Относительно

И теперь дни тянутся медленно, и лишь потихоньку уходящая жара говорит о скором приближении осени. Эдрик по привычке вспоминает учёбу, все эти сентябрьские наивные хлопоты… Интересно, ходил ли Хантер вообще в школу? Выбирал ли ковен, или сразу решил, что хочет служить только императору… Был или у него любимый предмет? Хантер прописался в мыслях окончательно, и всякий раз, когда Блайт видел его в коридоре замка или на патрулях становилось не по себе. И ещё сильнее это ощущается, стоит вспомнить его, Эдрика, неуклюжие попытки флиртовать. Ту зелёную мягкую траву, голубое небо и тёплое чужое дыхание объятое игривой беспечностью. Это было странно, немного нелепо, совсем неуместно. Эдрик понимал. Золотой Страж явно не искал в ковене мальчишек-иллюзионистов, готовых втрескаться в него за пару встреч… Он служил самому императору, которым мать Эдрика восторгалась при каждом удобном случае, руководил армией, отправлялся на задания. А Блайт… Портил эти задания дурацкими поцелуями. Мысли тут же красятся в чужое присутствие, заражая сознание смущением и тянущем в животе чувством. Знакомый затылок мелькает в толпе уходящего народа, и земля под ногами становится зыбкой. Эдрик нагоняет его уже среди игольчатого леса — одна нерадивая ветка умудрилась врезаться прямо в лицо. И как есть, раскрасневшийся от борьбы с хвойными, в домашней одежде и очках он останавливается перед Хантером. Тот даже сперва замахивается на него посохом. — О нет, неужели я нарушил закон? — потешается Блайт, задирая руки на манер сдающегося, но тут же теряет уверенность в тоне, сталкиваясь с малиновыми глазами. Хантер как всегда словно где-то не здесь, но на его губах всё же пробегает приветственная улыбка. — Эдрик, — фокусирует тот на парне взгляд. Он словно секунду о чём-то раздумывает, но всё же дурашливо фыркает. — Клёвые очки. Звук собственного имени странно притягателен. Или же всё дело в том, как произносит его именно Хантер?.. С хриплым придыханием. Эдрик облизывает пересохшие губы, пытаясь не обращать внимания на учащённое сердцебиение. — Я хотел поговорить. Парень в ответ каким-то странным взглядом его окидывает, но затем хмуро вздыхает. — Да. Я тоже, — выдаёт он серьёзным тоном, обречённо опуская взгляд. — Садись. Он протягивает посох, и через какие-то несколько минут они оказываются у каменистого ущелья у опушки леса. Эдрик представляет, как Хантер признаётся ему в глубокой неприязни и сталкивает в этот самый разлом… Потому что вид у того весьма и весьма загруженный. — Как ты правильно заметил в нашу первую встречу, — пафосно начал издалека Хантер, — меня не было здесь какое-то время. Эдрик кивает, набросив внимательный вид. Хантер тем временем усаживается на особенно большой валун. — Но ты вроде как хороший парень, — неуверенно протягивает он, задумчиво вперив взгляд куда-то вдаль. — И заслуживаешь правды. Блайт чувствует легкое смущение, но всё же приближается и робко садится рядом. — Спасибо, — непонятно зачем вставляет он. Не веря, что делает это, он ненароком пододвигается ближе. — …И я думаю ты и сам уже начал понимать, что с императорским ковеном творится какая-то чертовщина. — Уверенно продолжает Хантер, и возводит глаза прямо на Эдрика. Которого словно водой окатили. — Чего?.. — Поэтому я решил предложить тебе познакомиться с повстанцами, — невозмутимо продолжает Хантер. — Дело в том, что недавно я пересекался с дикими ведьмами! Они совершенно не такие, какими Белос их представляет… — Оу, — кивает Эдрик. Хантер светло ему улыбается. А Блайт всеми силами старался не выдавать своего разочарования и стыда, выдавливая сконфуженную улыбку в ответ. Ему просто почему-то хотелось, чтобы тот наконец перестал говорить. — …и мне кажется, что императорский ковен обманывает людей, лишь для поддержки власти и режима. Он ненароком накрывает руку Эдрика своей, но тот лишь криво ухмыляется. И наконец смотрит на Хантера. Который, конечно, во всём прав. А ещё притягательно красив, увлечённо рассказывая о тонкостях магического мира или же просто внимательно рассматривая Эдрика. Но то было лишь замечанием воспалённого рассудка, что цеплялся за неуместные детали. Впрочем как и всегда, не так ли? Эдрик устало вздохает. И медленно убирает чужие руки со своих ладоней. — Да… Да, всё так, наверно, — отстранённо отмечает он, запоздало переваривая сказанное. — Но дело вовсе не в этом. — Разве? Мне просто показалось, что ты стал внимательнее следить за мной и… Оу. Хантер тут же покрывается румянцем, словно по щелчку пальцев. Так и не опустив вскинутые руки. Резким движением неловко чешет затылок и отводит взгляд. Эдрик вдруг вскакивает, ошпаренный горячим стыдом. — Слушай, на самом деле давай лучше забудем об этом странном разговоре, и, — он набирает в грудь побольше воздуха, но всё же осекается, — том задании. Он как может произносит это небрежно, даже не глядя на Хантера. По какой-то причине хотелось свернуть этот невнятный диалог как можно скорее. — Мои родители ни за что на свете не позволят мне ошиваться с дикими ведьмами и тем более водить с ними дружбу. Я не… я не хочу ввязываться в это, Хантер. И не то чтобы он уверен в том, что говорит, но что-то толкает его говорить эти слова. Он наконец-то поднимает глаза, и вид растерянного Хантера на секунду выбивает из колеи. Происходящее кажется глупым, неправильным и очень нечестным. Эдрик хотел веселиться, ходить на свидания, пить алкогольные напитки с неизвестным содержанием. И от этого он чувствовал себя до странного лишним во всём том, что ему говорил Хантер. И последнее сейчас, о чём хочется думать Блайту — это жестокие игры императора и смерти несчастных колдунов и диких ведьм. Тем временем, над их головами сгущаются чёрные тучи, предвещая дождливую ночь. Эдрик уходит, даже не размениваясь на прощания. * Эмира дала ему время, и лишь на третий день его молчаливого шныряния по дому решилась задавать вопросы. — Спасибо, что изображаешь заботу, но у меня всё в порядке, — безразлично отзывается он, когда она ненароком интересуется, что происходит. — Кажется, я немного заигрался в завышенные ожидания, — туманно изрекает он, особо не надеясь, что она поймёт. — Это на тебя не похоже, — крепко призадумавшись, всё-таки отвечает Эмира. Она слегка разочарованно фыркает и толкает его в бок. — Влюбился? Эдрик возводит глаза к потолку. Сестра была совершенно не при чём, но он ничего не мог с собой поделать: хоть он и понимал, что строить недовольные гримасы в меланхоличном молчании было до смешного поведением детским. Но всё-таки он надеялся, что достаточно умён, чтобы не связываться с пресловутой любовью. — Вообще-то я с новостями, — закидывает вдруг Эмира удочку, на которую Эдрик намеренно клюёт. — Какими? — безынтересно бросает он. Хуже уж точно не будет. — Один из отрядов наших дрожайших родителей… — начала она звонко, но от чего-то запнулась, — нашёл интересных пленников. — О, я весь в предвкушении, — протянул он. — Что может быть увлекательнее пленников… — Эд, — сестра подошла ближе и положила ладонь ему на плечо. И ее встревоженное выражение лица заставило отбросить надменность. — Это Эмити. Он замирает, выискивая в глазах Эмиры шутливый подтон, а когда того не находит, хмурит брови. Стало хуже. — Где? — лишь произносит он без лишних слов. * Когда Одалия сказала, что их младшая сестра предательница, якшающаяся с дикими отродьями, Эдрик не был удивлён такому заявлению. Выбор той был ясен, ещё когда Эмити перекрасила волосы и пошёл слух, что она стала встречаться с одной из… этих. Но Эдрик никогда ее не осуждал, и если честно, даже немного завидовал. Эмити делала что хотела, что считала правильным для себя. А он просто не знал, чего в принципе нужно хотеть. Флюгер, прячущий решения в иллюзиях. Но сейчас всё казалось предельно простым. — Ты уверен, что это хорошая идея? — спрашивает Эмира, и тут же шипит, цепляясь плечом за торчащий из-за спины гвоздь. Он никогда прежде не бывал в этой части замка, и был абсолютно уверен что и сестра тоже. Императорские владения встретили недружелюбной темнотой, и чем дальше они двигались по коридору, тем уродливее выглядели стены. Местами проглядывались отчётливые следы борьбы, застарелые пятна от зелий, разбитые резные колонны. Парочка иллюзий без проблем их укрыли от дозорных, и одного Эдрик даже оглушил, когда тот заметил какой-то подозрительный шум. — Что на тебя вдруг нашло? — спрашивает Эмира, навешивая иллюзию на отключившегося стюарта. В голове мимолётно проскальзывает образ светлых волос и стыдливо краснеющих в закате деревьев. Он ведь во всём прав. — Ничего. — Тут же мотает Эдрик головой, отгоняя из неё явно лишнее. — Это ведь наша сестра. Эмира неуверенно кивает, но продолжает с подозрением смотреть на брата. И Эдрик просто счастлив, что она не лезет с лишними расспросами. Глухой и тихий стук их шагов разносится по тёмному коридору. Но через какое-то время их блуждания, наконец тишину разрезают звуки голосов, и близнецы одновременно подают друг другу сигнал притихнуть. Эмира набрасывает на них чары как раз в тот момент, когда из-за угла вылезает безликая масочная голова стюарта. — …накапливающим барьером. Так что даже не пытайтесь бросаться своими дикарскими заклинаниями, — слышится грубый низкий голос. Держа сестру за руку, он крадётся на источник звука. Коридор заканчивается просторным залом с решётками, у которых вальяжно развалившись восседает Надзиратель в компании имперских служащих. Лиловое пятно волос тут же бросается в глаза. Эмити в компании ещё нескольких ведьм сидит в странного вида клетке, окутанной свечением. — Как удобно, — вдруг откликается темноволосая девушка рядом с их сестрой. — Магия становится дикой, только когда она неугодна вашему обожаемому императору. Самому то не смешно, Раф? Надзиратель лишь злобно хмыкает, но ответ не находит. И кто знает, может он бы и ответил позже, если бы не слёг от изящного хлопка туманного зелья в воздухе, как и остальная стража. — Что за… — только и успевает проговорить он, прежде чем грузно рухнуть на бетон. Эмити подскакивает, как раз в тот момент, когда Эмира снимает иллюзию. — Эд, Эм? — и, кажется, она действительно удивлена. — Кто это? — подозрительно спрашивает та же темноволосая девушка, и Эдрик, подойдя ближе, признаёт в ней ту самую ведьму, что видел при северной засаде. — Ваши спасители, очевидно, — отвечает недовольно Эмира, копаясь с замком. Всё это ощущается очень странным, и нельзя не заметить, как Эмити то и дело прячет глаза. Не удивительно, что никто из них не знает, как вести себя в подобной ситуации. Эдрик пару раз обжигается о прутья, прежде чем понимает, как те сдерживают магию. — Скорее, я не знаю, сколько будет действовать эта штука, — указывает он на стражу, когда свечение пропадает. Темноволосая навешивает какую-то бумажку на прутья и те в момент разлетаются. В то время как остальные выбегают, она недоверчиво смотрит на них с Эмирой. — Всё в порядке, Луз, это мои брат и сестра, — смущается Эмити, робко потягивая девушку за локоть. — Я видела тебя с ними, — говорит Луз Эдрику. В её голосе нет злобы, а скорее холодная констатация. Он на миг теряется, но тут же бросает на ту сдержанный взгляд. — Да, — просто отвечает он. — Но сейчас у вас не то чтобы есть варианты. Луз крепче сжимает руку Эмити в своей. Тем временем приходит растерянная догадка, что это, должно быть, и есть её девушка. Эдрик борется со странным чувством гордости, параллельно петляя по тёмным коридорам в компании беглецов. Когда они выбираются, холодная ночь встречает стылыми поцелуями ветра. По нехитрой координации ведьм, нетрудно догадаться, что Луз их лидер. И, как ни странно, она даже оказывается забавной, разбавляя первое впечатление грозной колдуньи. — Спасибо, — улыбается Эмити, когда они втроём с Эмирой отходят от остальных. — Это было неожиданно, но вы бы знали, как я рада вас видеть. Она неловко их обнимает. Эмира что-то отвечает и они тихонько пересмеиваются. И странно, но Эдрик ощущает во всём этом давно забытое спокойствие. Это совсем не те дурачества, что были дома. Когда они насылали на младшую сестру смешные иллюзии, а потом честно защищали её от матери, что злилась на беспорядок, устроенный Эмити. Но всё равно Эдрик чувствует то самое тепло. Несмотря на промозглую погоду.