приручение

Если бы у Итэра спросили, хочет ли он повернуть время вспять, то непременно ответил бы да. Юноше досадно от того, что из-за своей глупости вынужден отбывать жестокое по его мнению наказание — совместная работа с Чайлдом. А всё могло бы сложиться иначе, если бы офицер попридержал язык за зубами. Если бы не стал намеренно злить лейтенанта. Но в тот момент Итэр не думал о последствиях, словно его мозг на эфемерное мгновенье отключился, уступив место непроходимой глупости. Ну действительно, на что он надеялся, подначивая Чайлда? На то, что его погладят по головке? Очень здравая мысль, конечно. Парень вздохнул. Чжун Ли, сидящий напротив, смотрит на него недоуменно, безусловно, не понимая, почему он не торопится уходить. Итэру стыдно, что помимо своей недавной безрассудности сейчас смеет отнимать бесценное время капитана — наверняка у того безобразно много работы. Но у него осталось несколько вопросов, поэтому, несмотря на угрозу получить ещё один выговор, юноша не собирается уходить раньше, чем их задаст. — Если я отныне работаю с Чайлдом, — неуверенно бубнит офицер, тушуясь под мягким взором Чжун Ли, — То сержант Венти… — Работает вместе с Сяо. — заканчивает за него капитан. — Ох. — огорчённо охнул офицер. Он не был слишком расстроен, но какой-то неприятный осадок остался — юноша надеялся, что хотя бы на работе ему удастся провести с Венти время, а оно вон как повернулось. Острое чувство вины простреливает его насквозь, отдаваясь мелкой дрожью в кончиках пальцев. Офицер разочарованно поджимает губы и опускает поблёкший взор, стыдясь смотреть в глаза капитана. Тот, должно быть, возлагал на него большие надежды, одураченный заверениями Венти о его амбициозности и трудолюбивости. Возможно, Итэр и приучен к труду, однако детское озорство сыграло с ним злую шутку. — Что такое? — баритон мужчины неизменно мягок, совсем не сердит. Тёплый взгляд сочится пониманием и нежной усталостью — наверное, для Чжун Ли этот инцидент сроден проказе маленького ребёнка. Потому что иначе никак не объяснить его вселенское спокойствие. — Ничего… Ничего, — вздыхает юноша, силясь спрятать своё разочарование по поводу замены напарника. С Венти он чувствовал себя раскованно, и не трясся за каждую свою оплошность, а вот что будет с Чайлдом — страшно представить. Тот его придушит за одну ошибку? Расчленит? Оставит голову себе, как трофей? Столько догадок, которые не подтвердятся в любом случае, если лейтенант не жаждет в тюрьму. — Прошу прощения за моё неподобающее поведение. Больше такого не повторится. — вежливо уверяет офицер, поднимаясь со стула и почтительно поклонившись. — Очень на это надеюсь, — капитан добродушно улыбнулся, возвращая глаза к документам, — Оповести, пожалуйста, Венти о его новом напарнике. — просит перед уходом полицейского он, но от бумаг не отрывается. — О, конечно. — рассеянно соглашается юноша, прождав с полминуты, прежде чем в полной уверенности окончания беседы шагнуть за порог кабинета Чжун Ли. — Вы снова отправляетесь в дорожный патруль, — тихая фраза мужчины сковала Итэра ледяными тисками, будто он был так сильно поражён поручением. Однако же, нет, юноша просто не ожидал того, что Чжун Ли скажет ему что-то ещё, — В последнюю неделю участились случаи с перевозкой наркотических веществ, а также огнестрельного оружия без лицензии. Мы повязали десять наркобаронов и пять посредников наркотиков, может, сегодня вы поймаете ещё одного преступника. — Вас понял, капитан, — уважительно чеканит юноша. Он отдаёт честь, и произносит напоследок твёрдо отточенное: — До свиданья. Итэр закрывает дверь, и только сейчас даёт волю бушующим внутри чувствам: раздражённо рычит, гневно бьёт стену кулаком, сам же морщась от острой боли в костяшках. Ну идиот, по-другому не скажешь — какой смысл бить стену, если от боли корчится только он? Нужно вмазать человеку. Чайлду, желательно. Но лейтенант, вероятно, нежится в своём личном — будь он проклят — кабинете, наслаждаясь блаженной тишиной. А вот они, офицеры и сержанты, обязаны торчать в офисе и слушать утомительный гомон, клацанье компьютерных клавиш, и телефонные разговоры с гражданскими. Где здесь справедливость? Раздражённо встряхнув головой, попутно потирая разбитые в кровь костяшки, Итэр нехотя плетётся назад в офисное помещение, раздумывая над тем, как будет доносить до Венти то, что больше вместе они не работают, и вообще напарником его Сяо сделали. Чёрт возьми! Какое невезение: мало того, что ему придётся терпеть общество ненавистного Чайлда, так ещё и созерцать, как друг крутится вокруг Сяо, объясняя тому аспекты полицейской работы и вдалбливая в голову всякие правила. Он готов на любые унижения, лишь бы вновь поработать с Венти. Однако, конечно, если станет умолять Чжун Ли простить без наказания, то рискует потерять бесценное уважение. Поэтому придётся беспрекословно исполнять приказ капитана и научиться ладить с Чайлдом. Звучит как что-то невозможное. Итэр дёргает ручку двери на себя, и в ответ на молчание, воцарившееся после его появления, горделиво разводит плечи. Показывает всем видом, что всё потрясающе идеально, и кажется, даже умудряется ввести коллег в заблуждение: те смотрят на него с полным недоумением. — Уволили? — спрашивает кто-то из офицеров. — Нет. — коротко отвечает юноша. — Понятно, у капитана Чжун Ли появился ещё один любимец, — ворчит шутливо Венти, стоит Итэру только к нему подойти. Мужчина откатывается на стуле от рабочего стола и заинтригованно смотрит на друга, — Ну, рассказывай. Как всё прошло? — Как ты уже понял, самое страшное не произошло, — мямлит парень, сев на край стола и скрестив руки на груди, — Но… В качестве наказания я теперь под надзором Чайлда. А ты работаешь с Сяо. — он решил не тянуть резину и сказать прямо в лоб. Итэр никогда не любил устраивать долгие предисловия, лишь бы отстрочить праведный гнев собеседника. — Что? — Венти, кажется, в его слова не верит, — Подожди, серьёзно? — когда сержант прокрутил сказанное в мыслях ещё раз, то исказился в ошеломлённом выражении лица. Бесспорно, он потрясён донельзя странным решением Чжун Ли поставить Итэра в пару Чайлду, — Я думал, капитан просто завалит тебя бумажной работой… Ужасно! — мужчина покачал головой и сочувственно застонал, — Работы с Чайлдом страшнее не придумать. — лепечет Венти, слишком уж сильно драматизируя. — Да ладно тебе, — сконфуженно улыбается Итэр, — Не преувеличивай. Это не конец света. Сержант резко поднимается со стула и подходит к Итэру вплотную, прижимаясь к нему грудной клеткой и звонко хлопая ладонями по столу. Подаётся телом вперёд сильнее, вынуждая офицера неловко отклониться, чтобы вернуть себе хоть какое-то личное пространство. — Послушай, Итэр, — зашептал предельно серьёзно Венти, — Это не шутки. Работа с Чайлдом — гиблое дело, многие просто не выдерживают его давления и уходят с работы добровольно. Поэтому, я тебя очень прошу, не зли его нарочно. Вообще общайся с ним по минимуму, так ты сбережёшь своё психологическое здоровье. — ладони мужчины, накрывшие собственные, заставляют почувствовать себя странно. — Понял, понял, — торопливо бормочет Итэр, предпринимая попытку высвободить конечности из-под мужских рук, однако сержант сжимает их сильнее, вгоняя в большую растерянность. Он какой-то очень тактильный сегодня, в чём дело? — Венти. С укоризной произносит его имя юноша, но Венти, будто завороженный, не отстраняется. Пристальная игра в гляделки быстро становится Итэру некомфортной, а потому он удручённо скашивает взгляд влево, застывая при виде презираемого лейтенанта. — Тук-тук, — ехидно усмехается Чайлд, постучав костяшками по поверхности стола, — Я не отвлекаю вас, ребята? Скажу по секрету, полицейский департамент — не лучшее место для секса. — О, правда? Спасибо, теперь будем знать, — язвит в ответ Итэр, поморщившись от болезненного шлепка по бедру: Венти выказывал своё негодование из-за дерзкого поведения друга со старшими по званию. Помимо возмущения, взор сержанта излучает горькую обиду, и Итэр даже догадывается, почему. Потому что он опять нарушил обещание. Офицеру пора научиться останавливаться вовремя и прислушиваться хотя бы к близкому другу, чтобы не подрывать отношения. — Зачем вы пришли, лейтенант Чайлд? — Итэр смягчился под гнётом страдальческого выражения лица приятеля. Совесть разъела упрямство жгучей кислотой. Мужчина, до этого момента мило — что определённо не гарантировало ничего хорошего — улыбающийся, тотчас вернулся к сосредоточенности. Он прочищает горло и надменно смотрит на Итэра сверху вниз, зажигая в том искру гнева. Офицер скрывает раздражённость за деликатной ухмылкой, слезая со стола после того, как Венти садится обратно на стул. — За тобой. Мы отправляемся в дорожный патруль, — сухо информирует полицейский, угрожающе глядя исподлобья, — Тебе стоит поторопиться. Не появишься в машине через пять минут — уеду без тебя. — он разворачивается на пятках и неспешно ступает к двери из офиса. «Ну и пожалуйста — езжай!» — хочет крикнуть Итэр в широкую спину лейтенанта, однако себя сдерживает, и оборачивается на погрузившегося в работу Венти. — Ты слышал, что он сказал, — говорит приглушённо сержант, напряжённый тем, что приятель не торопится уходить, — Не стоит испытывать его терпение. — Ладно-ладно, — офицер примирительно отмахнулся, — До вечера. Ты будешь свободен после работы? — ему бы хотелось прогуляться с Венти, подурачиться, как они обычно это делали, сходить в бургер кинг или кфс, заказать вредной еды, а напоследок сгонять на какой-нибудь фильм ужасов. У них давно не было таких тёплых беззаботных деньков, стоит наверстать упущенное. — Скорее всего нет, — тяжело вздыхает Венти, щёлкая мышкой и ловко вбивая текст в строку поиска — возможно, ищет какие-то наводки, — Мне нужно будет заехать в одно место по работе. Освобожусь я, скорее всего, к ночи, поэтому времени на тебя не останется. Может, встретимся на выходных? На выходных я свободен! — предлагает альтернативу он, на секунду оторвавшись от монитора компьютера, чтобы наградить друга ласковым взглядом. — Давай на выходных. Ты сможешь остаться у меня на ночь. — поддерживает юноша, выводя пальцем ведомые ему одному узоры на столе. — Ох… — сержант охнул. Даже как-то мечтательно, что не могло не заставить Итэра насторожиться. Офицер поднимает взгляд на друга, встречаясь с потерянным лицом — он не сразу замечает, но щёки сержанта отчего-то краснеют, — Конечно, дружище. Я буду рад, — Венти вынырнул из размышлений и мягко улыбнулся. — Ну всё-всё, тебе пора. — полицейский возвращается к работе, взмахнув рукой в подгоняющем уйти жесте. — А. Да, я пошёл. — юноша кивнул и посеменил прочь из офисного помещения, выходя в дежурку, а затем на улицу. Он тут же корчится от зноя, от которого даже дышать тяжело, и смахивает со лба выступивший пот. Итэр находит взглядом лейтенанта, облокотившегося на полицейскую машину, и неохотно шагает к нему. — Ещё бы минута, и опоздал бы, — кисло напоминает Чайлд, словно разочарованный тем, что не удалось лишний раз отчитать подопечного, — Поведёшь ты. Проверю заодно и навыки твоего вождения. — мужчина открывает дверь со стороны переднего пассажирского сиденья, залезая в салон. — Я вожу с девятнадцати! Думаете, я не набрался опыта? — возмущается Итэр, сев за руль и незамедлительно заводя авто. — А я вожу с восемнадцати. И что? — парирует он, надевая фуражку, — Ты можешь остаться бестолковым даже после десяти лет вождения. Понимаешь о чём я? — он ухмыльнулся, — Езжай уже. Итэр гневно хмыкнул, но покорно выехал с территории полицейского департамента. — Куда ехать? — Вашингтон-авеню, — отвечает сразу мужчина, опуская стеклоподъёмник. Он хлопает себя по карманам брюк в поисках чего-то, а после вытягивает пачку сигарет, постукивая по картонной коробочке указательным пальцем до того момента, пока не показывается тонкая сигарета. Мужчина зажимает её меж губ, вынимает зажигалку, чиркает, затем блаженно затягивается и выдыхает горький дым в окно, — Хочешь? — На работе не курю, — отказывается тактично он, инстинктивно облизнув губы. Странно, но запах табака ему очень нравится, — Оставьте себе. — нога жмёт на тормоз перед красным цветом светофора. — Такой хороший мальчик, — урчит Чайлд, стряхнув пепел тлеющей сигареты об опущенное стекло, — И полицейским стал не для выгоды, и на работе не куришь. Ну прям не коп, а мечта. — с издёвкой протягивает мужчина. — Неужели? — в тон старшему тянет офицер, — Вы мной восхищаетесь? — Несомненно. — ухмыляется раздражённо он. — Конечно, как иначе, — победоносно фыркает Итэр, опуская руку на рычаг, как только загорается жёлтый цвет. Зелёный — и колёса авто с мягким скрипом трогаются с места, — Вам понравился мой вчерашний удар? Юноша боковым зрением ухватывает то, как Чайлд мрачнеет и чуть ли не раскусывает сигарету пополам — это из-за скрежета зубов у офицера сложилось столь странное впечатление. — Слабовато, малыш. А вот тебе, кажется, сильно досталось. Это ли не повод начать вести себя осторожно со мной, м? — Чайлд щупает заклеенную пластырем переносицу и от неприятных ощущений морщится — несмотря на слова о том, что Итэр ударил его слабо, усеянное лейкопластырями лицо говорит об обратном. Впрочем, офицер выглядит не лучше. — Мистер, но я ведь держусь достаточно вежливо в поведении, — возражает с напущенной оскорблённостью Итэр, — Неужели этого недостаточно? — Слушай, — он от ярости даже сигарету в окно выбросил, выругавшись в момент осознания, — Ты не хочешь работать со мной в паре дольше месяца, и я не хочу. Поэтому, пожалуйста, будь так любезен заткнуться. — мужчина нервно достал новую сигарету и закурил, стараясь себя успокоить. Но все его дёрганные движенья, скачущий от низкого к высокому тембр голоса, выдавали в нём неимоверную разъярённость. Итэр едва удержался от новой колкости. Это «пожалуйста» было выдавленным, прозвучавшим неискренне, но у него зародилось желание пошутить и на этот счёт. Однако делать этого не стал. — Вам ведь уже тридцать, сэр, — его привычный деликатный тон возвращается. Он слышит облегчённый чайлдовский вздох, и даже будто чувствует, что мужчина начинает питать к нему самую малую долю уважения, — У вас, должно быть, есть жена или девушка. Может даже любовница. Или вы одинок? — Итэр пытается не быть слишком навязчивым и переходить границы дозволенного. Вопросы про семью — это ведь норма, да? Он же не спрашивает что-то вроде: «какую позу в сексе вы предпочитаете?», или «у вас есть фут-фетиш?», или, упаси господи, «вам нравится фистинг?». — Всё-то тебе знать нужно, — изнурённо бормочет он, — У меня никого нет. Не лажу с женщинами. — А с парнями? — из чистого интереса спрашивает юноша, мельком поглядывая на мужчину. Тот как-то сжимается и выглядит… Уязвленно. — Тоже нет. — его голос слышится тише. — Вы асексуальны? Не испытываете ни к кому сексуального и романтического влечения? — так, кажется, Итэр переходит на личные темы. Не об этом должны разговаривать полицейские. — Не знаю. — ответы Чайлду, судя по измученному виду, даются невероятно трудно. Больная тема? Очередная психологическая травма? Его что, действительно изнасиловали? По спине Итэра пробежался неприятный холодок, волосы на затылке встали дыбом от сковавшего ужаса. Одна только мысль об изнасиловании вводит его в состояние неконтролируемого страха и сострадания. Он наблюдал на протяжении двух лет за мучениями Люмин, когда та пыталась реабилитироваться к новой реальности после попытки изнасилования. Это страшно, отвратительно — совершать такое деяние с человеком. Да что там человеком — с любым живым существом. Если попытка изнасилования разгромило психику Люмин к чертям, то насколько сильный ущерб мог понести Чайлд от изнасилования? Что, если он навсегда потерял желание жить? О, проклятье… Если он живёт ради кого-то? Ради родителей, братьев и сестры? Если от него самого совсем ничего не осталось, и он вынужден прятать душевную пустоту за агрессивной оболочкой? А если он действительно неимоверно несчастный человек, скитающийся в поисках спасения? Блять. Внутри всё скручивает от раздирающей жалости. Итэр не должен жалеть того, кого от слова совсем не знает. Его предположения, как и говорил Венти, могут быть ложными. Может быть так, что Чайлд куда хуже, чем представляет из себя сейчас. Офицер не должен думать об этом. Это не его дело, ему не позволено рыться в чужой голове, чтобы получить ответы на свои вопросы. Для начала нужно решить собственные проблемы, прежде чем рваться кого-то «спасти». Кто, может, в спасении и не нуждается вовсе. — А ты? — ответное любопытство удивляет Итэра: он, наконец, перестаёт думать о ненужном и позря сострадать Чайлду, — Есть кто-то, кто тебя интересует? — Ээ… Ну, нет, не думаю, что есть кто-то определённый, — они въезжают на Вашингтон-авеню, и Итэр замолкает в ожидании дальнейших распоряжений Чайлда. Однако тот, наверно, вправду заинтересован личностью офицера, раз не спешит перебить, — Я никогда не горел желанием состоять в отношениях. Для меня это утомительно и ответственно. Если я хочу секса — шляюсь по клубам в поисках партнёра. Я никогда ни в кого, если честно, не влюблялся. — Ох, вот оно что, — лейтенант звучит рассеянно, словно он прослушал большую часть итеровского рассказа, — Тебе двадцать четыре, ты всё ещё молодой парень. Может, это и нормально, что тебе хочется только половых связей. — Я не особо зацикливаюсь на том, насколько моё поведение попадает под нормы общества. Я не делаю ничего противозаконного, так что никого не должно волновать, с кем и сколько я трахаюсь, по любви это, или просто для удовлетворения физических потребностей, — жмёт Итэр плечами. — А у вас есть сексуальный опыт? — он снова говорит безрассудно, и запоздало жалеет о произнесённом: думает, что Чайлд разозлится, однако встречается с тишиной. Лейтенант не отвечает. — Мы на месте, — вздохнул полицейский, взяв из бардачка папку для составления протоколов и шариковую ручку. Сигарету он благополучно докурил и выкинул в окно, — Итак, знаешь, что нужно делать? Чем отличается осмотр от досмотра и в каких случаях нужно проводить досмотр? — Знаю, — сердито хмурится Итэр, — Я закончил полицейскую академию с отличием! Как мне этого не знать? — Чайлд только хмыкнул, перекатывая ручку меж пальцев. — Ну, мне ведь неизвестно, как ты там её закончил. — двояко ухмыляется полицейский. Лжёт, конечно — ему должны были сообщить о том, что на службу поступает новичок с блестяще оконченной академией. Однако, он, вроде, более чем удовлетворён ответом Итэра.

***

Сообщение о наступившем обеденном перерыве — благая весть для офицера. Ничего криминального за время их патрулирования не произошло, и до досмотров дело не доходило. Не очень весело, но что поделаешь — таковы обязанности полицейского. — Эй, — Чайлд без сил растекается по сиденью и ослабляет узел галстука, вместе с тем расстегнув первые парочку пуговиц на иссиня-чёрной рубашке, — Сходи за мороженым, а…? Так уж и быть, себе тоже купишь за мой счёт. — Да я, вроде, не настолько бедный, что не могу купить мороженое. — заупрямился Итэр, хотя был не против подачки мужчины — бесплатное мороженое на дороге не валяется. — Блять, просто купи нам это ебаное мороженое, — раздражённо закатил глаза мужчина, тыча банковскую карту в грудь юноши, — Если откажешься, я тебя ударю. — О, вы собираетесь бить меня просто так, мистер Чайлд? Так сильно хотите работать со мной в паре дольше месяца? Вы в меня влюбились? Любовь с первого взгляда, а я думал, такое возможно только в идиотских сопледрамах! — Итэр ухмыльнулся, как только Чайлд схватил его за грудки и ощутимо встряхнул. Пытается запугать, хотя сам знает, что не ударит — а всё потому, что Чжун Ли запретил. — Пидорас, если ты сейчас же не пойдёшь за мороженым, я- — Вставите мне? — Итэр вовремя открыл дверь машины, выбравшийся из салона в тот момент, когда мужчина, раскрасневшийся от гнева, кинул в него злосчастную ручку. В итоге она врезалась в захлопнувшуюся дверь, — Спасибо за банковскую карту, лейтенант, спишу с неё все ваши накопленные средства. — Итэр подмигнул и ретировался в маленький магазинчик, где продавались разные сладости, в том числе и холодный десерт. Какое несчастье, что он попал в разгар полудня — в то время, когда у большинства людей обеденный перерыв. Толпа из десяти человек предрекала Итэру как минимум двадцатиминутное томление в этом столпотворении. Ну ничего. Позлить Чайлда, несмотря на предостережения Венти и лейтенанта непосредственно, очень уж хочется. В любом случае, не он будет виноватым в своём долгом отсутствии, а очередь. — Здравствуйте, офицер, — обернувшийся гражданский вежливо здоровается с ним, уважив поклоном головы, — Вы зашли сюда вследствие расследования какого-то дела, или просто для отдыха? Итэр польщённо улыбается и в приветственном жесте снимает с макушки фуражку. — Здравия желаю, сэр, — почтительно отвечает юноша, — Мой напарник умаялся от жары, вот попросил сходить с мороженым. Ничего криминального, всё хорошо. — одна из многочисленных обязанностей полицейского — сохранение покоя среди мирного населения. Даже если бы причина в посещении кафе крылась в чём-то серьёзном, он не имеет право пугать обыкновенных жителей неугодной правдой. — Ах, вот как, — мужчина средних лет тотчас успокоился, — Что ж, тогда удачной вам работы! Слишком уж много преступности в последнее время… — он отвернулся, запричитав себе под нос. Итэр прекрасно осведомлён о повышенном уровне преступности, а потому, пусть это не было обращено ему, кивает, надев поспешно фуражку. Офицер торчит в очереди целых двадцать пять минут, успевший за это время проклясть свою благосердечность. Если бы не она, то ему бы не пришлось выслушивать гам посетителей и потеть в душном помещении, в котором кондиционер почему-то не работал. Однако он благополучно забирает пломбир в рожке и торопливо уходит прочь из кофейни. Персонал очаровательный и общительный — по этой части всё чудесно, но духота просто невозможная. Он добирается до автомобиля, залезает в салон и собирается уже начать свою тираду о том, насколько ему было плохо все эти двадцать пять минут, но осекается, стоит заметить задремавшего мужчину. Он уснул, пока ждал, разморённый летним зноем, и сейчас мирно сопел на сиденье. — Ох, — Итэр озадаченно вздохнул, опустив взгляд на таявшее мороженое. По-хорошему нужно разбудить, но Чайлд может оказаться недоволен. А с другой стороны, если парень его не разбудит, то мороженое точно полностью растает, и в любом случае Итэр получит выговор. Офицер закусывает нижнюю губу, пристально разглядывая умиротворённого сновидениями лейтенанта. Чайлд выглядит ужасно уставшим и обесиленным — наверняка стремится прыгнуть выше своей головы, лишь бы исполнить свою работу безупречно. Трудолюбие лейтенанта, несомненно, бесценно, но стоит ли оно того? Если от этого страдает физическое, и, возможно даже, психологическое здоровье, то может лучше поубавить пыл? Но конечно, если Итэр проявит беспокойство, то полицейский этого не оценит. Наоборот — поругает за то, что он смеет думать о чём-то ещё помимо работы. Это и правильно, наверное. Офицер фыркнул, откусывая кусочек от ванильного пломбира. Качественный и насыщенный — совсем не такой, какой Итэр обычно привык есть. Он решил всё же не будить Чайлда, пусть отдохнёт. Кто-кто, а лейтенант точно заслужил отдых. Проходит минута. Две, пять — вафельный рожок мороженого размягчился, а пломбир вязко потёк по пальцам. Итэру приходится слизывать его, дабы не испачкать полицейскую форму. Со стороны Чайлда слышатся невнятные бормотания, поскуливания и ёрзанья — Итэр встревоженно поворачивается к нему, встретившись с напуганным лицом. Мужчина всё ещё крепко спит, однако снится ему что-то не очень приятное. Он хмурится, а затем, как только Итэр собирается разбудить его, резко открывает глаза и ровно садится. Сбитое дыхание и лёгкая дрожь, пробивающая мужское тело, даёт офицеру понять, что да — действительно, снилось нечто ужасающее. — …Мистер Чайлд? — неуверенно зовёт юноша, думая, что сейчас вообще не лучший момент для разговоров. Лейтенант молчит, затравленно согнувшись в три погибели и закрыв лицо руками. Массирует нежную кожу и тяжело дышит, вероятно, слишком потрясённый увиденным сном. Неужели такая реакция вправду может быть вызвана каким-то нелепым сновидением? Или ему приснилось плохое воспоминание? Итэр растерянно смотрит на Чайлда, дожидаясь, когда его отпустит. Сейчас полицейский выглядит слабым, невероятно ранимым человеком, нуждающимся в заботе, нуждающимся в защите. Чайлд кажется одиноким. Итэр сглотнул, нахмурив брови, заставив себя перестать изучать уязвимого лейтенанта сочувственным взглядом. Всё, что он сейчас может — только ждать, когда Чайлд соберётся духом и вернёт себе обыденную непроницаемость. Они не друзья. Разве Чайлду нужны его утешения? — …Прости, — наконец выдавливает из себя мужчина, медленно выпрямляясь, но смотря исключительно в пол, — Нам нужно возвращаться к работе. Едь обратно на Вашингтон-авеню. — он грустно вздохнул, отвернувшись к окну. — Мороженое, лейтенант. Оно немного растаяло, я просто не хотел вас будить. — спохватился Итэр, протянув мужчине почти изничтоженный жарой холодный десерт. Взгляд Чайлда светится теплотой и бесконечной мягкостью, он нежно улыбается и берет мороженое из рук офицера, к удивлению последнего не возмущаясь за растаявший пломбир. Итэра прошивает странный мандраж, даже дыхание спирает — настолько юноша не ожидал увидеть такое ласковое, совершенно неприсущее лейтенанту выражение лица. Последствия кошмара? Или дело в чём-то другом? Парень бы мог пошутить, но это будет совсем жестоко. Чайлд очень хрупок в данный момент, а язвления могут добить его. Поэтому не стоит даже пытаться. — …Вы можете высказаться мне, если у вас есть желание. Иногда проще излить душу незнакомцу, чем близкому человеку. — предлагает Итэр, заводя автомобиль, покончив со своим мороженым в два укуса. — Нет, — отрезает твёрдо мужчина, — Беспокойся о себе. — он агрессивно кусает вафельный рожок, расправившись со сладостью моментально. Офицер вздохнул. Справедливо — он должен беспокоиться в первую очередь о себе, а уж потом за других. Какого чёрта Итэр решил побыть личным психологом Чайлда, если свои проблемы решить не может? — Хорошо, — произносит полицейский, — В любом случае, если вы переживаете, что я разболтаю о случившимся, то не стоит. Я не такой бесчувственный мерзавец. — Спасибо. — коротко, но чувственно благодарит Чайлд. Ладно… Возможно, Чайлд далеко не конченый мудак.