Относительно

Эдрик перестал понимать, как происходящее обрело подобный ход событий. Конечно, сперва он всё это списывал на простую помощь Эмити. А ещё они с Луз выглядели вместе просто прелестно, и отказать им было невозможно, но… Это всё было не про то. На самом деле ему нравился этот свежий воздух бессонных ночей, живые лица ведьм, что показывали ему магию: струящующуюся, осязаемую, красивую и искрящуюся по пальцем тёплым свечением. Открытые голоса и теплота в груди от общения без рамок, что накладывает статусная иерархия. Тут такого слова то словно и не знали. Он залез по горло в то, с чем в жизни себе клялся не связываться. Поэтому нетрудно было прикинуть, что впереди его ждёт целый ворох непаханых изменений. Сейчас он сидит в их импровизированном штабе. Тот самый неприступный юг границ императорских владений. Нагромождённые одна на другую хижины, построенные в попыхах. И кажется держатся они лишь благодаря расписанным рунами доскам, их подпирающих. — Это удивительно, — усмехается он, чувствуя в руках тепло искрящегося шара. — Простой глиф света, — пожимает плечами Луз. — То-то ещё увидишь! Она хлопает его по плечу и тянется куда-то за новыми листами. Здесь часто было очень шумно: вечно кто-то тараторил новые заклинания или просто громко что-то обсуждал. Нет-нет, можно было услышать резкие хлопки и вспышки света. Эдрик вдруг ловит себя на ощущении, что он на очередной тусовке с отпрысками членов императорского ковена. Тот же флёр веселья, разговоры, звонкий смех и чуть душный воздух. Луз была права: разницы не было совершенно никакой. Цепочка непритязательных воспоминаний естественно приводит к тому вечеру, что познакомил его с Хантером. Он так и не решился спросить у Луз про него, считая то неуместным. Хотя иногда невзначай оглядывал окрестности, надеясь увидеть знакомую светлую макушку. Сердце прыгало каждый раз, когда он видел его белый плащ, или сталкивался с ним в коридорах замка. Но всё, на что хватало сил это простое приветствие и пара кривых усмешек. Эдрик не понимает, что с ним происходит, но определённо видит в этом его, Хантера, причастность. И это не может не пугать. Блайт больше не желал делать что-то только потому, что так хотят другие люди. Слепо следовать за чужими принципами. Он больше не хотел быть флюгером. — Луз. — Вдруг говорит Эдрик. — Ты не знаешь, где сейчас Хантер? Она бросает на него странный взгляд. — Золотой страж? — уточняет она с небрежным видом. — В замке наверно, где же ему быть… — Но тут она понижает тон и резко двигает его к себе за грудки. — Откуда ты про него знаешь? Она немного встревожена и Эдрик даже не может сочинить что-то мало мальски правдивое. — Знаю что?.. — Что он свой, — бросает она, сама кажется не веря своим словам и беглому жесту. — Он не сказал, что это какая-то тайна… Эй, у тебя всё в порядке? — боязливо спрашивает Эдрик. Тут её лицо снова меняется и на смену удивлению приходит крайняя степень озадаченности. Носеда, как выяснилось, любила будоражить окружающих своей импульсивностью и ненароком застревать в только ей ведомых расчётах. Но сейчас это выглядит страннее обычного. Отмерев, она фокусирует на нём взгляд. — Да, — бодро выдаёт она как ни в чём ни бывало. — Знаешь, Хантер… Очень скрытен. Особенно в последнее время, но… Наверно это здорово, что он подружился с кем-то. Она робко складывает руки на коленях и улыбается поразительно мягко. За что тут же становится неудобно. — Наверно ты неправильно поняла, — скромно уточняет Эдрик, — едва ли можно сказать, что мы хорошо общаемся… Но на это Луз лишь хмыкает и смотрит на него снисходительно, словно на непонимающего очевидных вещей ребёнка. — Нет, это ты не понял. Речь ведь идёт о Хантере. Она окидывает невидящим взглядом кучку юнцов, колдующих цветастые облака пара. На её лице застывает невнятная тоска, предвещающая тяжёлый рассказ. * Ветер вгрызается в волосы, едва деревья расступаются, показывая обхлёстываемый волными берег. В шуме и смятении он не сразу отыскивает знакомый силуэт в золотом и коричневом. Хантер сидит на каком-то импровизированном причале: доски скреплены между собой лианами на манер веревочных мостов. Она хорошо управлялась с растениями. Половица опасно скрипит под ногой, но Эдрик всё же двигается ближе. Он аккуратно усаживается рядом, вотнув взгляд в размытый горизонт. И старается обдумать то, что рассказала ему Луз. Ему тяжело открываться людям, он сам просил никому не рассказывать о том, что теперь он с повстанцами. — Ветрено тут, — перебивает Эдрик голос Носеды в своей голове. Хантер чуть дёргается и стеклянный взгляд потихоньку наполняется осознанием присутствия второго человека. — Не всегда, — пожимает он плечом недовольно и откидывается назад, опираясь на руки. — Ночью тут достаточно тихо. Виснет молчание. Тягучее и неприятное, словно липнущее к коже — никак не отмыться. Эдрик вдруг думает, что пришёл зря — Хантер не доволен. Да и кто бы не был? Словно одним своим присутствием Блайт ворует мысли и чувства, что ему не предназначены. Они с Уиллоу были очень близки. — Может, останешься? — тихо бросает Хантер. Эдрик, уже поднявшийся и собравшийся было уйти, останавливает на его затылке внимательный взгляд. — Вот-вот начнёт закат краснеть. Но Эдрику достаточно алого в этих внимательных глазах, что незамедлительно бросают на него взгляд через плечо. Он вспоминает про ягоды граната и драгоценные камни в кольцах матери, названий которых не помнит. Блайт неторопливо делает пару шагов ближе. И на этот самый закат становится смотреть будто стыдно. Она была причиной, почему он пришёл к нам в первый раз. Хантер смотрел на всё с широко открытыми глазами, прямо как ребёнок, — Луз запнулась, чуть усмехнувшись, — прямо как и ты. В нём было столько эмоций, а потом… — Хантер? — собственный голос кажется чужим. Сиплый и взволнованно вскочивший, не дающий увязнуть в размышлениях. — Мм? — он, кажется, совсем мыслями не здесь. Лишь строит из себя вежливую заинтересованность и пялится на заходящее солнце. Эдрик видит в этом схожесть с самим собой — до тошноты. И это, как ни странно, не злит а лишь печалит. — Это место для тебя много значит, не правда ли? — стараясь придать тону сочувствия проговаривает он. Ему и вправду жаль, даже очень! Ещё б его собственное сердце сейчас бы не трепыхалось в клетке рёбер полудохлой бабочкой. — Вроде того, — тем временем отвечает Хантер, и Блайт даже не обращает внимания на предшествующий тому тяжкий вздох. Или просто делает вид. Затем их взгляды встречаются — ненароком и вскользь, но это и не важно: Эдрик чувствует, как что-то внутри срываеся. Летит, спотыкаясь о качающие кровь жилы, подбивая дрожь по всему телу. Обрывки рассказанного Луз теряют в голове свой вес, когда Хантер поднимается и подходит ближе. Роняет им в ноги ломкую извиняющуюся улыбку. Во рту у Блайта крутятся утешающие фразы, разбиваясь об осознание того, что Хантер достоин гораздо большего. Эдрик сокращает дистанцию и пытается вытеснить из мыслей всю неловкость, что накопилась за вечер. И буквально хватается за плечи Хантера, затягивая в объятья. Пытаясь вложить в пресловутый жест слова, которых так и не нашёл. Сердце бешено колотится, когда он отстраняется — недоумение на лице Хантера сменяется горячей внимательностью. Он подаётся ближе и Блайт может сосчитать тонкие шрамы, полосками сползающие к шее. Уловить шлейф яблочной крови, увидеть отблеск той в глазах… И, наконец, почувствовать её вкус вместе с поцелуем, которым Хантер сам накрывает губы Эдрика. Плескающаяся вода словно залезает в самые уши, а может это просто так шумит гуляющая по телу кровь. Дышать тяжко, но не сложнее чем отстраниться. Прерывистое дыхание жжёт губы, Эдрик случайно ловит взгляд Хантера — замутнённый, но вполне читаемый. Неосознанно спотыкается о него заглядевшись, и нервно сглатывает. Хантер криво усмехается вновь привлекая внимание к губам. И Эдрик боится разучится дышать. Проводит ладонью по щеке, обласкав шрам, растягивает сладкие секунды. Сам целует неспеша, чтобы окончательно не потерять голову. Хантер сроден хмелю — опьянеть легко, отойти тяжко. Эдрик чувствует уверенные касания к затылку, ломкую ласку шершавых ладоней. Но в чужих объятьях теплее и словно даже немного тише. Они льнут друг к другу, как будто бы опасаясь холода. Да и ненароком пойманные улыбки очень неплохо согревают. Небо красится в тёплые тона уходящего солнца. В голове тихой трелью зудят неозвученные вопросы, но Блайт сейчас просто бессовестно счастлив для того чтобы слушать на них ответы. — Знаешь, ты был прав, — взгляд Эдрика сам по себе тонет меж волн, а окончания слов съедает ветер. Почему-то голос становится чуть сиплым, но это легко списать на простуду. — Тут и вправду открывается отличный вид на закат. * Со стороны всё наконец-то начало становиться… хорошо. Даже несмотря на немой укор в глазах матери, когда он возвращается домой к утру. Но она даже не стала утруждать себя вопросами в тот раз. Как, собственного, и все другие разы. С приходом осени время начало набирать темп, обрастать заботами. Эдрик больше не ходил с императорскими отрядами, перебравшись в штаб, копаясь с зельями. Он даже немного жалел, что такая идея не пришла ему в голову раньше. И, вообще-то, она пришла Луз. — Я видела, как шустро ты с ними управляешься. И ты можешь обезвреживать их, — незаметно ослабевать эффект. А остальное уже за нами. Теперь вынужденная работа даже нравилась Эдрику. Всё дело в причастности к какому-то общему делу, которое, к тому же, несёт в себе спасение, а не бессмысленный геноцид. Это было относительно безопасно и спокойно, но всё же достаточно рискованно, чтобы быть интересным. Всё шло относительно неплохо. — Я ухожу. До этого самого момента. — Погоди… Что? Эдрик не понимает, послышалось ли ему, или может просто шалит воображение ещё не проснувшегося разума. Хантер пришёл прямо по среди ночи, чуть не разбудив Эмиру громким стуком в окно. Ветер морозит щиколотки, подгоняя рассеянную мысль, что Эдрик вырос из очередной пижамы. Он неуклюже поправляет очки и, ёжась от внезапно пробравшей дрожи, внимательно смотрит на Хантера. — Уходишь… Куда? — От ведьм, — кивает торопливо тот и тоже как-то неуклюже подбирает руки. — В императорский ковен что-ли? — вскидывает бровь Эдрик с лёгким смешком. Но Хантер подозрительно угрюм и сосредоточен. И внутри начинает копошиться неприятное предчувствие. — Чт… Ты серьёзно? — Вроде того, — кажется, Хантеру достаточно сложно даётся каждое чёртово слово. Но даже ему непозволительно так несмешно шутить. — Погоди…- Эдрику тяжело сохранять спокойный тон. Лишь абсурдность услышанного, как ни странно, позволяет мыслить здраво. — Разве не ты зазывал меня туда каких-то пару недель назад? — Да, но… — Хантер печально улыбается и машет рукой, — Дело не в этом. Он уклончиво отводит взгляд, определённо пытаясь спустить всё на тормозах. Но всему есть свой предел. — Знаешь, лучше будет если… — Нет, — резко прерывает его Эдрик. Хантер вскидывает удивлённый взгляд, а Блайт сам и не замечает, как внутри поднимается едва знакомое доселе чувство: злоба. Непонимание просто проворачивает сознание по спирали и заставляет голову трястись в отрицании происходящего. Рука сама хватается за ворот чужой одежды. — Ни черта не лучше! — и свой голос звучит незнакомо. — Я поверил тебе, послушал тебя, я даже думал уйти из дома, просто потому что много понял и… — Правда? — вклинивается Хантер, криво улыбнувшись. — …и всё это началось с тебя! — невозмутимо продолжает Блайт. Происходящее кажется несуразным, нечестным, неправильным. Хантер удивляется даже вполне искренне и очень внимательно изучает Эдрика. От чего-то даже краснеет и в целом выглядит непривычно растерянно. Глаза так и бегают по лицу Блайта. А тот даже не обратил внимания, как в пылу приблизился почти вплотную. И может быть раньше от такого положения все внутренности бы скрутило в сладком волнении… Вот только сейчас эта близость чувствуется по рёбрами горькой болью предательства. — В чем дело? — в голос залезает злоба, которую даже не хочется скрывать. Хантер с ответом не торопится. И выглядит он непозволительно устало и непричастно для таких громких заявлений. Но Эдрик продолжает испытующе смотреть и у Хантера просто не остаётся выбора. — В Уиллоу, — наконец тихо произносит он. Имя смутно знакомое, но почему-то сердце словно останавливается в груди от одного его упоминания. Она хорошо управлялась с растениями. Осёкшись, Эдрик наконец отпускает хватку и больше на Хантера не смотрит. Силы словно в секунду выкачали. Тишина загустела и даже шум ночного леса не спасал положение. — В Уиллоу, — повторяет эхом он, и голос тоже словно пустеет от всех эмоций. Блайт бросает украдкой на Хантера взгляд, но тут же жалеет об этом. Потому что увиденное сродне расколённому гвоздю, раздирающему грудь. Хантер выглядит разбитым. И до жути несчастным.