Оттенки серого

Мир был тёмным и тесным, как будто его засунули в могилу и оставили гнить. Не Минцзюэ почувствовал, как кровь стекает по его лицу из пореза на голове, удушающая тяжесть прижала его к тёплому телу под ним. Он попытался сосредоточиться, попытался определить, дышит ли ещё человек под ним. Если дыхание и было, то слишком слабым, чтобы определить это наверняка. От этой мысли паника пробежала по его позвоночнику, вцепилась в горло, перехватила дыхание. Он огляделся, пытаясь вспомнить, определить, где он, кто с ним… И снова погрузился в беспамятство. Он то приходил в сознание, то снова терял его, жестокая боль вырывала его из лихорадочной дремоты, а затем снова погружала в неё после нескольких минут сознания. В его груди вспыхивал огненный ком каждый раз, когда он делал вдох или пытался пошевелить плечами, он чувствовал, что спереди его одежда намокла от крови. Он молился, чтобы это была его собственная кровь. Его бок болел так сильно, что сознание отключалось каждый раз, когда он шевелился, каждый раз, когда он делал слишком глубокий вдох или пытался позвать. Что-то удерживало его на месте - кусок металла, пронзивший его спину и царапающий пол под ним. В какой-то момент ему показалось, что он услышал крики, настойчивые и отчаянные. Какая-то отстранённая часть его сознания узнала этот голос. Он инстинктивно отреагировал на него, повернул голову в его сторону… в завале обломков появилась рука, пытаясь дотянуться до них. Но движение заставило гору на нём сдвинуться, кусок щебня упал и врезался прямо в порез на его голове, движение толкнуло прут, застрявший в его боку. Он потерял сознание. Снова очнулся, смутно осознавая, что стало холоднее, невыносимая жара немного спала, и воздух больше не обжигал горло. Не Минцзюэ слабо кашлянул, поморщившись от пепла и пыли, покрывших его горло. От сильной боли у него заслезились глаза. С трудом открыв их, он обнаружил Бася в нескольких дюймах от своего лица, её клинок с алым лезвием гудел на высокой частоте. Остриё глубоко вонзилось в потрескавшийся обсидиановый пол рядом с ним, а рукоять… рукоять зацепилась за край плиты, упавшей на них сверху, спасая от того, чтобы их не раздавило насмерть потолком этого дурацкого дворца. - Уже дважды, - сказал он ей, выдавив слабый смешок. Дважды его сабля спасала его задницу. Он не заслуживал её. Не Минцзюэ приподнялся на локте, насколько мог, и почувствовал, как тяжесть свода легла на его плечи и спину. Но ему нужно было пространство, в момент его охватило безумие, потому что он вспомнил, почему его завалило, до кого он пытался дотянуться, когда мир рухнул вокруг них. - А-Сянь, - с тревогой позвал он, поворачивая голову, чтобы услышать звуки дыхания, и застыл в ужасном ожидании, пока лёгкие Вэй Усяня не захрипели при следующем вдохе. Не Минцзюэ с облегчением опустил голову и понял, что его бы трясло, если бы он не был так сильно пригвождён к месту. Теперь его разум был достаточно ясен, чтобы бороться с болью, что пыталась поглотить сознание. Достаточно ясен, чтобы услышать торопливые шаги и разбрасываемые обломки, нотки паники и боль в голосе Лань Сичэня, который звал их. Голос не слушался его. Вместо того, чтобы пытаться говорить, преодолевая сухой ком в горле, Не Минцзюэ послал короткий всплеск духовной энергии к своей любви, зная, что он отыщет его. - Сюда, сюда! - он услышал крик Сичэня, за которым последовал отчаянный рывок по обломкам, чтобы добраться до него. Не Минцзюэ ждал, заставляя себя сосредоточиться на неглубоких, ровных вдохах; вокруг него двигался камень, когда его пытались выкопать. Он тревожно застыл, когда одна сдвинутая часть заставила плиту над ним скользнуть опасно близко к краю рукояти Бася, угрожая раздавить их. - Стойте! - закричал он, а затем разразился хриплым кашлем из-за пыли в горле. - Минцзюэ, - позвал Лань Сичэнь, его лицо появилось в тонкой щели между камнем и полом, он лег плашмя, чтобы видеть их. Его золотистые глаза были полны страха. Не Минцзюэ почувствовал, что инстинктивно нахмурился, увидев неприкрытую панику на лице Лань Сичэня. - Бася всё держит, - сказал он сквозь стиснутые зубы, пытаясь наклониться, чтобы лучше видеть лицо Лань Сичэня. - Если кусок сдвинется чуть дальше, нас раздавит. Лань Сичэнь просунул руку в небольшое отверстие и потянулся к нему. Их пальцы соприкоснулись и на мгновение сплелись. Не Минцзюэ был благодарен за это прикосновение; это успокоило его учащенный пульс, дышать стало немного легче. - Мы попытаемся поднять плиту с тебя, - сказал Лань Сичэнь, отступая назад. - Вэй Усянь, он... - Жив, - коротко ответил Не Минцзюэ. - Вытащите его первым, Сичэнь. Ему срочно нужен врач, с ним что-то не так. Но Лань Сичэнь не слушал, он был занят тем, что смотрел на свою руку, на кровь, покрывшую её от кончиков пальцев до локтя, как будто он окунул руку в лужу крови. Испуганный, он снова взглянул на Не Минцзюэ, маленькая искра его духовной энергии парила над пальцами, залитыми алым, чтобы он мог рассмотреть крошечное, тёмное пространство, где они были пойманы в ловушку. - О, боги, - выдохнул Лань Сичэнь. Его голос дрожал так сильно, что Не Минцзюэ опустил взгляд. Он с удивлением увидел, что вокруг них, как ореол, растекается лужа крови, пропитывая их одежды и стекая в трещины в полу разрушенного дворца. Лань Сичэнь развернулся, его длинные темные волосы рассыпались по плечам, когда он выкрикивал приказы остальным, искавшим их. Не Минцзюэ наблюдал, как кончики его волос окунулись в кровь, размазывая её по спине его одежды, когда он снова повернулся к нему. - С этой стороны нельзя ничего двигать, иначе плита обрушится на вас, - жёстко сказал он. Не Минцзюэ кивнул. Он знал, что должен был сделать. Лань Сичэнь, должно быть, увидел решимость на его лице, потому что он втянул воздух и сказал: - Не надо. Слишком поздно. Не Минцзюэ сумел подогнуть одно колено под себя, затем другое, используя дополнительное пространство, предоставленное поддержкой Бася, чтобы занять позицию. - Не надо. Минцзюэ, если ты будешь ещё больше напрягаться, то истечешь кровью, - взмолился Лань Сичэнь. - Сначала А-Сянь, - напомнил ему Не Минцзюэ, чувствуя себя немного виноватым из-за ужаса на лице Лань Сичэня. Он был слишком занят тем, что собирал свои силы, регулировал дыхание и посылал потоки ци циркулировать по ранам на теле, чтобы свести к минимуму ущерб. Это будет больно. Он упёрся ладонями в неровный пол, склонившись над неподвижным братом. Бледное лицо Вэй Усяня придало ему сил не обращать внимания на пульсирующую боль в боку, кровь попадала в глаза и стекала по шее. Не Минцзюэ приподнялся, расположил руки по обе стороны от головы, вцепившись пальцами в гладкую каменную поверхность, и сделал долгий, глубокий вдох, готовясь. Он поднялся, и будто вся тяжесть этого мира легла на его плечи. Он стоял на коленях, дрожа под тяжестью, тело кричало от боли, но он не поддался ни на дюйм, не давая плите давить на брата, пока его не вытащили на свободу. Облегчение обрушилось так резко, что его силы испарились в одно мгновение. Он пошатнулся, его тело окончательно сдалось, Бася снова сердито завибрировала - и тут рядом с ним оказался Лань Сичэнь, с другой стороны Не Цзунхуэй, разделяющие его груз. После этого всё было как в тумане. Он смутно помнил, как Лань Сичэнь вытаскивает его из-под камней, как Не Цзунхуэй освобождает Бася, полный ужаса голос Лань Сичэня, когда они осознали степень его травм. Не Минцзюэ едва следил за происходящим, улавливая обрывки разговоров или мелькающие моменты, которые позже будут в памяти размытыми. Красивые голубые одежды Лань Сичэня пропитались кровью. Непривычно резкий голос Не Цзунхуэя, отдающий приказы. Лицо Вэнь Цин нависло над ним, рот сжался в тонкую линию. Слабое, поверхностное дыхание человека рядом с ним. И боль. Так много боли. Не Минцзюэ откинул голову назад и уставился на винно-тёмное небо, на океан звезд, который внезапно показался ему достаточно близким, чтобы его можно было потрогать, и позволил боли унести его прочь.