HERE COME THE REGRETS

Юта провёл рукой по твоему лицу, когда увидел, что ты пришла в себя. Ты была без сознания почти четыре дня, всё это время он, Доён и Юно менялись, сидели у твоей койки, когда им позволил сделать это твой лечащий врач. Доктор говорил, что всё нормально, медленно, но ты восстанавливаешь свои силы — такой крепкий сон всего лишь защитная реакция организма после всего, что произошло. Твой организм боится вывести тебя из состояния сна и снова столкнуть с тем, что случилось ранее. Рана заживала хорошо, швы не разошлись — всё было в порядке, пуля не задела жизненно важные органы, но по правде, попади она чуть левее — ты бы умерла за пару минут. Сны тебе снились дикие, просто какие-то ужасные, просто жуткие кошмары, которые никак не кончались. Ты постоянно кричала и не знала, кричала ли ты в реальности, держал ли тебя кто-то в эти моменты, чтобы ты не зацепила себе что-то ещё. Юта не хотел уходить. Джехён выталкивал его из палаты силой, звонил Доёну и просил его приехать и забрать Юту, тогда Ким приезжал и увозил мужчину домой. Они втроём стали друг для друга островками безопасности, могли в любую секунду сказать, что думают и не оказаться осужденными. Твои глаза медленно открылись. Ты сфокусировала свой взгляд на лампочке на потолке, а потом захрипела, в попытке попросить воды — в горле пересохло. Юта поднёс воду к твоим губам, и ты жадно глотала всё, что он тебе дал, чуть было не подавилась, так сильно хотелось пить. Прикосновения Юты были нежными и очень мягкими, ты прикрыла глаза; как кошка, ласкаясь к его руке и попыталась поднять свою руку сама, но ничего не вышло — сил не было. Когда ты начала плакать, вспоминая всё, что случилось, Юта поднялся и поцеловал тебя в лоб, осторожно обнимая. В нос сразу ударил запах его привычного для тебя одеколона, и ты разрыдалась ещё сильнее. — Всё хорошо, моя девочка, — шепчет он, целуя тебя то в лоб, то в щёки. — Всё нормально, всё закончилось. Ты в безопасности. Я рядом. И у тебя получается поднять руку, ты сжимаешь его локоть и утыкаешься лбом в его плечо, не успокаиваясь. Хочешь что-то спросить, но говорить тяжело, всё ещё больно, словно тебе связки повредили. Юта гладит тебя по волосам, успокаивающе что-то шепчет, а ты глазами по палате бегаешь в поисках кого-то или чего-то. — Доён и Чону… — хрипишь ты, выговорив имена друзей, которые были ранены. — Оба в порядке. Доён ради тебя из больницы сбежал, представляешь? — говорит Накамото, снова целуя тебя в лоб, и ты чувствуешь, как слеза с его глаза упала на твою щёку. Поднимаешь взгляд на него и шмыгаешь носом. — Чону пришлось немного в реанимации полежать, не было нужной крови. Сейчас всё хорошо, милая. Он в порядке, обязательно навестит тебя. — А Джонни… — резко вдохнув, спрашиваешь. — Умер. — Произносит твой муж и ты опускаешь взгляд. — Это не твоя вина, эй. Слышишь меня? — он, заметив, что твои глаза снова наполнились слезами, обхватывает руками твоё лицо. — Джонни пытался тебя убить, помнишь? Он угрожал тебе. Он убил Джено, помнишь? — при упоминании Джено ты снова срываешься и Юта прижимает тебя к себе, целуя в макушку. — Извини, солнышко, прости, прости. Не подумал. Извини меня. — Он снова делает попытки успокоить тебя, ты продолжаешь плакать и Юта сам плачет вместе с тобой. Дверь в палату тихо открывается, и ты через пелену слёз замечаешь знакомый образ, в нос ударяет приятный знакомый запах — одеколон, который ты подарила Джехёну много лет назад, он так и не сменил аромат. Юно держит цветы в своих руках — твои любимые пионы. На его губах мягкая приятная улыбка, он так рад тебя видеть в сознании. Юно медленно подходит к тебе и свободной рукой касается твоей руки, ты улыбаешься, когда он подходит ближе и пытаешься поднять вторую руку, чтобы коснуться его лица. Видя, какие трудности ты испытываешь, Джехён сам наклоняется ниже, позволяя тебе провести рукой по его щеке. Юта отстраняется от тебя, позволяя Джехёну приблизится к тебе и поцеловать в лоб. — Твои любимые цветы. — Тихо говорит он, кладя букет на тумбочку. — Я попросил принести вазу, чтобы их поставили. Как ты себя чувствуешь? — Терпимо. — Отвечаешь. — Всё нормально, было даже больно говорить. — Я узнал у врачей, они сказали, что ты идёшь на поправку, — он сжимает твоё плечо ладонь и смотрит на Юту. — Муж твой совсем не спал. Приходилось вытаскивать его силой из твоей палаты. Переживал, что ты придёшь в себя и искать его будешь. — Он шутит, Юта шутку не оценивает, а ты тихо смеёшься, но лёгкие немного режет от боли. — Доён ворвётся к тебе в палату вечером. Сегодня его очередь. — Это он мне стихи читал, да? — спрашиваешь ты и видишь, как Джехён с Ютой удивляются. — Я слышала его голос и как он читает мне стихи на ломанном английском. Как его рана? — Нормально. Получил от врачей за то, что из больницы сбежал. — Юта вступает в ваш диалог и убирает упавшие на твоё лицо волосы рукой. Джехён смотрит на Юту, а потом на время и Накамото, вздыхая, поднимается с места. — Моя смена кончилась, представляешь? — хихикнув, говорит тебе муж. Он целует тебя в губы, а потом отстраняется. — Я вернусь завтра. Ты киваешь, смотришь за тем как он собирает все свои вещи, потом напоминает Джехёну что и как, отдаёт какие-то записи и выходит из палаты. Джехён занимает его место и какое-то время молча изучает тетрадь с записями, перелистывает страницу за страницей, а потом поднимает голову и подмигивает тебе. Он делал так всегда, когда чувствовал некую неловкость между вами — это было на первых стадиях ваших отношений. Чуть позже пришёл врач, он сказал, что тебе даже можно попробовать встать, к счастью, как и оговаривалось, никакие жизненно важные органы не были задеты, также, как и позвоночник, тебе ничего не угрожало. Максимум слабость, но рядом с тобой был Юно, который крепко держал тебя за руку, пока вёл в туалет. Ты посмеялась, говоря, что он же не пойдёт с тобой в кабинку, но нет, ты ошиблась. Это не первое ваше совместное нахождение в туалетной кабинке, но это максимально неловкое. Он обещал на тебя не смотреть, когда ты будешь пытаться сходить в туалет, но он смотрел — чётко тебе в глаза. — Теперь мы стали ещё ближе, — снова шутит Юно, помогая идти тебе назад в палату. — Случись с тобой что-то более серьёзное, я был бы готов переехать к вам с Ютой и ухаживать за тобой с ним по сменам. — Нравится смотреть на ссущих женщин? — закатив глаза, спрашиваешь ты. — Нравится смотреть на тебя. Джехён изменился. Ты не понимала, что именно стало не так, но чувствовала, что что-то изменилось. Он был другим, более живым, настоящим. Много шутил и улыбался, то ли он пытался скрыть всю правду, что была в его душе, то ли он и правда был таким. Ты опустилась на койку, и сама легла, накрывшись одеялом. Ходьба отнимала слишком много энергии, слабость сразу ударила по всему телу, а ещё заболело место ранения, и ты схватилась за грудь, тяжело вздохнув. — Позвать врача? — спохватившись, спросил Юно будучи уже одной ногой в коридоре, но ты мотнула головой. — Ты уверена? — Да, — киваешь, — да, всё нормально. Просто из-за того, что прошлась. Ты ведь после аварии лежал, как быстро ты ходить начал? — Через пару дней, — вспоминает Юна и ты пожимаешь плечами. — Ладно, тогда будем ждать ужин. Юно не позволил тебе самой есть, поэтому набирал в ложку еду сам и подносил к твоему рту, кормя тебя как маленького ребёнка. Ты не противилась, наоборот была рада, что вы вот так близко друг к другу впервые за столько времени. Джехён пытается так сильно стать для тебя близким другом, он задаёт забавные вопросы, шутит тупые шутки, рассказывает интересные вещи, произошедшие с ним не так давно и ни слова о том, что было пять дней назад. Словно ничего не было. Никто не умер. Ты опустила голову в какой-то момент и снова всхлипнула. — Вы похоронили Джено? — спрашиваешь, Джехён замирает на секунду. — Конечно. — Отвечает тебе, набирая в ложку ещё каши. — И Джонни. Джено позавчера, Джонни вчера. — Мне жаль. — Шепчешь, в рот берёшь кашу и не можешь прожевать из-за слёз. — Я не хотела. Я подумала, что он собирается убить тебя. Мне показалось, что он улыбается, потому что готов застрелить тебя, пока ты смотрел на меня. Я стреляла машинально, я не думала, что убью его. — Начинаешь быстро говорить ты, проглотив кашу. — Мне так жаль, Юно. Я так виновата. — Ты убила человека, который убил Джено. Ты убила человека, который много лет был нашим врагом, притворяющимся нашим другом. Джонни был плохим человеком, если тебя это успокоит. Он уже давно не был нашим «Джонни». — Он так часто спасал меня, Юно, — вспоминаешь ты, — а я пустила пулю в его тело. — Ты могла пусть ещё и в моё и поверь мне, тебя бы никто не осудил за это. — Произносит Чон, и ты забираешь с ложки остатки каши и прожёвываешь. — Всё нормально. Джено жаль больше. — Мне кажется, я выплакала всё ещё в день, когда услышала об этом от Чону, а потом всё так закрутилось и я совсем потерялась в ощущениях, поэтому сейчас почти не больно. — Признаёшься ты. — Просто…словно его никогда не было. — Ты помнишь о Джонни, потому что он первый человек, которого ты убила. Это страшно только в первый раз, Т/И, потом привыкаешь. — Отставляя поднос с едой в сторону, говорит Юно. — Но тебе не нужно к этому привыкать. Лучше перестань об этом думать. — Ты смирился? — Со смертью Джонни? Да. Со смертью лучшего друга Со Ёнхо — нет. И никогда не смирюсь. — Мне очень жаль. — Снова повторяешь ты. — Я испугалась и… Джехён поднимается и обнимает тебя, наклонившись к тебе ближе. Он целует тебя в щёку и обнимает несколько минут, осторожно касаясь руками твоих плеч и затылка. Ты тихо плачешь, обняв Чона одной рукой и вздыхаешь. Тебе в его объятиях почему-то легко, словно между вами никогда ничего страшного не было, словно вы всё ещё те же близкие и любящие друг друга люди. Ты не хочешь отпускать его и хватаешь руку, когда он отстраняется, пальцами сдавливаешь его ладонь и смотришь бывшему мужу в глаза. Юно гладит тебя рукой по щеке и улыбается. — Если ты захочешь вернуться, — начинает он тихо, будто бы не хотел этого говорить вообще, — просто возьми, меня набери, и я брошу весь мир ради тебя одной. Ты смотришь на него, но твоё сердце больше не стучит учащённо при виде него, ты чувствуешь другую любовь — любовь прошедших лет, любовь, которая должна была рано или поздно закончится. Или любовь, которой никогда не должно было быть. Вы смотрите друг на друга какое-то время, а потом ты немного приподнимаешься и обнимаешь его рукой за шею, просто потому что тебе этого захотелось. Юно обвивает рукой твою талию, помогая приподняться и держит, пока ты прижимаешься к нему, но не плачешь. Просто нуждаешься в этих объятиях — в объятиях человека, которого скоро не будет в твоей жизни. Джехёну было сложно это принять, но он понимал, что это случится. Он осознавал, что это закончится — вы больше никогда не увидитесь, не столкнётесь на одном рынке, не встретитесь в университете или в магазине. Джехён больше не побежит за тобой, когда заметит в толпе людей, а ты не обернёшься, когда увидишь за своей спиной. Вы больше не будете друг другу кем-то, теперь вы будете незнакомцами. — Какие планы? — спрашиваешь, когда он опускается на место и открывает книгу. — Почитать тебе стихи, которые читал тебе Доён. — Пожав плечами, отвечает Чон. — Или вообще? — Вообще. Мне кажется, ты не хочешь возвращаться к работе. — Ты права. — Он кивает, перелистывая страницы. — Я купил дом в Италии. Хочу жить там. — Почему Италия? — удивляешься ты. Юно никогда не питал сильной любви к итальянской культуре и вообще к итальянскому народу, он Европу облетал стороной, бывал там очень редко, только в случае крайней необходимости. А тут Италия. — Показалось, что это хорошее место для дальнейшей жизни. Хочу семью, — выдаёт он и смотрит на тебя. — Детей хочу. Хочу огородить их от преступности и всего этого, хочу, чтобы они выросли людьми. Для этого пройду терапию, поменяюсь, начну новую жизнь. — А мафия? — Ищу замену. — И какие варианты? — ты наклоняешь голову в бок. Джехён задумывается, но молчит. — Завтра расскажу, как приду, чтобы Юта и Доён здесь были. У меня ведь из приближённых только вы и остались. Он замолкает, а ты больше ничего не спрашиваешь. Видишь, как за окном садится солнце. Юно медленно читает стихи, потом рассказывает что-то смешно и ещё через час в палату входит Доён. Он так рад тебя видеть, что бросает пакет на пол и обнимает тебя, благодаря за то, что ты спасла его. Когда отстраняется, ты видишь на его глазах слёзы, и он так растерян, что не может контролировать свои эмоции. Джехён уходит, оставляя вас вдвоём, рассказывает, что ты уже можешь ходить и уходит с концами, обещая, что вернётся утром, когда придёт Юта сменять Доёна. Доён мало говорил, он словно боялся спрашивать тебя о чём-то или просто вести с тобой диалог. Он был немного напуган всем, что происходит и выглядел не очень хорошо, когда он читал, ты коснулась его руки и сжала её. — Точно. — Он опустил взгляд на твою руку и заметил, что нет обручального кольца. Порылся в кармане и достал твоё кольцо — белое золото, аккуратный узор — твоё кольцо. Ты удивилась, увидев его и сразу взяла в руку, рассматривая. — Чону отдал. Сказал, что медсестра ему всунула ещё до того, как всё случилось, но он забыл тебе отдать. — Чону пришёл в себя? — спрашиваешь, надевая кольцо на палец. Теперь всё на своих местах. — Да. — Кивает Ким. — Чувствует себя пока паршиво, но сказал, что быстро поправится. Да и врачи говорят, что ничего страшного нет. — Встретимся с ним, когда выпишемся из больницы. — Ты улыбаешься, рассматривая кольцо. — Спасибо, Доён. — За что? — За кольцо и за то, что не отвернулся. Он понимает, что ты имеешь в виду под «не отвернулся» — у тебя это равно «вернулся за мной и не оставил в беде». Донён вздыхает, кивает тебе и почему-то смотрит на цветы в вазе, которые принёс Джехён. Он вспоминает, как в день вашей свадьбы с Ютой он выбирал тебе букет. Его выбор пал на пионы, но Ким так и не успел их купить, потому что Джехён слишком рано собрался. Донён помнил про твою любовь к пионам, Юта так часто об этом говорил, и мужчина даже подумал, что это Юта тебе их купил, но потом заметил красную записку — в стиле Юно. Доён перевёл взгляд на тебя и улыбнулся, видя, что ты за ним наблюдаешь, немного заволновавшись, что он замолчал. — Я не мог тебя оставить. Извини за то, что так относился к тебе. Я просто…не знаю, не могу подобрать слова, чтобы оправдать свою крысиную натуру. — Тихо произносит Доён. Ты вспоминаешь всё ваши диалоги, как вы общались с ним, когда ты только начала жить с Ютой. Отношение Доёна к тебе было и правда крайне неуважительным, Ким тебя буквально с землёй ровнял, но ты не злилась, наоборот, ты всегда находила что ему ответить. Сейчас тебя это почему-то даже смешило, ты никогда и подумать не могла, что будешь вот так сидеть и смотреть на человека, с которым вы друг друга недолюбливали. — Ты можешь пойти домой. — Говоришь через какое-то время. — Здесь есть медсёстры и я сама уже справляюсь, нет нужды следить за мной. — Мне дома одиноко. — Произносит Донён. — Я ведь сюда хожу, потому что мне здесь комфортно. Я тебе стихи читал, которые никак не мог прочитать. Ты их слышала? — Во снах мне их читал человек, которого я видела. — Усмехаешься ты. — Спасибо, Доён, мне тоже хорошо рядом с тобой. Понять не могу, что я делала такого в прошлой жизни, что меня окружают такие люди, как ты. — Наверное, ты была очень плохим человеком. — Он шутит. — Мафия вокруг, Т/И, в этом нет ничего хорошего. Личности ужасные, на каждом шагу опасность. Ты хорошо держишься, ты сильная, но я боюсь, что долго это продолжаться не может. Если у тебя будет возможность, улетай отсюда куда-нибудь. Об этом уже все говорят. — О том, что случилось? — О Джонни, о Джехёне, о Мацуко. Люди уже ищут способы её вытащить — она часть японской мафии, Т/И, всё не кончится так просто. — Вздыхает мужчина. — Джехён не скажет тебе об этом, чтобы уберечь от переживаний, но я скажу. Вам и в Японию не желательно возвращаться, лучше куда-нибудь в Австралию, Европу, Америку — дальше отсюда, чтобы никто вас не нашёл. — Ощущение, что ты знаешь немного больше чем я, — чуть сузив глаза, говоришь ты. — Джехён готовит документы. Ты займёшь его место. Ты сглатываешь, смотря на Доёна. Ким сказал это серьёзно, без улыбки и без усмешки в голосе, он смотрит на тебя абсолютно серьёзно, с некоторой обеспокоенностью. Твои брови нахмурились. В голове возникло много мыслей и только одна из них тебе понравилась: если Мацуко хочет войны — она её получит. — Юно, конечно же, не говорит ничего заранее, он ставит перед фактом. Не слушай его и не соглашайся, ты ведь знаешь, что это такое. Ты знаешь, как там бывает страшно и знаешь, что люди умирают ни за что. — А если я соглашусь, — вдруг говоришь, — ты станешь моей правой рукой? Доён поджимает губы, увидев в твоих глазах огонь, который зажегся после его слов о мафии. Неужели ты и правда решила принять предложение Джехёна и влиться в это мафиозную тусовку с миллиардом опасностей и рисков? Ким думает, не зная готов ли он быть с тобой рядом и бояться каждого шороха первое время. Он посмотрел на свои руки, а потом вздохнул. — Левой или правой — любой, Т/И. Я не уйду. Если ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой, я даю тебе слово, что никуда не уйду и никогда не предам. — С полной серьёзностью, отвечает тебе Ким. — Как Юта отреагирует? — Я уверена, что он уже обо всём знает. — Потерев переносицу и зевнув, говоришь ты. Доён кивает, в коридоре приглушают свет, и медсестра входит, спрашивая стоит ли гасит свет у вас палате. Она щёлкает выключатель после того, как Донён кивнул и выходит, мужчина включает ночник. Он поправляет тебе подушку и открывает новую страницу книги, принимаясь тихо читать вслух.