Как ей сказать? Как объяснить? Я для неё путеводный луч В этом аду. Дорогу к счастью нам должен осветить, А я не знаю, куда её приведу. Нет, я не знаю, куда её веду. Рок-Опера Орфей — Как ей сказать
Этот фрагмент можно читать под музыку: Lucas King — Pandora Hearts Lacie. Ставьте на повтор
Венни вернулась в мир сна на несколько минут раньше Танатоса. Оказавшись посреди до боли знакомого поля, она пару секунд смотрела, как качаются на ветру алые маки. Затем из груди вырвался плач — такой горький, что тело содрогнулось из-за него с головы до ног. Венни опустилась на корточки, зажала лицо руками. Она напоминала памятник отчаянию. Да что там? Она чувствовала себя памятником отчаянию. Венни знала: Танатос позаботился о том, чтобы госпожа Чихара ушла мирно. Знала она и о неизбежности Ночи тысячи кайданов. Даже без столкновения с Керушем госпожа Чихара была бы мертва. Но они ведь целых два дня были крепко связаны друг с другом душами. Госпожа Чихара помогала принять очередное появление Кевина. После взрыва в особняке она вместе с Танатосом вытаскивала Венни из панического состояния. Венни почти не знала её, но разве имеет значение, сколько времени ты провёл с человеком, если он сделал для тебя столько хорошего? Как Кевин. Они с Венни были знакомы меньше месяца. Несмотря на это, он был её лучшим другом. И тоже ушёл, прямо как госпожа Чихара. И Венни тоже ничего не могла с этим поделать. Она плакала из-за госпожи Чихары, из-за Кевина, из-за неудачи с кольцом. Из-за Танатоса, который сплёл для госпожи Чихары такой красивый последний образ. Из-за проклятых маков. Из-за Гипноса, который запер родного брата в фальшивом раю. Из-за того, что Венни не нужен был этот рай. Из-за того, что она боялась навсегда остаться здесь, в мире неизменности, где рано или поздно с ней стали бы открывать по утрам глаза Тоска, Одиночество и Безумие. Из-за того, что она заблудилась. Не только в поисках пути домой. Вообще. Она не знала, какой дорогой идти дальше и как уберечь себя от бесконечного падения в чёрную дыру. Неожиданно её накрыла тень. Венни торопливо утёрла лицо, подняла припухшие от слёз глаза. Разумеется, перед ней стоял Танатос. Его лицо было непривычно бледным и таким строгим, что Венни немедля ощутила себя тряпичной куклой, привязанной к пальцам богов незримыми нитями. Она обхватила себя руками. Хотела что-нибудь сказать, но слова застряли в горле — Венни попросту не знала, как можно выразить всю глубину своего сожаления. Пару секунд Танатос неотрывно смотрел на неё. Глаза пылали двумя адскими кострами. Губы сжались в тонкую нить. Словно позабыв об излюбленной ухмылке, их уголки опустились, обозначились так чётко, что напоминали теперь глубокие трещины. Затем Танатос отвернулся. Проследив за направлением его взгляда, Венни успела заметить, как с характерным звоном рассыпалась дверь, ведущая на Идзанами. Горстка осколков — вот и всё, что осталось после неё. Символ очередной неудачи. Упущенного шанса. Шага к тому, чтобы остаться в мире сна навсегда. — Танатос… — смогла наконец произнести Венни. Она и сама не знала, что собирается сказать, можно ли вообще утешить того, кто провёл в одиноком плену несколько столетий. Но она хотела хотя бы попробовать. Потому что видела. Глаза госпожи Чихары были подслеповатыми, но чутьё оставалось ясным и острым, как в юности. Благодаря ей Венни знала: Танатос отчаянно нуждается в надежде. Но он не стал слушать, не дал даже шанса начать разговор. Мотнув головой, он рывком развернулся и направился по маковому полю прочь, в сторону берега — наверное, надеялся, что и на сей раз сумеет восстановить там душевное равновесие. Венни не решилась за ним последовать. В конце концов, Танатос не доверял ей. Вряд ли её слова — любые слова — могли это изменить. Чем дальше Танатос оказывался от дома, от Венни, глядевшей ему вслед заплаканными глазами, тем плотнее становилось тёмное облако, которое он вынес в своей душе с Идзанами. Это облако не было абстрактным сгустком негативных эмоций. Нет. Оно было реальным — как и тот факт, что Танатос больше не мог его контролировать. Лишь очутившись у берега реки, он наконец позволил облаку взорваться изнутри. Но не просто спустил его с поводка — высвободил резким движением, в которое вложил всю свою ярость. Всё свое отчаяние. По строю маков пронеслась алая волна. Она опалила цветы, вспорола землю, оставив глубокие борозды, коснулась реки, из-за чего вода мигом покраснела, будто в неё упало окровавленное тело. Танатос пошатнулся. Бросил быстрый взгляд на руку: кожу раскалывали алые прожилки, которые выцветали по мере того, как улетучивалась тёмная энергия. Энергия, которую он перетянул с души Чихары Рин на себя. Тяжело дыша, Танатос двинулся вдоль речного берега, подальше от выжженного пятна, которому больше не суждено было порасти маками. Пускай. Танатос ненавидел маки. Он ненавидел этот сон. Этот иллюзорный мир, в котором не было ничего настоящего. Ничего — кроме девочки, за которую он теперь нёс ответственность и которую боялся не сберечь. Силы закончились быстрее, чем он ожидал. Судорожно выдохнув, Танатос опустился на колени, зарылся пальцами в волосы, оцепенело уставился на собственное отражение. С той стороны смотрели хищные глаза, в которых до сих пор догорали алые всполохи. Чудовище. Смерть. — Чёрт, — сказал, одним ударом превратив собственное отражение в сотню мелких брызг, Танатос. — Блядь! Сердце колотилось с такой силой, что казалось, крошечный осколок Ядра внутри мечтает пробить грудную клетку, броситься в объятия холодных вод, ко дну, туда, где не бывает ни боли, ни страха. А Танатосу было больно. И страшно тоже. В последний раз ему было настолько страшно давным-давно, когда на исходе двенадцатой попытки он оглядывался назад и понимал, что ни на шаг не приблизился к свободе. — Сяньчжоу, Идзанами, — сказал он отражению — то уже восстановилось и теперь снова таращилось с поверхности реки двумя безумными огнями. — Я был так близок! Так, чёрт побери, близок. Если бы только я не был таким идиотом. — Он жёстко усмехнулся. — Если бы только хоть раз в своей ебучей жизни сделал всё правильно. Просто посмотри на себя! Ты же воплощение хаоса. Ты рушишь всё, к чему прикасаешься. Вся твоя жизнь — кавардак, недоразумение, разбираться с которым приходится твоему брату. Ты — недоразумение, Танатос. — Нет, — выдохнул он, прогоняя прочь слова, которые некогда вонзились в сердце обломками стекла. — Нет. Не желая и дальше смотреть на проклятое отражение, он отвернулся, взглянул в ту сторону, где остался дом. Венни наверняка ушла внутрь. Или, может, устроилась на крыльце, откуда открывался превосходный вид на маковое поле. На темницу, в которой она рисковала провести остаток своей ничтожно крошечной вечности. Танатос закрыл глаза. Между бровей задрожала хмурая морщинка. Вокруг головы, казалось, сомкнулся невидимый обруч, и как бы Танатос ни тёр лоб, ощущение не пропадало. Сознание полнилось страхами. Тревожными мыслями. Многочисленными образами худших исходов этих отчаянных двенадцати прыжков. Десяти. Теперь уже десяти. Что, если Венни погибнет в чужом теле? В таком случае её душа рассыплется по маковому полю осколками, такими маленькими, что собрать их будет уже невозможно. А если она заразится Хонкаем? Кто знает, в чьих ещё руках окажется кольцо. И что случилось с другими атрибутами. А если все двенадцать попыток опять окажутся неудачными? Если она останется в мире сна, в чужой тюрьме, по приговору, который не заслужила? О, Танатос мог с лёгкостью представить такое будущее. Когда закроется последняя дверь, надежды Венни обрушатся карточным домиком. С учётом её упрямства она не сразу примет такой исход. Некоторое время она будет бродить перед домом, пытаться создать порталы заново — или разрушить сон любым другим способом. Она потратит на это несколько недель. Она будет биться о стены фальшивой реальности, разбивая и без того треснутую душу в осколки, пока в конце концов не свалится от усталости и осознания безнадёжности. А потом она начнёт медленно угасать. Танатос знал, как это происходит. Столетия назад он уже проходил через нечто подобное. Только у Танатоса была в распоряжении целая вечность. Он не мог умереть от старости. Он даже состариться толком не мог. А Венни могла. Венни была просто человеком. Её сердце было стойким, бесспорно. Да только стойкость сердца не могла потягаться с неизбежным ходом времени. Рано или поздно она умрёт. Здесь, в мире сна, без порталов к Воображаемому Древу, Танатос даже не сможет проводить её душу. Она навсегда останется порхать над маковым полем бабочкой, не знающей покоя. А Танатос навсегда останется в темнице сна с чувством вины и ненависти к самому себе. За то, что втянул её в это. За то, что не смог спасти. А что там насчёт этого Кевина Касланы? Что, если Венни провалится из-за него в бездну горечи? А если Танатос не сможет её вытащить? Он ведь никогда не умел утешать людей. Эоны, да он даже не умел быть хорошим другом. Он был Смертью. Он не мог исцелять души — только провожать их за горизонт бытия. Сотни коротких, рваных мыслей метались в голове стаей потревоженных ворон. А над ними тенью возвышался главный страх. Гипнос. Танатос знал: его брат жив. В противном случае сон разрушился бы, и этот многовековой кошмар в обёртке рая наконец подошёл бы к концу. Но кошмар продолжался. Тогда почему кольцо оказалось на Идзанами? Что случилось пятьсот лет назад, после того как Гипнос обманом заточил Танатоса здесь, лишив не просто божественных атрибутов — трёх четвертей его сердца? Почему Гипнос ушёл во внешнюю вселенную? Почему не вернулся? Танатос попытался напомнить себе, что не должен сомневаться. У него не осталось родного мира, друзей, любимой девушки, старшего товарища, который был не просто наставником — опекуном. Почти отцом. Чёрт возьми, у него не осталось даже здравомыслия. У него был только брат. Один только брат, который всегда был рядом. Который поддерживал его после провальных собеседований, паршивых смен в баре, ссор с коллегами. Извечных неудач. Кошмарных снов о войне. Панических атак. Когда-то Гипнос держал Танатоса за руки и считал вместе с ним секунды после каждого вдоха и выдоха. Танатос не имел права в нём сомневаться. Но слова Венни въелись в душу неожиданно глубоко: «А что, если… Если Гипнос совсем не такой, как ты думаешь?» — Но я же знаю тебя, Гипнос, — прошептал, обхватив себя за плечи, Танатос. Руки дрожали. В глазах, обращённых к бесконечному маковому полю, плескался страх. — Я же знаю тебя… Верно? Маковое поле хранило молчание. Танатос выдохнул, склонился к земле, снова зарылся пальцами в волосы — он делал это с таким ожесточением, что пряди путались, из-за чего он быстро стал похож на встрёпанного ворона. Или, может, на демона, который выбрался из самых глубин ада, растеряв по пути последние напоминания о человеческом облике. — Я его знаю. Плевать, что говорит Венни. Плевать. Гипнос — мой брат. Если я не могу положиться на него… «На что вообще тогда полагаться?» — Я должен взять себя в руки. Всякий раз, когда Танатосу нужно было справиться с чувствами, он прибегал к одной и той же тактике. Во время битвы, унизительного собеседования, да хоть перед лицом самой Афины — он всегда вспоминал дыхательные техники, которым братик научился ради того, чтобы помочь Танатосу оправиться после войны. Вдох. Раз, два… Выдох. Три… «Почему он не вернулся?» Выдох сменился судорожным вдохом. Дыхание отказывалось подчиняться. Ответы не находились. Из-за встречи с мелкой дверь, за которой Танатос столько времени запирал сомнения и страхи, сорвало с петель, и теперь они рвались наружу, затягивали разум в свои сети, будто тёмные зыбучие пески. Вдох. Раз… Ай, чёрт ты с ним! Танатос парой резких движений зачесал волосы назад, поднялся, стараясь не глядеть в сторону выжженной полосы. В сердце клокотали решимость и гнев. Больше свободы Танатос мечтал лишь о встрече с братом. Чтобы разобраться. Чтобы точно знать: все эти столетия он не просто так верил в Гипноса, не просто так подыскивал его отсутствию объяснения. Чтобы убедиться: Гипнос — всё ещё его брат. Конечно, брат. Подстёгнутый этой мыслью, Танатос сорвался с места и широким шагом направился к дому. Завидев его, Венни поднялась с крыльца. Она явно хотела поговорить, но Танатос успел заскочить в портал прежде, чем это случилось. Он не был готов. Он боялся, что одно неосторожное слово Венни послужит спусковым крючком, и он отдастся во власть панической атаки, с которой не сможет справиться. Нет никакой необходимости ступать на этот тонкий лёд. Они найдут атрибуты. Они разыщут Гипноса. Как можно быстрее. Тогда голоса кошмаров в голове наконец смолкнут, а Венни сможет вернуться домой. И ей больше не придётся шагать бок о бок со Смертью.Конец музыкального фрагмента
Дожидаясь Танатоса, Венни решила отложить размышления о собственном будущем (весьма сомнительном) — и сосредоточилась на личности неизвестной женщины, которая пыталась украсть кольцо. Беловолосая незнакомка. Кем же она была? Венни постучала себя по кончику носа. Воспоминания об Идзанами навевали печальные мысли, но она изо всех сил старалась думать о главном. Об угрозе их с Танатосом цели. Незнакомка хотела заполучить кольцо. Ради этого она устроила взрыв, подвергла опасности две сотни гостей, сошлась в бою с Кевином — а судя по тому, что Венни видела в теле Бай Чи, эта его версия была даже опаснее той, что десять лет назад защищала Тейват. Почему незнакомка так жаждала добраться до кольца? Знала ли она о других божественных атрибутах? Что случилось с кольцом после смерти госпожи Чихары? Что стряслось с Керушем? Венни так и не сумела отнять у него кольцо. Он остался в тёмной квартире совсем один, перед телом матери, ушедшей не из-за Ночи тысячи кайданов — по его вине. Венни понимала, что этот Керуш не имеет никакого отношения к Керушу из библиотеки Ордо Фавониус. Но всё равно переживала: кто знает, какое воздействие на его и без того измученное сердце мог оказать осколок Ядра. Даже если Керуш окажется достаточно сильным, чтобы сопротивляться лучше Акихиро-сана, не воспользуется ли незнакомка шансом, не присвоит ли кольцо себе? И в таком случае, с учётом того, в каких слабых обликах оказывался во внешней вселенной Танатос… Не придётся ли Венни самой бросить незнакомке вызов? Она привыкла считать себя сильной. Когда она старалась, она обгоняла по оценкам большинство сверстников. У неё был Глаз Бога. У неё были воспоминания о реальных сражениях. Она могла в одиночку уделать несколько Крыс — и выйти из такой стычки без единого синяка. Вот только враги, с которыми Венни столкнулась за пределами Тейвата, не были Крысами Элисы. Это были опытные, умелые и очень опасные люди. Венни до сих пор не могла забыть битву в первом мире. Без защиты Кевина она попросту погибла бы от первого случайного выстрела. Для тех жестоких людей опыт участия Венни в Сентябре Катастроф был просто песчинкой. Донельзя нелепой и смешной. Только вместо того, чтобы смеяться, они брали её на прицел. Женщина, которая проникла в особняк Уракусая, была не менее опасной. В противном случае Кевин без колебаний бы её убил. Так что Венни могла противопоставить ей? С учётом пережитого в двух мирах, с учётом отсутствия Глаза Бога, с учётом нависшей угрозы, пока смутной, но уже ощутимой, у Венни назревал резонный вопрос: «Чего я стою на самом деле?» Она, привыкшая смотреть на других детей сверху вниз, вдруг осознала, насколько же на самом деле слабая и неумелая. Завидев, как к дому, приминая маки непривычно тяжёлой поступью, возвращается Танатос, Венни встала со ступеней. Она хотела поговорить. Обсудить неудачу, смерть госпожи Чихары, появление незнакомки. Дальнейший план. У них с Танатосом накопилось достаточно тем, и Венни надеялась, что он, как и прежде, даст ответы на её вопросы. А заодно, может, подберёт пару удачных шуток, чтобы поднять ей настроение — так, как он умудрялся делать всегда. Но Танатос лишь молча влетел в портал, и его силуэт, на мгновение полыхнув алым, растаял в золотом сиянии. Вот и поговорили. Венни вздохнула, зачесала назад волосы. «Вы не друзья, — напомнила она о себе. — Почему тебе вообще так важно с ним подружиться? Он ведь бог Небесного порядка. У них не бывает смертных друзей. Даже если…» Венни вспомнила, как Танатос сидел на берегу реки, как потягивал сидр и невозмутимо курил прямо под дождём, как называл её мелкой и врал о Ночи тысячи кайданов, чтобы не пугать смертью. Ушам стало неожиданно жарко. Порой Танатос был очень похож на Кевина. «Дело не в этом!» — хотела воскликнуть Венни, но слова застряли в горле. Она повернулась. Обежала быстрым взглядом дом и маковое поле. Затем, прижав руки к себе, посмотрела на горсть осколков, оставшихся от портала в мир Бай Чи. — Дело не в этом, — шепнула она. И, словно желая отыскать в следующем мире подтверждение своим словам, вбежала в портал следом за Танатосом.* * *
Танатос надеялся избежать разговора благодаря тому, что Венни отвлечётся на исследование нового мира. Или на очередной его нелепый облик — с учётом того, как паршиво чувствовал себя Танатос, он ожидал воплотиться в каком-нибудь прогнившем апельсине. Или в еноте с крышкой мусорного бака вместо шляпы. Но третий мир умудрился его удивить.Этот фрагмент можно читать под музыку: HOYO-MiX, 宫奇, 王可鑫 — Space Walk. Ставьте на повтор
Хотя он никогда не бывал здесь прежде, он слышал об этом месте много слухов, небылиц и, конечно, новостей. Космическая станция «Герта» — исследовательский центр, куда слетались гении со всей галактики — славилась своими открытиями. В основном они изучали артефакты: проклятые или просто особенные вещи, которые называли диковинками. Однажды, уже после побега с разрушенного Атласа, Гипнос обмолвился, что мечтал здесь работать. «Вечно нам не везёт с мечтами, братик». Танатос открыл глаза в теле ребёнка. Он понятия не имел, откуда на космической станции взялись дети, но это было куда лучше, чем торчать в компьютере или несчастном голубе. «Лишь бы не вляпаться в неприятности, — оглядывая непривычно маленькие руки, подумал Танатос. — Хватает уже проблемных детей на мою голову». К слову, о проблемных детях. Танатос покрутил головой. Комната, в которой он очутился, была заставлена чёрными коробками серверов до самого потолка. Посреди комнаты стоял компьютерный стол — Танатос насчитал целых шесть мониторов. Пол в холодном свете белых ламп сверкал, отчего казался едва ли не драгоценным. Материал напоминал металл, но Танатос его не узнавал, понимал только, что он наверняка обошёлся владельцу станции недёшево. «Не учёные, а мажоры», — уперев руки в бока, недовольно подумал он. Продав содержимое этой комнаты, можно было выручить больше, чем Танатос заработал за всю свою жизнь. Теперь он понимал, почему Гипнос так хотел здесь работать. Венни нигде не было видно. — Эй, мелкая! — позвал Танатос. Она не отозвалась. Танатос беспокойно зарылся пальцами в волосы и обнаружил, что они стали короткими, мягкими — короче говоря, совсем не такими, к которым он привык. Чужероднее причёски были только мысли. Хотя Танатос почти не слышал своего вынужденного соседа, он ощущал его влияние. Мальчик оказался на удивление волевым. А ещё хладнокровным — только благодаря этому Танатос до сих пор не потерял голову. Где же мелкая? Первым делом Танатос проверил связь, которую протянул между ними в момент создания порталов. Связь оставалась целой. Можно было вздохнуть с облегчением: шанс того, что Венни закинуло в другой мир, сводился к нулю. Окончательно успокоившись, Танатос решил пройтись по станции. Если Венни здесь, она наверняка его ищет. Ну, или она уже ухитрилась вляпаться в неприятности. В таком случае найти её будет проще простого — достаточно просто броситься в эпицентр хаоса. Впрочем, покинуть комнату Танатос не успел. По пути к двери он краем глаза заметил между серверами движение. Он остановился. Сделал вид, что поправляет бейджик, на котором значилось «Адлер, Отдел экологии, исследователь второго уровня». Стараясь ничем не выдавать своих подозрений, мельком стрельнул взглядом в сторону. «Что это за хрень?» Танатос бросил изображать дурачка и повернулся. Из полумрака на него во все глаза смотрело странное существо — какой-то… э-э… летающий шарик с глазами, ухмылочкой и ушами как у медвежонка? Танатос недоумённо вскинул брови. Шарик имел вызывающе красный цвет. И подозрительно напоминал одну вызывающе наглую девчонку. — Венни? — неуверенно окликнул Танатос. — Ву-ву-ву! — ответило существо. Танатос не знал, смеяться ли ему или хвататься за голову. В конце концов, первое победило, и он расхохотался в полный голос. — Да уж, не повезло тебе, мелкая. Ну, зато не будешь заваливать меня вопросами через каждые три слова. А там, глядишь, и слушать научишься. Он ухмыльнулся — любой знакомый Адлера, настоящего владельца тела, подумал бы, что тот попал под влияние проклятой диковинки. Красное существо издало новую вереницу непередаваемых звуков, таких нелепых, что Танатос опять засмеялся. У него даже немного поднялось настроение. — Эй, мелкая, ты же в курсе, что можешь общаться со мной мысленно? — Он постучал себя по виску. — Потренируйся. Заодно будет чем заняться, пока я ищу информацию. Существо грозно надулось — ни дать ни взять воздушный шар, который вот-вот лопнет. — Ву-ву-вууу! — негодующе высказалась Венни. Танатос пожал плечами. — Да я разве издеваюсь? Я так, ценные советы даю. Бесплатное божественное откровение. Грех не воспользоваться. Адлер, мальчишка из Отдела экологии, был хорошо знаком с существами, в одном из которых воплотилась Венни. Они относились к подвиду звёздных духов под названием «вуббабу». Опасности вуббабу не представляли, но любили озорничать и ради забавы порой даже вселялись в людей. Адлер активно изучал их и потому отчасти понимал это «ву-ву-ву», которое Венни теперь использовала вместо слов. Язык вуббабу не был похож на человеческий, так что Танатос не знал точного перевода — только улавливал общий посыл. Ну и хорошо. В таком состоянии Венни точно не станет говорить по душам. А Танатос как раз хотел отложить обсуждение своей эмоциональной вспышки до ближайшего «никогда». — Слушай, ты же в курсе, что ты какой-то неправильный вуббабу? — спросил он по пути к мониторам. — Они обычно белые. А ты красная. Понять не могу: ты перекрасила какого-то бедолагу-призрака или сама воплотила себе такое тело? Венни не ответила. Обиделась на подначки. Танатос не стал просить прощения: глядишь, не рассыплется. Вместо этого он всерьёз задумался над своим же вопросом. Если Венни смогла соткать себе тело, а не занять чужое… Да плевать, что это какой-то летающий круглый медведь. Главное — то, что девочка начала обретать контроль. Её сила, которая прежде хаотично разливалась вокруг, обрела осмысленное течение. Как будто на этот раз перед прыжком в портал Венни сосредоточилась по-настоящему. Два дня в теле Чихары Рин наконец совладали с её рвением бежать вперёд очертя голову — Венни стала глубже погружаться в настоящий момент. Жить капельку вдумчивее. Танатос слегка улыбнулся. — Ладно, не вешай нос, — сказал он, подтянув к компьютерному столу кресло. — Думаю, надолго мы тут не задержимся. Знаешь, где мы? Вопрос не требовал ответа, так что Танатос поведал Венни о станции и о диковинках. Она слушала, изредка комментируя многозначительным «ву-ву-ву». Танатос в это время изучал компьютер Адлера. Иногда для доступа к данным приходилось прикладывать к сканеру бейджик, который служил картой доступа — в такие моменты Танатос невольно вспоминал, как во время войны с Хонкаем управлял бортовым компьютером «Крылатого стража». Бросив разглядывать сервера и лампы под потолком, Венни подлетела к столу, и Танатос показал ей на экран. — Станция Герты собирает информацию о диковинках по всей галактике. Может, найдём в местной базе данных что-то полезное. Начнём с Идзанами. Мы прыгаем в разные временные отрезки, но если повезёт, история с аукционом уже случилась. А значит, можно будет отследить, куда Керуш подевал кольцо. Венни перекувыркнулась в воздухе. Видимо, это означало кивок. Танатос задумчиво похлопал её по макушке и углубился в работу.Конец музыкального фрагмента
Итак, Уракусай. Последний известный владелец диковинки под названием Кольцо Последнего Желания. Уракусай был знаменитым во вселенной писателем, поэтому легче всего было начать поиски именно с него. К тому же после смерти Чихары Керуш наверняка вернул кольцо ему — или же Уракусай забрал его сам, чтобы не дать другу попасть под влияние Хонкая. Танатос сверился с датами. Оказалось, они с Венни были на Идзанами больше ста лет назад. — Вуу? — грустно спросила Венни. — Да, мелкая, — со вздохом отозвался Танатос. — Уракусай с Масару уже умерли. Но если тебя это утешит, они оба прожили долго и вполне счастливо. А через пару лет после той Ночи тысячи кайданов Уракусай выпустил книгу «Монолог лисы». Говорят, она основана на жизни Чихары Рин. Венни промолчала. Танатос тоже не решился развивать тему. Уткнувшись в экран, он продолжил читать статьи и старые новости. — Нет, я не понимаю, — заключил он почти через два часа, потянувшись так, что хрустнула уставшая спина. — После взрыва в особняке след кольца теряется. Не могу ничего найти. — Ву? — моргнула Венни. Танатос задумчиво поскрёб подбородок. — Нет, похоже, Уракусай не предъявлял Керушу никаких обвинений. Я видел имя Керуша в нескольких статьях. Вскоре после смерти Чихары он основал фонд, который ещё долгие годы… О! Он рывком сел, едва не своротив кружку с кофе, которую принёс из соседнего отдела. Венни вопросительно прокрутилась вокруг своей оси. — Мелкая, ты гений. Вспомни историю Кагуры. Из-за кольца члены её семьи умирали, не дожив и до сорока. Но Уракусай, Масару, Керуш — все трое прожили долгую жизнь. Это значит, кольца у них не было. Мы ищем не там. Но где, чёрт возьми, «там»? Танатос откинулся на спинку стула, задумчиво побарабанил пальцами по клавиатуре. Кольцо могло быть где угодно. И Танатос решительно не представлял, как его отследить. Он вздохнул, уткнулся лбом в стол. Снова тупик. Снова неудача. Он сам не заметил, как с головой погрузился в холодные воды отчаяния. Третий мир. Это был уже третий мир, а они с Венни до сих пор топтались на месте, до сих пор не завладели хотя бы одним атрибутом, до сих пор не выследили Гипноса. Они не сдвинулись ни на шаг. Да какое там! После провала на Идзанами они оказались от кольца даже дальше, чем прежде. Танатос был слишком слаб, чтобы как следует чувствовать атрибуты. Пытаясь вслепую отыскать их в бескрайней вселенной, он мог полагаться лишь на удачу. А удача никогда не была к нему благосклонна. Нет. Удача ненавидела его. — Чёрт, — процедил Танатос. «Соберись, — говорила одна часть сознания. — Не сдавайся. На этот раз ты несёшь ответственность не только за себя. Ты должен дойти до конца. И провести за собой Венни». «Но я сам не знаю, куда иду, — вторила другая. — Как я могу провести за собой кого-то ещё?» Венни подлетела ближе и, чуть поразмыслив, потёрлась об его руку. Танатос поднял глаза. Выражение на мордочках вуббабу всегда было неизменным, но даже так Танатос ощутил её тревогу. Она ведь тоже боялась остаться в мире сна навсегда. Своими эмоциональными реакциями он только усугублял её страхи, лишал и без того зыбкой надежды. Вздохнув, Танатос выпрямился. Потёр уставшие глаза. Придвинулся к компьютеру. Его свет казался уже ненавистным, но несмотря на это, Танатос вернулся к поискам. Кольцо, кольцо… Где же ты? Как же тебя найти? Как отыскать в море единственную подходящую каплю? — Ву-ву! — посоветовала Венни. — Ты права, — отозвался, потерев гудящий лоб, Танатос. — Что-то я зациклился на этом проклятом кольце. Надо попробовать иначе. Может, отследить плащ или косу. Или… Его пальцы замерли над клавиатурой. Он мог бы отследить Гипноса. Гипнос тоже обладал Ядром Судьи. Танатос был Смертью, а Гипнос — Сознанием. В Тейвате он плёл для людей сны. Он обладал прекрасной памятью и создавал великолепные иллюзии, настолько реалистичные, что в них можно было бы провести неплохую жизнь. Его особенные таланты наверняка могли оставить следы в разных уголках вселенной. Чтобы узнать брата, Танатосу хватило бы и одного намёка. Но… Пальцы по-прежнему не касались клавиш. «Ты же сам этого хотел. Найти Гипноса. Поговорить. Узнать, что случилось пятьсот лет назад. Попросить закончить этот чёртов сон». Да, Танатос очень этого хотел. И очень этого боялся. Он боялся встретить брата — и понять, что заблуждался. Что единственная сила, которая на протяжении столетий придавала решимости, удерживала от падения в безумие, оказалась ложью. Что само их братство оказалось ложью. — Ву-у? — мягко позвала Венни. Пытаясь вернуться в реальность, Танатос торопливо заморгал. — Не обращай внимания, я задумался. Так… — Он набрал в поиске нечто, совершенно не связанное с Гипносом. — Допустим… — Ву-ву-ву, — сказала Венни. — Вуу-у, ву-ву! Танатос вскинул брови. — Хочешь послушать, не скажут ли чего полезного учёные со станции? Что ж… Ладно. Только будь осторожна. По-моему, Адлер тут единственный, кто нормально воспринимает вуббабу. Если тебя поймают, наверняка где-нибудь запрут. Венни пообещала быть аккуратнее и на глаза сотрудникам станции не показываться. Танатос проводил её взглядом. Затем, отбросив мрачные мысли, опять уставился в экран компьютера. — Ву-у-у! Вздрогнув, Танатос с трудом оторвал голову от стола. Он и сам не заметил, когда уснул. Прыгать в третий мир без передышки было ошибкой, но Танатос действовал на эмоциях, а отступать было уже поздно — он не собирался тратить ещё одну попытку впустую. Теперь же нехватка энергии ясно давала о себе знать. Даже маленькое тело Адлера, и то казалось тяжёлым и непокорным, будто груда булыжников. — Ты уже вернулась. — Ву?! Бросив быстрый взгляд на часы, Танатос обнаружил, что проспал около часа. Честно говоря, он сейчас с удовольствием вернул бы голову обратно на стол. У него не было ни настроения, ни сил слушать отчёт Венни. В последний раз он чувствовал себя таким измотанным разве что после падения с Селестии. Несмотря на это, он постарался собраться с мыслями. Судя по тому, как нетерпеливо подпрыгивала на месте мелкая, ей удалось выяснить что-то стоящее. Танатос приложился к давно остывшему кофе, поморщился и только после этого махнул Венни, чтобы она наконец поделилась своими открытиями. Венни выдала целую серию разномастных «ву». Танатос выслушал внимательно. Некоторые «ву» остались для него загадкой, но большую часть он всё-таки понял. А как только осознал как следует, сразу подскочил, опрокинув кресло. — Погоди! Давай-ка ещё раз. Около недели назад в одном из миров произошла какая-то жутко кровавая стычка. После этого там побывала Корпорация Межзвёздного Мира, которая обнаружила на поле боя артефакт, излучавший тёмную энергетику. Позавчера Корпорация установила, что именно артефакт стал причиной стычки, и передала его на станцию Герты для дальнейшего изучения. Оказалось, что он имеет форму кольца. Я всё правильно понял? Венни интенсивно запрыгала на месте. Видимо, это означало согласие. Не в силах устоять на месте, Танатос принялся наматывать круги вокруг стола. Венни следила за его перемещениями. — Артефакт, который назвали Алой Смертью… Это оно, мелкая. Это наверняка оно. Вот чёрт! Всё это время оно было у нас под носом! «Ну какой же я дурак. Почему я такой дурак? Почему я сразу не догадался проверить диковинки станции? Идиот! Нас же не просто так притягивает к определённым мирам!» Танатос опять не знал, смеяться или хвататься за голову. На сей раз победило второе. Он зарылся рукой в волосы, едва сдерживая желание разломать компьютер на кусочки. К счастью для компьютера, он ещё мог пригодиться. Танатос вернулся к монитору, отыскал краткую сводку об Алой Смерти. Перед изучением проклятой диковинки следовало определить, как правильно с ней работать, так что никакой информации в базу данных пока не внесли. Зато написали, в каком отсеке хранится Алая Смерть. Пока Танатос копался в памяти Адлера, пытаясь выстроить маршрут, Венни неожиданно боднула его в руку. — Чего ещё? — Ву! — исчерпывающе высказалась Венни. Танатос со вздохом уставился в экран. У вуббабу не было лап, поэтому Венни тыкала в нужное место ухом. Танатос бесцеремонно отпихнул её и наконец заметил кнопку, которая прежде укрывалась от его заспанного взора. «Запросы диковинки: 1». — Да ладно, — стараясь придать голосу уверенное звучание, сказал он. Курсор, тем не менее, уже направился к кнопке. — Наверняка это была Герта. Ну, или кто тут среди этих мажоров главный? Танатос понятия не имел, как выглядит Герта, но фото сотрудника, запросившего Алую Смерть, явно изображало другого человека. И Танатос с Венни уже видели его раньше. — Подожди, — сдвинул брови Танатос. — Этот парень… Это же один из «Багровых мотыльков». Тот самый, из-за которого ты провалилась в сон. Как там его? Слизняк? Благодаря богатой коллекции фирменных «ву» от Венни (в том числе парочки нецензурных) Танатос узнал, что парня из «Багровых мотыльков» звали Змей. Сотрудник станции делил с ним одну внешность, но был записан в базе данных как «Джерард, Отдел галактической географии, исследователь третьего уровня». Возможно, Змея в Тейвате тоже звали Джерард. Возможно, до прихода в «Багровые мотыльки» он тоже интересовался географией. Как бы то ни было, запрос Алой Смерти от человека, который носил облик весьма сомнительной в Тейвате личности, выглядел тревожно. Алая Смерть была проклятой диковинкой. Если уж кто и должен был заниматься её исследованием в первую очередь, то явно не географ. Нет. «Джерард» преследовал личные мотивы. Наверняка недобрые. Слизняк — он и есть Слизняк, как его ни назови. Джерард оставил запрос на диковинку около двух часов назад. Танатос так и не смог узнать, одобрили его или нет. Оставалось лишь отправиться в отдел, где хранились диковинки, и взглянуть на Алую Смерть собственными глазами. Если, конечно, она всё ещё была на станции, а не отправилась навстречу звёздам в кармане Джерарда. Змея, из-за которого Венни стала вынужденной пленницей мира сна.* * *
Джерард отошёл от витрины, где хранилась Алая Смерть, упёр руки в бока, оглядел результат своей работы — устало, но довольно. Он не рассчитывал на то, что это сработает, но всё же надеялся выиграть немного времени. В конце концов, время было в этой гонке единственным ценным ресурсом. Только быстрый охотник получал шанс подстрелить птицу. И только тот, кто был ещё быстрее охотника, мог спугнуть птицу за пару мгновений до рокового выстрела. «Я выполнил твою просьбу». Взгляд Джерарда скользнул к запястью. Вся его левая рука была кибернетической, казалась чужеродной… Мёртвой. Но всё-таки выглядела лучше правой, которую до самого плеча покрывали чешуйки, отливающие нездоровой синевой. «Могу ли я рассчитывать, что ты сдержишь обещание и выполнишь мою?» Он вздохнул и собирался уже уйти, когда вдруг ощутил у горла холодное лезвие клинка. Кто-то стоял за его правым плечом — кто-то, у кого была причина прийти сюда с оружием в руках. Тот, кто знал правду об Алой Смерти. Глаза Джерарда скользнули к витрине. Он не оборачивался, но сумел уловить в отражении зыбкий силуэт. Женщина. Её чёрные волосы были забраны в высокий хвост. Плащ, ниспадавший до щиколоток, напоминал растрёпанные вороньи крылья. Это была одна из сотрудниц станции. Джерард знал эту женщину — но в то же время понимал, что совсем её не знает. Он решился слегка повернуть голову, но женщина среагировала мгновенно: бросилась вперёд, одним мощным ударом впечатала его в стену, сильнее вдавила лезвие. На шее тотчас проступили алые бусины крови. Джерард ругнулся, за что женщина немедля наградила его ударом в живот. Её карие глаза полыхали безумием. Каждая чёрточка лица, обычно такого расслабленного, дрожала от напряжения, из-за чего оно казалось жуткой маской, натянутой вместо кожи. — Даже не думай дергаться, — прошипела она. — Ты ведь хочешь жить, Джерард? Её меч продвинулся ещё немного. По лбу Джерарда скатилась капля холодного пота, и женщина, заметив это, растянула губы в ухмылке, от которой свело внутренности. — Конечно, ты хочешь жить. Именно поэтому ты заключил сделку с этим человеком. Под каким именем ты его знаешь? Нергал? Аид? А впрочем, — она цокнула языком, — у него слабость к таким, как ты. Мотылькам, которые летят к пламени собственной погибели. Он наверняка представился тебе как положено. Ах, Кевин Каслана… Тень, которая всегда идёт впереди меня. — Ухмылка женщины превратилась в хищный оскал. — Сколько мы играем в кошки-мышки? Сто лет? Больше? Она пожала плечами, повела мечом с такой непосредственностью, будто держала обыкновенную зубочистку. Лезвие резануло Джерарда по скуле. Женщина, заметив это, провела по порезу рукой, задумчиво растёрла кровь между большим и указательным пальцем. Джерард судорожно выдохнул. Кевин не преувеличивал: женщина, которая охотилась за кольцом, не знала ни жалости, ни здравомыслия. — Помню, всё началось на Идзанами, — сказала она, невозмутимо вытерев кровь о щёку Джерарда. — Он увёл кольцо прямо у меня из-под носа. Вынудил того лиса, Уракусая, отправить его в другой мир. А потом ещё в один, и ещё… Всякий раз, когда я выходила на след кольца, Кевин Каслана успевал его перепрятать. И при этом за целую сотню лет он ни разу и пальцем не дотронулся до кольца сам. Занимательно, не так ли? Неужели даже у безжалостного Аида есть свои страхи? Женщина хмыкнула, задумчиво поглядела на витрину с Алой Смертью, а затем вдруг резко повернулась к Джерарду, да так быстро, что он отчётливо расслышал хруст. Женщина обращалась с собственным телом небрежно, словно оно было не более чем полой марионеткой. — Мм… Сейчас это не имеет значения. А знаешь, что важно? — Она с невинной улыбкой потрепала Джерарда по щеке. — Ты, мой хороший. Перепуганный мальчик, который очень хочет выжить. Джерард молчал. На шее бешено пульсировала жилка. От каждого её толчка по коже тонкими дорожками сбегала кровь. — Ты ведь болен, не так ли? Эти чешуйки… — Она бесцеремонно ухватила Джерарда за запястье, потянула его руку на себя с такой силой, что чуть не вывихнула ему плечо. — Одну руку уже пришлось ампутировать. Что насчёт второй? Как долго она протянет, мм? Месяц, наверное. Может, два. Потом придётся заменить и её тоже. Рано или поздно болезнь поглотит всё твое тело. В тот день, когда ты не сможешь даже подняться с постели, твоя жизнь будет окончена — и ты медленно двинешься навстречу смерти. Действия женщины причиняли боль. Но куда больнее становилось от её слов, удивительно прозорливых… и правдивых. Джерард никогда не хотел работать на станции Герты. Он мечтал отправиться в путешествие. Может, присоединиться к космическим рейнджерам или бороздить галактику в одиночестве, изучая самые разные миры и встречая самых разных попутчиков. Но вместо этого он заковал свой свободолюбивый ум в плен четырёх стен. После десятка пережитых операций и сотни перепробованных лекарств Отдел географии остался для Джерарда единственной надеждой. Он верил, что однажды, в каком-нибудь из бесчисленных миров, сумеет отыскать своё спасение. А сейчас он был птицей, которая добровольно заперлась в клетке и не могла покинуть её, потому что в ином случае разбилась бы, так и не сделав ни одного взмаха. — Ты поэтому согласился помочь моему дорогому Аиду, не так ли? — с поддельным сочувствием улыбнулась женщина. Её глаза оставались холодны. Она не считала Джерарда человеком. Для неё он был просто ступенькой на пути к цели. Проходным персонажем истории, в которой её интересовала лишь финальная сцена. — Ты думал, где-нибудь на просторах галактики он найдёт для тебя чудодейственное средство. Он ведь обещал, не так ли? Но скажи, мальчик. — Женщина погладила Джерарда по волосам, но в этом жесте не было ни тепла, ни ласки. — Веришь ли ты, что он сдержит своё обещание? Веришь ли, что такое средство вообще существует? Поскольку Джерард продолжал молчать, женщина хмыкнула, оставила его волосы в покое, но далеко отходить не стала. Лезвие клинка по-прежнему упиралось ему в шею. — Столько переменных, — покачала головой женщина. — Столько сомнений. Найдёт ли Кевин Каслана лекарство? Поможет ли оно? Доживёшь ли ты до этого дня? Не забудет ли он, межгалактический странник, которого всегда зовут другие миры, о таком маленьком и незначительном человеке, как ты? Она холодно засмеялась. Пользуясь тем, что она отвлеклась, Джерард стрельнул взглядом по сторонам. Увы, у него не было ни малейшего шанса незаметно позвать на помощь. Женщина, должно быть, взломала камеры наблюдения и смогла подменить изображение — а иначе в отдел диковинок давным-давно нагрянула бы охрана. Джерард понимал, что оказался в ловушке. В клетке внутри клетки. — Ах, — отсмеявшись, выдохнула женщина. — Мой тебе совет, милый: не заключай сделок с Аидом. В конце концов, он не смог сберечь ни Персефону, ни своё царство, ни тропы в Элизиум, которые должен был оберегать. Положись лучше на меня. Она щёлкнула пальцами, и по её тонким запястьям потекли ручейки вязкой чёрной субстанции. Женщина поднесла запястье к губам Джерарда. Он дёрнулся, попытался отвернуть голову, но движения женщины оказались настойчивыми, а острая грань клинка лишала всякого желания спорить. Несколько капель попали внутрь. Джерард зажмурился, но вместо того, чтобы ощутить ожидаемую боль, вдруг испытал облегчение. Напряжение, которое прежде тисками сжимало охваченную чешуйками руку, слегка отпустило. — Ну? — улыбнулась женщина. — Лучше? Джерард продолжал хранить молчание, и она раздражённо щёлкнула языком, поддёрнула рукав, который стал влажным и почернел аж до локтя. — Да уж, собеседник из тебя так себе. Но в этом есть свои плюсы. — Она пальцами взялась за подбородок Джерарда, повернула его голову сначала влево, потом вправо, наблюдая, как сереют голубоватые чешуйки на его коже. — Всё очень просто, милый. Я не могу открыть витрину с Алой Смертью сама. Помоги мне. Введи код доступа. Или просто скажи его мне. А взамен… я награжу тебя. Её длинный острый ноготь упёрся в нижнюю губу Джерарда. — Я подарю тебе спасение, которого ты так жаждешь.Этот фрагмент можно читать под музыку: Ancient Bards — Light. Ставьте на повтор
Джерард выдохнул. Сила, мимолётным разрядом пробежавшая по телу после пары капель чёрной субстанции, и правда могла стать долгожданным лекарством. Избавлением от боли. Ключом от клетки. Нет. Не только ключом. Она могла стать крыльями, которых Джерард, в отличие от всех остальных, был лишён с рождения. — Но это фальшивые крылья, Джерард. Он не знал, кому принадлежит этот голос, но по неведомой причине душа на пару мгновений обмерла — будто соприкоснулась с той частью реальности, которую при жизни не должен видеть ни один смертный. — Их перья скреплены воском. И когда ты, следуя за своими мечтами, взлетишь к Солнцу, тебя будет ждать лишь неминуемое падение. Джерард с протяжным выдохом закрыл глаза. — Скверна не может дать спасения. Она может продлить тебе жизнь, но в таком случае ты покинешь свою клетку лишь ради того, чтобы оказаться в другой. Покориться воле этой женщины. Стать Змеем, танцующим под мелодию чужой флейты. Так скажи, Джерард… Он поднял веки, взглянул на руку женщины, с которой по-прежнему капала, расплываясь по ткани подобно чёрным слезам, вязкая субстанция. — В чём заключается спасение, которое ты ищешь? Джерард вздохнул. А затем, собравшись с духом, решительно оттолкнул руку женщины подальше от себя. Может, в каком-нибудь другом мире он бы обратился к скверне. Но не здесь. Пускай у него не было крыльев, пускай его век был скоротечен, как у мотылька, не летящего — ползущего навстречу огням смерти, у него всё ещё оставался он сам. Его свободная воля. Его сердце, которое жаждало спасения от всех возможных оков. — Не надо, — сказал Джерард. — Я открою витрину, но свою чёрную мерзость оставь себе. Я лучше заключу сделку с «Аидом» и приму смерть в случае неудачи, чем стану псом у тебя на цепи. Женщина фыркнула, отстранилась, подняв руки. — Ну, это твой выбор. — Именно, — поднявшись, сказал Джерард. — Это мой выбор. Она вскинула брови, но вопросов задавать не стала. Женщину не интересовал Джерард. Её интересовал лишь предмет, запертый за голубым мерцанием силового поля, которое не позволяло свободно забирать диковинки с витрин. Джерард подошёл к панели управления. Обернулся. Его до сих пор не покидало ощущение, что в комнате присутствует кто-то ещё. Кто-то, наблюдающий за каждым его шагом… За каждым решением. «А если эта женщина придёт? — написал Джерард после того, как Кевин, узнав о попавшей на станцию Алой Смерти, попросил об услуге. — Если начнёт угрожать мне? Что делать тогда?» Ответ долго не приходил, и Джерард подумал, что Кевин, человек крайне холодный и замкнутый, уже утратил к нему интерес. Но Кевин ответил. «Я не могу просить тебя рисковать собой. Но и допустить, чтобы Алая Смерть попала ей в руки, не могу». «И как это понимать?» — хотел было набрать раздражённый Джерард, когда вдогонку пришло ещё одно сообщение: «Сделай выбор, о котором не будешь жалеть. Какой посчитаешь нужным. С последствиями я разберусь». И Джерард сделал его. На самом деле он сделал его гораздо раньше, чем оказался перед лицом этой обезумевшей женщины, готовой напоить первого встречного ядом скверны. Он ввёл комбинацию, и силовое поле вокруг Алой Смерти исчезло. Женщина рывком поднялась. Не глядя на Джерарда, она в два шага оказалась у витрины. На её губах плясала торжествующая улыбка. Рука гадюкой метнулась за добычей. Посмеиваясь, женщина надела кольцо в виде переплетённых крыльев себе на палец. Джерард старался на неё не смотреть. — Теперь я могу идти? Женщина подняла глаза. Долю секунды в её глазах ещё догорали искры радости. Затем её лицо исказилось яростью, а улыбка сползла с лица, будто оплавленная восковая маска. Комнату, отражаясь в витринах зыбкими тенями, прорезали чёрные нити. Джерард дёрнулся, но нити последовали за ним, прошили тело, впились в жилы, наполняя их скверной с таким неистовством, что стоять прямо было уже невозможно. Кашлянув кровью, Джерард рухнул на колени. Мир перед глазами стремительно выцветал. Звуки утрачивали чёткость, и Джерарду начало казаться, что каждое слово подобно резиновому мячику, который отскакивает от стен снова, и снова, и снова… До тех пор, пока мячик не попадает в само сознание и не начинает рушить его изнутри. — За кого ты принимаешь меня, мальчишка? — вскричала женщина. — Неужели думаешь, что можешь обмануть, подсунув фальшивку? Джерард поднял затуманенные глаза. Несмотря на боль, он не сдержал усмешки. — О, брось. Почему же сразу фальшивка? Ты разве не слышала о диковинках, которые признают своим владельцем только достойного? Может, это именно тот случай. Может, ты не можешь овладеть Алой Смертью, потому что недостойна ей владеть. Его слова привели женщину в ярость. Чёрные нити вгрызлись в тело с особенным упоением, и Джерарду вдруг показалось, что они могут даже вырвать из тела его сердце. — Что за чушь! — отозвалась женщина. — Ну что ты, — издевательски протянул Джерард. — Тот, кто хочет овладеть артефактами Смерти, должен быть готов сам стать ей. Но Смерть милосердна. Она может нести спасение. А ты… Он сплюнул кровью, смешанной с чёрной грязью. — Ты несёшь только разрушение. Нити скверны вгрызлись в Джерарда до такой степени, что он не выдержал, упал на пол, прямо посреди витрин. Над головой за силовыми полями парили диковинки со всей вселенной. Наблюдая за их причудливым танцем, Джерард вдруг подумал: пускай он так и не сумел отправиться в путешествие, ему всё же удалось соприкоснуться с галактикой. Его мечта была подобна солнцу. Тёплый золотой свет озарял путь, вёл за собой, но сколько бы Джерард за ним ни следовал, солнце всегда оставалось недостижимым. Несмотря на это, сама попытка добраться до него привела Джерарда на станцию Герты, в Отдел географии. Подстёгнутый желанием обрести спасение, он изучал бесчисленные миры и пролегающие между ними звёзды. Да, он пускался в странствия, не выходя из кабинета. Да, его попутчиками были коллеги, а вместо кораблей служили рабочий планшет да блокнот с заметками. Но… Это всё-таки было хорошее путешествие. Алая Смерть в руках женщины рассыпалась чёрной пылью. Разъярённая, она отшвырнула остатки подделки прочь, подступила к Джерарду, и нити скверны, повинуясь её воле, принялись скручивать его тело, обращать в монстра. В змея, который, покоряясь мелодии флейты, привёл бы её к настоящему кольцу. — Что ты с ним сделал?! Голос Джерарда звучал уже совсем слабо, но не утратил ехидных нот. — То, что просил меня Кевин Каслана. Отправил кольцо подальше со станции Герты. Ещё два часа назад. Ты застала меня здесь лишь потому, что я как раз принёс подделку. Женщина пришла в такую ярость, что попыталась сокрушить одну из витрин, но силовое поле не впечатлилось её ударом. — Разве ты не хотел жить, глупый ты мальчишка? Почему ты помогаешь ему?! Джерард тихо засмеялся. В самом деле, почему? — Не знаю, — честно сказал он. — Может, дело не в нём. Может, он просто напомнил о единственной из доступных мне свобод — свободе выбора. Я… Он скользнул взглядом за спину женщины, туда, где в центре зала вдруг появился силуэт высокого мужчины с глазами цвета граната. Человека, предупредившего о фальшивых крыльях. Странно. Джерард никогда не видел его прежде, но всё равно узнал. И улыбнулся. — Я просто сделал выбор, о котором не буду жалеть. Мужчина с гранатовыми глазами не шевельнулся и ничего не сказал — Джерард ощутил лишь слабый импульс. Будто сквозь время и пространство протянулась невидимая рука, готовая провести его в объятия целой вселенной. Эта рука оказалась неожиданно тёплой, а её хватка была мягкой, даже… нежной. Смерть всё-таки решила быть к нему милосердной. Джерард выдохнул. Прежде чем женщина добилась желаемого, прежде чем он стал чудовищем, прежде чем сознание растворилось в волнах скверны, Смерть зачерпнула солнечный свет недостижимой мечты и сплела для Джерарда крылья. Чтобы в последнее мгновение своей жизни он мог вырваться из клетки и устремиться навстречу небесам, которых всегда хотел коснуться. Чтобы перед своим уходом за горизонт бытия он всё же обрел желанную свободу.Конец музыкального фрагмента
Этот фрагмент можно читать под музыку: The Soft Music Box — All The Pretty Little Horses. Ставьте на повтор до конца главы
Пару секунд женщина смотрела на покинутое тело упрямого мальчишки, который так глупо отдал жизнь ради… Ради чего? Ради идеалов? Ради того, чтобы остаться собой? Чтобы умереть «человеком»? Как если бы в понятии «человек» заключалась вся святость вселенной. О, нет. Она хорошо знала, как глубоко проникает гниль человечества. Она покачала головой, на всякий случай тронула мальчишку носком ботинка, но мальчишка действительно был мёртв. Синие чешуйки на его коже стали серыми. Как если бы в последнее мгновение жизни болезнь решила его отпустить. Ну что за глупец? Он мог бы обрести спасение. Неужели он в самом деле отверг жизнь из опасения увидеть в зеркале чудовище? Но разве люди когда-то видели в отражениях кого-то другого? Она поджала губы, а затем, сложив руки на груди, вдруг задумалась над фактом, который прежде ускользал от её внимания. Она поддалась гневу. Позволила эмоциям взять верх и едва не упустила из виду ключевой фрагмент этой до отвращения печальной картины. Мальчишка умер слишком… вовремя. Женщина подняла глаза, обежала взглядом комнату. На полу, стене и витринах отпечаталась кровь, смешанная со скверной. Женщина медленно направилась к выходу. За ней тянулась цепочка алых следов. Каблуки цокали так, словно жаждали найти голову, которую можно было бы пробить одним решительным ударом. — Долго будешь прятаться? Я знаю, что ты здесь. И найду тебя. Она приблизилась к большой высокой витрине — единственному месту во всей комнате, где можно было спрятаться. — Выходи. Иначе — клянусь тебе — я уничтожу всю эту станцию. До неё донёсся тихий вздох. За витриной послышалась слабая возня. Затем навстречу женщине медленно вышел ребёнок. Мальчик, которому она не дала бы и двенадцати лет. Женщине не было дела до детей — очередных фальшивых марионеток этой бесконечной, ненавистной истории. Если бы пришлось, она без колебаний переломила бы мальчишке позвоночник, но ей, напротив, нужно было обеспечить сохранность физического тела. Только так она могла поговорить с тем, кто прятался за этой хрупкой оболочкой. Будто за лавровым листом в разгар шторма. Она щёлкнула пальцами. Как она и думала, вытянуть душу из тела оказалось проще простого — душа была осквернена, и это значило, что при большом желании она могла установить над ней власть. Хотя бы на несколько минут. Их было вполне достаточно. Да и желание у неё было не просто большим. Огромным. Оно пульсировало и кровоточило, подобно пронзённому сердцу, уже пятьсот лет. И наконец её взору предстал он. Тот, кого она ненавидела. Тот, кого она надеялась однажды убить. Бог с железным сердцем. Давным-давно она считала его одним из немногих достойных представителей Небесного порядка. Он не сравнился бы своим умом с Айоном, он не обладал талантами своего брата, силой Афины, красноречием Гермеса… Если уж на то пошло, ей всегда казалось, что он лишён выдающихся достоинств. Кроме одного. Он был благороден. До смешного. Наблюдая за ним, она всегда получала неподдельное наслаждение. Переплетаясь с упрямством, принципы этого юноши становились для него то величайшей преградой, то светом путеводной звезды. Так она думала до того дня, пока иллюзии не рассеялись. Пока Смерть не сняла свою маску и не оказалась просто… убийцей. Его душа оказалась в её власти. Ослабевший, скованный, он застыл в воздухе, скривившись от боли, но при этом его гранатовые глаза горели всё тем же невыносимым упрямством. Она хотела стереть это выражение с его лица. Нет. Она хотела стереть его самого. Вернуть должок. Она повела рукой. Душа рванулась ей навстречу, оказалась всего в паре шагов — она не сокращала дистанцию лишь из опасения, что с этого безумца станется выкинуть нечто из ряда вон выходящее. Их взгляды встретились, и она заговорила первой: — Танатос. Он тихо вздохнул, опустил голову. Из-за того, что она удерживала его душу в незримых цепях, его контуры расплывались, а полупрозрачное тело время от времени начинало рассыпаться. Это были меньшие муки, которым она собиралась его подвергнуть. Вот только… Почему же он молчит? Неужели не узнает её? Неужели плащ Смерти способен обдурить даже саму Смерть? Или, может… — Ты не помнишь меня? — не выдержав, выпалила она. Уголок его губ обозначился чётче — и в следующее мгновение утратил очертания, чтобы собраться снова. Несмотря на столь жалкое состояние, он заговорил с привычной твёрдостью. С той, которой она некогда восхищалась — и которую теперь не могла выносить. — Я очень хорошо помню тебя… Асмодей. Хранительница Небесного порядка.Вместо титров: Beth Crowley — I Didn't Ask For This