-сан. Венни легонько улыбнулась. Некоторое время они молчали. Масару следил за дорогой. Танатос дремал. Венни смотрела на сакуры и думала о метке смерти на руке госпожи Чихары, о наступающей Ночи тысячи кайданов, о странных обычаях Идзанами. О том, какой разной всё-таки бывает смерть. — У вас есть такие друзья, Чихара-сан? — спросил вдруг Масару. Венни моргнула, повернула к нему голову. Друзья… Она не знала. Раньше у неё был Эльзер. Ликс. Кевин. С другими мондштадтскими детьми бывало скучно, но до Сентября Катастроф Венни всё-таки находила с ними общий язык. А потом изменилось всё. И с тех пор Венни большую часть времени чувствовала себя ужасно одинокой. Кевин с Эльзером погибли, Ликс уехал в Фонтейн. Остальные дети не могли понять девчонку, которой пришлось за месяц стать старше на несколько лет. Родители с Феликсом старались. Правда. Не всегда удачно, но всё-таки старались. Просто… Какое-то время назад это перестало помогать. Их присутствие больше не было для Венни спасением. — Простите, — смутился Масару. — Мне не стоило спрашивать. — Нет-нет, я просто задумалась, — торопливо махнула Венни. — Уж прости старую женщину. Как думаешь… Они с Масару ехали по дороге, где не работали фонари. Вокруг разливалась непроглядная тьма, которую рассеивал лишь скудный свет фар. И хотя Венни не могла видеть дорогу впереди, она отчётливо различала звёзды, которые перемигивались над сакурами, словно подсказывая странникам, заплутавшим в ночи, верное направление. — Насколько странно будет сказать: «Я не знаю»? Признать, что я давным-давно потерялась и уже не понимаю, куда иду? — Не так уж и странно, — улыбнулся Масару. — Мне кажется, нет ничего страшного в том, чтобы потеряться. Страшно просто остановиться и ждать, когда выход найдётся сам собой. — Ха, — только и ответила Венни. Всё это время она неотрывно смотрела на небо, а потому успела увидеть, как тёмную вышину рассёк хвост упавшей звезды. Остаток пути они проделали молча. Накануне Ночи тысячи кайданов в городе отключили свет, и Венни не хотелось отвлекать Масару от дороги. Сама же она погрузилась в размышления о том, что рассказал Уракусай.              

Этот фрагмент можно читать под музыку: The Last Samurai, Hans Zimmer — A Way of Life. Ставьте на повтор

— Ночь тысячи кайданов — это особенный праздник. — Сложив руки на груди, Уракусай глядел в небо. В его глазах танцевали печальные искры. — На протяжении года жители Идзанами получают так называемые метки. Тот, у кого она появляется, умрёт в грядущую Ночь тысячи кайданов. Венни была так потрясена, что не смогла подобрать ответ. — Это закон, который невозможно обыграть, даже покинув Идзанами, — добавил Уракусай. — Человек может получить метку хоть на следующий день после Ночи тысячи кайданов — и таким образом прожить целый год в ожидании неизбежной смерти. Это дар, ведь он может провести это время так, чтобы перед уходом ни о чём не жалеть. — Но в то же время это проклятие, — добавил, убрав руки глубоко в карманы, Масару. — Не так-то просто наслаждаться жизнью, зная, что она почти подошла к концу. Венни переплела пальцы в замок. Её руки дрожали. — Выходит, Кагура… — Умерла в Ночь тысячи кайданов, как и все остальные, — со вздохом ответил Уракусай. — Она получила свою метку вскоре после того, как завладела кольцом. И теперь я знаю, почему. Пытаясь совладать с эмоциями, Венни поднесла руку к лицу, но в конце концов так и не коснулась его. — А что насчёт тех, кто погибает в результате несчастных случаев, болезней, насильственной смерти или… Что происходит с теми, кто, как Акихиро-сан, обрывает свою жизнь раньше срока? Масару с Уракусаем обменялись быстрыми взглядами. — Их души остаются блуждать в этом мире, — сказал Уракусай. — Мы называем их Юрэй. Некоторые Юрэй дожидаются Ночи тысячи кайданов и уходят вместе с остальными душами. Другие же не сумеют обрести покой до тех пор, пока не закончится сама вселенная. — Значит, Кагура обрела покой, — прошептала Венни. Голос Уракусая дрожал, а глаза таили колкое выражение. — Да. Венни не смогла ничего больше сказать, лишь украдкой посмотрела на Танатоса, который в разговоре не участвовал. Он упоминал, что когда-то процесс перехода душ на Воображаемое Древо в Тейвате автоматизировали, и потому сам Танатос занимался только сложными случаями. Вроде тех, что описал Уракусай. Он был тем, кто дарил душам покой. Кто с помощью Кольца Последнего Желания плёл для них прекрасный образ и всё-таки убеждал покинуть мир, которому они больше не принадлежали. Вот зачем Тейвату нужна была Смерть. Она оберегала покой. — Люди предпочитают проводить день перед Ночью тысячи кайданов по-разному, — продолжил за Уракусая Масару. — Некоторые — те, кому суждено уйти — хотят держаться поближе к людям. К жизни. Насладиться последними часами. — Провести их в комфорте, — тихо подхватила Венни. Масару расслышал и кивнул. — А тем, кому суждено потерять, нужно плечо, на которое они смогут опереться после. Поэтому мы приглашаем в особняк гостей. Устраиваем праздник, чтобы люди, ожидающие наступления своей Ночи тысячи кайданов, помнили обо всём светлом и счастливом. Вспомнив, как Уракусай без колебаний отдал ей приглашение на праздник, Венни смогла только вздохнуть. — Знаете… — Масару посмотрел на россыпь розовых лепестков у себя под ногами. — Мне кажется, они похожи на падающие звёзды. Мы не можем остановить их падение. Нам остаётся лишь принять неизбежное и смотреть, не отрывая глаз, за их последним полётом. Последним проблеском их красоты. Самой их жизни. Он посмотрел на Уракусая: тот сидел, прикрыв лицо ладонью, и Венни разглядела между его пальцев слёзы. Масару подошёл. Сжал его плечо. Уракусай ничего не сказал. Только согнулся ещё сильнее, будто пытался таким образом спрятаться от боли. — Перед наступлением Ночи тысячи кайданов мы зажигаем свечи, — сказал Масару. — И гасим их одна за другой. Чтобы души ушедших могли погрузиться во тьму мира мёртвых постепенно. — Чтобы они привыкли и не боялись темноты. В знак согласия Масару прикрыл глаза. — Когда все свечи гаснут, мы ещё несколько минут стоим в темноте. Чтобы души на перепутье могли ощутить наше присутствие. Чтобы они знали: мы не забудем их, даже когда они уйдут в мир, откуда нет возврата. — Он качнул головой — с такой печалью, что Венни сразу поняла: ему тоже приходилось терять в Ночь тысячи кайданов близких. — А потом… Мы выходим из тёмной комнаты. Шаг за шагом. Сначала к одной свече. Потом — к десяти. И в конце концов возвращаемся в зал, целиком залитый светом. Повернувшись к Венни, Масару одарил её улыбкой. — Потому что это единственное, что мы можем делать, пока мы не получили свою метку. Оставаться на свету.               — Мы приехали, Чихара-сан, — оповестил Масару. Машина остановилась под окнами знакомого дома. Венни посмотрела на тёмные окна первого этажа. За шторами метались огоньки свечей — похоже, Керуш уже ждал её. — Уверены, что хотите пойти в одиночку? — уточнил Масару. — Если вам вдруг понадобится помощь… Вместо Венни ответила госпожа Чихара: — Керуш — мой сын. Я просто хочу поговорить с ним. Масару крепче стиснул руль, но спорить не стал. Перед тем, как Венни ушла, он обернулся, задержал на ней долгий взгляд. Венни не стала препятствовать. Они оба понимали, что обратно в машину госпожа Чихара уже не сядет. Масару прощался. Венни боялась прощаться, но ей на выручку пришла госпожа Чихара: — Не жди того дня, когда на твоей руке появится метка, — сказала она, взявшись за ручку двери. — Живи каждый день так, словно Ночь тысячи кайданов может наступить в любой момент. Тогда… Когда метка всё-таки появится, тебе не о чем будет жалеть. И нечего бояться. Она не стала ждать ответа Масару. Улыбнувшись, она толкнула дверь и вышла под сакуры, цветущие в свете звёзд.               Квартира была погружена во мрак — за исключением кухни, самого свободного места во всей квартире госпожи Чихары. Постукивая тросточкой, Венни медленно прошла мимо шкафов, уставленных памятными вещицами. Мимо коробок с пометкой «мусор». Мимо картин и фотографий. Не дойдя до порога кухни нескольких шагов, она остановилась, крепче сжала трость. — Танатос. — Я с тобой, Венни. Она опустила взгляд. — Перед тем, как мы встретимся с Керушем… Я хотела бы знать, почему ты соврал мне. Танатос тихо выдохнул. — Ты сказал, что ничего не знаешь об Идзанами, но это ведь неправда. «Дьявол в мелочах». Я не сразу придала этому значение, но вчера в парке ты читал газету вместе со мной. Я получила знание языка от госпожи Чихары. Но голуби не умеют читать. — Венни подняла голову, взглянула на то, как на потолке кухни пляшут отсветы свечей. — Это ты. Ты знаешь язык Идзанами. А значит, наверняка знал и о Ночи тысячи кайданов. Тогда почему выбрал ничего мне не говорить? — … Венни поджала губы. Она не знала, почему вообще надеялась на ответ. Потому ли, что Танатос всегда подробно отвечал на любые её вопросы? Или, может, потому что впервые за долгое время она ощутила, что у неё появился друг? Но было ли это чувство хоть сколько-нибудь взаимным? Дружба не бывает односторонней. Венни хотела знать. — Танатос, скажи: ты доверяешь мне? — Я… — Танатос вздохнул. — Дело не в этом. Не «нет», но и не «да». — Я просто надеялся, что нам не придётся оставаться до полуночи. Мы с Чихарой решили ничего тебе не говорить, потому что не знали, как ты отреагируешь. — Ты думал, я совершу глупость, — поняла Венни. Танатос промолчал. — Выходит, в твоих глазах я и вправду просто сумасбродная необразованная девчонка, на которую нельзя положиться. — Венни сказала это спокойно, будто констатировала факт, а не высказывала предположение. — Не друг. Даже не компаньон. — Венни… Она покачала головой. — Нет, ты прав. Я понимаю. Но пойми и ты: я не нуждаюсь в защите. Не надо оберегать меня от правды. Не надо заставлять меня смотреть в звёздное небо, чтобы уберечь от зла на земле. Не желая больше продолжать этот разговор, Венни расправила плечи и в несколько шагов добралась до дверей в кухню. Керуш сидел перед свечой и крутил в пальцах кольцо. — Керуш, — сказала Венни. Завидев её в дверях, он торопливо поднялся, едва не своротив со стола вазу сухоцветов. Его глаза были полны чувства вины… и надежды. Он держался не за кольцо — он держался за иллюзии. — Не совершай глупостей, — продолжила вместо Венни госпожа Чихара. — Легенды о кольце врут. Они не помогут снять метку. Ничто не поможет. С этим остаётся только смириться. — Ты смирилась? — вскинул голову Керуш. — Ты столько говорила об этом, но тогда почему вчера… По его щеке сбежала слеза. Бледное лицо казалось уставшим и осунувшимся — не то от нехватки сна, не то от воздействия кольца. Венни боялась, что он уже оказался под влиянием Хонкая. — Зачем ты просила кольцо у Уракусая? — Я хотела вернуть его истинному владельцу, — спокойно ответила госпожа Чихара. — Кольцу не место на Идзанами, Керуш. Это артефакт Смерти. Он не предназначен для живых. Керуш засмеялся: с горечью, которая граничила с безумием. Венни было сложно его винить. Она помнила, как однажды тоже смеялась похожим образом. Это случилось, когда она впервые осознала, что сказки Кэйи были ложью, придуманной лишь для того, чтобы защищать её от правды. От настоящего мира — во всей его неприглядности. Керуш не верил госпоже Чихаре. Он думал, она плетёт для него иллюзию — вроде последнего образа, который дарил душам ушедших Танатос. Потому что иногда живые нуждаются в иллюзиях не меньше тех, кто уходит в неизвестность. — Какому истинному владельцу, мама? — ступив вперёд, повысил голос Керуш. Слёзы теперь бежали по его лицу так часто, что он почти ничего перед собой не видел. — Смерти? — Смерти, — согласилась госпожа Чихара. Керуш прижал руку ко лбу. Его плечи дрожали. Лицо исказилось в мученическом выражении. — Мальчик мой, кольцо лишь причинит нам обоим ещё больше боли. У нас осталось немного времени. Давай вернёмся в особняк, к остальным — Уракусай не станет ничего рассказывать полиции. Или, если хочешь, побудем вдвоём. Столько, сколько сможем. Потратим оставшееся время на реальность, а не на неосуществимые мечты. Сквозь пелену слёз Керуш посмотрел на кольцо в своей ладони. С тех пор, как госпожа Чихара получила метку, он так и не нашёл в себе силы примириться с этим. Венни понимала. Со смерти Кевина прошло десять лет — но она тоже до сих пор не могла его отпустить. — Я знаю, как ты любишь меня, — продолжила госпожа Чихара. — И я тоже тебя люблю. Именно поэтому… Давай остановимся здесь и сейчас. Я не хочу, чтобы ты вредил себе. — Она сделала шаг вперёд. — Сила, которая заточена в кольце, может извращать сердца. Я не хочу для тебя такой судьбы. Я хочу, чтобы ты жил дальше, Керуш. И возвращался к свету. Шаг за шагом. Как и полагается живым. Керуш поднял на неё взгляд, полный боли — такой глубокой, что сердце госпожи Чихары сжалось. — Мама… Венни вдруг поняла, что стала хуже видеть. Она тоже плакала. Или, может, плакала госпожа Чихара. Венни не могла разобраться. Их чувства смешались воедино, и мелодии двух разных судеб вдруг зазвучали в унисон. Госпожа Чихара хотела спасти сына. А Венни… Венни думала о своей маме. О том, что могла бы сделать для неё то же самое. Потому что несмотря на все ссоры и недопонимания, Венни любила её всем сердцем — а мама любила её в ответ. Вдруг Керуш покачал головой, отступил на шаг, крепко стиснул кольцо в кулаке. Каждая чёрточка его лица дрожала. Глаза были полны отчаяния и страха — в тот день, когда умирал Кевин, Венни видела такой же во взгляде Кадзухи. — Нет, — прошептал Керуш. — Нет, я не могу… Я должен попробовать. Я должен сделать хоть что-нибудь. Кольцо в его руках вспыхнуло алым светом. Танатос среагировал мгновенно — пролетев через кухню с такой скоростью, словно он был не голубем, а коршуном, он бросился на Керуша, попытался клюнуть его в пальцы, но Керуш оказался неожиданно проворным. Он увернулся, а затем, даже не отдавая себе в этом отчёта, наотмашь ударил Танатоса по крылу. Венни вскрикнула: от боли, которую ощутил в момент падения Танатос, содрогнулось всё её сознание. Венни хотела броситься на помощь, но дорогу преградил Керуш. В его глазах разгорался алый свет. — Останови… — Танатос на полу слабо дёрнулся, но его крылья даже не встрепенулись. — Он умрёт, если… Кольцо в руках Керуша набирало силу. Венни не знала, как может его остановить. Она была просто потерянной девчонкой в теле умирающей бабушки. Ей нечего было противопоставить силе Хонкая. И вдруг…

Танатос, я рассчитываю на тебя.

…госпожа Чихара с лихвой зачерпнула энергию Венни и, пользуясь ею, кинулась вперёд. Прямо на Керуша, который уже готовился выпустить в её сторону алый луч. — Госпожа Чихара! — вскричала, не заботясь о маскировке, Венни. Её душа сжималась от страха, но на губах дрожала улыбка. Эта улыбка принадлежала госпоже Чихаре. Она бросалась навстречу Хонкаю, навстречу губительной силе кольца, навстречу неизбежности, обуздать которую не мог ни один смертный. Она боялась. Но ни о чём не сожалела. Перед тем, как вылететь из тела, Венни увидела, как пальцы госпожи Чихары сомкнулись вокруг кольца. Как потянули его на себя прежде, чем скопившаяся сила Хонкая взорвалась, опалив владельца кольца алым жаром. А потом… Потом ей почудилось, что на плечи опустились чьи-то руки. — Тебе пора, — тихо сказал Танатос. — Нет, стой! — испуганно воскликнула Венни. Это было ужасно глупо, но она хотела остаться с госпожой Чихарой до конца. Проводить её в последний путь. Она не видела смерти Эльзера. Она не видела смерти Кевина — просто пропустила момент его ухода, пока глядела в звёздные небеса. Венни не могла избавиться от мысли, что должна увидеть. Это как потушить для умирающего тысячу свечей. Побыть рядом. Подержать за руку — до тех пор, пока он не найдёт в себе смелость разжать пальцы и последовать за Смертью. Незримая хватка на плечах стала чуть крепче. — Ты ничего не должна мертвецам. Ни Эльзеру, ни госпоже Чихаре… Ни Кевину. Возвращайся. Я скоро подойду. — Нет. Мир перед глазами стремительно угасал. Венни больше не чувствовала связи с госпожой Чихарой — она стала бесплотной душой, до которой Танатос на удивление легко мог дотронуться. — Не говори мне, что делать. Я же просила! Не надо меня защищать! Она рванулась вперёд — так сильно, как только могла. За госпожой Чихарой. Чтобы ей было не страшно. Чтобы она помнила о чём-нибудь светлом. О чём-нибудь счастливом. Чтобы потом, когда Венни откроет глаза в мире сна, она могла сказать себе: «Да, на этот раз я сделала всё, что могла. Я была рядом до последнего». Танатос разжал руки: то ли от неожиданности, то ли потому, что в конце концов принял решение не препятствовать. Венни не оборачивалась. Её душа потянулась за госпожой Чихарой. Во мрак, с которым не стоит соприкасаться живым.

Конец музыкального фрагмента

* * *

Этот фрагмент можно читать под музыку: Cara Dillon, Sam Lakeman — As I Roved Out. Ставьте на повтор

Когда Венни открыла глаза, она первым делом увидела трассу. Трасса убегала на мили вперёд, петляла мимо озёр, тянулась через осенние леса, огибала горы, рассекала серой лентой залитые солнцем поля. Венни ехала по ней в тесной машине, где пахло маслом, купленными у обочины хот-догами и сигаретами. Боковое зеркало с пассажирской стороны покрывали трещины. На торпеде качала головой игрушка смешного лиса в ковбойской шляпе. Из радио сквозь потрескивание помех лилась музыка — рок, под который приятно подпевать со случайным попутчиком. Венни знала всё это благодаря госпоже Чихаре. Это была её машина. Её лис в ковбойской шляпе. Её хот-доги, её любимая радиостанция, её сигареты. Её трасса, которая бежала мимо багряных клёнов в озарённую солнцем вечность. Венни повернула голову. Машину вела молодая девушка с тёмными волосами до лопаток. Её заострённые лисьи уши были такими длинными, что касались крыши машины — а может, это машина была настолько маленькой, что пассажирам приходилось пригибать головы. Девушка пела, не попадая в ноты, и стучала в такт музыке по рулю. Между её пальцев выглядывала сигарета. Сначала Венни подумала, что никогда не видела эту девушку прежде. Но потом она поняла — и от неожиданного осознания рывком выпрямилась в кресле. — О, ты очнулась, — заметила госпожа Чихара. — Любишь же ты впутывать окружающих в неприятности! Хотя Танатосу такая встряска не помешает. Больно уж он привык к одиночеству за столетия заточения. — Вы знаете, — потрясённо сказала Венни. — Вы всё знаете. Госпожа Чихара взглянула на неё, иронично вскинув брови. — А ты как думала? Ты подселилась в моё тело. Я поделилась с тобой своими знаниями и умениями — а ты в ответ дала мне свои. Венни уставилась сквозь переднее стекло на осеннюю трассу. С каждым новым километром опавших листьев на обочине становилось всё больше. Ещё немного — и они укроют дорогу ковром, таким же алым, как глаза Танатоса. Как свет кольца, убивший госпожу Чихару. — Простите. От изумления госпожа Чихара чуть не выронила сигарету. — А? Она казалась такой простой и настоящей, что Венни, не выдержав, улыбнулась. В ту же секунду к глазам подступили слёзы — Венни прекрасно осознавала, что никакой трассы вокруг нет. Что она просто соприкоснулась с последним образом, который создал для госпожи Чихары Танатос. — Я заняла ваше тело. Забрала себе ваш последний день. Лицо госпожи Чихары изумлённо вытянулось. Затем в её глазах сверкнули тёплые блики. Вскинув голову, она расхохоталась, и лис в ковбойской шляпе закачался быстрее — так, словно хотел разделить её веселье. — Ой, да брось. Это было славное приключение. Приятно было вспомнить былые деньки. — Былые деньки? — переспросила Венни. Госпожа Чихара жестом обвела окружающее пространство. — Всё это. Машину. Дорогу. Неприятности. Истории. — Она лукаво прищурилась. — Я не всегда сидела на Идзанами и подкармливала голубей, знаешь ли. Было время, я не задерживалась подолгу ни в одном мире. Смотрела разные места. Встречала разных людей. Было здорово напоследок пережить нечто подобное снова. Венни сцепила руки в замок, принялась нервно перебирать большими пальцами. — Вы не жалеете? Что бросили эту жизнь и в итоге остались на Идзанами подкармливать голубей. — Нет, — поразмыслив, ответила госпожа Чихара. — Я скучаю, это правда. Но жалеть мне не о чём. Один мой друг — тот самый напарник, о котором я упоминала — однажды поделился своим видением жизни. Странный парень, скажу я тебе. Но на мой взгляд, именно со странными людьми оказывается интереснее всего. Венни, усмехнувшись, бросила быстрый взгляд за окно, на осенний лес, которого ласково касались тёплые золотые лучи. — И что же это было за видение? — Он признался, что большую часть времени живёт одним днём. «Жизнь — это история», — так он мне говорил. Сидел там, где сейчас сидишь ты, курил и нёс эту ерунду с таким серьёзным лицом, словно читал лекцию. «А что в историях главное?» Венни задумчиво погладила подбородок. — Финал? — предположила она. — Я сказала, задумка. Он засмеялся: «Для кого-то — да, наверное. Но мне интереснее всего персонажи. Когда сосредотачиваешься на их жизнях, на их развитии, начинаешь понимать, что в хорошей истории важна каждая страница. Поэтому ты никогда не пожалеешь о том, что прочитал её». — Что вы ответили? — поинтересовалась Венни. Госпожа Чихара усмехнулась. — Что лишняя порция виски не пошла ему на пользу. Венни засмеялась. — Он, наверное, обиделся. — Он не умел обижаться, — с теплотой отозвалась госпожа Чихара. — Знаешь, может, он и правда в тот день выпил лишку, но по какой-то причине его слова навсегда отложились у меня в памяти. Жизнь — это история. Странная. Иногда нелепая. А порой такая, что хочется найти автора и как следует дать ему пинка. Венни согласно закивала. — Но каждая страница была зачем-то написана. Я не хотела упускать ни одной. Чтобы, добравшись до конца трассы, понять историю целиком. Обернуться. Восхититься её красотой. Понимаешь? — Не совсем, — призналась Венни. Госпожа Чихара открыла окно, и в салон ворвался ветер, необычайно тёплый для такой поздней осени. Её волосы взметнулись, и на длинных прядях, чёрных, как жидкий обсидиан, заиграли солнечные блики. — Я бросила эту жизнь после того, как у меня появился Керуш. Венни беззвучно вздохнула. — Переворачивая страницы в книге, ты не грустишь по предыдущим абзацам, верно? — улыбнулась госпожа Чихара. — Нет, ты захвачен сюжетом. Ты здесь и сейчас. Именно так я хотела прожить свою жизнь. Наслаждаясь «здесь и сейчас». Откинувшись на спинку кресла, Венни обхватила себя руками, закусила губу. «Здесь и сейчас». Она давно забыла, что это такое. Настоящее приносило боль. Венни не знала, как можно им наслаждаться. — Потому что важен не финал, — добавила госпожа Чихара. — Важна вся история. Целиком. От первой до последней страницы. — А если ты на очень-очень плохой странице? — Какое счастье, что они не бесконечные, — рассмеялась госпожа Чихара. — Только не торопись. Ты любишь торопиться. Не надо. Читай внимательно. И непременно до самого конца. Чтобы потом лучше понять историю, помнишь? Венни уставилась в боковое зеркало, рассечённое трещиной. Некоторое время они ехали в молчании. За лесом возвышались силуэты гор. Венни подумала, что было бы здорово запечатлеть их на фотографии. Было бы здорово превратить в фотографию весь этот момент. Путь по несуществующей трассе. Госпожу Чихару — прямолинейную, смешную и милую. Молодую, потому что именно такой всегда оставалась её душа. — Госпожа Чихара. Я не хочу с вами прощаться. — Ты правда не любишь расставания, да? — махнув сигаретой, отозвалась та. — Знаешь, в одном мире я слышала славную песню. «Все разлуки кончаются новой встречей», — так там поётся. — Но мы с вами больше никогда не встретимся, — с горечью отозвалась Венни. Госпожа Чихара ответила не сразу. Бросив взгляд на дорогу, она сбросила скорость, свернула на обочину, устланную кленовыми листьями, словно багряным одеялом. Венни увидела впереди ярко-жёлтую табличку — она оповещала о том, что через несколько миль начнётся трасса под номером четыре. — Да, пожалуй, — сказала наконец госпожа Чихара. — Не встретимся. Но знаешь… Важнее всего то, что мы всё-таки случились в жизнях друг друга. Я была рада соприкоснуться с твоей историей, Венни. Спасибо. Рука Венни легла на дверь. По какой-то причине она поняла, что по трассе номер четыре с госпожой Чихарой она не поедет. — Тебе пора, — подтверждая её догадку, кивнула госпожа Чихара. — С вами всё будет в порядке? Госпожа Чихара посмотрела за окно. Со стороны трассы номер четыре прямо по дороге шёл Танатос. У него на плече сидела синяя бабочка — такая яркая, что она вдруг показалась Венни обломком луны, случайно упавшим в сердце осеннего леса. — Думаю, что да, — улыбнулась госпожа Чихара. Венни открыла дверь. Перед тем, как выйти, она обернулась. Госпожа Чихара уже неотрывно смотрела на горизонт — туда, куда уводила трасса номер четыре. — Вам тоже спасибо, — прошептала Венни. Она ступила на землю, выбралась на свежий воздух, под алые кроны, залитые солнечным светом. Госпожа Чихара осталась сидеть в машине. Она находилась всего в метре от Венни, но казалась уже невероятно далёкой. Венни знала, что больше не сможет с ней поговорить. — Я постараюсь, — тихо добавила она. — Вспомнить, каково это — жить здесь и сейчас. Наслаждаться. Быть Хранителем Счастливых Мгновений. Ценить историю целиком. Ей на плечо легла рука. — Иди, — попросил Танатос. Он казался сейчас необычайно серьёзным, серьёзнее даже, чем в тот момент, когда он провожал душу Олдрика. Венни заглянула ему в глаза. Он ведь с самого начала, с момента, как они оказались на Идзанами, знал, чем всё закончится. И теперь тратил последние силы, чтобы помочь душе госпожи Чихары — чужого человека из чужого мира — сбежать от Хонкая. Уйти на Воображаемое Древо мирно. Венни никогда не думала о том, что смерть может быть настолько милосердной. Она порывисто заключила Танатоса в объятия. Он выдохнул. Венни слышала, как стучит его сердце. Она чувствовала, как он напряжён. Как расстроен, ведь они во второй раз упустили кольцо — даже несмотря на то, что стояли в шаге от его возвращения. Несмотря на это, Танатос поднял руку и медленно положил её Венни на голову. — Иди, — повторил он. — Поговорим обо всём позже. На этот раз Венни не стала спорить. Танатос не уточнил, куда именно нужно идти, но она знала и так. Вдохнув, будто перед тем, как зайти в холодную реку, она двинулась по дороге прочь от машины госпожи Чихары. Прочь от трассы номер четыре. Туда, где между горами светило солнце. К свету. Шаг за шагом. А Танатос, проводив её взглядом, сел в машину к Чихаре. — Значит, настало время для последнего приключения, — весело сказала та, вернув ногу на педаль газа. — Приятно наконец видеть тебя, Танатос. В твоём настоящем облике. Ты… — Чихара крепче сжала руль. — Ты побудешь со мной ещё немного, да? Танатос прикрыл глаза. — Я проеду с вами столько, сколько потребуется, — сказал он. — Хорошо, — кивнула госпожа Чихара. — Рада слышать. Музыка? Сложив руки на груди, Танатос слабо усмехнулся. Как будто радио могло заглушить мелодию судьбы Чихары — разумеется, бойкий рок, который здорово было послушать и в баре, и за рулём. Тем не менее, он ответил: — Не возражаю. Чихара прибавила громкости. Затем, выдохнув, решительно вжала педаль газа в пол — машина покорно рванулась вперёд, по пустой трассе, где существовали лишь ветер, свобода и солнечный свет. Мир позади разрушался, утопая во тьме. Будто одна за другой гасли тысячи свечей. Стрелки часов коснулись полуночи. Листья вдоль обочины взметнулись вверх и, обратившись алыми бабочками, устремились в пустоту — туда, где обрывалась трасса номер четыре. Наступила Ночь тысячи кайданов.

Конец музыкального фрагмента

* * *

Этот фрагмент можно читать под музыку: Hiroyuki Sawano — WiLL:piano. Ставьте на повтор до конца главы

Полиция уехала только под утро, когда над макушками опалённых взрывом сакур забрезжил рассвет. Уракусай долго стоял у ворот, провожая машины взглядом. Больше всего на свете ему хотелось махнуть на всё рукой, уйти в уцелевшую часть дома и провести остаток дня в постели, с головой накрывшись одеялом — как в детстве, когда надеешься, что одеяло может спасти тебя от кошмаров реальности. Но его ждало ещё много дел, и все они не терпели отлагательств. Первым делом он достал из кармана телефон. Экран оставался тёмным. Керуш не позвонил. Масару тоже. Уракусай открыл список контактов и некоторое время бездумно листал его туда-сюда, пока неожиданно для самого себя не наткнулся на номер Кагуры. Он обернулся на особняк, на дыру, которая темнела в стене — словно дыра в его собственном сердце. Год. Ровно столько лежит между двумя Ночами тысячи кайданов. Время пришло. Вдохнув — будто перед тем, как зайти в холодную реку, — Уракусай нажал на имя Кагуры. Пару секунд его палец дрожал над экраном. Затем, качнув головой, он парой быстрых движений удалил контакт. В этот же момент он услышал, как у ворот остановилась машина. Должно быть, это вернулся Масару. Уракусай вышел за ворота. Масару уже шёл навстречу. Его лицо казалось непривычно серьёзным, а глаза напоминали осколки разбитого взрывом витража. Уракусай сдвинул брови. Он понимал, что прощание с Чихарой Рин дастся нелегко, но что-то казалось неправильным. Пытаясь определить причину беспокойства, он пригляделся к Масару внимательнее — и вдруг заметил, что тот несёт кольцо Кагуры. — Чёрт, — непроизвольно вырвалось у Уракусая. Масару приблизился. Он хотел что-то сказать, но его губы задрожали, а глаза наполнились слезами, и он сумел лишь вложить кольцо в ладонь Уракусая. Уракусай сжал его плечо. Кивнул на особняк. Оба не нуждались в словах. Понурив голову, Масару ушёл. Похоже, он твёрдо вознамерился провести целый день в главном зале, навести порядок, насколько это вообще было возможно. Уракусай вздохнул, посмотрел на кольцо в своей руке. Лишь после того, как Керуш украл его, Уракусай осознал, насколько сильно зависел от него весь прошедший год. Кольцо давило. Стягивало сердце невидимыми нитями. Уракусай не хотел больше иметь с ним никаких дел, но раз кольцо осталось на Идзанами, это значило одно. Чихара Рин не справилась со своей задачей. И теперь… — Она вернётся за ним. Вздрогнув, Уракусай поднял глаза. Перед ним стоял высокий человек в чёрном плаще. Его лицо покрывали шрамы. Под глазами, ярко-голубыми, залегли тени, но несмотря на это, их взгляд казался на удивление ясным — и очень холодным. Словно вода в заледеневшем озере. А ещё у мужчины были белые волосы. Уракусай выдохнул. Он никогда не видел этого человека прежде, но всё же отчётливо понимал, кто перед ним стоит. — Вы Кевин, — сказал он. — Тот самый человек, который сражался с неизвестной женщиной после взрыва. Чихара-сан упоминала ваше имя. Незваный гость промолчал. Уракусай прикрыл глаза, покачал головой. В любое другое время он бы напрягся, но после всего пережитого у него не осталось сил шарахаться от незнакомцев. И потом, чутьё кицунэ подсказывало, что Кевин явился к особняку без злых намерений. Ощущая, как возвращается болезненная пульсация, которая преследовала его с момента смерти Кагуры, Уракусай достал сигареты, предложил пачку Кевину. — Не курю, — коротко ответил тот. Уракусай, пожав плечами, опустился прямо на тротуар. Кевин остался стоять. Казалось, ему в спину вогнали ледяной стержень — настолько прямой, настолько напряжённой она была. — Вы сказали, она за ним вернётся. За кольцом? — Кевин кивнул, и Уракусай, выпустив облако дыма, задал ещё один вопрос: — Кто она? — Женщина, которая устроила взрыв. — Та, с которой вы сражались? Кевин промолчал. — Чего вы от меня хотите? — Вопрос не в том, чего хочу я, а в том, что вы должны сделать, — ответил Кевин. На протяжении разговора его интонации практически не менялись, и Уракусай не мог избавиться от ощущения, что встретил Юрэя. Если бы он не знал, что Кевин был ранен в битве, он правда счёл бы его призраком, который по неведомой причине не обрёл покой на той стороне. — Вы не сможете спрятать кольцо в очередном хранилище, — продолжил Кевин. — Эту женщину не остановить стенами. Ей нужно кольцо, и она не остановится, пока не заполучит его. — Зачем? Кевин, чёрт возьми, промолчал. Уракусай с усталым вздохом потёр лоб, посидел пару минут с закрытыми глазами, пытаясь отыскать в облаке сигаретного дыма хотя бы подобие душевного равновесия. — Не слишком-то вы щедры на информацию, — подметил он. — Она не имеет значения. Кольцо тяготит вас, Уракусай. Вот что важно. А ещё важно избавиться от него правильным образом. Уракусай вздрогнул: он никогда не называл Кевину своего имени, хотя тот, разумеется, мог узнать его из сети или газет. Нет. Куда больше Уракусая потрясло то, как Кевин безошибочно попал в цель. Сказать такое наугад было невозможно. Кевин знал о кольце всё то, о чём говорила Чихара Рин. — Кто вы, во имя Эонов, такой? — Это тоже не имеет значения, — ответил Кевин. — Но если вам так интересно, я старый друг Чихары. Много лет назад мы работали вместе. Недолго. Но это было хорошее время. Она… была хорошим компаньоном. И человеком тоже. Уракусай внимательно взглянул на него, но так и не смог разгадать, что за выражение таит его строгое лицо. — Это Чихара рассказала мне, что вы собираетесь продать кольцо. Именно поэтому я пришёл сюда. Остановить ту женщину. Потому что, — Кевин показал тёмный экран своего телефона, — она тоже узнала об аукционе. Мне удалось вывести её из игры, но это ненадолго. — «Она вернётся за ним», — хмыкнул Уракусай. Кевин промолчал. Снова. Будто исчерпал лимит слов за день, пока вспоминал Чихару Рин добрым словом. — Хорошо, — вздохнул Уракусай. — Хорошо, Кевин, Эоны с вами. Я понятия не имею, что вы за человек, но Чихара-сан, кажется, верила вам. По крайней мере, очень старалась. Он успел заметить, как правая рука Кевина слегка дёрнулась, но комментировать это не стал. Очевидно, Кевин всё равно промолчал бы. — Я тоже постараюсь, — добавил вместо этого Уракусай. — Помогите мне. Если вы знаете, как сберечь это проклятое кольцо от зла, как поставить в его истории точку… Он поднялся и заглянул Кевину в глаза. Их выражение по-прежнему оставалось бесстрастным, но чутьё кицунэ подсказывало Уракусаю: за этим непроницаемым слоем льда прячется огненный шторм. Кевин казался равнодушным, но равнодушный человек не пришёл бы на Идзанами по первому зову умирающей Чихары Рин. Поэтому, решительно ступив вперёд, Уракусай закончил мысль: — Просто скажите, что я должен сделать.

Вместо титров: Nickelback — If Today Was Your Last Day